Деяния | 21 глава

До сих пор мы с великим удовольствием сопровождали благовествующего апостола Павла в его путешествиях по языческим странам и наблюдали богатую жатву, собираемую им для Христа. Были мы также и свидетелями великих гонений, которые переносил апостол, но от которых в конце концов был избавлен Господом, 2Тим 3:11. Теперь нам надлежит совершить вместе с Павлом путь в Иерусалим и проводить апостола в его пожизненные узы. Дни служения Павла, кажется, подошли к концу, и в судьбе апостола уже не осталось ничего светлого, кроме злостраданий, дней тьмы, которых впереди было так много. Какая жалость! Неужели такой труженик должен был быть выведен из строя? Да, именно так, и мы должны не только согласиться с этим, как согласились в тех обстоятельствах друзья апостола, сказав: «Да будет воля Господня!», но и принять все это, твердо веря в то, что Павел и в узах, и перед судом будет прославлять Бога и служить Христу так же преданно, как служил Ему на кафедре проповедника. В этой главе мы читаем:

I. О путешествии Павла из Ефеса в Кесарию, морской порт близ Иерусалима, об остановках в пути и об окончательной высадке апостола в Кесарии, ст. 1−7.

II. О столкновении Павла с друзьями, пытавшимися настойчиво, но безуспешно удержать апостола от посещения Иерусалима, ст. 8−14.

III. О путешествии Павла из Кесарии в Иерусалим и о радушном приеме, оказанном ему тамошними верующими, ст. 15−17.

IV. О согласии Павла с увещеванием иерусалимских братьев, подавших апостолу совет оказать любезность иудеям. Эта любезность заключалась в том, что Павел должен был пойти в храм и очиститься во свидетельство того, что он не является врагом Моисеевых обрядов и ритуалов, каким его здесь выставляли, ст. 18−26.

V. О том, как иудеи обратили действия Павла в ущерб ему и силой задержали апостола в храме, обвинив его в осквернении святого места, см. 27−30.

VI. О том, как разъяренная толпа иудеев едва не растерзала Павла, а также о взятии его под стражу, произведенном на законных основаниях командиром римского отряда; о том, как впоследствии этот командир позволил Павлу самостоятельно защищаться перед народом, ст. 31−40. Так Павел сделался узником, и до конца повествования нам уже не суждено увидеть апостола в ином статусе.

Стихи 1−7. Здесь можно заметить:

I. То, каких душевных терзаний и хлопот стоило Павлу выйти из Ефеса, мы глубже узнаем из первых слов этой главы: Когда же мы, расставшись с ними, отплыли... Создается впечатление, будто бы какая-то неведомая сила разлучила их друг с другом. Эта сила действовала с обеих сторон: Павел не хотел оставлять ефесян, а они не хотели разлучаться с ним, однако здесь, на земле, не было никакой возможности предотвратить приближающуюся разлуку, и потому произошло то, что должно было произойти. Когда смерть изымает из нашей среды верующих, тогда они словно бы расстаются здесь, на земле, с друзьями, которые делают все возможное для того, чтобы по возможности удержать их.

II. Насколько благоуспешным было их путешествие из Ефеса. Без всяких затруднений они прямо, то есть по прямой линии, пришли в Кос, известный греческий остров, а на другой день в Родос, обязанный своей славой скульптуре — Родосскому колоссу. Оттуда они приплыли в Патару, знаменитый порт и столицу Ликии, ст. 1. Здесь они весьма удачно нашли корабль, идущий в Финикию, как раз туда, куда они и держали свой путь, ст. 2. Когда все у нас складывается хорошо и наши предприятия устраиваются в силу ряда неприметных сопутствующих обстоятельств, нельзя не увидеть в том руки Провидения и не сказать: Бог устрояет мне верный путь. Признав корабль, держащий курс на Финикию (то есть в Тир), самым подходящим, они взошли на него и отплыли в Тир. По пути следования они проплывали Кипр, или, как написано здесь, они были в виду Кипра — острова, попечение о котором нес Варнава, его уроженец. По этой причине Павел и не зашел сюда, но, как отмечает историк, оставивши его влеве (ст. 3), мы плыли к берегам Сирии и наконец пристали в Тире, некогда знаменитом мировом торговом центре, но теперь находящемся в упадке. Тем не менее некоторые торговые связи с внешним миром этот порт еще сохранял, ибо тут надлежало сложить груз с корабля, что и сделали.

III. Остановка, сделанная Павлом в Тире. Прибыв сюда, апостол оказался у самых пределов земли Израилевой и нашел, что успеет пройти остаток пути в установленные сроки.

1. В Тире Павел нашел некоторых учеников из числа принявших Евангелие и открыто исповедовавших веру Христову.

Заметьте: куда бы Павел ни приходил, он всюду расспрашивал, есть ли ученики в здешних местах, наведывался о них и налаживал с ними связи. И мы также знаем, как находить птиц одного с нами полета. Иногда во время Своего земного служения Христос достигал пределов земли Тирской, но благовествовать туда не ходил; не считал Он также нужным и даровать Тиру и Сидону преимущества, имевшиеся у Хоразина и Вифсаиды, хотя и знал, что, если бы тиряне и сидоняне получили эти преимущества, они нашли бы им лучшее применение, Лк 10:13−14. Тем не менее по мере расширения пределов исполнения Великого евангельского поручения Христа начали возвещать и в Тире, и там у Него появились ученики. Именно об этом, как полагают, и говорится в пророчестве о Тире: ...торговля его и прибыль его будут посвящаемы Господу... (Ис 23:18).

2. Павел, отыскав учеников в Тире, пробыл там семь дней, так как они уговорили апостола погостить у них столько времени, сколько он сможет. Павел провел семь дней в Троаде (Деян 20:6), и теперь он столько же дней провел в Тире, чтобы иметь здесь возможность провести вместе с учениками хотя бы один воскресный день и проповедовать слово Божье в общем собрании. Да ведь и всякий вообще верующий желает творить добро всюду, где ни оказывается, так что везде, где могут находиться ученики, можно творить добро и в свою очередь ожидать добра от них.

3. Ученики в Тире были настолько одаренными духовно, что могли Духом Святым прорицать скорби, ожидавшие Павла в Иерусалиме, ибо Дух Святый по всем городам свидетельствовал, Деян 20:23. Поскольку скорби Павловы должны были впоследствии стать предметом широкого обсуждения, Бог посчитал за лучшее, чтобы об этих скорбях было дано множество пророчеств, дабы вера в народе Божьем не поколебалась, а утвердилась. Притом же, имея такой дар предвидеть скорби апостола, ученики в Тире из любви к Павлу и ревнуя о церквах, в том числе и о нееврейских общинах, которым пришлось бы очень трудно без него, просили его о том, чтобы он не ходил в Иерусалим, ибо, по их мнению, определенное Богом решение было условным: если Павел пойдет в Иерусалим, то встретит там скорби. Похожим на это было пророчество о Давиде, что жители Кеиля предадут его (то есть если он рискнет остаться среди них). Ученики в Тире передали Павлу по внушению от Духа, чтобы он не ходил в Иерусалим, поскольку они пришли к выводу, что Павел больше прославит Бога, если останется на свободе. В том, что они так думали и потому отговаривали Павла, не было ничего предосудительного, однако при всем том эти ученики заблуждались, ибо испытание апостола должно было прославить Бога и послужить дальнейшему распространению Евангелия. Павел хорошо это знал, и та неотступность, с которой ученики в Тире отговаривали его от посещения Иерусалима, послужила лишь к большей славе его благочестивого и поистине героического решения.

4. Тирские ученики, несмотря на то что никто из них не был обращен непосредственно через проповедь самого Павла, выказали великое почтение апостолу, о пользе труда которого для церкви они услышали очень много, когда он выходил из Тира. Хотя ученики в Тире были знакомы с апостолом на протяжении всего лишь семи дней, тем не менее они пришли все, с женами и детьми, как если бы Павел был каким-нибудь вельможей, чтобы в торжественной обстановке попрощаться с ним, испросить его благословения и проводить его до того места, до которого было возможно.

Примечание:

(1) Мы не только должны проявлять уважение к нашим служителям, которые являются нашими предстоятелями в Господе и которые нас вразумляют, и почитать их преимущественно с любовью за то дело, которое они делают среди нас, но и должны при случае свидетельствовать о своей любви и почтении всем верным служителям Христовым как ради имени Христа, служителями Которого они являются, так и ради дела, совершаемого ими среди ближних.

(2) В особенности же мы должны воздавать почести тем, кому воздает исключительные почести Сам Бог, сделав их в высшей степени полезными в своем роде.

(3) Хорошо воспитывать детей в духе уважения к верующим людям и добрым служителям. Мы еще ни разу не встречали ничего подобного в отношении кого бы то ни было, и это было в высшей степени необыкновенно: здешние ученики пришли проводить Павла со своими семьями, с женами и детьми, чтобы оказать ему наибольшие почести и получить наибольшую пользу от его наставлений и молитв. И насколько гневным было замечание, сделанное в отношении детей идолослужителей из Вефиля, которые насмехались над пророком Господним, настолько же милостивым было замечание, сделанное в отношении детей учеников из Тира, которые пришли почтить апостола, зная, что и Христос принимал осанну из уст детей.

(4) Нам следует мудро распоряжаться своим временем и обстоятельствами, прилагая все возможные усилия для того, чтобы употребить их во благо наших душ. Конечно же, они провожали Павла, чтобы получить как можно больше от общения с ним и от его молитв. Некоторые усматривают в Пс 44:13 предсказание именно этого эпизода: И дочь Тира с дарами..., так как при расставании Павлу, по всей видимости, преподнесли какие-то подарки, какие мы обыкновенно дарим нашим друзьям, уходящим в море, Деян 28:10.

5. Они расстались с молитвой. Так точно Павел расставался и с ефесскими пресвитерами, Деян 20:36. Так Павел на личном примере учит нас молиться всегда, молиться непрестанно. ...На берегу, преклонивши колена, помолились. Павел молился о себе, молился о них, молился обо всех церквах. Павел, усердный в молитве, был молитвой могуч. Они помолились на берегу моря, чтобы их последнее прощание было освящено и благоухало молитвой. Уходящим в море следует на берегу предаться Богу в молитве и уповать на Его охрану, подобно тем, кто даже после расставания с terra firma () надеется твердо стоять в вере в провидение и обетования Божьи. Они преклонили колени на берегу моря, хотя почва там, по всей видимости, была или каменистой, или илистой, и так помолились. Павел желал, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, и сам поступал согласно этому пожеланию: там, где апостол молился, он всегда преклонял колени. Как выразился Джордж Герберт (George Herbert), от стояния на коленях и шелковые чулки не рвутся.

6. Они наконец расстались, ст. 6. И, простившись друг с другом с нежнейшими объятиями и выражениями любви и печали, мы вошли в корабль, чтобы выйти в море, а они возвратились домой. Притом и те, и другие сетовали на то, что расставание в этом мире неизбежно.

Заметьте, как они расстались: «Мы, которым предстояло путешествие, поднялись на судно, радуясь тому, что у нас было судно, могущее доставить нас куда нужно; те же, кому не было никакой нужды куда-либо отправляться, возвратились домой, радуясь тому, что у них был дом, могущий их принять под свой кров». Веселись, Завулон, в путях твоих, и Иссахар, в шатрах твоих. Павел благословил возвращающихся домой, между тем как оставшиеся на берегу молились об уходящих в море.

IV. Прибытие Павла и бывших с ним в Птолемаиду — город, находившийся неподалеку от Тира, ст. 7. Мы прибыли в Птолемаиду, которую некоторые отождествляют с городом Акко, данным колену Асирову, Суд 1:31. Павел попросил пристать к берегу, чтобы приветствовать братьев, разузнать об их жизни и благословить их. Не имея возможности долго здесь оставаться, апостол все же не мог пройти мимо этого места и не выразить братьям своего почтения и потому пробыл у них один день (возможно, это было воскресенье). Краткая остановка лучше, чем вообще никакая.

Стихи 8−14. Павел и бывшие с ним люди прибыли наконец в Кесарию, где апостол решил задержаться на какое-то время, поскольку именно в этом месте Благая весть впервые была возвещена язычникам и Дух Святый сошел на них, Деян 10:44. Из этих стихов мы узнаем о том:

I. Кто принял Павла и кто сопровождал его в Кесарии. Павлу не очень часто приходилось останавливаться в гостиницах, так как там, где он бывал, находились те или иные друзья, с радостью принимавшие апостола у себя дома. Обратите внимание на тот факт, что люди, совершавшие совместное плавание, по завершении его расстались и каждый из них занялся своими делами. «Одни, имевшие отношение к грузу, остались там, где его надлежало сложить с корабля» (ст. 3); «другие по прибытии в Птолемаиду занялись своими делами. Мы же, бывшие с Павлом, последовали за ним и пришли в Кесарию». Люди, вместе путешествующие в этом мире, расстаются в момент смерти того или другого, и только потом откроется, кто был с Павлом, а кто — нет. Итак, в Кесарии:

1. Павел и бывшие с ним люди остановились по прибытии в доме у Филиппа-благовестника, которого много лет тому назад мы оставили в Кесарии, сразу же по крещении им евнуха (Деян 8:40), и вот мы снова встречаемся с ним в Кесарии.

(1) Сначала Филипп был диаконом, одним из семи диаконов, избранных для того, чтобы печься о столах, Деян 6:5.

(2) Теперь же, и уже довольно продолжительное время, он являлся благовестником, одним из тех, кто, как и апостолы, насаждал и взращивал церковные общины, пребывая, как и они, в молитве и служении слова. Таким образом, хорошо служа диаконом, он приготовлял себе высшую степень и, показав себя верным в малом, над многим был поставлен.

(3) В Кесарии у Филиппа был свой дом, пригодный для размещения Павла и бывших с ним. Хозяин дома радушно встретил апостола и его спутников. ...Вшедши в дом Филиппа благовестники... остались у него. Так христианам и служителям должно быть, в зависимости от их достатка, страннолюбивыми друг ко другу без ропота, 1Пет 4:9.

2. У этого Филиппа были четыре дочери девицы, пророчествующие, ст. 9. Это означает, что, как и другие, они возвещали о предстоящих Павлу скорбях в Иерусалиме, убеждая его не идти туда. Не исключено, что дочери Филиппа пророчествовали апостолу с той целью, чтобы утешить и укрепить его в связи с предстоящими трудностями. Здесь пророчество об изобильном излиянии Духа на всякую плоть: ...будут пророчествовать (то есть предсказывать будущее) сыны ваши и дочери ваши... (Иоиль 2:28) — получило дальнейшее исполнение.

II. Какое ясное и полное пророчество о предстоящих ему скорбях услышал Павел из уст известного нам пророка, cт. 10−11.

1. Павел и бывшие с ним люди довольно надолго задержались в Кесарии. Возможно, Корнилий в то время еще жил в Кесарии, и (хотя Павел и бывшие с ним остановились у Филиппа) мог быть полезен им во многих отношениях, и уговаривал их подольше задержаться в городе. Непонятно, что побудило Павла оставаться здесь и не особенно спешить перед последним переходом в Иерусалим, хотя в начале своего путешествия он, кажется, весьма спешил туда. Однако ясно одно, а именно то, что Павел не оставался здесь, как и в любом другом месте, ради праздного времяпрепровождения; на счету у апостола был всякий день.

2. В Кесарию пришел из Иудеи некто пророк, именем Агав. Как известно, этот пророк приходил из Иерусалима в Антиохию возвещать о повсеместном голоде, Деян 11:27−28. Посмотрите, как многообразно Бог распределяет Свои дары. Павлу как апостолу были дарованы Духом слово мудрости, и слово знания, и дары исцеления. Агаву и дочерям Филиппа тем же Духом было даровано пророчество — дар предсказания будущего, которое и исполнялось по данному о нем предсказанию. См. 1Кор 12:8,10. Так что дар предсказания будущего, то есть то, что в Ветхом Завете являлось выдающимся проявлением Духа, в Новом Завете совершенно затмили другие дары, причем дар предсказания будущего давался в Церкви людям менее знаменитым. Агав приходил в Кесарию как будто только для того, чтобы встретиться с Павлом и передать ему это пророчество.

3. Агав предсказал, что в Иерусалиме Павла ждут узы:

(1) С помощью знака или жеста, как предсказывали в древности пророки Исайя (Ис 20:3), Иеремия (Иер 13:1; Иер 27:2), Иезекииль (Иез 4:1; Иез 12:3) и многие другие. Агав взял пояс Павлов, когда тот развязал его и положил возле себя, или же, возможно, Агав сам снял его с Павла и связал им вначале себе руки, затем ноги, хотя, возможно, он связал руки и ноги вовсе не свои, а Павла. Агав сделал это как в целях подтверждения своего пророчества (предсказываемое обязательно произойдет, словно бы оно уже произошло), так и в целях воздействия на окружающих, поскольку то, что мы видим, производит на нас большее впечатление, чем то, что мы слышим.

(2) С помощью истолкования этого знака или жеста. Так говорит Дух Святый, Дух пророческий: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут, как поступили в прошлом с его Учителем (Мф 20:18−19), в руки язычников, как поступали иудеи и в других местах, пытаясь обвинить апостола перед римскими правителями. Это конкретное предупреждение о будущих скорбях было дано Павлу с тем, чтобы он успел к ним подготовиться, дабы эти скорби, когда они придут на него, не оказались для апостола неожиданностью и не повергли его в ужас. Это же самое предупреждение, что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие, дано всем нам и должно приносить нам такую же пользу.

III. С какой неотступностью друзья пытались убедить Павла отказаться от посещения Иерусалима, ст. 12. «Не только обитатели здешних мест, но и все мы, бывшие с ним, в том числе и Лука, который прежде часто слышал подобные предсказания и видел твердую вопреки всему решимость Павла, со слезами умоляют его не ходить в Иерусалим, а выбрать себе иной путь». Итак:

1. Здесь проявилась достойная похвалы любовь к Павлу и была дана высокая оценка деятельности апостола, обусловленная громадной отдачей им себя для блага Церкви. Людей верующих, успешно подвизающихся на своем поприще, время от времени следует убеждать в том, что они не должны доводить себя до крайнего изнеможения, а людей добродетельных и смелых следует просить о том, чтобы они не подвергали себя излишнему риску. И если Господь для тела, то и мы.

2. Однако здесь проявилось и малодушие, особенно же это касалось тех из числа бывших с Павлом, которые знали, что апостол предпринимает данное путешествие под Божьим водительством, и были очевидцами того, с какой решимостью он шел к цели, преодолевая преграды. Вместе с тем мы видим здесь малодушие, свойственное всякому из нас. Наблюдая бедствие на почтенном расстоянии от себя и имея о нем только общее представление, мы относимся к нему несерьезно, однако с приближением его мы съеживаемся от страха и бежим прочь.

IV. Какое святое мужество и какую отвагу проявил Павел, не поколебавшись в своем решении, ст. 13.

1. Павел выговаривает им за то, что они, приводя логические доводы, пытаются заставить его отказаться от своего намерения. Перед нами любовная ссора, размолвка при взаимной любви, когда с обеих сторон сталкиваются чувства, весьма искренние и сильные. Павла нежно любят, отсюда и противление его намерению со стороны окружающих; и Павел любит нежно, отсюда и его укоризна, порожденная их противлением. «... Что плачете и сокрушаете сердце мое?..» Они вводят его в соблазн; таким же точно соблазном был для Христа Петр, когда в подобных же обстоятельствах, сказал: «Будь милостив к Себе, Господи!..» Их слезы по нему сокрушали его сердце.

(1) Такое сердечное сокрушение вводило Павла в соблазн, потрясало его, ослабляло его решимость и отнимало у него смелость в осуществлении своего намерения, побуждало его допустить возможность перемены тактики, поворота на 180 градусов. «Как известно, мне определено пострадать, и вам следовало бы воодушевлять и укреплять меня, говорить то, что способно укрепить мое сердце. Вы же своими слезами только сокрушаете его и вызываете в нем уныние. Что вы хотите этим сказать? Разве Учитель не велел всякому Своему последователю нести свой крест? Неужели вы хотите, чтобы я не нес своего креста?»

(2) Павлу было прискорбно то, что они так настойчиво навязывали ему свое мнение, с которым он не мог согласиться, не поступив наперекор своей совести. Павел был весьма отзывчивым человеком. Нередко и сам бывая в слезах, апостол сочувствовал плачущим друзьям, слезы которых производили на него сильное впечатление и едва ли не могли заставить его уступить им в том или другом. Теперь же эти самые слезы терзали его сердце, ибо он не в силах был исполнить просьбы и требования своих плачущих друзей. Это была вредная доброта, жестокое сострадание, так как, стараясь разубедить Павла, друзья мучили его, увеличивая его скорбь. Если нашим друзьям суждено пострадать, то мы должны проявлять к ним любовь в утешении, а не в печали о них.

Однако заметьте: если бы кесарийские христиане могли в деталях предвидеть предстоящее событие, которое они в целом восприняли столь горестно, то они скорее бы примирились с ним ради собственной же пользы; ибо, когда Павел сделался узником в Иерусалиме, его сразу же отправили назад, в Кесарию, то есть туда, где он сейчас находился (Деян 23:33) и где должен был провести по крайней мере два года (Деян 24:27), причем как вольный (Деян 24:23), ибо тогда вышло распоряжение, разрешающее апостолу общаться с друзьями, а друзьям посещать его. Выходит так, что церковь в Кесарии получила больше пользы и помощи от Павловых уз, чем могла бы получить, если бы апостол остался на свободе. Обстоятельства, которым мы противимся, полагая, что они во многом действуют против нас, промысл Божий способен обратить нам на пользу, и на этом основании мы должны следовать Провидению, а не бояться его.

2. Тем не менее Павел остается тверд в своем намерении. «Что плачете? Я готов претерпеть все страдания, мне уготованные. Я решительно выступаю за то, чтобы идти, предав все воле Божьей, так что вам нет никакого смысла противиться. Я хочу пострадать, а почему вы не хотите, чтобы я пострадал? Неужели кто-то другой сможет лучше решить за меня самого? Вот если бы меня постигла беда, а я не был бы готов встретить ее, то это действительно было бы настоящее бедствие и вы были бы правы, оплакивая мою судьбу. Однако, слава Богу, все обстоит иначе. Предлежащая мне скорбь является для меня великой честью, и пусть она не пугает вас. Со своей стороны я готов», ἑτοίμως ἔχω — «я рад стараться, подобно воину в баталии. Я жду скорбей, я рассчитываю на них, поэтому они не найдут на меня внезапно. Ибо мне сказано было вначале, сколько я должен пострадать» (Деян 9:16). «К этим скорбям я приготовлен чистой совестью, стойким упованием на Бога, святым отрешением от мира сего и уничижением моего тела, живой верой Христовой и радостной надеждой на вечную жизнь. Я имею в себе силы приветствовать то, что меня ожидает, приветствовать так, как приветствуют долгожданных друзей люди, готовые к встрече с ними. По данной мне благодати я могу не только перенести эти скорби, но и возрадоваться в них». Итак:

(1) Посмотрите, как велика решимость Павла. «Вам говорят, что я стану узником в Иерусалиме, и вы, боясь того, желаете предостеречь меня. Сказываю же вам: я не только хочу быть узником, но, если будет на то воля Божья, даже готов умереть в Иерусалиме. Я готов пожертвовать не только своей свободой, но и своей жизнью». Мы поступаем мудро, когда размышляем о будущих скорбях и, соответственно, готовимся к тому, чтобы пребывать совершенными и исполненными всем, что угодно Богу.

(2) Посмотрите, что двигало Павлом и придавало ему такой решимости, что он сам желал пострадать и умереть. Дело в том, что апостол действовал во имя Господа Иисуса. За жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; Павел же и саму жизнь готов был отдать ради служения и славы имени Христа.

V. С какой страждущей уступчивостью приняли друзья это решение Павла, ст. 14.

1. Друзья Павла покорились мудрости этого верующего человека. Они благопристойно стояли на своем ровно столько, сколько могли, но когда они не могли уговорить его, то успокоились, оставили свое. Павлу лучше было знать удостоверения своего ума и то, что ему надлежало делать, так что приличнее предоставить решение этого вопроса самому апостолу и не порицать его за то, что он делает. Тем более нам не следует говорить, что он поступает легкомысленно, упрямо и своевольно и что в нем, дескать, действует дух прекословия, подобно тому как есть у некоторых обычай судить всякого не поступающего так, как они хотят. Бесспорно, у Павла имелись достаточные основания для принятия подобного решения, хотя он и посчитал необходимым всем о них рассказывать. И Бог укрепил его в этом решении и поставил перед ним благодатные цели, претворяя которые в жизнь Павел и мог послужить Богу. Хорошо поступают те, кто не слишком разубеждает стоящих на своем тогда, когда разубедить их не представляется возможным.

2. Друзья Павла покорились благой воле Божьей. ... Успокоились, сказавши: да будет воля Господня! Они связали эту решимость Павла не с его строптивостью, а с желанием претерпеть скорби и исполнить волю Божью. Отец Небесный, да будет воля Твоя! — таким принципом нам следует руководствоваться в наших молитвах и делах, а также и в нашей снисходительности. Такой оборот дела можно отнести на счет:

(1) Истинной стойкости Павла. Он был непоколебимым и не поддался переубеждению, и друзья увидели в этом исполнение воли Господней. «Только Он мог вложить в него такую твердую решимость, поэтому мы уступаем».

Примечание: в том, как сердца наших друзей и служителей обращаются в том или ином направлении (хотя, может быть, и совершенно не так, как того хотелось бы нам), следует видеть руку Божью, а ей следует покоряться.

(2) Будущих скорбей. «Если нет иного выхода и Павел должен сделаться узником, то да будет воля Господа Иисуса. Мы сделали все от нас зависящее, чтобы Павел не стал узником, и ныне предаем это дело Богу, оставляем Павла Христу, Которому Отец отдал всякий суд, и поступаем уже не по своей, но по Его воле».

Примечание: когда нам открываются будущие скорби, и в частности скорби, побуждающие наших служителей умолкнуть или оставить нас, тогда нам следует согласиться: «Да будет воля Господня!» Бог премудр и всеведущ, и Он знает о том, что и как содействует к нашему благу, поэтому нам надлежит лишь «приветствовать Его святую волю». Мы должны не просто говорить: «Да будет воля Божья, ибо мы испробовали все средства и ни одно из них не принесло желаемого успеха», но: «Да будет воля Божья, ибо воля Его есть премудрость Того, Кто творит все по изволению Своей воли. И да творит Он с нами и нашими ближними все, что угодно Его благой воле». Когда скорби уже постигли нас, тогда наши сетования должны смягчиться уже потому, что тем самым исполняется воля Господня; когда же скорби еще только ожидают нас, тогда наши страхи должны подавляться сознанием того, что тем самым исполнится воля Господня, в отношении которой нам следует говорить аминь — да будет так.

Стихи 15−26. Этот отрывок повествует:

I. О путешествии Павла из Кесарии в Иерусалим и о том, кто сопровождал апостола.

1. Павел и бывшие с ним приготовили свою ношу, сумы и ящики, потому что, подобно каким-нибудь бедным странникам или воинам, были сами себе носильщиками: так мало у них было перемен одежд. Omnia mea mecum porto — Все свое ношу с собой. Некоторые высказывают предположение, что Павел и бывшие с ним люди несли с собой деньги, собранные церквами Македонии и Ахаии для оказания помощи бедным верующим в Иерусалиме. Если бы друзьям удалось убедить Павла пойти иным путем, то они с радостью пошли бы с ним куда угодно, однако вопреки всему апостол вознамерился идти именно в Иерусалим. Несмотря на это, друзья Павла не говорят: «Ну что ж, если ему так надо, пусть идет один»; вместо этого они говорят (подобно Фоме в схожих обстоятельствах, когда Христос собрался идти в Иерусалим, где Его ждала опасность): «Пойдем и мы умрем с Ним» (Ин 11:16). Их решимость остаться верными Павлу была подобна решимости Еффея, заставившего его остаться верным Давиду. «Где бы ни был господин мой царь, в жизни ли, в смерти ли, там будет и раб твой» (2Цар 15:21). Вот как отвага Павла сделала отважными и его друзей.

2. Некоторые из кесарийских учеников отправились в путь вместе с Павлом и бывшими с ним. Неясно, последовали ли они за Павлом, несмотря ни на что, с той целью, чтобы воспользоваться случаем разделить общение со святыми, или же они отправились в этот путь с целью послужить Павлу в том или другом и, если получится, предотвратить его скорби, или, по крайней мере, послужить ему в этих скорбях. И чем меньше времени нахождения на свободе оставалось у Павла, тем с большим усердием им надлежало пользоваться всякой возможностью для общения с ним. Точно так и Елисей, узнав о скором вознесения Илии, старался не оставлять его.

3. Вместе с ними отправился в путь один почтенный и знатный человек, владевший имением в Иерусалиме, куда он был рад пригласить Павла и бывших с ним. Это был Мнасон Кипрянин (ст. 16), у которого можно было бы жить. На праздники, как всегда, в Иерусалим стекались огромные массы народа, так что устроиться в гостинице в такое время было крайне трудно. Места в гостиницах занимали люди состоятельные; сдавать же внаем во время праздников считалось среди домовладельцев делом постыдным, так как пристанище странникам полагалось давать даром. По этой причине всякий старался принять гостей из числа своих друзей; вот и Мнасон пригласил Павла и бывших с ним на праздник в гости. И хотя он был наслышан о тех скорбях, которые, по всей видимости, должны были постигнуть Павла и могли обернуться бедствием для всякого, кто оказал бы гостеприимство апостолу, он, что бы с ним ни случилось, решился оказать ему радушный прием. Этот Мнасон назван здесь давним учеником, то есть учеником от начала; считается, что он был одним из семидесяти учеников Христа, или одним из первых обращенных при сошествии Духа, или одним из первых обращенных во время благовестия на Кипре, Деян 13:4. Как там ни было, Мнасон был христианином, притом, судя по всему, уже на протяжении многих лет, и теперь был в преклонном возрасте.

Примечание: достославно быть давним учеником Христа; достославно благодатью Божьей исполнять свой долг, укрепляясь в вере и исполняясь разума и опыта вплоть до самой доброй старости. Нужно искать пристанища у давних учеников Христа; ибо их многолетие поучает мудрости.

II. О том, как встретили Павла в Иерусалиме.

1. Многие из братьев радушно приняли его, ст. 17. Как только они узнали о прибытии Павла, они пришли в его пристанище у Мнасона, чтобы поздравить его с благополучным прибытием и засвидетельствовать ему о том, что весьма рады видеть его. При этом каждый из них пригласил апостола в свой дом, считая это честью для себя, о которой такой выдающийся служитель Христа должен был знать. Стресо (Streso) отмечает, что выражение, употребленное здесь для описания оказанного апостолам гостеприимства, — ασμενως απεδεξαντο — употребляется также и в отношении приема, оказанного апостольскому учению, Деян 2:41. Охотно принявшие слово его крестились... Если бы Павел оказался сегодня в нашей среде, то мы тоже с радушием приняли бы его; однако остается одна проблема, которую можно либо решать, либо игнорировать, и эта проблема заключается в том, что мы имеем слово апостола, а принимаем его неохотно.

2. На следующий день Павел и его друзья встретились на церковном собрании с Иаковом и пресвитерами церкви, ст. 18. На другой день Павел пришел к Иакову, взяв с собой и своих спутников, чтобы представить их Иерусалимской церкви. Иаков, судя по всему, был единственным апостолом, находящимся в Иерусалиме постоянно; остальные разошлись с благовестием по разным местам. При этом апостолы, возможно, посчитали нужным по очереди оставлять одного из своей среды в Иерусалиме, поскольку сюда стекалось множество народа со всего света. В настоящее время это служение нес Иаков; в общине служили также и все ее старейшины, или пресвитеры, которые были назначены пасторами этой церкви и в чьи обязанности входило проповедовать и управлять. Павел приветствовал всех, свидетельствуя о своем почтении, приветствовал и подал руку дружбы. Он приветствовал их, то есть пожелал всем им здравия и благополучия, и помолился Богу об их благословении. В узком смысле приветствие означает пожелание здоровья: salve, или salus tibi sit, — значит то же самое, что и мир вам. Верующим весьма приличны подобные взаимные приветствия, или пожелания добра, указывающие на их взаимную любовь друг к другу и на их общую любовь к Богу.

III. О том, как Павел рассказал собравшимся о своем служении среди язычников, и о том удовлетворении, с которым этот рассказ был воспринят собранием.

1. Павел поведал собравшимся об успехах дела благовестия в тех странах, в которые он был послан для проповеди, ибо апостол знал, что собранию будет весьма приятно узнать о расширении границ Христова Царства. Он рассказывал подробно, что сотворил Бог у язычников служением его, ст. 19. Обратите внимание на ту скромность, которую проявил Павел, говоря не о том, что сделал лично он (ведь он был только орудием в Божьих руках), а о том, что сотворил его служением Сам Бог. «Это не я впрочем, а благодать Божия, которая со мною». Павел насаждал и поливал, а взращивал Бог. Павел для того рассказывал обо всем подробно, чтобы через обстоятельства его служения благодать Божья была тем более прославляема. Как Давид желал возвещать своим ближним о том, что сотворил Бог для души его (Пс 65:16), так и здесь Павел желал говорить о том, что сотворил Бог рукой его; и тот, и другой хотели, чтобы их друзья помогли им быть благодарными Богу за все.

2. Услышанный рассказ побудил всех воспеть хвалу и славу Богу, ст. 20. Они же, выслушавши, прославили Бога... Все свои достижения Павел приписал Богу, и собравшиеся прославили за них Бога. Они не стали восхвалять апостола, оставив его Учителю право вынести Свою оценку: «Хорошо, добрый и верный раб...», а прославили благодать Божью, посетившую язычников.

Примечание: обращение грешников, совершенно естественно, является для нас предметом такой же радости и такого же славословия, что и для ангелов. Бог почтил Павла больше любого другого участника того собрания, сделав апостола пригодным для более широкого служения, однако никто из присутствовавших не позавидовал ему и его растущему авторитету; более того, именно за это они и прославили Бога. А воодушевить Павла на свободное, радостное и доброхотное продолжение своего служения они не смогли бы ничем другим, кроме прославления Бога за успешное благовестие, ибо Павлу было по сердцу, когда слава доставалась Богу.

IV. О просьбе Иакова и пресвитеров Иерусалимской церкви к Павлу (скорее эту просьбу следовало бы назвать советом) угодить уверовавшим иудеям, выказав свое почтение к обрядовому закону, и публично войти в храм для совершения жертвоприношения, ибо в самом этом действии не было никакого греха. И хотя исполнением обрядового закона отягощать обращенных язычников не следовало совершенно (как того желали лжеучители и через это всячески извращали Евангелие), тем не менее соблюдение этого закона никоим образом не возбранялось тем, кто был воспитан в почтении к нему, хотя и был теперь весьма далек от упования на оправдание от закона. Этот закон умер, но еще не был погребен; отмирал, но еще не умер окончательно. А поскольку соблюдение обрядового закона не являлось грехом, то, по мнению пресвитеров Иерусалимской церкви, отправление одного из его ритуалов могло стать проявлением благоразумия Павла.

Заметьте: то, что они подали Павлу этот совет, было отнюдь не проявлением их желания властвовать над апостолом, а выражением их расположения к нему.

1. Собравшиеся хотели, чтобы Павел обратил внимание на множество уверовавших иудеев. «Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев...» Павла называют братом, так как его считают сподвижником в деле благовестия. И хотя все они были из числа обрезанных, а он являлся апостолом язычников, хотя они были благонамеренными соглашателями, а он — инакомыслящим, тем не менее друг для друга они оставались братьями. «Ты бывал на некоторых наших собраниях и знаешь, как они многочисленны: сколько мириад уверовавших Иудеев». Употребленное здесь слово «мириады» означает по-гречески не тысячи, а десятки тысяч. Даже среди иудеев, более всех остальных настроенных против Евангелия, было великое множество принявших его, ибо благодать Божья сильна на разрушение сатанинских твердынь. Вначале уверовало только сто двадцать душ, а теперь уверовавших было многие и многие тысячи. Ибо кто может считать день сей маловажным? и если вначале было мало, то впоследствии Бог силен сделать весьма много. Отсюда следует, что Бог не отверг Своего народа окончательно, ибо среди евреев сохранился остаток, то есть избранные, помилованные (см. Рим 11:1,5,7), и это были многие тысячи уверовавших. И рассказ об успехах дела благовестия среди евреев, несомненно, будет так же приятен Павлу, как и рассказ об обращении язычников — уверовавшим евреям, ибо желания сердца апостола и его молитвы к Богу были об Израиле во спасение.

2. В собрании Павла известили о широко распространенной болезни, которой страдали эти верующие иудеи и от которой они до сих пор еще не исцелились. «...Все они — ревнители закона...» Эти верующие иудеи приняли Христа как истинного Мессию, положились на Его праведность и подчинились Его водительству. В то же время они знали, что закон Моисеев имеет свое происхождение от Бога, и находили духовное благо в отправлении его уставов, а потому, естественно, не могли допустить даже мысли об оставлении его или о постепенном отходе от него. Поэтому, наверное, они постоянно твердили о том, что Христос подчинился закону и соблюдал его (хотя целью этого было наше избавление от закона), находя, таким образом, возможность для себя оставаться под законом. В том и заключается эта тяжелая болезнь и это заблуждение, что они возлюбили тень будущих благ, хотя явился уже и самый образ вещей, и по-прежнему подклоняли выю свою под рабское ярмо, несмотря на то что Христос уже пришел для того, чтобы даровать им свободу. Однако же посмотрите:

(1) Как велика сила воспитания и навыка, особенно в обрядовом законе.

(2) Какое великое снисхождение необходимо было проявлять по отношению к этим верующим иудеям. Этих уверовавших иудеев не отвергали по причине их духовной болезни и заблуждений и не отлучали как не принявших веры Христовой, поскольку они придерживались закона и, более того, ревновали о нем в своем личном хождении перед Богом и не навязывали его окружающим. Их ревность о законе получала правильное истолкование, и потому считалось незазорным проявлять к таковым известное снисхождение. Их ревность о законе можно было оправдать еще и тем обстоятельством, что они восприняли его с молоком матери и были воспитаны в среде тех, с кем вместе жили.

3. Здесь Павлу определенно дали понять, что верующие иудеи, столь ревнующие о законе, были настроены по отношению к нему недоброжелательно, ст. 21. Павла, одного из достойнейших служителей Христовых, благословить мог не всякий из этих детей Божьих. «О тебе наслышались они (и по слышанному сложили о тебе собственное мнение), что ты не только не учишь язычников соблюдать закон Моисеев, как того хотели бы некоторые (хотя мы и убеждали их отказаться от этих требований), но и всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтоб они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям нашего народа, которые установлены свыше, поскольку их можно соблюдать, находясь среди язычников и вдали от храма. Они наслышаны о тебе, что ты не учишь поститься и отмечать церковные праздники, не учишь носить филактерии, не учишь уклоняться от приема нечистой пищи». Итак:

(1) Павел действительно призывал к упразднению закона Моисеева, учил тому, что оправдаться законом невозможно, а поэтому не следует и связывать себя обязательством его соблюдения. Однако:

(2) Апостол вовсе не учил отступлению от Моисея, ибо вероисповедание, которое Павел проповедовал, ставило целью не нарушить, а исполнить закон. Павел проповедовал Христа (конец закона к праведности всякого верующего), покаяние и веру, обращаясь к которым мы должны широко пользоваться законом. Евреи, рассеянные между язычниками, те евреи, которых Павел учил, и не думали об отступлении от Моисея. Напротив, только теперь они, наученные видеть в законе детоводителя ко Христу, стали понимать его лучше, чем когда-либо, и принимать его близко к сердцу. Но даже верующие иудеи, наслышавшись о Павле как о противнике Моисея и, возможно, излишне доверившись неверующим иудеям, оказались настроенными против Павла. Их служители, пресвитеры, здесь представленные, любили и уважали Павла, одобряли его дела и называли его своим братом, но заставить остальной народ изменить сложившееся у них мнение об апостоле на более благосклонное им было не под силу. Очевидно, что меньшая рассудительность предрасполагает к большей суровости, а слабая голова — к горячности. Этим уверовавшим иудеям не по силам было разобраться в учении Павла (хотя это было их долгом), и они осудили его, в сущности, по неведению.

4. Вот почему собравшиеся пресвитера просили Павла, коль скоро он объявился в Иерусалиме, во время общего богослужения опровергнуть выдвинутое против него обвинение и заявить о том, что он не учит народ отступлению от Моисея и отказу от иудейских преданий, поскольку держится их сам.

(1) Собравшиеся пришли к выводу о том, как Павлу следует поступить. «Итак что же? Что нужно сделать? Ведь люди услышат, что ты пришел в город». Подобные неудобства ходят за именитыми людьми по пятам, ведь их вхождение и выхождение привлекает большое внимание людей; о знаменитостях говорят, одни из доброго расположения к ним, другие — из злого. «Когда услышат, что ты пришел, верно соберется народ, желая, чтобы мы пригласили их посоветоваться: стоит ли нам допускать тебя как брата до проповеди у нас или же нет. Возможно также и то, что народ сам стихийно соберется, желая послушать тебя». Пресвитерам нужно было что-то предпринять, чтобы успокоить верующих и заверить их в том, что Павел не учит отступлению от Моисея, и собравшиеся заключили, что именно так и следует поступить:

[1] В интересах самого Павла, чтобы таким образом вернуть ему доброе имя, чтобы этого добродетельного человека не пятнали позором и чтобы такому одаренному человеку не чинили препятствий, способных помешать его деятельности.

[2] В интересах самих верующих, чтобы в дальнейшем они навсегда оставили всякие предубеждения против этого добродетельного человека и чтобы не упустили случая воспользоваться его служением по причине этих предрассудков.

[3] В собственных же интересах, чтобы их почтительное отношение к Павлу (а они обязаны были его почитать) не обернулось их же собственным поношением со стороны доверенной им паствы.

(2) Павлу было предложено воспользоваться удачной возможностью очиститься в храме. «Сделай же, что мы скажем тебе, послушайся нашего совета. Есть у нас из числа уверовавших иудеев четыре человека, имеющие на себе обет назорейства. В ближайшее же время истекает срок их назорейства» (ст. 23), «и по закону им надлежит остричь голову назорейства своего и принести жертву — агнца в жертву всесожжения, агницу в жертву за грех и овна в жертву мирную вкупе с другими жертвами, предусмотренными данным обрядом» (см. Чис 6:13−20). Многие, когда истекал срок их обета, совершали этот обряд не в одиночку, а вместе исходя из экономии времени или же из соображений о большей ревности. Не так давно Павел, подчинившись закону, принял на себя обет назорейства и в ознаменование окончания срока своего назорейства остриг голову в Кенхреях (Деян 18:18), как и полагалось иудеям, живущим вдали от храма. Поэтому апостола попросили только присоединиться к тем четырем иудеям и помочь им принести жертву назорейства. «Очистись с ними по закону, и благоволи принять на себя издержки на жертву по этому благочестивому поводу, и присоединись к ним в жертвоприношении». Это, по предположениям собравшихся, заставит клеветников умолкнуть, и тогда всякому станет ясно, что слухи, которые ходят об апостоле, несправедливы, ведь Павел не таков, каким его представляют, и он вовсе не учит иудеев отступать от Моисея, потому что сам, будучи евреем от евреев, поступает благочестиво и продолжает соблюдать закон. И тогда все встанет на свои места.

5. Было торжественно объявлено о том, что постановление, принятое ранее в отношении обращенных из язычников, в силу только что сделанного Павлу предложения не будет нарушено и свобода, предоставленная уверовавшим язычникам, не будет ущемлена, ст. 25. «А об уверовавших язычниках мы писали, положивши и решив придерживаться того, чтобы они ничего такого не наблюдали. Мы вовсе не намерены заставлять их соблюдать обрядовый закон, только бы они хранили себя от идоложертвенного, от крови, от удавленины и от блуда, не связывая себя при этом приношением традиционных жертв и совершением ритуальных очищений либо иных иудейских обрядов и культовых отправлений». В собрании знали, как усердно Павел выступал в защиту свободы уверовавших язычников, и потому открыто связали себя обязательством соблюдать христианскую свободу. Вот в чем заключалось предложение собравшихся пресвитеров.

V. О согласии Павла с этим предложением. Павлу хотелось угодить им в этом деле.

Апостол не поддался никаким уговорам отложить свое посещение Иерусалима, однако, оказавшись наконец в Иерусалиме, он уступает, согласившись действовать так, как было принято поступать здесь, ст. 26. Тогда Павел, взяв тех мужей, которых ему представили, и очистившись с ними, в следующий день вошел в храм не с народом и не с шумом, как о том засвидетельствовал сам апостол, Деян 24:18. Точно таким же образом в храм входили и другие благочестивые иудеи, пришедшие по тому же поводу и желающие объявить священникам об окончании дней своего очищения. Священник же в свою очередь должен был установить время, когда те должны были принести одно приношение за всех. Эйнсворт (Ainsworth), комментируя Чис 6:18, цитирует Маймонида, проливающего свет на это обстоятельство: «Если кто свидетельствует, говоря: «вот на мне обет назорейства», или: «пусть остригут голову назорейства моего», то он должен принести жертву по своему назорейству и взять на себя издержки на жертву из того, что имеет». Павел так и поступил: он взял на себя издержки на жертву за этих назореев и, как полагают некоторые исследователи, связал себя законом назорейства, то есть взял на себя обязательство посещать храм с постом и молитвой на протяжении семи дней и только по истечении этого срока принести требуемые приношения, о чем и дал знать священнику. Итак, настало наконец время ответить на вопрос: хороший ли совет дали Павлу Иаков и пресвитера и хорошо ли поступил апостол, приняв такой совет?

1. Одни осуждают это решение Павла, вызванное создавшимися обстоятельствами, доказывая, что оно было на руку уверовавшим иудеям этим поборникам обрядового закона, и что оно вызвало уныние в рядах тех, кто выступал за духовную свободу во Христе. Разве мало было того, что Иаков и иерусалимские пресвитера потворствовали заблуждению обращенных иудеев? И зачем нужно было обманным путем добиваться одобрения того же от Павла? Сообщив Павлу о великой ревности о законе уверовавших иудеев, они, принявшие от Бога столь превосходные дары, неужели не должны были взять на себя нелегкий труд разрешить для своих единоверцев создавшееся затруднение и убедить их в том, что обрученные Христу свободны от соблюдения закона? См. Рим 7:4. Подстрекать же Павла личным примером утвердить народ Божий в вопросе исполнения закона — значило уповать на земную мудрость больше, чем на благодать Божью. Воистину, Павлу лучше было знать, как ему следует поступить, нежели тем, кто хотел его наставить. Однако:

2. Другие считают, что этот совет был разумным и добрым, и то, что Павел последовал ему, говорят они, было оправдано, ибо дело стоило того. У Павла и самого был принцип: «...для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобресть Иудеев...» (1Кор 9:20). Павел обрезал Тимофея в угоду евреям и, хотя и не соблюдал постоянно обрядового закона, все же (соглашаясь на любые уступки ради того, чтобы творить добро) в определенной ситуации был готов пойти в храм и принести там жертву. Немощных в вере следует сносить, одновременно противостоя тем, кто подрывают ее основы. Воистину, это решение Павла приблизило его скорби, ведь его уступка, с помощью которой апостол намеревался умиротворить иудеев, только вывела их из себя и причинила ему много неприятностей. Тем не менее у нас нет достаточных оснований осуждать решение апостола. Павел мог бы поступить и иначе и все равно пострадал бы за это. Премудрый Бог, по всей видимости, усмотрел как сам данный апостолу совет, так и согласие Павла последовать ему ради достижения лучшей цели; ибо у нас есть все основания полагать, что уверовавшие иудеи, пытавшиеся своей ревностью о законе выставить себя в лучшем свете перед неуверовавшими, стали свидетелями варварского обращения с апостолом (стремившегося угодить им) и что это отвратило их от обрядового закона лучше, чем то же самое могли бы сделать самые убедительные доводы и горячие споры. Они поняли, что напрасно угождать людям, которые не успокоятся до тех пор, пока окончательно не покончат с христианством. Непорочность и праведность сохранят нас лучше трусливого соглашательства. Подумаем только, что пришлось пережить Иакову и пресвитерам, размышлявшим впоследствии о том, что своим советом они заключили Павла в узы, и мы увидим в этом предупреждение для себя не давить в угоду себе на людей, заставляя их делать противное их разумению.

Стихи 27−40. Из этого отрывка мы узнаем о том, что Павел оказывается в узах, конца которым нам уже не увидеть; ибо вслед за тем апостола будут то поспешно пересылать из одного судебного заседания в другое, то изнурять сначала в одной, а потом в другой тюрьме, не разбирая его дела и не освобождая его до суда под поручительство или залог. Приходит беда, а мы и не знаем того, как долго она продлится и чем закончится.

I. Павел схвачен и взят под стражу.

1. Павла арестовали во время ритуального очищения, когда он участвовал в совершении необходимых священных обрядов в храме, ст. 27. Прежде здесь все узнавали Павла, но теперь, когда он провел столько времени в заграничных путешествиях, он появился в храме, словно обыкновенный странник, так что недоброжелатели приметили его лишь под конец, когда эти семь дней оканчивались. В храме, то есть на святом месте, гарантирующем неприкосновенность верующему, на апостола напали люди, способные на все, чтобы смешать его кровь с приношением его, — в храме, где апостола надлежало приветствовать как величайшее украшение, когда-либо украшавшее храм с тех пор, как Господь храма оставил его. Храм, о котором они выказывали такую ревность ныне был осквернен ими. Вот и наша церковь более всего осквернена не кем иными, как папскими гонителями, действующими во имя Церкви и ради ее блага.

2. На Павла донесли асийские иудеи, то есть это преступление совершили не иерусалимские иудеи, а иудеи рассеяния, отлично знавшие апостола и более всех остальных настроенные против него. Последние редко восходили в Иерусалим для участия в храмовом богослужении, довольствуясь жизнью вдали от храма ради собственной выгоды, но, несмотря на это, выказывали самую большую ревность о храме, как будто бы им дано было таким образом искупать свое обычное нерадение о нем.

3. Асийские иудеи подняли за собой народ и возбудили в нем ярость против Павла. Они не пошли жаловаться первосвященнику и городским властям (потому что, наверное, не ожидали получить от них поддержку), но возмутили весь народ, расположенный в нынешнее время более, чем в какое-либо другое, ко всякого рода беспорядкам и мятежу, буйному и возмутительному. Людей, подчиняющихся страстям, а не разуму, настроить против Христа и веры проще простого; вот почему Павел, говоря о гонителях из числа евреев, называет их людьми не только нечестивыми, но и совершенно безрассудными.

4. Асийские иудеи возбудили в толпе вражду против Павла посредством не просто безответственных, но до конца лживых и несправедливых доводов. Они кричали: «Мужи Израильские, помогите! Если вы истинные израильтяне и вам не безразлична судьба вашего собрания и вашего отечества, то вот теперь настало ваше время, помогите схватить нашего общего врага». Так кричат на него, как на вора (Иов 30:5) и как бешеного пса.

Примечание: враги, которым никогда не удавалось доказать, что вера Христова является злом, всегда и неустанно (не думая о том, справедливо это или несправедливо) порочили ее доброе имя, обрушивая на нее потоки ярости и гнева. Истинным сынам Израилевым следовало бы помочь Павлу, проповедовавшему Того, Кто был славой народа Своего Израиля. Однако всеобщее негодование, естественно, никаким образом не позволило им показать себя истинными израильтянами, разве что не подтолкнуло их к тому, чтобы поддержать противников Павла. Все это напоминает ситуацию, когда кричат: «Держи вора!», а также крики Гофолии: «Заговор! Заговор!»; в общем, это напоминает ситуацию, когда недостаток разумных доводов компенсируют криком.

5. Иудеи обвинили Павла в извращении учения и в занятии порочной практикой, при этом и то, и другое, по мнению обвинителей, было направлено Павлом против Моисеева закона.

(1) Иудеи обвинили Павла в извращении учения. Он, по их мнению, не только сам держался превратных толкований, но и открыто пропагандировал их, правда не здесь, в Иерусалиме, а в других местах, нет, во всех, совершенно во всех местах он всех повсюду учил им. Вот как искусно отягощали враги «состав преступления» апостола, как будто бы он в своих путешествиях был вездесущ. «Он делает все возможное, для того чтобы распространять свои нечестивые и еретические идеи».

[1] Направленные против народа. Павел учил тому, что евреи и язычники равны перед Богом, так что не имеет силы ни обрезание, ни необрезание. Более того, апостол выступал против неверующих иудеев с учением о том, что они являются отверженными (и потому Павел открещивался от них и их синагог). Все это преподносилось врагами Павла как якобы сказанное апостолом против всего израильского народа, как если бы это о них было сказано: «Подлинно, только вы люди, и с вами умрет мудрость!» (Иов 12:2), тогда как в действительности Бог, хотя и отверг неверующих, не отверг народ Свой, Рим 11:1. Они суть Лоамми — не Мой народ (Ос 1:9), несмотря на это евреи по-прежнему притязают на исключительность. Кто создает о себе впечатление исполненным ревности по Церкви, тот имеет к ней весьма далекое отношение.

[2] Направленные против закона. Своим учением о необходимости верить в Евангелие как в конец закона и в его усовершенствование Павел, по убеждению его противников, выступал против закона, тогда как в действительности это учение не уничтожало закон, а утверждало его, Рим 3:31.

[3] Направленные против места сего, храма. Павел учил молиться на всяком месте (возможно, при этом апостол иногда говорил о разрушении Иерусалима, разорении храма и прекращении существования еврейского государства, то есть обо всем том, что предрекал еще его Учитель), поэтому враги Павла представили его хулителем и врагом храма. Было время, когда Павел яростно гнал Стефана и осудил его на смерть за слова, которые тот говорил на святое место сие, а теперь и сам оказался обвиненным в том же. Тот, кем когда-то пользовались, ныне сам сделался мишенью озлобленных и разъяренных иудеев.

(2) Иудеи обвинили Павла в занятии порочной практикой. Мало того, что Павел якобы произносил хулу на святое место, он кроме этого еще и лично, в подтверждение своей вины, осквернил храм и открыто выказал свое явное неуважение к нему, чем обнаружил свое желание сделать подобную практику общепринятой. Он Еллинов ввел в храм, то есть во внутренний двор храма, куда был запрещен вход всякому необрезанному На стене, окружавшей внутренний двор, имелась надпись на греческом и латинском языках, гласившая: Всякому язычнику, перешедшему этот рубеж, объявляется смертный приговор (Иосиф Флавий. Иудейские древности, 15.417). Сам Павел был евреем и как еврей имел право входить во внутренний двор. Когда Павла заметили там в обществе некоторых присоединившихся к нему в его ритуальных действиях, тогда решили, что одним из них был Трофим из Ефеса, язычник. Однако почему? Действительно ли его там видели? Конечно же, нет. Трофима видели вместе с Павлом на улицах города, что не являлось преступлением, и на основании этого факта утверждали, что он якобы был с Павлом во внутреннем дворе храма, а вот уже это являлось тяжким преступлением. Трофима видели в обществе Павла в городе и потому предположили, что Павел привел его в храм, хотя этого в действительности не было. Посмотрите:

[1] Как невинность не способна оградить себя от клеветы и ложных обвинений. Нет ничего нового в том, что живущих по истине и поступающих по правде обвиняют в том, чего они сами не знают и о чем они даже и не подозревают.

[2] Злодеи замышляют зло и переходят границы, выискивая доказательства для своих наветов. Вот так же и здесь, увидев в городе одного из язычников в обществе Павла, нечестивые люди заключили, что Павел побывал с ним и в храме. Все это, несомненно, было явной клеветой, однако именно этими несправедливыми и беспочвенными предположениями нечестивые люди рассчитывали оправдать свое нечеловечное, варварское обращение с славнейшими на земле.

[3] То, чем намеревались снискать расположение злонамеренных и приучить их к добру, злонамеренные обыкновенно обращают против мудрых и добродетельных. Если бы Павел своим посещением храма не думал произвести благоприятное впечатление на иудеев, то они не решились бы клеветать на него. Таково свойство испорченной человеческой природы: За любовь мою они враждуют на меня... (Пс 108:4; Пс 68:11).

II. Теперь Павел оказался в страшной опасности: возбужденная толпа могла просто растерзать его. Люди не потрудятся доставить апостола к первосвященнику и поставить его в синедрионе: это путь окольный, ведь наказание, соответствующее обвинению, может оказаться таким же несправедливым и незаконным. Доказать вину Павла иудеям было не под силу, поэтому они и не решились предать его суду. Более того, им так хотелось его крови, что добиться судебного преследования Павла в полном соответствии с надлежащей правовой процедурой им не хватило бы духу даже в том случае, если бы они были уверены в том, что смогут отстоять свои позиции. Вот почему эта толпа, нисколько не боявшаяся ни Бога, ни людей, решила покончить с Павлом.

1. Волнение охватило весь город, ст. 30. Хотя народ сам по себе и не отличался особой святостью, он, тем не менее, испытывал особое чувство благоговения перед святым местом и, заслышав доносящиеся из пределов храма шумные крики, готов был вступить в сражение, не жалея ни своей жизни, ни своего имения. Весь город пришел в движение, после того как евреи услышали прозвучавшее из храма воззвание: «Мужи израильские, помогите!..» — воззвание, прозвучавшее с такой силой, как будто бы возродился эхом отозвавшийся древний клич: «Боже! язычники пришли в наследие Твое; осквернили святый храм Твой...» (Пс 78:1). То рвение, которое тогда проявили иудеи в отношении храма Божьего в Иерусалиме, выказали и ефесяне в отношении храма Артемиды, когда на Павла было донесено, что он его враг (Деян 19:29): И весь город наполнился смятением... Тем не менее Бог не считает Себя прославляемым теми, чья ревность по Нем побуждает действовать противозаконно, а также теми, кто думает, что действует на стороне Бога, а поступает бесчеловечно.

2. Павла насильно выволокли из храма, после чего заперли двери, соединяющие внутренний и внешний дворы (возможно, речь здесь идет только о запорах внешнего двора). Павла с яростью выволокли из храма.

(1) Иудеи выказали лютую ненависть к нему как к человеку, недостойному ни пребывать в храме, ни поклоняться в нем, ни называться сыном Израиля, словно бы его приношения были мерзостью.

(2) Иудеи выказали показное благоговение перед храмом, действуя подобно доброму священнику Иодаю, пожелавшему, чтобы Гофолию не умертвили в доме Господнем, 4Цар 11:15. Посмотрите, как несообразно вели себя эти злодеи: они обвинили Павла в том, что он якобы отвращает народ от служения в храме, и в то же время сами выволокли его оттуда, благочестиво поклонявшегося в храме. Храмовые служители немедленно заперли ворота для того:

[1] Чтобы Павлу не удалось каким-либо образом возвратиться в храм и ухватиться руками за роги жертвенника, дабы таким образом защитить себя этой святыней от разбушевавшейся толпы. Или же, скорее всего, они сделали это для того:

[2] Чтобы толпа не была вытеснена обратно на территорию храма бегущими навстречу людьми и не произошло какого надругательства и осквернения святого места. Те, кто не посовестится убить добродетельного человека за доброе дело, все-таки, надо думать, постесняются совершить такое зло на святом месте и в святое время. Слова только не в храме можно понять как только не в праздник.

3. Жизнь Павла повисла на волоске (ст. 31), ибо апостола уже начали истязать (ст. 32), нанося ему бесчисленные удары с тем, чтобы забить до смерти. Иудейские мудрецы в определенных обстоятельствах допускали такую казнь (что, впрочем, никак не украшает еврейскую нацию), называя ее избиением непокорных. И Павел, словно агнец, брошенный в львиное логово, сделался легкой добычей этих нечестивых людей, хотя, несомненно, он и теперь еще мыслил точно так же, как и тогда, когда свидетельствовал: «...я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме...» умереть такой ужасной смертью.

III. От иудейского врага Павел был освобожден римским.

1. Тысяченачальник, то есть командир крепости или же (как бы его должность ни называлась) командир расквартированного в Иерусалиме римского отряда, получил срочное донесение о мятеже и восстании народа. Некто пекущийся вовсе не о Павле, а о государственной безопасности и общественном порядке донес о случившемся командиру римского отряда, который денно и нощно, не смыкая глаз, надзирал над этим беспокойным народом. Этот самый человек и становится орудием спасения жизни Павла в тот момент, когда никому из друзей апостола не удалось помочь ему.

2. Командир римского отряда, тысяченачальник, тотчас же поднял свой отряд и вывел его на подавление мятежа. ...Он, тотчас взяв воинов и сотников, устремился на них... В праздники, как и в другие торжественные дни, охрана всегда была начеку и армия блюстителей порядка находилась в повышенной боевой готовности. Эти силы находились в распоряжении командира, и он устремился на это многолюдство, ведь промедление в такие моменты иногда обходится очень дорого. Подстрекательство к мятежу следует пресекать в самом начале, чтобы из него потом не вышло что-нибудь более серьезное.

3. Одно лишь появление командира римского отряда испугало народ и предотвратило расправу над Павлом. Все хорошо понимали, что ими творится явная несправедливость и что всех их могут теперь обвинить, как сказал ефесянам блюститель порядка, в возмущении. Иудеи отступили, страшась мощи Рима, которую им следовало бы обуздывать Божьим правосудием и страхом перед Его гневом.

Примечание: Бог часто призывает землю на помощь жене (Откр 12:16) и часто употребляет для защиты Своего народа тех, кто не испытывает к нему никакого расположения; последние только сочувствуют страдальцам, горя сильным желанием сохранить общественный порядок. И псы помогают пастырю, защищающему свое стадо. Такое сопоставление приводит в этой связи Стресо (Streso). Посмотрите, как вспугнуло злодеев одно лишь появление командира римского отряда. Воистину, царь, сидящий на престоле суда, разгоняет очами своими все злое. Тысяченачальник взял Павла под свое наблюдение. Он выручил Павла не потому, что тот был ему небезразличен, и не потому, что был убежден в его невиновности, а потому, что не мог допустить того (здесь он выступил на стороне правосудия), чтобы человека без суда и следствия лишили жизни. Он встал на защиту Павла еще и потому, что не знал, насколько опасными окажутся для Рима последствия этого мятежа евреев в том случае, если не подавить его вовремя. Не знал он и того, на что еще был способен этот разбушевавшийся народ, если бы ему позволили узнать, на что он способен. Вот почему командир римского отряда вырвал Павла из рук мятежников и передал его в руки правосудия, ст. 33. Тысяченачальник взял его и велел сковать двумя цепями, усмирив народ заявлением о том, что собирается не освободить Павла, а подвергнуть его допросу, и спрашивая столь агрессивно настроенных против апостола: кто он, и что сделал? Пройдет какое-то время, и в этом насильственном взятии Павла из рук восставших (хотя для этого отобрания имелись все мыслимые основания) будет найден состав преступления, в котором затем и обвинят командира того самого римского отряда, Деян 24:7. «... Тысяченачальник Лисий, пришед, с великим насилием взял его из рук наших...» — в этом обвинении идет речь как раз о том инциденте, что с очевидностью вытекает из сопоставления приведенного выше текста с Деян 23:27−28, где Лисий выступает с докладом перед Феликсом.

IV. Командиру римского отряда стоило больших усилий обеспечить Павлу возможность дать о себе свидетельство. Едва ли можно решиться вступить в единоборство с ветрами и волнами, которым можно было уподобить многочисленную армию собравшихся, однако Павел даже и в такой ситуации нашел в себе силы выступить перед толпой.

1. Оставалось непонятным, чего все-таки хотелось народу. Когда командир римского отряда, прежде, по всей видимости, ничего о Павле не знавший (такие странники были великими и действительно являлись таковыми только в глазах славнейших на земле), начал о нем расспрашивать, в толпе одни кричали одно, а другие другое. Это не позволило командиру уловить настроения толпы, ибо люди в действительности не понимали ни друг друга, ни самих себя, а пытались только выдать свое собственное понимание за общее. Тот, кто внимает шуму многолюдного собрания ровным счетом ничего в нем не поймет, а если и поймет что-нибудь, то поймет не больше, чем понимали друг друга строители Вавилонской башни, после того как был смешан их язык.

2. Усмирить гнев и ярость народа не удавалось. Когда командир римского отряда повелел вести Павла в крепость, находившуюся возле храма и называвшуюся башней Антония, где был расквартирован римский отряд, воинам пришлось приложить немало усилий, для того чтобы уберечь Павла от рук возбужденных людей, — вот как был раздражен народ, ст. 35. Когда же он был на лестнице, ведущей в крепость, воинам пришлось взять Павла на руки и нести (сделать это было нетрудно, так как Павел был человеком небольшого роста и, как написано, слабым в личном присутствии) по причине стеснения от народа, который, будь на то его воля, растерзал бы апостола. Будучи не в силах достать Павла преступными руками, иудеи посылали ему вдогонку изощренные стрелы, язвительные слова. ...Множество народа следовало и кричало: смерть ему! (ст. 36). Подумайте только, какие превосходные люди и какие превосходные истины бывают нередко низвергаемы протестами толпы. Самого Христа низвергли точно таким же образом, с криками: «Распни Его! распни Его!», хотя никто не мог сказать, какое зло сделал Он. Отторгни его от земли живых (так истолковывали эти крики толпы древние комментаторы), то есть истреби его с лица земли.

3. Наконец, Павел попросил командира римского отряда дать ему слово, ст. 37. При входе в крепость Павел с полным спокойствием и невозмутимостью, с совершенной кротостью и почтением к окружающим сказал тысяченачальнику: «Можно ли мне сказать тебе нечто? Не считай за обиду и не рассматривай как нарушение установленного порядка, если я сам отвечу за себя, так как мои гонители ничего не смогут сказать обо мне». Как смиренно и как прилично звучит просьба Павла! Павел умел разговаривать с сильными мира сего и не раз разговаривал с теми, кто стоял над ним, и все же при этом апостол смиренно просил разрешения обратиться с вопросом к командиру отряда, не смея говорить до тех пор, пока тот не позволил ему. «Можно ли мне сказать тебе нечто?»

4. Командир римского отряда говорит Павлу о том, что он думает о нем. «Ты знаешь по-гречески? Мне удивительно слышать грамотную речь; так, может быть, не ты ли тот Египтянин, который произвел возмущение?» Иудеи произвели возмущение, а после пустили слух, будто бы повод для возмущения им подал Павел, выступивший первым. Эти самые подозрения, возможно, и возникли у тысяченачальника, поскольку кто-то уже успел тайно донести ему об этом. Посмотрите, как бездумно многие увлекаются неверными представлениями о верующих людях и добрых служителях, не прилагая особых усилий к тому, чтобы избавиться от своих заблуждений. Накануне в этой провинции, по всей видимости, произошел какой-то мятеж во главе с египтянином, который назвался пророком. Иосиф Флавий пишет в связи с этим, что «какой-то египтянин собрал вокруг себя крайнюю партию, пообещал своим последователям показать с горы Елеонской, как падут иерусалимские стены, после чего они войдут в разрушенный город». Командир римского отряда, упомянув того египтянина, утверждал, что он пред сими днями вывел в пустыню четыре тысячи человек разбойников — головорезов, бандитов, душегубов, убийц. О, как выродился иудейский народ, если в нем нашлось столько людей, которых с легкостью можно было склонить к нарушению общественного порядка! Иосиф Флавий, однако, утверждает, что «в дело вмешался прокуратор Феликс со своими войсками, в результате чего было убито четыреста мятежников, захвачено в плен две сотни, а остальные разбежались» (см. его Иудейские древности, 20.171; Иудейские войны, 2.263). Евсевий также ссылается на этот исторический эпизод (см. его Историю, 2:20). Это событие произошло в тринадцатый год правления императора Клавдия, незадолго до времени описываемых в книге Деяний событий, приблизительно за три года до них. Главарь этого мятежа, судя по всему, сбежал, и командир римского отряда пришел к выводу, что человек, которого так ненавидел народ (ибо, по всей видимости, именно такой лютой ненавистью и ненавидели Павла) и против которого был поднят такой мятеж, не может быть разбойником меньшего масштаба, чем тот египтянин. Посмотрите, какую враждебность по ошибке терпят верующие.

5. Павел исправляет эту ошибку в отношении себя, сообщив командиру римского отряда свои личные данные. Оказалось, что он не бродяга, не негодяй и не распутник, как тот египтянин, не могущий сказать о себе ничего доброго. Вместо этого Павел говорит: «Я по происхождению Иудеянин, а не египтянин, иудей по рождению и вероисповеданию. Я Тарсянин, выходец из Киликийского города, происхожу из благородной семьи, получил гуманитарное образование» (Тарс славился своим университетом), «и кроме того являюсь гражданином небезызвестного города». Имеет ли Павел в виду Тарс или Рим, не имеет значения: апостол мог подразумевать и то, и другое, поскольку являлся гражданином обоих городов. И, хотя командир римского отряда, заподозрив Павла в том, что он является тем египтянином, сильно оскорбил апостола, он, тем не менее, смирился и не стал горячо возражать против того времени, в которое ему выпало жить, и тех людей, с которыми он вынужден иметь дело, не стал воздавать злом за зло, а кротко отверг выдвинутое против него обвинение и поведал о себе.

6. Апостол смиренно попросил командира римского отряда, чьим пленником он отныне стал, позволить ему поговорить с народом. Павел не требует этого как должного, несмотря на то что он имел право защищаться от обвинений, а просит об этом как об одолжении, за которое будет благодарен тысяченачальнику «Прошу тебя, позволь мне говорить к народу». Командир же римского отряда вырвал Павла из цепких объятий толпы именно с той целью, чтобы предоставить ему возможность беспристрастного слушания. И вот, чтобы показать, что его дело не нуждается ни в какой искусственной защите, Павел просит предоставить ему возможность защищаться прямо сейчас, ибо его дело требует лишь освещения в истинном свете. При этом апостол уповает не только на правоту своего дела, но и на праведность и верность своего Заступника, а также на обещание, данное Им всем Своим последователям: «...не заботились, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать...».

7. Павел получил разрешение выступить в свою защиту, так как он не нуждался в каких-либо дополнительных советах, когда Дух Отца готов был диктовать ему, Мф 10:20. Когда же тот позволил (ст. 40), Павел мог говорить с легким сердцем и с великой отвагой. Этот римский командир поступил с Павлом по справедливости (не скажу, что это была любезность с его стороны), в которой апостолу было отказано со стороны его соотечественников-евреев, ведь последние не захотели его выслушать, а римский командир захотел, пусть даже из простого любопытства. Но, коль скоро тот позволил ему:

(1) Народ приготовился слушать. Павел стоял на лестнице, что было для него, человека ростом с Закхея, некоторым преимуществом и, как следствие, придавало ему некоторую смелость во спасение своей жизни. Это место, конечно, нельзя было сравнить с кафедрой, но пусть лучше будет такое место, чем никакое. Лестница должна была помочь апостолу выступить перед народом, хотя она мало чем походила на то деревянное возвышение, которое было сделано для книжника Ездры. Отсюда Павел дал знак рукою народу, чтобы успокоить его и привлечь внимание к себе. В конце концов апостол добился того, что всякий в толпе стал удерживать от речей своего ближнего, и тогда воцарилась мертвая тишина. Возможно, и командир римского отряда приказал собравшимся замолчать; когда народ волнуется, бессмысленно выступать оратору. Перед тем как будет защищаться дело Христа и Евангелия, должна воцариться тишина, ибо каждый должен быть особенно внимательным к слышанному, хотя бы и самому малому.

(2) Павел начал свое выступление, будучи совершенно уверен в том, что служит интересам Царства Христа так же преданно и плодотворно, как если бы он проповедовал в синагоге. Апостол начал говорить на Еврейском языке, то есть на своем родном наречии, на котором разговаривали евреи и который являлся языком их отечества. Павел доказал свою принадлежность к еврейской нации не только родственными узами, неразрывно соединяющими его с ней, но и глубоким почтением, им неизменно испытываемым по отношению к ней.