| Псалом 54

Многие толкователи предполагают, что Давид написал этот псалом в связи с восстанием Авессалома и что враг, о котором он здесь определенно говорит и который вел себя вероломно по отношению к нему, — Ахитофел. Поэтому некоторые считают, что страдания Давида в этом случае были прообразом страданий Христа, а предательство Ахитофела — символом предательства Иуды, так как оба повесились. Но в Новом Завете нет ничего, что указывало бы на то, что этот псалом имеет отношение ко Христу. Когда Давид сочинял его, он находился в великой беде.

(I) Он молится, чтобы Бог явил ему Свою милость и описывает свою скорбь и страх (ст. 2−9).

(II) Он молится, чтобы Бог показал Свое недовольство его врагами и рассказывает об их великой злобе и вероломстве (ст. 10−16 и 21−22).

(III) Он убеждает себя в том, что в нужное время Бог вступится за него и выступит против его врагов, а также утешает себя этой надеждой и ободряет других уповать на Бога (ст. 17−20 и 23−24). Воспевая этот псалом, мы можем применить его, если есть повод, к собственным проблемам. Если же повода нет, то посочувствовать тем, чья ситуация похожа на нынешнюю, предвидя, что в конце преследователей ожидает негодование и гнев, а преследуемых — спасение и радость.

Начальнику хора. На струнных орудиях. Учение Давида.

Стихи 2−9. В этих стихах нам представлена:

I. Молитва Давида. Молитва — это бальзам для каждой раны и облегчение для каждого обремененного духа: «Услышь, Боже, молитву мою!» (ст. 2−3). Он не останавливается на прошениях, которые возносил Богу, находясь в бедствии, а просит, чтобы Бог услышал молитвы, которые его сердце во всякое время возносило к Нему, и ответил на них: «Внемли мне и услышь меня». Ни Саул, ни другие его противники не слушали и не обращали внимания на его просьбы, поэтому псалмопевец просит: «Господи, будь милостив и услышь меня, не скрывайся от моления моего, как человек, которому безразлично и который не собирается обращать на меня внимание; как недовольный человек, который зол на меня и раздражен моей молитвой». Если в своих молитвах мы искренне раскрываемся, излагаем свою ситуацию и изливаем сердце Богу, то можем надеяться, что Он не сокроет от нас Своего лица, Своего благоволения и утешения.

II. Плач Давида. Он был мужем скорбей и часто рыдал и в этом был прообразом Христа (ст. 3): «…я стенаю в горести моей (размышляя или с грустью музицируя) и смущаюсь. Я не могу сдержать стоны и воздыхания, а также другие выражения скорби от тех, кто окружает меня». Великая скорбь иногда сопровождается звуками и шумом, и это в какой-то степени облегчает боль, в то время как страдания возрастают у того, кто сдерживает чувства и не дает им выхода. Какова же причина этой скорби? «От голоса врага (ст. 4), из-за опасностей и оскорблений со стороны сообщников Авессалома, которых становилось все больше, которые оскорбляли царя и подстрекали народ выступить против Давида, требуя изгнать его из дворца и столицы. Так же позднее первосвященники подстрекали толпу кричать, требуя казни для Сына Давидова: «Возьми, возьми, распни Его!» Но не только голос врага вызывал слезы на глазах Давида, а преследование и лишения, которым он подвергся: «…они возводят на меня беззаконие». Враги не могли обвинить Давида в неправильном управлении государством или доказать, что он угнетал или был несправедлив. Поэтому они оклеветали его. Так как они не могли найти в нем беззакония и вызвать недоверие как к царю, они стали приписывать ему всяческие преступления и представлять его народу как тирана, заслуживающего изгнания. Сама по себе невиновность не является защитой против лживых и клеветнических языков. Бунтовщики ненавидели Давида и были переполнены гневом, то есть в их враждебности присутствовала ярость и сила гнева, внезапный порыв чувств, безжалостность ненависти и укорененная злобность. Поэтому враги старались представить его отвратительным, чтобы и другие возненавидели. Все это огорчало царя, особенно при вспоминании того времени, когда народ любил его и он соответствовал своему имени Давид — возлюбленный.

III. Трепет и испуг Давида. Мы можем предположить, что эти чувства охватили его, когда он раскрыл заговор Авессалома и повсеместное отступничество людей, от которых он меньше всего ожидал этого.

(1) Посмотрите, какой страх обрушился на него. Давид был мужественным воином, не раз проявлявшим свою смелость, но когда опасность оказалась неожиданной и неминуемой, его сердце дрогнуло. Поэтому пусть храбрец не хвалится своим мужеством, как и сильный человек — своей крепостью. Теперь Давид говорит: «Сердце мое трепещет во мне, и смертные ужасы напали на меня» (ст. 5). Страх разума и трепет телесный охватили его, ужас опустился и объял его (ст. 6). Когда снаружи — сражения, то неудивительно, что внутри — страхи; и раз подобное состояние охватило его во время восстания Авессалома, то мы можем предположить, что воспоминание о греховном поступке по отношению к Урии, за которое Бог сейчас наказывал его, добавило ему страхов. Иногда вера Давида делала его бесстрашным, и, окруженный врагами, он мог сказать: «Что сделает мне человек?» Но иногда страх одолевал и мучил его, так как даже наилучшие мужи не всегда сильны в вере.

(2) Отметьте, что этот страх побудил его бежать в пустыню, чтобы вдалеке не слышать голос врагов и не видеть их притеснений. Он говорил (ст. 7) Богу в молитве, себе в размышлениях и друзьям в своих жалобах: «Кто дал бы мне крылья, как у голубя?» Раньше он сильно любил Иерусалим, но теперь, когда тот стал непокорным городом, Давид спешил покинуть его и подобно пророку хотел иметь в пустыне пристанище путников! Оставить народ свой и уйти от них: ибо все они прелюбодеи, скопище вероломных (Иер 9:2). Это вполне согласуется с решением Давида после того, как он раскрыл заговор Авессалома: «…встаньте, убежим… спешите, чтобы нам уйти» (2Цар 15:14). Обратите внимание:

[1] каким было его бегство. Он был так плотно окружен врагами, что не видел другого способа спастись, кроме как на крыльях, и поэтому спрашивает: «Кто дал бы мне крылья, как у голубя?», но не как у ястреба, который летает стремительно и нападает на добычу, а чтобы улететь от хищников, каковыми были его враги. Давиду больше подходили крылья голубя, так как он был кроткого духа, и крылья орла не соответствовали ему. Голубица летает низко и прячется, где только можно, поэтому полет Давида был таким же.

[2] От чего он спасался бегством — от вихря, от бури, от бунта и волнения, которыми был объят город, и от опасности, преследовавшей его. В этом он был похож на голубя, который не выносит шума.

[3] Спасаясь бегством, он стремился не к победе, а к покою: «…я улетел бы и успокоился бы» (ст. 7). «Я улетел бы куда угодно, даже в безжизненную опасную пустыню, подальше отсюда, чтобы быть в покое» (ст. 8). Обратите внимание, что самые мудрые и наилучшие мужи, когда окружающие особенно раздражали и утомляли их шумом и криком, больше всего жаждали мира и покоя. Благодатные души стараются удалиться от торопливого и суетного мира, чтобы иметь возможность насладиться общением с Богом и с собой, и если существует истинный мир по эту сторону небес, то им обладает тот, кто наслаждается подобной уединенностью. Это делает смерть желанной для чада Божьего, так как она является бегством от вихрей и бурь этого мира в совершенный и вечный покой.

Стихи 10−16. В этих стихах Давид жалуется на своих врагов, чей злобный заговор хотя и не лишил его веры, но озадачил, и духом пророчества молится против них. Отметьте:

I. Описание характера врагов, которых он опасался. Они были наихудшими из людей, и их описание очень хорошо соответствует Авессалому и его сообщникам.

(1) Давид жалуется на жителей Иерусалима, которые странным образом пошли за Авессаломом и отреклись от царя. Поэтому в то время с ним была лишь его личная стража и слуги, которым он верил и на которых мог положиться. Как сделалась блудницею верная столица! Не со слов других, а своими собственными глазами и печальным сердцем он видел лишь насилие и распри в городе (ст. 10), ибо его жители становились непокорными и неверными Давиду, а также злобными по отношению друг к другу. Гуляя по стенам вокруг города, он видел, что насилие и распри переполняют его стражников (ст. 11). Все средства, которые восставшие использовали для укрепления города, служили для насилия и распрей, среди людей не осталось ни честности, ни любви. Когда он заглядывал в сердце города, то видел в нем лишь озлобленность и оскорбления, взаимную несправедливость и недовольство: «Посреди его пагуба, то есть всевозможные злодеяния». Jusque datum sceleri — узаконенное беззаконие. Обман и коварство, вероломство во взаимоотношениях не сходят с улиц его (ст. 12). Возможно, здесь подразумевается подлое и бесчеловечное поведение друзей Давида и тех, кто считался верным и преданным ему. Они творили все возможное, используя мошенничество и силу. Разве таким был Иерусалим — царский и (что более важно) святой город во времена Давида вскоре после того, как престол суда и свидетельство Израиля обрели там свое место? …Это ли город, который называли совершенством красоты (Плач 2:15)? Неужели это Иерусалим — город священников Бога, так плохо наученных? Неужели Иерусалим может стать неблагодарным для самого Давида, своего выдающегося основателя, и таким жарким, что он не сможет проживать в нем? Давайте не возмущаться порочностью и беспорядками в Церкви, находящейся на земле, а стремиться увидеть Новый Иерусалим, где нет ни насилия, ни распрей, ни злодеяний, ни вины, куда ничто нечистое не сможет войти, как и ничто беспокоящее.

(2) Давид жалуется на одного из главных заговорщиков, который прилагал много усилий, чтобы разжечь ревность, представить его правление в ложном свете и настроить город против него. Этот человек обличал Давида, словно тот когда-либо злоупотреблял властью или пренебрегал своими обязанностями; лишь на этом предположении Авессалом построил свой вероломный заговор: «…у царя некому выслушать тебя» (2Цар 15:3). Это и подобные обвинения усердно распространялись среди народа. И кто же принимал в этом самое большое участие? «Не заклятый враг, не Семей, не какой-то нечестивец, — тогда я мог бы вынести это, ибо от таких людей я не ожидал ничего хорошего (и мы действительно видим, как терпеливо он сносит проклятия Семея). Не человек, ненавидящий меня, ибо тогда я был бы готов к его нападкам, я бы спрятался от него и скрывал свои мысли, — тогда он не смог бы предать меня. Но ты, который был для меня то же, что я» (ст. 14). Похоже, ничто в данном заговоре не огорчило Давида больше, чем весть о том, что Ахитофел в числе заговорщиков с Авессаломом (2Цар 15:31), ибо он был советником царя (1Пар 27:33). «Ты, который был для меня то же, что я, кого я ценил, как себя, друг души моей, который возлежал у моей груди и был равен мне, кому я рассказывал все свои секреты и кто знал мои мысли лучше меня; мой водитель, с которым я советовался и который направлял все мои дела, которого я сделал председателем и премьер-министром государства, мой личный близкий друг, — именно этот человек сейчас обвиняет меня. Я был добр к нему и поэтому сейчас считаю его очень подлым и неблагодарным. Я доверял ему, но увидел, что он вероломный предатель. Более того, он не сделал бы половины причиненного мне зла, если бы я не уважал его так». Все это сильно огорчало искреннюю душу, но это было еще не все. Этот предатель производил впечатление святого, в противном случае он никогда не стал бы близким душевным другом Давида (ст. 15): «С которым мы разделяли искренние беседы, проводили много времени вместе в разговорах о религии, получая взаимное удовольствие», или, как трактует это место д-р Хаммонд, «мы собирались вместе для общения, в святых постановлениях я подавал ему правую руку дружбы, и затем мы ходили вместе в дом Божий и посещали публичные богослужения». Обратите внимание:

[1] Что в видимой Церкви всегда будет и плохое и хорошее, и стабильное и ненадежное в тех людях, в которых на протяжении долгого времени мы не видим никаких различий, но Исследующий сердца знает о них. Давида, посещавшего дом Божий с искренним сердцем, сопровождал Ахитофел, который был лицемером. Фарисей и мытарь вместе пришли в храм помолиться, но рано или поздно время покажет, кто был искренен, а кто нет.

[2] Плотская политика может завести людей очень далеко в исповедании религии, пока она в моде и способствует продвижению. При дворе набожного Давида не было более благоговейного человека, чем Ахитофел, но в то же время его сердце не было право в глазах Бога.

[3] Мы не должны удивляться, если нас обманывают своим притворством в отношении религии и дружбы. Сам Давид, будучи мудрым человеком, попался на эту ложь, и это может сделать подобные огорчения более терпимыми для нас.

II. Его молитвы против врагов, перед которыми мы должны благоговеть и которыми должны себя утешать как пророчествами, но не копировать их в отношении каких-либо наших врагов. Он молится, (1) чтобы Бог рассеял их, как строителей Вавилонской башни (ст. 10): «Расстрой, Господи, и раздели языки их, то есть разрушь их планы, посеяв среди них разногласие, и столкни друг с другом. Пошли среди них злого духа, чтобы они перестали понимать друг друга и стали завистливыми». Ответ на эту молитву был получен, когда совет Ахитофела оказался безрассудным и был выбран совет Хусия. Бог часто поражает врагов Церкви, разделяя их, и нет более надежного пути погубить народ, чем разделить его. Царство и стремление, разделившиеся в себе, не смогут долго устоять.

(2) Чтобы Бог погубил их, как Да-фана, Авирона и их сообщников, сговорившихся против Моисея, чья гортань была подобна открытому гробу, и поэтому земля отверзлась и поглотила их. Это было новое наказание, совершенное Богом (Чис 16:30). И теперь Давид молится, чтобы то же самое или нечто подобное повторилось (ст. 16): «Да найдет на них смерть от Господа; да сойдут они живыми в ад; пусть они в одно мгновение умрут и сойдут в могилу, ибо злодейство появляется везде, где они находятся, оно посреди их». Живые души нераскаявшихся грешников быстро отправляются в ад, так как очень хорошо ощущают свое бедственное положение; они продолжают жить там, чтобы пребывать в этих ощущениях. Эта молитва является пророчеством полной, окончательной и вечной гибели всех, кто тайно или открыто противостоял и восставал против Господа Мессии.

Стихи 17−24. I. В этих стихах Давид остается верен своему решению взывать к Богу, будучи уверенным, что он не напрасно Его ищет (ст. 17): «Я же… пусть другие выбирают ту дорогу, которая им нравится и сами защищают себя; пусть насилие и борьба будут их защитниками; пусть они забудут о молитве, но я в ней нашел утешение и в ней буду пребывать: «Я же воззову к Богу, вручу себя Ему, и Господь спасет меня», ибо всякий, призывающий имя Господа правильным образом, спасется (Рим 10:13). Давид принимает решение молиться часто и ревностно.

(1) Он будет молиться ревностно: «Я буду молиться и взывать. Я буду размышлять (что подразумевает предыдущее слово). Я буду говорить от чистого сердца, и оттуда же будет исходить моя молитва». Мы правильно молимся, если вкладываем в молитву все, что внутри нас, если вначале думаем, а потом молимся этими мыслями, так как истинная природа молитвы — это вознесение к Богу своего сердца. После размышления он воззовет, то есть громко воскликнет. Ревностность его молитвы должна быть выражена и вознесена с помощью интенсивности и убежденности его голоса.

(2) Он будет молиться часто, каждый день, три раза в день — вечером и утром и в полдень. Возможно, это было постоянной привычкой Давида, и он принимает решение следовать ей и сейчас, когда находится в беде. Находясь в беде, мы можем смелее приступать к престолу благодати, если не впервые начинаем искать Бога, а это является нашей постоянной обязанностью, и для решение проблемы колеса молитвы уже находятся в движении. Тот, кто считает, что есть три раза в день недостаточно для его тела, должен считать, что три торжественных молитвы в день слишком мало для его души, и почитать это удовольствием, а не обязанностью. Как очень хорошо утром начинать день с Господом и с Ним же вечером заканчивать, так же хорошо среди дня удаляться на какое-то время, чтобы пообщаться с Ним. Даниил всегда молился три раза в день (Дан 6:10), а полдень был обычным временем для молитвы Петра (Деян 10:9). Давайте не утомляться от частых молитв, так как Бог не устает постоянно слушать нас. «Он услышит мой голос и не будет винить, что я прихожу слишком часто. Чем чаще я прихожу, тем лучше; тем лучше меня принимают».

II. Давид убеждает себя в том, что Бог в должное время ответит на его молитвы.

1. Что Он освободит его и лишит страхов — тех страхов, которые очень расстроили его (ст. 5−6), но теперь, благодаря проявлению веры, умолкли, и царь начал радоваться в надежде (ст. 19): «Бог избавит в мире душу мою», то есть Он освободит ее. Давид так уверен в своем избавлении, словно оно уже совершилось. Враги объявили ему войну и воевали с ним, но Бог избавил его в мире, то есть избавил от трудностей, дав такое утешение, словно он никогда не был в опасности. Если Он не избавил царя, даровав ему победу, то избавил в мире, даровав внутренний мир. Он избавил его душу в мире, который Давид получил благодаря терпению и святой радости в Боге. Та душа находится в безопасности и покое, чье сердце и разум поддерживаются миром Божьим, который превосходит все разумение (Флп 4:7). Объятый страхом, царь думал, что все были против него, но теперь видит, что многие поддерживают его — больше людей, чем он ожидал. У Давида оказалось больше приверженцев, чем он думал, и он воздает Богу хвалу за то, что тот восстановил его друзей в час нужды и сделал их преданными ему. Многие пошли за ним; хотя некоторые подчиненные оставили его и последовали за Авессаломом, в то же время Бог и Его ангелы были с ним. Глазами веры, как Елисей, он видит себя окруженным конями и колесницами огненными и ликует: «...которые со мной, больше, нежели тех, которые с ними» (4Цар 6:16−17).

2. Что его враги получат по заслугам и будут повергнуты. Они напугали его своими угрозами (ст. 4), а в этих стихах он говорит, чем может напугать их и заставить трепетать, ибо у них нет выхода. Они не смогут избавиться от своих страхов, как Давид, который имел веру в Бога.

(1) Давид дает им характеристику и объясняет, почему он надеется, что Бог погубит их.

[1] Они нечестивы и порочны, они не благоговеют пред Богом, Его властью и гневом (ст. 20): «Нет в них перемены (нет у них страданий, нет остановок на пути, ведущем к процветанию, нет испытаний, которые опустошали бы их), поэтому они не боятся Бога. Они живут, пренебрегая и презирая Бога и религию, что является причиной их порочности и благодаря чему они навсегда запечатлены для погибели».

[2] Они вероломны и лживы, никакие священные и торжественные постановления не удержат их (ст. 21): «Простерли руки свои на тех, которые с ними в мире, которые никогда не провоцировали их и не давали повода для ссоры; более того, эти люди были облагодетельствованы и от них ожидали добро. Они протянули свои руки против тех, кто подавал им свои в знак дружбы, и нарушили свои заветы с Богом и с человеком, вероломно нарушив и тот и другой», за что человек заслуживает лишь погибели.

[3] Они подлы и лицемерны, притворяются друзьями, замышляя зло (ст. 22): «Уста их (возможно, здесь он подозревает именно Ахитофела) мягче масла — таким вежливым и услужливым он был, так искренне демонстрировал свое уважение и милосердие и предлагал свои услуги. В то же время в сердце их вражда, их вежливость была лишь военной уловкой. Все их слова заключали в себе такие злобные интриги, что были подобны обнаженным мечам, предназначенным для нападения». Они улыбались человеку в лицо, но в то же время перерезали ему глотку, как Иоав, который поцеловал и убил человека. Таким врагом является сатана. Он льстит человеку, увлекая его в погибель. Если он говорит и нежным голосом, не верь ему.

(2) В этих стихах Давид предсказывает их погибель.

[1] Бог поразит их, и они окажутся в стесненных обстоятельствах, во власти страхов. Он пошлет страдания тем, кто нес страдания Его народу, и это будет ответом на молитвы Его народа: услышит Бог, и смирит их. Он услышит вопли угнетенных и поразит ужасом угнетателей, ибо Он — от века Живущий, Бог от вечности, сотворивший бесконечный мир; Он восседает Судьей от начала времен и всегда руководит делами сынов человеческих. Смертные люди, даже самые могущественные и сильные, с легкостью будут повержены вечным Богом, так как являются слишком слабым соперником для Него. Святые так утешают себя, ссылаясь на угрожающую силу врагов Церкви (Авв 1:12): «Не Ты ли издревле Господь?»

[2] Бог низведет их не только до праха, но и в ров погибели (ст. 24), в бездонный ров, названный преисподней (Иов 26:6). Он смирит их (ст. 20), чтобы посмотреть, смирятся ли они и можно ли изменить их. Но так как ничто не сможет повлиять на них, то Он, в конце концов, низведет их в преисподнюю. Тот, кто не перевоспитывается жезлом страданий, несомненно будет низведен в ров погибели. Его враги кровожадные и коварные (т.е. наихудшие из людей), и поэтому они не доживут и до половины дней своих, до половины срока, отмеренного обычному человеку для жизни — того срока, который имели бы, живя по обычным меркам и так, как от них требуется. Они будут жить столько, сколько Господь жизни, праведный Судья, исчисляющий наши дни, назначит им. Но Он определил отрезать их безвременной смертью посреди их дней. Они были кровожадны и лишали жизни других, поэтому Бог справедливо лишит жизни их. Они коварны и обманывали других, отдавая половину того, что были должны, а теперь Бог лишит их если и не всего того, что им причиталось, то того, что могло бы им принадлежать.

III. Давид ободряет себя и всех благочестивых людей уповать на Бога и вручить себя Ему. Он сам решает это сделать (ст. 24): «А я на Тебя уповаю, на Твое провидение, силу и милость, а не на свое благоразумие, силу или заслуги. Когда кровожадные и коварные закончат свою жизнь, дожив до половины дней своих, я буду продолжать жить верой в Тебя». Давид к этому побуждает и других (ст. 23): «Возложи на Господа заботы твои, кем бы ты ни был и какой бы ни была твоя забота». «Возложи на Господа дары твои (читают некоторые), то есть какими бы благословениями Бог ни одарил тебя для твоего наслаждения, отдай их все Богу на попечение, особенно поручи Ему заботу о своей душе». Или эти слова можно трактовать так: «Чего бы ты ни просил у Бога, предоставь Ему это сделать, как и когда Ему угодно. «Возложи на Господа заботы твои», — говорит Септуагинта, и на эти слова ссылаются апостолы (1Пет 5:7). Забота — это ноша. «Тяжесть на сердце человека подавляет его»29 (Притч 12:25). Мы должны возложить ее на Бога верой и молитвой, вручить Ему свой путь и свои дела, позволить Ему поступать так, как нужно, — и будем удовлетворены. Возложить свои заботы на Господа — значит верить Его провидению и обетованию и быть уверенным в том, что все содействует во благо. Если мы поступаем так, то нам обещано, (1) что Бог поможет и поддержит нас, Он сам понесет нас на Своих сильных руках, как кормилица носит младенца. Своим Духом Он укрепит наш дух, и тот поддержит нас в слабости. Господь не обещал избавить нас немедленно от беды, которая возбуждает страхи и беспокойства, но Он обещал позаботиться, чтобы мы не были искушаемы сверх своих сил, и то, что мы будем искушаемы соответственно своим силам.

(2) Бог никогда не допустит, чтобы беда настолько потрясла верующего, что он оставит исполнение своего долга перед Богом или лишится в Нем утешений. «Однако Он не допустит, чтобы праведник отпал навсегда», — как читают это место некоторые. Даже если они упадут, то не будут изгнаны навсегда.