| Псалом 136

Есть разные псалмы, в отношении которых существует мнение, что они были написаны в последние дни иудейской Церкви, когда пророчество угасало и канон Ветхого Завета был близок к своему завершению, но только этот псалом так очевидно свидетельствует о том, что был записан позже, а именно когда народ Израиля был в вавилонском пленении и страдал от гнета гордых притеснителей. Вероятно, речь идет о приближающемся к концу времени пленения, ибо народ видел стремительное приближение разрушения Вавилона (ст. 8), что было равнозначно освобождению израильтян. Это скорбный псалом, или плач. В переводе Библии семидесяти толковников (Септуагинте) данный псалом относят к Книге Плач Иеремии и называют пророка его автором.

I. Грустные пленники неспособны на веселье (ст. 1−2).

II. Они не могут ублажать своих гордых притеснителей (ст. 3−4).

III. Не могут забыть Иерусалим (ст. 5−6).

IV. Не могут простить Едом и Вавилон (ст. 7−9). При пении данного псалма мы должны проникнуться заботами Церкви, особенно той ее части, которая попала в беду, принимая скорби Божьего народа близко к сердцу и утешаясь перспективой освобождения Церкви и истребления ее врагов в должное время, тем не менее, тщательно избегая при этом враждебного отношения к кому-либо, дабы к нашей жертве не примешалась закваска злобы.

Стихи 1−6. Здесь мы видим, что дочь Сиона окутана печалью и живет вместе с дочерью Вавилона. Народ Божий плачет и сеет в слезах. Обратите внимание:

I. Народ в скорби — печальны его дела и печален дух.

1. Люди сидят при реках Вавилона, в чужой стране, вдали от родного дома, откуда их забрали как военнопленных. Вавилонская земля стала для народа домом рабства, как в начале становления нации был Египет. Завоеватели поселили израильтян при реках Вавилона, с намерением эксплуатировать их там и заставлять работать на галерах; или, возможно, данное место было выбрано как самое унылое, а следовательно, наиболее соответствующее их печальному духу. И если народу надлежало строить там дома (Иер 29:5), то они не могли быть в городах — местах большого скопления людей, но — возле рек — местах уединения, там, где израильтяне могли плакать вместе и смешивать слезы с водами. Некоторые из них находились у реки Ховар (Иез 1:3), другие — у реки Улая (Дан 8:2).

2. Там они сидели, чтобы дать волю слезам, размышляя о своем горе. Иеремия учил людей, попавших в это иго, сидеть уединенно и молчать и положить уста свои в прах (Плач 3:28,29). «Мы сидели, ибо должны были остаться, и довольствовались этим, ибо на то была воля Божья».

3. Мысли о Сионе вызывали слезы на глазах израильтян, и это не было спонтанным приступом плача, который подчас случается с нами, когда нас неожиданно постигает горе, эти слезы народ проливал осознанно (сидели мы и плакали), слезы сопровождались размышлениями — когда вспоминали о Сионе, о святой горе, на которой был возведен храм. Любовь народа по отношению к дому Божьему вытеснила переживания о собственных домах. Люди помнили о былой славе Сиона и о благах, которые они находили на его дворах. «Вспомнил Иерусалим, во дни бедствия своего и страданий своих, о всех драгоценностях своих, какие были у него в прежние дни …» (Плач 1:7), (Пс 41:5). Они помнили о теперешнем запустении Сиона и о прахе его жалели, что было добрым знаком приближения того времени, когда Господь помилует его (Пс 101:14−15).

(4) Народ отложил в сторону музыкальные инструменты (ст. 2): на вербах… повесили мы наши арфы.

(1) Арфы, предназначенные для приятного времяпрепровождения израильтян. Но люди не играли на них, ибо, во-первых, сами рассудили о том, что негоже развлекаться, когда Господь призвал народ к плачу и сетованиям (Ис 22:12), и, во-вторых, их дух был настолько печален, что не возникало ни малейшего желания играть. Народ взял с собой арфы, возможно, для того чтобы облегчить свое горе, но оно оказалось настолько сильным, что не хотелось даже и пробовать. На некоторых людей музыка навевает грусть. Что уксус не рану, то поющий песни печальному сердцу.

(2) Арфы левитов, предназначенные для поклонения Господу. Эти арфы люди не выбросили — в надежде на то, что будет возможность использовать их по назначению. Но народ отложил их на время, потому что не находил им достойного применения; Господь поставил перед ним другую задачу, обратив праздники в сетования и все песни в плач (Ам 8:10). Всему свое время. Народ не спрятал арфы в кустах или в расщелинах скал, но повесил их на виду, дабы они напоминали о том, как все прискорбно изменилось. Хотя, возможно, людей можно было уличить в нарушении сего правила, ибо восхваление Господа никогда не бывает неуместным. Ибо такова воля Всевышнего, чтобы Его за все благодарили (Ис 24:15−16).

II. Унижения, которым подвергали израильтян враги, приводя их в печальное состояние (ст. 3). Они увели народ в плен из его собственной земли и притесняли его, отняв у людей то малое, что они имели. Но и этого было недостаточно: ко всем бедам израильтян, их еще и оскорбляли: требовали от них слов песней.

1. Такое отношение было варварским и негуманным; даже если враг попал в беду, его следует пожалеть, а не попирать. Каким же низким и убогим духом нужно обладать, чтобы укорять испытывающих душевные муки людей за их прежние радости или за нынешние скорби, или призывать к веселью того, кто, как известно, к нему не расположен. Это равнозначно усугублению скорби скорбящих.

2. Это было проявлением богохульства и крайнего нечестия. Притеснителей не устраивали никакие иные песни, кроме песней Сионских, предназначенных для прославления Господа. Следовательно, требования врагов были похожи на отношение к Всевышнему Валтасара, пившего вино из храмовых сосудов. Они смеялись над субботами Божьего народа (Плач 1:7).

III. Терпение, с которым народ Божий переносил унижения (ст. 4). Люди отложили в сторону арфы и не брали их в руки, не пытаясь снискать расположение тех, от чьей милости они зависели. Народ Божий предпочел не отвечать неразумным по их глупости. Не следует потакать нечестивым насмешникам и метать жемчуг перед свиньями. Давид благоразумно молчал даже о добром, доколе нечестивый был пред ним, ибо знал, что нечестивец станет насмехаться над его словами и не воспримет сказанное всерьез (Пс 38:2−3). Обоснование, приведенное израильтянами, было кротким и полным благочестия: Как нам петь песнь Господню на земле чужой? Они не сказали: «Как нам петь, если мы в такой печали?» Если бы дело заключалось только в этом, люди, возможно, сделали бы над собой усилие, подчинились своим хозяевам и спели бы песню, но — «Это — песнь Господня, святыня, предназначенная для богослужения в храме, поэтому мы не дерзнем петь ее в чужой стране среди идолопоклонников». Мы не должны веселить публику, тем паче — нечестивую публику, служением, принадлежащим исключительно Господу, которому подчас следует поклоняться святым молчанием, равно как и святыми словами.

IV. Непреходящая любовь, которую народ сохранил к Иерусалиму, городу торжественного поклонения, даже несмотря на то что теперь люди были в Вавилоне. И хотя враги подшучивали над постоянными разговорами израильтян об Иерусалиме и даже над безмерной любовью к нему, она ничуть не угасла. Над Божьим народом можно было насмехаться за это, но невозможно заставить забыть (ст. 5, 6). Обратите внимание:

1. Как сильно благочестивые пленники были привязаны к Иерусалиму.

(1) Святой город занимал все их мысли. Они постоянно вспоминали Иерусалим и думали о нем. Народ не забыл его, несмотря на долгое отсутствие. Многие даже не видели Иерусалим и знали о нем только понаслышке или из Писания, однако он был запечатлен на ладонях их рук и даже его руины постоянно стояли перед взором израильтян, что свидетельствовало об их вере в обетование о восстановлении Иерусалима в должное время. Каждый день в своих молитвах люди открывали окна в сторону святого города — как же им забыть его?

(2) Святой город был всегда в сердце народа, он поставил его во главе веселия своего, поэтому люди помнили о нем и не забывали. Что мы любим, о том и думаем. Находящий радость в Господе ради Него сделал Иерусалим своей радостью и предпочитает его всему остальному, стоящему во главе его веселия, и даже самое дорогому, что есть в этом мире. Благочестивый человек будет почитать всеобщее благо выше собственного.

2. Как твердо решил народ сохранить свою любовь к Иерусалиму, вплоть до готовности навлечь на себя проклятия, если она угаснет: «Пусть я навсегда останусь калекой и не смогу ни петь, ни играть на арфе, если пренебрегу религией моей страны настолько, что употреблю свои песни и арфу для ублажения сынов вавилонских или восхваления их богов. Забудь меня десница моя (правая рука опытного музыканта могла забыть свое мастерство, если бы только усохла), более того, прилипни язык мой к гортани моей, если я не скажу доброго слова об Иерусалиме, где бы я ни находился». И хотя народ Божий не осмелился петь Сионские песни для вавилонян, забыть их он не смог, и как только снимется запрет, люди, как и раньше, запоют их с большим удовольствием, невзирая на долгое молчание.

Стихи 7−9. Богобоязненные иудеи в Вавилоне, пережив скорбь при мысли о разрушении Иерусалима, теперь утешаются перспективой гибели своих нераскаявшихся и безжалостных врагов, но не от духа мести, а от святой ревности о славе Всевышнего и о чести Его Царства.

I. Сынов Едомовых, несомненно, ждет расплата, а также всех, приложивших руку к разрушению Иерусалима, содействовавших и подстрекавших, усиливших зло (Зах 1:15), торжествовавших и говоривших в день Иерусалима, в день кары над ним: «разрушайте, разрушайте до основания его, дабы он пал, дабы он пал, и не осталось и камня на камне». Таким образом они привели в еще большую ярость войско халдейское, которое и без того свирепствовало и в подстрекательстве не нуждалось. Таким образом они опозорили Израиль, представив его народом, достойным гибели, если даже ближайшие соседи были столь злобными по отношению к нему. В корне всего этого лежала старинная вражда Исава против Иакова, получившего первородство и благословение, а также еще более древняя вражда между семенем жены и семенем змея: «Припомни, Господи, им», — говорит псалмопевец, взывая к Божьей справедливости. Мы далеки от мысли мстить за себя, даже если бы это было в наших силах, но оставляем возмездие Сказавшему: «Мне отмщение…» Заметьте: тот, кто радуется бедам ближнего, особенно бедствию Иерусалима, не останется ненаказанным. Вступивший в союз с гонителями благочестивого народа, побуждавший и подстрекавший их, а также находивший радость в злодеяниях врага, несомненно, будет призван к ответу в свое время, и Господь припомнит ему.

II. Главным виновником является Вавилон, и до него тоже дойдет очередь испить чашу страданий до последней капли (ст. 8−9): дочь Вавилона! Гордая и самонадеянная, как мы прекрасно знаем, по Писанию истины, ты будешь опустошена, или, как толкует доктор Хаммонд, ты — опустошительница. Опустошители будут опустошены (Откр 13:10). И возможно, именно в связи с этим человек греха, предводитель новозаветного Вавилона, назван сыном погибели (2Фес 2:3). О разрушении Вавилона, а предвиделось верное его разрушение, говорится как (1) о справедливом разрушении. Дочери Вавилона отплатят ее же монетой: «Тебе сделают то, что ты сделала нам! Ты подвергнешься варварскому разрушению, как и ты опустошила нас» (см. Откр 18:6). Да не ждет милости тот, кто не явил милости, когда обладал властью.

(2) О полном разрушении. От всех малых детей Вавилона, когда они попадут под бурю и будут преданы мечу, яростный и немилосердный завоеватель не оставит и следа. Никто не спасется, если даже самые малые погибнут, а они — семя нового поколения, поэтому, если их жизнь прервется, опустошение будет не только полным, как это случилось с Иерусалимом, но и окончательным. Вавилон, подобно мельничному жернову, утонет в море, дабы никогда больше не подняться.

(3) О разрушении, приносящем честь его орудию. Блаженны совершившие сие, ибо они творят волю Всевышнего, поэтому Господь говорит о завоевателе Вавилона Кире как о Своем рабе, пастыре и помазаннике (Ис 44:28; 45:1), а воинов, участвовавших в разрушении, называет Своими избранными (Ис 13:3). Они прокладывают путь к освобождению Израиля Господня, и блажен каждый, кто так или иначе послужил этому. Падение новозаветного Вавилона станет триумфом всех святых (Откр 19:1).