1-я Царств | 30 глава

Когда Давида отпустили из войска филистимлян, он не пошел в стан Израилев, но, поскольку Саул изгнал его, решил соблюдать строгий нейтралитет и тихо удалился в свой город Секелаг, оставив готовые к сражению армии. Здесь мы узнаем:

(I) В каком печальном состоянии он застал город, полностью опустошенный амаликитянами, и какую скорбь это причинило ему и его людям (ст. 1−6).

(II) Какие действия предпринял Давид, чтобы вернуть утраченное. Он вопросил Бога и получил от Него поручение (ст. 7−8), начал преследовать врага (ст. 9−10), собрал сведения от отставшего из стана противников (ст. 11−15), напал на грабителей и истребил их (ст. 16−17), вернув себе все, что у него забрали (ст. 18−20).

(III) Какое правило соблюдал Давид при разделе добычи (ст. 21−31).

Стихи 1−6. Здесь мы узнаем:

I. О нападении амаликитян на Секелаг в отсутствие Давида и о совершенном ими там опустошении. Они застали город врасплох, когда тот остался без охраны, разграбили его, сожгли и увели в плен всех женщин и детей (ст. 1−2). Таким образом они решили отомстить Давиду за подобное же разорение их страны, которое он недавно причинил им (1Цар 27:8). Кто нажил себе такое множество врагов, тому не следует оставлять свои владения в столь уязвимом и беззащитном состоянии. Кто был дерзок с другими, тот вправе ожидать, что и другие будут дерзки с ним, и подготовиться к этому надлежащим образом. Итак, здесь примите во внимание:

(1) Сколь жестокой оказалась в конечном счете жалость Саула к амаликитянам, когда он пощадил их; истреби он их полностью (как ему надлежало сделать), то виновников этого злодеяния просто не существовало бы.

(2) Какой урок получил Давид за свое рвение выступить против Израиля на стороне филистимлян. Бог показал, что лучше бы ему оставаться дома и заниматься собственными делами. Когда мы отправляемся далеко от дома по долгу своего служения, тогда мы можем спокойно уповать на то, что в наше отсутствие Бог позаботится о наших семьях; на другие же ситуации это не распространяется.

(3) Каким дивным образом Бог расположил сердца амаликитян, чтобы они не убивали женщин и детей, а увели их в плен. Когда Давид нападал на них, то предавал всех мечу (1Цар 27:9), и у них не было видимых причин, чтобы не отомстить сполна его городу, кроме той, что от этого их удержал Господь; ибо у Него в руке сердце каждого человека, и Он может приказать ярости самого жестокого: доселе дойдешь и не перейдешь. Каким бы ни было намерение захватчиков с триумфом провести пленников, продать или заставить работать на себя как рабов, нужно увидеть в этом руку Бога, замыслившего использовать амаликитян для исправления Давида, а не для уничтожения его дома.

II. О замешательстве и ужасе, который охватил Давида и его людей, когда они обнаружили, что их дома в пепле, а жены и дети уведены в плен. Три дня они были в пути из стана филистимлян к Секелагу, и теперь пришли уставшие в надежде найти отдых в своих домах и радость от общения с семьями; и вот их взору открылось мрачное и гнетущее зрелище (ст. 3), от которого все рыдали (не исключая и самого Давида), хотя и были мужами брани, доколе не стало в них силы плакать (ст. 4). Упоминание о взятии в плен жен Давида Ахиноамы и Авигеи свидетельствует о том, что Давид принял это обстоятельство к сердцу ближе, нежели что-либо другое. Следует заметить: когда самые отважные и смелые духом плачут по поводу несчастья, постигшего их родных и близких, это не является унижением. Примите во внимание:

(1) Беда постигла их, когда они отсутствовали. Такова была древняя тактика Амалика захватить Израиля врасплох.

(2) Они столкнулись с этим по возвращении и, насколько это очевидно, впервые об этом узнали, увидев все собственными глазами. Следует заметить: находясь вдали от дома, мы не можем предвидеть, какие недобрые вести встретят нас по возвращении. Отбытие может быть очень радостным, а возвращение оказаться весьма невеселым. Поэтому не хвались завтрашним днем, равно как и нынешней ночью, потому что не знаешь, что родит тот день или время суток (Притч 27:1). Если по возвращении из путешествия мы, в отличие от Давида в данной ситуации, находим шатер свой в безопасности и не опустошенным, то давайте воздадим за это хвалу Господу.

III. О недовольстве и ропоте на Давида его людей: Давид сильно был смущен (ст. 6), ибо ко всем его потерям еще и свои же люди говорят о том, чтобы побить его камнями.

1. Потому что они видели в нем причину своих бед: он спровоцировал амаликитян и безрассудно покинул Секелаг, не поставив в нем стражу. Подобным же образом и мы, попав в беду, склонны в ярости набрасываться на тех, кто каким-то образом к ней причастен, и не принимаем во внимание Божье провидение, не видим в этом действий Божьей руки, что могло бы утихомирить наши страсти и побудить нас к терпению.

2. Они уже начали отчаиваться в улучшении своего положения в обществе, на которое уповали, последовав за Давидом. Они надеялись, что когда-нибудь станут при нем князьями, а теперь оказались нищими, и это разочарование побудило их к возмущению, причем они угрожали лишить жизни того, на которого, с Божьего позволения, больше всего полагались. До какого абсурда доводят людей необузданные страсти! Это стало тяжким испытанием для мужа по сердцу Божию и очень сильно его задело. Саул выдворил Давида из собственной страны, филистимляне отправили его из своего стана, амаликитяне разорили его город, жены взяты узницами, и теперь, в придачу ко всем скорбям, свои же близкие друзья, которым он доверял, которых приютил и которые ели его хлеб, вместо того чтобы посочувствовать ему и оказать поддержку, подняли на него пяту и грозились побить камнями. Человек великой веры должен быть готовым к таким суровым испытаниям. Легко заметить, что в эту крайне сложную ситуацию Давид попал как раз перед своим восхождением на престол. Возможно, именно в это время был нанесен удар, открывший двери к его повышению. Подчас наихудшие события происходят с Церковью и Божьим народом непосредственно перед улучшением ситуации.

IV. О благочестивом уповании Давида на Божье провидение и благодать в этой трудной ситуации: но Давид укрепился надеждою на Господа Бога своего. Его люди волновались по поводу своих потерь. Дословно здесь сказано: душа людей была полна горечи. Их недовольство и нетерпение добавили полыни и желчи к страданию и бедствию, отчего скорбь удвоилась.

1. Но Давид переносил это легче, хотя у него было больше, чем у остальных, причин для плача; они дали волю своим страстям, а он заставил работать свои сильные качества и стал искать ободрения у Бога, и, в то время как остальные приводили друг друга в уныние, Давид сохранял спокойствие духа.

2. Или, возможно, эти слова имеют отношение к реакции Давида на угрозы, прозвучавшие в его адрес из уст людей. Они говорили о том, чтобы побить его камнями, а он, не собираясь мстить им за оскорбление и не боясь их угроз, укрепился надеждою на Господа Бога своего, веруя и рассчитывая, что в данной ситуации ему поможет Божья сила и провидение, Божья благость и справедливость, ведь Давид знал, как Бог обычно унижает и возвышает, как заботится о Своих людях, которые служат и доверяют Ему; он помнил особые обетования о том, что Господь благополучно возведет его на престол; Давид нашел поддержку в этих размышлениях, не сомневаясь, что и нынешняя беда будет иметь счастливый конец. Следует заметить: кто считает Господа своим Богом, тот в наихудшие времена может найти утешение в мыслях о своем отношении к Нему. Укрепляться надеждой на Господа Бога, что бы ни случилось, это долг и привилегия всех благочестивых людей, которым надлежит заверять себя в том, что Он может сделать так, что из мрака выйдет свет, из беды мир, из зла благо для всех любящих Его и призванных по Его изволению (Рим 8:28). Давид обычно поступал именно так и находил в этом утешение: когда я в страхе, на Тебя я уповаю. Даже при недостатке мудрости ему хватало веры.

Стихи 7−20. Соломон отмечает, что праведник спасается от беды, а вместо него попадает в нее нечестивый, и семь раз упадет праведник, и встанет. Так же было и с Давидом. Многочисленные беды постигли его, но от всех их избавил его Господь, в частности от той, которая здесь описывается.

I. Давид вопросил Бога как о своем долге: «преследовать ли мне это полчище?», так и об исходе события: «и догоню ли их?» (ст. 8). Давид обладал огромным преимуществом, имея при себе судный наперсник и первосвященника, к которому он мог прибегать за советом во всех своих делах, будучи государственным мужем (Чис 27:21). Маловероятно, чтобы Давид оставил Авиафара вместе с ефодом в Секелаге, ибо тогда его увели бы амаликитяне (если только не предположить, что особое провидение помогло ему спрятаться, чтобы Давид по возвращении смог обратиться к нему с вопросом). И если мы приходим к выводу, что первосвященник вместе с ефодом были при Давиде в стане филистимлян, то Давид сделал огромное упущение, что не вопросил Господа о своих обязательствах перед Анхусом. Возможно, он пока стеснялся признавать свою религиозность, находясь среди необрезанных; но теперь он начинает понимать, что эта беда постигла его в наказание за небрежность, и поэтому первым делом просит принести ефод. Хорошо, если скорби производят на нас столь благотворное влияние и напоминают нам, что мы пренебрегали своими обязанностями, и в особенности если они побуждают нас взыскать Господа (см. 1Пар 15:13). Давид не допускал сомнений в том, что его война с амаликитянами была справедливой, причем его намерения в отношении таковых были достаточно серьезными, поскольку ему надлежало вернуть самое дорогое, что у него было в этом мире; тем не менее он не выступил против них, пока не спросил совета у Бога, признавая таким образом свою зависимость от Господа и покорность Ему. Если мы точно так же во всех своих путях будем признавать Бога, то сможем рассчитывать, что Он направит наши стопы, как в данном случае с Давидом дав ему более чем исчерпывающий ответ и заверив, что он вернет себе все.

II. Давид лично отправился преследовать амаликитян и взял с собой все имевшиеся в его распоряжении силы (ст. 9−10). Видите, как быстро, легко и действенно он усмирил мятеж воинов благодаря своей вере и терпению. Если бы во время их разговоров о том, чтобы побить его камнями (ст. 6), Давид стал говорить, что повесит их, или приказал бы немедленно отрубить головы зачинщикам раздора, то, несмотря на справедливость таких действий, они причинили бы губительные последствия, навредив интересам Давида в этой критической ситуации; ведь амаликитяне могли бы разделаться со своей добычей, пока Давид борется со своими людьми. Но когда Давид, словно глухой, не слышал разговоров, подавил в себе обиду и укрепился надеждою на Господа Бога своего, то народное возмущение утихомирилось благодаря его кротости и Божьей силе, воздействовавшей на сердца людей; и поскольку с ними обошлись столь мягко, то они готовы следовать за ним по пятам с тем же энтузиазмом, с которым незадолго до этого чуть не набросились на него. Кротость это залог спокойствия любого правительства. Все воины проявили готовность отправиться с Давидом на преследование амаликитян, и он нуждался во всех, но ему пришлось по пути оставить треть из них: 200 из 600 были столь изнурены долгим походом и угнетены постигшим их горем, что не смогли перейти поток Восор, оставшись за ним. Это стало:

(1) Серьезным испытанием для веры Давида: сможет ли он продолжать путь, полагаясь на Божье слово, без поддержки значительной части своих людей. Когда нас постигает разочарование и отчаяние в упованиях от второстепенных причин, тогда нам следует бодро продолжать свой путь, полагаясь на Божью силу, и тем самым мы воздадим славу Господу, сверх надежды поверив с надеждою.

(2) Ярким проявлением заботы Давида о своих людях, ибо он не подгонял их идти во что бы то ни стало, хотя само по себе дело было неотложным. Сын Давидов тоже учитывает возможности Своих последователей, которые не все одинаково сильны и энергичны в своих духовных стремлениях и борьбе; но Он снисходит к нашим немощам, более того, если мы немощны, то Он силен (см. 2Кор 12:9−10).

III. Провидение поставило на пути Давида и его воинов человека, который снабдил их сведениями о передвижениях врага и стал им проводником. Несчастный парнишка-египтянин, едва живой, оказался Давиду весьма полезным. Бог избирает немудрое мира, чтобы с его помощью посрамить мудрых. Примите во внимание:

(1) Жестокость хозяина по отношению к своему рабу. Господин использовал парня, сколько мог, а когда тот заболел, вероятно, переутомившись от работы, он жестоко бросил его умирать в поле, хотя мог бы и не поступать опрометчиво, а посадить раба на одну из своих повозок и привезти домой или хотя бы в такое место, где тот смог бы найти себе пропитание. Но у хозяина был типичный дух амаликитянина, а не израильтянина, и поэтому он обращался с рабом хуже, чем с животным. Сердце нечестивых жестоко. Этот амаликитянин подумал, что теперь у него достаточно рабов из пленников израильтян, и поэтому ему нет дела до того, что будет с этим рабом-египтянином, пусть себе умирает в яме от отсутствия самого необходимого, в то время как сам господин ест и пьет (ст. 16). Провидение справедливо позаботилось об этом бедном рабе, с которым так подло и жестоко обошлись, и сделал его одним из орудий уничтожения целой армии амаликитян, в числе которых был и его господин; ибо Бог слышит вопль угнетенных рабов.

(2) Сострадание Давида к юноше. Хотя у него и были основания думать, что тот принимал участие в разрушении Секелага, тем не менее, увидев его муки, Давид великодушно принес ему облегчение, угостив не только хлебом и водой (ст. 11), но и смоквами с изюмом (ст. 12). Несмотря на то что израильтяне торопились и сами не располагали продуктами в избыточном количестве, тем не менее они не отказались спасти взятых на смерть и не сказали: «вот, мы не знали этого» (Притч 24:11−12). Кто закрывает свое сердце, видя человека в нужде, тот не достоин называться израильтянином. Кроме того, оказав помощь этому египтянину, Давид проявил благоразумие, ибо сколь презренным ни был этот юноша, он мог сослужить им службу: так и произошло, хотя, когда парня кормили, в этом еще уверенности не было. Существует веское основание, почему мы не должны причинять зло или отказывать в любезности любому незнакомцу: ведь когда-нибудь он будет в силах отплатить нам любезностью или злом.

(3) Сведения, которые Давид получил от этого бедного египтянина, когда тот пришел в себя. Он представил отчет о своем отряде.

[1] Что они сделали: «мы вторгались...» (ст. 14). Места, которые Давид называл Анхусу, выдавая их за объекты своих набегов (1Цар 27:10), теперь на самом деле подверглись нападению и опустошению. Что было ложью тогда, то стало правдой сейчас.

[2] Куда они отправились (ст. 15). Об этом юноша пообещал доложить Давиду при условии, что ему сохранят жизнь и защитят его от хозяина, который, если услышит о нем вновь, то (как он думал) поступит с ним еще более жестоко. Этот бедный египтянин имел высокое мнение об обязательствах, вытекающих из клятвы, поэтому он пожелал, чтобы ему дали единственную гарантию сохранения жизни, а именно: поклянись мне Богом не богами Египта или Амалика, а единственным Богом Владыкой.

IV. Отправившись в указанное ему место расположения амаликитян, беспечно праздновавших свой триумф, Давид напал на них и, как он повторял в своих молитвах, на врагов посмотрело око его.

1. Разорители были истреблены. Когда амаликитяне увидели ценность награбленного добра, то, добравшись с ним до места, где (как они думали) им не угрожала опасность, предались безудержному веселью (ст. 16). Все мысли о войне были оставлены, и они совсем не торопились с добычей домой, а, рассыпавшись по всей той стране, совершенно беззаботно принялись где попало есть, пить и праздновать, вероятно, в честь своих богов-идолов, которым воздавали хвалу за успех. За этим занятием Давид и застал их врасплох и нанес им удар, поэтому победа Давида оказалась легкой, а поражение амаликитян унизительным. Грешники ближе всего к погибели именно тогда, когда они восклицают: «мир и безопасность» и «день бедствия далек!» И больше всего преимуществ наши духовные враги получают тогда, когда мы потакаем плоти и предаемся сладострастию. Еда, питье и празднование подчас превращаются в легкий и приятный путь, по которому многие идут в собрание мертвецов. Амаликитяне оказались без стражи и без оружия в руках (многие из них, возможно, были настолько пьяны, что не смогли бы оказать сопротивления), и Давид предал мечу всех, и только четыремстам удалось сбежать (ст. 17). Поэтому и говорится, что веселье беззаконных кратковременно, и гнев нисходит на них, как на Валтасара, в разгар веселья.

2. Давид и его воины спасли и отняли добычу, причем без потерь и с огромной прибылью.

(1) Они вернули себе все свое: и обеих жен своих отнял Давид (ст. 18−19); об этом здесь упоминается особо, потому что принесло ему больше радости, чем все остальные его достижения. Провидение распорядилось таким образом, что амаликитяне тщательно хранили все награбленное, считая, что берегут это для себя, хотя на самом деле берегли для истинных владельцев, поэтому у них ничего не пропало; вышло именно так, а израильтяне думали, что лишились всего. Зачастую Бог поступает с нами лучше, вопреки нашим собственным страхам. Наш Господь Иисус поистине Сын Давида и Сын Авраама, ибо прослеживается сходство (с Авраамом, Быт 14:16, с Давидом здесь), поскольку и Он отнял у сильного добычу и взятых в плен. Но это еще не все.

(2) Кроме того, Давид и его воины взяли все принадлежавшее амаликитянам: весь мелкий и крупный скот (ст. 20); речь идет либо о трофеях, отнятых амаликитянами у филистимлян (и по законам военного времени таковые поступали в распоряжение Давида), либо, возможно, израильтяне сами совершили набег в страну врага и привели оттуда стада и отары, которые стали их собственными трофеями. Выстроился целый караван, шествие которого сопровождалось триумфом и возгласами: «это добыча Давида. За это мы благодарны ему!» Те, кто недавно хотел побить Давида камнями, теперь льстили ему и превозносили его, потому что обрели больше, чем потеряли. Так мир и его настроения зависят от выгоды.

Стихи 21−31. Здесь приводится описание раздела добычи, взятой у амаликитян. Когда последние вынесли богатые трофеи из земли иудеев и филистимлян, то принялись расточать их, потакая своему сладострастию: ели, пили и веселились; Давид же распорядился взятой добычей по-другому как человек, руководствующийся принципами справедливости и милосердия в распределении всего, что бы нам ни принадлежало в этом мире. Бог дает нам имущество с намерением, чтобы оно приносило пользу, а не служило потаканию похотей. При разделе добычи:

I. Давид проявил справедливость и доброту по отношению к оставшимся при обозе. Они вышли вперед, чтобы приветствовать победителей и поздравить их с успехом, хотя сами свой вклад внести не смогли (ст. 21); ибо и нам надлежит радоваться доброму делу, даже если Провидение отстранило нас от участия в нем, признав неспособными к таковому. Давид принял приветствия очень доброжелательно и совсем не собирался упрекать оставшихся в слабости, более того, проявил о них заботу. Он тоже поприветствовал их: спросил их о мире (дословно), то есть поинтересовался их состоянием, ведь оставил их немощными, с плохим самочувствием. Или же он пожелал им мира и велел радоваться, ибо они ничего не утратили, отстав от остальных. Возможно, по выражению их лиц Давид догадался, что они этого опасались.

1. Нашлись люди, которые протестовали против их вхождения в долю при разделе добычи; некоторые из Давидовых воинов, вероятно, именно те, которые хотели побить его камнями, теперь говорили о том, чтобы лишить своих братьев добычи; таковые названы злыми и людьми от Велиара (англ. пер., ст. 22). Пусть наилучшие из людей не удивляются, если рядом с ними находятся очень порочные, которых так и не удалось сделать лучше. Мы вправе предположить, что Давид наставлял своих воинов и молился вместе с ними, тем не менее среди них были злые и люди от Велиара, которых часто приводило в ужас предчувствие смерти, но они все равно оставались злыми и людьми от Велиара. Именно таковые выступили с предложением, чтобы остававшимся при обозе двумстам отдали только жен и детей, не выделив ничего из добычи. Злыми они названы вполне заслуженно, ведь их предложение свидетельствует, что они:

(1) Весьма жадны сами по себе и алчны к добыче; ибо при предложенном ими разделе трофеев им достанется больше. Не так давно они были готовы отдать половину своего, чтобы вернуть другую половину, тем не менее теперь, получив свое полностью, они не останутся довольны, если не возьмут еще и долю своих братьев; как быстро люди забывают о былой нищете! Каждый ищет своего и слишком часто не только своего.

(2) Очень жестоки по отношению к своим братьям; ибо отдать им только жен и детей без имущества означало отдать рты без пропитания. Какая радость от семьи, если ее не на что содержать? Хотели бы они, чтобы и с ними поступили точно так же? Поистине от Велиара те, кто радуется, обрекая на невзгоды своих братьев, и не заботится о голодающих, лишь бы самим есть досыта.

2. Давид ни за что не пожелал допустить подобное и распорядился, чтобы отставшие получили свою долю трофеев наравне с участниками битвы (ст. 23−24). Он поступил так (1) из благодарности к Богу. Добыча, которую мы имеем, это то, что нам дал Господь; мы получили ее от Него и поэтому должны распоряжаться ею по Божьему указанию как добрые домостроители. Пусть это обстоятельство остановит нас, когда мы подвергаемся искушению злоупотребить вверенной нам Богом частью мирского имущества. «Нет, я не должен поступать так с тем, что дал мне Господь, не должен служить сатане и низким похотям посредством того, что является не только творением Его силы, но и даром Его щедрости. Бог вознаградил нас, когда предал в руки наши полчище, приходившее против нас, так давайте же не будем обижать своих братьев. Бог был добр к нам, сохранив нас и дав нам победу, будем же и мы добры к ним». Божья милость к нам должна побуждать нас быть милостивыми друг ко другу.

(2) По справедливости к оставшимся при обозе. Да, они отстали, но:

[1] Не из-за отсутствия желания участвовать в деле и не из-за плохого отношения к братьям, а из-за отсутствия сил, позволявших идти наравне с остальными. Это не их вина, а их беда, а посему они не должны от этого пострадать.

[2] Несмотря на то что сейчас отстали, прежде они неоднократно участвовали в битвах и справлялись со своим делом наравне с наилучшими из братьев, и нужно учесть их былые заслуги теперь, когда есть чем поделиться.

[3] И даже в этот раз они сослужили добрую службу, оставшись стеречь вещи, ведь это нужно было кому-то делать, чтобы ничто не попало в руки какому-либо другому врагу. Разные виды служения отличаются по почетности, тем не менее если они полезны и отвечают общим интересам, хотя и не выглядят значительными, то должны вознаграждаться, подобно тому как и в биологическом теле каждый член приносит свою пользу и получает свою долю питания. Во-первых, Давид взял верх над злыми и негодными благодаря обоснованным доводам, причем приводил он таковые с немалой долей кротости; ибо силы убеждения достаточно и без силы страстей. Давид называет их: братья мои (ст. 23). Вышестоящие часто теряют свой авторитет из-за высокомерия и очень редко из-за учтивости и снисходительности. Во-вторых, таким образом он ввел правило и на будущее (ст. 25), сделав его уставом своего царства (уставом о разделе, принятом primo Davidis в первый год царствования Давида), постановлением военного времени, гласящим, что какова часть ходившим на войну и рисковавшим жизнью на поле боя, такова часть и стерегущим обозы. Авраам, в свое время, вернул добычу Содома ее истинным владельцам, отказавшись от своего права на нее jure belli — по законам военного времени. Если мы помогаем людям восстановить свои права, то не должны думать об отчуждении собственности и присвоении ее себе. Мы также читали, что Бог определил, чтобы добыча Мадиама была разделена между воинами и всем обществом (Числ З1:27). Ситуация, описанная здесь, несколько отличается, но подчиняется тому же общему правилу, а именно мы члены друг другу. Сначала у Христовых учеников все было общее, и сейчас мы должны быть щедры и общительны (1Тим 6:18). Когда цари воинств бегут, бегут, тогда сидящая дома делит добычу (Пс 67:13).

II. Давид проявил щедрость и доброту по отношению ко всем своим друзьям. Когда он раздал каждому его часть прибыли, то в распоряжении Давида, как военачальника, еще оставалось значительное количество; вероятно, добыча из шатров амаликитян состояла большей частью из украшений и драгоценных камней (Суд 8:24,26), которые Давид счел нужным подарить своим друзьям старейшинам Иудиным (ст. 26), а не оставлять собственным воинам, чтобы те не возгордились и не уподобились женщинам. Здесь упомянуты разные места, в которые он послал подарки, и все они находились либо в пределах, либо поблизости колена Иудина. Первым назван Вефиль, что означает дом Божий; благодаря своему названию это место получило дар в первую очередь. Или же, возможно, речь идет не о названии города, а о месте, где находился ковчег, поэтому и сказано: дом Божий. Туда Давид послал первое и наилучшее для служивших там ради Того, Кто на самом деле является первым и наилучшим. Последним упомянут Хеврон (ст. 31), вероятно, потому, что туда Давид послал остаток, являвшийся наибольшей долей, имея это место на примете как самое подходящее для штаб-квартиры (2Цар 2:1). В том, что Давид послал подарки, мы видим (1) его щедрость. Он стремился не обогащаться, а служить своей стране, и поэтому впоследствии Бог обогатил его самого и поставил править страной, которой он служил. Благодатным душам приличествует быть щедрыми. Иной сыплет щедро, и ему еще прибавляется.

(2) Его благодарность. Он послал подарки во все места, где ходил Давид сам и люди его (ст. 31), то есть, где их любезно принимали и давали пристанище и откуда снабжали сведениями и провизией. Следует заметить, что честность, равно как и честь, обязывают нас платить милостью за милость или, по крайней мере, быть по-настоящему признательными, насколько это в наших силах.

(3) Его благочестие. Дары Давида по праву можно назвать благословением; самым большим благом для наших друзей будет тот подарок, который мы приносим по Божьему благословению; подразумевается, что подаркам сопутствовали молитвы Давида о друзьях. Кроме того, дары были частью из добычи, взятой у врагов Господних (именно так он называет их, а не своими врагами), чтобы и друзья радовались победе ради Господа и вместе с Давидом воздавали благодарение Всевышнему.

(4) Его дальновидность. Давид послал дары своим соотечественникам, чтобы обязать их к готовности выступить на его стороне при восхождении на престол, близость которого он уже предвидел. Подарок у человека дает ему простор. Поистине достоин быть царем тот, кто проявил такую царскую щедрость и великодушие. Великая щедрость характеризует человека лучше, чем великолепие. А вот зифеи и жители Кеиля подарков от Давида не получили; и таким образом он показал, что, хотя, будучи столь святым, он и не мстит за оскорбления, тем не менее он не настолько глуп, чтобы не замечать их.