1-я Царств | 24 глава

До этого момента мы читали о том, как Саул искал возможность погубить Давида, но, к своему стыду, так и не нашел. В данной главе у Давида появилась прекрасная возможность погубить Саула, и, к своей чести, он не воспользовался ею; пощадив жизнь Саула, он убедительно проявил Божью благодать, которая была в нем, подобным же образом сохранение его собственной жизни было проявлением Божьего провидения, которое было над ним. Примите во внимание:

(I) Как яростно Саул искал души Давида (ст. 2−3).

(II) Как великодушно Давид спас жизнь Саула (когда имел над ним преимущество) и лишь обрезал край его одежды (ст. 4−9).

(III) Как эмоционально убеждал на этом основании Давид Саула в том, что заслуживает лучшего отношения к себе (ст. 10−16).

(IV) Какое благоприятное впечатление это произвело сейчас на Саула (ст. 17−23).

Стихи 2−9. I. Здесь Саул возобновляет преследование Давида (ст. 2−3). Не успел он благополучно вернуться домой после изгнания филистимлян, которое, по-видимому, оказалось весьма успешным, как тотчас же стал наводить справки о Давиде, чтобы причинить тому зло, и принял решение нанести ему очередной удар, как будто бы был спасен лишь для того, чтобы впредь делать все эти мерзости (Иер 7:10). В частых набегах филистимлян Саулу следовало бы увидеть необходимость вызвать Давида из изгнания и вернуть его на свое место в войске; но он так далек от подобных мыслей, что даже сильнее, чем прежде, гневается на него, и, услышав, что Давид находится в пустыне Ен-Гадди, собирает 3000 лучших мужей и отправляется с ними, чтобы гнаться за Давидом по пятам по горам, где живут серны весьма незавидное место обитания для Давида, где, казалось бы, у Саула не возникнет желания потревожить его, ибо какой вред может принести человек, не имеющий лучших условий? Но Саулу недостаточно, что Давид практически находится в западне, он не успокоится, пока тот жив.

II. Провидение приводит Саула, причем одного, в пещеру, где прятался Давид со своими людьми (ст. 4). В той местности были очень большие пещеры у склонов скал или гор, отчасти естественные, но, вероятно, увеличенные искусственно для защиты овец от палящего зноя. Мы читаем о местах, где овцы отдыхали в полдень (англ. пер., Песн 1:7). И по-видимому, одним из таких овечьих загонов была и эта пещера, в которой находился Давид со своими людьми; возможно, не со всеми шестьюстами, а с несколькими особо приближенными друзьями, тогда как остальные скрывались в других похожих убежищах. Саул, проходя мимо, зашел в нее один, но не в поисках Давида (зная о честолюбии которого, предполагал, что скорее найдет его взбирающимся по склону горы вместе с сернами, нежели прячущимся в пещере вместе с овцами), а чтобы покрыть ноги (англ. пер., ст. 4), то есть немного поспать в прохладном и спокойном месте и найти облегчение во время дневного зноя. Вероятно, он приказал сопровождающим его идти дальше, оставив лишь нескольких, чтобы ждали у входа в пещеру. Существует мнение, что слова «покрыть ноги» подразумевают, что Саул зашел туда по нужде, но толкование, приведенное выше, более вероятно.

III. Слуги подстрекали Давида убить Саула, поскольку выдалась такая прекрасная возможность (ст. 5). Они напомнили ему о том, что наконец настал день, которого он так долго ждал и о котором в общих словах говорил ему Бог, когда Давид был помазан на царство; ведь таким образом будет положен конец его страданиям и откроется путь к высокому положению в обществе. Саул сейчас находился в его милости, и не трудно представить, что, окажись на его месте Давид, он вряд ли смог бы рассчитывать на милость царя, поэтому не имел особых причин проявлять жалость. «Нанеси ему роковой удар сейчас, во что бы то ни стало», сказал кто-то из Давидовых слуг. Видите, как зачастую мы склонны неправильно понимать:

(1) Божьи обетования. Бог заверил Давида, что избавит его от Саула, а его люди истолковали это как поручение уничтожить Саула.

(2) Божье провидение. Поскольку убить Саула было сейчас во власти Давида, слуги решили, что он может сделать это законным образом.

IV. Давид отрезал край от верхней одежды Саула, но вскоре раскаялся в этом: после сего больно стало сердцу Давида (ст. 6); хотя Саул от этого не пострадал, а край одежды стал в руках Давида доказательством, что в его силах было убить Саула (ст. 12), тем не менее, поскольку это было оскорблением царского достоинства, Давид пожалел о своем поступке. Следует заметить: хорошо, когда наше сердце обличает нас в грехах, которые могут показаться незначительными; это является признаком недремлющей и чуткой совести и послужит средством предотвращения более серьезных грехов.

V. Давид убедительно доказывает себе самому и своим слугам, что не следует причинять вред Саулу.

1. Он доказывает себе: да не попустит мне Господь сделать это (ст. 7). Следует заметить: грех это такое явление, которое должно повергать нас в ужас и заставлять сопротивляться искушению, причем не только со всей решимостью, но и со святым негодованием. Сейчас Давид почитал Саула не за врага и единственного человека, стоящего на пути его восхождения на престол (ибо в таком случае он, скорее всего, поддался бы искушению), но за Божьего помазанника (то есть за человека, которого Бог поставил царем до конца жизни и который поэтому находится под особой защитой Божьего закона), за своего господина, которому надлежит хранить верность. Так пусть же слуги и подчиненные научатся на этом примере быть исполнительными и преданными, какие бы тяготы на них ни возлагали (1Пет 2:18).

2. Он доказывает своим слугам: и не дал им восстать на Саула (ст. 8). Он не только удержался от злодеяния сам, но и не позволил окружающим совершить его. Именно так он воздавал добром за зло тому, кто платил ему злом за добро, и в этом Давид предстает прообразом Христа, спасшего Своих гонителей, и являет пример для всех христиан, чтобы не были побеждены злом, но побеждали зло добром.

VI. Давид вышел из пещеры вслед за Саулом и, хотя он не воспользовался возможностью убить того, тем не менее проявил мудрость в том, что не упустил возможности убить (если получится) в нем враждебность, убеждая царя, что Давид не таков, каким его считают.

1. Даже в том, что он вышел из укрытия, Давид засвидетельствовал Саулу свое почтительное отношение, ведь у него было немало оснований опасаться, что стоит ему высказать свое мнение и Саул предаст его смерти не моргнув глазом, тем не менее Давид смело оставляет подобные мысли и обращается к Саулу, как к здравомыслящему человеку, который прислушается к его доводам в собственное оправдание и сможет увидеть новые и убедительные доказательства порядочности Давида.

2. Давид ведет себя весьма почтительно: он пал лицем на землю и поклонился, отдавая должную честь тому, кому честь, и показывая нам пример, как смиренно и почтительно мы должны обходиться со всеми стоящими над нами начальниками, даже с теми, кто нас больше всего обижает.

Стихи 10−16. Здесь приводится страстное и патетическое обращение Давида к Саулу, в котором он старается убедить царя, что тот своим преследованием причинил ему немало вреда, и пытается добиться примирения.

I. Давид называет Саула отцом (ст. 12), ибо тот, как царь, являлся не только отцом своей страны, но и, в частности, как тесть, был отцом самого Давида. Человек вправе ожидать от отца сочувствия и благосклонности. Ибо, если правитель стремится погубить кого-либо из своих честных подданных, то это так же противоестественно, как если бы отец искал погибели собственных детей.

II. В том, что царь гневался, Давид обвиняет его злых советников: зачем ты слушаешь речи людей (ст. 10). Таким образом он проявляет должное почтение к коронованной особе: когда таковая ошибается, то вину возлагают на окружающих, которые либо дали неправильный совет, либо не отговорили от неверного шага. У Давида были все основания считать, что Саул преследовал его исключительно по собственной зависти и злобе, тем не менее он делает учтивое предположение, что к гонениям царя подтолкнули другие, заставив поверить, что Давид является его врагом и стремится причинить ему вред. У яростного обвинителя братьев сатаны есть свои посланники в любом месте, в особенности при дворах правителей, которые поощряют таковых и прислушиваются к тем, кто считает делом своей жизни представлять Божьих людей врагами кесаря, опасными для царей и подвластных им территорий, чтобы, «надев на них медвежью шкуру», устроить травлю.

III. Давид торжественно заявляет о собственной невиновности, утверждая, что слишком далек от замыслов причинить какое-либо зло Саулу: «...нет в руке моей зла, ни коварства (ст. 12). Я не совершил никакого преступления и не знаю за собой какой-либо вины, и если бы в моей груди было окно, то ты увидел бы через него искренность моего сердца в данном заявлении: я не согрешил против тебя (хотя и согрешил против Бога); а ты ищешь души моей, то есть моей жизни». Возможно, что примерно в это же время Давид написал седьмой псалом «по делу Хуса, из племени Вениаминова» (существует мнение, что речь идет о Сауле), в котором он взывает к Богу: если я что сделал... то пусть враг преследует душу мою и настигнет, и при этом Давид отмечает, ссылаясь на историю, описанную в данной главе: я, который спасал даже того, кто без причины стал моим врагом (Пс 7:4−6).

IV. Давид приводит неопровержимое свидетельство, чтобы доказать ложность предположений, на которых основывалась ярость Саула. Давида обвиняли в стремлении навредить царю: «посмотри, говорит он, на край одежды твоей в руке моей (ст. 12). Пусть это будет свидетельством, красноречивым свидетельством в мою пользу. Если бы то, в чем меня обвиняют, было правдой, то в моей руке оказалась бы твоя голова, а не край одежды, ибо я с такой же легкостью мог бы отсечь и голову». Для усиления данного свидетельства Давид показывает, что (1) эту возможность ему предоставило Божье провидение: Господь предавал тебя ныне весьма неожиданно в руки мои, на основании чего многие сделали бы вывод, что на то есть Божья воля, чтобы нанести решительный удар человеку, голова которого так близко. Когда у самого Саула было весьма незначительное преимущество перед Давидом, то он заявил во всеуслышание: «Бог предал его в руки мои» (1Цар 23:7) и был решительно настроен воспользоваться этим; Давид же поступил иначе.

(2) Советники и окружающие усердно уговаривали Давида сделать это: и мне говорили, чтоб убить тебя. Он обвинял Саула, причем справедливо, что тот прислушивается к словам других. «Ибо, говорит Давид, если бы я послушался, то тебя не было бы уже в живых».

(3) Он отказался убить, руководствуясь здравым принципом, причем не потому, что сопровождавшие Саула были неподалеку и, возможно, отомстили бы за его смерть. Нет, Давид поступил так отнюдь не из страха перед ними, но страх Божий удержал его от такого поступка. «Саул мой господин и помазанник Господень, которого я должен защищать и которому должен хранить верность и преданность, и поэтому я сказал, что не коснусь и волоса на его голове». Давид настолько хорошо владел собой, что, даже столкнувшись с величайшей провокацией, не позволил собственному естеству восстать против своих принципов.

V. Давид заявляет о том, что принял твердое решение никогда не мстить за себя: «...да отмстит тебе Господь за меня, то есть избавит меня от твоей руки; но, как бы там ни вышло, рука моя не будет на тебе» (ст. 13); и снова: как говорит древняя притча: «от беззаконных исходит беззаконие» (ст. 14). Мудрость людей древности передавалась их потомкам посредством поговорок. Многие из них мы получаем по традиции от своих отцов; и советы обычных людей зачастую предваряются словами: «Как говорит древняя притча». И здесь приводится одна из них, бывшая в обиходе во времена Давида: от беззаконных исходит беззаконие. Она означает, что (1) в конечном счете людей погубит их собственное беззаконие существует такое толкование приведенной поговорки. Упрямые в своей ярости люди разрежут себе глотку собственным ножом. Дайте им достаточно длинную веревку и они повесятся. И в этом смысле данная поговорка служит весьма обоснованным объяснением, почему рука Давида не будет на Сауле.

(2) Нечестивцы желают поступать нечестиво; каков характер и принципы человека, таковы и его действия. Эта связь прослеживается четко. Если бы Давид был беззаконником (каким его представляли), то творил бы беззаконие; но он не дерзает благодаря страху Божию. Или же: как бы нас ни обижали нечестивцы (чему не стоит удивляться, ибо находящийся среди колючек не избежит царапин), нам не следует прибегать к ответным действиям; никогда не воздавайте ругательством за ругательство. Хотя от беззаконных исходит беззаконие, тем не менее пусть оно не исходит от нас в виде возмездия. Хотя собака и лает на овцу, овца не лает на собаку (см. Ис 32:6−8).

VI. Давид пытается убедить Саула, что преследовать такого незначительного человека, как он, не только нечестиво, но и недостойно: против кого вышел царь Израильский и преследует его столь старательно и неистово? За кем ты гоняешься? За мертвым псом, за одною блохою? (ст. 15). Негоже великому царю вступать в состязание с не равным ему противником с одним из своих слуг из бедного пастушеского рода, пребывающего теперь с изгнании, не способного и не желающего оказывать сопротивление. Победить такого чести не делает, и все старания в этом отношении унижают того, кто их предпринимает. Если бы Саул принял во внимание свое положение в обществе, то пренебрег бы подобным врагом (если, предположим, тот действительно был бы врагом) и не думал бы, что от него исходит какая-либо опасность. Давид считал, что является целью, столь недостойной внимания, что сравнил себя с мертвым псом. Так же назвал себя и Мемфивосфей (2Цар 9:8). Эти смиренные слова подействовали бы на Саула, найдись в нем хотя бы проблеск великодушия. Satis est prostrasse leoni Достаточно для льва и того, что он поверг свою жертву ниц. Какая похвала Саулу за то, что он попирает мертвого пса? Какое удовольствие гоняться за блохой, единственной блохой, которую (было замечено) если и искать, то вряд ли найдешь, а если найдешь, то вряд ли поймаешь, а если и поймаешь, то велика ли награда, особенно для правителя? Aquila поп capiat muscas Орел не охотится на мух. Давид считает, что бояться его у Саула не больше причин, чем бояться укуса блохи.

VII. Давид снова и снова взывает к Богу как к праведному Судье: да рассудит Господь между мною и тобою (ст. 13,16). Следует заметить: Божье правосудие становится прибежищем и утешением для угнетенной невинности. Если люди причиняют нам вред, то Бог восстановит справедливость, самое позднее в день великого суда. Именно Господу Давид предоставляет свое дело и спокойно ждет, когда наступит Божье время вступиться за него.

Стихи 17−23. Здесь мы узнаем:

I. Какой ответ, раскаявшись, дал Саул на речь Давида. Странно, что у него хватило терпения выслушать, учитывая, как он прежде неистовствовал и каким напряженным был разговор. Но Бог удержал и самого Саула и его людей; можно также предположить, что Саула повергла в изумление необычность события, тем более, когда он убедился, что перед этим был во власти Давида. Только каменное сердце не дрогнуло бы при таких обстоятельствах.

1. Саул расплакался от избытка чувств, и мы думаем, что слезы были непритворными и выражали его истинное состояние в то время, когда он увидел столь явно открытое ему собственное беззаконие. Он говорит как человек, которого покорила доброта Давида: твой ли это голос, сын мой Давид? И как человек, смутившийся при мысли о собственном безумии и неблагодарности, возвысил Саул голос свой, и плакал (ст. 17). Многие сожалеют о своем беззаконии, так и не раскаявшись по-настоящему, они горько плачут о грехах, но продолжают их любить и не желают с ними расставаться.

2. Саул искренне признает порядочность Давида и собственное беззаконие: ты правее меня (ст. 18). Теперь Бог исполнил для Давида слова, на которые побуждал его уповать, а именно, что выведет, как свет, правду его (Пс 36:6). Кто заботится о сохранении чистой совести, тот может довериться Господу, что Он обеспечит ему доброе имя. Этого честного признания со стороны Саула было достаточно для доказательства невиновности Давида (даже сам враг выступил в роли судьи), но не достаточно для подтверждения истинности раскаяния Саула. Ему следовало бы сказать: ты праведен, а я нечестив; но он способен лишь на такое признание (и не более того): ты правее меня. Нечестивцы в своих признаниях обычно дальше и не идут; они признают, что сами не столь хороши, как некоторые другие, и что найдутся люди лучше их и более праведные, чем они. Саул признает, что заблуждался в отношении Давида: «ты показал это сегодня, что далек от стремления причинить мне вред, поступив со мною милостиво» (ст. 19). Мы склонны подозревать других в более враждебных, чем на самом деле, чувствах по отношению к нам, и, когда впоследствии наше заблуждение обнаружится, нам следует быть готовыми отказаться от подозрений, как это делает здесь Саул.

3. Саул молит Бога воздать Давиду за его доброту. Он признает, что Давид пощадил его, когда он был в его власти, что представлялось необычным, беспримерным проявлением милости к врагу; ни один человек не сделал бы ничего подобного; а посему, либо оттого, что Саул считал себя неспособным полностью вознаградить Давида за столь великую милость, либо оттого, что обнаружил, что вообще не имеет желания награждать Давида, он посылает его за воздаянием к Богу: Господь воздаст тебе добром (ст. 20). Жалкие нищие могут лишь молиться за своих благодетелей, не способен на большее и Саул.

4. Саул пророчествует о восхождении Давида на престол: теперь я знаю, что ты непременно будешь царствовать (ст. 21). Он знал об этом и раньше по обещанию Самуила и сопоставил с тем, что увидел сейчас; превосходный дух, явно присущий Давиду, послужил отягчающим обстоятельством греха и безумия Саула, проявившегося в гонениях на такого человека; ведь у Саула было не меньше оснований сказать о Давиде слова, которые произнес тот: как мне наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень? Теперь же он убедился в этом, увидев влияние Давида на народ, особое провидение Божье, защищавшее его, и благородный царский дух, который проявился в милости, оказанной врагу. Теперь Саул об этом знал, вернее, пребывая в хорошем расположении духа, он охотно признался, что знает и готов об этом заявить. Следует заметить: рано или поздно Бог заставит даже участников сатанинского сборища узнать и признать тех, кого Он возлюбил, и поклониться им в ноги; ибо таково обетование (Откр 3:9). Факт признания Саулом бесспорного права Давида на престол стал для самого Давида огромным ободрением, а также поддержкой для его веры и надежды.

5. Саул связывает Давида клятвой, что впоследствии тот будет обращаться с его потомками и с его именем столь же бережно, как сейчас обошелся с ним самим (ст. 22). У Давида было намного больше оснований взять клятву с Саула, что тот не погубит его, тем не менее он на этом не настаивает (если Саула не удерживали законы чести и справедливости, то не обяжет и клятва), а Саул знал, что Давид добросовестный человек, и предпочел обезопасить свои интересы, заручившись его клятвой. Саул погубил свою душу собственным непослушанием, причем так и не побеспокоился предотвратить погибель путем покаяния, тем не менее он весьма озабочен сохранением своего имени и потомства. Как бы там ни было, поклялся Давид Саулу (ст. 23). Несмотря на искушение истребить род Саула, причем не только из мести, но и по осторожности, Давид связывает себя обязательством не делать этого, зная, что Бог утвердит царство самого Давида и его потомков, исключив необходимость прибегать к столь кровавым методам. Впоследствии эта клятва верно соблюдалась: Давид оказал поддержку Мемфивосфею и казнил как предателей тех, кто убил Иевосфея. А повешение семи потомков Саула послужило возмездием за уничтожение гаваонитян и совершилось по Божьему определению, а не по инициативе Давида, поэтому с его стороны нарушения клятвы не было.

II. Об их мирном расставании.

1. Саул пока перестал преследовать Давида. Он отправился домой убежденным, но не обращенным; он стыдился своей зависти к Давиду, но глубоко внутри сохранил горький корень; и был раздосадован тем, что когда, наконец, нашел Давида, то не смог в тот раз собраться с духом, чтобы уничтожить его, как замышлял. У Бога найдется много способов связать руки гонителей, когда Он не обращает их сердец.

2. Давид продолжал скрываться ради собственной безопасности. Он знал Саула слишком хорошо, чтобы доверять ему, и поэтому взошел в место укрепленное. Весьма рискованно полагаться на милость примиренного врага. Мы читаем о людях, которые уверовали во Христа, а Он, тем не менее, не вверял Себя им, потому что знал всех. Кто, подобно Давиду, невинен, как голубь, тот подобно ему, должен быть мудрым, как змея.