Второзаконие | 27 глава

Изложив израильтянам весьма обстоятельно и полно их долг как перед Богом, так и перед друг другом, показав им на общих и частных примерах, что есть благо и чего требует от них закон, и возложив на людей в конце предшествующей главы обязанность соблюдать как повеление, так и завет, в данной главе Моисей приступает к описанию внешних средств:

(I) В помощь памяти, чтобы не забыли закон, как нечто неведомое. Израильтяне должны написать все слова этого закона на камнях (ст. 1−10).

(II) Для воспламенения чувств, чтобы они не были безразличны к закону, как к чему-то несущественному. Придя в Ханаан, благословения и проклятия, которые являются статьями закона, должны быть торжественно возвещены вслух всему Израилю, и он должен ответить: «Аминь» (ст. 11−26). И если такая торжественная церемония не произвела бы на них глубокого впечатления и не внушила бы им благоговения перед величием закона Божия, то вряд ли это под силу чему-то другому.

Стихи 1−10. Здесь дается:

I. Общий приказ о соблюдении Божьих заповедей израильтянами: ибо поистине тщетно они узнали их, если не будут исполнять. Приказ дан им (1) со всей властью. Моисей и старейшины сынов Израилевых, начальники каждого колена (ст. 1), и снова — Моисей и священники левиты (ст. 9); так что этот приказ отдан Моисеем, который был царем Израиля, и наряду с ним руководителями народа, как духовными, так и светскими. Чтобы люди не подумали, что все эти хлопоты вокруг религии затеяны только Моисеем, старым, умирающим человеком, или только священниками и левитами, чьим ремеслом были религиозные отправления, которые обеспечивали им средства к существованию, то повеление прозвучало также из уст старейшин Израилевых, которых Господь с честью и властью поставил над народом и которые занимались и, вероятно, продолжат заниматься после смерти Моисея мирскими ремеслами, — они заповедали своему народу соблюдать закон Божий. Моисей, возложив на них часть своих почестей, приобщил их к своей миссии, когда отдавал этот приказ, подобно тому как Павел приобщал к своим посланиям Силуана и Тимофея. Следует заметить: все, кто проявляет какой-либо интерес к другим людям или имеет власть над ними, должны воспользоваться этим ради поддержки и развития среди них религии. И хотя высшая власть в государстве издает с этой целью весьма хорошие законы, но если руководители низшего ранга на своих местах, духовные служители на своих, а главы семейств в своих домах не будут исполнять своих обязанностей, то все пойдет насмарку.

(2) Со всей настойчивостью. Руководители народа отдавали приказ весьма серьезно: внимай и слушай, Израиль (ст. 9−10). Закон требует и заслуживает, чтобы вы были в высшей степени предусмотрительны и внимательны. Руководители сообщили народу о его привилегии и чести: «В день сей ты сделался народом Господа, Бога твоего, Господь заверил тебя, что ты принадлежишь Ему и что вскоре Он даст тебе во владение Ханаан, который задолго до того пообещал тебе, будучи твоим Богом (Быт 17:7−8); и если бы Он не исполнил в должное время обещания, то стыдился бы называться твоим Богом (Евр 11:16). Теперь ты — более, чем когда-либо, — Его народ, поэтому слушай гласа Его». Привилегии должны обязывать к исполнению долга. Разве не годится, чтобы народом руководил его Бог?

II. Особое указание, чтобы израильтяне со всей серьезностью записали слова закона сего, как только придут в Ханаан. Это надлежит сделать всего лишь раз при вхождении в землю обетованную в знак овладения ею на основании особых условий и оговорок, содержащихся в данном законе. У горы Синай произошло торжественное утверждение завета между Богом и Израилем, когда был сооружен жертвенник с двенадцатью камнями и представлена книга завета (Исх 24:4). Церемония, определение о которой звучит здесь, должна совершаться с подобной же торжественностью.

1. Израильтяне должны установить памятник, на котором надлежит написать слова закона сего.

(1) Сам по себе памятник был весьма скромным — всего лишь покрытые известью грубые нетесаные камни — не отполированный мрамор и не алебастр, не медные скрижали — но простая известь поверх камня (ст. 2). Это повеление повторяется (ст. 4) и дается приказание, чтобы закон был записан не вычурно, дабы вызвать восхищение любопытных, но весьма ясно, чтобы читающий легко мог прочитать (Авв 2:2). Нет нужды, чтобы Слово Божие выделялось благодаря искусству человека или приукрашивалось убедительными словами человеческой мудрости. Но (2) надпись будет весьма длинной: все слова закона сего (ст. 3 и ст. 8). Существует мнение, что речь идет лишь о завете между Богом и Израилем, упомянутом ранее (Втор 26:17−18). Пусть это пособие будет установлено в качестве свидетеля, подобно памятнику завета между Лаваном и Иаковом, который представлял собой всего лишь груду наскоро набросанных вместе камней, на которых они вместе ели в знак дружбы (Быт 31:46−47), или — подобно камню, установленному Иисусом Навином (Нав 24:26). Согласно другому мнению, на этом памятнике были записаны проклятия завета, перечисленные в данной главе, тем более, что устанавливался он на горе Гевал (ст. 4). Еще одно мнение заключается в том, что вся Книга Второзаконие была записана на этом памятнике или, по крайней мере, постановления и законы, перечисленные от начала 12-й главы до конца 26-й. И нельзя счесть невероятным, что груда камней могла быть весьма огромной и занимала все ее стороны, чтобы вместить подробные записи, если только не предположить (как делают некоторые), что на этих камнях были записаны только десять заповедей и они служили достоверной копией свитков, помещенных в ковчег. Израильтянам надлежало написать это, когда они уже войдут в Ханаан, тем не менее Моисей говорит: «И напиши…чтобы вступить…» (ст. 3), то есть: «Чтобы ты смог войти легко, с уверенностью в успехе и в поселении, иначе тебе вообще незачем туда входить. Запиши это как условие твоего вхождения и признай, что ты входишь лишь на этих условиях, а не на каких-то иных: поскольку Ханаан тебе дан по обетованию, то удержать его надлежит послушанием».

2. Израильтянам также надлежит устроить жертвенник. Посредством слов закона, записанных на извести, им говорил Бог; посредством жертвенника и приносимых на него жертв они говорили Богу; и таким образом поддерживалось общение между Богом и народом. Слово и молитва должны идти вместе. Хотя, кроме жертвенника скинии, израильтяне не могли устанавливать какой-либо алтарь на свое собственное усмотрение, тем не менее по Божьему определению жертвенники по особым случаям устанавливали. Илия соорудил временный жертвенник из двенадцати нетесаных камней, подобный этому, когда вернул Израиль к завету, который заключали сейчас (3Цар 18:31−32). Итак:

(1) Этот жертвенник надлежит соорудить из подручных камней, которые найдут в поле, а не из только что выдолбленных из скалы, не говоря уже об искусственно обретших форму квадрата: не поднимая на них железа (ст. 5). Христос, наш жертвенник, — камень, который оторвался от горы без содействия рук (Дан 2:34−35), и поэтому Его отвергли строители, ибо не имел ни вида, ни величия, но был принят Богом Отцом и сделался главою угла.

(2) На этот жертвенник надлежит приносить жертвы всесожжения и жертвы мирные (ст. 6−7), чтобы воздать ими славу Господу и обрести милость. Рядом с тем местом, где был записан закон, установлен жертвенник в ознаменование того, что мы, зная о своих преступлениях, не смогли бы спокойно взирать на закон, если бы не Великая Жертва, благодаря которой совершено искупление за грех. Жертвенник был установлен на горе Гевал, и на этой горе стояли колена, произносившие «аминь» на проклятия в ознаменование того, что через Христа мы искуплены от клятвы закона. В Ветхом Завете к словам закона добавлены проклятия, которые наполнили бы нас ужасом и изумлением, если бы в Новом Завете (который связан с ним) вблизи закона не был бы возведен жертвенник, дающий нам вечное утешение.

(3) Израильтянам надлежит там есть и веселиться пред Господом, Богом своим (ст. 7). Это символизировало [1] согласие, данное ими на завет; ибо стороны завета утверждали завет совместной трапезой. Они были причастны к жертвеннику, который был трапезой Господа, будучи Его слугами и обитателями и признавая себя таковыми, и, завладев этой доброй землей, они брали на себя обязательство платить за аренду и нести службу, предусмотренную сим царским пожалованием.

[2] Утешение, которое они находили в завете: у них были основания обрести в законе радость, когда у них был жертвенник — средство судебной защиты, находившееся так близко от закона. Великой милостью и добрым знамением для израильтян стало то, что Бог дал им заповеди Свои; и тот факт, что они были признаны Божьим народом и детьми обетования, являлся веским основанием для радости, хотя, когда надлежало совершить этот церемониал, они еще не завладели Ханааном в полной мере; но Бог сказал во святилище Своем: и тогда Я восторжествую… Мой Галаад, Мой Манассия — все Мои собственные.

Стихи 11−26. Когда закон был записан, чтобы быть узнаваемым и читаемым всеми человеками, надлежало обнародовать его постановления, об одобрении которых, в завершение церемониала, посвященного заключению завета с Господом, израильтянам предстояло решительно заявить. Указание совершить это они получили раньше (Втор 11:29,30), поэтому здесь оно звучит без особых предисловий. По-видимому, в Ханаане, в той его части, которая впоследствии по жребию выпала Ефрему (к этому колену принадлежал Иисус Навин), были две расположенные рядом горы, между которыми пролегала долина; одна гора называлась Гаризим, другая — Гевал. На склонах этих двух гор, обращенных одна к другой, должны выстроиться все колена: шесть с одной стороны и шесть с другой, так что в долине, у подножия каждой из гор, они сходились довольно близко — так близко, что стоящих между ними священников могли услышать находившиеся рядом с ними как по одну, так и по другую сторону; после того как призвали к тишине и потребовали внимания, один или, возможно, несколько священников, стоящих на некотором расстоянии друг от друга, громким голосом произносили по одному перечисленные здесь проклятия, и все люди, расположившиеся на склоне и у подножия горы Гевал (располагавшиеся дальше принимали сигнал от стоявших ближе, в пределах слышимости), говорили «аминь»; затем произносилось противоположное благословение: «Благословен ты, если не делаешь того-то и того-то», и «аминь» говорили стоявшие на склонах и у подножия горы Гаризим. Эти благословения и проклятия, обетования и предостережения закона не могли не произвести на израильтян глубочайшего впечатления и не только доводились до сведения людей, но и учили их, как применять таковые к себе.

I. Относительно этого церемониала, который надлежало совершить один раз и более не повторять, но рассказать о нем потомкам, следует, в общем, принять во внимание:

(1) Бог сам определил, какие племена должны стоять на горе Гаризим и какие — на горе Гевал (ст. 12−13), чтобы предотвратить возможные споры, которые могли возникнуть, если бы Он предоставил народу решать, где расположиться. Шесть колен, назначенных на благословение, все были детьми свободных женщин, ибо таковым принадлежит благословение (Гал 4:31). Среди остальных здесь поставлен Левий, чтобы научить духовных служителей применять к себе благословение и проклятие, когда они проповедуют другим, и верою ставить свое «аминь».

(2) О коленах, которым надлежало произносить «аминь» на благословения, сказано: сии должны стать… чтобы благословлять народ, тогда как о вторых сказано: сии должны стать…чтобы произносить проклятие, но народ не упоминается, ибо не хочется допускать, что кто-либо из народа, которого Господь взял и сделал Своим, навлечет на себя проклятие. Или, возможно, иной способ изложения подразумевает, что надлежало быть всего лишь одному общему для всех благословению, произнесенному над народом Израиля, как блаженным народом, и что так было бы всегда, если бы он был послушен; и на это благословение колена, стоявшие на горе Гаризим, должны сказать «аминь»: «Блажен ты, Израиль, и да будь таковым навеки!» Но тогда проклятия выступали бы как исключение из сего общего правила, а мы знаем, что exceptio firmat regulam — исключение подтверждает правило. Израиль — блаженный народ, но если даже среди него найдутся отдельные лица, которые станут делать то или иное из упомянутого здесь, то пусть знают, что нет им в этом части и жребия, но они подлежат проклятию. Отсюда мы видим, как охотно Господь дарует благословение; если же кто попадает под проклятие, то пусть винит самого себя: он сам навлек его на собственную голову.

(3) Левитам, или священникам, тем из них, которые были определены на эту миссию, предстояло произнести проклятия, а также благословения. Они были поставлены, чтобы благословлять (Втор 10:8), священники совершали это ежедневно (Чис 6:23). Но им надлежит отделять драгоценное от ничтожного; они не должны раздавать благословения неразборчиво, но публично объявлять, кому таковые не принадлежат, дабы не имевшие на них права не думали, что, находясь в толпе, они участвуют в благословениях. Следует заметить: духовные служители должны, наряду с утешениями Евангелия, проповедовать ужасы закона; должны не только привлекать людей к исполнению долга обетованиями о благословении, но и призывать к долгу, устрашая угрозами о проклятии.

(4) Здесь приводятся только проклятия, а не благословения; ибо все, пребывавшие под законом, пребывали и под проклятием, но честь благословить нас и сделать то, что закон, ослабленный плотию, сделать был бессилен, приберегалась для Христа. В проповеди Христа, произнесенной на горе, которая была истинным Гаризимом, звучат только благословения (Мф 5:3 и далее).

(5) На каждое проклятие людям надлежало говорить «аминь». Легко понять значение «аминь» на благословения. У иудеев есть поговорка для побуждения людей произносить «аминь» во время общих молитв: Всякий, отвечающий «аминь» после благословляющего, является таким, как благословляющий. Но как им говорить «аминь» на проклятия?

[1] Это исповедовало их веру в истинность проклятий: что они и им подобные — это не «сказки», которым пугают детей и простаков, но настоящее заявление о Божьем гневе против нечестия и неправедности людей, ни одна йота которого не останется неисполненной.

[2] Это было признанием справедливости данных проклятий; когда люди говорили «аминь», фактически они говорили не только: «несомненно, будет так», но и: «справедливо, чтобы было так». Поступающий так заслуживает, чтобы упасть и лежать под проклятием.

[3] Это для них самих было заклятием, которое связывало их прочным обязательством никоим образом не быть причастными к тем злодеяниями, за которые полагалось проклятие. «Да постигнет нас Божий гнев, если мы когда-нибудь будем так поступать». Мы читаем о людях, которые вступили в обязательство с клятвою и проклятием (ибо для нас это — обычная форма торжественной клятвы) поступать по закону Божию (Неем 10:29). Более того, иудеи говорят (как цитирует их ученый епископ Патрик): «Все люди, произнося «аминь», связывали себя друг перед другом обязательством, что будут соблюдать Божьи законы, к тому же каждый человек должен, насколько это в его силах, удерживать своего ближнего от нарушения этих законов и порицать тех, кто уже нарушил, чтобы самому не понести за них грех и проклятие».

II. Давайте теперь рассмотрим, за какие конкретные грехи здесь провозглашены проклятия.

1. Грех против второй заповеди. Этот огненный меч, в первую очередь, предназначался для побуждения соблюдать эту заповедь (ст. 15). Проклинаются не только поклоняющиеся изображениям, но и те, кто изготавливает и хранит их, если таковые являются или подобны образам, которые идолопоклонники использовали в служении своим богам. Независимо от того, вырезанные кумиры или литые, все они как один — мерзость пред Господом, даже если установлены не в общественном, а в потаенном месте, даже если им, фактически, не поклоняются и говорят, что они изготовлены не для поклонения, но содержатся там с почтением и постоянным искушением. Поступающий так, возможно, избежит наказания от людей, но не сможет скрыться от Божьего проклятия.

2. Против пятой заповеди (ст. 16). Презрение к родителям — грех настолько отвратительный, что ставится рядом с презрением к самому Богу. Если человек унижал своих родителей словом или делом, он попадал под судебное обвинение и его надлежало предать смерти (Исх 21:15,17). Однако судье не под силу узнать о злословии родителей в сердце, поэтому таковое здесь подлежит проклятию со стороны Бога, знающего сердце. Прокляты те дети, которые ведут себя по отношению к родителям пренебрежительно и дерзко.

3. Против восьмой заповеди. Божье проклятие здесь предназначено (1) нечестному ближнему, который нарушает межу (ст. 17, см. Втор 19:14).

(2) Нечестному советчику, который, когда у него попросили совета, злонамеренно направил своего друга к действиям, которые, как ему известно, могут принести ближнему вред; тому, кто слепого сбивает с пути, притворяясь, что указывает ему дорогу, тогда как нет большей жестокости и вероломства, чем это (ст. 18). Кто совращает других с пути Божьих заповедей и заманивает во грех, тот сам навлекает на себя это проклятие, которое пояснил наш Спаситель: если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму (Мф 15:14).

(3) Нечестному судье, который превратно судит пришельца, сироту и вдову, которых ему надлежит защищать и поддерживать (ст. 19). Предполагается, что они бедны и не имеют близких (от них ничего не получишь, оказывая им любезность, и ничего не потеряешь, отказав в таковой), и поэтому у судей может возникнуть искушение принять сторону их противников, вопреки истине и справедливости; да будут прокляты такие судьи.

4. Против седьмой заповеди. Кровосмешение с сестрой, женою отца или тещею — грех, подлежащий проклятию (ст. 20,22−23). Эти преступления не только подставляли людей под меч правосудия (Лев 20:11), но — что намного страшнее — под гнев Господа; то же относится к скотоложству (ст. 21).

5. Против шестой заповеди. Здесь конкретно названы два наихудших вида убийства:

(1) убийство скрытое, когда человек выступает против своего противника не в честном бою, давая тому возможность защититься, но тайно убивает (ст. 24) ядом или как-то иначе, когда тот не видит, кто поражает его (см. Пс 9:29−30). И хотя такие тайные убийства могут остаться нераскрытыми и ненаказанными, тем не менее Божий гнев настигнет их.

(2) Убийство под маской закона, что является величайшим оскорблением, нанесенным Господу, ибо приписывает Ему покровительство над худшими из злодеев и причиняет величайшее зло своему ближнему, погубив не только его жизнь, но и доброе имя, а посему да будет проклят тот, кто даст себя нанять, подкупить с целью обвинения, обличения или осуждения, чтобы таким образом убить душу… невинную (ст. 25, см. Пс 14:5).

6. В заключение церемониала звучит общее проклятие в адрес тех, кто не исполнит всех слов закона сего и не будет поступать по ним (ст. 26). Своим послушанием мы ставим печать под законом, тем самым подтверждая его, тогда как своим непослушанием мы делаем все, что в наших силах, чтобы уничтожить его (Пс 118:126). Апостол, оставаясь верным всем древним вариантам текста, читает его так: проклят всяк, кто не исполняет постоянно (Гал 3:10). И пусть повинные в других грехах, не упомянутых среди этих угроз, не думают, что проклятие им не грозит, ибо последнее касается всех: не только совершающих зло, запрещенное законом, но и не делающих добра, которого требует закон; на это мы все должны сказать «аминь», признавая, что подлежим проклятию, ибо справедливо заслужили его, и несомненно погибли бы под проклятием, если бы Христос не искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою.