2-я Царств | 17 глава

В данной главе борьба между Давидом и Авессаломом достигает критической точки. Она должна разрешиться с помощью меча, и в данной главе описываются проведенные приготовления.

I. Авессалом созвал военный совет, на котором Ахитофел советует безотлагательно приступить к действиям (ст. 1−4), но Хусий советует подождать (ст. 5−13), и его совет был принят (ст. 14), из-за чего Ахитофел повесился (ст. 23).

II. С большими трудностями Давиду послано тайное уведомление о планах врага (ст. 15−21).

III. Давид перешел на другую сторону Иордана (ст. 22−24) и разбил стан; друзья, проживавшие там, обеспечили его всем необходимым (ст. 27−29).

IV. Авессалом со своей армией двигался за ним следом и дошел до земли Галаадской по другую сторону Иордана (ст. 25−26). И в следующей главе мы узнаем, как закончилось это сражение; до сих пор все выглядело очень мрачно для бедного Давида, а теперь начался день его избавления.

Стихи 1−14. Теперь, мирно завладев Иерусалимом, Авессалом наслаждался; ему принадлежал царский дворец, равно как престолы суда и престолы дома Давидова. Его благочестивый отец царствовал в Хевроне и только над коленом Иудиным около семи лет и не спешил уничтожить своего противника; его правление было построено на божественном обетовании, в исполнении которого в должное время он был уверен, поэтому терпеливо ожидал своего времени. А юноша Авессалом не только в спешке покинул Хеврон и отправился в Иерусалим, но и не мог там дождаться, когда будет уничтожен его отец. Он не мог удовлетвориться престолом, пока Давид оставался в живых, и так как его правление было основано на беззаконии, то он чувствовал себя гибнущим и считал обязанным совершать все с насилием. Неудивительно, что такой распутный и бессовестный человек, как Авессалом, стремился лишить жизни такого благочестивого отца (везде встречаются чудовища по своей природе); удивительно то, что народ Израиля, для которого Давид был огромным благословением во всех отношениях, присоединился к его попыткам. Хотя их отцы часто восставали против Моисея. Лучшие родители и наилучшие правители не должны считать странным, если им причиняют беспокойства те, которые должны быть их поддержкой и радостью, когда задумаются, каких сыновей и каких подданных имел Давид.

Давида и всех, кто пошел с ним, нужно было истребить. Это было решено (насколько мне известно) nemine contradicente — единогласно. Никто не осмелился, противостав этому решению, упомянуть его личные заслуги и великие служения, которые он совершил для своей страны, или хотя бы спросить: «Какое же зло сделал он, чтобы лишать его венца, а тем более головы?» Никто не осмелился предложить, что было бы достаточно изгнать его в настоящее время или отправить посланников, чтобы убедить его отказаться от венца, ибо они могли надеяться, что раз он так покорно оставил город, то его легко будет убедить сделать и это. Не так давно сам Авессалом бежал из-за совершенного им преступления, и Давид удовлетворился тем, что он был изгнанником, хотя тот заслуживал смерти; более того, он скорбел и тосковал о нем; но неблагодарный Авессалом был настолько лишен всех естественных чувств, что с удовольствием охотился за кровью собственного отца. Вне всяких обсуждений Давид должен быть убит; вопрос только в том, как это сделать.

I. Ахитофел советовал начать преследовать его уже этой ночью. Он сам решил возглавить эту стремительную армию, которая должна поразить царя, а его армию рассеять, и тогда люди, поддерживавшие его, несомненно перейдут на сторону Авессалома; тогда не будет такой длительной войны, как между домом Саула и Давидом: «...не будет одного, которого ты ищешь» (ст. 1−3). Из этого следует, что Авессалом объявил, что ищет жизни Давида, а Ахитофел действовал с ним заодно. Порази пастыря, и рассеются овцы и будут легкой добычей для волка. Так он придумал завершить войну малыми силами: сражаясь не с большими или малыми силами, а только с царем Израиля, и сделать это в течение короткого времени, напав на него немедленно. Ничего более фатального для Давида нельзя было предложить. Правда, что он устал и его руки были ослаблены и незначительные вещи пугали его, в противном случае он не покинул бы Иерусалим при первом же сигнале о восстании Авессалома. Вполне возможно, что стремительная атака, особенно ночью, привела бы в смятение незначительную армию, которая в то время была под его командованием, и начался бы беспорядок; тогда было бы легко убить одного царя и дело сделано; противник будет побежден, и тогда (говорит он) весь народ будет в мире.

Посмотрите, как узурпаторы называют всеобщую гибель всеобщим миром; но подобным образом тогда в мире окажется и дворец дьявола, пока он, как сильный вооруженный человек, хранит его. Сравните с этим планом заговор Каиафы (второго Ахитофела) против Сына Давидова, цель которого растоптать Его влияние и уничтожить Его: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей» (Ин 11:50); «Пойдем, убьем наследника и завладеем наследством его» (Мф 21:38). Но все их советы разрушились. Тем не менее дети света могут на примерах своего поколения научиться мудрости у сынов этого мира. Пусть наши руки быстро делают ту работу, что найдут, и со всей силой. Благоразумно поступает тот, кто действует энергично и проворно и не теряет времени, в частности в нашей духовной войне. Если сатана бежит от нас, то давайте преследовать его своим ударом. Кто разрешает споры с венценосными головами, тот чаще всего сталкивается с правилами приличия и обвинениями только в адрес нечестивых советников, которых требуют призвать к ответу (сам же царь никогда не причиняет зла, это они делают); но неприкрытая подлость Авессалома была направлена именно на царя, более того, только на царя, ибо (кто бы мог подумать?) слова: «Я убью одного царя» очень понравились Авессалому (ст. 4); у него не хватило расположения духа или добродетели, чтобы притвориться, что он поражен или даже сопротивляется этому жестокому и варварскому предложению. Что хорошего может сохраниться, когда разгорелись страстные амбиции?

II. Хусий посоветовал не спешить преследовать Давида, а подождать, пока все воины покинут его, чтобы одолеть его численностью, как Ахитофел советовал захватить внезапностью. Теперь Хусий, давая совет, действительно стремился помочь Давиду, чтобы оттянуть время и получить возможность отправить ему извещение о передвижении врага, а у Давида было время собрать армию и переместиться в те земли за Иорданом, где влияние Авессалома, возможно, из-за их отдаленности было меньше. При данном стечении обстоятельств для Давида самое главное было получить время, чтобы собраться с силами; и для этого Хусий советует Авессалому не совершать необдуманных поступков, а действовать осторожно, чтобы быть уверенным в успехе и сохранить силы.

1. Авессалом предложил Хусию открыто дать ему совет, что делать дальше. Все старейшины Израиля одобрили совет Ахитофела, но Бог расположил сердце Авессалома не следовать ему, пока он не выслушает совет Хусия (ст. 5): «Послушаем, что он скажет». Он думал, что поступает мудро (две головы лучше, чем одна), но Бог уловляет мудрецов их же лукавством. Г-н Поул обращает на это внимание.

2. Хусий привел весьма благовидные основания для своего совета.

(1) Он выступил против совета Ахитофела и даже постарался показать, насколько опасно следовать ему. Со скромностью и максимальным уважением к твердой репутации Ахитофела он просит позволения не согласиться с ним (ст. 7). Он признает, что обычно Ахитофел дает наилучшие советы, на которые можно положиться, но, преклоняясь перед знаменитым провидцем, считает, что в данное время его совет неправильный и что весьма опасно сейчас, когда они защищают такое великое дело и имеют незначительное войско, наступать в спешке, как советует Ахитофел, вспомнив поражение Израиля при взятии Гая (Нав 7:4). Кто презирал врага, у того часто были плохие последствия. Посмотрите, как убедительно уговаривал Хусий.

[1] Он ставил ударение на том, что Давид был великим воином и руководителем, человеком, обладающим поразительной смелостью и большим опытом; все знали и признавали это, даже сам Авессалом: «Отец твой человек воинственный (ст. 8), храбрый (ст. 10) и не такой уставший и обессилевший, как представляет Ахитофел. Его бегство из Иерусалима можно отнести не к трусости, а к благоразумию».

[2] Хотя с ним ушло немного людей, но все они люди храбрые (ст. 8) и мужественные (ст. 10), известные своей смелостью и опытом в искусстве войны. Ахитофел, который чаще носил одежду придворного, чем меч, убедится, что является для него неравным соперником. Один из них прогонит тысячу.

[3] Все они были сильно рассержены Авессаломом, задумавшим это зло, были сильно разгневаны и будут сражаться с максимальной яростью; поэтому, что касается их смелости и ярости, то перед ними невозможно будет устоять, особенно такому войску, которое имел Авессалом. Так он представил спутников Давида грозной армией, в то время как Ахитофел представил их презренными противниками.

[4] Он предположил, что, возможно, Давид и его воины устроят засаду в какой-нибудь яме или другом месте и нападут на солдат Авессалома до того, как те осознают ужас своего положения и бросятся бежать; а поражение даже небольшого отряда лишит духа всех остальных и воздействует на совесть, обвиняя их в предательстве по отношению к тому, кто был Божьим помазанником и мужем по сердцу Бога (ст. 9). «Очень скоро узнают, что было поражение среди воинов Авессалома, и тогда они воспользуются этим, а сердце самого Ахитофела, хотя сейчас кажется, что у него сердце льва, ослабеет. Короче говоря, он увидит, что с Давидом и его воинами иметь дело не так легко, как ему казалось; а если его план разрушится, то мы все погибнем».

(2) Он тоже дал совет и привел для него обоснования.

[1] Он посоветовал то, что, по его расчетам, должно было удовлетворить гордый и тщеславный дух Авессалома, хотя и не вполне служило его интересам. Во-первых, он посоветовал, чтобы весь Израиль собрался вместе, то есть войска всех колен. Он считает само собой разумеющимся, что все они на его стороне и что представленная ему возможность увидеть всех их вместе под своим командованием в высшей степени польстит ему. Во-вторых, он посоветовал Авессалому лично отправиться на войну, словно считал его лучшим воином, чем Ахитофел, более способным командовать войском и заслуживающим славы победителя, делая вид, что Ахитофел с пренебрежением отнесся к нему, предложив выступить против Давида без него. Посмотрите, как легко обмануть гордых людей, нахваливая и давая пищу их гордости.

[2] Казалось, что его совет гарантировал несомненный успех, не подвергая Авессалома какой-либо опасности, ибо если им удастся собрать такое огромное войско, как они надеялись, то где бы они ни нашли Давида, смогут сокрушить его. Во-первых, если они нападут на него в поле, то накроют его как роса, покрывающая лицо земли, и уничтожат всех его воинов (ст. 12). Возможно, Авессалому больше понравилось то, что будут уничтожены все воины Давида, ибо он испытывал неприязнь к некоторым его друзьям, а план Ахитофела предусматривал убийство одного царя. Так Хусий достиг своей цели, удовлетворив его чувство мести, а не только гордость. Во-вторых, если он скроется в городе, то им не нужно бояться напасть на него, ибо они имеют достаточно рук, чтобы (если будет необходимость) стащить город в реку с помощью веревок (ст. 13). Это странное выражение, каким бы неосуществимым оно ни казалось, должно было «развеселить Авессалома и польстить его фантазии, ибо все посмеялись, услышав его.

(3) Благодаря этим уловкам Хусию удалось не только получить одобрение Авессалома, но и единогласное согласие великого военного совета; все согласились, что совет Хусия лучше совета Ахитофела (ст. 14). Здесь обратите внимание:

[1] Как много может сделать человеческая хитрость. Если бы там не было Хусия, то был бы принят совет Ахитофела; и хотя все высказали свое мнение, но именно он больше содействовал интересам Авессалома. Тем не менее Хусий, используя свое умение, привлек всех на свою сторону, и никто из них не догадался, что все это делалось ради выгоды и интересов Давида, а все согласились с ним. Посмотрите, как легко изобретательным людям обмануть легкомысленных; с помощью каких методов и какими глупцами выставляют великие люди друг друга с помощью своих интриг; на какие хитрости часто приходится идти в судах и советах; поэтому счастливы те, которые мало сталкиваются со всем этим.

[2] Посмотрите, как много может сделать Божье провидение. Хусий ловко придумал заговор, но его успешность нужно приписывать Богу и Его воздействию на умы принимавших решение: «Господь судил разрушить лучший совет Ахитофела». Для утешения боящихся Бога следует обратить внимание на тот факт, что Бог поворачивает сердца людей, как реки вод, хотя они не знают мыслей Господних. Бог стал в сонме богов; Своей господствующей рукой и запретом Он разрушает все решения и смеется над планами людей, направленными против Его помазанных.

Стихи 15−21. А теперь мы оставим врагов Давида, когда они радовались мыслям о несомненной победе, которую обретут благодаря совету Хусия, и, безусловно, во исполнение этого совета послали требование во все колена Израиля, чтобы они прибыли на общее собрание в условленном месте. И теперь мы узнаем, как друзья Давида совещались, каким образом им отослать ему извещение об этом плане, чтобы он мог соответственным образом спланировать свои действия. Хусий рассказал священникам, что происходило на военном совете (ст. 15). Но, похоже, он не был уверен, что совету Ахитофела не последуют, и поэтому переживал, чтобы не погибнуть царю и всем людям, которые с ним (ст. 16), если они вовремя не скроются. Возможно, позвав дать совет (ст. 5), его отпустили еще до того, как приняли решение (ст. 14) и отдали предпочтение его совету, или он боялся, что позже они могут изменить свое решение. Как бы ни было, но следовало оградить драгоценные жизни людей от наихудшего и поскорее предпринять необходимые действия, чтобы избавить их от посягательств разрушителей. На всех улицах Иерусалима Авессалом поставил стражу, и поэтому им пришлось приложить много усилий, чтобы доставить необходимую информацию Давиду.

1. Посланниками стали молодые священники, вынужденные тайно покинуть город и находиться у источника Рогель, название которого означает, как полагают некоторые, «источник разведчиков». Безусловно, плохо обстояли дела в Иерусалиме, если два таких верных священника должны были скрываться и не попадаться на глаза в пределах города.

2. Информацию им доставила простая бедная молодая женщина, которая пришла к источнику, якобы чтобы набрать воды (ст. 17). Если она должна пересказать послание устно, то была вероятность, что она может ошибиться или что-то перепутать, но провидение может сделать невежественную девушку верным посланником, дабы немудрое мира послужило его целям.

3. Благодаря бдительности разведчиков Авессалома их местонахождение было раскрыто, а информация об их передвижении была доставлена ему: «Увидел их отрок и донес ему» (ст. 18).

4. Узнав, что они раскрыты, священники нашли себе прибежище в доме друзей в Бахуриме, где ранее останавливался для отдыха и подкрепления Давид (2Цар 16:14). Там им удачно удалось спрятаться в колодце, в котором в то летнее время, возможно, отсутствовала вода (ст. 18). Хозяйка дома очень изобретательно растянула над устьем колодца покрывало, на которое насыпала для просушки зерно, и поэтому преследователи не догадались, что это был колодец; в противном случае они исследовали бы его (ст. 19). До сих пор она все делала хорошо, но непонятно, как можно оправдать ее ложь, с помощью которой она хотела скрыть их местонахождение (ст. 20). Мы не должны делать зло, чтобы из него вышло добро. Как бы ни было, но посланники были спасены, а преследователи потерпели неудачу и вернулись к Авессалому ни с чем. Хорошо, что в связи с этим случаем Авессалом не набросился на их отцов, Садока и Авиафара, как Саул набросился на Ахимелеха за его милость, оказанную Давиду; но Бог обуздал его. Посланники были спасены и доставили информацию Давиду (ст. 21) вместе с советом друзей, чтобы он поторопился перейти Иордан, вблизи которого, похоже, находился. Там, как полагают некоторые, он сочинил 41 и 42 Псалмы, глядя на Иерусалим с земли Иорданской (Пс 41:7).

Стихи 22−29. Данные стихи описывают:

I. Что Давид последовал совету друзей в Иерусалиме, поднял войска и перешел Иордан (ст. 22). Он и его спутники сделали это ночью: то ли переплавляясь на паромах, которые всегда курсировали там, то ли перешли реку вброд. Но особо отмечен тот факт, что они не потеряли ни одного человека: никто не оставил Давида, хотя его горе было велико, никто не остался из-за болезни или усталости, никто не потерялся и не был унесен рекой во время перехода. В этой ситуации некоторые видят в нем прообраз Мессии, сказавшего в трудный день: «Из тех, которых Ты Мне дал, Я не погубил никого». Перейдя через Иордан, Давид прошел много миль по направлению к Маханаиму городу левитов в колене Гадовом, находившемся на самой дальней границе этого колена, недалеко от Раввы главного города аммонитян. Этот город Иевосфей сделал своим царским городом (2Цар 2:8), а теперь Давид сделал его своей штаб-квартирой (ст. 24). Теперь у него появилось время собрать армию, с помощью которой он смог бы противостать мятежникам и оказать им «теплый» прием.

II. Смерть Ахитофела (ст. 23). Он наложил на себя руки, совершив — felo de se — самоубийство повесился из-за того, что не последовали его совету, ибо (1) он подумал, что его мнением пренебрегли и его репутация как человека мудрого непоправимо запятнана. Обычно на заседаниях совета его мнение имело решающую роль, а теперь был принят совет другого человека, как более мудрого. Его гордое сердце не могло вынести такого оскорбления; оно восставало и раздувалось, и чем больше он думал об этом, тем больше возрастало его негодование, пока он не принял отчаянного решения расстаться с жизнью, лишь бы не видеть, что предпочтение оказано другому человеку. Все люди считали его мудрым, но он сам считал себя единственно мудрым человеком и поэтому решил отомстить всему человечеству за то, что оно не думало так же; он умрет, чтобы вместе с ним умерла мудрость. Мир недостоин таких пророков, как он, и так он даст им понять, насколько они нуждаются в нем. Посмотрите, какими реальными врагами для самих себя являются те, которые слишком хорошо думают о себе; и какое зло причиняют себе те, которые не могут смириться с презрением. Сердце гордого человека сокрушит то, что не нарушит сон человека смиренного.

(2) Он подумал, что он и его жизнь подвергаются опасности. Он решил, что раз его совету не последовали, то дело Авессалома несомненно будет проиграно, и тогда кто-то может и обретет милость Давида, но не он, который считался самым большим преступником и, в частности, посоветовал ему войти к наложницам отца, и которому суждено стать жертвой справедливости. Поэтому, чтобы избежать позора и ужаса, сопутствовавшего торжественной гражданской казни, он сам казнил себя; и хотя он был известен как человек мудрый, но последним поступком опозорил себя больше, чем его опозорил премьер-министр Авессалома; так он стал соответствовать своему имени Ахитофел брат глупца. Ничто так не свидетельствует о безрассудстве, как самоубийство. Обратите внимание: он сделал это обдуманно, со злым умыслом в свой адрес; он не сделал это в приступе ярости, а отправился в свой город, к себе домой и повесился; что удивительно, у него было время подумать, но он все-таки сделал это. А чтобы доказать, что он compos mentis в здравом уме, то в первую очередь собрал всю свою семью и сделал завещание, как человек в здравом уме и памяти приводит в порядок дела и счета. Тем не менее как человек, имеющий достаточно благоразумия, чтобы сделать это, он не был достаточно рассудителен, чтобы пересмотреть приговор, вынесенный его гордостью и страстью, или отложить его исполнение до тех пор, пока не увидит исход мятежа Авессалома. В данном событии можно увидеть:

[1] Какому презрению подвергается мудрость человека. Муж, который больше остальных был известен своей хитростью, поступил чрезвычайно глупо по отношению к самому себе. Да не хвалится мудрый мудростью своею, видя мужа, занимавшего видное положение и считавшегося великим пророком, умершего как глупец.

[2] Как прославилась справедливость Бога. Когда нечестивый подобным образом уловлен делами рук своих и обрушился в яму, которую выкопал, тогда познан был Господь по суду, который Он совершил, и мы должны сказать: «Аминь»; этот факт нужно особо отметить и задуматься (Пс 7:16−17).

[3] Ответ на молитву, когда правое дело выигрывает за счет усилий его врагов. Как и молился Давид, совет Ахитофела разрушился. Д-р Лайтфут полагает, что Псалом 54 был посвящен заговору Ахитофела против него и что именно на этого человека он жаловался (ст. 14) как на друга своего и близкого своего; если так, то на молитву: «Да найдет на них смерть; да сойдут они живыми в ад» был дан немедленный ответ. Смерть Ахитофела была выгодна для интересов Давида, ибо если бы он проглотил эту обиду (что часто приходится делать тем, кто хочет жить в этом мире) и продолжал служить у Авессалома, то впоследствии мог бы дать совет, имевший губительные последствия для Давида. Хорошо, что остановлено дыхание и покоится голова человека, от которого ничего хорошего, кроме зла, нельзя было ожидать. Похоже, в то время не было обычая предавать позору тела самоубийц, ибо Ахитофел был погребен (мы можем предположить, что погребен с почетом) в гробе отца своего, хотя заслужил ослиного погребения (см. Еккл 8:10).

III. Как Авессалом преследовал своего отца. Теперь, когда с ним был весь Израиль (как и советовал Хусий), а он сам возглавлял войско, Авессалом перешел Иордан (ст. 24). Ему было недостаточно того, что он загнал отца в самый дальний угол его царства, и поэтому он решил изгнать его из мира. Он расположился станом в земле Галаадской со всей своей армией, готовый сразиться с Давидом (ст. 26). Своим военачальником он поставил Амессая (ст. 25), чей отец Иефер по происхождению был измаильтянин (1Пар 2:17), а по вероисповеданию израильтянином (как сказано в англ. пер.); возможно, он не был всего лишь прозелитом, а, женившись на близкой родственнице Давида, согласно неким государственным законам, считался гражданином Израиля и назывался израильтянином. Его жена, мать Амессая, которую звали Авигея, была сестрой Давида, а ее сестра, Саруя, была матерью Иоава (1Пар 2:16), поэтому Амессай был таким же родственником Давида, как Иоав. Из почтения к его семье, когда Авессалом поднял оружие против своего отца, он сделал его главнокомандующим всех своих войск. Иессей здесь назван Наасом, ибо в то время многие имели два имени, или, возможно, это было имя его жены.

IV. О друзьях, которых Давид встретил в этом далеком крае. Даже Сови, младший брат из царской семьи аммонитян, был добр к нему (ст. 27). Возможно, он был недоволен недостойным приемом, который его брат Аннон оказал послам Давида за оказанные ему милости, и теперь решил отплатить царю добром. Кто думает, что его процветание ничто не может поколебать, тот не знает, что рано или поздно он может оказаться в такой ситуации, когда будет нуждаться в милости тех, кто сейчас предоставлен его милости, и, возможно, будет рад тому, что они обязаны ему. Вот почему мы должны, когда у нас есть возможность, делать добро всем, ибо благотворительная душа будет насыщена, если есть причина. Махир, сын Амиила, был тем человеком, который содержал Мемфивосфея (2Цар 9:4), пока Давид не освободил его от этой обузы, и теперь он отплатил этому щедрому человеку за его благородный поступок, который, похоже, был всеобщим покровителем бедствующих правителей. О Верзелии мы услышим позже. Эти люди из сострадания к Давиду и его людям, которые к тому времени устали после длительного перехода, принесли мебель для его дома, постели, блюда и глиняные сосуды и продукты для его стола пшеницу, ячмень и т.д. (ст. 28−29). Давид не облагал их данью, не заставлял содержать себя, тем более не грабил их; но в знак своей любви и обязательств перед ним, из искренней заботы о нем в данных стесненных обстоятельствах и по собственной доброжелательности они принесли много всего, в чем он нуждался. На их примере давайте научимся быть щедрыми и великодушными, соответственно своим возможностям, ко всем оказавшимся в беде, особенно к великим людям, ибо для них это особенно трудно, и к благочестивым людям, которые заслуживают лучшего отношения. И посмотрите, как Бог иногда дарует Своему народу утешения через чужеземцев, когда они разочаровываются в своих семьях.