2-е Коринфянам | 3 глава

Г. Верительные письма Павла для служения (3:1−5)

3:1 В последней части стиха 17 предыдущей главы апостол в четырех различных выражениях описал свое служение. Он понимал, что для некоторых, в особенности для его критиков, эти слова могут звучать как самовосхваление. Поэтому он начинает главу 3 с вопроса: «Неужели нам снова знакомиться с вами?», или «Неужели нам снова себя хвалить?» Это «снова» не означает, что он уже себя расхваливал. Скорее, он имеет в виду, что его в этом обвиняли и сейчас он ожидает, что это обвинение против него снова повторят.

Неужели нужны для нас, как для некоторых, одобрительные письма к вам или от вас? Некоторые, о которых говорит Павел, — это лжеучителя (2Кор 2:17). Они пришли в Коринф с одобрительными, или рекомендательными, письмами, возможно, из Иерусалима. Может быть, уезжая из Коринфа, они увозили с собой одобрительные письма от поместной общины. В ранней Церкви христиане, путешествовавшие из одного места в другое, пользовались рекомендательными письмами. Апостол в этом стихе вовсе не хочет дискредитировать такую практику. Вместо этого он достаточно мягко утверждает: единственное, что могло одобрить этих лжеучителей, — письма, которые они возили с собой. Никаких иных рекомендаций они предложить не могли.

3:2 Иудаисты, пришедшие в Коринф, поднимали вопрос об апостольском авторитете Павла. Они отрицали, что он был истинным служителем Христа. Возможно, они сеяли такие сомнения в умах коринфян для того, чтобы в следующий раз те потребовали от апостола Павла рекомендательное письмо. Он уже спрашивал их, нужно ли ему такое письмо. Не он ли приходил в Коринф, когда они были еще идолослужителями? Не он ли привел их ко Христу? Не Господь ли отметил его служение Своей печатью, даровав ему драгоценные души в Коринфе? Вот ответ:

сами коринфяне были письмом Павла, написанным в его сердце, но узнаваемым и читаемым всеми человеками. В этом случае не было необходимости в письме, написанном пером и чернилами. Коринфяне — плод его служения, они взлелеяны его любовью. И дело не только в этом; они были узнаваемы и читаемы всеми людьми в том смысле, что их обращение было хорошо известно во всей местности. Все знали, что эти люди переменились, обратились от идолов к Богу и теперь жили иной жизнью. Они были свидетельством Божественного служения Павла.

3:3 На первый взгляд кажется, что стих 3 противоречит стиху 2. Павел сказал, что коринфяне — его письмо. Здесь он говорит, что они — письмо Христово. В стихе 2 сказано, что письмо написано в его сердце; из последней части стиха 3 ясно, что Христос написал это письмо на сердцах самих коринфян. Как можно примирить эти противоречия? Ответ таков: в стихе 2 Павел утверждает, что коринфяне — его рекомендательное письмо. Стих 3 содержит объяснение. Может быть, мы легче обнаружим связь, если соединим эти стихи следующим образом: «Вы — наше письмо... потому что вы показываете собою, что вы — письмо Христово». Другими словами, коринфяне — рекомендательное письмо Павла, потому что всем было ясно, что Господь совершил в их жизни действие благодати. Они явно были христианами. Поскольку Павел был орудием Господа и привел их к Нему, они были его верительным письмом. Эта мысль содержится в выражении «через служение наше». Господь Иисус — Тот, Кто сделал эту работу в их жизни, но сделал Он ее через служение Павла.

В то время как рекомендательные письма противников Павла были написаны чернилами, Павлово письмо было написано Духом Бога живого, а потому оно было Божественно. Чернила, конечно же, могут выцвести, стереться и исчезнуть, но когда Дух Бога пишет в сердцах людей — это навсегда. Затем Павел добавляет, что письмо Христово написано не на скрижалях каменных, а на сердцах плотяных. Люди, посещавшие Коринф, не видели посланий Христовых, вырезанных на каком-нибудь огромном памятнике посреди рыночной площади, нет, письмо было написано в сердцах и в жизни христиан этого города.

Когда Павел противопоставляет скрижали каменные и плотяные сердца, без сомнения, он думает также о различии между законом и Евангелием. Закон, конечно, был написан на каменных скрижалях на горе Синай, но через Евангелие Бог добивается послушания благодаря вести благодати и любви, записанной в человеческих сердцах. Вскоре Павел более подробно вернется к этому вопросу, а потому здесь он только упоминает о нем.

3:4 Выслушав такую уверенную речь Павла о его апостольстве и служении, вверенном ему Господом, мы вполне можем спросить: «Как ты смеешь говорить об этом с такой уверенностью, Павел?» Ответ дается в стихе 4.

Защита своего апостольства может звучать самовосхвалением, но здесь Павел отрицает это. Он говорит, что его уверенность — в Боге, то есть его уверенность может выдержать Божью проверку. У него самого нет никакой уверенности в себе или в собственных способностях, но через Христа — в той работе, которую Христос совершил в жизни коринфян, он находит доказательство действенности своего служения. Замечательная перемена в жизни коринфян служит похвалой апостолу.

3:5 Здесь Павел снова отрицает, что у него или в нем есть какие бы то ни было способности, дающие ему право считать себя апостолом Иисуса Христа. Сила его служения исходит не от себя, а свыше. Апостол не опасался приписать это себе. Если бы Бог не дал ему способность к служению, то ничего бы не было сделано.

Д. Противопоставление Ветхого и Нового Заветов (3:6−18)

3:6 Обсудив вопрос о своих верительных письмах и свою пригодность к служению, Павел начинает подробный разговор о служении как таковом. В следующих стихах он противопоставляет Ветхий Завет (закон) и Новый Завет (Евангелие). Есть хорошая причина, чтобы сделать это именно сейчас. Те, кто так сурово критиковал его в Коринфе, были иудаистами. Эти люди старались смешать закон и благодать. Они учили христиан, что те не могут быть окончательно приняты Богом, если не будут подчиняться определенным требованиям закона Моисеева. А потому апостол собирается здесь показать превосходство Нового Завета над Ветхим. Он предваряет свои замечания словами, что Бог дал ему способность быть служителем Нового Завета. Конечно, завет — это обетование, обещание, соглашение или завещание. Ветхий Завет — система законов, которые Бог дал Моисею. В нем благословение обусловливалось послушанием. Это был завет дел, соглашение между Богом и человеком: если человек выполнит свою часть, то и Бог выполнит Свою. Но, поскольку этот завет зависел от человека, праведности он породить не мог. Новый Завет — это Евангелие. В нем Бог заключает соглашение щедро благословить человека по Своей благодати через искупление во Христе Иисусе. Все в Новом Завете зависит от Бога, а не от человека. Поэтому Новый Завет способен достичь того, чего Ветхий достичь не мог Павел указывает на некоторые поразительные контрасты между законом и Евангелием. Он начинает со стиха 6, где говорит: «...не буквы, но духа; потому что буква убивает, а дух животворит». Это часто толкуют в том смысле, что если брать внешние, буквальные слова Писания и стараться слушаться буквы без желания быть послушным духу отрывка в целом, то это больше вредит, чем помогает. Фарисеи — хороший тому пример. Они были скрупулезны до самой незначительной мелочи, но не проявляли милосердия и любви к другим (Мф 23:23). Хотя такое понимание можно считать ценным для применения этого отрывка, его истолкованием оно не является. В стихе 6 под буквой подразумевается закон Моисеев, а дух относится к Евангелию благодати Божьей.

Когда Павел говорит, что буква убивает, он говорит о служении закона. Закон осуждает всех, кто не соблюдает его святые предписания. «Законом познается грех» (Рим 3:20). «Проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона» (Гал 3:10). Бог никогда не предназначал закон для того, чтобы тот давал жизнь. Скорее, он был предназначен для того, чтобы дать осознание греха и обличить грех. Новый Завет здесь называется духом. Он представляет духовное исполнение прообразов и теней Ветхого Завета. То, чего закон требовал, но не мог произвести, сейчас производит Евангелие.

Дж. М. Дэвис обобщает:

«Это служение убивающей «буквы» иллюстрируется тремя тысячами убитых на Синае при заключении Ветхого Завета; а служение Духа, животворящее служение, иллюстрируется тремя тысячами спасенных в день Пятидесятницы». (J. M. Davies, The Epistles to the Corinthians, pp. 168−169.)

3:7 В стихах 7 и 8 продолжается противопоставление двух заветов. В частности, здесь апостол противопоставляет славу, сопровождавшую написание закона, славе, связанной с Евангелием. Слова «слава» и «славно» встречаются в главах 3 и 4 семнадцать раз.

Ветхий Завет представлен как «служение смертоносным буквам, начертанное на камнях». Это может относиться только к Десяти заповедям. Они угрожали смертью всякому, кто их не соблюдал (Исх 19:13). Павел не говорит, что никакая слава не сопровождала написание закона. Конечно же, дело обстояло совсем не так. Когда Бог давал Моисею Десять заповедей на горе Синай, это сопровождалось великими проявлениями Божественного присутствия и власти (Исх 19). Более того, когда Моисей стоял там и разговаривал с Богом, его лицо стало сиять, отражая величие Божье. Поэтому сыны Израилевы не могли смотреть на лицо Моисеево по причине славы лица его. Оно слишком ослепляло их, они не могли постоянно видеть его. Но затем Павел добавляет важное слово: слава была преходящей. Это значит, что яркое сияние, исходившее от лица Моисея, не было постоянным. Слава эта была временной, преходящей. Духовное значение этого в том, что слава Ветхого Завета была временной. Закон выполнял ограниченные функции. Он был дан для того, чтобы выявить грех. Он показывал святые Божьи требования и в этом смысле был славен. Но дан он был до Христа, исполнившего закон к праведности тех, кто верует (Рим 10:4).

Закон был тенью, Христос есть Сущность. Закон был образом грядущего лучшего, и лучшее стало реальностью в Спасителе мира.

3:8 Теперь, если закон был столь славен, то насколько же более должно быть славно служение духа? Выражение «служение духа» относится к Евангелию. Дух Божий действует через проповедь Евангелия и, в свою очередь, дается тем, кто принимает Благую Весть спасения. «Должно быть» означает не то, чего нет в настоящее время, а неизбежное следствие. Если существует один факт или условие, то непременно должно последовать другое.

3:9 Здесь Ветхий Завет назван служением осуждения. Таков был его результат. Он приносил осуждение всем людям, потому что никто не мог в точности исполнить закон. И все же ему сопутствовала определенная слава. Он имел реальную цель и был полезен для своего времени. Но служение оправдания тем паче изобилует славой. Ходж говорит: «Служение оправдания — это служение, выявляющее праведность, которой люди оправдываются и таким образом освобождаются от осуждения, к которому их приговорил закон». (Charles Hodge, A Commentary on the Second Epistle to the Corinthians, p. 61.)

Слава Евангелия не видима физически; она включает в себя непостижимые и вечные преимущества, видимые духом. Слава Голгофы далеко превосходит славу Синая.

3:10 Хотя в каком-то смысле закон прославлен, все же, если сравнить его с Новым Заветом, он не оказывается славным вообще. Сравнение, представленное в этом стихе, показывает, что, если два завета поставить рядом друг с другом, один полностью затмевает другой, то есть Новый Завет превосходит Ветхий. А. Т. Робертсон утверждает: «Большая слава затмевает меньшую. По меньшей мере в какой-то момент из-за всепоглощающего обилия славы Нового Завета кажется, что Ветхий Завет вообще лишен всякой славы». (Robertson, Ministry, p. 70.)

Денни комментирует: «Когда солнце сияет в Своей силе, на небе нет другой славы». (Denney, Second Corinthians, p. 123.)

3:11 Ибо, если преходящее славно (буквально «со славой»), тем более славно пребывающее (буквально «славно в славе»). Нам следует обратить внимание на эти два предлога: со и в. Основная мысль здесь в том, что слава сопровождала написание закона, но она является неотъемлемым элементом Нового Завета. Слава сопровождала заключение Ветхого Завета, но Евангелие Божьей благодати славно само по себе.

В этом стихе противопоставляется преходящий, временный характер закона постоянству Евангелия. Преходящее может означать только Десять заповедей — «служение смертоносным буквам, начертанное на камнях». Таким образом, этот стих опровергает утверждения адвентистов седьмого дня, говорящих, что отменен только формальный, обрядовый закон, но не Десять заповедей.

3:12 Надежда, о которой здесь говорит Павел, — это твердое убеждение в том, что слава Евангелия никогда не потускнеет и не померкнет. Благодаря этой непоколебимой уверенности, он говорит с великим дерзновением. Ему нечего скрывать. Нет причины пользоваться покрывалом. Сегодня во многих религиях мира существуют мнимые тайны. Новообращенные должны пройти через посвящение в эти глубокие секреты. Они передаются от одного поколения в другой. Но с Евангелием не так. Все ясно и открыто. Евангелие просто и с полной уверенностью говорит о таких вопросах, как спасение, Троица, рай и ад.

3:13 А не так, как Моисей, который полагал покрывало на лицо свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. Предысторию стиха 13 можно найти в книге Исход (34:29−35). Оттуда мы узнаем, что, спустившись с горы Синай, после того как он находился в присутствии Господа, Моисей не знал, что лицо его сияет. Сыны Израилевы боялись подойти к нему из-за славы его лица. Но он подозвал их к себе, и они подошли ближе. Тогда он передал им все заповеди, сказанные ему Господом. В Исходе (34:33) мы читаем: «И когда Моисей перестал разговаривать с ними, то положил на лице свое покрывало». Он сделал это для того, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. Слава на его лице была славой исчезающей. Другими словами, закон, данный ему Богом, обладал преходящей славой. Слава исчезала уже тогда, и Моисей не хотел, чтобы они видели ее конец. Не саму славу хотел скрыть Моисей, а ее исчезновение.

Ф. У. Грант красиво сказал: «Слава на лице Моисея должна уступить дорогу славе в другом Лице». (F. W. Grant, «2 Corinthians», The Numerical Bible, VI:547.) И это случилось с пришествием Господа Иисуса Христа. Это привело к тому, что служитель Нового Завета уже не должен прятать свое лицо. Слава Евангелия никогда не померкнет и не исчезнет.

3:14 Но умы их ослеплены. Сыны Израилевы не понимали истинного значения поступка Моисея. И в течение многих веков так же было и с иудеями. Даже в то время, когда писал Павел, они цеплялись за закон как средство спасения и не принимали Господа Иисуса Христа.

Ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета. Другими словами, в то время, когда писал апостол, иудеи, читая Ветхий Завет, не открывали той тайны, которую Моисей скрыл от их праотцов под покрывалом. Они не понимали, что слава закона была славой преходящей и что закон нашел свое исполнение в Господе Иисусе Христе.

Покрывало снимается Христом. В оригинале слово «покрывало», или «оно», в этой части текста отсутствует, оно предложено переводчиками, и некоторые предполагают, что не покрывало, а Ветхий Завет снимается Христом. Еще более вероятное толкование: трудности в понимании Ветхого Завета исчезают, когда человек приходит к Христу. Об этом хорошо сказал Ходж:

«Писание Ветхого Завета понятно только тогда, когда оно воспринимается как предсказание и предвосхищение Христа. Знание Христа... снимает покрывало с Ветхого Завета». (Hodge, Second Corinthians, p. 71.)

3:15 Здесь образ слегка меняется. В ВЗ покрывало лежало на лице Моисея, а сейчас покрывало лежит на сердцах иудеев. Они все еще стараются добиться праведности делами, так и не поняв, что это уже сделано Спасителем на кресте Голгофы. Они пытаются обрести спасение собственными заслугами, не понимая, что закон произносит над ними окончательный приговор и они должны бежать в объятия Господа, чтобы найти милость и благодать.

3:16 Слово «обращаются» может относиться и к отдельному иудею, и ко всему Израилю как народу. Когда они индивидуально или всем народом обращаются к Господу и принимают Иисуса как Мессию, то покрывало снимается и тьма непонимания уходит. Тогда их озаряет истина: все прообразы и тени закона находят исполнение в возлюбленном Сыне Божьем, Мессии Израиля. Если имеется в виду весь народ израильский, то стих указывает на день грядущий, когда верующий остаток обратится к Господу, согласно пророчеству в Римлянам 11:25−26,32.

3:17 Павел подчеркивал, что Христос — ключ к Ветхому Завету. Здесь он вновь подчеркивает эту истину, говоря: «Господь есть Дух». В большинстве переводов слово «Дух» написано с заглавной буквы, что интерпретируется как Дух Святой. Но контекст предполагает, что Господь — дух Ветхого Завета так же, как «свидетельство Иисусово есть дух пророчества» (Откр 19:10).

Все прообразы и тени Ветхого Завета находят исполнение во Христе. А где Дух Господень, там свобода. (Переводчики приняли это за ссылку на Святого Духа и потому написали «Дух» с заглавной буквы. В оригинале слово «всe» было написано заглавными буквами (унциальным шрифтом), а потому возможна и та, и другая интерпретация.) Это значит, что, когда Иисуса Христа признают Господом или Иеговой, там свобода, то есть свобода от рабства у закона, свобода от неясности при чтении Писания и свобода смотреть Ему в лицо без покрывала.

3:18 В Ветхом Завете одному Моисею было позволено лицезреть славу Господню. В Новом Завете мы все имеем честь взирать на славу Господню. Моисею пришлось закрыть лицо, после того как он говорил с людьми, но мы можем оставаться с открытым лицом. Мы можем оставить лицо открытым, исповедуя и оставляя грех, будучи совершенно честными с Богом и с собою. Человек, долго работавший миссионером в Индии, сказал однажды, что мы должны отбросить все, чем стараемся прикрыть грех, всю маскировку, всю наигранность, все попытки скрыться за красивым фасадом, все поползновения к компромиссу, все полумеры, все «да» и «нет».

Следующий шаг — это как в зеркале взирать на славу Господню. Зеркало — это Слово Божье. Обращаясь к Библии, мы видим, что Господь Иисус явил Себя во всем величии. Мы еще не видим Его лицом к лицу, но видим отраженным в Слове.

Обратите внимание, что мы взираем именно на славу Господню. Здесь Павел придает особое значение не нравственной красоте Иисуса как Человека на земле, а, скорее, Его нынешней славе, когда Он возвышен и сидит одесную Бога. Слава Христа, как говорит Денни, в том, что «Он разделяет с Отцом престол, что Он есть Глава Церкви, Он владелец и даритель всей полноты Божественной благодати, Он — грядущий Судья мира, Покоритель любой враждебной силы, Заступник за Ему принадлежащих и, одним словом, обладатель всего величия, присущего Его Царству». (Denney, Second Corinthians, pp. 139−140.)

Когда мы всецело поглощены славой воскресшего, вознесшегося, возвысившегося Господа Иисуса Христа, мы преображаемся в тот же образ. Здесь в одном слове заключен секрет христианской святости: быть поглощенным Христом. Не собой — это приносит только поражение; и не другими — это приносит разочарование. Но когда нас поглощает слава Господня, мы становимся все более и более подобными Ему.

Этот чудесный процесс преображения происходит от славы в славу, то есть от одной степени славы к другой. Это не внезапное изменение. В христианской жизни не бывает таких случаев или переживаний, которые бы воспроизвели Его образ в один момент. Это процесс, а не переломная точка. В отличие от исчезающей славы закона эта слава длится вечно.

Сила, движущая этим удивительным процессом, — Святой Дух Божий: как от Господня Духа. Когда мы взираем на Господа славы, изучаем Его, созерцаем Его, восхищаемся Им, Дух Божий творит в нашей жизни поразительное чудо: возрастает наше сходство с Христом.

Дарби подчеркивает, как, взирая на Господа, изменился Стефан:

«Мы видим это в Стефане, когда его побивали камнями: он устремляет взгляд вверх и видит славу Бога и Иисуса. Христос сказал: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают»; и вид Иисуса во славе Божьей исторг у Стефана молитву: «Господи, не вмени им греха сего». Опять-таки, на кресте Иисус произнес: «Отче, в руки Твои предаю дух мой»; и Стефан говорит: «Господи Иисусе! Прими дух мой». Он изменился по образу Христову». (J. N. Darby, Notes on I and II Corinthians, pp. 189−190.)

Далее, обратите внимание, что слава Нового Завета превосходящая. В Ветхом Завете слава сияла на лице лишь одного человека, сегодня же эта купленная Кровью честь принадлежит всем детям Божьим. Кроме того, слава Божья не просто отражается на наших лицах — нет, в Новом Завете мы все действительно преображаемся (буквально: метаморфируемся) в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа.

Наши лица светятся славой изнутри, тогда как лицо Моисея только отражало славу.

Таким образом, Павел заканчивает свое довольно-таки мистическое и глубокодуховное толкование Нового Завета и сравнение его с Ветхим Заветом.