Иисус Навин | 14 глава

Здесь описывается:

(I) Метод разделения земли, к которому прибегали в общем случае (ст. 1−5).

(II) Требование Халева о получении Хеврона как принадлежащего ему по обетованию, а значит, не подлежащего распределению по жребию вместе со всем остальным (ст. 6−12).

(III) Удовлетворение данного требования Иисусом Навином (ст. 13−15). Это происходило в Галгале, который до сих пор оставался местом расположения стана израильтян.

Стихи 1−5. После отчета о распределении уделов на противоположном берегу Иордана летописец приступает теперь к повествованию о том, как распорядились уделами на земле Ханаана. Ведь ее завоевали не для того, чтобы превратить в пустыню и сделать жилищем шакалов, пристанищем страусов (Ис 34:13). Нет! Израильтяне, которые до сих пор жили единым станом, причем большая часть из них не знала иного образа жизни, теперь должны рассредоточиться, чтобы наполнить покоренные владения. О земле сказано: не напрасно сотворил ее; Он образовал ее для жительства (Ис 45:18). Если бы Ханаан не заселили, то его завоевание было бы напрасным. Тем не менее люди не должны идти и селиться, где каждому заблагорассудится, но, как, по-видимому, было в дни Фалека, когда пригодную для обитания землю организованно и равномерно разделили между сынами Ноя (Быт 10:25,32), так и теперь предстояло произвести подобное деление между сынами Иакова. Бог дал Моисею указания, как осуществить такое распределение, и эти указания здесь тщательно соблюдались (см. Чис 26:53 и след.).

I. Руководителями этого важного дела были главный судья Иисус Навин, первосвященник Елеазар и десять князей по одному от каждого колена их тех, которым предстояло сейчас принять наследие; причем таковых назначил Сам Бог за несколько лет до этого (Чис 34:17 и след.); и, по-видимому, все они теперь пребывали в добром здравии и участвовали в этом служении, чтобы каждое колено, имея собственного представителя, смогло убедиться в честности процедуры распределения и с большим удовлетворением смирилось бы со своим жребием.

II. Число колен, между которыми проводилось деление, равнялось девяти с половиной.

1. В это число не вошли два с половиной колена, которые уже устроились (ст. 3). Возможно, теперь, увидев, сколь хороша земля Ханаана и как успешно ее покорили, некоторые из них и раскаялись в своем выборе и пожелали бы разделить жребий вместе со своими братьями и на этом условии с легкостью отказались бы от своих владений на другом берегу Иордана. Но это недопустимо: они сделали свой выбор без права на отмену, и такова их участь. Они сами так решили и должны твердо держаться своего выбора.

2. Сюда не вошло колено Левия. Господь позаботится о нем другим образом. Бог выделил его среди остальных и удостоил чести выше других колен, и поэтому потомкам Левия предстояло поселиться среди них, а не бросать среди них жребий, ибо последний имел отношение к делам этой жизни, погружение в которые не согласовывалось со священным служением.

3. Но сыновья Иосифа Ефрем и Манассия стали родоначальниками отдельных колен, ибо были усыновлены Иаковом, поэтому общее число колен двенадцать осталось прежним, несмотря на то что Левий из него выбыл, что здесь и подразумевается: от сынов Иосифовых произошли два колена: Манассиино и Ефремово; посему они и не дали левитам части в земле, без которых число колен равнялось двенадцати (ст. 4).

III. Руководством к распределению был жребий (ст. 2), все решение которого от Господа (Притч 16:33). Его применение было делом чрезвычайно важным, иначе не удалось бы достичь всеобщего удовлетворения; его использовали в обстановке торжества и святости как воззвание к Богу по согласию сторон. Совершая деление по жребию:

(1) Израильтяне обращались к Господу, к Его мудрости и верховной власти с верой в то, что Он примет лучшее, нежели они сами, решение: Он избрал нам наследие наше (Пс 46:5).

(2) Они заявили о своей готовности твердо держаться принятого таким образом решения. Ибо каждый человек должен принять то, что выпало ему по жребию, и использовать это наилучшим образом. По аналогии с этим и о нас сказано, что во Христе мы и сделались наследниками (Еф 1:11), мы получили наследие по жребию (дословно), потому что наследие обретается по Божьему указанию. Христос наш Иисус Навин дает вечную жизнь тем, которых Бог дал Ему (Ин 17:12).

Стихи 6−15. Прежде чем в полу бросили жребий, определивший уделы отдельных колен, особый удел был дан Халеву. В это время, помимо Иисуса Навина, он являлся не только самым пожилым мужчиной во всем Израиле, но и был старше любого другого на двадцать лет, ибо все израильтяне старше двадцати лет от роду были обречены на смерть в пустыне, а ему тогда уже исполнилось сорок; следовательно, этот Феникс, достигший столь преклонного возраста, был достоин неких особых знаков отличия при распределении земли. Итак:

I. Халев представляет здесь прошение или, вернее, выдвигает требование, чтобы ему во владение дали Хеврон (сию гору, как он называет его, ст. 12) и чтобы эта местность не делилась по жребию вместе с остальными частями страны. В оправдание своего требования Халев ссылается на то, что задолго до описываемых событий Бог через Моисея обещал ему ту самую гору; и поскольку Божье мнение по данному вопросу уже известно, то вопрошать об этом Господа при помощи жребия дело напрасное и ненужное, ибо, бросая жребий, взывали к Богу лишь в тех случаях, когда решить проблему иначе не представлялось возможным, в отличие от ситуации, как эта когда все уже определено. Здесь Халев назван Кенезеянином, и существует мнение, что это связано с некой знаменательной победой над кенезеями (подобным образом римляне давали своим великим полководцам титулы по названиям завоеванных ими стран, например Африканус, Германикус и др.). Примите во внимание:

1. В поддержку своего прошения:

(1) Халев привел с собой сынов Иудиных, то есть начальников и великих людей, которые выразили готовность таким образом отдать дань уважения этому достопочтенному представителю своего колена и подтвердить собственное согласие с тем, что Халев будет обеспечен землей индивидуально и это никоим образом не отразится на остальных потомках Иуды. Халев был человеком, которого выбрал из этого колена для участия в разделении земли Сам Бог (Чис 34:19), и поэтому, дабы не сложилось впечатление, что он использует свою власть для достижения корыстных целей, Халев привел с собой братьев и, отказавшись от проявления собственной власти, предпочел положиться, судя по всему, на их авторитет.

(2) Халев взывает и к самому Иисусу Навину, чтобы тот подтвердил истинность утверждений, на которых зиждется его прошение: ты знаешь (ст. 6).

(3) Халев весьма почтительно говорит о Моисее, что, как ему известно, не вызовет у Навина возражений: Моисей, человек Божий (ст. 6), Моисей, раб Господень (ст. 7). Слова, которые говорил Моисей, он принял от Самого Бога, потому что являлся Его устами и посланником, а посему у Халева были основания желать и надеяться, что сказанное Моисеем сбудется. Чего можно желать с большим усердием, как не знаков Божьей благосклонности? И чего ждать с большей уверенностью, как не даров обетования Всевышнего?

2. В своем прошении Халев представляет:

(1) Свидетельство собственной совести о честности просителя в совершении великого дела, обернувшегося на благо Израиля: речь идет об осмотре земли. Халев был одним из двенадцати соглядатаев, посланных с таким поручением (ст. 7), и теперь он размышляет об этом с удовлетворением и упоминает, не из тщеславия, а в силу необходимости, ибо данное обстоятельство является веским аргументом в его прошении, что:

[1] В своем донесении он сказал то, что было у него на сердце, то есть говорил именно то, что думал, когда весьма похвально отзывался о земле Ханаана и со всей уверенностью в Божьей силе заявлял, что Господь даст эту землю им во владение, а о сопротивлении хананеев, даже самих сынов Енаковых, говорил пренебрежительно, зная, что их можно одолеть; и мы находим, что именно так он и говорил (Чис 13:31; 14:7−9). Причем он делал это не просто, чтобы угодить Моисею или успокоить народ, и тем более не из духа противоречия, но в силу полной убежденности в истинности сказанного и твердой веры в Божье обетование.

[2] Поступив так, он в точности следовал Господу Богу, то есть твердо держался своего долга и искренне стремился прославить в этом Бога. Он подчинил себя Божьей воле, надеясь на Божью благосклонность. Приведенное здесь свидетельство он получил от Самого Господа (Чис 14:24), следовательно, говоря об этом, он не тщеславился, как не тщеславятся люди, духу которых свидетельствует Дух Господа, что они дети Божии, когда они смиренно и с благодарностью говорят с целью ободрения других о том, что Бог сделал для их души. Следует заметить: кто всецело следует за Богом, пока молод, тот обретет доверие и утешение, когда состарится, а также вечную награду в небесном Ханаане.

[3] Он сделал это, когда все его братья и сотрудники в данном служении, за исключением Иисуса Навина, поступили наоборот и привели в робость сердце народа (ст. 8); хорошо известно, к каким пагубным последствиям это привело. Если мы твердо храним верность Господу, когда другие оставляют и отходят от Него, то такая последовательность достойна тем большей похвалы. Халеву не было нужды упоминать, как повел себя в этой ситуации Иисус Навин: это было хорошо известно, и он не хотел показаться льстецом; достаточно было сказать: ты знаешь, что говорил Господь... о мне и о тебе (ст. 6).

(2) Свой опыт обретения Божьей благости с тех пор и по сей день. Хотя Халев и ходил вместе с остальными по пустыне и, как и они, в течение тридцати восьми лет не мог войти в Ханаан за грех, в совершении которого его рука никоим образом не повинна, более того, который он изо всех сил старался предотвратить, тем не менее, Халев не сетует по этому поводу, а говорит во славу Господа о Божьей милости к нему, которая проявилась в двух обстоятельствах:

[1] Он выжил в пустыне, несмотря на постоянные опасности и тяготы утомительного перехода, тогда как все израильтяне его поколения, за исключением самого Халева и Иисуса Навина, так или иначе погибли. С каким глубоким чувством благодарности к Божьей благости он говорит об этом! Итак, вот (смотри и удивляйся), Господь сохранил меня в живых... уже сорок пять лет (ст. 10), тридцать восемь лет в пустыне, несмотря на эпидемии, и семь лет битв за Ханаан, несмотря на опасности войны! Следует заметить: во-первых, пока мы живы, нашу жизнь бережет именно Бог; Своей властью Он защищает нас от смерти, и Своими щедрыми дарами Он постоянно поддерживает нас, делая нашу жизнь комфортной. Он хранит душе нашей жизнь. Во-вторых, чем дольше мы живем, тем сильнее должны ощущать Божью благость к нам, проявляющуюся в том, что Господь хранит нас живыми, а также Его заботу о нашей хрупкой жизни, Его терпение в продлении жизни, на которую мы не имеем права. Не хранил ли Он меня в течение этих сорока пяти лет? Не это ли время нашей жизни? Или больше? Или меньше? У нас есть причина сказать: по милости Господа мы не исчезли. Сколь многим мы обязаны Божьей благосклонности? И чем мы можем воздать? Так пусть жизнь, хранимая Божьим провидением, будет посвящена во славу Господу! В-третьих, когда мы видим, как много людей умирает вокруг нас, нам следует благодарить Бога за то, что Он щадит нас и бережет нашу жизнь. Тысячи падают справа и слева от нас, а мы остаемся в живых. Столь исключительные милости весьма обязывают нас к исключительному послушанию.

[2] Он был пригоден к делу уже теперь в Ханаане. Несмотря на свои восемьдесят пять лет, Халев обладал таким же здоровьем и бодростью, как и в сорок: сколько тогда было у меня силы, столько и теперь (ст. 11). Это плод обетования: Бог сделал больше, чем обещал, ибо Он дает не только обещанное, но и сверх того: жизнь по обетованию будет означать жизнь, здоровье, силы и все, что делает обетованную жизнь благословением и утешением. Моисей говорил в своей молитве, что при восьмидесяти годах жизни самая лучшая пора их труд и болезнь (Пс 89:10), и это как правило. Но Халев стал исключением: крепость в восемьдесят пять лет была ему в радость и в утешение, и это было дано ему за то, что он в точности следовал Господу Богу. Халев сообщает об этом, чтобы прославить Бога и привести основание для своего прошения об уделе, который он должен вырвать из рук великанов. Пусть Навин не говорит ему: не знаешь, чего просишь; сможет ли Халев завладеть тем, на что претендует? И его ответ будет таков: «Да! А почему бы и нет? Я гожусь для войны, как годился всегда».

(3) Обетование, что Халев получит сию гору, которое Моисей дал ему от Божьего имени (ст. 9). Данное обетование является основным аргументом Халева, на который он опирается. Мы находим, что обетование имело более общий смысл: введу его в землю, в которую он ходил, и семя его наследует ее (Чис 14:24); но, по-видимому, были и частности, о которых знал Иисус Навин; обе стороны понимали, о какой горе говорил проситель. Речь идет о том месте, на котором соглядатаи собрали больше всего информации для донесения, ибо там они повстречали сынов Енаковых (Чис 13:22), вид которых произвел на них такое неизгладимое впечатление (Чис 13:33−34). Можно предположить, что Халев, увидев, как настойчиво доказывали сложность завоевания Хеврона (города, в котором обитали великаны) и сделали вывод, что эту землю вообще невозможно завоевать, решил в противовес подобным возражениям убедить народ, что он говорил именно то, что думал, смело изъявив желание завладеть городом, который считали непобедимым, и выбрал его себе в удел: «Я возьмусь решить эту проблему и если не смогу взять свое наследие, то останусь без такового». «Хорошо, сказал Моисей, тогда это место будет твоим завоюй и владей им». Столь благородным и героическим духом обладал Халев и страстно желал вдохновить и своих братьев, так что выбрал это место лишь потому, что его труднее всего завоевать. И чтобы показать, что его душа, как и тело, нисколько не истлела, он и сорок пять лет спустя твердо держался своего выбора и не передумал.

(4) Упование на то, что он завладеет этим местом, хотя его хозяевами были сыны Енаковы: может быть, Господь будет со мною, и я изгоню их (ст. 12). Иисус Навин уже покорил город Хеврон (Нав 10:37), но прилегающая к нему гора, заселенная сынами Енаковыми, еще не была завоевана; ибо, несмотря на упоминание о поражении енакимов в Хевроне (Нав 11:21), по-видимому, те до начала раздела земли оставались непокоренными, а летописец предпочел рассказать обо всех военных действиях вместе. Примите во внимание, что Халев основывает свое упование на изгнание сынов Енаковых на Божьем присутствии с ним. Он не говорит: «Поскольку я сейчас силен вести войну, как и в сорокалетнем возрасте, то я их изгоню», полагаясь на свою личную доблесть; равно как и не рассчитывает он на воинственность колена Иудина, представители которого присутствовали во время этого обращения и, несомненно, захотели бы ему помочь; не пытается Халев и заручиться поддержкой Навина, ибо не говорит: «Если бы ты был со мной, то я достиг бы поставленной цели», но: «может быть, Господь будет со мною».

[1] Здесь создается впечатление, что Халев сомневается в Божьем присутствии с ним, но не от неверия в Божью благость и верность. Ранее он без малейшего колебания говорил о присутствии Бога с Израилем: с нами Господь (Чис 14:9). Но что касается самого Халева, то из смиренного чувства, что не достоин такой благосклонности, он предпочитает выразить свою мысль именно таким образом: может быть. Господь будет со мною. В халдейском парафразе данная фраза звучит так: если бы Слово Господа было моим помощником то Слово, которое является Богом и в полноту времен стало плотью и вождем спасения нашего.

[2] Но без малейшего сомнения Халев выражает свою уверенность, что если Бог будет с ним, то он сможет прогнать сынов Енаковых. «Если Бог будет с нами, если Бог за нас, то кто против нас, так чтобы одолеть нас?» Здесь также подразумевается, что если бы Бога с ним не было, то, хотя бы и все силы Израиля пришли ему на помощь, он не смог бы добиться своей цели. Что бы мы ни предпринимали, успехом в своем предприятии мы обязаны лишь милостивому присутствию Бога с нами; именно об этом нам следует усердно молиться и старательно пытаться удостовериться, храня себя в Божьей любви; именно на Божье присутствие мы должны полагаться и черпать из него вдохновение в преодолении самых огромных трудностей.

3. В целом, просьба Халева сводится к следующему: дай мне сию гору (ст. 12), потому что (1) сначала это пообещал Бог, и Халев желает, чтобы Израиль знал, как он ценит Божье обетование, настаивая получить во владение сию гору, о которой говорил Господь в тот день, как самое желанное; хотя, возможно, он мог бы получить немалый удел вместе с остальными по жребию. Кто живет верою, тот ценит получаемое по обетованию сверх всего, посылаемого одним лишь провидением.

(2) Сейчас эта гора находилась во владении енакимов, и Халев желает, чтобы Израиль знал, что он не боится врага и своим примером хочет воодушевить израильтян к настойчивому продолжению завоеваний. В этом Халев соответствует своему имени, которое означает бесстрашное сердце.

II. Иисус Навин удовлетворяет это прошение: Иисус благословил его (ст. 13), похвалил за храбрость, одобрил просьбу и дал Халеву просимое. Кроме того, он помолился о нем и об успехе предприятия по изгнанию сынов Енаковых. Навин был как правителем, так и пророком, и оба эти служения давали ему право на благословение Халева, ибо меньший благословляется большим. Хеврон предназначался Халеву и его потомкам за то, что он в точности последовал повелению Господа Бога Израилева (ст. 14). Как мы блаженны, если следуем за Ним! Следует заметить: исключительное благочестие будет вознаграждено исключительными милостями.

1. Итак, здесь говорится, что Хеврон раньше назывался городом Арбы по имени великого человека среди сынов Енаковых (ст. 15); точное название Кириаф-Арбы, которое также упоминается как место смерти Сарры (Быт 23:2). Где-то рядом провели большую часть своей жизни в Ханаане Авраам, Исаак и Иаков, и поблизости находилась пещера поля в Махпеле, где они были похоронены, что, возможно, и привело Халева именно туда, когда соглядатаи ходили осматривать землю, и пробудило в нем желание взять это, а не какое-то другое место себе в наследие.

2. Позже будет сказано, что представлял собою Хеврон.

(1) Это был один из городов, принадлежавших священникам (Нав 21:13), и городов убежища (Нав 20:7). Когда Халев получил этот город, он довольствовался его предместьями и с радостью отдал Хеврон священникам, служителям Господа, считая, что лучше всего подарить именно им, а не собственным детям, ибо таким образом он не лишается города, но посвящает его Богу.

(2) Это был царский город и в начале правления Давида являлся столицей царства Иуды. Именно сюда к царю приходили за помощью люди, и здесь он царствовал семь лет. Такой высокой чести удостоился город Халева. К сожалению, честь этой семьи запятнал Навал, который был из рода Халева (1Пар 25:3). Но даже наилучшие из людей не могут передавать свои достоинства по наследству.