1-е Коринфянам | 14 глава

В этой главе апостол дает коринфянам указания о том, как употреблять духовные дары, отдавая предпочтение тем, что приносят наибольшую пользу.

I. Он советует им более всего ревновать о даре пророчества и показывает, насколько он превосходнее говорения языками, ст. 1−5.

II. Продолжает развивать мысль о бесполезности говорения на иностранных языках в церкви, уподобляя его звучанию музыкального инструмента на одном тоне, неопределенному звучанию трубы и неразборчивой (невразумительной) речи, ст. 6−14.

III. Советует совершать богослужение так, чтобы даже самый невежественный слушатель мог понять его, присоединиться к молитве и благодарению; подкрепляет этот совет своим собственным примером, ст. 15−20.

IV. Поясняет, что языки являются знамением для неверующих, а не для верующих, и показывает преимущество пророчества перед говорением языками, могущими вызвать различные подозрения у неверующего при посещении их собраний, ст. 21−25.

V. Укоряет коринфян за беспорядки, производимые ими во время собраний в связи с их тщеславными побуждениями при употреблении своих даров, и указывает, как следует использовать дары пророчества и языков, ст. 26−33.

VI. Запрещает женщинам говорить в церкви и заканчивает главу призывом проводить собрания благопристойно и чинно, ст. 34−40.

Стихи 1−5. В предыдущей главе апостол Павел советовал коринфянам всем духовным дарам предпочитать любовь, в этой же главе он учит их, какой из духовных даров следует предпочитать всем остальным. Он начинает главу:

I. С призыва к любви (ст. 1): Достигай те любви... Стремитесь достичь этого превосходного состояния души, чего бы это вам ни стоило, любых усилий и молитв. Он как бы хочет сказать: «В чем бы вы ни испытывали недостатка, смотрите, не упустите самого главного — любви. Эта главная из всех добродетелей достойна того, чтобы достигать ее любой ценой».

II. Он указывает им, какие духовные дары предпочтительнее с точки зрения любви: «...ревнуйте о дарах духовных, особенно же о том, чтобы пророчествовать, или главным образом о том, чтобы пророчествовать». Хотя они должны были прежде все го достигать любви, ставить ее главной целью, но в то же время могли ревновать и о дарах духовных, особенно о том, чтобы пророчествовать, то есть изъяснять, толковать Писание. Духовные дары — достойный объект наших желаний и стремлений, если только они служат целям любви.

III. Он объясняет причины, почему следует предпочитать дар пророчества. Примечательно то, что он сравнивает его только с говорением языками. По-видимому, этим даром коринфяне гордились более всего. Это был более выделяющийся дар, чем простое толкование Священного Писания, доставлявший наибольшее удовлетворение тщеславию человеческого сердца, но менее всего служивший целям христианской любви; он не приносил никакого назидания, никакого блага человеческим душам. Ибо:

1. Говорящий языками говорит только Богу и себе; какие бы тайны он ни сообщал на этом языке, никто из слушающих не может постичь их, потому что не понимает этого языка, ст. 2.

Заметьте: То, что непонятно, не может назидать. Никакой пользы не будет от самой блестящей беседы, если она произнесена невразумительным языком, которого слушатели не понимают. Но тот кто пророчествует, говорит для пользы своих слушателей. Толкование Писания приносит им назидание, они наставляются и утешаются, ст. 3. Увещание и утешение должны идти параллельно.

2. Говорящий языками может назидать себя, ст. 4. Он может понимать то, что говорит, и получать от этого пользу для себя, в то время как другие от его слов не получают никакой пользы. Цель же каждого говорящего в церкви — назидание ее (ст. 4), чему непосредственно служит пророчество, то есть толкование Священного Писания по вдохновению свыше. Итак, наилучшим, предпочтительным даром является дар, наиболее отвечающий целям любви и больше приносящий пользы, назидающий не только обладающего им, но и всю церковь. Таковым является дар пророчества или проповеди и толкования Писания.

3. Нельзя пренебрегать никакими дарами, но одни дары следует предпочитать другим: Желаю, чтобы вы все говорили языками, — говорит апостол, — но лучше, чтобы вы пророчествовали.., ст. 5. Каждый Божий дар есть проявление Его благоволения и может быть употреблен для Его славы, поэтому должен цениться и приниматься с благодарностью. Однако те из них, что приносят больше всего пользы, должны и наиболее цениться: ...ибо пророчествующий превосходнее того, кто говорит языками, разве он притом будет и изъяснять, чтобы церковь получила назидание, ст. 5. Благость и милосердие делают человека поистине великим. Блаженнее давать, нежели получать. Истинное великодушие состоит в том, чтобы стремиться быть полезным для других, вместо того чтобы домогаться похвалы от людей и их восхищения собой. Тот, кто объясняет Писание для назидания церкви, больше того, кто говорит языками для собственной славы. Трудно сказать, какую другую цель может преследовать говорящий на языках, если он не объясняет того, что говорит.

Заметьте: То делает больше чести служителю, что служит к назиданию церкви, а не то, что показывает его дары в самом выгодном свете. Кто концентрируется на самом себе, тот действует в очень узкой сфере, по мере же роста его полезности дух его возрастает, и характер зреет; я имею в виду его собственные намерения и усилия быть полезным.

Стихи 6−14. В этом разделе апостол продолжает пояснять, как тщетно хвалиться говорением на незнакомых языках, которое совершенно не назидает и не приносит никакой пользы (ст. 6): Если я приду к вам, братия, и стану говорить на незнакомых языках, то какую принесу вам пользу, когда не изъяснюсь вам или откровением, или познанием, или пророчеством, или учением? Произнести что-либо из этого на незнакомом языке равносильно тому, чтобы вообще ничего не сказать.

I. Он иллюстрирует это несколькими сравнениями.

1. Со свирелью и гуслями, играющими всегда на одном и том же тоне, не производящими раздельных тонов. Какая может быть польза от такой игры для танцующих? Незнакомый язык подобен игре на таких инструментах. Как свирель с единственным клапаном или гусли с единственной струной не могут управлять движениями танцующего, так и непонятный язык не может наставить человека, как ему вести себя, ст. 7.

2. С трубой, издающей неопределенный звук. Если труба вместо сигнала нападения протрубит сигнал отступления или нечто невразумительное, то кто будет готовиться к бою? Говорить на незнакомом языке в христианском собрании — это так же бессмысленно и бесцельно, как издавать неопределенный звук на трубе во время битвы. Говорить слова, не имеющие никакого значения для слушающих, это значит оставлять их в полном неведении относительно сказанного; это значит говорить на ветер, ст. 9. Слова без значения не могут сообщить разуму ни знания, ни наставления; именно таковыми являются слова на незнакомом языке — они не имеют значения для тех, кто не понимает их.

3. Говорение на незнакомых языках Павел сравнивает с непонятной речью чужестранца. В мире существует множество разнообразных слов, говорит апостол (ст. 10), и каждое из них имеет свое значение. Но какое бы значение ни имели слова одного языка для понимающих его, они будут абсолютно непонятны народу, имеющему другой язык. В таком случае говорящий и слушающий будут чужестранцами друг для друга (ст. 11), они произносят и слышат звуки, лишенные смысла. Говорить в церкви на незнакомом языке — это значит говорить что-то невразумительное.

II. Высказав свою точку зрения, в последующих двух стихах апостол применяет ее к ситуации в Коринфе.

1. Он советует им стремиться к дарам, больше всех содействующим назиданию церкви, ст. 12. «Если вы ревнуете о дарах, то ревнуйте о тех, которые назидают церковь, дают практические знания христианам и наиболее полезны для человеческих душ». Из этого общего правила он выводит относящееся конкретно к языкам:

2. Если они говорят на чужих языках, то должны умолять Бога о даре истолкования, ст. 13. Что это были различные дары, видно из 1Кор 12:10. Можно понимать иностранный язык и говорить на нем, но не уметь правильно перевести с него на свой родной язык. Церковь же должна понимать, чтобы назидаться, то есть необходим перевод с иностранного языка. Поэтому говорящий на незнакомом языке должен молиться о даре истолкования. Или: Пусть лучше ревнует о даре истолкования языков, чем о говорении на языках, нуждающихся в истолковании, чтобы быть более полезным для церкви. Вывод таков: всякое богослужение должно проводиться таким образом, чтобы все могли участвовать в нем и извлекать из него пользу для себя.

3. Павел усиливает свой совет, приводя следующее объяснение: Ибо, когда я молюсь на незнакомом языке, то, хотя дух мой и молится, — то есть духовный дар будет проявляться в его молитве и его душа может участвовать в этом, — но ум мой остается без плода (ст. 14), то есть смысл и значение его слов останутся бесплодными, он не будет понят, и поэтому другие не присоединятся к его молитве. Те, кто молится вслух в собрании, должны молиться разумно, не на иностранном языке, и не на каком-то другом, непонятном для остальных. Наиболее подходящий для публичной молитвы язык это самый понятный и простой язык.

Стихи 15−20. Апостол суммирует в этих стихах свои рассуждения и:

I. Указывает коринфянам, как следует молиться и петь на собраниях (ст. 15): Что же делать? Стану молиться духом, стану мо литься и умом; буду петь духом, буду петь и умом. Он не запрещает им молиться и петь по вдохновению свыше, но советует делать это таким образом, чтобы другие могли понимать их и присоединиться к ним. Публичные богослужения должны быть понятны для всех.

II. Он усиливает этот аргумент следующими доводами.

1. Что в противном случае люди малограмотные не смогут сказать «аминь» на их молитвы и благодарения, не смогут участвовать в богослужении, так как не понимают его, ст. 16. Как можно сказать «аминь» на молитву, произнесенную на незнакомом языке? Как присоединиться к этой молитве? Каждый должен внутренне произнести «аминь» и засвидетельствовать об этом внутреннем согласии с молитвой громким «аминь». Древние христиане говорили «аминь» вслух. Но как может человек сказать «аминь», если он не понимает? Смысл публичной молитвы полностью теряется, если она произносится на незнакомом языке. Другие не могут назидаться тем, что непонятно для них, ст. 17.

2. Для большей убедительности Павел ссылается на собственный пример.

(1) В духовных дарах Павел не уступает никому из коринфян: «Благодарю Бога моего: я более всех вас говорю языками, ст. 18. Не только более, чем кто-либо из вас, но более, чем вы все, вместе взятые». Не чувство зависти побуждало Павла укорять коринфян за то, чем они так гордились и хвалились, — он превосходил их всех в этом даре языков, — и не стремление унизить их дар, так как сам имел его. Дух зависти в высшей степени присущ этому миру. Но апостол, желая предотвратить такое подозрение в отношении себя, дал им понять, что у них было больше оснований завидовать ему, чем у него — завидовать им.

Заметьте: Когда мы хотим поставить на место человека, чрезмерно гордого собою, необходимо дать ему понять, что делаем это не из зависти или каких-то других недобрых чувств.

(2) Тем не менее в церкви он хотел лучше пять слов сказать умом своим.., то есть так, чтобы быть понятым и наставить других, дать им назидание, ...нежели тьму слов на незнакомом языке, ст. 19. Он был так далек от желания похвастаться языками, что скорее был готов сказать пять разумных слов, чтобы принести пользу другим, чем произносить тьму слов на непонятном другим языке, не приносящем никакой пользы. Истинный служитель Христа оценивает себя по той мере пользы, какую он приносит человеческой душе, а не по тем восторженным овациям, которыми его награждают.

3. Он делает прозрачный намек на то, что их склонность к дару языков свидетельствует о незрелости их суждений: Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни, ст. 20. Поражаться новизне и необычайности явлений присуще детям. Они довольствуются внешним видом, не интересуясь истинной природой и достоинством вещей. Не уподобляйтесь им, не стремитесь к внешнему эффекту, но ищите сути и истинной ценности; детям же уподобляйтесь только своим простодушным нравом. Христиане должны быть безвредными и невинными, как дети, свободными от всякого лукавства и злобы, но в то же время должны обладать мудростью и познанием, присущими зрелому возрасту.

Стихи 21−25. Апостол продолжает свои рассуждения, прибегая к доводам из другой области.

I. То, как коринфяне употребляли языки, было, скорее, знаком Божиего суда над народом, чем милости (ст. 21): В законе (то есть в Ветхом Завете) написано: «иными языками и иными устами буду говорить народу сему но и тогда не послушают Меня, говорит Господь» (Ис 28:11). Ср. с Втор 28:46,49. Апостол, надо полагать, ссылается на оба эти отрывка. Оба они звучат, как угроза, и один из них поясняет другой. Значение их сводится к тому, что если Бог наказывает какой-либо народ, используя говорящих на чужом для них языке, то это свидетельствует о том, что Он оставил этот народ. Апостол хочет сказать им: «Вам не следует любить то, что является признаком Божиего неблаговоления. Бог не может благоволить к тем, к кому обращается на незнакомом для них языке. Они не могут получить никакой пользы от такого способа вразумления, и то, что Бог прибегает к нему, говорит лишь о том, что Он применяет к ним последнее средство». Подобает ли христианам быть в таком состоянии или приводить церковь в такое состояние? Однако именно так поступали коринфские проповедники: им нравилось излагать свои откровения на незнакомом языке.

II. Языки были, скорее, знамением для не верующих, чем для верующих, ст. 22. Они были духовным даром, предназначенным для убеждения и обращения неверующих, для приведения их в церковь. Но уже обращенных необходимо назидать в христианской жизни путем наставления на знакомом для них языке. Дар языков был нужен для распространения христианства, он был предназначен для убеждения неверующих, и вполне соответствовал этой цели. Пророчествовать же, толковать Священное Писание для назидания тех, кто уже уверовал, следует на родном для них языке. Говорение же на языках в христианских собраниях совершенно неуместно и бессмысленно, так как не отвечает целям назидания.

Заметьте: Чтобы правильно использовать духовные дары, следует знать, для какой цели они предназначены. Дело обращения язычников к Богу, что составляло задачу апостола Павла, было бы безуспешным без дара языков и без применения его, но употребление его в собраниях уже обращенных в христианство было совершенно ненужным, не приносящим никакой пользы: ни для убеждения в истине, так как обращенные были уже убеждены в ней, ни для назидания их в вере, так как они не понимали языка.

III. Они должны были предпочитать пророчество языкам также ради доброй репутации своих собраний среди неверующих и их доверия к ним. Ибо:

1. Если бы служители или другие участники в богослужении ста ли говорить на непонятном языке, то неверующие, пришедшие на собрание, сочли бы их душевно больными, беснующимися. Какие здравомыслящие люди станут проводить свои богослужения таким образом? Что это за вера, отвергающая здравый смысл и рассудительность? Каким посмешищем стало бы христианство для язычников, если бы они слышали служителей его молящимися или проповедующими на языке, непонятном ни ему самому, ни его слушателям?

Заметьте: Христианская вера является трезвой и разумной и не должна, по вине служителей ее, выглядеть как дикая или безрассудная. Но, с другой стороны:

2. Если вместо говорения языками, служитель будет просто и ясно объяснять Писание, то пришедший на собрание язычник или неграмотный человек будет убеждаться его словами и может быть обращен в христианство, ст. 24−25. Слово будет касаться его совести, тайны сердца его обнаружатся перед ним, истина, услышанная им, осудит его, и он придет к исповеданию греха, воздаст славу Богу и признает, что Он действительно присутствует в вашем собрании, среди вас.

Заметьте: Служение в христианском собрании должно совершаться так, чтобы оно назидало верующих и приводило к убеждению и обращению неверующих. Служение предназначено не для демонстрации даров и способностей, а для спасения душ.

Стихи 26−33. В этом отрывке Павел укоряет коринфян за их беспорядки в богослужении, призывает исправить и отрегулировать свое поведение в дальнейшем.

I. Он порицает их за то неустройство, которое они вносили в проведение собрания, тщеславясь своими дарами (ст. 26): ...Когда вы сходитесь, и у каждого из вас есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование.., то есть: «Вы склонны смешивать отдельные части богослужения, и в то время как один произносит псалом, другой имеет поучение или откровение». Или: «Многие, имеющие кто псалом, кто поучение, хотят говорить в одно и то же время, не дожидаясь друг друга. Разве это не беспорядок? Может ли это назидать? Между тем, цель всякого богослужения — назидание: ...все да будет к назиданию».

II. Он исправляет их ошибки и излагает некоторые правила проведения собраний.

1. Что касается говорения на незнакомых языках, то он предписывает говорить двоим или троим в течение одного собрания, и делать это поочередно. Но при этом кто-то должен изъяснять, в противном же случае вообще не следует говорить языками, если нет истолкователя, ст. 27−28. Имеется в виду кто-то другой, кто может изъяснять, ибо если сам говорящий языком будет истолковывать сказанное им, то это послужит лишь к его тщеславию. Если же в собрании есть кто-то еще, могущий истолковывать, тогда эти два дара могут применяться одновременно, и, таким образом, и церковь будет назидаться, и слушатели получат утверждение в вере. Но если не будет истолкователя, то говорящий язы ком должен молчать в церкви и говорить только себе и Богу (ст. 28), то есть (как я думаю) наедине, у себя дома.

2. Относительно пророчества Павел повелевает:

(1) В течение одного собрания могут говорить только два или три пророка (ст. 29), и то по очереди, а не все сразу. Прочие же должны рассуждать о том, что они сказали, то есть исследовать, было ли это сказано по вдохновению свыше или нет. В церкви могли присутствовать и лжепророки, претендующие на божественное вдохновение, и истинные пророки должны были испытывать их, кто из них действительно пророчествует или толкует Писание и учит церковь по вдохновению от Бога, а кто нет.

(2) Если кому-либо из присутствующих пророков будет откровение во время проповеди другого, то последний должен замолчать, ст. 30. Именно так многие понимают этот стих. Однако это выглядит неестественно и не согласуется с контекстом. Ибо почему говорящий по вдохновению должен немедленно замолчать, как только кто-то другой получит откровение, то есть заглушить в себе голос того же самого Духа Святого? Конечно, получивший новое откровение может рассчитывать на слово в свой черед, после того как закончит предыдущий проповедник. Может ли Дух Святой побуждать кого-то говорить и, прежде чем он закончит, вдохновлять другого, чтобы он прервал первого? Мне кажется это неестественным. И это не согласуется с контекстом, так как далее следует (ст. 31): Ибо все один за другим могут пророчествовать... Поочередные выступления были бы невозможны, если бы один вынужден был прерваться и умолкнуть, прежде чем закончит свое пророчество; но это легко осуществимо в том случае, когда позже получивший откровение будет терпеливо ожидать, пока предыдущий пророк не закончит того, что он должен сказать. И затем, в подтверждение своего повеления, Павел добавляет: И духи пророческие послушны пророкам (ст. 32), то есть духовные дары не лишают того, кто ими обладает, собственного разума и права использовать свое собственное суждение при употреблении этих даров. Божественное вдохновение действует не насильственным и бесконтрольным образом, подобно диавольской одержимости языческих жрецов, заставляющей их действовать так, как если бы они потеряли здравый рассудок. Божественное вдохновение действует спокойно, тихо и поддается разумному контролю. Человек, вдохновляемый Духом Божиим, может действовать как человек и соблюдать правила порядка и приличия при произнесении полученного им откровения. Его духовный дар находится в его подчинении, и он может управлять им.

III. Апостол объясняет причины предложенных правил.

1. Они послужат к пользе церкви, к ее назиданию и утешению. Упорядоченное служение пророков, рекомендуемое апостолом, необходимо для того, чтобы все могли поучаться, получать утешение и назидание.

Заметьте: Бог ставит служителей в церкви ради ее наставления, назидания и утешения. Служители должны стараться удовлетворять этим целям.

2. Он напоминает им: Бог не есть Бог неустройства, но мира и доброго порядка, ст. 33. Следовательно, божественное вдохновение никоим образом не может производить беспорядка в христианском собрании, нарушать обычные правила приличия. Если же оно проходит беспорядочным образом, в атмосфере возбуждения, то какое может сложиться у присутствующих представление о Боге, Кому они поклоняются! Будет ли это похоже на то, что Он — Бог мира и порядка и враг неустройства? Богослужения должны проводиться таким образом, чтобы не давать повода посторонним ни для каких непочтительных и недостойных понятий о Боге.

3. Апостол добавляет, что предлагаемый им порядок существовал и в других церквах: ...Так бывает во всех церквах у святых, ст. 33; все церкви соблюдали эти правила при употреблении духовных даров, поэтому и церковь в Коринфе должна считаться с ними. И это позор для них, что, превосходя все другие церкви духовными дарами, они были более беспорядочными, по сравнению с ними, в употреблении их.

Стихи 34−35. Здесь апостол:

1. Предписывает женщинам молчать во время собрания, даже не задавать вопросов для получения какой-либо информации в церкви, но о всем спрашивать своих мужей дома. Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю... (1Тим 2:11−12) — так заявляет апостол. Правда, выше (1Кор 11:5) был намек на то, что женщины иногда молились и пророчествовали в собрании, и Павел прямо не осуждал этого, он осуждал их только за то, что они молились и пророчествовали с непокрытой головой, что значило, по крайней мере, в те времена и в тех странах, отвергать различие между полами и ставить себя на один уровень с мужчинами. Но здесь он, кажется, запрещает всякое участие женщин в богослужении. Им не разрешается говорить в церкви (ст. 34), то есть ни молиться, ни пророчествовать. Последнее следует понимать в смысле проповеди и толкования Писания по вдохновению свыше. Действительно, это означает учить, что не соответствует подчиненному положению женщины. Учитель в некотором смысле выше тех, кого он учит, что недопустимо для женщины в отношении мужчин, поэтому она не может учить в собрании: Учить жене не позволяю. Но молиться или произносить гимны по вдохновению не означает учить. Мы знаем, что в первоапостольской церкви были женщины, обладавшие духовным даром пророчества, Деян 21:9; если они испытывали побуждение Духа во время собрания, то должны ли были подавлять его в себе? Или зачем был дан им этот дар, если они никогда не могли проявить его в общем собрании? По этим причинам некоторые считают, что эти общие запреты следует относить к обычным случаям, а в тех случаях, когда женщина наделена духовным даром, и это известно всем, то она имеет право говорить в церкви. Однако женщины не должны учить в церкви, тем более дискуссировать и задавать вопросы, но учиться в безмолвии; если же у них возникают какие-то трудности, то пусть спрашивают о том дома у мужей своих.

Заметьте: Поскольку долг женщины — быть в подчинении и учиться у мужа, то долг мужа — хранить свое превосходство, быть способным учить ее; если ее долг — спрашивать у мужа дома, то его обязанность позаботиться о том, чтобы оказаться способным ответить на ее вопросы. Если для женщины неприлично говорить в церкви, где она должна молчать, то для мужчины стыдно молчать, когда ему следует говорить, или оказаться неспособным ответить своей жене, когда она спрашивает его дома.

2. Апостол объясняет причину такого повеления: закон Божий постановил, что женщины должны быть в подчинении, ст. 34; они поставлены в подчиненное положение по отношению к мужчинам, и все, что выглядит с их стороны как стремление изменить этот порядок, является постыдным для них; под этим подразумеваются, кажется, публичные выступления и, тем более, поучения; поэтому апостол приходит к заключению: ...неприлично жене говорить в церкви, в собрании. Чувство стыда — это тревожный сигнал души о том, что сделано что-то неприличное. А что может быть более неприличного для женщины, чем забыть свое место, отвергнуть свое подчиненное положение или сделать нечто такое, что выглядит так в глазах окружающих?

Заметьте: Наше настроение и наше поведение должны соответствовать нашему рангу. Мы должны соблюдать естественные различия, установленные Самим Богом. Кто поставлен в подчиненное положение другому, не должен ставить себя на один уровень с ним или притязать на превосходство над ним. Женщина сотворена подвластной своему мужу и должна занимать свое место и довольствоваться им. По этой причине женщины должны молчать в церкви и не становиться учителями, ибо это означает домогаться превосходства над мужчиной.

Стихи 36−40. В этих стихах Павел заканчивает свои рассуждения:

1. Справедливым упреком в адрес коринфян за их непомерную гордость и самомнение; они так распоряжались своими духовными дарами, как никакая другая церковь не делала, действовали самостоятельно, не признавая никакого контроля и никаких правил. Чтобы сбить их высокомерные настроения, апостол говорит: «Разве от вас вышло слово Божие? Или до вас одних дошло? (ст. 36). Разве христианство пришло из Коринфа? Или оно ограничилось только вами, разве вы — единственная церковь, которой даны божественные откровения, что вы отделяете себя от обычаев всех других церквей и, из желания похвастаться своими духовными дарами, вносите беспорядок в богослужения? Как недопустимо такое высокомерное поведение!» Когда было необходимо, апостол мог укорять со всем своим авторитетом, и в данном случае его упреки были более уместными, чем когда-либо.

2. Он хочет, чтобы они знали, что сказанное им является заповедью Божией; ни один истинный пророк или истинно духовный человек не осмелится отрицать это (ст. 37): «Если кто почитает себя пророком или духовным, тот да разумеет, что я пишу вам.., более того, пусть проверит себя по этому. Если он не хочет признавать за волю Господа сказанного мной, то он не имеет Духа Христова. Дух Христов не может противоречить Сам Себе. Если Он говорит во мне и в них, то должен говорить одно и то же. Если же их откровения противоречат моим, значит, они не исходят от одного и того же Духа, либо я лжепророк, либо они лжепророки. По этому признаку вы можете определить их. Но если кто-то все еще не может понять, кто говорит Духом Божиим — я или они, — пусть тот остается в своем невежестве».

Заметьте: Совершенно справедливо со стороны Бога — предавать слепоте собственного ума тех, кто сознательно закрывает свои глаза от света.

3. Апостол суммирует все вышесказанное в двух общих советах:

(1) Хотя они не должны пренебрегать даром языков, совершенно отказываться от употребления его, в указанных ограничениях, тем не менее ему следует предпочитать дар пророчества. Это самый полезный дар, поэтому ему надо отдавать предпочтение перед всеми остальными. Этими словами выражена главная цель рассуждений апостола по данному вопросу.

(2) Он повелевает им, чтобы все у них делалось благопристойно и чинно (ст. 40), то есть чтобы они избегали всего, что явно нарушает приличия и порядок. Они не должны допускать ничего, что явно недостойно зрелых мужей (ст. 20) или что могло бы дать повод посчитать их безумными (ст. 23), а также никаких действий, порождающих беспорядок, ст. 33. Это совершенно неприлично, это превращает христианское собрание в беспорядочное шумное сборище. Они должны говорить один за другим, а не все сразу, ожидая своей очереди и не перебивая друг друга. В противном случае разрушается цель христианского служения и христианских собраний вообще.