Иакова | 3 глава

В этой главе апостол порицает честолюбивые амбиции и высокомерный повелительный язык; показывает, что обуздывать язык есть наш долг и это служит нам во благо, так как он обладает силой творить зло. Верующие особенно должны контролировать свой язык, ст. 1−12. Истинная мудрость делает людей кроткими, избегающими сварливости и зависти, и по этому признаку ее легко можно отличить от мудрости земной и лицемерной, ст. 13 и до конца.

Стихи 1−12. Предыдущая глава показывает, как бесполезна и мертва вера без дел. Такая вера, однако, как подразумевает сказанное в начале этой главы, склонна делать людей, как по их характеру, так и по манере разговора, высокомерными и повелительными. Те, кто гордится верой, осуждаемой в первой главе, более всего склонны впадать в грехи языка, осуждаемые во второй. И даже лучшие из людей нуждаются в предостережении против диктаторского, критического, злого языка. Итак, мы должны научиться:

I. Не употреблять свой язык так, чтобы господствовать над другими: Братия мои! не многие делайтесь учителями.., ст. 1. Эти слова не запрещают нам делать все, что в наших силах, с целью направить и наставить других следовать по пути долга или обличить их в ошибках, допущенных ими на христианском пути; но мы не должны поступать и говорить так, как будто постоянно стремимся председательствовать; мы не должны ничего предписывать друг другу, делать свое личное мнение мерилом для оценки всех остальных, потому что Бог дает людям разные дары и от каждого ожидает соответственно той мере света, какую Он дал ему. «Поэтому не многие делайтесь учителями, не держитесь с видом учителей, повелителей и судей, но высказывайтесь лучше со смирением, в духе учеников; не критикуйте друг друга, как если бы все должны соответствовать вашим стандартам». Это увещание усиливается двумя доводами.

1. Выступающие в роли судей и критиков подвергнутся большему осуждению. Осуждение других лишь сделает более строгим и суровым наше собственное осуждение, Мф 7:1−2. Кто любит замечать недостатки других и высокомерно судит их, может ожидать, что Бог будет так же строго отмечать все, что он говорит и делает неправильно.

2. Другой довод против такого поведения в роли учителя состоит в том, что все мы грешники: Ибо все мы много согрешаем.., ст. 2. Если бы мы больше думали о собственных ошибках и проступках, то меньше были бы склонны судить других. Строго осуждая в других то, что считаем обидным, мы не замечаем в себе самих того, что действительно обижает других. Самооправдание является обычно самообманом. Мы все виновны перед Богом, превозносящиеся над слабостями и недостатками других забывают о том, как много греховного в них самих. Более того, их судейские манеры и критические языки могут оказаться хуже, чем любые недостатки, осуждаемые ими в других. Научимся строго судить самих себя, но быть милостивыми в наших суждениях о других.

II. Мы должны научиться управлять своим языком, если хотим показать себя совершенными и праведными людьми, способными управлять всем своим существом: Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело. Здесь имеется в виду, что тот, чья совесть чувствительна к грехам языка и кто старается избегать их, является человеком праведным, имеющим несомненный признак истинной благодати в себе. Но, с другой стороны (как говорилось в предыдущей главе), если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, то что бы он ни исповедовал, у того пустое благочестие. Далее: тот, кто не согрешает в слове, доказывает, что является не только искренним христианином, но и очень продвинутым, совершенным. Ибо мудрость и благодать, сделавшие его способным управлять своим языком, сделают его также способным управлять и всеми своими действиями. Это иллюстрируется двумя сравнениями:

1. Всеми движениями коня управляют посредством удил, вложенных в его рот: Вот, мы влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам, м управляем всем телом их, ст. 3. В нашей природе заключено много дикого буйства и своенравия. Это проявляется, по большей части, посредством языка, поэтому необходимо обуздывать его, как сказано в Пс 38:2: ...Буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною. Чем живее и проворнее язык, тем больше мы должны стараться управлять им. Иначе, как непокорная и необузданная лошадь несет всадника и сбрасывает его, так и необузданный язык послужит тому, кто не имеет над ним власти. Поэтому будем решительными и бдительными, чтобы, при содействии благодати Божией сдерживать свой язык, и тогда мы сможем легко контролировать движения и действия всего нашего тела и управлять ими.

2. Кораблем управляют посредством умелого владения рулем: Вот, и корабли, как ни велики они и как ни сильными ветрами носятся, небольшим рулем направляются, куда хочет кормчий; так и язык — небольшой член, но много делает.., ст. 4−5. Как руль представляет собой малейшую деталь корабля, так и язык — очень небольшой член нашего тела; но, управляя рулем, кормчий направляет и поворачивает корабль, куда ему угодно; так и посредством должного управления языком можно в значительной мере владеть всем человеком. Это замечательные сравнения, показывающие, какую большую пользу могут приносить очень малые по размеру вещи. Отсюда следует, что мы должны больше приложить стараний, чтобы научиться должным образом управлять своим языком, так как хотя он и маленький член, однако способен принести много добра или много вреда. Поэтому:

III. Нам следует опасаться необузданного языка как величайшего и пагубного зла. Он сравнивается с небольшим огнем, помещенным среди большого количества горючего материала, который очень быстро вспыхивает и сжигает все на своем пути: Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает: и язык — огонь, прикраса (англ. царство. — Прим. переводчика) неправды, и далее, ст. 5−6. В языке заключено так много греха, что его можно назвать царством неправды. Какое множество скверн производит он! Как много страшных пожаров зажигает! Язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело. Заметим, что в грехах языка содержится крайне много скверн. Этот неуправляемый член воспламеняет нечистые страсти, дает им выход и питает их. И часто все тело вовлекается в грех одним языком. Поэтому Соломон говорит: Не дозволяй устам твоим вводить в грех плоть твою.., Еккл 5:5. Люди часто попадают через свой язык в силки, невыносимые для них самих и губительные для других. Он воспаляет круг жизни. Людские языки часто приводят к расстройству дел всего рода человеческого и воспаляют целые общества. Некоторые читают эти слова так: Все наши поколения воспаляются языком. Нет ни одного века в истории мира, ни одной области жизни, частной или общественной, где бы не нашлось примеров этого. Будучи сам воспаляем от геенны. Из этого можно заметить следующее. Геенна способствует воспламенению языка больше, чем люди обычно сознают это. Именно от диавольских козней воспаляются людские языки. Диавол ясно назван лжецом, убийцей и клеветником наших братьев, и всякий раз, когда человеческий язык используется для любой из этих целей, он воспаляется от геенны. Святой Дух некогда сошел в разделяющихся языках, как бы огненных, Деян 2 гл. Когда язык управляется небесным огнем и находится под его воздействием, тогда он воспламеняет добрые мысли, святые чувства и горячие молитвы. Но когда он воспламеняется от геенны, что происходит при всяком чрезмерном возбуждении, тогда он становится злобным, вызывающим ярость и ненависть, и все это служит целям сатаны. Поэтому как вы опасаетесь пламени огня, так должны опасаться споров, брани, злословия, лжи, всего, что может разжечь пламя гнева в вашем собственном сердце или в сердцах других. Но:

IV. Далее говорится о том, что обуздывать язык чрезвычайно трудно: Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это — неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда, ст. 7−8. Как если бы апостол хотел сказать: «Львы и самые свирепые звери, так же как лошади и верблюды, и самые сильные животные покоряются и обуздывают человеком: также и птицы, несмотря на их пугливость и боязливость, несмотря на их крылья, уносящие их на недосягаемую для нас высоту; даже змеи, несмотря на весь их яд и всю их хитрость, были приручены и обезврежены; и морских животных человек ловит и использует. Все эти твари покорялись и укрощались не только чудесным образом (как, например, львы, которые припали к земле перед Даниилом, вместо того чтобы сожрать его; вороны, приносившие пищу Илии; кит, вынесший Иону из морских глубин на сушу); Иаков говорит об обычном искусстве укрощения зверей, что они не только укрощались, но и укрощаются человеком. Однако язык хуже этих зверей, он не может быть укрощен той властью и тем искусством, какими укрощается всякое естество зверей. Ни один человек не в состоянии укротить язык без сверхъестественной благодати и помощи». Апостол не намерен представлять эту задачу как невозможную, но как чрезвычайно трудную, требующую большой осторожности, огромных усилий и молитв. Но иногда и всего этого оказывается мало, ибо язык — неудержимое зло, он исполнен смертоносного яда. Диких зверей можно удерживать в каких-то определенных границах, ими можно управлять согласно определенным правилам, и даже со змеями можно обращаться таким образом, что они не причинят своим ядом никакого вреда; но язык способен прорываться через все границы и правила и, при самой большой осторожности, изливать свой яд по всякому поводу. Так что надо не только бодрствовать, быть на страже и управлять языком, как буйным животным или вредной и ядовитой змеей, но необходимо прилагать гораздо больше забот и стараний, чтобы предотвратить его пагубные вспышки со всеми вытекающими из них последствиями. Однако:

V. Мы должны научиться тому, чтобы помнить об употреблении языка в служении Богу и, учитывая это, стараться удерживать его от проклятий, критики и всякого зла: Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию: из тех же уст исходит благословение и проклятие. Не должно, братия мои, сему так быть, ст. 9−10. Какой абсурд: тот же самый язык, которым человек молится и славит Бога, он использует для проклятий, злословий и тому подобного! Если мы благословляем Бога как Отца, то это должно научить нас доброжелательно говорить с теми и о тех, кто носит Его образ. Язык, благоговейно обращающийся к Богу, не может, без чудовищной непоследовательности, обрушиваться на подобных себе с бранью и криком. О серафимах, прославляющих Бога, сказано, что они не осмеливаются произнесть укоризненного суда. Если люди укоряют тех, кто имеет не только образ Божий по своим природным способностям, но и обновлен евангельской благодатью по образу Божиему, то это самым позорным образом противоречит всем их притязаниям на то, что они чтут великий Оригинал. Не должно сему так быть; если бы мы всегда помнили об этом, то, конечно, такого не случалось бы. Если нет милосердия, то благочестие, во всех видах его, постыжается. Тот язык, который, с одной стороны, как будто прославляет совершенства Божий и все приписывает Ему, а с другой — осуждает даже добрых людей только за то, что они не используют те же самые слова и выражения, доказывает свою неправоту. Далее, чтобы закрепить эту мысль, апостол показывает, что противоположные действия не могут иметь один и тот же источник, это абсурд, такого не бывает в природе и, следовательно, несовместимо с благодатью: Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? Не может, братия мои, смоковница приносить маслины, или виноградная лоза смоквы: также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду, ст. 11−12. Истинное благочестие не допускает противоречий, и истинно благочестивый человек никогда не допустит их ни в своих словах, ни в своих поступках. Если бы люди старались быть последовательными, то от какого множества грехов они избавились бы и как много грехов предотвратили бы!

Стихи 13−18. Как выше осуждались грехи, возникающие от желания показать себя более мудрыми, чем другие, и наделенными большими познаниями, чем они, так в этих стихах апостол показывает разницу между притязаниями людей на мудрость и их действительным состоянием, между мудростью снизу (от земли или из преисподней) и мудростью свыше.

I. Описание истинной мудрости, ее отличительных признаков и плодов: Мудр ли и разумен кто из вас? докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью, ст. 13. Истинно мудрый человек является в то же время и разумным (англ. знающим. — Прим. переводчика): он не будет претендовать на мудрость, не имея хорошего запаса знаний, и не будет гордиться своими знаниями, если у него не хватает мудрости правильно применять и использовать их. Истинная мудрость сочетает в себе то и другое: кто из вас мудр и наделен знанием? Если в ком счастливо сочетается то и другое, то это обнаружится в следующем:

1. В добром поведении. Если мы мудрее других, то должны доказать это своим добрым поведением, а не грубостью или тщеславием. Признаками мудрости являются поучительные, целительные слова, творящие добро, а не слова, кажущиеся значительными, но приносящие вред и служащие поводом к злу, либо для самого говорящего, либо для других.

2. Истинная мудрость узнается по ее делам. Под поведением здесь подразумеваются не только слова, но вся практическая жизнь человека; поэтому сказано: «Докажи это на самом деле добрым поведением». Истинная мудрость заключается не столько в хороших понятиях или умствованиях, сколько в хороших и полезных делах. Кто хорошо думает или хорошо говорит, но не живет и не поступает хорошо, тот с точки зрения Священного Писания не может считаться мудрым.

3. Истинная мудрость узнается по кротости духа и нрава: докажи это с мудрою кротостью. Мудрость проявляется в том, чтобы благоразумно обуздывать свой гнев и терпеливо сносить гнев другого. И как мудрость обнаруживается в кротости, так кротость — самый большой друг мудрости, ибо ничто так не вредит правильному восприятию, здравому суждению и беспристрастному мышлению, необходимых для мудрого поведения, как гнев. Когда мы спокойны и кротки, мы лучше всего способны как выслушивать доводы других, так и говорить. Мудрость производит кротость, а кротость содействует возрастанию мудрости.

II. Уничтожается похвала тех, кто обладает характером, противоположным описанному выше, разоблачается их тщеславие своей мудростью и показываются результаты, производимые ею: «Если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь, и далее, ст. 14−16. Каковы бы ни были ваши претензии, как бы вы ни думали о себе, однако, если вы убиваете любовь и разрушаете мир, давая место горькой зависти и сварливости, то у вас есть множество причин, для того чтобы перестать хвалиться. Ваша ревность об истине, или ортодоксальности, ваше хвастовство знаниями, большими, чем у других, позорят ваше христианское исповедание и совершенно противоречат ему, если вы используете эти знания только для того, чтобы сделать ненавистными других и показать свою злобу и вражду против них. Не лгите на истину». Заметьте:

1. Зависть и сварливость противопоставляются мудрой кротости. Сердце может вмещать то и другое, но одновременно в одном и том же сердце не могут обитать и зависть и мудрость. Святая ревность отличается от горькой зависти так же, как пламя серафимов от огня преисподней.

2. Устанавливается следующая последовательность. Сначала возникает зависть, которая возбуждает сварливость; сварливость стремится оправдать себя хвастовством и ложью; и в результате происходит неустройство и все худое, ст. 16. Кто живет в зависти, злобе и распрях, тот живет в неустройстве, и его легко можно спровоцировать на любое худое дело. Такое неустройство производит множество искушений, содействует им и вовлекает человека во многие преступления. Один грех порождает другой, и трудно себе представить, как много зла он может произвести: там все худое. Как можно хвалиться такой мудростью, которая приносит столь ужасные плоды? Это невозможно, это означает лгать на христианство и выдавать эту мудрость за то, чем она не является в действительности. Ибо заметьте:

3. Откуда исходит такая мудрость: Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но исходящая снизу, земная, душевная (англ. чувственная. — Прим. переводчика), бесовская, ст. 15; она берет начало из земных принципов, действует по земным мотивам и служит земным целям. Это чувственная мудрость, служащая интересам плоти, удовлетворяющая ее похоти и вожделения. Или, согласно значению этого слова в оригинале, фикг, это мудрость душевная простой продукт природного разума, лишенного света свыше. Это мудрость бесовская, она является таковой по своей природе (производит неустройство и причиняет вред) и воодушевляется от диавола, который осужден за гордость (1Тим 3:6) и который в других местах Священного Писания упоминается как убийца и клеветник братьев наших. Поэтому хвалящиеся такой мудростью подпадают под одно осуждение с диаволом.

III. Красота мудрости, сходящей свыше, описывается более подробно и противопоставляется мудрости, исходящей из преисподней: Но мудрость, сходящая свыше, во-первых чиста, потом мирна, к пыж, ст. 17−18. Отметим: Истинная мудрость — это дар Божий. Она не приобретается путем общения с людьми и познания мира сего (как некоторые считают и утверждают), но нисходит свыше. Она характеризуется следующими свойствами:

1. Она чиста, не содержит никакой примеси принципов или целей, могущих унизить ее; она свободна от всякого беззакония и осквернения, не допускает никакого известного греха, но стремится к святости и сердца и жизни.

2. Мудрость, сходящая свыше, мирна. Мир следует за чистотой и зависит от нее. Кто действительно мудр, тот делает все для сохранения мира, чтобы он не нарушился, а там, где он потерян, творит его, чтоб он мог быть восстановлен. Небесная мудрость делает людей миролюбивыми в королевствах, в семьях, в церквах, во всех совещаниях и делах.

3. Она скромна, не настаивает чрезмерно на своих правах в вопросах собственности; не высказывается и не поступает слишком сурово в своих приговорах и порицаниях; не спорит яростно, не настаивает на своих мнениях больше, чем они того достойны, и не сердится на тех кто противоречит им, больше, чем того заслуживают их намерения; не бывает грубой и властной в обращении, суровой и жестокой по характеру. Скромность может быть противопоставлена всему этому.

4. Мудрость свыше послушлива, ее очень легко убедить как в том, чтобы делать добро, так и в том, чтобы не делать зла. Существует послушливость, которая является слабостью и недостатком; но податливость убеждениям Божиего слова и уступчивость разумным советам или справедливым требованиям наших ближних — это не слабость, заслуживающая порицания; это не слабость — оставить спор, если на это есть веская причина и если это может послужить доброй цели.

5. Небесная мудрость полна милосердия и добрых плодов, внутренне расположена ко всему доброму — к тому, чтобы помочь нуждающимся и простить согрешивших, — и действительно делает это, когда бы ни представился повод для этого.

6. Небесная мудрость беспристрастна. В оригинале слово didxpioa означает быть свободным от подозрения или осуждения, от склонности строить неправомерные догадки и относиться по-разному к разным людям. Другое чтение слова «беспристрастна» — без склонности к спорам, без склонности к действиям и рассуждениям, направленным в поддержку интересов своей партии, к критике других исключительно на том основании, что они отличаются от нас. Самые мудрые люди менее всего склонны к осуждению.

7. Мудрость свыше нелицемерна. Она лишена всякого притворства и обмана. Она не может прибегать к хитрым и коварным уловкам, почитаемым в этом мире мудрыми; она искренна и открыта, постоянна и последовательна. О, если бы мы с вами всегда водились этой мудростью, чтобы могли сказать вместе с Павлом: Мы в простоте и богоугодной искренности, не по плотской мудрости, но по благодати Божией жили в мире. И, наконец, истинная мудрость будет продолжать сеять плоды праведности в мире и таким образом, если это возможно, созидать мир на земле ст. 18. А то, что посеяно в мире, произведет плоды радости. Пусть другие пожинают плоды раздоров со всеми выгодами, которых они ожидают от них для себя, мы же будем продолжать миролюбиво сеять семена праведности, и тогда можем быть уверены в том, что наш труд не будет тщетен. Свет сияет на праведника, и на правых сердцем — веселье.