Деяния | 26 глава

Мы оставили Павла в качестве подсудимого, а Феста, Агриппу, Веренику и всех вельмож Кесарии в качестве членов судебной палаты или приближенных царя, ожидающих выступления апостола с защитительной речью. Итак, здесь:

I. Павел отвечает злословящим его иудеям. В своей речи Павел:

1. Обращается к царю Агриппе с весьма учтивым и хвалебным словом, ст. 1−3.

2. Сообщает о своем происхождении и образовании, фарисейском исповедании и неизменной приверженности «воскресению мертвых» — тому, что, в отличие от саддукейского исповедания, является основным предметом его веры; что же касается преданий, то здесь он отошел от фарисейства, см. 3−8.

3. Рассказывает о гонениях на христианское вероучение и исповедующих его, которые он по своей ревности устраивал вначале, ст. 9−11.

4. Говорит о своем чудесном обращении в христианство, ст. 12−16.

5. Сообщает о полученном им свыше поручении благовествовать язычникам, ст. 17−18.

6. Рассказывает о своих деяниях во исполнение этого поручения, что весьма оскорбляло иудеев, см. 19−21.

7. Говорит об учении, проповедь которого язычникам он сделал делом всей своей жизни. Последнее было настолько далеко от нарушения закона и пророков, что, напротив, являлось исполнением того и другого, см. 22−23.

II. Далее следуют выступления слушателей как реакция на защитительную речь Павла.

1. Фест впервые слышит человека, говорящего, по его мнению, настолько безрассудно, и третирует его как помешанного, ст. 24. Отвечая ему, Павел отклоняет такую оценку себя и обращается к царю Агриппе, ст. 25−27.

2. Царь Агриппа, знающий суть дела лучше и обстоятельнее, находит, что никогда прежде не слышал человека, говорящего настолько разумно и убедительно, и считает себя едва ли не обращенным Павлом, ст. 28. В ответ на это Павел выражает свое искреннее желание обращения царя, ст. 29.

3. Все сходятся на том, что Павел невиновен и должен быть освобожден, и очень жаль, что его спровоцировали запереть на засов дверь собственной камеры обращением к императору, ст. 30−32.

Стихи 1−11. Наиболее высокопочитаемой фигурой в этом собрании был Агриппа, носивший пожалованный ему царский титул, хотя и обладал только той властью, которой были наделены другие наместники императора. Следовательно, в этом собрании Агриппа был не выше Феста по положению, а только старше его по возрасту. Вот почему после того, как Фест открыл судебный процесс, Агриппа, будучи устами этой судебной палаты, объявил Павлу, что ему разрешается говорить за себя, ст. 1. Павел молчал, пока не получил права говорить, ведь люди, способные говорить лучше других, причем о лучших предметах, не спешат открывать уста. Такой милости иудеи Павлу не оказали бы, а если бы и оказали, то не без затруднений. Агриппа же просто делает узнику этот подарок. Дело Павла было настолько правым, что он нуждался только в праве говорить за себя; говорить же за себя апостол мог без помощи адвоката, без какого бы то ни было Тертулла. Дееписатель обращает наше внимание на жест Павла: апостол простер руку как человек, не испытывающий никакого страха, совершенно свободно и превосходно владеющий собой. Этот жест свидетельствовал также и о том, что апостол был настроен совершенно серьезно и рассчитывал на внимание слушателей к своей речи.

Заметьте: Павел не стал отказываться от защиты на том основании, что обратился к императорскому суду. Апостол не говорит: «Мое дело будет рассмотрено не раньше, чем я предстану перед самим императором»; напротив, он с радостью пользуется случаем прославить дело, за которое доныне терпит поношение. Мы всегда должны быть готовы дать ответ всякому, требующему у нас отчета в нашем уповании, и тем более всякому из числа власть предержащих, 1Пет 3:15. Итак, во вступительной части своей речи:

I. Павел обратился к Агриппе со словами, выражающими его особое почтение к царю, ст. 2−3. Если перед лицом Феликса апостол защищался свободно, зная, что тот многие годы справедливо судил народ сей (Деян 24:10), то здесь, представ перед лицом Агриппы, Павел в своем суждении о царе идет еще дальше. Заметьте:

1. Обвиненный иудеями, и притом во множестве постыдных деяний, Павел радуется полученной возможности защищаться. Вот как далек был Павел от мысли о том, что, будучи апостолом, он не подлежит юрисдикции гражданских властей. Органы государственного управления суть Божье установление, благами которого пользуется каждый из нас, поэтому каждый из нас обязан покоряться этому установлению.

2. Хотя Павел и вынужден говорить за себя, он, тем не менее, счастлив отвечать перед лицом царя Агриппы, ведь тот, будучи чтителем Бога, обращенным из язычников, лучше других римских ставленников понимал все то, что имело отношение к иудейскому вероучению. «... Ты знаешь все обычаи и спорные мнения Иудеев». Агриппа, человек, по всей видимости, образованный, был особо сведущ в иудейском учении: он приобрел большие знания преданий иудейского вероучения и хорошо знал их истоки, а также то, что эти предания не выступали истинами ни универсальными, ни вечными. Царь также приобрел большой навык во всех возникавших вокруг иудейских преданий спорах, в поисках решений которых спорили и сами иудеи. Агриппа был хорошо сведущ в ветхозаветных писаниях и потому мог лучше других разрешить спор Павла с иудеями об Иисусе, Мессии. Как приятно проповеднику говорить слушателям, способным понимать его речь и видеть различия там, где они есть. Когда Павел говорит: «...сами рассудите о том, что говорю...», он говорит как рассудительным, 1Кор 10:15.

3. Вот почему апостол просит выслушать его великодушно, μακροθύμως — со всяким терпением. Павел, приготовившийся прочесть длинную речь, просит Агриппу выслушать его до конца, не потеряв при этом терпения. В надежде произнести простую, безыскусную речь Павел просит Агриппу снизойти до него и не сердиться. У апостола были основания бояться Агриппы как человека, хорошо разбиравшегося в иудейских преданиях, а потому и судьи, который, хотя и отвечал наилучшим образом законным требованиям в деле апостола, в определенной мере был заквашен иудейской закваской, то есть предвзятым отношением к апостолу язычников. Итак, вот что сказал Павел, желая смягчить мнение Агриппы: «...прошу тебя выслушать меня великодушно». Воистину, проповедуя веру Христову, мы рассчитываем, по меньшей мере, на снисходительность слушателей.

II. Павел открыто признает, что, хотя его ненавидели и клеймили позором как богоотступника, он неизменно и твердо держался всего того доброго, чему был обучен и наставлен от начала. Исповедание его веры всегда строилось на обетовании, данном от Бога отцам, и на этом же самом основании строилось и теперь.

1. Посмотрите, каким было исповедание веры Павла в его юности. Жизнь его от юности его знают все Иудеи, ст. 4−5. Это правда, что он не родился в своем народе, но воспитывался среди иудеев в Иерусалиме. Хотя в последние годы он и общался с язычниками (именно это обстоятельство и оскорбляло иудеев), тем не менее, отправившись к язычникам, он везде имел близкое общение с иудеями и всегда действовал из тех соображений, чтобы доставить им благо. Образование Павел получил не в чужих краях, и воспитание его было не домашним: наставлен он был в своем народе, в Иерусалиме, где иудейские учение и вера процветали. Все иудеи, то есть все те иудеи, которые могли припомнить события давно минувших дней, могли это подтвердить, ведь Павел прославился еще с юности. Знавшие его с юности его могли подтвердить то, что Павел был фарисеем, что он не только исповедовал иудейское вероучение и хранил все предания иудеев, но и жил по строжайшему в их вероисповедании учению, сам являясь предельно тщательным и аккуратным в исполнении требований иудейского учения и наставлений в иудейской вере и в то же время самым непреклонным и суровым проверяющим их соблюдение другими членами иудейской общины. Павел не только назывался, но и был фарисеем. Все знавшие Павла достоверно знали, что никогда еще ни один фарисей не исполнял всех правил своего устава с такой тщательностью, как Павел. К тому же он был причислен к лучшим представителям религиозной партии фарисеев, ибо учился у ног Гамалиила, выдающегося учителя из школы Гиллеля, имевшей гораздо больший авторитет в религиозных вопросах в сравнении со школой Шаммая. Итак, если Павел был фарисеем и жил как фарисей, то:

(1) Он был человеком образованным, имевшим глубокие знания, а вовсе не каким-нибудь темным, малосведущим ремесленником. Фарисеи знали закон и хорошо разбирались как в нем, так и в его традиционных толкованиях. Других апостолов упрекали в том, что они не имели всестороннего образования, а были всего лишь рыбаками, Деян 4:13. Поэтому, чтобы не подавать повода ищущим повода неверующим, Господь воздвиг апостола, воспитанного у ног наиболее выдающихся учителей.

(2) Он был человеком добродетельным, придерживавшимся строгих взглядов, а вовсе не каким-нибудь отступником, вольнодумцем или испорченным юнцом. Если Павел жил как фарисей, то он не мог быть пьяницей или блудником. Будучи молодым фарисеем, он, можно надеяться, не был притеснителем и не постигал науки скупых старцев-фарисеев, поедавших дома вдов. Никак нет, Павел был человеком, по правде законной непорочным. Его нельзя было обвинить ни в каком явном грехе или нечестии, поэтому о нем нельзя было судить ни как о человеке, оставившем свою веру по причине невежества (ведь он был человеком образованным), ни как о богоотступнике, лишенном любви к своей вере или не желающем исполнять отеческие предания (ведь он был человеком добродетельным и не склонным ни к какому греху).

(3) Поэтому он был человеком правоверным, здравым в вере, не деистом и не скептиком, и не порочных убеждений, ведущих к безбожию. Павел был фарисеем, не саддукеем. Он почитал как священные все книги Ветхого Завета, которые саддукеями отвергались, верил в существование духов, бессмертие души и воскресение тела, в небесные награды и наказания в загробном мире. Он верил во все то, что отвергали саддукеи. О Павле нельзя было сказать, что он отступил от веры, пренебрегши нормами нравственности или не почтя должным образом небесных откровений, ведь он всегда почитал обетование, данное от Бога отцам, и его упование всегда строилось на этом обетовании.

И хотя Павел прекрасно понимал, что все эти обстоятельства нисколько не оправдывали его перед Богом и ничуть не увеличивали его праведность в Божьих очах, тем не менее он знал, что все это делало ему честь в глазах иудеев, будучи доводом ad hominem — способным оказать впечатление и на Агриппу и доказать, что апостол был вовсе не таким, каким изображали его иудеи. Все почитая за сор, чтобы приобрести Христа, Павел счел нужным указать на эти обстоятельства для того, чтобы Христос был прославлен. Павел хорошо понимал, что все это время он был чужд духовной сути небесного закона и живой веры и что если его праведность не превзойдет праведности фарисеев, то он никогда не войдет в Царство Небесное. И все же Павел не без удовольствия размышляет о том, что до своего обращения он не был безбожником, негодным, порочным человеком, а сообразно свету, открывшемуся ему, всею доброю совестью жил пред Богом.

2. Посмотрите, каким стало исповедание веры Павла теперь. Теперь, как известно, он уже не ревновал об обрядовом законе так, как в юности. Жертвоприношения, предусмотренные законом, по его мнению, были навсегда вытеснены той великой жертвой, прообразом которой они служили. Ритуальных осквернений и очищения от этих осквернений апостол уже не считал делом совести и думал, что левитское священство воистину поглощается священством Христа. Что же до основ исповедания веры Павла, то он по-прежнему выказывал неизменную ревность и, даже более того, принял твердое решение жить и умирать в полной приверженности им.

(1) Вероисповедание Павла зиждется на обетовании, данном от Бога отцам. Оно зиждется на откровении, которое он получает от Бога, в которое верует и на которое полагается всей душой. Вероисповедание Павла зиждется на Божьей благодати, а эта благодать была явлена и доставлена ему этим обетованием. Обетование Божье является путеводителем и основой его вероисповедания. Данное отцам, это обетование было древнее обрядового закона, так что завета о Христе, прежде Богом утвержденного, закон, явившийся спустя четыреста тридцать лет, не отменяет так, чтобы обетование потеряло силу, Гал 3:17. Христос и небеса — вот два основных догмата евангельского учения: Бог даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь в Сыне Его. Эта пара и составляет обетование, данное отцам. Евангельское учение является очень древним, поскольку оно содержалось уже в обетовании о семени жены, данном праотцу Адаму, а также в тех небесных откровениях, на которых зиждилась вера еврейских патриархов, которой они и спасались. Однако более всего евангельское учение содержалось в обетованиях, данных отцу Аврааму, о том, что благословятся в нем и в семени его все племена земные и что Бог будет Богом его и потомков его после него. В первом обетовании содержится указание на Христа, во втором — на небеса, ибо если бы Бог не приготовил им город, то постыдился бы назвать Себя их Богом, Евр 11:16.

(2) Вероисповедание Павла заключается в надежде на это обетование. Его вероисповедание зиждется не на пище, питии и внешней приверженности законам о жертвоприношениях (Бог часто показывал, как мало все это для Него значило), как это было у иудеев, а на зависимости от Божьей благодати, содержащейся в этом завете, и от обетования, выступившего в роли Великой хартии, на основе которой вначале и сформировалась Церковь.

[1] Павел уповал на Христа, видя в Нем обещанное Семя. Он надеялся получить благословение во Христе, обрести Божье благословение и быть воистину благословенным.

[2] Павел уповал на небеса. О том, что апостол имел такое упование, говорится в Деян 24:15. «...Что будет воскресение мертвых...» Павел полагался не на плоть, а на Христа. Он не уповал на что-то великое в посюстороннем мире, надеясь обрести в потустороннем мире то, что не способен дать этот мир. Итак, Павел поднимал свой взор к небесам.

(3) В своем уповании Павел мог сойтись со всяким благочестивым иудеем. Вера апостола соответствовала не только Писанию, но и свидетельству Церкви, которая была столпом его веры. Хотя Павел и выделялся среди всех, он в то же время не был одинок. «Наши двенадцать колен, костяк иудейского собрания, усердно служа Богу день и ночь, надеются увидеть исполнение этого обетования, то есть того самого благословения, которое Он и изрек на них». Израиль назван здесь двенадцатью коленами, ибо вначале их было именно двенадцать. И хотя мы не находим в Писании того, что десять колен возвратились из плена в полном составе, тем не менее есть основание полагать, что вернулось в свое отечество множество отдельных представителей этих колен; со временем, возможно, вернулась большая часть плененных. Христос свидетельствует о двенадцати коленах, Мф 19:28. Анна происходила из колена Асирова, Лк 2:36. Иаков адресует свое послание двенадцати коленам, находящимся в рассеянии, Иак 1:1. Итак, апостол далее продолжает: «Народ, к которому принадлежу я и другие вместе со мной, состоит из двенадцати колен. Всякий иудей исповедует веру в обетование Христа и небес и надеется обрести благодать. Всякий иудей ожидает прихода Мессии, а мы, христиане, уповаем на Мессию как на уже однажды явившегося, так что иудеи и мы уповаем, по сути, на одно и то же обетование. Иудеи ожидают воскресения мертвых и жизни в будущем веке, того же самого ожидаю и я. Зачем считать меня человеком, несущим что-то опасное и еретическое или отступившим от нашей веры и богослужения иудейского собрания, если я согласен с иудеями в основах вероучения? Я стремлюсь достичь того же неба, в которое в конце концов надеются попасть и иудеи; и если нас ожидает блаженная встреча в веке будущем, то зачем нам ссориться на пути туда?» Более того, иудеи не только надеются увидеть исполнение этого обетования, но и с этим упованием усердно служат Богу день и ночь. Храмовое богослужение, состоявшее в регулярной смене религиозных служб, утренних и вечерних, изо дня в ночь и от начала и до конца года и непрестанно отправлявшееся священниками и левитами вместе с закрепленными людьми (так иудеи называли народных избранников от каждого из двенадцати колен, которые во время богослужений возлагали руки на жертвы, приносимые от лица всего общества), отправлялось согласно вероисповеданию с упованием на обещанную Богом вечную жизнь. Но ведь точно так же и Павел в ожидании вечной жизни усердно служит Богу день и ночь, возвещая о Сыне Божьем. То же самое делают и двенадцать колен при участии своих избранников во исполнение закона Моисеева, и, хотя иудеи и Павел делают это по-разному, свои надежды они возлагают на одно и то же обетование. «Поэтому, — говорит апостол, — иудеи не должны считать меня изменником, ведь я надеюсь увидеть исполнение того же самого обетования, что и они». Тем более верующие во Христа, уповающие на одного и того же Иисуса в надежде достичь одного и того же неба, пусть и совершающие различные по форме и обрядности богослужения, должны видеть лучшее друг в друге и жить в святой любви. Или же речь здесь может идти об отдельных людях, которые постоянно приобщались к иудейскому собранию и были поистине преданы Богу в служении с великой ревностью, строгим прилежанием духа и постоянством в том самом день и ночь, подобно Анне, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь, Лк 2:37. «Так они надеются увидеть исполнение этого обетования, и, я надеюсь, рано или поздно они его увидят».

Примечание: крепкое основание в уповании достичь небесной жизни есть лишь у тех, кто проявляет усердие и постоянство в служении Богу, и перспектива будущей жизни должна вызывать в нас прилежание и преданность в отправлении всякого служения Богу. Наши земные дела мы обязаны соотносить с нашим небесным упованием. О тех же, кто усердно служит Богу день и ночь, но идет не нашими путями, следует судить с любовью.

(4) И вот за что Павел принимает страдания — за проповедь того учения, которое иудеи непременно примут, если разберутся в самих себе. «И ныне я стою пред судом за надежду на обетование, данное от Бога нашим отцам...» Если Павел верен обетованию вопреки обрядовому закону, то его гонители верны обрядовому закону вопреки обетованию. «За сию-то надежду, царь Агриппа, обвиняют меня Иудеи, ибо я делаю то, что должно делать, в надежде увидеть исполнение этого самого обетования». Людям присуще ненавидеть и преследовать своих ближних за твердость их вероисповедания, между тем как сами они также гордятся твердостью своего вероисповедания, только в другой форме. Павел ожидает того же, что и сами они ожидают (Деян 24:15), тем не менее на него ополчаются за его деяния, согласные с общим для иудеев и христиан упованием. К чести Павла было то, что, страдая, как христианин, он страдал за надежду Израилеву, Деян 28:20.

(5) Павлу хочется убедить своих слушателей от всего сердца принять следующее, ст. 8. «Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых?» По всей видимости, воскрешение мертвых будет внезапным. Павел, вероятно, говорил намного больше того, что здесь записано, и толковал обетование воскресения мертвых наряду с обетованием вечной жизни как обетования, данные от Бога отцам. Апостол также свидетельствовал о том, что находился на верном пути, потому что не оставлял своего упования и веровал во Христа, воскресшего из мертвых, как в Залог и Задаток того воскресения, на которое уповали отцы. Поэтому Павел ревновал в познании силы Его воскресения, чтобы благодаря этому достигнуть воскресения мертвых. См. Флп 3:10−11. Слушавшие апостола в судебной палате в большей своей массе (среди них и сам правитель Фест) были язычниками, поэтому, услышав от Павла свидетельство о воскресении Христа и воскресении из мертвых, на которое уповали двенадцать колен, они, как и афиняне в свое время, стали насмехаться над Павлом и, перешептываясь друг с другом, называть речь апостола нелепицей. Поэтому Павел принялся урезонивать их следующими словами: «Что же? Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых?» Возможно и такое понимание сказанного апостолом: Так говорит Господь Саваоф: если это в глазах оставшегося народа покажется дивным во дни сии, то неужели оно дивно и в Моих очах?.. (Зах 8:6). Хотя воскрешение мертвых и превосходит силы природные, оно, тем не менее, не может превосходить силы небесные.

Примечание: никто и ничто не может помешать Богу воскресить мертвых. Нас не призывают верить во что-то невероятное или содержащее в себе внутренние противоречия. Существуют определенные доверительные факторы, которых вполне достаточно, для того чтобы до конца удержать нас во всяком христианском учении, и, в частности, в учении о воскресении мертвых. Разве не все возможно Богу, Который всемогущ и безграничен? Разве не Он прежде из ничего сотворил вселенную словом? Разве не Он образовал наши тела, разве не Он сотворил их из праха, разве не Он прежде вдохнул в нас дыхание жизни? И разве не может Он вновь образовать их из того же самого праха и вдохнуть в них жизнь той же самой силой? Разве каждый раз с наступлением весны мы не становимся свидетелями своего рода воскресения в мире природы? Если солнце сильно воскрешать мертвые растения, то следует ли считать невероятным то, что Бог силен воскрешать мертвые тела?

III. Павел подтверждает, что, как фарисей, он был злейшим врагом христиан и христианского вероучения и при этом считал, что должен оставаться им всегда, однако он оставался врагом христиан лишь до тех пор, пока Христос чудесным образом не произвел в нем перемену. Апостол говорит об этом чуде с целью показать, что:

1. Его обращение к Христу и к проповеди Евангелия не были следствием и результатом волевого решения, принятого ранее, или проявлением предрасположенности к этому пути, или плодом положительного развития его мысли в пользу христианского вероучения. Павел не убеждал себя принять христианское вероучение с помощью последовательной аргументации, но сразу перешел из состояния крайнего неприятия этого учения в состояние совершенной убежденности в нем, из чего следует, что христианином и проповедником Павел сделался благодаря вмешательству некой сверхъестественной силы. Поэтому его обращение, произошедшее столь необыкновенным образом, было веским доказательством истинности христианского вероучения не только для него самого, но и для других.

2. Он, по всей видимости, намеревается простить своих гонителей, как и Иисус простил Своих, сказав, что они не знают, что делают. Когда-то Павел считал, что поступает правильно, преследуя учеников Христа, но теперь он снисходительно допускает, что и его теперешние гонители подчиняются тому же самому заблуждению. Заметьте:

(1) Насколько безрассудно действовал Павел в своем заблуждении, ст. 9. Он думал, что ему должно много действовать, прилагая все силы против имени Иисуса Назорея, против Его учения, Его славы, Его влияния. Хотя в самом этом имени и не было ничего худого, тем не менее оно не соответствовало представлениям Павла о мессианском Царстве, поэтому он решил действовать против него. Он считал, что, преследуя называющих себя именем Иисуса Христа, он тем самым служит Богу и делает доброе в Его очах.

Примечание: люди, которые явно не правы, могут быть совершенно уверены в своей правоте и, сознательно упорствуя в величайшем грехе, считать, что они тем самым выполняют свой долг. Ненавидящие и изгоняющие братьев говорили: «Пусть явит Себя в славе Господь...» (Ис 66:5). Самые варварские и бесчеловечные гнусности не только оправдывались под знаменем и видом вероисповедания, но даже освящались и возвеличивались, Ин 16:2.

(2) Насколько неистово действовал Павел в своем служении, ст. 10−11. Нет более ненавистного и жестокого закона в мире, чем закон совести, вводящей в заблуждение. Думая, что он должен из всех сил действовать против имени Христа, Павел не щадил ни затрат, ни усилий. Говоря обо всем сделанном им в неведении, Павел, как и всякий искренне кающийся в содеянном, усугубляет свою вину: «Я прежде был хулитель и гонитель» (1Тим 1:13).

[1] Савл влачил христиан в темницы так, как если бы они были опаснейшими из злодеев, тем самым желая не только запугать их, но и сделать их ненавистными народу. Он был диаволом, который ввергал из среды их в темницу (Откр 2:10), заточал их в темницы для последующего суда. «...Я многих святых заключал в темницы...» (Деян 26:10), «...мужчин и женщин...» (Деян 8:3).

[2] Савл сделался орудием в руках первосвященников. От них Павел получил власть, как подчиненный, чтобы исполнять их законы, и гордился тем что был для того облечен соответствующей властью.

[3] Савл был весьма услужлив, голосуя за смертную казнь христиан даже и в тех случаях, когда его об этом не просили. Так, к примеру, он одобрил казнь Стефана (Деян 8:1) и через это сделался particeps criminis — соучастником преступления. Наверное, по причине его великой ревности, хотя и молодого, Савла выбрали членом синедриона, где он вместе с другими осуждал христиан или же оправдывал преступления против них уже после их осуждения и, одобряя их, делался таким образом виновным ex post facto — после совершившегося факта, так, как если бы сам был судьей или присяжным.

[4] Савл смирял христиан самыми изощренными пытками в синагогах, где бичевал их как нарушителей уставов синагоги. Он был замешан в избиении множества христиан; более того, одних и тех же лиц он подвергал, по всей видимости, многократным мучениям, как, впрочем, и сам был наказан пять раз, 2Кор 11:24.

[5] Савл не только гнал христиан за их вероисповедание, но и, получая удовлетворение от торжества над их совестью, пытками вынуждал их клятвенно отрекаться от веры. «Я принуждал хулить Христа и говорить, что Он был обманщиком и что они обманулись в Нем. Я заставлял их отрекаться от своего Учителя и отказываться от своих обязательств перед Ним». Ничто так не отягчает вину гонителей, как насилие над совестью гонимых, сколько бы они ни торжествовали над людьми, обратившимися в их веру при помощи пыток!

[6] Ярость и гнев на христиан и весь христианский мир настолько переполняли Савла, что сам Иерусалим казался ему не более чем узкой сценой, и в чрезмерной против них ярости он преследовал их даже и в чужих городах. Савл выходил из себя, когда видел, как много могут сказать за себя христиане вопреки всем его усилиям, направленным против них. Он сходил с ума, видя, как по мере увеличения преследования христиан умножается их число. Он был в чрезмерной против них ярости; стремнина ярости Савла выходила из берегов, и он был ужасом как для самого себя, так и для своих ближних; смятение его духа было настолько великим, что он не мог скрыть ни его, ни своей ненависти к христианам. Все гонители являются безумцами, но некоторые из них бывают одержимы чрезмерной яростью. Савл бесновался, замечая, что в других городах не выказывают такой же неукротимой ярости против христиан, и потому стал гнать христиан даже и в чужих городах, где права на это у него не было. Да, нет убежденности более беспокойной, чем злоба, особенно если она претендует на звание совести.

Таков был характер Павла и образ его жизни вначале, поэтому никак нельзя видеть в нем христианина по воспитанию или по уставу или считать его человеком, стремящимся заполучить высокий сан, поскольку все мыслимые внешние препятствия не давали ему никакой возможности обратиться к Христу.

Стихи 12−23. Всякий человек, верующий в Бога и благоговеющий перед Его всевластием, должен уразуметь, что ему не следует противиться тому, кто говорит и действует по Его воле и на основании Его повелений, иначе это противление окажется враждой против Бога. Итак, просто и честно рассказывая о том, что было, Павел говорит уважаемому собранию, что прямое повеление благовествовать языческим народам он получил от Бога (именно это и приводило иудеев в ярость на апостола). Здесь Павел представляет доказательства того, что:

I. Он был обращен в христианскую веру силой свыше вопреки всем своим предубеждениям против этого пути. Сила свыше внезапно переменила его; он принял Христа не под воздействием какой-то посторонней силы, то есть, не так, как сам он вынуждал других хулить Христа а под воздействием небесной и духовной энергии, посредством откровения Христа свыше, данного ему и в нем. Все это произошло с ним именно в тот момент, когда он, находясь на пути греха, мчался во весь дух в направлении Дамаска, чтобы подавить тамошнее христианство, преследуя тамошних христиан так же ревностно, как и всегда, ибо ярость Савла нисколько не уменьшилась и не иссякла. Причем он не испытывал ни малейшего желания отказаться от своего предприятия за неимением друзей, ибо на этот раз у него были власть и поручение от первосвященников гнать христиан точно так же, как он гнал их и прежде. Вдруг какая-то сила свыше властно побудила его оставить одно предприятие и взяться за другое, то есть проповедовать христианское вероучение. Два фактора совершили в нем эту чудную перемену — небесное видение и небесный голос, передавшие ему познание Христа посредством двух органов чувств, с помощью которых мы набираемся ума, зрения и слуха.

1. Ему было видение свыше, которое имело место в условиях, не дававших ему оснований считать их обманом зрения — deciptio visus, ибо, несомненно, это было самое настоящее явление Бога.

(1) Он увидел свет великий, свет с неба, который не мог исходить ни от какого искусственного источника, ведь это чудо происходило не в полночь, а среди дня. Видение имело место не в замкнутом помещении, где его могли мистифицировать, а на дороге, под открытым небом. Это был свет, превосходящий солнечное сияние, затмевавший собой солнце (Ис 24:23) и не могущий быть плодом воспаленного воображения Савла, ибо он осиял его и шедших с ним. Все они ощутили себя окруженными потоком света, сияние которого было настолько ярким, что даже солнечный свет тускнел в глазах видевших его. Сила и власть этого света проявились в произведенных им действиях: при виде его Савл и бывшие с ним пали ниц — вот какой силы был ужас, овладевший всеми. Этот свет по своей мощи был сродни блеску молнии, однако, в отличие от молнии, он не прекратился сразу же, а продолжал освещать путников. В ветхозаветные времена Бог обыкновенно являлся во мраке, сделав его сенью вокруг Себя, 2Пар 6:1. Он разговаривал с Авраамом из великого мрака (Быт 15:12), ибо та эпоха была эпохой мрака; теперь же, когда жизнь и нетление явились чрез благовестие, Христос являл Себя в великом свете. В сотворении благодати, как и в сотворении мира, первое, что произвел Бог, был свет, 2Кор 4:6.

(2) Ему явился Сам Христос, ст. 16. «...Я для того и явился тебе...» В этом свете пребывал Христос, но бывшие с Павлом видели только свет, не замечая в нем Самого Христа. Итак, не всякое вообще познание обращает душу к Христу, а только познание Христа.

2. Павел услышал небесный голос, прозвучавший отчетливо и говоривший ему. Сказано, что это небесный голос говорил Павлу на еврейском языке (раньше наше внимание на этом факте не заострялось), на его родном языке, на языке его вероучения, из чего следовало, что апостол не должен был забывать своего еврейства и родного наречия, несмотря на то что он был послан к язычникам. Читая слова Христа, обращенные к Павлу, можно заметить, что:

(1) Христос назвал Савла по имени, причем дважды («Савл, Савл!..»), что, несомненно, удивило и сильно испугало его. Прибавьте к этому то, что он находился в чужой стране, где никто не знал его имени.

(2) Христос обличил Савла в том великом грехе, который он тогда творил, то есть в преследовании Его учеников, и показал ему всю нелепость его действий.

(3) Христос не может не замечать страданий Своих учеников. «...Что ты гонишь Меня?..» (ст. 14), и снова: «Это Я, Иисус, Которого ты гонишь» (ст. 15). Христос показал Савлу, что, попирая тех, кого он считал бременем и осквернением земли, он менее всего думал о том, что тем самым он оскорблял славу небес.

(4) Христос осудил Савла за его упорное противление Его обличениям. «Трудно тебе идти против рожна, или стрекала, как тельцу неукротимому». Вначале, возможно, дух Савла и восстал против Бога но, услышав, что это грозит ему гибелью, он все же повиновался. Или же этими словами Христос предупредил его: «Смотри, не противься Моему обличению, ибо оно призвано опечалить тебя к покаянию, а не оскорбить твои чувства».

(5) Христос таким образом открылся Савлу. Савл обращается к Нему с вопросом (ст. 15): «Кто Ты, Господи? Открой мне, Кто это говорит со мной с неба, чтобы мне дать соответствующий ответ?» Господь ответил ему: «Я Иисус. Я есть Тот Самый, Кого ты презираешь, ненавидишь и поносишь. Я, Господь, ношу это имя, которое ты сделал ненавистным и носителей которого ты считаешь преступниками». Савл думал, что Христос погребен в земле, ведь Его мертвое тело, должно быть, выкрали из одной гробницы, с тем чтобы спрятать в другой. Говорить так учили всех иудеев, поэтому понятно, почему Савл изумился, услышав с неба голос Христа и увидев себя окруженным славой Того, Кого он всячески попирал и злословил. Это самое и заставило его удостовериться в небесном происхождении учения Иисуса, заставило не только не воспротивиться, но и всей душой принять учение о том, что Иисус есть Мессия, ибо Он не только воскрес из мертвых, но и принял от Бога Отца честь и славу. Одного этого оказалось достаточно, для того чтобы в одно мгновение Савл превратился в последователя Христа, выступил из общества гонителей, на которых ополчился Господь с неба, и вступил в общество гонимых, за которых вступился Господь с неба.

II. По Божьему повелению он сделался служителем. Иисус, Который явился ему в свете славы Своей, повелел ему идти и благовествовать язычникам. Павел не был поставлен служителем до тех пор, пока не сделался посланником, причем не посланником людей, подобных ему самому, а посланником Посланника от Отца, Ин 20:21. К сказанному об апостольстве Павла здесь же было прибавлено сказанное кстати, но, как следует из Деян 9:15 и Деян 22:15,17 и далее, это сказанное кстати открылось ему позднее. Для краткости Павел соединил вместе оба отрывка: «...встань и стань на ноги твои...». Тем, кого Христос светом Своего Евангелия повергает в уничижение за грех, открывается цель этого Божьего деяния: они должны встать и стать на ноги в духовной благодати, силе и утешении. Христос причиняет раны, для того чтобы их исцелить; Он повергает ниц для того, чтобы поднять. «Отряси с себя прах; встань...» (Ис 52:2), «помоги себе сам, и Христос поможет тебе». Павел должен был встать, ибо у Христа было поручение для него, причем очень ответственное, поручение, с которым тот должен был отправиться в иное место. «...Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем...» Христос имеет все необходимые полномочия, для того чтобы ставить Себе служителей; так что все достоинства и все поручения служителей дарованы им Христом. Павел благодарит Христа Иисуса, определившего его на служение, 1Тим 1:12. Христос явился Павлу и поставил его служителем. Так или иначе, но Христос является всем, кого Он отделяет на служение Себе, ибо как могут проповедовать Христа люди, не познавшие Христа, или как могут они познать Христа, если Христос не возвестит им о Себе через Своего Духа? Заметьте:

1. В чем заключалось служение Павла. Он сделался служителем, чтобы следовать за Христом, действовать от Его имени в качестве свидетеля, представлять доказательства по Его делу и подтверждать правоту Его учения. Павел должен был утверждать Евангелие благодати Божией. Христос явился Павлу, для того чтобы Павел являл Христа людям.

2. В чем заключалось свидетельство Павла. Он должен был свидетельствовать миру о том:

(1) Что он видел ныне. Апостол должен был возвещать миру о том, как на дороге явился ему Христос и что Он сказал ему. Павел видел видение, для того чтобы потом говорить о нем, и он и в самом деле пользовался всякой возможностью говорить о нем, как это видно здесь и в другом случае, Деян 22 гл.

(2) Что Христос откроет ему. Христос вступил в общение с Павлом, для того чтобы поддерживать его в будущем, сейчас же Он сказал ему только, что позже свяжется с ним еще раз. Вначале Павел имел о Евангелии весьма туманное представление, но вот ему явился Христос, Который преподал ему наставление в христианской вере. Евангелие, которое благовествовал апостол, он принял непосредственно от Христа (Гал 1:12), хотя и не все целиком и не все сразу, а постепенно, по частям. Христос являлся Павлу часто, возможно, даже чаще, чем об этом написано, и всякий раз его наставлял, чтобы он учил еще народ знанию.

3. В чем заключалось духовное покровительство, которое Павел обрел для свидетельства о Христе. Все силы тьмы не в состоянии одолеть его, пока он (ст. 17), избавляемый от народа Иудейского и от язычников, совершает свое служение.

Примечание: Христос несет о Своих свидетелях особое попечение, и, если они оказываются во вражеских руках, Он избавляет их, ибо знает, как это сделать. Тогда Христос показал Павлу, сколько он должен пострадать (Деян 9:16), а здесь Он утешает апостола, говоря, что избавит его от народа.

Примечание: великие страдания не противоречат обетованию об избавлении Божьего народа, ведь Бог обещал не избавить его от бедствий, а поддержать его в бедствиях; иногда Он предает Свой народ в руки гонителей, чтобы затем прославиться в его избавлении от рук врагов.

4. В чем заключались апостольская миссия Павла среди языческих народов и то задание, с которым он был послан к ним. С момента чудесного обращения Павла и до того момента, когда он был послан к язычникам, или (осмелюсь предположить) узнал о своем предназначении (Деян 22:21), минуло несколько лет; как бы там ни было, но в конце концов Павел получил Божье повеление следовать этим путем.

(1) Среди язычников Богу предстояло совершить великие дела, и Павел должен был способствовать этим великим свершениям. Вот пара заданий, исполнения которых требовало положение, в котором находились язычники:

[1] Мир, сидящий во тьме, нуждался в просвещении Божьим светом. Узнать о том, что служило к их вечному миру, предстояло тем, кто еще ничего не знал о нем; узнать о Боге как о цели и о Христе как о пути к Богу предстояло тем, кто еще не знал ни о том, ни о другом. Павел был послан открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету. Его проповедь должна была не только открыть язычникам то, о чем они прежде никогда не слышали, но и стать средством передачи благодати и силы, с помощью которого языческий разум должен был просветиться и вследствие этого принять и приветствовать эти благодать и силу. Итак, апостол должен был открыть глаза язычникам, которые никогда не видели света, и тогда они должны будут захотеть разобраться в себе, в своих земных делах и в своей вечной участи. Христос отверзает сердца людей, отверзая им очи, и уже не ведет их, как поводырь, ибо для того отверзает им очи, чтобы обратить их от тьмы к свету, то есть обратить их от следования за ложными и слепыми поводырями, обратить от их святынь, гаданий и суеверий, оставленных отеческими преданиями, обратить их от порочных взглядов и мнений касательно их божеств и привести их к откровению неоспоримой верности и истины. Речь тогда шла об обращении язычников от тьмы к свету, от путей тьмы к путям, осененным светом Божественной истины. Великое предназначение Евангелия состоит в наставлении невежд и исправлении ошибочных взглядов заблуждающихся, чтобы они все увидели и все представили в истинном свете.

[2] Мир, лежащий во зле и находящийся во власти лукавого, нуждался в освящении и обновлении. Недостаточно было только открыть язычникам глаза на свет истины, нужно было еще и обновить их сердца; недостаточно было только обратить язычников от тьмы к свету, нужно было еще и обратить их от власти сатаны к Богу. Последнее было неизбежно, так как сатана правит силою тьмы, а Бог — силою неоспоримого свидетельства и света истины. Грешники являются рабами сатаны, особенно же это справедливо в отношении идолопоклонников, поскольку они являются данниками бесов. Все грешники искушаются сатаной и порабощаются им, попадая в его власть целиком и полностью; благодать же Божья обращает и избавляет их от рабства сатане, смиряет их перед Богом и, подчиняя их власти Его слова, повелений и указаний Духа, вводит в Царство возлюбленного Сына Его. Когда в душе закрепляются добрые наклонности (как ранее закрепились нечистые и греховные), душа освобождается от рабства сатане и переходит к Богу.

(2) Для язычников, таким образом, было предопределено великое благо, чтобы они получили прощение грехов и жребий с освященными. Язычники отвращаются от тьмы греха к свету святости, от рабства сатане к служению Богу; при этом не то чтобы Бог выигрывал за счет них, но они выигрывали за счет Бога.

[1] Чтобы вернуть им благоволение Божье, которым они поплатились за грех и которого лишились. Чтобы они верою в Него получили прощение грехов. Язычники избавляются от господства греха, чтобы иметь спасение от смерти, которая является расплатой за грех. Хотя избежать расплаты за грех собственной добродетелью никому не удастся, тем не менее язычники могут получить прощение грехов даром и в том самом обрести покой для своих душ. Пусть они прекратят воинствовать против Бога и примут вассальную зависимость от Него, чтобы пользоваться благами, вытекающими из закона об амнистии, и ссылаться на него для отмены смертного приговора Божьего в отношении себя.

[2] Чтобы они возрадовались, воспользовавшись Его благами. Чтобы они получили не только прощение всех своих грехов, но и верою в Него получили жребий с освященными.

Примечание:

Во-первых, небо есть удел, передаваемый в качестве наследства всем детям Божьим, поскольку если они дети, то и наследники. Чтобы они получили κλῆρον — жребий (так можно понимать это слово с намеком на уделы в земле Ханаанской, разделявшиеся по жребию), и это тоже есть действие Бога, ибо решение его от Господа. Чтобы они получили право (так понимают это место некоторые), получили его не как награду за какие-то свои добрые дела, а по благодати.

Во-вторых, всякий искренне обратившийся от греха к Богу получает не только полное прощение, но и определенные преимущества: ему возвращаются права, отнятые на основании вынесенного ему смертного приговора, и жалуется грамота, подтверждающая передачу в его собственность многоценного наследства. Прощение грехов освобождает путь для получения этого наследства, удаляя с него единственную преграду.

В-третьих, всякий получающий спасение в будущем освящается уже в настоящем; всякий будущий обладатель небесного наследства должен брать его себе в наследие, еще находясь на пути в небо, то есть подготавливать себя к его получению. Никто не будет блаженным на небе, кто не был святым на земле; равно и никто не может быть святым на небе, кто прежде не был святым на земле.

В-четвертых, для того, чтобы быть блаженными в вечности, нам не нужно ничего, кроме жребия с освященными, чтобы жить на земле так, как они. Следовательно, нам нужен жребий между избранными, так как они избраны к спасению через освящение. Освящаемые прославятся. Поэтому давайте разделим один жребий с освященными, вступив в общение святых, для того чтобы разделить их участь и их страдания, которые (какими бы горестными они ни были) будут щедро вознаграждены нашим общим жребием в вечности.

В-пятых, мы освящаемся и прославляемся через веру во Христа. Одни связывают слово освященные со словом вера (в англ. Библии последняя часть 18-ого стиха заканчивается словами: жребий с освященными верою в Меня. — Прим. переводчика.) на том основании, что вера очищает сердце, передает душе эти драгоценные обетования и открывает ее для воздействия на нее благодати, посредством которой мы сделались причастниками естества Самого Бога. Другие связывают слово вера с прощением грехов и небесным наследством; прощение грехов и небесное наследство суть дары, которые принимаются по вере; при этом одно не противоречит другому, ибо верой мы оправдываемся, освящаемся и прославляемся. Верою, τῇ εἰς ἐμέ — верою в Меня вот на что обращается наше внимание; верой, которая не только получает общее откровение, но и, прежде всего, взирает на Иисуса Христа и Его посредничество; верой, которой мы доверяемся Христу как Господу, Который есть оправдание наше, и покоряемся Ему как Господу, Который является нашим вождем. Этой верой мы обретаем искупление грехов, дар Святого Духа и жизнь вечную.

III. Он совершал свое служение в полном соответствии с этим призванием и с помощью Бога, действуя под Его руководством и находясь под Его защитой. Бог призирал на Павла, призванного апостола, в его служении и всесторонне споспешествовал ему в его деяниях.

1. Бог даровал Павлу сердце, согласное уступить своему призванию, ст. 19. «Я не воспротивился небесному видению, так как любой на моем месте сказал бы, что он должен повиноваться ему». Небесные видения несоизмеримо выше и важнее земных пожеланий, поэтому противиться им опасно. Если бы Павел советовался с плотью и кровью и тогда же поддался влиянию грубых вожделений, то поступил бы, как Иона, и пошел бы куда угодно, только бы не исполнить порученного ему Господом. Но Господь Бог открыл ему ухо, и он не воспротивился. Приняв поручение, а вместе с ним и все необходимые для исполнения его полномочия, Павел принялся за дело, действуя в соответствии с ними.

2. Бог даровал Павлу силы для свершения большого числа славных деяний, хотя для этого апостолу пришлось преодолеть многочисленные тяготы, ст. 20. Павел употребил в деле благовествования все свои силы.

(1) Он начал с Дамаска, где обратился к Христу, ибо решил не терять времени даром, Деян 9:20.

(2) Оказавшись в Иерусалиме, где был воспитан и где прежде был известен как самый яростный враг Христа, он стал призывать живущих там к христианской вере, Деян 9:23.

(3) Он проповедовал всей земле Иудейской, ходя по городам и селениям той страны, подобно Христу. В первую очередь он по повелению Христа благовествовал иудеям и не оставлял их до тех пор, пока они не начинали отвергать Евангелие. Он рисковал собой ради их блага, потрудившись на этой ниве больше любого из апостолов и даже, смею предположить, больше всех апостолов вместе взятых.

3. Его проповедь была исключительно практической. Он ходил повсюду не для того, чтобы забивать головы людей философскими понятиями, развлекать их легкомысленными суждениями или собирать их для разбора полемических вопросов, а для того, чтобы открыто и обоснованно указывать им на то, что им надлежит:

(1) Покаяться в своих грехах, опечалиться к покаянию, вступить в завет против греха, переменить свои мысли (таково собственно значение слова μετανοεῖν), одуматься и исправить свои пути, оставив все худое.

(2) Обратиться к Богу. Им нужно не просто пропитаться неприязнью к греху, а покориться Богу, то есть не просто обратиться от зла, а обратиться к добру. Они должны обратиться к Богу в любви и расположении, возвратиться к Богу в повиновении и послушании, обратиться и возвратиться от всего мирского и плотского — вот что нужно всему восстающему, вырождающемуся человеческому роду, равно евреям и неевреям. Им нужно ἐπιστρέφειν ἐπὶ τὸν θεόν — обратиться к Богу, и только к Богу, обратиться к Богу как к своей важнейшей, благой и высочайшей цели, как к своему Начальнику и жребию, обратить свои взоры на Бога, обратить свои сердца к Богу, направить свои стопы на путь Его откровений.

(3) Делать дела, достойные покаяния. Об этом еще проповедовал Иоанн, первый благовестник, Мф 3:8. Возвещающему покаяние нужно жить соответственно своей проповеди, то есть жить в покаянии, как прилично человеку кающемуся. Недостаточно одного только словесного покаяния, нужно еще и дела творить, которые бы соответствовали словам. Как истинная вера, так и истинное покаяние должны проявиться на деле. Можно ли раскопать в подобной проповеди какое-либо заблуждение? Разве не стремится она обновить мир, разрешить все его недовольства и пробудить к жизни естественную для человека богобоязненность?

4. Иудеи не имели с Павлом никаких споров, если не считать того, что он делал все возможное со своей стороны, призывая народ к благочестию, ведя его к Богу и приводя его к Христу, ст. 21. Вот за что (и это была единственная причина) схватили его Иудеи в храме и покушались растерзать, и пусть теперь каждый сам решит, достойны ли эти «преступления» смерти и уз. Иудеи покушались растерзать его: они объявили охоту за его драгоценной жизнью и ненавидели ее, потому что жизнь апостола обличала их. Иудеи схватили его тогда, когда он служил Богу в храме. Они напали на него именно там, как если бы их дело было тем справедливее, чем святее было место.

5. Помощь поступила ему только с неба. Поддерживаемый и ведомый им, апостол продолжал творить великие дела, ст. 22. «Получив помощь от Бога, я до сего дня стою; ἕστηκα — я выстоял, то есть выжил и продолжаю действовать до сих пор, все так же стою на своем и по-прежнему не побежден моими противниками. Я говорил тогда и не боялся и не стыдился повторять то же самое и потом». С тех самых пор как Павел обратился в христианство, минуло более двадцати лет, и, все эти годы испытывая одну опасность за другой, он посвящал себя благовестию. Однако что поддерживало апостола в продолжение всего этого нелегкого для него времени? Вовсе не сила его воли, а лишь помощь от Бога. Деяния апостола были такими великими и такими же великими были его противники, что без помощи свыше Павел не сделал бы на своем пути и шага.

Примечание: занятые делом Божьим обязательно получают помощь свыше, ведь Бог не оставляет Своих служителей без должного содействия. И наше жительство на земле до сего дня также следует относить только на счет помощи от Бога. Нас давно бы уже не было, если бы Он не поддерживал нас в трудное время; мы бы уже отпали, если бы Он все это время не руководил нами — вот что должно с благодарностью признаваться всеми для умножения Его славы. Как на очевидное доказательство небесного происхождения своего поручения ссылается Павел на то, что силы, необходимые ему для служения, он получал от Бога. Благовестники вообще не смогли бы действовать, переносить страдания, преуспевать, если бы регулярно не получали безотлагательной помощи свыше, которой бы они не имели, если бы не выступали в защиту Божьего дела.

6. Павел не учил ничему тому, что не было бы согласно с ветхозаветными писаниями. Он свидетельствовал малому и великому, молодому и старому, богатому и бедному, грамотному и невежественному, безвестному и знаменитому, всем тем, кто показывал свое неравнодушное отношение к проповеди Евангелия. Свидетельством благости евангельской благодати служит то, что она возвещалась презреннейшим и что даже бедные призывались к познанию ее; равно и то, что она не страшилась и не стыдилась представать перед великими, говорило о ее неопровержимой истине и силе. Недоброжелатели возражали, говоря, будто бы Павел учил людей чему-то сверх того, чтоб они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния. Действительно, этому учили только ветхозаветные пророки, тогда как Павел учил о Христе, Его смерти, Его воскресении, и именно с этим заявлением Павла, что Иисус умерший жив, не соглашались иудеи, как явствует из Деян 25:19. «И я учу тому же, — говорит Павел, — ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет. И можно ли воздать пророкам и Моисею почести большие, чем показать, что все, что они предсказывали, исполнилось, к тому же в назначенный срок; что все, о чем они говорили в будущем времени, совершилось, и именно в то время, которое они указывали». О трех вещах предвозвещали пророки, о которых благовествовал и Павел:

(1) Что Христос имел пострадать и что Мессия будет Страдальцем — παθητὸς. Он не просто был Человеком, могущим пострадать, но, будучи Мессией, был обречен на страдания. Его бесславная смерть не только не противоречит Его деяниям, но и согласуется с ними. Крест Христов был для иудеев камнем преткновения, а Павлова проповедь страданий Мессии была тем великим деянием, которое приводило их в ярость. Павел же твердо стоял на том, что, проповедуя смерть Христа, он проповедовал исполнение ветхозаветных пророчеств, поэтому иудеям не следовало соблазняться его проповедью, но, напротив, следовало принять и присоединиться к его благовествованию.

(2) Что Он восстал первый из мертвых — не первый по времени, но первый по значимости — и что Он будет начальником воскресения, его главой — πρῶτος ἐξ ἀναστάσεως. В этом же самом смысле Он назван и первенцем из мертвых, Откр 1:5 и Кол 1:18. Он разверз ложесна гробницы, как и надлежало первенцу, и проложил путь к нашему воскресению. О Нем сказано также, что Он воскрес из мертвых как первенец из умерших (1Кор 15:20), ибо освятил этим Жатву. Он стал первенцем из тех, кто ожидает воскресения в телах для вечной жизни; и, чтобы всем стало понятно, что воскресение всех верующих в Него совершается Его силой, многие тела усопших святых воскресли вслед за Его воскресением и вошли во святый град, Мф 27:52−53.

(3) Что Он имел возвестить свет народу (Иудейскому) и язычникам, но в первую очередь именно иудейскому народу, так как Он был славой народа Своего Израиля. Христос явил свет иудеям, потом и язычникам через служение Своих апостолов, поскольку свет Божий должен был воссиять сидящим во тьме. Здесь Павел ссылается на данное ему поручение (ст. 18): «...чтобы они обратились от тьмы к свету...» Христос восстал из мертвых, чтобы явить свет народу, представить убедительное подтверждение истинности Своего учения и передать его с еще большей силой евреям и неевреям. О том и предвозвещали ветхозаветные пророки, что язычники через Мессию будут приведены к познанию Бога. Так что же из всего перечисленного могло, наконец, вызвать справедливый гнев иудеев?

Стихи 24−32. По всей видимости, Павел мог сказать в защиту и во славу возвещаемого им Евангелия гораздо больше того, что здесь записано, к тому же апостол хотел посоветовать титулованному собранию вынести благоприятное суждение о благовествовании. Он уже приступил к существу дела — к смерти и воскресению Иисуса Христа, где Павел чувствовал себя в своей стихии, словно рыба в воде. Никогда еще апостол не приближался к своей цели так, как теперь: уста его были отверсты, сердце его было расширено. Дайте ему раскрыть эту тему до конца и не мешайте ему продолжать свою проповедь, и тогда уже никто не сможет сказать, когда бы он закончил свою речь, ибо о силе Христова воскресения и об участии в страданиях Его Павел мог говорить бесконечно. Как жаль, что Павла тогда прервали, не дав ему досказать все, что он мог бы еще сказать, и что вначале ему позволили только говорить за себя (ст. 1), но не разрешили говорить все, что он имел сказать. Павла нередко прерывали, что создавало для него определенные трудности; не меньшим разочарованием была остановка в речи апостола и для нас, с огромным наслаждением до сих пор читавших его рассуждения. Однако ничего тут не поделаешь, коль скоро суд считает, что настало время выносить решение по слушаемому делу.

I. Римский наместник Фест полагает, что этот бедный человек просто сошел с ума и что наилучшее место для него — бедлам. Фест убежден, что Павел вовсе не преступник, не головорез, которого следует наказывать. Он принимает его за безумца — человека, который лишился ума от горя и нуждается в призрении, так что слушать его и внимать его речам вовсе не следует. Итак, правитель думает, что он таким образом нашел уловку, которая давала ему возможность оправдать себя в том, что он не осудил этого узника и вместе с тем не принял его как благовестника, ибо если Павел не был compos mentis — в здравом уме, то не было оснований ни осуждать его, ни доверять ему. Заметьте здесь:

1. Как он отозвался о Павле, ст. 24. Фест громким голосом сказал, не шепнул на ухо рядом сидящим (что было бы более извинительно), а, не посоветовавшись даже с Агриппой (к суждению которого он, по всей видимости, прислушивался, Деян 25:26), воскликнул громко, чтобы таким образом прервать рассуждения Павла и отвлечь от них внимание слушателей: «Безумствуешь ты, Павел! Ты рассуждаешь, как сумасшедший, как человек с воспаленным воображением, не отдающий отчета в своих словах». Правитель не допускает той мысли, что рассудок Павла мог повредиться от нечистой совести, или страданий, или ярости его врагов, направленной против него и потрясавшей всю его внутренность. Вместо этого Фест выдвигает простейшее из возможных толкований бредового состояния апостола: «Большая ученость доводит тебя до сумасшествия, то есть ты, Павел, повредился в уме от своих ученых занятий». Правитель говорит эти слова не столько с раздражением, сколько с презрением и насмешкой. Он не понял того, о чем говорил Павел; все сказанное благовестником было выше его понимания и представляло для него настоящую головоломку, так что все сказанное апостолом правитель приписывает воспаленному воображению Павла. Si non vis intelligi, debes negligi — Если ты не хочешь, чтобы тебя поняли, то не стоит и слушать тебя.

(1) Фест считает Павла человеком ученым, знающим, поскольку апостол может без труда цитировать Моисея и пророков, произносить выдержки из книг, которых правитель никогда не читал, но даже это он обращает в упрек Павлу. Апостолов, которые были рыбаками, презирали за то, что они были людьми некнижными; Павла же, широко образованного человека, воспитанного фарисеем, презирают за то, что знает слишком много, больше, чем могло бы пойти ему на пользу. Итак, враги всегда найдут возможность упрекнуть служителей Христа если не в одном, так в другом.

(2) Фест злословит Павла, называя его душевнобольным. Так точно, пятная честное имя, злословили и ветхозаветных пророков, для того чтобы настроить против них народ. «...Зачем приходил этот неистовый к тебе?» — говорили начальники о пророке, 4Цар 9:11; Ос 9:7. Иоанна Крестителя и Христа представляли одержимыми, словно они были помешанными. Возможно, теперь Павел говорил с большим пылом и жаром, чем в начале своей речи, и больше жестикулировал, что было проявлением его ревности, однако Фест дает такую возмутительную оценку Павлу, какая никому из всех членов судебного собрания, кроме него, не пришла в голову. Не такое уж безобидное это суждение, как думается некоторым, когда о ревнующих в вероучении более других говорят, что они безумствуют.

2. Как Павел очистился от этого оскорбительного пятна на своем имени, которого ранее никогда не получал, а может быть, и получал (что не совсем ясно). Что-то подобное, по-видимому, говорили об апостоле и лжепророки, ведь недаром он пишет (2Кор 5:13): «Если мы выходим из себя, когда о нас говорят такое, то для Бога»; однако перед лицом римского правителя апостола в этом не обвиняли, поэтому он должен был просто что-то ответить.

(1) Павел, с должным почтением к правителю и с правдой в отношении себя, отвергает этот пункт обвинения, заявляя, что не подавал никакого повода к этому злословию на себя, ст. 25. «Нет, достопочтенный Фест, я не безумствую и никогда не безумствовал, никогда не творил ничего подобного. Мой разум, слава Богу, во все дни мои служил мне исправно, я и теперь еще не говорю несвязно, но говорю слова истины и здравого смысла и отдаю себе отчет в своих речах». Заметьте: Фест грубо и непочтительно обошелся с Павлом, не показав себя ни благородным человеком ни, тем более, судьей. Несмотря на это, Павел на него не обиделся, но по-прежнему, с великим почтением, обратился к Фесту, упомянув при этом его титул: «...достопочтенный Фест...». Апостол тем самым желал научить нас не ругаться с ругателями и не обижать обидчиков, а учтиво разговаривать с теми, кто нас злословит. Во всех обстоятельствах нам прилично вести речи, исполненные истины и здравого смысла, и тогда мы будем в состоянии пропускать мимо наших ушей злословие людей.

(2) Павел ссылается на Агриппу, ст. 26. «...Ибо знает об этом царь...», то есть о Христе, о Его смерти и воскресении, о ветхозаветных пророчествах, в Нем исполнившихся. Павел мог пред ним говорить смело, ибо царь знал, что все это было не вымыслом, а явью, о которой он уже что-то знал, а потому хотел узнать больше. «...Я отнюдь не верю, чтобы от него было что-нибудь из сего скрыто...», в том числе и то, что апостол говорил о своем обращении и данном ему Богом поручении благовествовать. Агриппа, уже долгое время знавший иудеев, не мог не слышать об этом. «...Ибо это не в углу происходило...»; вся Иудея гудела о том, и всякий современник мог подтвердить, что он не раз слышал о том от окружающих. Поэтому безрассудно было порицать Павла как умалишенного за его повествование о действительных событиях, особенно в той его части, которая касалась обстоятельств смерти и воскресения Христа, о чем свидетельствовали все. Петр сказал Корнилию и его друзьям (Деян 10:37): «Вы знаете происходившее по всей Иудее...», то есть то, что говорили люди о Христе; так что и Агриппа не мог не знать об этом, и Фесту должно было быть стыдно оттого, что он ничего не знал обо всем известных событиях.

II. Агриппа, весьма далекий от мысли о том, что Павел безумствует, считает, что он в своей жизни еще не слыхивал, чтобы кто говорил с таким знанием дела и излагал свои мысли с такой последовательностью.

1. Павел взывает к совести Агриппы. Некоторые думают, что Фест был раздражен на Павла, который не спускал с Агриппы глаз и все время обращался со своими рассуждениями именно к нему, и потому решил прервать его, ст. 24. Если, тем не менее, Феста на самом деле оскорбило именно это, то Павел не придает этому никакого значения: он желает разговаривать с теми, кто его понимает, имея в этих слушателях то, за что апостол мог бы зацепиться. По этой причине Павел и обращается к Агриппе и, упомянув о Моисее и пророках в связи с Евангелием, которое апостол проповедует, справляется у Агриппы о Моисее и пророках, ст. 27. «Царь Агриппа, веришь ли пророкам? Принимаешь ли писания Ветхого Завета за откровение, данное свыше, и соглашаешься ли с тем, что они предвещают грядущее благо?» Павел не ожидает ответа и, оказывая Агриппе любезность, считает утвердительный ответ царя само собой разумеющимся. «...Знаю, что веришь»; ибо всякий знал, что Агриппа исповедовал иудейскую веру, как и отцы его, а потому знал писания пророков и верил им.

Примечание: общаться с людьми, знающими Писания и доверяющими им, полезно, ибо у них есть чему поучиться.

2. Агриппа допускает, что речи Павла достаточно разумны, ст. 28. «Ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином». Одни видят в словах царя насмешку; по их мнению, царь говорит: «Уж не хочешь ли за такое короткое время обратить меня в христианство?» Допустим, что это так, но тогда это обстоятельство указывает на то, что Павел очень много говорил по данному делу и, какие бы мнения ни высказывали слушавшие апостола, обличающая сила проповеди о Христе дошла до сознания Агриппы. «Павел, ты очень спешишь. Ты не должен думать, что можешь обратить меня так скоро». Другие принимают слова Агриппы за сказанные всерьез, видя в них признание царя в том, что его убедили до некоторой, пусть и небольшой, степени в мессианстве Христа. Царь не мог не признать этого, так как он не раз уже предавался долгим размышлениям о том, что пророчества Ветхого Завета нашли свое исполнение во Христе. Теперь же, когда об этой истине было торжественно заявлено вслух царя, слышанное им убедило его настолько, что он готов был согласиться. Агриппа начинает трубить о своем желании вступить в переговоры и уже подумывает о капитуляции. Царь почти что убежден и готов уверовать во Христа, так же как и Феликс, который пришел в трепет и был готов раскаяться в своих грехах. В христианском учении царь находит много разумного: доказательства его были, по его мнению, весьма вескими, такими, что опровергнуть их было невозможно; возражения против него были совершенно никчемными, такими, что настаивать на них было просто стыдно; так что если бы у царя не было никаких обязательств перед обрядовым законом, если бы не почитание им отеческих преданий и самого отечества, если бы не его царское достоинство и заботы века сего, то он без промедления обратился бы в христианскую веру.

Примечание: многие люди, еще не до конца убедившиеся, все же склоняются к благочестию; они уже сознают свою греховность и уверены в превосходстве Божьих путей, но до тех пор, пока в них господствуют определенные внешние побуждения, они не следуют своим внутренним убеждениям.

3. Павел, которому не дали закончить свою защитительную речь, завершает ее похвальным словом, или, лучше сказать, благим пожеланием того, чтобы все его слушатели стали христианами, и это пожелание апостол обращает в молитву: εὐξαίμην ἂν τῷ θεῷ — «Молил бы я Бога...» (ст. 29). Таким было желание его сердца и молитва к Богу во спасение, Рим 10:1. «...Чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня» (поскольку таким было сердечное желание апостола в отношении всех и каждого) «сделались такими, как я, кроме этих уз». Таким образом:

(1) Павел открыто заявляет о своей решимости оставаться верным своему вероисповеданию, в котором он нашел для себя полное удовлетворение и в котором он решил жить и умереть. Объявляя свое желание, чтобы все сделались такими, как он, Павел по сути, говорит, что он не таков как его слушатели (все равно кто они — евреи или неевреи), как бы это ни было воспринято окружающими. Апостол твердо держится повеления, данного Богом пророку: «Они сами будут обращаться к тебе, а не ты будешь обращаться к ним» (Иер 15:19).

(2) Павел заявляет о своей удовлетворенности не только истиной, но и благом и преимуществами христианского звания. Апостол находил в нем теперь столько утешения и был настолько убежден в том, что оно приведет его к вечному блаженству в будущем, что и самому близкому на свете другу Павел не пожелал бы ничего лучшего, чем стать верным и ревностным учеником Христа. «Пусть враг мой будет, как нечестивец», — говорит Иов, Иов 27:7. «Пусть друг мой будет, как христианин», — говорит Павел.

(3) Павел не скрывает своей печали и озабоченности в связи с тем, что Агриппа продвинулся не дальше объявления себя почти христианином, тогда как ему следовало стать настоящим христианином; ведь апостол желает, чтобы и сам Агриппа, и все остальные были не почти такими же, как Павел (какой в том прок?), а такими же, как он, искренними, совершенными во Христе людьми.

(4) Павел объявляет, что стать истинными христианами было в интересах всякого из них, а равно было и их несказанным блаженством, ибо у Христа довольно милости для всех и каждого, сколько бы людей к Нему ни пришло, хотя бы и самых жаждущих.

(5) Павел обнаруживает перед всеми свое доброе сердечное расположение ко всем присутствующим. Он желает им:

[1] Всего того, что желает он и своей душе, то есть того, чтобы они нашли удовлетворение своей душе во Христе, как нашел его он.

[2] Большего внешнего благополучия в сравнении с нынешним благополучием самого апостола, то есть благополучия, исключающего эти узы. Павел хотел, чтобы все они получили такое же утешение христиан, какое имел он, и не испытали такого же гонения на христиан, какое испытывал он; чтобы они вкусили те же блага, но не те же страдания, которые вкусил он от исповедуемого им вероучения. Никто не относился серьезно к заточению апостола, никому до него не было дела. Феликс держал его в заточении, чтобы доставить удовольствие иудеям. Такое отношение побудило бы многих узников пожелать своим гонителям того же, что испытывают они, чтобы те узнали, что значит находиться в заточении, и, узнав, могли сострадать им. Однако Павел был настолько далек от подобных пожеланий, что, напротив, желал видеть всех рабами Христа. Он не хотел, чтобы его нынешние гонители были заточены в темницы за имя Христа. Большую любовь и большее милосердие выказать невозможно!

III. Все пришли к одному и тому же выводу, что Павел невиновен и несет несправедливое наказание.

1. Суд закончился довольно быстро, ст. 30. Когда он сказал это любезное слово (ст. 29), тронувшее всех, царь испугался, что, в случае если Павлу будет позволено продолжить свою речь, подсудимый, рассказав еще какое-нибудь, но уже более трогательное, повествование, вызовет в ком-нибудь большее дозволенного расположение к себе и, возможно, побудит их обратиться к Христу. Сам царь, почувствовавший, как его сердце начало покоряться проповедуемому слову, не решился выслушать Павла до конца и, подобно Феликсу, пожелал лучше отпустить Павла. Если бы они судили справедливо, то они спросили бы узника, хочет ли он еще что-нибудь сказать в свою защиту. Однако, полагая, что Павел уже все сказал, царь и правитель, Вереника и сидевшие с ними встали, решив, что дело это нетрудное, и тем вполне удовлетворились, между тем как Павел имел сказать больше того, что уже было сказано, желая внести большую ясность в суть обсуждаемого вопроса.

2. Все соглашаются в том, что Павел был невиновен, cт. 31. Суду потребовалось совещание для вынесения частных суждений по разбираемому делу, и они, отошедши в сторону, говорили между собою, и все об одном, что этот человек ничего достойного смерти или уз не делает, то есть что он не злодей, которого нужно держать в заточении. Впоследствии Нерон расширил законодательство, снабдив его правовой нормой лишать христиан жизни, но пока что такого закона у римлян не было и, следовательно, не являлось и преступлением быть христианином. Принятое в отношении Павла судебное решение свидетельствует против свирепого закона, введенного Нероном спустя какое-то время после описываемого события, так как в этом судебном решении констатируется, что Павел, самый деятельный, самый усердный христианин того времени, ничего достойного смерти или уз не делает. Вот каким свидетельством послужил Павел для совести людей, не пожелавших принять его учение; на этом фоне шумные протесты раздраженных иудеев, кричавших: «Истреби от земли такого! ибо ему не должно жить», — были посрамлены здравым суждением этой судебной палаты.

3. Предложением о том, что можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря (ст. 32), Агриппа дает понять, что Павел, так сказать, сам лишил себя возможности скорого освобождения. Одни полагают, что, действуя в согласии с римским законодательством, судебная палата вынесла справедливое решение: когда узник обращался в суд высшей инстанции, нижестоящие суды не могли ни оправдать, ни осудить его; и можно предположить, что по тому же самому закону обвинители, пришедшие к согласованному решению относительно такой апелляции, давали ей дальнейший ход. Однако здесь невозможно сделать вывод о том, что обвинители Павла поступили именно так. Видя, что римский наместник и не думает защищать его, Павел вынужден был подать на имя кесаря апелляцию, чтобы тем самым защитить себя от ярости противников. Поэтому другие считают, что Агриппа и Фест, не желая еще больше раздражать иудеев освобождением Павла, согласились устроить этот показной суд только для того, чтобы оправдать себя в глазах апостола, хотя и знали, что имеют полное право оправдать Павла. Агриппа, который чуть было не обратился в христианство, поступает в этой ситуации ничуть не лучше, чем действовал бы в том случае, если бы вообще не имел никакого расположения к христианству. Итак, я не могу сказать:

(1) Сожалел ли Павел в том, что обратился к императорскому суду, и не пожелал ли отозвать свою апелляцию, обвинив себя в опрометчивости, когда понял, что эта апелляция препятствует его освобождению. Возможно, у него и было какое-то основание думать об этом с сожалением и обвинять себя в неблагоразумии, в нетерпеливом ведении дела и даже в неверии в Божью защиту. Апостолу лучше следовало бы искать защиты не у кесаря, а у Бога. Это подтверждает слова Соломона: «Ибо кто знает, что хорошо для человека в жизни?..» (Еккл 6:12). То, что кажется нам убежищем, нередко оборачивается для нас западней; вот какими недальновидными, близорукими и неблагоразумными существами оказываемся мы тогда, когда, решаясь на тот или иной поступок, полагаемся на разум свой. Или же:

(2) Вопреки всему Павел остался доволен тем, что обратился к императору, и, рассуждая о том, нисколько не огорчался. Его обращение к императору, будучи вполне законным и приличным для римского гражданина, обещало сделать его дело более значимым. И вначале, когда, обратившись к кесарю, Павел считал свое решение наивернейшим из всех, и потом, когда оно воспринималось апостолом несколько иначе, он не сердился на себя и не упрекал себя за принятое решение, но видел в нем действие Божьего провидения и верил, что все в конце концов закончится для него благополучно. Кроме того, Павлу в видении было ясно сказано, что надлежит ему свидетельствовать и в Риме, Деян 23:11. И теперь Павлу было все равно, идти ли ему в Рим узником или свободным. Понимая, что состоится только определенное Господом, апостол говорит: «Пусть состоится! Да будет воля Господня!»