Деяния | 22 глава

Как Агав пророчествовал в конце предыдущей главы о том жестоком обращении, которое должен был претерпеть Павел со стороны иудеев в Иерусалиме, так и случилось: на апостола наложили узы. Когда же командир римского отряда разрешил Павлу выступить со словом свидетельства о себе, тогда узы его языка разрешились. Теперь апостол был исполнен такой решимости употребить свободу слова, предоставленную ему для прославления Христа и служения Ему, что забыл даже о собственных узах и никаким образом не упоминает о них, говоря о том, что сотворил с ним Христос. Павел свидетельствует о себе настолько непринужденно и радостно, словно бы и не было ничего способного вывести его из себя или расстроить. В этой главе мы читаем:

I. Об обращении апостола к народу и о том внимании, которое оно привлекло, ст. 1−2.

II. О свидетельстве Павла:

1. Каким набожным иудеем он был вначале, ст. 3−5.

2. Каким чудом он обратился и перешел в веру Христову, ст. 6−11.

3. Как он утвердился в исповедании этой веры и крестился благодаря служению Анании, см. 12−16.

4. Как он затем был призван свыше на служение апостола язычников, ст. 17−21.

III. О том, как толпа, не потерпевшая благоволения к язычникам и по этой причине неожиданно впавшая в неистовство, не дала Павлу договорить до конца, ст. 22−23.

IV. О повторном избавлении Павла от рук разъяренной толпы и о том, что после этого предпринял командир римского отряда, для того чтобы обнаружить подлинную причину столь сильного возмущения речью Павла, ст. 24−25.

V. О ссылке Павла на свою неприкосновенность, обусловленную его римским гражданством и освобождающую его от применения к нему варварских способов дознания, ст. 26−29.

VI. О передаче командиром римского отряда дела Павла в иную инстанцию — в судебное присутствие первосвященников — и о приводе туда апостола, ст. 30.

Стихи 1−2. Как мы узнали из последнего стиха предыдущей главы, Павел получил большое преимущество, когда в момент столь бурного выражения эмоций подал знак рукой и воцарилось глубокое молчание. Заметьте здесь:

I. С каким поразительным хладнокровием и присутствием духа Павел начинает свое выступление перед народом. Никогда еще ни один несчастный человек не подвергался такому необузданному нападению, ни на кого еще не нападали с таким гневом и с такой яростью, как на апостола, но, несмотря на это, в словах Павла:

1. Незаметно сильного испуга, напротив, его дух спокоен и сдержан. Это служит подтверждением собственных слов Павла: «Но я ни на что не взираю...», а также и слов Давида: «Не убоюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня» (Пс 3:7)

2. Незаметно и взрыва чувств. Несмотря на то что все измышления, направленные против Павла, были явно необоснованными и несправедливыми, несмотря на то что любой человек сильно расстроился бы, если бы его обвинили в осквернении храма как раз в тот момент, когда он намеревался и старался выказать к нему свое почтение, Павел, тем не менее, не дает воли чувствам и не позволяет себе ни одного гневного выражения.

II. С каким почтением Павел величает даже тех, кто так надругался над ним, и с какой кротостью он просит их внимания. «Мужи братия и отцы!..» (ст. 1). «К вам, люди, взываю я; к вам, мужи, которые должны внимать доводам разума и им руководствоваться; к вам, мужи, от которых можно ожидать человеколюбия; к вам, братия, простолюдины, и к вам, отцы семейств священнических». Этими словами Павел дает своим слушателям понять, что он, будучи одним из них, не отвергает своей принадлежности к еврейскому народу, а все так же любит его и заботится о нем.

Примечание: никого не следует льстиво величать, но со всяким нужно обращаться с должным почтением и не сердить того, кому вы желаете добра. Командир римского отряда освободил Павла от рук толпы и взял его под свою защиту, но, даже будучи защищенным, Павел не набрасывается на людей со словами: «Слушай же, мятежный народ», а обращается к ним со словами приветствия: «Мужи братия и отцы!..» При этом заметьте: апостол не предъявляет им никакого обвинения, ни в чем их не обвиняет; он не говорит: «Выслушай, народ, что теперь я скажу против тебя», но вместо этого он говорит: «Выслушайте, что я скажу вам в свою защиту. Выслушайте теперь мое оправдание». Это было справедливое и разумное требование, так как всякий обвиняемый имеет право постоять за себя, и было бы не справедливо не выслушать его возражений со всяким великодушием и нелицеприятием.

III. На каком языке Павел обратился к народу и какой вес это обстоятельство придало словам апостола, обратившегося к своим слушателям. Он заговорил с ними на еврейском языке, то есть на народном наречии, которое в ту пору было уже не тем безупречным языком древних евреев, на котором был написан Ветхий Завет, а его диалектом, арамейским вариантом, или производным от языка древних евреев, подобно тому как итальянский является языком, производным от латыни. Однако:

1. Заговорив с толпой на еврейском языке, Павел выразил свое неизменное почтение к евреям своим соотечественникам, соплеменникам. Много времени провел Павел среди язычников, но еврейского языка не забыл и теперь еще мог так же свободно изъясняться на нем. Всякий слышавший тогда Павла мог заключить, что он еврей, ибо речь его обличала его.

2. Павел заговорил на языке, понятном народу, ведь это был язык, известный в толпе каждому . Поэтому заговорить на еврейском языке значило заручиться расположением народа, пользуясь которым Павел мог исподволь воздействовать на глубинные чувства народа; вот почему, услышавши, что он заговорил с ними на Еврейском языке, они еще более утихли. Да и разве можно было рассчитывать на то, что народ уделит хотя бы малейшее внимание речам на непонятном ему языке?! Командир римского отряда, услышав Павла, говорящего по-гречески, изумился (Деян 21:37); изумились и евреи, услышав свидетельство Павла, произносимое по-еврейски: в обоих случаях и то, и другое произвело благоприятное впечатление на слушавших. Но как бы все изумились, если бы расспросили (как полагается) и узнали, на сколь многих языках Дух давал ему провещеватъ! «...Я более всех вас говорю языками...» (1Кор 14:18). Однако истинное положение вещей таково, что очень многие мудрые и добродетельные люди оказываются в пренебрежении только потому, что о них никто не знает.

Стихи 3−21. В этом отрывке Павел сообщает о себе то, что могло успокоить не только командира римского отряда, принявшего апостола за того египтянина, но и евреев, посчитавших его врагом своей церкви и нации, своего закона и храма. Сказанное Павлом должно было также удостоверить собравшихся в том, что он, проповедуя Христа в том числе и язычникам, исполнял поручение свыше. Здесь Павел говорит:

I. О своем происхождении и образовании.

1. О том, что он был одной крови с евреями, происходил из рода Израилева, от семени Авраамова, Еврей от Евреев. Павел происходил не из какого-то безызвестного семейства и не являлся вероотступником из числа инородцев. «Нет, я Иудеянин», ἀνὴρ Ἰουδαῖος — еврей; «я человек, и потому со мной нельзя обращаться, как с животным. Я еврей, а не варвар; я являюсь искренним другом вашего народа, ибо я сам есть частица его, и я осквернил бы собственное гнездо, если бы несправедливо умалял достоинство вашего закона и вашего храма».

2. О том, что он родился в небезызвестном и достойном почтения месте, в славном Тарсе Киликийском, и с самого рождения являлся свободным гражданином этого города. Павел не родился в рабстве, как, по всей видимости, рождались некоторые евреи рассеяния, а с самого рождения являлся человеком знатного происхождения и, наверное, мог при необходимости получить справку, подтверждавшую его рождение свободным гражданином этого древнего и славного города. Хвастать здесь, конечно, было нечем, но в данной ситуации Павлу нужно было указать на этот факт тем, кто столь дерзко попирал его права, словно бы он был причислен к отверженным, людям без имени, Иов 30:8.

3. О том, что он был наставлен в вере и был сведущ в вопросах права и медицины. Павел был не просто евреем, не просто человеком знатного происхождения, но еще и ученым. Он был воспитан в Иерусалиме — центре иудейской науки, у ног Гамалиила, известного всем выдающегося знатока иудейского закона, учителем которого намеревался в дальнейшем стать и сам Павел. Поэтому никак нельзя было называть Павла невеждой в их законе и допускать, что апостол умалял закон по причине своего невежества. Родители привезли его в Иерусалим в самом юном возрасте, пророча в нем в будущем фарисея. Кроме этого считается, что воспитание, полученное Павлом при ногах Гамалиила, подразумевает не только то, что он являлся одним из его учеников, но и то, что он учился прилежнее других, был более внимательным к тому, что говорил его учитель, и более послушным, как Мария, которая сидела у ног Иисуса и слушала слово Его.

4. О том, что уже в молодости Павел стал знаменитым и влиятельным раввином, преподавателем иудейского вероучения: все его исследования и ученые занятия велись именно в этом направлении. Что же до неприязни к религиозным обычаям евреев, то еще с юности Павел был воспитан в такой к ним привязанности, что среди учеников Гамалиила не было равного ему молодого человека, наделенного таким великим и чистым благоговением перед ними, более строгого по отношению к себе в вопросе их соблюдения и более ревнующего в навязывании их окружающим.

(1) Павел был образованным учителем иудаизма, имевшим светлую голову. Учась при ногах Гамалиила, он думал о своей будущей профессии и потому оказался тщательно наставленным в отеческом законе. Допускаемые Павлом отклонения от закона нельзя было назвать ни путаными, ни ошибочными, поскольку он понимал закон правильно, ибо был κατὰ ἀκρίβειαν — тщательно и строго наставлен в нем. Павла не воспитали сторонником веротерпимости, в нем не было ничего саддукейского; более того, он придерживался учения, бывшего в законе самым продуманным и серьезным. Он держался его непреклоннее других и, чтобы сделать его еще более строгим, прибавил к нему отеческие предания закон отеческий, закон, данный отцам, закон, который отцы передавали своим детям из поколения в поколение вплоть до нашего времени. Павел, как и любой человек, присутствующий в толпе, почитал старцев предания и власть собрания; и не было другого такого еврея, который постиг бы свою религию лучше и мог бы лучше объяснить закон или выступить в его защиту, чем Павел.

(2) Павел был деятельным учителем их религии, имевшим доброе сердце. «Я был ревнитель по Боге, как и все вы ныне». Многие из числа весьма неплохо познакомившихся с религией в теории не прочь оставить применять ее на практике своим ближним, но Павел был в такой же степени ревнителем закона, в какой и раввином. Его ревность распространялась на все, что было запрещено и заповедано законом; это и называлось ревностью Павла по Боге, ибо он считал, что ею он прославляет Бога и служит Ему. И здесь Павел хвалит своих слушателей, отмечая, что все они ныне ревнители по Боге, ибо он свидетельствует им (Рим 10:2), что они имеют ревность по Боге, но не по рассуждению. Ненавидя и преследуя апостола, люди говорили: «Пусть явит Себя в славе Господь...» (Ис 66:5), и, хотя это нисколько не оправдывало ярости гонителей, то же самое придавало силы молящимся просить, как просил Христос: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают». Утверждая свою ревность по Боге в законе Моисеевом, как и все они ныне, Павел говорит о своей надежде на то, что однажды и они станут такими же ревнителями по Боге во Христе, каким ныне являлся апостол.

II. О том, каким яростным гонителем христианского учения Павел был вначале, ст. 4−5. Павел вспоминает об этом с тем, чтобы указать на перемену, которую произвела в нем сила свыше в момент его обращения в веру Христову. Тогда он совершенно не был расположен к христианству и был настолько далек от какой-либо симпатии к нему, что до самого момента неожиданно произошедшей с ним перемены он, охваченный яростью, питал к христианскому вероучению сильнейшее отвращение. Павел упоминает о своей ярости, по всей видимости, с тем, чтобы оправдать Бога, ввергшего его в настоящее бедствие. Насколько неправедны были гонители Бога, настолько же праведен был Тот, Кто попускал им быть гонителями, ибо было время, когда и сам Павел гнал Его. Сверх этого Павлу, наверное, хотелось воодушевить народ и призвать его к покаянию, поскольку и сам он, некогда хулитель и гонитель, получил милость от Бога. Посмотрите, каким гонителем в прошлом изображает себя Павел.

1. Павел, в то время еще Савл, люто ненавидел последователей Христа. «...Я даже до смерти гнал последователей сего учения...» Другими словами, вставших на этот путь он замышлял убить. Савл дышал угрозами и убийством на учеников Господа, Деян 9:1. И, когда убивали их, он подавал на то голос, Деян 26:10. Более того, он гнал не только шедших этим путем, но и сам путь, то есть христианское вероучение, которое бесчестили как заблуждение и сектантство. Савл намеревался учинить физическую расправу над всеми последователями христианского учения, совершенно уничтожить это вероисповедание. Он гнал их до смерти, то есть, как понимают это место некоторые, был готов положить свою жизнь в поединке с христианством. Он за честь для себя считал жизнь отдать, защищая отеческие законы и предания.

2. Савл делал все посильное для того, чтобы запугать людей и таким образом отвратить их от следования этим путем, связывая и предавая в темницу и мужчин и женщин; он наполнял тогда темницы христианами. Теперь и сам оказавшийся в узах, Павел придает особое значение своей личной ответственности за то, что заключал христиан в узы и препровождал их в темницу. Более того, он искренне сожалеет о том, что доставлял в темницу не только мужчин но и женщин, слабый пол, с которым следует обращаться с особой нежностью и состраданием.

3. Преследуя эту новую ересь, Савл превратился в орудие синедриона, ибо исполнял роль доверенного лица первосвященника и всех старейшин. Он показал себя настолько яростным гонителем верующих во Христа, что уже тогда привлек к себе внимание этих людей, ст. 5. Сам первосвященник мог подтвердить, что Савл был готов участвовать в любой акции, направленной против христиан. Когда синедриону донесли, что многие дамасские иудеи обратились в христианскую веру, было принято решение воздвигнуть на них яростные гонения, которые должны были отпугнуть приближающихся к Христу. Тогда же первосвященник и старейшины не смогли представить себе лучшего человека, способного справиться с такой задачей, чем Савл. Вот почему именно его, снабдив письмами, послали в Дамаск к тамошним иудеям, которые названы здесь братиями (поскольку все они происходили от одного корня, являясь родственниками и по вере), с приказанием помочь Савлу схватить из их среды отдавших свое сердце Христу и привести их скованных в Иерусалим для наказания за отступление от веры и от служения Богу Израилеву. Таким образом синедрион полагал заставить христиан отречься от своей веры; в случае же если они не отрекутся, было решено предать их смерти для устрашения окружающих. Итак, Савл терзал церковь и уже был готов, если бы ему случилось и дальше продолжать действовать в том же духе, окончательно погубить и искоренить ее. «Таким, — говорит Павел, — я был вначале, точно таким, как и вы ныне. Мне понятны переживания гонителя, и потому я жалею о вас и молюсь о том, чтобы и вам стали понятны переживания обращенного, которым вскоре сделал меня Бог. И кто же я, чтобы мог воспрепятствовать Богу?»

III. О том, как Павел обратился и стал таким, каким он был ныне. Его обращение в христианскую веру произошло без участия той или иной естественной или внешней причины. Он не переменил своего вероисповедания под влиянием какого-то современного веяния, поскольку тогда, как, впрочем, и всегда, испытывал благоговение перед глубокой древностью. Его обращение не произошло также вследствие недовольства своим положением в том религиозном мире, к которому он принадлежал, поскольку тогда он был ближе, чем когда бы то ни было, к достижению высокого положения в иудейском обществе. Еще менее вероятна причинная связь между обращением Павла к Христу и его алчностью, честолюбием или стремлением, став христианином, разбогатеть, ведь стать христианином — значило постоянно переживать бесчестье, немилость, тревоги и бедствия. У него также не было никаких сношений с апостолами и другими христианами, которые хитростью и иными уловками, как можно было бы подумать, заманили его в иную веру. Нет, все это было дело рук Господа, так что тех обстоятельств, при которых в Савле произошла эта перемена, оказалось достаточно для того, чтобы его оправдать: на всякого уповающего на Бога нисходит сила свыше, и никто не имеет права осудить за это Савла, не бросив вместе с тем тени на силу свыше, совершенно овладевшую им в той ситуации. Здесь Павел особенно подробно излагает уже знакомую нам (Деян 9 гл.) историю своего обращения, желая подчеркнуть, что в его обращении нельзя не увидеть исключительного действия непреодолимой силы Божьей.

1. До того как Христос остановил его, Павел, как и всегда, был самым что ни на есть решительным образом настроен преследовать христиан. Он тогда был в пути и приближался к Дамаску, ст. 6. Савл не думал ни о чем другом, как только о жестоком замысле, который его послали претворить в жизнь. Он не чувствовал ни малейшего сострадания к бедным христианам, поскольку все они до одного казались ему еретиками, раскольниками и опаснейшими врагами иудейской церкви и государства.

2. И был свет с неба, сначала испугавший Савла, великий свет который вдруг осиял его. Здесь следует вспомнить, что евреи хорошо знали, что Бог есть свет, что ангелы Его суть ангелы света и что свет, подобно этому затмевающий полуденное солнце, несомненно, должен был исходить от Самого Бога. Если бы этот свет воссиял над Савлом в какой-нибудь горнице, то это показалось бы неправдоподобным, но он воссиял над ним на широкой дороге, в полуденный час, причем этот свет был такой силы, что Савл упал на землю (ст. 7), а также и все бывшие с ним, Деян 26:14. Отрицать то, что воистину в этом свете был Сам Господь, было невозможно.

3. И был голос с неба, который породил в Савле ужас и благоговение перед Иисусом Христом, Чье имя прежде вызывало у него только озлобление и ненависть. Этот голос обратился к Савлу по имени, чтобы отличить его от других людей, шедших с ним: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?» И когда Савл спросил: «Кто Ты, Господи?», он услышал ответ: «Я Иисус Назорей, Которого ты гонишь» (ст. 8). Отсюда следовало, что с неба говорил тогда тот самый Иисус Назорей, Которого теперь преследовала эта толпа, при этом люди хорошо знали, как опасно противиться Тому, Кто творит подобное, Евр 12:25.

4. Чтобы избежать возражений вроде: «Как же этот свет и этот голос в тебе произвели это чудо, а в твоих спутниках не произвели?» (хотя весьма вероятно, что это чудо оказало определенное воздействие и на них, вследствие чего и они также стали христианами), Павел замечает, что бывшие с ним свет видели и пришли в страх, ибо огонь небесный мог тогда пожрать их, так как, вероятно, совесть их говорила им, что они стоят на неверном пути и уподобились в своих действиях Валааму, когда он собрался было проклясть Израиля а потому не исключено, что и они ожидали увидеть Ангела со сверкающим огненным мечом. Этот свет устрашил их, но они не слышали голоса, обратившегося к Павлу, то есть не различили сказанных Им слов. Итак, если вера от слышания, то перемена, следовательно, происходит только в том человеке, который услышал слова, обращенные лично к нему, и не происходит в тех людях, которые только видели свет; между тем эта перемена могла произойти с ними впоследствии.

5. Павел свидетельствует им, что, придя в ужас, он всецело предал себя водительству свыше. Он не закричал: «Ладно, я буду христианином», а спросил в сокрушении: «Господи! что мне делать? Пусть же этот небесный голос, который остановил меня на злом пути, направит меня на путь добрый» (ст. 10). «Господи, только скажи, что мне сделать, и я сделаю». И тотчас же Савл услышал повеление направиться в Дамаск. Что делать дальше, ему скажет Тот, Кто говорил с ним ныне: «Ничего больше Небо тебе не скажет, но там сказано будет подобным тебе человеком во имя Того, Кто ныне говорит с тобой, все, что назначено тебе делать». Необычайные откровения, получаемые в видениях, посредством голосов и явлений ангелов, как в ветхозаветное, так и в новозаветное время предназначались лишь затем, чтобы представить и учредить обычные способы откровения посредством Писания и установленного служения; вот почему необычайные откровения в целом уступили место обычному откровению вслед за его утверждением. Не Ангел проповедовал Корнилию, хотя именно Ангел повелел ему послать за Петром. Так и в то время голос свыше не сказал Савлу, что ему делать, а повелел ему пойти в Дамаск, где ему будет сказано, что ему делать.

6. Чтобы показать непреодолимость силы воссиявшего над ним света, Павел говорит о немедленном воздействии этого света на его орган зрения, ст. 11. От славы света того Савл лишился зрения. В тот момент он потерял способность видеть. Nimium sensibile laedit sensum — Яркий свет ослепил его. Осужденные грешники так же слепы, как и жители Содома и Египта, ибо власть тьмы ослепляет их, и та слепота, которой были ослеплены неверующие иудеи, поражает навсегда. Однако убежденных грешников, каким в той ситуации был Савл, поражает не тьма, а свет: они терпят временные неудобства, которые необходимы им, для того чтобы дать им прозрение. Так и брение кладут на глаза слепого в расчете на то, что он будет им исцелен. Этот свет не пролился на спутников Савла с той силой, с которой он ударил его в лицо; поэтому ослепли не бывшие с ним, а только он. Но, если поразмышлять над концом этой истории, кто бы захотел отказаться от участи Савла и согласиться на участь его спутников? Сохранившие свое зрение за руку привели его в Дамаск. Будучи фарисеем, Павел гордился своим духовным видением. Фарисеи говорили: «Неужели и мы слепы?» (Ин 9:40). Более того, они были уверены о себе, что они суть путеводители слепых и свет для находящихся во тьме, Рим 2:19. И вот Савл для того был поражен физической слепотой, чтобы он осознал свою духовную слепоту и заблуждение в отношении себя, когда жил без закона, Рим 7:9.

IV. О том, как Павел утвердился в своем призвании и через жившего в Дамаске Ананию получил указание относительно того, что он должен был делать в дальнейшем.

Заметьте:

1. Какая характеристика дана здесь Анании. Не имея никаких предубеждений против иудейского народа и иудейской религии, он был мужем благочестивым по закону и если и не евреем по рождению, то, по крайней мере, человеком, обратившимся в иудейскую веру. Вот почему Анания назван здесь благочестивым мужем, он же впоследствии принял и христианскую веру. Анания поступал настолько достойно, что был одобряем всеми Иудеями, живущими в Дамаске. Анания стал первым из христиан, с которым Павел установил дружеские отношения, и вряд ли он исподволь внушал Павлу те или иные оскорбительные мнения о законе или о святом месте, которых апостол якобы придерживался.

2. Как быстро Анания исцелил глаза Павла. Это чудо должно было стать для Павла свидетельством о том, что Анания исполняет Божье поручение, и подтверждением того, что все последующие слова Анании будут истинными. Анания пришел к нему (ст. 13) и в подтверждение того, что он явился по поручению Христа (Кто уязвляет, Тот и исцеляет; Кто поражает, Тот и перевязывает; и Кто лишает зрения, Тот и возвращает его, да еще и с прибытком), подошед сказал ему: брат Савл! прозри. С этими словами в Павла вошла сила, и тотчас, немедленно, зрение его восстановилось, и он увидел Ананию, готовый выслушать повеления, посланные через него.

3. Как Анания известил Савла о благоволении, о том исключительном благоволении, которое он обрел через Господа Иисуса, как никто другой до него.

(1) В Его нынешнем откровении Себя ему. «Бог отцов наших предъизбрал тебя...» Это действенное призвание является результатом частичного выбора. Анания называет Бога Богом отцов наших, из чего следует, что он сам был евреем, соблюдал отеческий закон и жил обетованием, сделанным Богом отцам. Тем самым Анания объясняет, почему, говоря о Боге отцов наших, он называет Савла братом. «Брат Савл!.. Бог отцов наших предъизбрал тебя»:

[1] «Чтобы ты познал волю Его, волю в Его заповедях, которую тебе предстоит исполнить, волю в Его промысле, которая в тебе исполнится. Он избрал тебя для того, чтобы ты познал волю Его не обычным образом, не от человека и не через человека, а напрямую чрез откровение Иисуса Христа, Гал 1:1,12. Избранные Богом избраны к познанию воли Божьей и к ее исполнению».

[2] «Чтобы ты увидел Праведника и услышал глас из уст Его, и познал волю Его напрямую от Самого Христа». Вот к чему был предизбран Павел, как никто другой до него. Павлу предстояло увидеть Христа на земле уже после Его вознесения на небо — в этом и заключалось особое Божье благоволение к нему. Стефан увидел Христа стоящим одесную Бога — Павел увидел Его стоящим одесную себя. Этой чести до сих пор не удостаивался еще никто кроме Павла. Стефан увидел Христа, однако не сказано, что он услышал глас из уст Его, как Павел, который пишет: ...а после всех явился и мне, как (некоему) извергу, 1Кор 15:8. Христос назван здесь Праведником, ибо Он есть Иисус Христос, праведный и невинно пострадавший.

Заметьте: людям Божьим, избранным к познанию Его воли, надлежит взирать на Христа, они должны видеть Его и слышать глас из уст Его, поскольку именно в Нем Бог открыл нам Свою волю и Свое благоволение к нам, сказав: «...Его слушайте».

(2) В последующих откровениях Его другим через Павла, ст. 15. «Потому что ты будешь Ему свидетелем, не просто памятником Его благодати, каким может быть и обычная колонна, но ты будешь свидетельствовать viva voce — живым словом. Ты будешь возвещать слово благодати Его, силу которого ты испытал на себе, которому ты доверился и которым ты преисполнился. Ты будешь Ему свидетелем пред всеми людьми, перед язычниками точно так же, как и перед евреями, о том, что ты видел и слышал от начала». Видя, как подробно Павел говорит здесь, а также в Деян 26 гл. (где содержится защитительная речь апостола), о своем обращении, мы на этом основании можем предположить, что он часто в различных ситуациях свидетельствовал о том же самым разным людям, благовествуя им в надежде обратить их к Богу. Апостол говорил о том, что сотворил Господь с его душой, желая тем самым поддержать своих слушателей в уповании, что Он то же самое сделает и для них.

4. Как Анания наставил и ободрил Павла с той целью, чтобы он вступил в общение с Господом Иисусом через крещение, ст. 16. «Встань, крестись...» Павел некогда был посвящен Богу через обрезание, теперь же посредством крещения он должен был посвятить себя Богу во Христе Иисусе: теперь он должен был принять веру Христову и ее преимущества, повинуясь ее наставлениям. Этот акт должен был быть совершен тотчас же после обращения Савла и тем самым стать дополнением к его обрезанию. Что же касается семени праведников, то для них крещение совершается вместо обрезания, поскольку крещение, как и обрезание для Авраама и его праведного потомства, есть печать праведности через веру.

(1) Прощение грехов является великим евангельским правом, которое запечатлевается на нас посредством крещения. «...Крестись и омой грехи твои...», то есть «утешься прощением твоих грехов благодаря Христу Иисусу и ради этого с готовностью прими Его праведность, а также власть над грехом, чтобы умерщвлять дела плотские», ибо омытый бывает и оправдан, и освящен, 1Кор 6:11. «Крестись, не ублажая себя знамением, а убедившись в знаменуемом, то есть в омытии греховной нечистоты».

(2) После крещения великой евангельской обязанностью для нас становится обязанность призывать имя Господа Иисуса, то есть признавать Его нашим Господом и Богом и обращаться к Нему как к таковому, воздавать Ему честь, приносить Ему все наши прошения. Призывать имя Господа нашего Иисуса Христа («Сын Давидов, помилуй нас!») и означает быть христианином, 1Кор 1:2. Мы должны омывать грехи свои, призывая имя Господа, то есть мы должны искать прощения наших грехов в имени Христа и, покорившись Ему, уповать на Его праведность. В наших молитвах мы должны называть Бога уже не Богом Авраама, а Отцом нашего Господа Иисуса Христа и через Него и нашим Отцом. Во всякой нашей молитве наше духовное зрение должно быть обращено на Христа.

(3) Делать это следует не медля. «...Итак, что ты медлишь?..» Заключение завета с Богом во Христе является делом, безусловно необходимым, и откладывать его в долгий ящик никак нельзя. Это вопрос настолько ясный, что не требует долгих рассуждений; опасность долгих рассуждений здесь столь велика, что откладывать решение этого вопроса просто неразумно. Почему бы не сделать тотчас же того, что все равно придется сделать рано или поздно, чтобы не погибнуть?

V. О том, как Павел был призван благовествовать язычникам. Благовестие среди язычников вызвало такое неудовольствие толпы, что Павлу в этой связи потребовалось предъявить народу конкретные полномочия, полученные им свыше. Павел был призван на дело благовествования не тотчас вслед за его обращением, ибо призвание его произошло в Иерусалиме, где он оказался только спустя три года, а может быть и позже (Гал 1:18); да и было ли то видение, о котором апостол свидетельствует ниже, до или после этого, мы в точности не знаем. Но, чтобы по возможности примирить их с мыслью о благовестии среди язычников, Павел говорит им, что:

1. Господь повелел ему благовествовать язычникам в то время, когда он молился, прося Его определить его на служение и указать ему путь, которым он должен следовать. Апостол тогда (факт, который мог в определенной мере повлиять на слушателей) молился в храме, который нужно было называть домом молитвы для всех народов — не только домом, в котором надлежало молиться всем народам, но и домом, в котором надлежало молиться за все народы. Как молитва Павла, вознесенная к Богу в самом храме, являлась свидетельством против их клеветнических измышлений и подтверждением того, что апостол с почтением относился к этому святому месту, хотя и не делал из него идола, как слушавшие его люди; так и тот факт, что Бог дал ему это поручение здесь, в храме, являлось свидетельством того, что Бог послал апостола к язычникам не во вред храму: вред храму причиняли сами евреи с их языческим отношением к нему. И впоследствии, когда Павел уже исполнял Божье поручение, ему огромное удовольствие доставляла мысль о том, что на это служение он был призван именно тогда, когда молился в храме.

2. Павел получил это поручение в видении. Он пришел в исступление (ст. 17), временно перестав ощущать все внешнее; апостол находился в состоянии исступленного восторга, как и тогда, когда был восхищен до третьего неба и не понимал, был ли он в то самое время в теле или вне тела. В исступлении Павел увидел Иисуса Христа не плотскими, как в момент своего обращения, а духовными очами, ст. 18. «...И увидел Его, и Он сказал мне...» Когда мы принимаем закон из уст Христа, нам следует взирать на Него и не только слушать то, что Он говорит, но и видеть то, как Он говорит.

3. Прежде чем повелеть Павлу обратиться к язычникам, Христос сказал ему, чтобы он не помышлял о служении Ему в Иерусалиме. Итак, пусть они винят не Павла, а самих себя, за то, что отправили его благовествовать язычникам. Павел пришел в Иерусалим исполненным надежд милостью Божьей обратить в христианскую веру тех, кто последовательно выступал против служения других апостолов; и, возможно, тогда Павел молился именно о том, чтобы ему, получившему образование в Иерусалиме и хорошо известному в этом городе, собрать детей Иерусалима ради Христа из числа тех, кто еще не был собран, а для этого, по мнению апостола, у него имелись особые преимущества. Но Христос перечеркнул планы Павла. «Поспеши, — сказал Он, и выйди скорее из Иерусалима, ибо, хотя ты и думаешь, что преимуществ для воздействия на здешних жителей у тебя больше, чем у других апостолов, ты в скором времени поймешь, что иерусалимляне испытывают по отношению к тебе более сильное предубеждение, чем по отношению к другим апостолам, а потому здесь не примут твоего свидетельства о Мне». И как Бог предузнал всех тех, кто примет Евангелие, так Он предузнал и всех тех, кто отвергнет его.

4. Тем не менее Павел продолжал просить Господа оставить его для служения в Иерусалиме, поскольку здесь, как ему казалось, ему было лучше, чем где-либо, здесь знали, каким он был до своего обращения в христианство, и потому могли отнести произошедшую в нем великую перемену на счет всемогущего действия благодати и, следовательно, уделить его свидетельству больше внимания. Так Павел пытался уговорить и себя самого, и Господа, при этом апостол считал свои рассуждения правильными, ст. 19−20. «Господи! — сказал он в молитве, — им известно, что когда-то я был солидарен с ними и, как любой из них, был злейшим врагом уверовавших в Тебя, возбуждал против них недовольство языческих властей и заключал христиан в темницы, а также обращал против них острие меча духовной власти и бил их в синагогах. И потому они не отнесут мою проповедь о Христе ни на счет воспитания, ни на счет предвзятого отношения к Его благоволению (как поступали в отношении других служителей), а с большей готовностью будут внимать тому, что я буду говорить, ибо им известно, что я сам был одним из них. В частности, евреям известно, что, когда побивали камнями Стефана, я стоял там, содействуя и подстрекая, и одобрял убиение его, и в знак этого стерег одежды побивавших его. Господи, — продолжал Павел, — если я приду к ним с учением, которое Стефан проповедовал и за которое он пострадал, то они непременно примут мое свидетельство». — «Никак нет, — ответил Христос, — этого не будет. Они не примут твоего свидетельства, но придут на тебя в ярость как на богоотступника, изменника, предателя их основного закона сильнее, чем на других, которых считают чужеземцами».

5. Молитва Павла с просьбой разрешить ему благовествовать в Иерусалиме была отвергнута; вместо этого апостол получил указание, не допускающее возражений, идти к язычникам, ст. 21. «Иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам».

Примечание: Бог часто в различных ситуациях по Своей милости отвечает на молитвы Своего народа, но при этом дает ему не то, о чем он просит, а нечто несравненно лучшее. Авраам молился Богу: «О, хотя бы Измаил был жив пред лицем Твоим!», а Бог услышал и об Исааке. Так точно и здесь Павел молится о том, чтобы ему содействовать обращению душ в Иерусалиме. Однако Христос отвечает ему: «Нет, но ты возглавишь работу среди язычников, потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа». Именно Бог определяет время и место служения Своих избранников, а их обязанность состоит в том, чтобы мириться с определением Господа хотя бы оно и противоречило их помыслам. Павел стремится в Иерусалим: проповедовать здесь — предел его устремлений, однако Христос усмотрел для апостола нечто лучшее. Павел не войдет в чужой труд (как вошли остальные апостолы, Ин 4:38), а будет распахивать новину и благовествовать там, где еще не было известно имя Христово, Рим 15:20. Как часто намерения о нас Божественного промысла оказываются даже более благими, нежели наши собственные; вот почему нам следует доверяться Его водительству. Бог избрал нам наследие наше.

Заметьте: Павел не пойдет благовествовать язычникам, не имея на то полномочий свыше. «...Я пошлю тебя...» Если же Христос пошлет Павла, то Дух Христов будет сопровождать и поддерживать его, поведет его и покажет ему плоды Своих дел. Пусть Павел не связывает своих надежд с Иерусалимом, ибо он будет послан далеко отсюда; предназначение его будет другим, и дело его будет иного рода. Гораздо меньшим соблазном для евреев могло быть то обстоятельство, что Павел не созидал церкви из язычников среди народов, соседствующих с Израилем; другие трудились, создавая церкви в непосредственной близости от поселений евреев; он же трудился в местах, отстоящих от Иерусалима на весьма почтительном расстоянии, там, где труд апостола не мог причинять им беспокойство. Итак, если бы они свели воедино все вышесказанное, то неизбежно пришли бы к выводу, что у них нет оснований гневаться на Павла за его благовестие среди язычников и трактовать труд апостола как злоумышление против собственного народа, ибо он, имея повеление свыше, противное собственным его устремлениям, в действительности действовал против своей воли.

Стихи 22−30. Обосновав народу Богом данное право благовествовать язычникам без всяких превратных рассуждений о евреях, Павел намеревался далее продолжить свое свидетельство. Апостол хотел, по всей видимости, рассказать, как впоследствии он по повелению Святого Духа был отделен в Антиохии на служение среди язычников, с какой нежностью и любовью он при этом не переставал обращаться с евреями, как почтительно вел себя с ними, как пытался угождать им, отдавая евреям предпочтение всюду, куда ни приходил, и сплачивать в одном теле евреев и неевреев. Затем апостол собирался рассказать собравшимся о том, как чудесно Бог призирал на него и какое доброе во всех отношениях служение было совершено им в интересах Царства Божьего среди людей без причинения ущерба истинным интересам общества, особенно иудейского. Однако, что бы Павел ни хотел в действительности сказать, ему не дали сказать ни слова, так решили его слушатели. До этого слова слушали его... До сих пор апостола слушали с терпением и должным вниманием. Однако стоило только Павлу заговорить о повелении отправиться к язычникам, данном ему еврейским Мессией, и вот они уже не в силах вынести этого; о язычниках они не хотят и слышать, ибо таковы их негодование и враждебность по отношению к ним. При одном только упоминании о язычниках слушавшие апостола евреи потеряли всякое терпение, позабыв правила приличия; так была в них возбуждена ревность не народом, Рим 10:19.

Далее сообщается о том, как рассвирепел и ожесточился народ против Павла, как только апостол упомянул о Божьем избрании язычников к познанию Божественной благодати, что оправдывало Павла в его служении.

I. Павла прервали, подняв крик и шум, чтобы тем самым привести его в замешательство и никому не дать расслышать его слова. Терзающаяся угрызениями совесть упорствует до последнего, и кто не желает слушать доводы разума, тот изо всех сил старается не услышать их. Дух вражды, обращенный против благовествования Христова, обычно проявляется в том, что служителей Христа и Его Евангелия заставляют молчать и затворяют их уста, как теперь в случае с Павлом. Отцы этого народа говорили лучшим из прозорливцев: «Перестаньте провидеть» (Ис 30:10). И то же говорили лучшему из говорящих: «...перестань, чтоб не убили тебя» (2Пар 25:16).

II. Толпа шумно выступила против Павла как недостойного оставаться не только на свободе, но и в живых. Не приняв к сведению свидетельств апостола, которые он привел в свою защиту, и ничего по существу не возразив, они стали браниться и требовать: «Истреби от земли такого, который якобы имеет право благовествовать язычникам, ибо ему не должно жить». Так людей, являвшихся величайшим благословением для своего времени, бесчестили и изображали не только бременем для своей земли, но и чумой своего века. Человека, достойного величайших почестей в жизни, проклинают как не достойного самой жизни. Посмотрите, как бы различно ни относились к верующим Бог и неверующий народ, они сходятся в том, что верующие в этом мире вряд ли будут жить долго. Павел говорит о благочестивых евреях, что это были люди, которых весь мир не был достоин, Евр 11:38. Достойные люди должны быть отринуты, для того чтобы этот мир понес справедливое возмездие за их потерю. Нечестивые евреи кричали, что Павлу не должно жить; и потому апостол тоже должен был быть отринут, чтобы он не мучил этот мир, как те двое свидетелей, Откр 11:10.

III. Толпа просто безумствовала, показывая свое недовольство Павлом и одновременно командиром римского отряда, тотчас же не умертвившим апостола по их желанию или же не отдавшим его им на растерзание, когда бы они могли разорвать его на части, ст. 23. Утратив на почве сильнейшей неприязни всякую способность к здравым рассуждениям, они рычали, как рыкающие львы и свирепые медведи, и выли, словно ночные волки. Люди метали одежды с яростью и неистовством, как бы показывая тем самым, что таким же точно образом разорвут в клочья и апостола, как только доберутся до него. Или же они таким образом выказывали свою готовность побить Павла камнями, ведь побивавшие камнями Стефана тоже сбрасывали с себя одежды, ст. 20. Иное толкование этого текста: они раздирали свои одежды в знак того, что Павел богохульствует, и бросали пыль на воздух в знак своего сильнейшего отвращения к его богохульству; или же они давали понять тем самым, что готовы забросать Павла камнями, когда командир римского отряда позволит им это сделать. Но зачем же нам пытаться объяснять причину такой ярости людей, в которой они и сами не могут дать себе отчета? Все, чего хотели эти люди, — это показать командиру римского отряда, сколько ярости и гнева вызывала у них фигура Павла и что он, командир римского отряда, уже ничем лучше им не угодит, если позволит им только поступить с Павлом так, как им хочется.

IV. Из соображений безопасности Павла командир римского отряда повелел ввести апостола в крепость, ст. 24. Иногда тюрьма становится для верующих укрытием от гнева народа. Час Павла еще не пробил, ибо он еще не окончил свидетельства своего, а потому Бог воздвиг человека, который должен был позаботиться об апостоле в то время, когда никто из его друзей не посмел встать в его защиту. Не исполни, Господи, желания нечестивых.

V. Командир римского отряда приказал подвергнуть Павла истязаниям, чтобы таким образом добиться от него признания в совершении каких-нибудь тяжких преступлений, которые подвигли народ на столь необычное притеснение его. Тысяченачальник приказал бичевать его, чтобы узнать (в некоторых странах нечто подобное в наши дни творят на дыбе), по какой причине так кричали против него. При этом командир нарушил порядок проведения расследования: ему следовало бы выделить из толпы нескольких самых крикливых и возбужденных жалобщиков и, заключив их в крепость как нарушителей общественного порядка, испытать их посредством бичевания, чтобы узнать, на каком основании они обвиняют того, кто привел такое доброе свидетельство о себе и, судя по всему, не сделал ничего достойного смерти или уз. Их, а не Павла следовало допросить в первую очередь, по какой причине так кричали против него. Командир римского отряда мог бы сказать, что Павел не дал им никакого повода устраивать эту смуту и что если они действительно могут чем-либо оправдать свои действия, то пусть дадут объяснения. Никто не обязан давать показания против себя самого, и даже виновный в преступлении, тем более человек невинный, которого принуждают возвести на себя ложное обвинение. Воистину, командир римского отряда не знал нравов еврейского народа, коль скоро полагал, что нужно проявлять жестокость в отношении того человека, против которого выступают евреи. Разве не они точно так же выступали и против Господа Иисуса, крича во все горло: «Распни, распни Его!», тогда как и слова не могли произнести в ответ на вопрос: «Какое же зло сделал Он?» Разве то, что шумная и разъяренная толпа выступала здесь против Павла, являлось достаточным основанием для бичевания апостола? Разве могли они сказать, отчего и почему собрались они здесь, и разве для этого нужно было пытать самого Павла?

VI. Павел указал на свою неприкосновенность как римского гражданина, которая освобождала его от судов и наказаний такого рода, ст. 25. Но когда растянули его ремнями, то есть привязали лентами из кожи к особому столбу (так обычно поступали в тюрьмах с самыми отъявленными злодеями, чтобы добиться от них признания в совершении преступлений), он не выступил против творимого беззакония в отношении себя, невинного человека, а очень скромно дал своим истязателям понять, что с ним, римским гражданином, творят беззаконие. Однажды апостол уже выступал с подобным заявлением, но только после бичевания (Деян 16:37), а здесь он счел необходимым предотвратить истязание. Итак, Павел сказал стоявшему сотнику: «Вы знаете закон, поэтому, прошу вас, скажите, разве позволено вам, самим римлянам, бичевать Римского гражданина, да и без суда?» Такая речь Павла подразумевает святую уверенность в будущем и невозмутимость духа, которые отличали этого доброго человека, так что ни гнев, ни страх не могли нарушить душевного равновесия апостола даже в самой гуще всех оскорблений, творимых в отношении него, и опасностей, окружавших его. В римском праве существовала норма (известная под названием lex Sempronia), состоявшая в том, что любой судебный орган, подвергнувший наказанию или осудивший свободного римского гражданина indicta causa — не выслушав дела, не разобравшись, без суда, подлежит суду народа, весьма ревниво относившегося к соблюдению собственных прав. Действительно, всякий человек имеет право на защиту от неправомерных действий в отношении себя, если его вина в преступлении не доказана; точно так же и всякий англичанин, согласно Великой хартии вольностей, не может быть незаконно лишен жизни или свободы иначе, как только по вердикту двенадцати присяжных заседателей.

VII. Это обстоятельство изумило и напугало командира римского отряда. Он уже принял Павла за беглого египтянина и еще дивился тому, что тот разговаривает по-гречески (Деян 21:37); теперь же он просто изумился, найдя апостола добрым человеком такого же знатного происхождения, какого был и он сам. Сколько достойных и заслуженных людей унижены только потому, что о них ничего не знают; они, словно прах, всеми попираемый, находятся в тени, между тем как считающие их таковыми, если бы они узнали их истинную сущность, считали бы их славнейшими на земле! Командир римского отряда имел в своем подчинении сотников, Деян 21:32. И вот один из них спешно доносит своему командиру (ст. 26): «Смотри, что ты хочешь делать? этот человек — Римский гражданин, и всякое оскорбление, нанесенное ему, будет рассматриваться как преступление против величия римского народа» (так любили говорить римляне). Всем было хорошо известно, как высоко ценились привилегии римского гражданства. Марк Туллий Цицерон превозносит его в одной из речей против Верреса: O nomen dulce libertatis, O jus eximium nostrae civitatis! O lex Porcia! O leges Semproniae; facinus est vincere Romanum civem, scelus verberare — О сладостное имя свободы! О высокое право нашего гражданина! О закон Порция! О законы Семпрония; заковать в цепи римского гражданина-преступление, бить его — непростительное злодеяние. «Поэтому, — говорит сотник, — давайте подумаем о себе. Если этот человек — римский гражданин, а мы причиним ему такое оскорбление, то мы сами на себя навлечем беду и, как минимум, лишимся права занимать армейские должности». Итак:

1. Командиру римского отряда захотелось получить удостоверение в истине из первых рук, ст. 27. «Скажи мне, ты Римский гражданин? Обладаешь ли ты неприкосновенностью римского гражданина?» — «Да, — ответил Павел, — я римский гражданин». При этом апостол, возможно, предъявил в подтверждение своих слов какую-то справку или свидетельство, иначе вряд ли его слова были бы приняты за истину.

2. Командир римского отряда по своей доброй воле обменивается с Павлом впечатлениями по его делу, и тут выясняется, что неприкосновенность Павла как римского гражданина вдвое почетнее той, которой обладал сам тысяченачальник, поскольку его право было приобретенным. «Я являюсь свободным римским гражданином, — говорит тысяченачальник, — но я за большие деньги приобрел это гражданство, мне оно обошлось дорого, а как тебе оно досталось?» — «Да право же, — отвечает Павел, — я и родился в нем». Одни полагают, что это право апостол получил по месту своего рождения как уроженец Тарса — города, удостоенного императором тех же привилегий что и сам Рим. Другие считают, что эта привилегия перешла к нему от его отца или деда, принимавшего участие в войне между Цезарем и Антонием или в иных гражданских войнах Рима, оставаясь для некоторых замечательным напоминанием о той службе, наградой за которую стало предоставление этому городу свободного статуса, так что Павел поэтому родился свободным. И здесь апостол ссылается на свое римское гражданство ради сбережения своей жизни, к чему мы не только можем, но и должны стремиться всеми законными способами.

3. Это обстоятельство положило конец бедствию Павла. Люди, которым было поручено провести дознание Павла с помощью бичевания, оставили место пытки. Написано, что они тогда тотчас отступили от него (ст. 29), чтобы самим не оказаться в ловушке. Да и сам командир римского отряда (хотя, возможно, он и имел немалый политический вес) испугался, услышав, что этот человек является римским гражданином, ибо хотя он и не бичевал Павла, но собирался это сделать, привязав его к столбу. Так точно и сегодня многих людей удерживает от бесчестных приемов лишь человеческий страх, но не страх Господень. Посмотрите, какую пользу приносят установленные человеком законы и судебные инстанции, а также подумайте о том, как мы должны благодарить за них Бога. Даже тогда, когда люди не поддерживают и не защищают народ Божий и Его служителей, тем не менее, защищая принципы правосудия и справедливости и разрешая споры между людьми, они таким образом помогают усмирять дерзость людей нечестивых и преступников, которые иначе не узнали бы и границ дозволенного, и говорят: «Доселе дойдешь, и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим». Таким образом, мы обязаны этим служением всем начальствующим, и нам следует молиться о них, ведь мы вправе рассчитывать на то, что их служение принесет нам пользу, независимо от того, пользуемся ли мы уже их служением или еще нет. Пока мы пользуемся тишиной и покоем, нам следует проводить жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, 1Тим 2:1−2.

4. На следующий день командир римского отряда передал Павла в синедрион, ст. 30. Но вначале он освободил его от оков, чтобы те не составили поспешного, необоснованного суждения по его делу и не привлекли его, римского гражданина, к суду связанным, и только затем собрал первосвященников и синедрион в полном составе для расследования дела Павла. Тысяченачальник наконец разобрался, что дело Павла имеет отношение к религии, а потому посчитал, что наиболее подходящей инстанцией для разрешения этого дела может быть синедрион. Галлион в подобной ситуации освободил Павла; найдя, что его дело имеет отношение к еврейскому закону, правитель прогнал гонителей Павла от судилища (Деян 18:16) и совершенно отстранился от разрешения возникшего спора. Этот же римлянин, военнослужащий, продержал Павла под арестом и, проигнорировав мнение толпы, обратился в высшую судебную инстанцию иудеев. Итак:

(1) Можно надеяться на то, что этой апелляцией тысяченачальник хотел сохранить апостолу жизнь и свободу, ибо если, думал он, Павел ни в чем не виноват и вреда от него никакого нет, то, хотя толпа и негодовала на него, первосвященники и старейшины поступят с ним по справедливости и оправдают его. Те, по его мнению, были и не могли не быть людьми образованными и здравомыслящими и в своем суде должны были руководствоваться принципами законности и справедливости. Не найдя ни одного верующего среди бедняков, пророк заключил в оправдание тому, что они не знают пути Господня, закона Бога своего, и сказал сам в себе: «Лучше поспешу я к знатным». Так точно поступил и командир римского отряда, но и его вскоре постигло разочарование: и эти все сокрушили ярмо, расторгли узы, Иер 5:4−5. Однако:

(2) Тысяченачальником в этой ситуации, как написано, двигало любопытство. Он желал достоверно узнать, в чем обвиняют его Иудеи. Если бы он призвал Павла в свои апартаменты и с ним просто поговорил, то вскоре он узнал бы от апостола то, что могло бы сполна удовлетворить его любопытство и убедить его принять веру Христову. Однако, увы, великим мира сего свойственно держать на известном расстоянии от себя все то, что способно пробудить их совесть, и стремиться познать пути Господни не больше, чем может понадобиться им для поддержания пустой болтовни.