Левит | 13 глава

Следующая рассматриваемая церемониальная нечистота — проказа. Закон очень обширно и детально говорит о ней: в этой главе — о том, как определить проказу, а в следующей — об очищении прокаженного. Вряд ли какой-либо другой вопрос в законе левитов занимает столько же места.

I. Здесь приводятся правила, согласно которым священник может судить: болен человек проказой или нет, соответственно проявляющимся симптомам.

1. Если это опухоль, лишай или яркое пятно (ст. 1−17).

2. Если это нарыв (ст. 18−23).

3. Если это ожог (ст. 24−28).

4. Если это язва на голове или бороде (ст. 29−37).

5. Если это яркое пятно (ст. 38−39).

6. Если оно появилось на лысой голове (ст. 40−44).

II. Даются наставления, как нужно обращаться с прокаженным (ст. 45−46).

III. Наставления о язве на одежде (ст. 47 и далее).

Стихи 1−17. I. Относительно проказы мы можем в общем отметить, (1) что это, скорее, была нечистота, чем болезнь; или, по крайней мере, так ее рассматривает закон, и поэтому ею занимались не врачи, а священники. Писание говорит, что Христос очистил прокаженных, а не вылечил их. Нигде не написано об умерших от проказы, а скорее прокаженных можно назвать заживо похороненными, так как им разрешалось общаться лишь с такими же зараженными, как они сами. Тем не менее существует предание о том, что фараон, желавший убить Моисея, был первым человеком, которого поразила эта болезнь, и он умер от нее. Говорят, что она появилась в Египте, откуда распространилась на Сирию. Она была хорошо известна Моисею, когда он вложил руку в пазуху, а вынул ее оттуда покрытой проказой.

(2) Это была казнь, которой рука Божья немедленно поражала человека; она не приходила естественным образом, как другие болезни, поэтому с ней нужно было обращаться соответственно божественному закону. Проказы Мариам, Гиезия и царя Озии были наказанием за определенные грехи. Если это было так, то неудивительно, что так много внимания уделялось тому, чтобы отличить ее от обычного заболевания и действительно выявить тех, кого коснулись такие необычные знаки Божьего недовольства.

(3) То, что это было наказанием, сейчас не знают в мире; а та болезнь, которую называют проказой, имеет совсем другую природу. Похоже, в то время и в том месте Бог сохранил ее как определенную кару для грешников. Евреи сохранили обычаи идолопоклонников, которым научились в Египте, поэтому Бог вполне справедливо распорядился так, чтобы эта болезнь, наряду с другими египетскими болезнями, следовала за ними. Мы читаем о сириянине Неемане, который был прокаженным (4Цар 5:1).

(4) Были другие кожные болезни, очень похожие на проказу, которые делали человека отвратительным и приносили страдания, но он не был церемониально нечистым. Наши тела справедливо называют отвратительными, так как они несут в себе семена многих болезней, из-за которых жизнь многих людей становится для них горькой.

(5) Священникам было предоставлено право судить об этой болезни. На прокаженных смотрели, как на людей, заклейменных справедливостью Бога, и поэтому Его служителям, священникам, которые могли лучше знать Его знаки, предоставлялось право провозглашать, кто был прокаженным, а кто — нет. Каждый еврей скажет: «Любой священник, даже лишенный из-за недостатка возможности посещать святилище, может судить о проказе, главное, чтобы не было изъяна на его глазах. И он может, говорят они, взять обычного человека, чтобы тот помогал ему при исследовании, но только священник может вынести суд».

(6) Это был символ нравственного осквернения умов человеческих вследствие греха, который является проказой души, оскверняющей совесть, от которой очистить нас может лишь Христос, ибо сила Его благодати бесконечно превосходит силу законного священства; священник мог лишь обличить прокаженного (ибо с помощью закона познается грех), но лишь Христос может исцелить его и очистить от греха. «Господи! если хочешь, можешь меня очистить», — это больше, чем мог сделать священник (Мф 8:2). Некоторые полагают, что проказа не столько символизировала грех в общем, сколько греховное состояние, которое отделяет человека от Бога (их пятно не является пятном детей Божьих), и чудовищный грех, из-за которого человек лишается общения с верными. Судить о нашем духовном состоянии — важная и сложная задача; у всех нас есть основания подозревать себя (осознавая, что покрыты язвами и ранами), но чисты мы или нет — вот в чем вопрос. Человек может иметь лишай (ст. 6), но быть чистым; даже наилучшие имеют слабости, но как были определенные признаки, по которым можно судить о том, проказа ли это, так есть и отличительные признаки тех, чьи характеры исполнены горькой желчи, а задача священников — вынести суд прокаженному и помочь тем, кто подозревает, что испытывается его духовное состояние, отпуская грехи или оставляя их. Поэтому и говорится, что им будут отданы ключи от Царства Небесного, так как им приходится отделять драгоценное от низменного, судить о том, кто, как чистый, достоин быть причастным к святыне, а кто, как нечистый, лишен этой возможности.

II. Здесь изложены некоторые правила, которыми должны руководствоваться священники, вынося суд.

1. Если эта язва была не углубленная в кожу, то была надежда, что это не проказа (ст. 4). Но если язва оказывается углубленною в кожу, тогда человека нужно объявить нечистым (ст. 3). Есть слабости, которые сосуществуют с благодатью, не проникают глубоко в душу, а человек продолжает умом служить закону Божьему и при этом внутренний человек находит в нем удовольствие (Рим 7:22,25). Но если ситуация серьезнее, чем кажется по внешнему виду, и поражены внутренности, тогда этот случай опасен.

2. Если язва остается в своем виде и не распространяется, то это не проказа (ст. 4−5). Но если она станет распространяться и это будет продолжаться после нескольких обследований, тогда ситуация серьезная (ст. 7−8). Если человек не становится хуже, а прекращает грешить и контролирует свою порочность, то есть надежда, что он станет лучше; но если грех укоренился и с каждым днем человек становится хуже, то он катится вниз.

3. Если же священник увидит на опухоли живое вздувшееся мясо, то больше ему нечего ожидать, это несомненно проказа (ст. 10−11). Ничто с большей надежностью не демонстрирует плохое духовное состояние человека, как сердце, раздувшееся от самонадеянности, упование на плоть, противодействие слову и воздействиям Духа.

4. Если сыпь, какой бы она ни была, покроет всю кожу от головы его до ног, то это не проказа (ст. 12−13), ибо этот процесс служит доказательством того, что жизненно важные органы крепки и сильны и тем самым природа сама себе помогает, избавляясь от всего обременительного и гибельного. Когда нарывы хорошо выходят, то есть надежда исцелиться; подобным образом если человек добровольно исповедует свои грехи и не скрывает их, то он не подвергается опасности как те, которые скрывают свои грехи. Некоторые делают из этого вывод, что у мирских людей больше надежды, чем у лицемеров. Мытари и блудницы войдут в Царство Небесное раньше фарисеев и книжников. В определенном смысле внезапный взрыв страсти — достаточно плохое качество, но оно не так опасно, как скрытая злоба. Другие полагают, что если мы судим себя, то не будем судимы другими; если мы видим и признаем, что нет целого места в плоти нашей из-за греха, то обретем благодать в глазах Господа.

5. Священнику необходимо время, чтобы вынести суждение, так как он не должен делать его поспешно. Если случай выглядит подозрительно, то он должен заключить больного на семь дней, а затем еще на семь дней, чтобы судить по истине. Это учит нас — и служителей, и обычных людей — не торопиться в своих суждениях и не выносить суд до времени. Если грехи некоторых людей прямо ведут к осуждению, то грехи других следуют за ними, как и добрые дела людей; поэтому не надо ничего делать поспешно (1Тим 5:22,24−25).

6. Если подозреваемый человек оказался чистым, то ему все-таки нужно омыть одежды свои (ст. 6), так как он был под подозрением и в нем было то, что дало основание для подозрения. Даже оправданный узник должен стать на колени. Мы же должны омыться в Крови Христа от всех своих пятен, хотя они и не являются язвами проказы, ибо кто может сказать: «Я чист от греха моего»? Хотя есть люди, которые благодаря благодати стали чисты от великого развращения.

Стихи 18−37. В этих стихах священник получает наставление о том, какой суд выносить в случае появления признаков проказы (1) в виде старой язвы или нарыва, который зажил (ст. 18 и далее). Когда старые язвы, которые, казалось, исцелились, появляются вновь, то есть основания опасаться, что это проказа. В такой же опасности оказываются те, кто, избежав скверн мира, опять запутываются в них и побеждаются ими. Или (2) в виде случайного ожога, ибо, похоже, именно это здесь имеется в виду (ст. 24 и далее). Пылающие страсти раздора и соперничества часто являются поводом для вспышки и взрыва порочности, которая свидетельствует о том, что человек нечист.

(3) В виде паршивости на голове. В данном случае суд чаще всего был довольно прост. Если волосы на язве остались черными, то это был признак здоровья, если же они стали желтыми, то это говорило о проказе (ст. 30−37). Другие правила в подобных случаях были те же, что упоминались раньше. Читая описание различных видов недомоганий, нам было бы полезно [1] оплакивать плачевное состояние человеческой жизни, которая подвержена многим скорбям. Каким множеством болезней мы окружены со всех сторон! И все они вошли через грех.

[2] Воздать славу Богу за то, что Он никогда не поражал нас этими язвами. Если мы здоровы, а тело энергично, то мы должны прославить Бога своими телами.

Стихи 38−46. В этих стихах:

I. Приводится оговорка, что ни лишай, ни плешивость не следует ошибочно принимать за проказу (ст. 38−41). Нельзя всякий дефект поспешно принимать за церемониальное осквернение. Над Елисеем смеялись за то, что он был плешивым (4Цар 2:23), но это были дети из Вефиля, которые не знали о судах своего Бога, заставившего их поплатиться за ругательство.

II. Определенное клеймо ставилось на прокаженном, если в какое-то время проказа появлялась на его плеши (ст. 44): «Он нечист, у него на голове язва». Если проказа греха завладела головой, если суд искажен и человек склоняется к нечестивым принципам, которые покрывают и поддерживают нечестивые поступки, то он весьма нечист, и в данном положении лишь некоторые очищаются. Твердость в вере не дает проказе овладевать головой и хранит совесть от краха.

III. Даются наставления о том, что нужно делать с обличенным прокаженным. После того как священник в результате длительных размышлений торжественного объявляет человека нечистым:

1. Он должен сам провозгласить себя таковым (ст. 45). Он должен принять вид скорбящего человека и кричать: «Нечист! Нечист!» Сама по себе проказа не была грехом, но это был печальный знак недовольства Бога и жестоких страданий, которым подвергался сам человек. Это навлекало позор на его имя, вынуждало его полностью прекратить мирской бизнес, лишало его общения с друзьями и родственниками, приговаривало его к изгнанию, пока он не очистится, лишало возможности посещать святилище и фактически разрушало все утешения, которые он мог иметь в этом мире. Похоже, что Еман то ли был прокаженным, то ли ссылается на печальное положение прокаженного (Пс 87:9). Поэтому прокаженный должен был (1) смириться под могущественной рукой Бога: не настаивать на собственной чистоте, раз священник объявил его нечистым, а оправдать Бога и потерпеть за свои беззакония. Чтобы выразить это, он должен был разодрать свою одежду, обнажить голову, до уст он должен быть закрыт в знак позора и стыда; на языке самоосуждения это также показывает, какое великое отвращение к себе и самоунижение наполняет сердце раскаявшегося грешника. Подобным образом и мы должны принимать позор, который принадлежит нам, и с сокрушенным сердцем называть себя своим именем: «Нечист! Нечист!» — нечист сердцем, нечиста жизнь, нечист по своему происхождению, нечист по фактическим согрешениям и поэтому заслужил быть навсегда лишенным общения с Богом и надежды обрести в Нем счастье. Все мы сделались — как нечистый (Ис 64:6) — нечистый и поэтому погибший, если бы только не вмешалась безграничная милость.

(2) Предостеречь других, чтобы они не приближались к нему. Куда бы он ни пошел, он должен был кричать издалека, как только увидел людей: «Я нечист, нечист, не прикасайтесь ко мне». Это не означало, что проказа была заразной, но через прикосновение к прокаженному человеку передавалась церемониальная нечистота. Поэтому каждый старался избегать ее, а сам прокаженный должен был обращать внимание других на опасность. Это было все, что мог сделать закон; он был слаб из-за плоти; он учил прокаженного кричать: «Нечист, нечист», но иной вопль в уста прокаженного вкладывает Евангелие (Лк 17:12−13), где мы читаем о десяти прокаженных, вопиющих громким голосом: «Иисус Наставник! помилуй нас». Закон лишь показывает нам болезнь, а Евангелие нам показывает Христа — нашу помощь.

2. В таком случае он должен быть изгнан из лагеря, и потом, когда они придут в Ханаан, должен быть изгнан из города, селения или деревни, где он жил, и жить отдельно (ст. 46), общаясь лишь с подобными ему прокаженными. Когда царь Озия стал прокаженным, то был изгнан из дворца и жил в отдельном доме (2Пар 26:21; см. 4Цар 7:3). Данная ситуация является прообразом чистоты, которую должны хранить в евангельской Церкви, торжественно и властно изгоняя и лишая общения с верными дерзких грешников, не желающих изменяться. Итак, извергните развращенного из среды вас (1Кор 5:13).

Стихи 47−59. В этих стихах изложен закон о язве проказы, появившейся на одежде, льняной или шерстяной. Проказа на одежде с четкими ее признаками, измененный из-за нее цвет одежды, одежда разъеденная, с которой стерся ворс, — и все это происходит на определенной части одежды и может увеличиваться по объему, когда вещь закрыта, язва на одежде, которую нельзя смыть — все это вместе для нас сейчас абсолютно необъяснимо. Образованные богословы сообщают, что это был знак и чудо в Израиле, необычное наказание, нанесенное божественной справедливостью, как знак великого недовольства отдельной личностью или семьей.

1. Процесс исследования в значительной степени напоминает исследование прокаженного человека. Подозреваемую одежду не нужно было сжигать немедленно, хотя, возможно, это была бы небольшая потеря, ибо ни в коем случае приговор не должен был выноситься на основании лишь предположений; должно показать ее священнику. Если в процессе исследования была обнаружена язва проказы (евреи говорят, «по размеру не больше фасоли»), то ее нужно было сжечь, или, по крайней мере, ту часть одежды, на которой было обнаружено пятно (ст. 52,57). Если же от язвы избавлялись, то одежду нужно было вымыть, а затем можно было использовать (ст. 58).

2. Символически это выражало то же самое и подразумевало великое зло, присутствующее во грехе, который не только оскверняет совесть грешника, но также оставляет пятна на всех его занятиях и наслаждениях, на всем, что он имеет и делает. Для оскверненных и неверных нет ничего чистого (Тит 1:15). Эти стихи учат нас ненавидеть даже одежду, которая осквернена плотью (Иуд 1:23). Кто делает свою одежду слугами для своей гордости и похоти, тот сможет увидеть их запятнанными проказой и приговоренными к огню (Ис 3:18−24). А украшение сокровенного сердца человека нетленно (1Пет 3:4). Одежда праведности не изнашивается, и ее не съедает моль.