2-я Царств | 19 глава

В предыдущей главе мы оставили армию Давида ликующей, а его самого в слезах, а данная глава описывает:

(I) Что благодаря убеждениям Иоава он пришел в себя (ст. 1−18).

(II) Что он возвратился на престол из нынешнего изгнания.

1. Народ Израиля старался вернуть его обратно (ст. 9−10).

2. Посланники Давида встретились со старейшинами Иудиными, чтобы решить, как это сделать (ст. 11−14), и сделали (ст. 15).

(III) Когда царь переходил Иордан, то простил измену Семея (ст. 16−23), отступничество Мемфивосфея (ст. 24−30) и поблагодарил за милость Верзеллия, наградив за его заслуги сына (ст. 31−39).

(IV) Мужи Израиля ссорились с мужами Иуды за то, что их не позвали на церемонию возвращения царя, что привело к новому мятежу, описанному в следующей главе (ст. 40−43).

Стихи 1−8. Вскоре после того, как посланники принесли в царский двор в Маханаиме известие о поражении и смерти Авессалома, за ними пришел Иоав со своей победоносной армией, чтобы поздравить царя с победой и принять его дальнейшие приказания. И далее повествуется:

I. Что они пали духом и были разочарованы, найдя царя в слезах, оплакивавшего смерть Авессалома; они расценили это как знак недовольства ими за то, что они сделали, хотя надеялись встретить его, исполненного радости и благодарности за их хорошее служение: «И сказали Иоаву...» Известие об этом облетело всю армию (ст. 2): вот, царь плачет и рыдает об Авессаломе. Люди обращают особое внимание на слова и Поведение своих царей. Чем больше глаз устремлено на нас и чем большее влияние имеем, тем больше мы должны следить за тем, чтобы говорить и поступать мудро и строго руководить своими чувствами. Когда люди пришли в город, то узнали, что царь поглощен скорбью (ст. 4). Он закрыл себе лицо, не хотел никого видеть и не обратил внимание даже на военачальников, пришедших навестить его. Они не могли не удивиться, увидев:

(1) Как царь возвещает о своих страданиях, которых должен был стыдиться и которые должен был стараться сдерживать и скрывать, если бы заботился о своей репутации человека смелого, пошатнувшейся из-за его презренной покорности владычеству такой презренной страсти, если бы заботился о своем влиянии на народ, которому был бы нанесен ущерб из-за его недовольства тем, что было сделано из ревности по его славе и ради безопасности страны. Посмотрите, как он открыто демонстрирует свою скорбь: он громко взывал: «Сын мой Авессалом! Авессалом, сын мой, сын мой! Все мои слуги вернулись домой невредимыми, а где же мой сын? Он мертв; он умер в грехе, и я опасаюсь, что он умер навечно. Теперь я не могу сказать: «Я пойду к нему», ибо моя душа не будет пребывать с такими грешниками; что можно сделать для тебя, Авессалом, сын мой, сын мой]»

(2) Как он продлял свою скорбь: это длилось до прихода армии, ибо прошло немало времени с тех пор, как ему было принесено первое известие. Если бы он боролся со скорбью и дал выход своей страсти в течение часа или двух, после того как услышал эту новость, то это можно было бы простить, но пребывать так долго в скорби из-за такого нечестивого сына, как Авессалом (как Иаков о благочестивом сыне Иосифе), приняв решение сойти в могилу скорбящим и запятнавшим свои победы слезами, было очень неразумно и недостойно. А теперь посмотрите, как плохо это восприняли люди. Они не хотели обвинять царя, ибо все, что делал царь, нравилось всему народу (2Цар 3:36), но его поведение сильно огорчило их самих, ибо обратилась победа того дня в плач для всего народа (ст. 2). И входил тогда народ в город украдкою (ст. 3). Благодаря хорошему отношению к своему правителю они не радовались тому, что, как они поняли, причиняло ему страдания, и в то же время не могли не испытывать беспокойства из-за того, что вынуждены скрывать свою радость. Начальники не должны подвергать таким трудностям своих подчиненных.

II. Как доходчиво и страстно Иоав обличил Давида за его безрассудное поведение в данной критической ситуации. Давид никогда еще так сильно не нуждался в верности своих подданных, как сейчас, никогда не должен был так стараться сохранить свое влияние и их любовь, и поэтому совершать то, что в тот момент вызывало их недовольство, было самым неразумным, что он мог сделать. Тем самым он причинял самый большой ущерб своим друзьям, которые остались верными ему. За это Иоав осуждал его (ст. 5−7). Он говорил разумные вещи, но не соблюдал дистанцию и не оказывал должного уважения царю. Можно ли сказать царю: ты — нечестивец? Простое дело можно честно изложить вышестоящим начальникам, и они будут обличены в своих ошибках, но это нельзя делать грубо и оскорбительно. Безусловно, Давида нужно было встряхнуть и насторожить, и Иоав считал, что это не следует откладывать. Если вышестоящие власти совершают глупости, то они не должны считать странным или плохо воспринимать, если их подданные говорят им об этом, возможно, даже слишком грубо.

1. Иоав возвеличил подвиг воинов Давида: «Ныне они спасли жизнь твою и заслуживают, чтобы это отметили; у них есть основание быть недовольными, если этого не сделают». Эти слова подразумевают, что Авессалом, которого он почтил своими слезами, хотел погубить его самого и его семью, в то время как воины, которым своими слезами он оказал пренебрежение, спасли от гибели его и всех, кто ему дорог. Начальники совершают большое зло, когда с презрением относятся к великим заслугам.

2. Он усугубляет огорчение, которое Давид причинил им: «Ты в стыд привел сегодня всех, так как они продемонстрировали, как высоко ценят свою жизнь, а ты показал, что не ценишь их жизнь, а отдаешь предпочтение испорченному нечестивому юноше, лжецу, предавшему своего царя и страну, от которого мы с радостью избавились на глазах у всех твоих мудрых советников, смелых командиров и верных подданных. Что может быть более нелепо, чем любовь к врагам и ненависть к друзьям?»

3. Он советует ему немедленно возглавить войска, ободрить их улыбкой, поприветствовать, поздравить с успехом и поблагодарить за служение. Даже те, кем командуют, ожидают благодарности за свои хорошие дела, и это нужно делать.

4. Он угрожает царю еще одним мятежом, если он не сделает этого, намекая, что, чем служить такому неблагодарному правителю, он лучше сам возглавит мятеж против его руководства, и тогда (настолько уверен был Иоав в своем влиянии на народ) не останется у него ни одного человека. «Если я пойду, то и они пойдут. Теперь тебе не о чем скорбеть; но если ты будешь упорствовать, то я дам тебе повод, для скорби (как трактует его слова Иосиф Флавий) истинной и горькой».

III. Как благоразумно и кротко Давид принимает упрек и данный ему совет (ст. 8). Он стряхнул свою скорбь, помазал голову, умыл лицо, чтобы не выглядеть перед людьми скорбящим, и затем вышел к ним у ворот к месту собраний в городе. Сюда к нему собрался народ, чтобы поздравить его с благополучным исходом сражения; теперь и он и они были в безопасности, и все было хорошо. Отметьте: когда мы убедились в своей ошибке, то должны совершить изменения, даже если об этом нам сказали наши подчиненные бестактно или в пылу страстей.

Стихи 9−15. Странно, что Давид сразу после поражения и рассеяния армии Авессалома не пошел со всем своим войском обратно в Иерусалим, чтобы вновь завладеть главным городом, пока мятежники пребывали в недоумении и вновь не объединились. При каких обстоятельствах он должен вернуться обратно? Разве не мог он сам вернуться с победоносной армией, которая была у него в Галааде? Конечно, мог; но (1) он хотел вернуться как царь с полного и единодушного согласия народа, а не как победитель, прокладывающий себе путь: он хотел восстановить их свободы, а не завладеть ими или посягать на них.

(2) Он желал вернуться с миром и безопасно, быть уверенным, что при возвращении не столкнется с трудностями или оппозицией, и поэтому хотел знать, что народ поддерживает его, до того как он отправится в путь.

(3) Он хотел вернуться с почестями и в любви и поэтому не желал войти в город, возглавляя войска, а быть внесенным на руках своих подданных, ибо правитель, который имеет достаточно мудрости и благочестия, чтобы сделать себя любимцем народа, несомненно выглядит величественнее и производит лучшее впечатление, чем правитель, имеющий достаточно сил, чтобы сделать себя ужасом для народа. Поэтому было решено, что Давид должен возвратиться в свой город Иерусалим, в свой дом, находящийся там, сопровождаемый некой церемонией; и в данных стихах описывается, как это было спланировано.

I. Мужи Израиля (т.е. десять колен) первые заговорили об этом (ст. 9−10). Люди спорили, и это была важная тема для обсуждения по всей стране. Возможно, одни возражали: «Пусть возвращается один или остается там, где находится»; другие ревновали об этом и так обосновывали его возвращение (о чем здесь говорится), чтобы осуществить этот замысел:

(1) Давид раньше помогал им, сражался за них, покорил их врагов и сделал для них много хорошего, и поэтому стыдно, что приходилось быть в изгнании человеку, который так много сделал для своей страны. Отметьте: хотя добрые служения для блага страны могут быть забыты на какое-то время, но о них вспомнят, когда люди придут в правильное расположение разума.

(2) Авессалом разочаровал их. «Мы были одурачены кедром и избрали его, чтобы он царствовал над нами; но мы уже натерпелись от него достаточно: он убит, а нам с трудом удалось избежать смерти вместе с ним. Поэтому давайте вновь станем верными подданными и подумаем, как вернуть царя обратно». Скорее всего, только эти доводы они и приводили, а не обсуждали, стоит вернуть царя обратно или нет (все согласились, что это нужно сделать), выясняя, чья ошибка, что это до сих пор не сделано. Как обычно бывает в таких ситуациях, каждый оправдывал себя и обвинял ближнего. Народ возлагал вину на начальников, а начальники на народ, одно колено обвиняло другие. Взаимное побуждение сделать хорошее дело заслуживает одобрения, но не взаимные обвинения в том, что это не было сделано, ибо обычно, когда государственным служением пренебрегают, то виновны в этом все стороны; каждый мог сделать больше, чем сделал, изменив свое поведение, исцеляя разделения и т.п.

II. По замыслу Давида мужи Иуды были первыми, которые должны были сделать это. Странно, что колено Давидово не стремилось вернуть его, как остальные колена. Давиду донесли, что остальные колена доброжелательно относятся к нему, но ничего не было известно об Иуде, хотя царь всегда особым образом заботился о нем. Но мы не всегда получаем больше всего милости от тех, от кого больше всего ожидаем. Тем не менее Давид не хотел возвращаться, не узнав мнение своего колена. Иуда скипетр Мой (Пс 59:9). Чтобы сделать путь домой более свободным, (1) он поручает Садоку и Авиафару, двум главным священникам, переговорить со старейшинами Иуды, чтобы склонить их послать царю приглашение вернуться домой в его собственный дом, который был славой его колена (ст. 11−12). Для этого дела нельзя было найти более подходящих людей, чем эти два священника, которые твердо стояли на стороне Давида, были людьми благоразумными и имели большое влияние на народ. Возможно, народ Иуды был невнимательным и беспечным и не сделал этого раньше, потому что никто не подсказал им, и поэтому их следовало подтолкнуть к такому поступку. Многие последуют за другими в хорошем деле, но не будут предводителями в нем; жаль, что они оставались бездеятельными из-за того, что им ничего не сказали. Или, возможно, они осознавали, как сильно прогневали Давида, присоединившись к Авессалому, и поэтому боялись его возвращения и потеряли надежду обрести его благоволение; поэтому Давид поручает своим посланникам заверить их в этом таким аргументом: «Вы братья мои, кости мои и плоть моя вы, поэтому я не могу быть суровым с вами». Сыну Давидову нравилось называть нас братьями, Своей костью и Своей плотью, и это ободряет нас надеяться, что мы обретем у Него благоволение. Или, возможно, прежде чем совершить действие, они хотели увидеть, как поступят остальные колена, и за это их обвиняют в данных стихах: «Весь Израиль пришел, чтобы попросить царя вернуться, так неужели Иуда будет последним, хотя должен быть первым? Где же сейчас ваша прославленная смелость, присущая этому царскому колену? Где ваша преданность?» Отметьте: нас нужно побуждать к великим и хорошим делам, приводя в пример наших предков и наших соседей, предлагая задуматься о своем звании. Да не будет первый по занимаемому положению последним в исполнении своего долга.

(2) Давид, в частности, старается завоевать расположение Амессая военачальника Авессалома, который также был его племенником, как и Иоав (ст. 13). Он признает его своим родственником и обещает, что если тот теперь перейдет на его сторону, то он сделает его главным военачальником всей армии вместо Иоава: не только простит (возможно, Амессай не был уверен в этом), но и возвысит. Иногда мы ничего не теряем, приобретая друга из тех, кто был нашим врагом. В сложившейся ситуации влияние Амессая было бы очень выгодно для Давида. Но если бы Давид поступал мудро и заботился о собственной репутации, то, назначая Амессая на эту должность (ибо Иоав стал невыносимо заносчивым), он не допустил, чтобы его план стал известным, ибо впоследствии это привело к его смерти от руки Иоава (2Цар 20:10).

(3) Тем самым он добился своей цели. Он склонил сердца мужей Иуды принять решение nemine contradicente — единогласно, чтобы вернуть царя (ст. 14). Божье провидение, убеждения священников и возвышение Амессая побудили их склониться к этому решению. Давид не совершал никаких действий, пока не принял приглашения, а затем отправился в путь к Иордану тому месту, где они должны были встретить его (ст. 15). Наш Господь Иисус будет царствовать в тех, кто пригласит Его занять престол в своем сердце, и только после того, как они Его пригласят. Он вначале склоняет сердце и побуждает его ожидать дня Его силы, а потом господствует среди врагов Своих (Пс 109:2−3).

Стихи 16−23. Возможно, со времен Иисуса Навина, когда Израиль переходил Иордан, его не переходили с такой торжественностью и с такими многочисленными происшествиями, как в этот раз. Давид, спасаясь бегством и пребывая в страданиях, вспомнил Бога с земли Иорданской (Пс 41:7), а теперь этой земле, более чем любой другой, была оказана милость, и она была прославлена его возвращением. Воины Давида были обеспечены необходимым оборудованием для перехода реки, а для царя и его семьи построили специальное судно (ст. 18), флотилию судов (как говорят одни) или мост, состоящий из судов (говорят другие); чтобы послужить царю, они предоставили все наилучшее, что имели. Два известных нам человека встретили его на берегу Иордана, оба они бессовестно оскорбили его, когда он спасался бегством.

I. Сива злоупотребил его доверием и благодаря своим красивым словам получил у царя разрешение забрать имущество своего хозяина, оклеветав его (2Цар 16:4). Он в высшей степени оскорбил его, обманув его доверчивость и побудив поступить сурово с сыном своего друга Ионафана. И теперь он пришел в сопровождении сыновей и слуг, чтобы встретить царя (ст. 17) и обрести у него благоволение; так он смог оправдать себя и легче отделаться, когда вскоре Мемфивосфей пришел и раскрыл его обман (ст. 26).

II. Семей оскорбил его своим грязным языком; он бранил и проклинал его (2Цар 16:5). Если бы Давид потерпел поражение, то он несомненно продолжал бы клеветать на него и хвалился бы своим поступком; но теперь, когда он увидел, что царь с триумфом возвращается домой и собирается вновь взойти на престол, то подумал, что выгоднее было бы заключить с ним мир. Так и те, которые сейчас пренебрегают Сыном Божьим, будут рады заключить с Ним мир, когда Он придет во славе, но будет слишком поздно. Семей, чтобы вызвать одобрение в глазах царя:

(1) Пришел в сопровождении большой свиты; с ним были влиятельные мужи Иуды.

(2) Он привел с собой большой отряд вениамитян 1000 воинов, которыми, скорее всего, командовал, предлагая себя и их для служения царю; или, возможно, это были добровольцы, которых он собрал благодаря своему влиянию и привел, чтобы встретить царя; и это было очень любезно с его стороны, ибо из всех колен Израиля не пришел никто, за исключением этих людей и представителей Иуды, чтобы оказать ему почтение.

(3) Он не терял времени и спешил сделать то, что задумал. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним. В данной ситуации проявилась:

(1) Покорность, присущая преступнику (ст. 18−20): он пал пред царем, как раскаявшийся грешник и проситель; а чтобы убедились в его искренности, он сделал это публично перед слугами Давида и своими друзьями мужами Иуды; более того, он сделал это перед отрядом своих воинов. Оскорбление было нанесено публично, поэтому и прощение надо просить публично. Он признал свою вину и говорит: «Знает раб твой, что согрешил». Он усугубляет ее: «Я делал это упрямо» (ст. 19, англ. пер.). Он просит у царя прощения: «Не поставь мне, господин мой, в преступление», то есть: «Не поступай со мною так, как я того заслуживаю». Он подразумевает, что вряд ли такой великий и щедрый царь держит на сердце своем обиду, и ссылается на то, что одним из первых перешел на сторону царя и пришел первый из всего дома Иосифова (т.е. из всего Израиля, который с самого начала царствования Давида отделял себя от Иуды своей приверженностью к Иевосфею, 2Цар 2:10), чтобы выйти навстречу царю. Он пришел первым, чтобы своим примером побудить остальных, и, глядя на снисходительность царя, другие последовали за ним.

(2) Была сделана попытка осудить Семея (ст. 21): «Неужели Семей не умрет как предатель? Пусть он послужит примером для всего народа». Это предложение сделал Авесса, который хотел подвергнуть свою жизнь риску, чтобы убить Семея, когда тот злословил царя (2Цар 16:9). В то время Давид не считал уместным сделать это, так как его судейская власть была ограничена, но теперь, когда она восстановлена, что мешало ему исполнить закон? Тем самым Авесса хотел узнать, какие чувства в то время владели Давидом и сможет ли он содействовать своим интересам. Владыки должны уметь противостоять искушениям поступать сурово.

(3) Царским указом он освободил его от вины (ст. 22−23). Давид с недовольством отвергнул предложение Авессы: «Что мне и вам, сыны Саруины?» Чем меньше мы общаемся с теми, кому присущ злобный и мстительный дух и кто подталкивает нас к грубым и жестоким поступкам, тем лучше. Он считал этих преследователей своими противниками, хотя они делали вид, что являются его друзьями и ревнуют о его чести. Кто советует нам поступать неправильно, тот в действительности является сатаной и нашим противником.

[1] Они противодействовали его склонностям и стремлению быть терпимым. Давид знал, что он ныне был царем в Израиле, восстановленным в правах и вновь взошедшим на престол, и поэтому его слава склоняла его к прощению. Цари прославляют себя, когда прощают тех, кто смиренно подчиняется им. Satis est prostrasse leoni — Льву достаточно заставить свою жертву пасть ниц. Радость склоняла его прощать. Благоприятное расположение его духа по поводу этого события не допускало никакой злобы и раздражительности; радостные дни должны быть днями прощения. Но это еще не все; осознав милость Бога, вернувшего ему царство, и тот факт, что ему прощен его грех, он хотел быть милостивым к Семею. Кого простили, тот должен прощать. Давид сурово отомстил за оскорбления, нанесенные его посланникам аммонитянами (2Цар 12:31), но оставил без внимания оскорбление, нанесенное ему израильтянином. То было оскорбление, нанесенное Израилю в общем, и оно пятнало славу его венца и царства, а это было личное оскорбление, и поэтому (согласно обычному расположению добрых людей) он мог легко простить его.

[2] Они были противниками его интересов. Если бы он предал смерти Семея, который проклинал его, то такая же участь ожидала бы всех, кто поднял против него оружие, и это могло оттолкнуть от него людей, хотя он старался привлечь их к себе. Суровые решения редко являются благоразумными. И утвердится престол милостью. Так Семей был прощен, и его прощение было отмечено и запечатлено клятвой, тем не менее он должен был достойно вести себя и подвергся бы преследованию в случае непослушания; так ему была сохранена жизнь, чтобы в должное время быть монументом справедливости со стороны правительства, как в то время оно было монументом его терпимости, равно как и благоразумия.

Стихи 24−30. День возвращения Давида был днем, когда всплыли в памяти многие события: многие были призваны к отчету и вновь припомнились дела, имевшие место во время его бегства. Среди прочих, помимо Семея, пришел Мемфивосфей, чтобы ответить на вопросы царя; это была его личная инициатива.

I. Вместе с толпой он спустился и вышел навстречу царю (ст. 24); и в качестве доказательства его неподдельной радости по поводу возвращения царя нам сообщается, что он искренне скорбел из-за его изгнания. В течение всего времени, когда удалилась величайшая слава Израиля, он скорбел и пребывал в весьма огорченном состоянии. Он не приводил себя в порядок, не надевал чистой одежды и всецело пренебрегал собою как человек, полностью отдавшийся скорби из-за страданий царя и его бедственного положения. Во времена государственных бедствий мы должны отказываться от радостей и чувственных наслаждений соответственно ситуации. Бывает время, когда Бог призывает плакать и скорбеть, и мы должны покориться этому призыву.

II. Когда царь прибыл в Иерусалим, то Мемфивосфей предстал перед ним, ибо раньше не имел такой возможности (ст. 25); и когда царь спросил его, почему он, являясь членом его семьи, остался здесь и не последовал вместе с ним в изгнание, то он подробно рассказал ему, как обстояло дело.

1. Он пожаловался на Сиву, который должен быть его другом, но оказался врагом, ибо, во-первых, помешал ему отправиться вместе с царем, забрав себе осла, принадлежавшего хозяину (ст. 26), и низменно воспользовался его физическим недостатком и невозможностью помочь себе; и, во-вторых, обвинил его перед Давидом в желании захватить власть (ст. 27). Как много зла может причинить нечестивый раб даже наилучшему хозяину!

2. Он с благодарностью признал великую милость, оказанную царем, когда ему и всему дому его отца было оказано большое благоволение (ст. 28). Хотя с ним вполне справедливо могли обойтись как с мятежником, но приняли как друга и дитя: «Ты посадил раба твоего между ядущими за столом твоим». Это показало, что предположение Сивы было неправдоподобным, ибо разве мог Мемфивосфей быть настолько глупым, чтобы стремиться к более высокому положению, раз он жил счастливо и ни в чем не нуждался? И разве мог он быть настолько лицемерным, чтобы желать зла Давиду, чью великую милость так высоко ценил?

3. Он с удовольствием передал свое дело в руки царя: «Делай, что тебе угодно, со мной и моим имуществом», полагаясь на его мудрость и способность отличить правду от лжи: «Господин мой царь, как Ангел Божий», и отказался от притязаний на собственные заслуги: «Я принял так много милости, более того, что заслуживал, так какое же имею я право жаловаться еще пред царем? Как я могу беспокоить царя своими жалобами, когда и так доставил ему много беспокойства? Как я могу считать, что имею какие-то трудности, если до сих пор со мной хорошо обращались?» Мы все были как мертвые перед Богом (англ. пер.), но Он не только пощадил, но и посадил нас за столом Своим. Так какие же у нас могут быть основания жаловаться на свои беды? В то же время у нас есть много оснований воспринимать все, что Бог делает!

III. Так как Давида обманули, когда он передал имущество Мемфивосфея другому, то он аннулировал конфискацию, отменил свое решение и подтвердил свой прежний приказ: «Я сказал, чтобы ты и Сива разделили между собою поля (ст. 29), то есть пусть будет так, как я решил вначале (2Цар 9:10); собственность так и будет принадлежать тебе, а Сива будет только пользоваться ею: он будет возделывать землю и платить тебе ренту». Так Мемфивосфей остался владельцем своей земли; никого ущерба ему не было нанесено, только Сива остался ненаказанным за ложную и злобную информацию в адрес своего хозяина. Неясно, то ли Давид его слишком боялся, то ли слишком сильно любил, чтобы поступить с ним справедливо, согласно действующему закону (Втор 19:18−19); в то время он был настроен прощать и облегчать жизнь любого человека.

IV. Беспокойство Мемфивосфея по поводу своего состояния было поглощено радостью, вызванной возвращением царя (ст. 30): «Пусть он возьмет даже все; вместо этого мне достаточно присутствия царя и его благоволения». Благочестивый человек будет смиренно переносить личные утраты и огорчения, пока он видит Израиль в мире, а престол Сына Давидова превознесенным и утвержденным. Пусть Сива возьмет все, главное чтобы Давид был в мире.

Стихи 31−39. Давид отпраздновал торжество своего возвращения на престол, великодушно простив нанесенные ему обиды. И в данных стихах рассказывается, что он наградил других людей не менее щедрыми подарками, по сравнению с теми, что были оказаны ему. Верзеллий Галаадитянин, занимавший знатное положение в Роглине, расположенном недалеко от Маханаима, был именно тем человеком, который из всей знати этой страны был особенно добр к Давиду, оказавшемуся в беде. Если бы Авессалом победил, то он, скорее всего, пострадал бы за свою верность Давиду, но теперь он сам и его близкие оказались в выигрыше.

I. Верзеллий уважал Давида не только как хорошего человека, но и как справедливого правителя: он продовольствовал царя и его семью в пребывание его в Маханаиме (ст. 32). Бог дал ему огромное состояние, он был человек богатый и, похоже, имел доброе сердце и желание благотворить людям, ибо для чего еще нужно большое состояние? Величие щедрости, равно как и милость благочестия, обязывают нас быть добрыми, насколько это в наших силах. Верзеллий, чтобы показать, что не устал от Давида, хотя тот был для него большим бременем, встретил его и перешел Иордан вместе с ним (ст. 31). Пусть подданные на этом примере научатся воздавать всякому должное: кому подать, подать; кому честь, честь (Рим 13:7).

II. Давид милостиво пригласил его к царскому двору (ст. 3З): «Иди со мною». Он сделал это приглашение:

(1) Чтобы иметь удовольствие побыть в его компании и получить пользу от его советов, ибо имел все основания предположить, что тот был очень мудрым и благочестивым, а также богатым человеком, в противном случае он не назывался бы здесь человеком великим (в англ. пер.), ибо качества человека, а не его богатство делают его поистине великим.

(2) Чтобы иметь возможность отблагодарить его за доброту: «Я буду продовольствовать тебя; тебя будут обеспечивать всем необходимым в Иерусалиме, царском и святом городе, так же превосходно, как и меня». Давид не воспринял милость Верзеллия, оказанную ему, как долг (он не был из тех деспотичных правителей, полагавших, что все, принадлежащее их подданным, может принадлежать им, если они этого пожелают), а оценил и наградил, как за оказанную милость. Мы должны постоянно учиться быть благодарными своим друзьям, особенно тем, кто помог нам в беде.

III. Верзеллий ответил на это приглашение.

1. Он восхитился щедростью царя, сделавшего ему это предложение, приуменьшил свои заслуги и возвеличил благодарность царя: «За что же царю награждать меня такой милостью?» (ст. 36). Разве будет хозяин благодарить слугу за то, что он исполняет свой долг? Он полагал, что и так достаточно возвысил себя, оказывая царю услугу. Подобным образом, когда святых позовут вступать в наследство царством из расчета того, что они сделали для Христа в этом мире, они будут удивлены несоответствием между служением и воздаянием (Мф 25:37): «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили?»

2. Он отказался принять это приглашение. Верзеллий попросил прощения за то, что отказался принять это щедрое предложение, и сказал, что был бы очень счастлив, находясь рядом с царем, но (1) он стар и не готов к переезду, особенно в царский дворец. Он стар и не годен совершать служение при дворе: «Зачем мне идти с царем в Иерусалим? Я не смогу служить ему там, в совете или в стане, при сокровищнице или в суде, ибо долго ли мне осталось жить? (ст. 34). Как я могу думать об участии в служении, когда собираюсь вскоре покинуть этот мир?» Он стар и не годен, чтобы различать в суде; а если назначить человека, который может так мало делать, то это будет плохим решением (ст. 35). Так же, как во времена Моисея, было во дни Верзеллия и в наше время: «Дней лет наших большей крепости — восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь» (Пс 89:10). И тогда, и сейчас были года, о которых люди говорили: «Нет мне удовольствия в них!» (Еккл 12:1). Лакомства теряют свой вкус, когда желания пропадают, и песни для старого уха становятся неприятными ненамного лучше тех, что поются для обремененного сердца; да и какими они могут быть, если дочери пения замолкли? Пусть люди преклонного возраста научатся у Верзеллия быть мертвыми для чувственных наслаждений; пусть благодать помогает природе и делает добродетель необходимым качеством. Более того, Верзеллий, пребывая в преклонном возрасте, думает, что он будет в тягость царю, несмотря на его хорошую репутацию; а благочестивый человек не согласится пойти куда-либо, если будет бременем для кого-то; или если ему суждено стать бременем, то пусть лучше станет им для своей семьи, а не для другой.

(2) Он скоро умрет, и ему пора подумать о длительном путешествии и переходе в иной мир (ст. 37). Хорошо бы нам, но особенно пожилым людям много говорить и думать о смерти. «Вы говорите, чтобы мне идти в Иерусалим! говорит Верзеллий, но мне лучше пойти домой и умереть в своем городе, где находится гроб моего отца; позволь мне умереть возле гроба отца моего, чтобы мои кости были тихо перенесены в место их покоя. Гробница готова для меня, позволь мне пойти и приготовиться для нее, пойти и умереть в своем гнезде».

3. Он хочет, чтобы царь был милостив к его сыну Кимгаму: «Пусть он пойдет с господином моим царем и продвинется при дворе, и пусть милость, которую царь хочет оказать ему, Верзеллию, будет оказана сыну». Пожилые люди не должны удерживать от молодежи те удовольствия, которые их самих уже не радуют, равно как и ограничивать их до тех пор, пока сами не уйдут со службы. Верзеллий собирался вернуться домой, но не планировал брать с собой Кимгама; хотя ему будет трудно обойтись без него, тем не менее он отпускает его, полагая, что это возвысит и порадует сына.

IV. Давид попрощался с Верзеллием.

1. Он отправил его в родную страну с поцелуем и благословением (ст. 39), тем самым символизируя, что в благодарность за его милость он будет любить и молиться о нем, обещая в любое время выполнить его любую просьбу (ст. 38): «Все, чего бы ты ни пожелал от меня, когда придешь домой, проси, я сделаю для тебя». Так разве не является основным превосходством власти возможность сделать людям больше добра?

2. Он взял с собой Кимгама и предоставил Верзеллию возможность выбирать, в какой области его продвинуть: «Я сделаю для него, что тебе угодно» (ст. 38). И похоже, Верзеллий, убедившись на собственном опыте в безопасности и чистоте уединенной жизни, попросил для него должность в округе вблизи Иерусалима, но не в самом городе, ибо много времени спустя мы читаем о месте вблизи Вифлеема, города Давидова, называвшемся селением Кимгам, выделенном ему, возможно, не из царских владений или конфискованных состояний, а из личных владений Давида.

Стихи 40−43. Давид перешел через Иордан в сопровождении и с помощью только мужей Иуды, но когда он подошел к Галгалу первой стоянке по эту сторону Иордана, то половина народа Израильского (т.е. их старейшин и знатных людей) пришла и ожидала его, чтобы поцеловать его руку и поздравить с возвращением; но они увидели, что пришли слишком поздно, чтобы быть свидетелями его торжественного первого въезда. Это огорчило их и стало поводом для ссоры с мужами Иуды, что несколько омрачило радость этого дня и послужило началом новых бедствий. В данных стихах рассказывается:

(1) Мужи Израиля обратились к царю с жалобой на мужей Иуды (ст. 41), что они совершили церемонию перевода царя через Иордан, не известив их об этом, дабы и они могли присоединиться к ним. Это бросило на них тень, словно они недостаточно любят царя и радуются его возвращению по сравнению с мужами Иуды, в то время как сам царь знал, что они договаривались до того, как мужи Иуды подумали об этом (ст. 11). Также создавалось впечатление, словно они хотели монополизировать благоволение царя, когда он возвращался домой, и считаться его единственными друзьями. Посмотрите, сколько зла совершается из-за гордости и зависти.

(2) Каким оправданием воспользовались мужи Иуды (ст. 42).

[1] Они ссылались на свое родство с царем: «Царь ближний нам, и поэтому, что касается этой церемонии, то у нас все права на ее проведение. Его нужно было ввести в нашу страну, и поэтому кто еще, как не мы, должен сделать это?»

[2] Они отрицали придуманное обвинение в том, что своим поступком искали выгоды: «Разве мы что-нибудь съели у царя? Нет, мы за все заплатили сами. Разве мы получили у него подарки? Нет, мы не пытались воспользоваться преимуществами, сопутствовавшими его возвращению; вы имели достаточно времени, чтобы воспользоваться ими». Многие из тех, кто сопровождает правителей, делают это только для того, чтобы что-то получить.

(3) Мужи Израиля настаивали на своем обвинении (ст. 43). Они ссылались: «Мы десять частей у царя (к Иуде присоединился только Симеон, чей удел лежал в его пределах), и поэтому вы оказали нам пренебрежение, не посоветовавшись с нами и не спросив, как возвратить нашего царя». Посмотрите, как колеблется толпа. Совсем недавно они сражались против царя и хотели изгнать его, а теперь заступаются за него и хотят наилучшим образом почтить его. Так благочестивые люди и добрые дела будут восстанавливать свою репутацию и влияние, хотя какое-то время кажется, что они утеряли их. Посмотрите, что чаще всего становится источником вражды: нетерпимость к пренебрежению или малейшее кажущееся неуважение. Мужи Иуды поступили бы лучше, если бы спросили совета и попросили помощи у своих братьев, но раз они этого не сделали, то почему мужи Израиля посчитали себя сильно оскорбленными? Если хорошее дело сделано и сделано хорошо, то давайте не будем огорчаться или поносить его только из-за того, что мы в нем не участвовали.

(4) Писание обвиняет и обращает внимание на то, какая из двух соперничающих сторон вела себя более вызывающе: «Слово мужей Иудиных было сильнее, нежели слово Израильтян». Даже если на нашей стороне право и разум, но при этом мы ведем себя вызывающе, то Бог обращает на это внимание и недоволен нами.