2-я Царств | 15 глава

Имя Авессалом означает «мир отца», но он оказался его самой большой проблемой; так часто нам приходится разочаровываться в своих ожиданиях от творений. Меч, пребывающий над домом Давида, до сего времени касался только его детей, а теперь он нацелился на него самого. Его действия усугублялись многими факторами, чтобы он винил себя за это, ибо если бы он поступил справедливо с убийцей, то ему не пришлось бы иметь дело с предателем. В данной главе начинается история восстания Авессалома, но нам придется разобрать еще три или четыре главы, прежде чем мы доберемся до ее конца. Данная глава повествует:

(I) С помощью какой хитрости Авессалому удалось добиться любви народа (ст. 1−6).

(II) О его открытом притязании на венец, когда, сопровождаемый большой группой своих сторонников, он отправился в Хеврон, под предлогом того что собирается исполнить обет (ст. 7−12).

(III) Об этом было доложено Давиду, который в связи с этим вынужден бежать из Иерусалима (ст. 13−18). Далее описываются события, имевшие место во время его бегства:

(1) Какой разговор произошел между ним и Еффеем (ст. 19−22).

(2) Как переживал о нем народ (ст. 23).

(3) Его встреча с Садоком (ст. 24−29).

(4) Его слезы и молитвы в связи со сложившейся ситуацией (ст. 30−31).

(5) Какие вопросы он обсуждал вместе с Хусием (ст. 32−37). Теперь исполнилось слово Бога, гласившее, что Он воздвигнет на него зло из дома его (2Цар 12:11).

Стихи 1−6. Как только Авессалом вновь получил должность при дворе, так сразу же решил завладеть престолом. И раз он не смирился в страданиях, то стал невыносимо гордым, когда они закончились; его не удовлетворяла честь быть царским сыном, возможность в будущем быть его преемником он решил стать царем сейчас. Его мать была царской дочерью; и, возможно, на этом основании он высоко ценил себя и презирал отца, который был всего лишь сыном Иессея. Его мать была дочерью языческого царя, и поэтому он не старался сохранить мир в Израиле. И этот неудачный потомок данного брака поражал Давида за то, что он преклонился под ярмо с неверными. Когда Авессалом вновь был принят при дворе, то, если бы в нем присутствовало хоть малейшее чувство благодарности, он постарался бы угождать своему отцу и сделать его жизнь легче; но он, наоборот, размышляет о том, как бы подорвать его власть, украв у него сердца людей. Два качества похвально представляют людей для всеобщей оценки: величие и благость.

I. Авессалом выглядел величественно (ст. 1). Он научился у царя Гессурского умножать лошадей (хотя это запрещалось делать царю Израиля), и это делало его вид величественным, в то время как отец, ездивший верхом на муле, смотрелся презренно. Люди хотели иметь царя, как у других народов, и именно таким обещал быть Авессалом, являвшийся с помпезностью и величием, какого не видели в Иерусалиме. Самуил предсказывал, что именно так будет являться царь: он будет иметь колесницы и всадников, и они будут бегать пред колесницами его (1Цар 8:11); так выезжал Авессалом. Пятьдесят скороходов (в богатой одежде, как мы можем предположить) бежали перед ним, чтобы известить о его приближении; это в высшей степени потакало его гордости и безрассудной фантазии людей. Давид думал, что этот парад делался только для того, чтобы украсить его двор, и смотрел на это сквозь пальцы. Не знают, что делают, те родители, которые потакают гордому характеру своих детей, ибо мне пришлось увидеть больше молодых людей, погубленных гордостью, чем какой-либо другой страстью.

II. Авессалом казался очень хорошим человеком, но имел очень плохой замысел. Если бы он был хорошим сыном и добропорядочным подданным и старался бы служить интересам отца, то исполнял бы свой долг и показал себя достойным будущих почестей после смерти отца. Кто умеет повиноваться, тот может царствовать. А показывая, каким хорошим судьей и царем он будет, он лишь обманывал себя и других. Хорошие люди хороши на своем месте, а не те, которые обещают быть хорошими, когда займут место других. Вот и все хорошее, что можно было найти у Авессалома.

1. Он желал быть судьей в Израиле (ст. 4). Авессалом имел богатства и удовольствия, какие только желал, жил беспечно, насколько это доступно человеку, но этого ему казалось недостаточно, пока он не владел и властью: «О, если бы меня поставили судьею в этой земле!» У того, которому должны были вынести смертный приговор за убийство, хватало дерзости стремиться быть судьей других. Нигде не написано о мудрости Авессалома, его добродетели или знании законов; он никогда не представлял каких-либо доказательств того, что любит справедливость, наоборот; тем не менее он хотел быть судьей. Отметьте: особенно стремятся к продвижению люди, которые меньше всего подходят для этого; больше всего для возвышения подходят люди скромные и неуверенные в себе, в то время как дух Авессалома говорит: «О, если бы меня поставили судьею в земле этой!»

2. Ради осуществления своего желания он пошел очень плохим путем. Если бы он смиренно попросил отца разрешить ему участвовать в отправлении правосудия и начал учиться, чтобы сделать себя достойным этого служения (согласно правилу, Исх 18:21), то безусловно при первой возможности занял бы место судьи. Но это была слишком презренная должность для его гордого духа. Он не мог никому подчиняться, даже царю, своему отцу, ибо это унижало его; он должен быть или всем, или ничем. Он хотел быть таким судьей, чтобы всякий человек, имеющий нужду, приходил к нему; он должен был главенствовать над всеми людьми и во всех делах, мало задумываясь о том, насколько для него утомительно будет принимать каждого приходящего к нему человека. Даже Моисей не смог справиться с этой задачей. Кто хочет охватить слишком много, тот не знает, что такое власть. Чтобы добиться власти, к которой он стремился, Авессалом старался исподволь внушить людям:

(1) Плохое мнение о нынешней администрации, словно она вообще пренебрегала делами царства и не заботилась о народе. Он общался со всеми людьми, которые приходили по делу на заседание совета, и спрашивал, как у них дела.

[1] Слегка и в общем вникая в их дело, он выносил решение, что они правы: «Вот, дело твое доброе и справедливое». Разве достоин быть судьей человек, который выслушивает только одну сторону! Ведь к нему приходили и с плохими делами, о которых нельзя было вынести положительное решение, выслушав только одну сторону.

[2] Он говорил людям, что нет смысла обращаться за помощью к царю: «У царя некому выслушать тебя. Сам царь уже стар и оставил дела или настолько поглощен молитвами, что ему некогда заняться делами государства; его сыновья настолько заняты развлечениями, что хотя их и называют первыми при дворе, но они совсем не занимаются вверенными им делами». Далее он исподволь внушал людям, насколько его не хватало, когда он был в изгнании и ограничен в действиях, насколько народ пострадал из-за его изгнания; теми же словами, которыми его отец правдиво охарактеризовал правление Саула (Пс 74:3), он лживо характеризует правление Давида: «Колеблется земля и все живущие на ней, все разрушится и погибнет, если только я не утвержу стопы ее». Каждого обратившегося за помощью он старался убедить в том, что если Авессалом не станет наместником царя или главным судьей, то никто не рассудит справедливо. Только беспокойные, непокорные люди и раскольники осуждают правительство, которое ими управляет. Таковые презирают начальства, дерзки, своевольны и не страшатся злословить высших (2Пет 2:10). Даже Давиду, наилучшему из царей, не удалось избежать наихудших осуждений. Кто стремится узурпировать власть, тот вопит о скорбях, делая вид, что хочет всего лишь исправить положение, как в данном случае Авессалом.

(2) Хорошее мнение о самом себе и его пригодности быть царем. Чтобы люди могли сказать: «О, если бы Авессалома поставили судьей» (а они любили перемены), он демонстрирует себя:

[1] Как человека весьма усердного. Он вставал рано и появлялся среди народа еще до того, как вставали остальные царские сыновья, и становился при дороге у ворот, где заседал суд, как человек, который больше других заботится о том, чтобы вершилось правосудие и решались вопросы, связанные с государственным бизнесом.

[2] Как человека пытливого и любопытного, который желает проникнуть в суть всякого дела. Он хотел знать, из какого города прибыл человек, которому нужен суд, чтобы быть проинформированным о том, как обстоят дела в каждой части царства (ст. 2).

[3] Как очень простого и смиренного человека. Если какой-либо израильтянин хотел выразить ему почтение, то он простирал руку свою и обнимал как друга. Ни один человек не мог сравниться с ним в снисхождении, хотя его сердце было таким же гордым, как у Люцифера. Амбициозные планы часто осуществляются с помощью показного смиренномудрия (Кол 2:23). Он знал, что приветливость и вежливость облачают благодатью величие и что этими качествами он завоевывал сердца людей; если бы при этом он был искренним, то это прославило бы его, но он поступал отвратительно и лицемерно, лебезя перед людьми для того, чтобы предать их. Он сгибается, смиряется, чтобы увлечь их в свою сеть (Пс 9:30−31).

Стихи 7−12. Данные стихи рассказывают, как начинался мятеж Авессалома, который он долго обдумывал. Писание говорит, что это случилось по прошествии сорока лет (ст. 7), но не сообщается, от какого момента отсчитывать этот период; ясно, что не от начала правления Давида, ибо тогда получается, что это был последний год его жизни, а это исключено; возможно, от первого помазания, которое совершил Самуил за семь лет до того, как он взошел на престол, или, скорее (как мне кажется), от того момента, когда люди захотели царя и сменили форму правления на монархию, что имело место за десять лет до вступления Давида на царство. Эта дата здесь приводится вполне уместно для того, чтобы показать, что в них все еще продолжал работать тот же беспокойный дух и что они продолжали любить перемены; теперь им нравился новый человек так же, как раньше понравилась новая форма правления. Итак, это был приблизительно тридцатый год царствования Давида, и теперь все созрело для того, чтобы привести заговор Авессалома в исполнение.

I. Местом встречи своих сторонников Авессалом выбрал Хеврон город, где он родился, где его отец начал царствовать и пробыл на престоле в течение нескольких лет, что в какой-то степени давало ему преимущества в его притязаниях. Все знали, что Хеврон царский город и что он расположен в сердце удела Иудина в том колене, где его влияние (как он думал) было сильным.

II. Он сделал вид, что ему нужно пойти туда и пригласить с собой друзей, чтобы принести жертву Господу, исполняя обет, данный им во время изгнания (ст. 7−8). У нас есть достаточно оснований подозревать, что он вообще не давал подобного обета, ибо не похоже, чтобы он был настолько религиозным человеком. Но тот, кто не остановился перед убийством и предательством, не будет мучим угрызениями совести из-за того, что солгал для достижения своей цели. Раз он сказал, что дал такой обет, то кто сможет опровергнуть его? Под этим предлогом:

(1) Он получил от своего отца разрешение пойти в Хеврон. Давиду было приятно слышать, что его сын, находясь в изгнании, так сильно стремился вернуться в Иерусалим (не только в отцовский город, но и город живого Бога), что взирал на Бога, Который вернул бы его туда; что его сын дал обет служить Господу в случае, если он сможет вернуться, хотя до того пренебрегал этим служением; что теперь, вернувшись, он вспомнил о своем обете и решил исполнить его. Если он считает, что это лучше сделать в Хевроне, а не в Сионе или Гаваоне, то добродетельный царь был настолько рад этому обстоятельству, что не возражал против выбора, павшего на это место. Посмотрите, с какой готовностью нежные родители верят наилучшим известиям, касающимся их детей, и при малейших проявлениях хорошего надеются (даже в отношении тех, которые были непослушными), что они покаются и изменятся. Но с какой легкостью дети используют доверчивость своих благочестивых родителей и обманывают их показной религией, на самом деле оставаясь прежними! Давид чрезмерно обрадовался, услышав, что Авессалом захотел служить Господу, и поэтому охотно позволил ему отправиться в Хеврон в сопровождении торжественной процессии.

2. Он склонил значительное количество благоразумных и влиятельных горожан отправиться вместе с ним (ст. 11). В его свите насчитывалось 200 человек, возможно, занимавших руководящие посты в Иерусалиме, которых он пригласил присоединиться, чтобы вместе вкусить жертву; и те по своей простоте отправились вместе с ним, не подозревая, что с этим путешествием у Авессалома был связан плохой замысел. Он знал, что бессмысленно пытаться склонить их участвовать в его заговоре, так как они были верны Давиду. Но он привлек их сопровождать его, чтобы простые люди подумали, что они «На его стороне, а Давида оставили его наилучшие друзья. Отметьте: не впервые очень хороших людей и очень хорошие вещи умышленно используют, чтобы приукрасить свои плохие поступки. Когда религия становится прикрытием, а жертва орудием для достижения цели (для подстрекательства к мятежу и узурпации власти), тогда не стоит удивляться, что людей, любивших религию (как в данной ситуации последователей Авессалома), обманывают с помощью хитрых трюков и склоняют своим именем оказывать моральную поддержку тому, к чему те всем сердцем испытывают отвращение, не познав глубин сатанинских.

III. Его план заключался в том, чтобы по сигналу его провозгласили царем во всех коленах Израиля (ст. 10). По всем коленам были посланы разведчики, готовые в любой момент на своем месте принять это извещение с удовлетворением и проявлением радости; это заставило бы людей верить, что новость была правдивой и очень хорошей и все пожелали бы взять в руки оружие ради нового царя. Внезапно распространившееся провозглашение: «Авессалом воцарился в Хевроне» привело бы одних к выводу, что Давид умер, других к мысли, что он отказался от царства. Таким образом людям, участвовавшим в тайном заговоре, удалось бы привлечь многих на сторону Авессалома и сделать его сторонниками, хотя если бы они знали, как в действительности обстояло дело, то не вынесли бы даже мысли об этом, но, будучи втянутыми в эту игру, они оказали ему поддержку. Посмотрите, какие уловки используют амбициозные люди для достижения своих целей; поэтому в вопросах государства и религии давайте не будем с готовностью верить каждому духу, а испытывать их.

IV. К этому делу Авессалом особенно постарался привлечь и в значительной степени полагался на Ахитофела хитрого и проницательного человека, который был советником Давида, его вождем и близким другом: друг мой и близкий мой (Пс 54:14), который ел хлеб мой (Пс 40:10). Но из-за возникшей между ними антипатии (то ли с его, то ли со стороны Давида) он был изгнан со двора или отошел от государственных дел и в результате жил уединенно в сельской местности. Как могли так долго находить общий язык Давид человек, руководствующийся добрыми принципами, и Ахитофел, побуждаемый пороками? Во всем царстве Авессалом не мог бы подобрать более подходящего инструмента для осуществления своих планов человека, который был выдающимся государственным деятелем, но в то же время недовольным нынешним служением. Пока Авессалом приносил жертвы якобы для исполнения данного им обета, за ним был послан человек. Его сердце было настолько поглощено амбициозными планами, что он не мог дождаться конца обряда; это показывает, на что был направлен его глаз и что он притворялся, совершая длительное жертвоприношение.

V. В результате оказалось, что к нему присоединилась довольно значительная группа людей. Люди постоянно прибывали к Авессалому, и благодаря этому тайная организация стала сильной и грозной. Пришли все, кого он хвалил и обласкал, объявляя, что его дело доброе и справедливое (особенно те, чье дело впоследствии оказывалось несправедливым); приходившие делали все возможное, чтобы поддержать его, поэтому не было недостатка в людях. Большинство не всегда является незыблемым принципом, согласно которому следует судить об объективности. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону. Неясно, то ли Авессалом составил свой план, находясь на пике амбициозных желаний, то ли из злобности в адрес отца и желания отомстить ему за изгнание и ограничение свободы, хотя его наказание было очень легким по сравнением с тем, что он заслуживал. Но в большинстве случаев оказывается, что тот, кто стремится завладеть венцом, стремится поразить и голову, которая его носит.

Стихи 13−23. I. Давида известили о мятеже Авессалома (ст. 13). Ситуация была довольно плохая, но ему она показалась намного хуже (как это обычно бывает), чем была на самом деле, ибо ему сказали, что сердце Израильтян уклонилось (т.е. большинство, по крайней мере, сердца руководителей) на сторону Авессалома. Но Давид был склонен верить сказанному, так как теперь смог припомнить, к каким хитростям прибегал Авессалом для их соблазнения. Теперь он, возможно, с сожалением вспоминал о том, что мало делал, дабы противодействовать его планам и защитить собственное влияние, в котором был чрезмерно уверен. Отметьте: мудро поступают те правители, которые убеждаются в верности своих подданных, ибо если они имеют их в своем распоряжении, то при этом владеют и их кошельками, телами и всем остальным.

II. Это известие было сигналом тревоги для Давида, и он решил, как ему действовать. Мы можем представить, что он был ошеломлен, когда узнал, что сын, которого он больше всех любил и так много потакал, поступил жестоко и неблагодарно по отношению к нему, подняв против него вооруженное восстание. Он вполне мог задать вопрос, который Цезарь задал своему сыну: «Kai teknon — Что, сын мой?» Пусть родители не питают большие надежды в отношении своих детей, чтобы потом не огорчаться. Давид не созвал совет, а посоветовался только с Богом и своим сердцем и принял решение немедленно покинуть Иерусалим (ст. 14). Он принял это странное решение, не согласующееся с его характером человека смелого, возможно, (1) в качестве раскаявшегося грешника, который подчинился жезлу и лег во прахе под наказывающей рукой Бога. Теперь совесть напомнила ему о грехе в отношении Урии и о приговоре, который был ему за это вынесен, гласивший, что зло восстанет на него из его дома. «Теперь, подумал он, слово Бога начинает исполняться, и мне нет смысла ни соперничать, ни сражаться против него; Бог праведен, и я подчиняюсь ему». Он мог оправдаться и выстоять против подлого Авессалома, а перед праведным Богом мог только осудить себя и покориться Его судам. Так он принял наказание за свое беззаконие.

(2) Как государственный деятель. Иерусалим был великим городом, но ненадежным. Из молитвы Давида (Пс 50:20) следует, что его стены еще не были построены, тем более он не был должным образом укреплен. Город был слишком большим, чтобы его могла защитить такая маленькая армия, которая в то время была в распоряжении Давида. У него были основания опасаться, что большинство его жителей находилось под влиянием Авессалома и вряд ли будут верны ему. Если бы он решил укрепить свои позиции там, то мог бы потерять страну, поэтому он решил попытаться найти друзей в тех местностях, которые были удалены и избежали влияния Авессалома. Он так любил Иерусалим, что не хотел делать его театром военных действий и подвергать бедствиям, сопутствовавшим осаде; он лучше покорно оставит его мятежникам. Отметьте: когда благочестивые люди страдают, то они переживают о тех людях, которые вместе с ними подвергаются страданиям.

III. Он в спешке покинул Иерусалим. Слуги, оставшиеся верными царю (ст. 15), согласились с его решением и заверили в своей непоколебимой верности. В связи с этим (1) он покинул Иерусалим пешком, в то время как его сын Авессалом имел колесницы и лошадей. Не всегда наилучшие люди и правое дело выступают в наилучшем виде. Посмотрите на данную ситуацию: слуга и предатель едет верхом на коне, в то время как законный царь ходит, подобно рабам, пешком (Еккл 10:7). Он решил это сделать, чтобы унизить себя еще больше под рукой Божьей из снисхождения к своим друзьям и последователям, с которыми шел вместе, в знак того, что будет жить и умрет вместе с ними.

(2) Он взял с собой свою семью, своих жен и детей, чтобы защитить их в день опасности и они могли быть его утешением в день скорби. Главы семей, даже сильно испугавшись, не должны забывать о своих семьях. Десять же жен, наложниц своих, он оставил для хранения дома, полагая, что слабость их пола защитит их от убийства, а возраст и родство с ним защитят от насилия. Но Бог отменил это решение, чтобы исполнить Свое слово.

(3) Он взял с собой охрану группу наемных солдат, хелефеев и фелефеев, находившихся под командованием Ваней, и гефян под командованием Еффея (ст. 18). Похоже, эти гефяне по своему происхождению были филистимлянами из Гефа, которые пришли (весь их полк, всего 600 человек), чтобы служить Давиду; столкнувшись с ним в Гефе, они полюбили его за достоинства и благочестие и приняли иудейскую религию. Давид сделал из них себе охрану, а они остались верными ему, когда он оказался в беде. Сын Давидов не нашел такой веры в Израиле, как у римского центуриона и хананеянки.

(4) Он взял с собой из Иерусалима столько людей, сколько мог, и сделал остановку на некотором расстоянии от города, чтобы построить их (ст. 17). Он никого не принуждал. Пусть те, чьи сердца склонились к Авессалому, уйдут и таким образом решат свою участь: очень скоро они сполна получат от него. Так и Христос принимает под свое знамя только добровольцев.

IV. Он имел разговор с Еффеем Гефянином, который командовал филистимлянами-прозелитами.

1. Давид отговаривал его идти вместе с ним (ст. 19−20). Хотя Еффеей и его воины могли бы оказаться сейчас очень полезными для него, тем не менее (1) он хотел испытать, искренне ли тот любит его и не склонился ли на сторону Авессалома. Поэтому Давид велел ему вернуться на место своей службы в Иерусалиме и служить новому царю. Если он был всего лишь наемником (как мы говорим), то будет на той стороне, которая лучше платит и продвигает его; и пусть идет к такой стороне.

(2) Если же он верен Давиду, то и в таком случае царь не хотел подвергать их трудностям и опасностям, с которыми им придется столкнуться. Заботливый дух Давида не мог вынести мысли о том, чтобы чужеземцу и изгнаннику, прозелиту и новообращенному, которого нужно было всеми средствами ободрять и помогать, пришлось столкнуться с такими трудностями, как только он пришел: «Разве могу я заставить тебя идти с нами? Нет, лучше возвращайся с братьями своими». Щедрые души больше всего заботятся, чтобы другие не пострадали от их бедствий, а не они сами. Поэтому Еффея следовало отпустить с благословением: «Милость и истина с тобою, да будет с тобою Бог милости и истины: милости, согласно обетованию, данному тем, кто отрекся от иных богов и доверился под крылья божественного Величия». Когда мы расстаемся с друзьями, то благочестивые и достойные слова прощания звучат так: «Милость и истина да пребудут с тобою — и тогда ты будешь в безопасности и благополучии, где бы ни находился». Для обретения утешения и блаженства себе и своим друзьям Давид уповал на милость и истину Бога (см. Пс 60:8).

2. Еффей решительно отказался оставить его (ст. 21). Где бы ни находился Давид в жизни ли, в смерти ли, в безопасности или опасности, там с ним будет рядом его верный друг; он подтвердил свою решимость клятвой, чтобы не подвергнуться искушению нарушить ее. Он высоко ценил Давида, но не за богатство или величие (ибо тогда при сложившихся стесненных обстоятельствах он оставил бы его), а за мудрость и добродетель, которые не покинули его, и поэтому твердо решил не оставлять его, чем бы это ни закончилось. Отметьте: безусловно, тот человек является другом, который любит во все времена и остается верным, когда мы попадаем в беду. Подобным образом и мы должны прилепиться к Сыну Давидову всем сердцем, чтобы ни жизнь, ни смерть не отделили нас от Его любви.

V. Простые люди сочувствовали Давиду в беде. Когда он со своими спутниками перешел поток Кедрон (тот самый поток, который пересек Христос, когда приступил к Своим страданиям, Ин 18:1) и пошел весь народ по дороге к пустыне, расположенной между Иерусалимом и Иерихоном, то плакала вся земля громким голосом (ст. 23). Для плача был достаточно серьезный повод:

(1) Они видели своего правителя, оказавшегося в стесненных обстоятельствах, который жил в богатстве, но был вынужден бежать с небольшой свитой из своего дворца и искать прибежища в пустыне из страха за свою жизнь; они видели город Давидов, который он завоевал, отстроил и укрепил, но ставший опасным местом пребывания для самого Давида. Даже чужестранцы сострадали человеку, павшему так низко с такой высоты, и причиной всему этому была нечестивость его собственного сына весьма печальный случай. Родители, которых оскорбили и погубили их собственные дети, заслуживают нежного сострадания со стороны друзей, как всякие другие сыновья и дочери страдания.

(2) Они видели, что царю, который был великим благословением для страны и не сделал ничего, что лишило бы его любви своего народа, причинили зло; они видели, что он попал в беду, а они сами ничем не могли помочь ему, кроме как источать потоки слез из своих глаз.

Стихи 24−30. Данные стихи рассказывают:

I. О преданности священников и левитов и их твердом решении оставаться верными Давиду и его интересам. Они знали, что Давид сильно любит их и их служение, несмотря на его падения. Метод, которым Авессалом пытался приобрести любовь народа, не воздействовал на них; в нем было слишком мало религиозности, и поэтому они твердо держались Давида. Садок и Авиафар и все левиты решили, что если Давид покинет Иерусалим, то они пойдут вместе с ним и возьмут с собой ковчег, чтобы можно было спросить совета у Бога (ст. 24). Отметьте: кто является другом ковчега во времена процветания, тот обретет в нем друга в беде. Раньше Давид не мог обрести покой, пока не нашел место покоя для ковчега, а теперь, если священники не изменят своего решения, ковчег не успокоится, пока Давид не вернется в место своего покоя.

II. О повелении Давида, чтобы они вернулись в город (ст. 25−26). Авиафар был первосвященником (3Цар 2:35), а Садок его помощником, который заботился о ковчеге, когда Авиафар был занят государственными делами (ст. 24). Поэтому Давид обращается с речью к Садоку. Его слова превосходны и демонстрируют, что, несмотря на бедствие, он находился в хорошем расположении духа и твердо держался своей непорочности.

1. Он очень переживал о безопасности ковчега: «Во что бы то ни стало возврати ковчег Божий в город, чтобы он не блуждал и не подвергался опасности вместе со мной; поставьте его обратно в палатке, выделенной для него; безусловно, каким бы плохим ни был Авессалом, но он не причинит вреда ковчегу». Сердце Давида, как и Илия, трепетало о ковчеге Божьем. Отметьте: из этого следует, что мы должны больше заботиться о процветании Церкви, чем о собственном процветании, и поставить Иерусалим во главе веселия нашего (Пс 136:6): больше переживать об успешности Евангелия и процветании Церкви, чем о собственном богатстве, добром имени, покое и безопасности, даже в том, случае, когда они подвергаются опасности.

2. Он очень хотел вновь получить возможность насладиться привилегиями дома Божьего. Он будет считать величайшим примером проявленного к нему Божьего благоволения, если еще раз сможет вернуться и увидеть дом Бога и Его обитель. Этому он будет радоваться больше, чем возвращению во дворец и на престол. Отметьте: благодатные души оценивают свои утешения и благоприятное положение в этом мире согласно тому, какую возможность они дают им иметь общение с Богом. Езекия хотел исцелиться от своей болезни для того, чтобы иметь возможность ходить в дом Господень (Ис 38:22).

3. Он полностью подчинился святой воле Бога в вопросе исхода этой темной диспенсации. Он надеялся на лучшее (ст. 25), надеялся получить благо по милости Бога, Которого считает источником всех благ: «Если Бог все еще благоволит ко мне, то возвратит меня, как раньше». Но он готов и к наихудшему: «Если Он откажет мне в милости, если скажет: «Нет Моего благоволения к тебе» (а я знаю, что заслуживаю Его недовольства), то да свершится Его святая воля». Посмотрите, как терпеливо он ожидает исхода событий: «Вот я, и как раб ожидаю приказаний»; посмотрите, Он полностью готов подчиниться воле Бога в данной ситуации: «Пусть творит со мною, что Ему благоугодно. Мне нечего возразить. Все, что Бог делает, хорошо». Посмотрите, с какой удовлетворенностью и спокойствием он говорит о праве Бога распоряжаться; он не только говорит: «Он может делать все, что захочет», подчиняясь его силе (Иов 9:12), или: «Он имеет право делать все, что захочет», подчиняясь Его всемогущей власти (Иов 33:13), или: «Он сделает то, что хочет», подчиняясь его постоянству (Иов 23:13,15), а: «Пусть творит со мною, что Ему благоугодно», подчиняясь Его мудрости и благости. Отметьте: наш долг и выгода заключаются в том, чтобы покоряться воле Бога в любой ситуации, что бы ни обрушивалось на нас. Чтобы не жаловаться на то, что происходит с нами, и не бояться грядущего, давайте во всех событиях видеть руку Бога.

III. Давид полностью доверял священникам, что во время его отсутствия они будут делать все возможное, чтобы содействовать его интересам. Он назвал Садока провидцем (в англ. пер., ст. 27), то есть человеком мудрым, который может вникнуть в дело, различать время и суд: «Ты имеешь глаза в голове твоей (Еккл 2:14) и поэтому сможешь оказать мне услугу, посылая сообщения о передвижении и планах врага». Один друг, который правильно видит, в таком крайне тяжелом положении стоит двадцати не таких проницательных людей. Чтобы учредить личную переписку со священниками во время своего отсутствия, он велит:

(1) Кого они должны посылать к нему своих двух сыновей, Ахимааса и Ионафана, чья одежда, возможно, сможет защитить их и в чьем благоразумии и верности, вероятно, у него была возможность убедиться.

(2) Куда они должны посылать их. Он разобьет стан на равнине в пустыне (ст. 28), пока не услышит от них новости, а затем будет двигаться дальше, соответственно полученной информации и их совету. Тогда священники вернулись в город ожидать событий. Жаль, что такое блаженное взаимопонимание, любовь и полное доверие друг к другу между царем и священниками было нарушено.

IV. В самом начале похода, когда Давид со своими людьми пошел на гору Елеонскую, все были сильно опечалены (ст. 30).

1. Сам Давид, как человек глубоко скорбящий, покрыл свою голову и лицо из-за стыда и позора; он шел босой, как узник или раб, чтобы еще больше смирить себя, и плакал по дороге. Разве приличествовало мужчине, имеющему репутацию человека смелого и сильного духом, подобным образом плакать, как ребенку, только из страха перед врагом, находившимся на расстоянии, против которого он мог легко поднять голову и, возможно, одним дерзким ударом уничтожить? Да, его вполне можно было понять, задумавшись о том, что эта беда показывала:

(1) Каким плохим человеком был его сын. Он не мог без слез думать о том, что сын, который вышел из его чресл и часто лежал у него на руках, подобным образом мог поднять на него пяту. Писание говорит, что даже Бог скорбит из-за непокорства Своих детей (Пс 94:10) и сокрушается из-за их блудного сердца (Иез 6:9, англ. пер.).

(2) Что Бог недоволен им. Это добавило горечи и желчи в его страдания и бедствия (Плач 3:19). Его грех всегда был перед ним (Пс 50:5), но никогда еще он так четко не вставал в черном цвете, как теперь. Он не плакал так горько, когда Саул охотился за ним, ибо раненая совесть делает беду еще тяжелее (Пс 39:5).

2. Когда Давид плакал, то весь народ плакал вместе с ним, сильно переживая из-за его скорби и желая разделить ее с ним. Наш долг плакать с плачущими, особенно с начальствующими и теми, кто лучше нас, ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет? Мы должны плакать с теми, кто оплакивает грех. Когда Езекия смирял себя за свой грех, то весь Иерусалим присоединился к нему (2Пар 32:26). Чтобы не страдать вместе с грешниками, давайте скорбеть с ними.

Стихи 31−37. Похоже, больше всего Давида пугал тот факт, что в заговоре Авессалома участвовал Ахитофел, ибо одна хорошая голова в таком деле стоит тысячи хороших рук. Сам по себе Авессалом не был коварным, но он привлек на свою сторону такого человека, который был и будет особенно опасным потому, что за долгое время сумел изучить тайные мысли и положение дел у Давида, поэтому если удастся сбить его с толку, то Авессалом лишится главы тайного сговора. Это Давид и попытался сделать.

I. С помощью молитвы. Когда он узнал, что Ахитофел участвует в заговоре, то вознес свое сердце к Богу в этой короткой молитве: «Господи, разрушь совет Ахитофела» (ст. 31). У него не было возможности долго молиться, но он не был одним из тех, кто думал, что будет услышан благодаря долгим молитвам. Его молитва была страстной: «Господи, молю тебя, сделай это» (англ. пер.). Богу нравится настойчивость тех, кто приходит к Нему со своими просьбами. Давид очень точен в своей молитве; он называет имя человека, против чьих замыслов молится. Бог позволяет в молитве смиренно и с благоговением говорить с Ним и называть определенные беспокойства, страхи, скорби, которые обременяют нас. Давид молится не против самого Ахитофела, а против его советов, чтобы Бог превратил их в глупость (в англ. пер.) и чтобы, несмотря на его мудрость, в этот раз он дал глупый совет; или если он даст мудрый совет, то чтобы его отклонили; или если ему последуют, то чтобы с помощью того или иного провидения он был расстроен и не достиг цели. Давид молился об этом с твердой уверенностью в том, что Бог держит сердца всех людей в Своей руке, равно как и их языки, и что, если Ему угодно, Он сможет привести советников в необдуманность и судей сделать глупыми (Иов 12:17; Ис 3:2−3), в надежде, что Бог признает и заступится за его справедливое дело. Отметьте: мы можем молиться с верой и должны молиться ревностно, чтобы Бог превратил в глупость советы, которые совершаются во вред Его народу.

II. С помощью хитрости. Мы должны поддерживать наши молитвы своими усилиями, в противном случае мы искушаем Бога. Хорошее служение расстраивать происки врагов Церкви. Когда Давид взошел на вершину горы, то поклонился Богу (ст. 32). Отметьте: плач не должен препятствовать поклонению, а, скорее, побуждать к нему. Тогда он сочинил Псалом 3, что следует из его заглавия; и некоторые думают, что, воспев его, он поклонился Богу. Как раз в то время провидение привело к нему Хусия. Пока он еще говорил, Бог услышал его и послал человека, который должен быть инструментом для одурачивания Ахитофела. Он пришел, чтобы посочувствовать Давиду в его нынешней беде; одежда на нем была разодрана, и прах на голове его, но Давид, уверенный в его верности, решил задействовать его в качестве разведчика в стане Авессалома. Он не взял его с собой (ст. 3З), ибо в то время больше нуждался в воинах, а не в советниках, а отослал обратно в Иерусалим ожидать прихода Авессалома в качестве дезертира, бежавшего от Давида и желавшего предложить ему свои услуги (ст. 34). Там он должен был постепенно проникнуть в его совет и разрушить планы Ахитофела, то ли убедив Авессалома не следовать им, то ли раскрыв их Давиду, чтобы тот знал, где должен поставить стражу. Я не вижу, каким образом можно оправдать подобное чудовищное лицемерие, которое Давид навязал Хусию в качестве стратегии войны. Наилучшее, что можно сделать это сказать, что Авессалом, восстав против своего отца, должен защищаться от всего человечества, и раз ему суждено быть обманутым, то пусть так и будет. Давид представил ему Садока и Авиафара как людей, с которыми он мог посоветоваться (ст. 35), а также их двух сыновей, как людей доверенных, которых можно было посылать к Давиду с поручениями (ст. 36). Получив эти наставления, Хусий пришел в Иерусалим (ст. 37), куда вскоре прибыл и Авессалом со своей армией. Как быстро царские дворцы и города меняют своих хозяев! Но мы ожидаем царства, которое не будет подобным образом колебаться и завладеть которым нам никто не сможет помешать.