От Марка | 7 глава

В этой главе содержится:

I. Рассуждение Христа с книжниками и фарисеями о вкушении пищи неумытыми руками, ст. 1−13; необходимые наставления народу, данные Им по этому поводу, и дополнительные объяснения ученикам, ст. 14−23.

II. Исцеление Им одержимой дочери женщины хананеянки, ст. 24−30.

III. Исцеление глухого косноязычного, см. 31−37.

Стихи 1−23. Одно из великих намерений прихода Христа на землю состояло в том, чтобы устранить установленный Богом обрядовый закон, положить ему конец. Чтобы проложить путь к этому, Он начинает с обрядового закона, установленного людьми и прибавленного к закону Божьему, освобождает Своих учеников от обязанности исполнять его. Именно это Он и делает в данном случае в связи с соблазном фарисеев на том, что Он и Его ученики пренебрегли им. О фарисеях и книжниках, с которыми Он рассуждал об этом, сказано, что они пришли из Иерусалима в Галилею — за восемьдесят или сто миль, чтобы затеять спор с нашим Спасителем там, где, как они предполагали, Он имел самое большое влияние и славу. Если бы они пришли так далеко с той целью, чтобы научиться от Него, то их ревность была бы похвальна. Но они для того пришли, чтобы противостать Ему, остановить распространение Евангелия, и это было великим злом. Вероятно, иерусалимские книжники и фарисеи претендовали не только на превосходство, но и на власть над сельским духовенством и поэтому следили за их посещениями и посылали осведомителей в их среду, как это они сделали с Иоанном, когда он начинал свое служение, Ин 1:19.

Итак, в этом отрывке мы можем заметить:

I. В чем заключалось предание старцев: оно предписывало всем умывать руки перед едой. Это обычное правило чистоплотности, и в нем нет ничего плохого, хотя излишняя щепетильность в нем обнаруживает чрезмерную заботу о теле, земном теле. Но они вложили в него религиозное содержание и не хотели считать его маловажным, каким оно являлось по своей сути. Народ волен был исполнять его или не исполнять, но фарисеи и книжники, пользуясь своей властью, приказали, под страхом отлучения, всем так поступать; они настаивали на нем как на предании старцев. Фарисеи делали вид, что ревнуют о власти церкви и древности ее канонов, и много говорили о церковных советах и старейшинах. В действительности же ими руководило ничто иное, как ревность о собственных интересах, богатстве и власти. Таковы были эти фарисеи.

Здесь описываются обычаи фарисеев и всех Иудеев, ст. 3−4.

1. Они не едят, не умывши тщательно рук. Они умывались с большим старанием, мыли руки свои до запястий, поднимали их мокрыми, чтобы вода стекала до локтей.

2. В частности, они умывались, перед тем как есть хлеб, то есть перед тем как сесть за трапезу, ибо таков был закон: непременно умыться, прежде чем есть хлеб, на который просили благословение. Всякий, кто ест хлеб, над которым они произносили благословение (Да будет благословен Подающий этот хлеб.), должен умыть руки до и после еды, а в противном случае они считали его оскверненным.

3. Особенно они заботились о том, чтобы умыть руки, пришедши с торга, то есть из зала суда, как понимают некоторые. Под торгом понималось любое место стечения народа, куда приходили самые разные люди, и предполагалось, что там могли находиться язычники или осквернившиеся иудеи, сближение с которыми означало для них оскверниться самим: «Остановись, не подходи ко мне, потому что я свят для тебя» (Ис 65:5). Они говорили, что, согласно закону раввинов, хорошего умывания рук утром (первое, с чего они начинали день) будет достаточно в течение всего дня при условии, если они будут одни; если же им случится быть в обществе, то они не должны по возвращении ни есть, ни молиться, пока не умоют рук. Таким образом старейшины приобретали себе добрую репутацию святости среди народа и осуществляли свою власть над их совестью.

4. Они прибавили к этому омовение чаш, кружек, котлов, которыми, по их подозрению, пользовались язычники или нечистые люди, и даже скамей, за которыми они принимали трапезу. Было много случаев, в которых по закону Моисееву предписывалось омовение, но они прибавили к ним свои дополнения и принуждали соблюдать их так же обязательно, как повеления Божьи.

II. Какими были обычаи учеников Христа. Они знали закон и его общее применение, но они хорошо понимали, что не следует связывать себя им: они ели хлеб нечистыми, то есть неумытыми руками, ст. 2. Считалось, что есть неумытыми руками означает есть нечистыми руками. Таким образом люди держатся своих суетных суеверий, давая всем вещам неверные названия, противоречащие их сущности. Ученики знали (это вполне возможно), что фарисеи наблюдали за ними, и все же не угождали им, следуя их преданиям, но сохраняли свою свободу, как и в других случаях, и ели хлеб неумытыми руками. Их праведность в этом, казалось бы, не достигала праведности книжников и фарисеев, однако в действительности она превосходила ее, Мф 5:20.

III. Соблазн фарисеев на этом: они укоряли, ст. 2. Они осудили их как людей нечестивых, распущенных, или, скорее, как людей, непокорных церковной власти, ее обрядовым и церемониальным законам, то есть как людей мятежных, бунтарей, раскольников. Они пошли с жалобой на них к их Учителю, ожидая, что Он остановит их и повелит им повиноваться: те, кто очень любит свои собственные измышления и постановления, готовы обращаться к Христу, как будто Он должен поддержать их и вмешаться Своей властью, чтобы усилить их позиции и укорить тех, кто не согласен с ними. Они не спрашивают: «Почему Твои ученики не делают, как делаем мы?» (хотя именно это они имели в виду, желая сделать себя образцом для подражания), но: «Почему они не поступают по преданию старцев?» (ст. 5). На это легко можно было ответить, что, приняв учение Христа, они «стали разумнее всех учителей своих, даже старцев», Пс 118:98−99.

IV. Оправдание их Христом. При этом:

1. Он рассуждает с фарисеями относительно авторитета, на основании которого был установлен этот обряд. Они, большие приверженцы обрядов, были людьми, самыми подходящими для рассуждений на эту тему. Однако, Он не говорил об этом публично, перед всем народом (как следует из ст. 14, где говорится, что Он призвал весь народ), чтобы не показалось, будто Он пытается внести раздор и вызвать недовольство среди народа против его вождей, но обратил Свои слова, как упрек, тем, кого это касалось, в соответствии с правилом: suum cuique — каждому свое.

(1) Он упрекает их за лицемерные претензии на почитание Бога, тогда как в действительности они вовсе не стремились к этому при соблюдении религиозных обрядов (ст. 6−7): Люди сии чтут Меня устами, они претендуют на то, что устанавливают эти обряды ради славы Божьей, чтобы отличаться от язычников. На самом же деле сердце их далеко отстоит от Меня, ими руководит лишь честолюбие и алчность. Им хотелось бы, чтобы о них думали, будто они стремятся представить себя святыми перед Господом Богом своим, но в действительности у них и мысли такой не было. Они довольствовались соблюдением всех внешних религиозных упражнений, а сердца их при этом были не правы перед Богом. Такое поклонение Богу было тщетным, потому что их притворное благочестие ни Ему не было угодно, ни им не приносило никакой пользы.

(2) Он упрекает их за то, что они влагали религиозный смысл в изобретения и предписания своих старцев и вождей. Они учили учениям, заповедям человеческим. В то время как они должны были учить народ великим законам религии, они насаждали каноны своей церкви и судили о принадлежности человека к народу иудейскому по тому, как он подчинялся или не подчинялся им, совершенно не учитывая при этом, живет он в повиновении Божьим законам или нет. Действительно, закон Моисея обязывал совершать различные омовения (Евр 9:10), служившие символами внутреннего очищения сердца от плотских похотей, что требовалось Богом как обязательное условие для нашего общения с Ним. Однако они, вместо того чтобы заботиться о сути дела, самовольно увеличивали количество обрядов и были очень аккуратны в омовении чаш и кружек, делая, добавляет Он, к многое другое, сему подобное, ст. 8. Примечание. Суеверие не имеет границ. Когда допускаются человеческие вымыслы и установления, пусть даже с виду самые невинные, как омовение рук, тогда их появляется много, дверь открыта для множества другого, сему подобного.

(3) Он упрекает их за оставление заповеди Божией и пренебрежение ею, за то, что они не говорили о ней в своих проповедях и безнаказанно попускали нарушать ее, как если бы она потеряла силу, ст. 8. Примечание. Вред дополнительных постановлений состоит в том, что проявляющие о них особую ревность слишком мало ревнуют о существенных религиозных обязанностях, с удовольствием отказываются от них. Более того, они отменяют заповедь Божию, ст. 9. Вы устраняете, уничтожаете заповедь Божию и вашими преданиями делаете слово Божие недействительным, ст. 13. Чтобы дать место их преданиям, Божьи уставы должны быть не только забыты как устаревшие, но и устранены. Им было доверено толковать закон и обязывать исполнять его, а они, под предлогом применения этой власти, нарушали закон и расторгали узы его, уничтожая текст комментариями. Он приводит им конкретный пример, причем возмутительный. Бог повелел детям почитать отца своего и мать свою, что соответствует не только закону Моисееву, но также и предшествующему ему закону природы. Кто злословит или оскорбляет отца или мать, смертию да умрет, ст. 10. Отсюда следует, что долг детей, если родители бедны, помогать им исходя из своих возможностей, и если злословящие родителей достойны смерти, то тем более заставляющие их голодать. Но если человек хочет во всем сообразовываться с преданиями старцев, то они найдут для него способ, с помощью которого он может освободиться от этой обязанности, ст. 11. Если родители нуждаются, а у сына есть необходимые средства, чтобы помочь им, но ни малейшего желания делать это, то пусть он поклянется корваном, то есть золотом храма и даром на жертвеннике, что родители не получат от него ничего, что он не будет помогать им; и если они чего-нибудь попросят у него, то пусть он скажет им об этом, и этого будет достаточно. Как будто обязательство, налагаемое этой нечестивой клятвой, освобождает его от исполнения святого Божьего закона. Так толкует это место д-р Хаммонд (Hammond). Говорят, что таков был древний канон раввинов: наряду с клятвами в вопросах, установленных законом, допустимы клятвы и в вопросах маловажных; так что если человек давал клятву, которая не могла быть утверждена без нарушения заповеди, то клятва утверждалась, а заповедь нарушалась. Так считает д-р Уитби (Whitby). Подобное учение проповедуют паписты, освобождая детей от всех обязанностей перед их родителями, когда они дают монашеский обет и посвящают себя религии, как они это называют. В заключение Он говорит: И делаете многое сему подобное. Где остановится человек, однажды заставивший слово Божье уступить дорогу своим преданиям? Ревностно внедряющие подобные обряды поначалу умаляют заповеди Божьи в сравнении со своими преданиями, а потом и вовсе делают их недействительными, если они вступают в противоречие с ними. В сущности, все это пророчествовал о них Исайя: что он говорил о лицемерах своего времени, применимо к книжникам и фарисеям, ст. 6. Примечание. Когда мы видим нечестие нынешнего века и сетуем на него, говоря: «отчего это прежние дни были лучше нынешних» , — то не от мудрости спрашиваем об этом, Еккл 7:10. Самые великие лицемеры и злодеи имели своих предшественников.

2. Он дает наставления народу в отношении принципов, на которых был основан обряд омовения. Эта часть беседы Христа необходима была для всех, ибо она касалась повседневной практики жизни и предназначалась для исправления серьезного заблуждения, в которое старейшины ввели народ. Поэтому Он призвал весь народ (ст. 14) и побуждал его слушать и разуметь. Примечание. Недостаточно, чтобы простые люди только слушали, они должны и разуметь то, что слышат. Желая уничтожить предание фарисеев относительно умывания рук перед едой, Христос наносит удар по тому понятию, которое лежало в корне его. Извращенные нравы лучше всего излечиваются путем исправления извращенных понятий.

Итак, Он хочет исправить их понятие относительно того, что оскверняет, так как оно грозит опасностью причинить нам вред, ст. 15.

(1) Оскверняет не пища, которую мы едим, пусть даже неумытыми руками, ибо она не делает ничего, кроме того, что входит извне в человека и проходит через него. Но (2) То, что исходит из нашего испорченного сердца. То, что исходит из нас, оскверняет нашу душу и совесть, делает нас виновными и отвратительными в очах Божьих; наши злые мысли и чувства, слова и поступки — они, и только они оскверняют нас. Поэтому мы должны заботиться о том, чтобы смыть злое с сердец своих.

3. Наедине Он объясняет ученикам наставление, данное народу. Они спросили Его о притче (ст. 17), ибо почли сказанное за притчу. Отвечая на их вопрос, (1) Христос укоряет их за недогадливость: «Неужели и вы так непонятливы? Неужели вы так же непонятливы, как народ, не могущий понять, и как фарисеи, не желающие понимать? Вы такие же тупые?» Он не требовал от них понимания всего. «Но неужели вы столь слабы, что не можете понять даже этого?»

(2) Он объясняет им эту истину, чтобы они могли понять ее, а потом и уверовать в нее, ибо она несет с собой свое собственное доказательство. Некоторые истины доказывают сами себя, если их только правильно объяснить и понять. Если мы правильно понимаем духовную природу Бога и Его закона, понимаем, что оскорбляет Его и делает нас непригодными для общения с Ним, то скоро поймем, что:

[1] Пища и питие не оскверняют нас и не требуют никакого религиозного омовения; пища входит в чрево, проходит через различные органы пищеварения, и всякая содержащаяся в ней нечистота извергается и удаляется из него: пища для чрева, и чрево для пищи, но Бог уничтожит и то и другое. Но [2] То, что исходит из сердца, испорченного сердца, оскверняет нас. Как все (или почти все) исходящее из человека оскверняло его, согласно обрядовому закону (Лев 15:2; Втор 23:13), так исходящее из сердца человеческого оскверняет его перед Богом и требует религиозного омовения (ст. 21): Ибо извнутрь, из сердца человеческого (которым люди хвалятся, считая его лучшей частью своего естества), исходит то, что оскверняет нас, все наше зло. Как из худого источника течет испорченная вода, так и из негодного сердца исходят порочные рассуждения, похоти и страсти, все злые слова и дела. Как и у Матфея, здесь приводится ряд конкретных видов зла. Там мы читали о том, чего не находим здесь, — о лжесвидетельствах, но здесь упоминаются семь других, дополнительно к имеющимся у Матфея.

Во-первых, лихоимство (имеющее у М. Генри форму множественного числа. — Прим. переводчика.), πλεονεξἰαι — неумеренные желания мирского богатства и чувственного удовлетворения, все большего и большего, кричащего: давай, давай. Вот почему мы читаем о сердцах, приученных к любостяжанию, 2Пет 2:14.

Во-вторых, злоба, то есть ненависть, недоброжелательность, враждебность, желание причинить вред и наслаждение от нанесенного вреда.

В-третьих, коварство. Это злоба, которая скрывается и маскируется, чтобы проявлять себя наиболее действенно и надежно.

В-четвертых, непотребство: грязные и глупые разговоры, которые осуждает апостол; глаза, полные прелюбодеяния и всяческих распутных мыслей.

В-пятых, завистливое око, алчное и жадное: когда мы попрекаем других за то, что мы дали им или сделали для них (Притч 23:6), или огорчаемся, когда другие делают доброе или наслаждаются добром.

В-шестых, гордость — ὑπερηφανία: самопревозношение над другими, самомнение и презрительное, высокомерное отношение к другим.

В-седьмых, безумство — ἀφροσύνη: неблагоразумие, нерассудительность. Некоторые понимают под ним тщеславное хвастовство (которое апостол Павел называет неразумием, 1Кор 11:1,19), потому что здесь оно стоит рядом с гордостью. Я же склонен считать, что здесь имеется в виду необдуманность в речах и действиях, являющаяся причиной многих зол. Злые помыслы помещены здесь на первом месте потому, что они являются источником наших проступков, а нерассудительность — на последнем, поскольку она является источником всех наших упущений. Из сказанного Христос делает заключение (ст. 23):

1. Что все это зло извнутрь исходит, от испорченной природы, от плотских помыслов, из злой сокровищницы сердца. Справедливо сказано, что сердце их — пагуба, это действительно так, если столько зла исходит из него.

2. И что это оскверняет человека, делает его непригодным для общения с Богом и очерняет его совесть; если эти скверны не будут умерщвлены и искоренены, то они не впустят нас в новый Иерусалим, куда не войдет ничто нечистое.

Стихи 24−30. Здесь мы видим:

I. Смирение Христа, желавшего утаиться. Никогда еще человека не превозносили так высоко, как Его в Галилее, и поэтому, чтобы научить нас не любить популярности и рукоплесканий, хотя и не избегать возможности делать добро, Он отправился оттуда и пришел в пределы Тирские и Сидонские, туда, где был мало известен. Там Он вошел не в синагогу, и не в какое-то общественное место, а в частный дом и не хотел, чтобы кто узнал, ибо о Нем было предсказано: Не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах. Это не означает, что Он не желал здесь проповедовать и исцелять больных, как делал это в других местах, но Он не хотел, чтобы ради этого Его искали. Примечание. Как есть время появляться, так есть время и удаляться. Или: Он потому не хотел быть узнан, что находился среди язычников, которым не собирался являть Себя так, как коленам Израилевым, славой которых должен был являться.

II. Но, несмотря на это, как великодушно Он благоволил явить Себя. Хотя в этих краях Он не пожал обильного урожая чудотворных исцелений, однако позволил совершиться чуду, описанному здесь. Он не мог утаиться, потому что если светильник и можно поставить под сосуд, то солнце — нельзя. Где бы Христос ни находился, Он был слишком хорошо известен, чтобы мог где-то долго таиться, елей радости, которым Он был помазан, как елеем помазания, наполнял благоуханием весь дом. Те, кто только слышал о Нем, но не общался с Ним, сразу воскликнули бы: «Это должен быть Иисус». Заметим:

1. Обращение к Нему несчастной женщины, находившейся в горе и отчаянии. Она была язычница, гречанка, чуждая народу израильскому и завету обетования, по происхождению сирофиникиянка, никакого отношения не имевшая к иудейской религии. У нее была дочь, молодая девушка, одержимая нечистым духом. Каким ужасным и многим бедствиям подвержены молодые люди! Ее обращение было:

(1) Весьма смиренным, настойчивым и неотступным. Она услышала о Нем и пришедши припала к ногам Его. Примечание. Желающие получить от Христа милость должны припасть к Его ногам, обратиться к Нему, смириться перед Ним и отдать себя в Его распоряжение. Христос никогда не изгонял тех, кто припадал к Его ногам, ибо что еще может сделать несчастная, трепещущая душа, у которой нет смелости и уверенности броситься в Его объятия?

(2) Ее обращение было конкретным, она рассказывает Ему о своей нужде. Христос позволил ей обратиться к Нему, и она умоляет Его, чтобы Он изгнал беса из ее дочери, ст. 26. Примечание. Величайшее благословение, какое мы можем просить у Христа для наших детей, состоит в сокрушении Им власти сатаны, то есть власти греха, в их душах, и, особенно, в изгнании нечистого духа, чтобы они могли стать храмами Святого Духа и чтобы Он мог обитать в них.

2. Обескураживающий ответ на просьбу женщины, ст. 27. Он сказал ей: «Дай прежде насытиться детям, пусть иудеи, избранный народ Божий, получат все чудеса, в которых они имеют нужду; принадлежащее им да не бросается тем, кто не относится к Божьей семье, кто не знает Бога и не имеет части в Нем, как иудеи; тем, которые в сравнении с иудеями подобны псам, такие же негодные и нечестивые, и, как псы, ненавидят их и рычат на них, готовые разорвать их на части». Примечание. Когда Христос знает, что вера несчастных просителей сильна, то Он находит наслаждение в том, чтобы испытать ее и заставить напрячь свои силы. Но Его слова: Дай прежде насытиться детям, подразумевают также и то, что в запасе у Него была милость и для язычников, причем не в отдаленном будущем; иудеи уже пресытились Евангелием Христа, и некоторые из них желали, чтобы Он ушел из пределов их. Дети начинали баловаться с хлебом, а их остатки были бы для язычников настоящим пиршеством. Апостолы следовали правилу: Пусть прежде насытятся дети; сначала следует предложить иудеям, и если их пресыщенные души отвергнут эти медовые соты, то мы пойдем к язычникам!

3. Как она воспользовалась словами Христа, направленными против нее, и обратила их в свою пользу, ст. 28. Она сказала: «Так, Господи, я согласна с тем, что хлеб детей не должно бросать псам, но им никогда не отказывают в крохах, больше того, они принадлежат им, им позволяют лежать под столом, чтобы они могли поедать их. Я прошу не целый хлеб, не кусок, а только кроху, не откажи мне в этом». Этими словами она хотела не умалить милость Христа, обесценить ее, но возвеличить то обилие чудесных исцелений, которыми, как она слышала, были щедро одарены иудеи и в сравнении с которыми одно исцеление было бы ничем иным, как крохой. Язычники не ходили толпами за Иисусом, в отличие от иудеев; Я пришла одна. Возможно, она слышала о недавнем насыщении Христом пяти тысяч, после которого, даже когда были собраны все куски, не могло не остаться еще хотя бы нескольких крох для псов.

4. Исполнение Христом ее просьбы. Не была ли она такой смиренной и такой усердной? За это слово, пойди, ты получила, за чем пришла, бес вышел из твоей дочери, ст. 29. Это побуждает нас молиться и не унывать, постоянно пребывать в молитве, не сомневаясь, что в конце концов мы преодолеем; видение говорит о конце, и не обманет. Слова Христа, что уже все совершилось, были такими же действенными, как сказанные Им в другое время: Да будет это сделано. Ибо когда она пришла в свой дом (ст. 30), положившись на слово Христа, что дочь ее исцелена, то нашла, что бес вышел, дочь была исцелена. Примечание. Христос может побеждать сатану на расстоянии, бесы покоряются Ему не только тогда, когда видят Его (Mк 3:11), но и когда не видят Его, ибо Дух Господень не знает границ. Она увидела, что дочь ее не металась в беспамятстве, но спокойно лежала на постели и отдыхала, ожидая возвращения матери, чтобы вместе с ней порадоваться тому, что теперь она совершенно здорова.

Стихи 31−37. Наш Господь Иисус редко оставался подолгу на одном месте, но старался менять его, зная, где ожидает Его труд. Исцелив дочь женщины хананеянки, Он сделал все, что должен был сделать на этом месте, поэтому немедленно оставил эти края и возвратился к морю Галилейскому, Свое обычное место пребывания. Однако Он пошел туда не прямо, но вокруг, чрез пределы Десятиградия, большая часть которого лежала по другую сторону Иордана. Такие длинные путешествия совершал наш Господь Иисус, когда ходил повсюду, делая добро.

Здесь перед нами история совершенного Христом исцеления, не записанного ни одним из прочих евангелистов: исцеление глухого косноязычного.

I. Положение его было печальным, ст. 32. Нашлись люди, которые привели к Нему глухого. Некоторые считают, что он был глухим от рождения, а значит и немым. Другие думают, что он потерял слух или, по крайней мере стал плохо слышать в результате какого-то несчастья, болезни; кроме того он был и косноязычным. Он был mogilavlo. Одни считают, что он был совершенно немой, другие — что он говорил с большим трудом и слушающие едва могли понять его. Он был косноязычен, то есть совершенно не способен к общению, был лишен как удовольствия, так и пользы от него: не мог получать удовлетворения ни от того, чтобы слышать других людей, ни от того, чтобы делиться с ними своими собственными мыслями. Давайте воспользуемся этим случаем, чтобы воздать благодарение Богу за дарованную возможность слышать (особенно за то, что мы способны слышать слово Божье), и за дар речи (а более всего за то, что можем прославлять Бога) и будем с состраданием смотреть на тех, кто глух или нем, и относиться к ним с большой нежностью. Люди, приведшие этого несчастного к Христу, просили Его возложить на него руку, как делали пророки, когда кого-то благословляли именем Господа. Не сказано, что они просили исцелить его, но возложить на него руку, обратить внимание на его состояние и явить Свою силу, чтобы совершить то, что Ему угодно.

II. Исцеление косноязычного было торжественным, а некоторые обстоятельства его — уникальными.

1. Христос отвел его в сторону от народа, ст. 33. Обычно Он творил Свои чудеса открыто, перед всем народом, чтобы показать, что они могут выдержать самое тщательное испытание и наблюдение. Это же Он совершил тайно, чтобы показать, что Он не ищет Своей славы, и научить нас избегать всего, что имеет оттенок хвастовства. Научимся от Христа делать добро там, где не видят ничьи глаза, кроме Его всевидящего ока.

2. Он употребил более знаменательные действия, совершая это чудо, чем обычно.

(1) Он вложил персты Свои в уши ему, как будто хотел прочистить их и удалить то, что закрывало их.

(2) Плюнув на перст, Он затем коснулся языка его, как бы желая смочить его, и таким образом разрешил узы его. Эти действия никоим образом не могли способствовать исцелению, они были лишь знамениями того, что из Него вышла сила для его исцеления, для укрепления его веры и веры тех, кто привел его. Все, что использовал Христос при исцелении, было от Него Самого: Он вложил в уши больного Свои собственные персты, Он смочил его язык Своей собственной слюной, ибо только Он исцеляет.

3. Христос воззрел на небо, чтобы воздать хвалу Отцу за совершенное исцеление, ибо Он искал Его славы, исполнял Его волю и действовал как Посредник, в зависимости от Него и взирая на Него. Таким образом Он показал, что исцеление совершалось только Божественной силой, которую Он имел как Господь с неба и принес ее с Собой оттуда, ибо слышащие уши и видящие глаза сотворил Господь, и Он может сделать заново то и другое. Он также указал этим Своему пациенту, который мог видеть, но не мог слышать, чтобы он тоже поднял глаза свои к небу в ожидании помощи. Моисею, страдавшему косноязычием, было велено смотреть туда же (Исх 4:11): Кто дал уста человеку? Кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли Господь?

4. Он вздохнул, но не потому, что обнаружил какое-то затруднение при совершении чуда или при получении от Отца необходимой для этого силы. Нет, Он выразил таким образом Свою жалость к человеческим несчастьям, Свое сострадание скорбящим в их скорбях как испытавший на Себе их немощи. Что касается данного человека, то Христос вздохнул не потому, что не хотел сделать для него это доброе дело или делал его с неохотой, а потому что знал — после того как к нему вернется дар речи, ему будут угрожать многие искушения, многие грехи, грехи языка, от которых прежде он был свободен. Лучше бы его язык оставался связанным, пока он не научился обуздывать уста свои, Пс 38:2.

5. Он сказал: «еффафа», то есть «отверзись». Это не имело ничего общего с заклинанием, или чарами, к которым прибегали вызыватели умерших, шептуны и чревовещатели, Ис 8:19. Христос говорит как имеющий власть, и Его слово сопровождала сила. Слово отверзись относилось к обеим частям исцеления: «Да отверзется слух его, и да отверзутся уста, да слышит он и говорит ясно, да снимутся все преграды». Результат последовал незамедлительно (ст. 35): Тотчас отверзся у него слух, и разрешились узы его языка... Блажен человек, который, как только обрел слух и дар речи, оказался рядом с благословенным Иисусом, чтобы беседовать с Ним.

Это исцеление было:

(1) Доказательством того, что Христос — Мессия, потому что пророки предсказывали, что Его властью уши глухих отверзутся и язык немого будет петь, Ис 35:5−6.

(2) Наглядным представлением того, как Его Евангелие будет действовать на души людей. Великое повеление Евангелия и благодати Христовой, обращенное к бедным грешникам, есть еффафа — отверзись. Grotius применяет это слово следующим образом: внутренние препятствия души удаляются Духом Христовым, как телесные удалялись словом Его силы. Он отверзает сердце, как сделал это с сердцем Лидии, и таким образом открывает уши для принятия слова Божьего и уста — для молитвы и славословия.

6. Он повелел, чтобы все происшедшее оставалось в глубокой тайне, но это сделалось предметом широкой гласности.

(1) В этом Он проявил Свое смирение, повелев им не сказывать никому, ст. 36. Большинство людей любят провозглашать свою доброту или, по крайней мере, хотят, чтобы это делали другие. Но Христос, хотя Ему, конечно, не угрожала опасность возгордиться, знал, что нам это угрожает, поэтому дает нам пример самоотречения, как в других вопросах, так, особенно, в отношении похвалы и одобрения. Мы должны получать наслаждение от самих добрых дел, а не от того, что о них стало известно.

(2) Ученики проявили ревность, распространив, невзирая на запрет, молву об этом чуде раньше, чем хотел того Христос. Но ими владели искренние и честные побуждения, потому их действия следует расценивать, скорее, как неблагоразумие, чем как неповиновение, ст. 36. Но и говорившие и услышавшие об этом чрезвычайно дивились, ὑπερπερισσῶς — сверх всякой меры. Они были поражены этим чудом, все говорили о нем, и общее мнение было таково, что Он все хорошо делает, ст. 37. Хотя многие ненавидели Христа и преследовали Его как злодея, они готовы были свидетельствовать о Нем, что Он не только не делает зла, но делает много добра и делает его хорошо, — скромно, смиренно, благочестиво и совершенно бескорыстно, без денег и без платы, что особенно возвеличивало славу Его благодеяний. Он и глухих делает слышащими и немых — говорящими; это хорошо, хорошо для них самих, хорошо для их родственников, для которых они были бременем, и потому неизвинительны те, кто говорит худое о Нем.