От Марка | 14 глава

В этой главе евангелист начинает повествование о страданиях и смерти нашего Господа Иисуса, и мы должны позаботиться ознакомиться не только с историей их, но и проникнуть в тайну их.

I. Заговор первосвященников и книжников против Иисуса Христа, ст. 1−2.

II. Помазание головы Христа на вечере в Вифании за два дня до Его смерти, ст. 3−9.

III. Договор Иуды с первосвященниками о предательстве Христа, ст. 10−11.

IV. Пасхальная трапеза Христа с учениками Своими; установление Им вечери Господней, беседа с учениками во время вечери и после нее, ст. 12−31.

V. Борение в саду, ст. 32−42.

VI. Предательство Иуды и задержание Христа людьми от первосвященников, ст. 43−52.

VII. Привод Его к первосвященнику, где Он был осужден и подвергся оскорблениям, ст. 53−65.

VIII. Отречение Петра, ст. 66−72. Большую часть этих повествований мы уже читали в Мф 26.

Стихи 1−11. Здесь мы видим:

I. Проявление доброты друзей Иисуса Христа и их попечение о Нем, вызванное уважением и почтением к Нему. Он имел друзей, даже в Иерусалиме и его окрестностях, которые любили Его и никогда не считали, что сделали для Него вполне достаточно; среди них Он был и будет прославляем, несмотря на то что Израиль не был собран к Нему.

1. Один из Его друзей был так добр, что пригласил Иисуса на ужин, а Христос был настолько добр, что принял приглашение, ст. 3. Несмотря на приближающуюся смерть, Христос не впадал в уныние и не избегал общества, но общался со Своими друзьями, как и прежде.

2. Другой друг, женщина, была так добра, что возлила Ему на голову драгоценное миро, когда Он возлежал. Эта добрая женщина оказала Христу необычайную честь, она ничего не считала слишком дорогим для того, чтобы отдать Ему и почтить Его. Таким образом исполнилось Писание: Доколе царь был за столом своим, нард мой издавал благовоние свое, Песн 1:11. Помажем Христа как нашего Возлюбленного и почтим Его лобзанием любви; помажем Его как нашего Повелителя и почтим Его лобзанием верности. Разве Он не предал душу Свою на смерть ради нас? Неужели после этого мы можем посчитать какой-то сосуд с миром слишком драгоценным для того, чтобы возлить на Него? Примечательно то, что она позаботилась вылить все содержимое сосуда на голову Христа — она разбила сосуд (так мы читаем это место). Однако сосуд этот был алавастровый и его нелегко было разбить, да и необязательно было его разбивать, чтобы достать оттуда масло. Поэтому некоторые так читают это место: она встряхивала сосуд или ударяла им о землю, чтобы вылить его содержимое, чтобы достать лучшую часть его; либо выскабливала все, что прилипло к его бокам. Христос должен быть почтен всем, что у нас есть, и мы не должны помышлять о том, чтобы удержать часть жертвы. Отдаем ли мы Ему драгоценное миро наших лучших чувств? Пусть они все принадлежат Ему, возлюбим Его всем сердцем.

(1) Там оказались люди, истолковавшие этот поступок в худшем смысле, чем он заслуживал. Они назвали его тратой мира, ст. 4. Поскольку их сердца не были склонны к таким расходам ради почтения Христа, то они посчитали женщину, сделавшую это, расточительной. Примечание. Как невежду не должно называть почтенным, и коварного — честным (Ис 32:5), так щедрого и великодушного не следует называть расточительным. Эти люди утверждали, что миро можно было бы продать и раздать нищим, ст. 5. Но как общее почитание корвана не освобождает от конкретной помощи бедным родителям (Мк 7:11), так общепринятая благотворительность нищим не может оправдать пренебрежения конкретным актом почитания Господа Иисуса. Что твоя рука может сделать доброе, делай с усердием.

(2) Наш Господь Иисус истолковал этот поступок в лучшем смысле, чем он был в действительности (насколько можно об этом судить). Намерение женщины, вероятно, заключалось лишь в том, чтобы выразить перед всеми свое глубокое почтение Христу и дополнить то, чего недоставало в оказанном Ему приеме. Но Сам Христос представляет ее поступок как акт великой веры и великой любви (ст. 8): «...Предварила помазать Тело Мое к погребению, как если бы предвидела, что Мое воскресение помешает ей сделать это потом». Этот погребальный ритуал был своего рода предсказанием приближающейся Его смерти, или прелюдией к ней. Обратите внимание на то, как исполнено было сердце Христа мыслями о смерти, как всякая вещь толкуется Им в связи с ней, как просто Он говорил о ней по любому поводу. Для приговоренных к смерти естественно иметь наготове гробы и все необходимое для погребения еще при жизни; так и Христос относился к этому. Смерть Христа и Его погребение были для Него унижением до самой глубокой степени, поэтому хотя Он охотно подчинился им, тем не менее хотел, чтобы они сопровождались некоторыми знаками почета, чтобы мог быть удален соблазн креста и чтобы было показано, как драгоценна в глазах Господа смерть святых. Он никогда не въезжал торжественно в Иерусалим, кроме того случая, когда шел туда на страдания; не помазывал Он и головы Себе, кроме как для Своего погребения.

(3) Он оставил этот пример жертвенного благочестия для Церкви, для ее подражания ему на все грядущие века: Где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет, в память ее, ст. 9. Примечание. Честь, сопровождающая доброе деяние даже в этом мире, вполне достаточна, чтобы компенсировать все упреки и осуждения, бросаемые в адрес его. Память праведника пребудет благословенна, и те, которые претерпели жестокие насмешки, тем не менее обрели доброе свидетельство, Евр 11:6,39. Эта добрая женщина была вознаграждена за сосуд с миром тем, что nec oleum perdidit nec operam ни ее миро, ни труд не пропали даром. Она приобрела этим доброе имя, которое лучше драгоценного мира. Почитающие Христа будут почтены Им.

II. Проявление злобы врагов Христа, их подготовка к тому, чтобы сделать Ему зло.

1. Первосвященники, откровенные враги Христа, совещались, как бы убить Его, ст. 1−2. Это было накануне праздника Пасхи, и Ему надлежало быть распяту именно в этот праздник, для того чтобы:

(1) Его смерть и страдания могли приобрести большую общественную огласку, чтобы весь Израиль, даже пришедшие из рассеяния, из всех областей, были свидетелями Его смерти и сопровождающих ее чудес.

(2) Чтобы первообраз мог соответствовать прообразу. Христос, наша Пасха, был заклан за нас и вывел нас из дома рабства в то самое время, когда закололся пасхальный агнец в вспоминание освобождения израильского народа из Египта.

Обратите внимание:

[1] Как озлоблены были враги Христа. Им казалось недостаточным изгнать Его или заключить в темницу, ибо их целью было не только заставить Его замолчать, но и отомстить за все сделанное Им добро.

[2] Как они были хитры: Только не в праздник, говорили они, когда соберется весь народ. Они заботились не о том, чтобы не помешать народу совершать свои религиозные обряды, но о том, чтобы не произошло возмущение в народе (ст. 2), чтобы народ, восстав, не освободил Христа и не набросился на покушавшихся на Него. Кто более всего желает быть прославленным людьми, тот ничего так не боится, как гнева и недовольства народа.

2. Иуда, Его тайный враг, вступил с ними в сговор, чтобы предать Его, cт. 10−11. О нем сказано, что он был один из двенадцати, один из семьи Христа, близкий Ему человек, проходивший подготовку к служению в Царстве Его. И вот он пошел к первосвященникам, чтобы предложить свои услуги в их злом деле.

(1) Его предложение заключалось в том, чтобы предать им Христа и дать им знак, где и когда они смогут найти и схватить Его избежав при этом возмущения в народе, могущего произойти, как они опасались, при публичном Его аресте, в окружении Его поклонников. Знал ли он, в какой помощи они нуждались и какие трудности у них были в осуществлении их замысла? Вероятно, он не знал этого, поскольку все обсуждения происходили в узком кругу заговорщиков. Подозревали ли они о том, что он намерен послужить им, и заискивали ли они перед ним? Нет, они и думать не могли, что один из Его ближайших друзей окажется таким низким человеком. Но сатана, вошедший в Иуду, знал, зачем он был им нужен, и привел его к ним, чтобы он стал их вождем в осуществлении их замысла о взятии Иисуса. Дух, действующий в сынах противления, знает, как свести их вместе, для того чтобы они помогли друг другу в злом замысле, а затем ожесточить их в этом, внушив фантастическую мысль, будто само Провидение благоволит к ним.

(2) Цель, преследуемая Иудой, была в том, чтобы заработать на этой сделке деньги, поэтому он был вполне удовлетворен, когда они обещали ему дать сребреники. Сребролюбие было главной страстью Иуды, его собственным нечестием, которое предало его греху предательства Учителя; сатана приготовил искушение, соответствующее этой его страсти, и таким образом победил его. Здесь не говорится, что они обещали ему какое-то продвижение по социальной лестнице (он не стремился к этому), но они пообещали ему денег. Смотрите, как необходимо удвоить нашу бдительность против запинающего нас греха. Возможно, именно алчность Иуды побудила его вначале последовать за Христом, когда он получил обещание, что будет казначеем, чтобы носить денежный ящик, и сердце его постоянно было занято мыслями о деньгах; теперь же, когда появилась возможность получить деньги с другой стороны, он проявил такую же готовность предать Его, как когда-то— следовать за Ним. Примечание. Если в основе исповедания веры лежат плотские и мирские цели, служение житейским интересам, то эти же самые цели, при любом стечении обстоятельств, будут горьким корнем подлого и позорного отступления.

(3) Получив заверение в том, что ему заплатят, Иуда постарался добиться осуществления своей сделки; он искал, как бы в удобное время предать Его, чтобы не подвести тех, кто нанял его. Смотрите, какими осторожными нам следует быть, чтобы не связать себя греховными обязательствами. Если мы когда-то опутали себя словами уст своих, то должны позаботиться о том, чтобы избавиться путем своевременного отказа, Притч 6:1−5. В нашем законе, как и в нашей религии, есть правило, согласно которому обещание совершить преступление не имеет силы; оно обязывает к покаянию, а не к исполнению.

Заметьте, путь греха — это путь вниз, если человек вступил на него, то он уже не может остановиться; и как много злых замыслов строят люди для достижения своих греховных целей, чтобы удобнее было осуществить их; однако такие удобства в конечном счете оборачиваются злом.

Стихи 12−31. В этих стихах мы читаем повествование о том, как:

I. Христос ест пасху с учениками в ночь перед Своей смертью; испытывая радость и утешение в этом, Он готовился к предстоящим Ему мукам, перспектива которых не отвращала Его от этого торжества. Примечание. Никакое предчувствие беды, уже пришедшей или еще надвигающейся, не должно отвлекать нас от привычного исполнения священных обязанностей, пока мы имеем для этого возможность.

1. Христос ел пасху в назначенное время, когда ели ее и другие иудеи, как ясно доказал д-р Уитби (Whitby), а не в предыдущую ночь, как предполагал д-р Хаммонд (Hammond). Это было в первый день праздника (включавшего восемь праздничных дней), который назывался днем опресноков, в тот самый день, когда закалывали пасхального агнца, ст. 12.

2. Он указал Своим ученикам, как найти место, где Он намеревался есть пасху, и таким образом дал еще одно доказательство безошибочного ведения относительно вещей, удаленных в пространстве и во времени (что нам кажется вполне возможным), как Он сделал, когда посылал их за ослом, на котором с триумфом въезжал в город (Mк 11:6): «Пойдите в город (ибо пасха должна быть съедена в Иерусалиме), и встретится вам человек, несущий кувшин воды (раб, посланный за водой, чтобы очистить комнаты своего хозяина); последуйте за ним, и куда он войдет, попросите его господина, хозяина дома того (ст. 14) показать вам комнату». Несомненно, у жителей Иерусалима были комнаты, приготовленные на случай сдачи их приходящим из провинции на праздник Пасхи; одной из таких комнат, возможно, и воспользовался Христос, а не домом кого-то из Своих друзей или домом, который раньше часто посещал, ибо в таком случае Он сказал бы: «Пойдите к такому-то Моему другу», или: «Вы знаете, где мы обычно бываем, идите туда и приготовьте комнату». Вероятно, Он шел туда, где не был известен, чтобы Его не тревожили, когда Он будет с учениками. Возможно, Он отметил этот дом таким знаком с той целью, чтобы утаить его от Иуды, чтобы он не знал о нем до тех пор, пока они не придут туда. Этим знаком Он, вероятно, хотел также показать нам, что Он будет обитать в чистом сердце, как бы омытом чистой водой. Туда, куда Он намеревается прийти, прежде должен быть принесен кувшин воды, см. Ис 1:16−18.

3. Он ел пасху в устланной, готовой горнице, ἐστρωμένον устланной коврами (так считает д-р Хаммонд (Hammond)); это была, кажется, очень красивая столовая комната. Христос вовсе не любил обставлять с пышностью будничные трапезы, напротив, обычно Он избирал для трапезы неприхотливую обстановку, часто обедал на траве; но теперь, собираясь отметить священный праздник, Он не пожалел в честь его расходов на лучшее из возможных помещений. Бог не смотрит на внешнее великолепие, но Он обращает внимание на знаки и выражения внутреннего почитания Божественных установлений; этого почитания, можно опасаться, недостает тем, кто, экономя средства, отказывает себе в достойном поклонении Богу.

4. Он ел ее с двенадцатью, которые были Его семьей, чтобы научить всех, имеющих на своем попечении семьи, не только семьи детей, но и семьи слуг или семьи учеников, поддерживать среди них благочестие и поклоняться вместе с ними Богу. Если Христос пришел с двенадцатью, это значит, что среди них был и Иуда, хотя в это самое время он вынашивал план предательства своего Господа; это видно из последующего текста (ст. 20), что Он присутствовал на вечере: он не уклонился от нее, чтобы избежать подозрений; если бы его место на празднике было пустым, то о нем могли бы сказать, как Саул сказал о Давиде, что тот нечист, не очистился, 1Цар 20:26. Лицемеры участвуют в святых таинствах, хотя знают, насколько это опасно, стремясь поддержать свою репутацию и скрыть свою тайную нечистоту. Христос же не лишил Иуду праздника, хотя и знал о его нечестии, потому что оно еще не открылось. Намереваясь дать ключи Царствия небесного тем, кто может судить только по внешности, Он хотел этим примером дать им указание и ободрить их, чтобы они при допущении кого-либо к Его трапезе не смущались и удовлетворялись формальным исповеданием, потому что они не способны различить горький корень до тех пор, пока тот не даст росток.

II. Беседа Христа с учениками в то время, когда они ели пасху. Вероятно, они разговаривали, согласно праздничному обычаю, об исходе Израиля из Египта и о сохранении жизни первенцев и наслаждались возможностью общаться друг с другом, до тех пор пока Христос не сказал им нечто, нарушившее их радость.

1. Им было приятно находиться в обществе своего Господа, но Он говорит им, что вскоре они должны лишиться Его: Сын Человеческий предается. Они знали, что последует далее, ибо Он часто говорил им об этом, — если Он предается, то вслед за этим они услышат о том, что Он будет распят и умерщвлен. Так предопределил Ему Бог, и Он согласился с Ним: Сын Человеческий идет, как писано о Нем, cт. 21. Это писано в планах Божьих, писано в пророчествах Ветхого Завета, и ни одна йота или ни одна черта ни того, ни другого не прейдет.

2. Им было приятно находиться в обществе друг друга, но Христос омрачил и эту радость, объявив им: один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня, ст. 18. Христос сказал это для того, чтобы, если это возможно, потревожить совесть Иуды, пробудить в нем раскаяние в своем нечестии и вернуть его назад (еще было не поздно) от самого края пропасти. Но, как видно, того, кого это предостережение касалось более всех, оно коснулось менее всех. Оно подействовало на всех остальных.

(1) Они опечалились. Как воспоминания о наших прошлых падениях, так и страх перед новыми падениями часто отравляют утешение от наших духовных праздников и угашают радость. Это были горькие травы, с которыми они ели эту пасху.

(2) Они стали подозревать себя и говорили один за другим: не я ли? Они больше опасались каждый за себя, чем друг за друга. Таков закон любви — она всего надеется (1Кор 13:5−7), так как мы с уверенностью знаем о зле, которое в нас, и поэтому по справедливости должны скорее подозревать его в самих себе, чем в наших братьях. Ученики заслуживают также похвалы за то, что они приняли слова Христа, они больше доверяли Его словам, чем собственным сердцам, и потому не говорили: «Я уверен, что это не я», но: «Не я ли, Господи? Посмотри, нет ли в нас этого горького корня, не стоим ли мы на пути нечестивых, и скажи нам, чтобы мы могли вырвать этот корень и оставить этот путь».

Отвечая на их вопрос, Христос произносит слова:

[1] Которые принесли облегчение ученикам: «Не ты и не ты, но обмакивающий со Мною в блюдо, противник и враг-этот нечестивый Иуда».

[2] Которые, надо полагать, должны были привести Иуду в крайнее затруднение. Если он не откажется от своего намерения, то пойдет по острию меча, ибо горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается, он погибнет, погибнет навечно, его грех скоро найдет его, и лучше было бы тому человеку не родиться и никогда не существовать, чем иметь такое несчастное существование, как его. Вполне возможно, Иуда ободрял себя той мыслью, что Господь часто говорил о том, что Ему должно быть преданным. «И если это должно произойти, то, конечно, Бог не обвинит того, кто это сделает, ибо кто противостанет воле Его?» Точно так заявлял возражающий в Рим 9:19. Но Христос говорит ему, что это не будет убежищем и извинением для него: Сын Человеческий идет, как писано о Нем, как овца на заклание, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается. Хотя Бог попускает людям грешить и извлекает из этого славу для Себя, но это вовсе не делает их грехи необходимыми и не предопределяет им грешить, поэтому Он не извиняет греха и не смягчает наказания за него. Конечно же, Христос был предан по определенному совету и предведению Божию, но, при всем этом, Его пригвоздили и убили руки беззаконных, Деян 2:23.

III. Установление вечери Господней.

1. Она была установлена при завершении ужина, когда все уже достаточно насытились пасхальным агнцем, чтобы показать, что вечеря Господня не предназначена быть пиршеством для плоти; если бы она была введена до него, то это означало бы оживление Моисеева закона. Вечеря Господня — это пища исключительно для души, потому для тела уделяется совсем немного, ровно столько, сколько может служить символом. Она была совершена при заключении пасхальной трапезы, которой она придала евангельский смысл, а затем заменила и устранила ее. Многое из учения о евхаристии и ее обязанностях объясняется законом о пасхе (Исх 12 гл.), ибо установления Ветхого Завета хотя и не связывают нас, тем не менее научают нас с помощью Нового Завета, являющегося ключом к ним. Эти два установления, поставленные здесь так близко друг к другу, можно сравнить между собой и заметить, насколько установление о Господней вечере проще и понятнее, чем установление о пасхе. Иго Христа легкое по сравнению с игом обрядового закона, Его установления имеют более духовный характер.

2. Она была установлена примером исполнения ее Самим Христом, не с торжественностью и официальностью закона, не так, как была установлена заповедь о крещении после воскресения Христа (Мф 28:19) — с властью, данной Ему на небе и на земле (Мф 28:18), но путем личного свершения ее нашим Господом, потому что она предназначалась для тех, кто уже принадлежал к Его ученикам, принятым в завет с Ним. Однако она имеет силу закона и предназначена оставаться таковой, полной силы и значения, вплоть до Его второго пришествия.

3. Она была установлена с благословением и благодарением; если обычные дары Провидения принимаются нами с благодарностью (1Тим 4:4−5), то с тем большей благодарностью должны приниматься эти особые дары благодати. Он благословил (ст. 22) и возблагодарил, ст. 23. Вкушая пищу, Он обычно произносил благословение и благодарение (Мк 6:41; Мк 8:7) таким необыкновенным образом, что был узнаваем по нему, Лк 24:30−31. То же самое Он сделал и сейчас.

4. Она была установлена для того, чтобы совершать ее в воспоминание Его смерти: Он преломил хлеб, чтобы показать, что Господу угодно было поразить Его, и назвал вино, кровь виноградных ягод, Кровью Нового Завета. Смерть, которой умер Христос, была кровавой смертью, о Его Крови, драгоценной Крови, часто упоминается как о цене нашего искупления, ибо кровь — это жизнь, она совершала очищение душ, Лев 17:11−14. Пролитие крови самым ощутимым образом указывало на то, что Он предал душу Свою, Ис 53:12. Кровь вопиет (Быт 4:10), о ней упоминается так часто потому, что она должна говорить, Евр 12:24. Она названа Кровью нового завета, ибо посредством смерти Христа как Завещателя договор (covenant) благодати стал заветом (testament) и вошел в силу, Евр 9:16. О ней сказано, что она пролита за многих, ради оправдания многих (Ис 53:11), чтобы привести многих сынов в славу, Евр 2:10. Ее довольно для многих, ведь она обладает бесконечной ценностью, и многие воспользовались ею: мы читаем о великом множестве людей, которого никто не мог перечесть, о тех, которые омыли одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца, Откр 7:9−14; и этот источник все еще открыт. Как утешительно для несчастных кающихся грешников сознавать, что Кровь Христа пролилась за многих! А если за многих, то почему бы и не за меня? Если за грешников, грешников из язычников, за самых больших грешников, то почему бы не за меня?

5. Она была установлена с целью утверждения завета, заключенного с нами во Христе, чтобы стать символом передачи тех привилегий, которые были приобретены для нас Его смертью. Поэтому Он преломил хлеб, дал им (ст. 22) и сказал: приимите, ядите... Он подал им также чашу и повелел пить из нее, ст. 23. Применяйте к себе учение о распятом Христе, пусть оно будет пищей и питием для ваших душ, укрепляющим, освежающим и питающим вас, утешением и опорой для вашей духовной жизни.

6. Она была установлена с целью направить наш взгляд к небесному блаженству, чтобы быть его залогом и предвкушением и отбить у нас вкус к чувственным удовольствиям и наслаждениям (ст. 25): Я уже не буду пить от плода виноградного, освежающего тело. Я уже не нуждаюсь в нем. Никто, вкусив духовных наслаждений, не захочет тотчас чувственных, ибо скажет: «Духовное лучше» (Лк 5:39); но каждый, вкусивший духовного наслаждения, тотчас захочет вечного, ибо, говорит он, оно еще лучше; поэтому не буду более пить от виноградного плода, он мертв и безвкусен для тех, кому предназначено пить из реки Божьих наслаждений. Господи, приблизь день, когда я буду пить новое вино в Царствии Божием, где оно будет всегда новым и совершенным.

7. Вечеря закончилась пением гимна, ст. 26. Хотя Христа окружали враги, однако Он не пренебрегал, из страха перед ними, этим сладостным долгом — пением псалмов. Пели Павел и Сила, когда узники слушали их. Это была евангельская песня. В Ветхом Завете о евангельских временах часто говорится как о временах радости и хвалы, выражаемых пением. Это была как бы лебединая песня Христа, которую пел Он перед самым началом Своего борения в саду; вероятно, это был гимн, который они обычно пели, Пс 112−117.

IV. Беседа Христа с учениками на обратном пути в Вифанию, когда они возвращались туда при свете луны. Воспевши гимн, они тотчас пошли. Приближалось время ложиться спать, но сердце нашего Господа Иисуса было настолько поглощено предстоящими страданиями, что Он не хотел пойти в шатер дома Своего, взойти на ложе Свое и дать сон очам Своим, когда должно было совершить этот труд, Пс 111:3−4. Израильтянам было запрещено выходить из домов в ту ночь, когда они ели пасху, из страха перед мечом карающего Ангела, Исх 12:22−23. Но потому как Христос, великий Пастырь, должен был быть поражен, Он вышел с намерением подставить Себя под удар меча, как герой; они избежали губителя, а Христос победил его, и у врага совсем не стало оружия, Пс 9:7.

1. Здесь Христос предсказывает, что в Своих страданиях Он будет покинут всеми учениками: «все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь. Я знаю, что вы соблазнитесь (ст. 27), и говорю вам теперь лишь о том, что уже было сказано прежде в Священном Писании — поражу стадо, и рассеются овцы». Христос знал об этом заранее, и все же пригласил их к Своему столу; Он предвидит падения и ошибки Своих учеников, и тем не менее не отвергает их. Так и мы не должны отчаиваться и уклоняться от вечери Господней из боязни перед будущими падениями; но чем серьезнее опасность, тем более мы нуждаемся в духовном укреплении через прилежное и сознательное исполнение святых таинств. Христос сказал им, что все они соблазнятся о Нем, начнут сомневаться в том, что Он Мессия, когда увидят, как враги одолевают Его. До сих пор они пребыли с Ним в напастях Его, и хотя иногда огорчали своего Учителя, все же еще ни разу не соблазнились о Нем, не отвернулись от Него; но эта буря будет настолько свирепой, что все они сорвутся с якорей и подвергнутся опасности кораблекрушения. Одни испытания имеют более частный характер (Откр 2:10: диавол будет ввергать из среды вас в темницу), другие — более повсеместный (година искушения, которая придет на всю вселенную, Откр 3:10). Поражение пастыря часто влечет за собой рассеяние овец: стоящие у власти, служители, главы семейств, отвечающие своему назначению, являются пастырями для своих подопечных, и когда они ошибаются, то страдает и подвергается опасности все стадо. Но Христос ободряет их обетованием о том, что они вновь соберутся, вернутся к своим обязанностям и обретут утешение (ст. 28): «По воскресении же Моем Я высвобожу вас из всех мест, в которые вы были рассеяны, Иез 34:12. Я предварю вас в Галилее, увижу Своих друзей и наслажусь общением с ними».

2. Он предсказывает, что, в частности, от Него отречется Петр. Когда они пошли на гору Елеонскую, то можно предположить, что по дороге потеряли Иуду (он ускользнул от них), после чего остальные начали гордиться собой, тем, что остались верны своему Учителю, тогда как Иуда оставил Его. Но Христос говорит им, что хотя благодатью Божьей они будут сохранены от отступления Иуды, однако у них нет основания хвалиться своей верностью. Примечание. Бог хранит нас, чтобы мы не оказались в худшем состоянии, тем не менее нам должно становиться стыдно от мысли, что мы не лучше, чем мы есть.

(1) Петр был уверен, что не поступит так плохо, как прочие ученики (ст. 29): «если и все соблазнятся, все его братья, присутствующие здесь, но не я». Он считал себя не только более сильным, чем все остальные, но сильным настолько, что сможет принять на себя натиск искушения и отразить его в полном одиночестве, устоять даже тогда, когда никого не будет с ним рядом. Мы по природе своей склонны думать о себе хорошо и доверять своему сердцу.

(2) Христос говорит ему, что он поступит хуже, чем любой из них. Они все оставят Его, а он отречется, и не однажды, а трижды, и это будет скоро: «ныне, в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, ты откажешься, что когда-либо вообще знал Меня, был знаком со Мной, постыдишься и побоишься признать Меня».

(3) Петр продолжает стоять на своем: «хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя; я останусь верным Тебе, даже если это будет стоить мне собственной жизни». Несомненно, он говорил то, что думал. Иуда не говорил ничего подобного, когда Христос сказал ему, что он предаст Его, он грешил умышленно, Петр же был застигнут врасплох; тот замышлял зло (Мих 2:1), а Петр впал в согрешение, Гал 6:1. Однако противоречить Господу было нехорошо с его стороны. Если бы он сказал со страхом и трепетом: «Господи, пошли мне благодать, которая бы сохранила меня от отречения не введи меня в искушение, избавь меня от лукавого», — то избежал бы его. Впрочем, все они были так же самонадеянны; прежде они спрашивали: не я ли, Господи? Теперь же говорили: не отрекусь от Тебя. Избавившись от страха предать Христа, они успокоились. Но кто думает, что стоит, должен остерегаться, чтобы не упасть, и пусть не хвалится подпоясывающийся, как распоясывающийся.

Стихи 32−42. Здесь начинаются страдания Христа, самые мучительные из всех — страдания Его души. Мы видим Его в борении; это скорбное повествование мы уже читали у Матфея. Борение души Христа было полынью и желчью в Его страданиях и муках. Из этого становится ясным, что Его не принуждали к страданиям, но Он принял их на Себя добровольно.

I. Он удалился для молитвы. Посидите здесь (говорит Он ученикам), пока Я отойду недалеко и помолюсь. Он недавно молился с ними (Ин 17 гл.), а теперь велит им удалиться, пока Он не исполнит Свою особую миссию перед Отцом. Примечание. Совместная молитва с семьей не извиняет нашего пренебрежения тайной молитвой. Иаков, прежде чем вступить в борьбу, перевел все что у него было, остался один, и тогда уже боролся с ним Некто (Быт 32:23−24), хотя перед этим он молился (Быт 32:9), вероятно, со всей семьей.

II. Удаляясь, Он все-таки взял с Собой Петра, Иакова и Иоанна (ст. 33), трех правомочных свидетелей нового этапа Его уничижения. Великие духом не любят, чтобы кто-то знал об их борьбе, однако Христос не стыдился того, что ученики увидят Его борение. Эти трое больше всех хвалились своей способностью и готовностью пострадать с Ним: о Петре мы читаем в этой главе, а об Иакове и Иоанне читали в Мк 10:39. Поэтому Христос и берет их, чтобы они побыли с Ним, увидели Его борьбу, это кровавое крещение, эту горькую чашу, и убедились в том, что не знали, о чем говорили. Самых самоуверенных надо испытывать самыми первыми, чтобы они осознали и почувствовали свою слабость и безрассудство.

III. Там Он пришел в состоянии необычайного возбуждения, ст. 33. И начал ужасаться — ёкваовт. Этого слова нет у Матфея, но оно полно значения: говорит о чем-то подобном тому ужасу и мраку великому, который некогда напал на Авраама (Быт 15:12), или, вернее, о чем-то более ужасном и худшем. Ужасы Божий ополчились против Него, и Он позволил Себе жаловаться на них по-настоящему и сильно. Никогда еще не было скорби, подобной той, какую Он переживал в то время; никогда никто не испытывал такого благоволения Божьего, какое Он имел от вечности, и поэтому никто никогда не имел, и не мог иметь такого ощущения Божьего недовольства, какое имел Он. Но в этом возмущении Его духа не было никакого смятения или расстройства, Его чувства возбуждались не беспорядочно, но под контролем, ибо Он не имел нашей испорченной природы, которая примешивает свои плотские чувства, как это бывает у нас. Если на дне сосуда с водой есть осадок, то хотя она и кажется чистой, пока остается в покое, но стоит ее встряхнуть, как она становится мутной; так обстоит дело с нашими переживаниями. Чистая же вода в чистом сосуде, сколько бы ее не трясли, остается прозрачной; так было и со Христом. Д-р Лайтфут (Lightfoot) считает весьма вероятным, что сатана в то время явился нашему Спасителю видимым образом, в своем истинном облике и виде, чтобы устрашить Его, лишить упования на Бога (к чему он стремился в своих преследованиях Иова, прообраза Христа, чтобы заставить его проклясть Бога и умереть) и удержать Его от дальнейшего исполнения Своего дела; все, что препятствовало Христу совершить его, Он расценивал как исходящее от сатаны, Мф 16:23. После того как сатана закончил свои искушения Христа в пустыне, сказано, что он отошел от Него до времени (Лк 4:13), замышляя предпринять другую схватку, иного характера; не сумев лестью ввести Его в грех, он пытается сделать это страхом, чтобы таким образом разрушить Его намерения.

IV. Христос горько жалуется на переживаемое Им состояние. Он сказал: Душа Моя скорбит смертельно.

1. Он соделался грехом за нас, и потому так велика была Его скорбь. Он в полной мере узнал тяжесть грехов, за которые должен был пострадать; нет ничего удивительного в том, что душа Его смертельно скорбела, когда грехи предстали пред Ним, ибо Он в высшей степени любил Бога, Кого грехи оскорбляли, и человека, кому они вредили и угрожали гибелью. Наши грехи затрудняли и беззакония наши отягощали Его.

2. Он соделался проклятием за нас, проклятия закона пали на Него как нашего Поручителя и Заместителя, не как связанного с нами по природе, но как поручителя по делу. И когда Его душа скорбела смертельно, Он как бы сдался этим проклятиям, покорно принял их на Себя, пока Своей смертью не принес умилостивления за грех, навеки уничтожив проклятие. Он вкушал смерть (как о Нем сказано в Евр 2:9). Вкушать — это отнюдь не смягчающее выражение, как если бы Он только попробовал смерть, нет, Он выпил чашу до дна. Это выражение скорее усугубляющее, оно означает, что Он не проглотил залпом эту чашу, но испытал всю горечь ее. Он испытывал страх, тот естественный страх перед болью и смертью, присущий человеческой природе. Рассуждения о страданиях, какие испытывал Христос в Своей душе, о Его скорбях за нас полезны в том отношении, что:

(1) Делают горькими для нас наши грехи. Можем ли мы благосклонно легкомысленно относиться к греху, когда знаем, что причинил он (хотя только вмененный Ему) Господу Иисусу? Может ли нам казаться легким то, что таким тяжелым бременем давило на Его душу? Если Христос находился в таком борении из-за наших грехов, то неужели нам никогда не бороться с ними? Как мы должны плакать и сокрушаться, взирая на Того, Кого мы отягощали, Кого мы пронзили Нам следует скорбеть смертельно о грехе, потому что так поступал Христос, и никогда не смеяться над грехом. Если Христос так пострадал за грех, то и нам надо вооружиться тою же мыслью.

(2) Делают сладкими для нас наши скорби. Если однажды наступит время, когда наши души будут скорбеть смертельно по причине какого-то несчастья, вспомним в тот час, что наш Господь прошел через это прежде нас и что ученик не больше Учителя. Зачем нам избегать скорбей, когда Христос принял их ради нас и этим не только удалил из них жало, но обратил их нам на добро, на пользу (ибо при печали лица сердце делается лучше), более того, сделал их сладостными, несущими утешение? Благословенный Павел скорбел, но при этом всегда радовался. Если мы скорбим смертельно, то только лишь до смерти; всем нашим скорбям придет конец, если только Христос будет с нами; когда наши глаза закроются, то все слезы будут отерты с них.

V. Он повелел ученикам Своим бодрствовать с Ним, не потому, что нуждался в их помощи, а потому, что хотел, чтобы они смотрели на Него и учились; Он сказал им: побудьте здесь и бодрствуйте. Другим ученикам Он не сказал ничего, кроме: посидите здесь, ст. 32; этих же троих Он просит побыть с Ним и бодрствовать, так как ожидал от них большего, чем от остальных.

VI. Он обратился в молитве к Богу (ст. 35): Он пал на землю и молился. Незадолго до этого Он в молитве возводил очи Свои на небо (Ин 17:1), а здесь, находясь в борении, Он пал на лицо Свое, смиряясь со Своим уничижением и уча нас так же унижаться перед Богом; нам подобает унижаться, когда мы входим в присутствие Всевышнего.

1. Как Человек, Он отвращался Своих страданий, желая, чтобы, если возможно, миновал Его час сей (ст. 35): «Это кратковременное, но жестокое страдание, которое Я должен принять в час сей; пусть спасение человека совершится, если можно, без этого». Мы имеем здесь Его собственные слова (ст. 36): Авва Отче!.. Древнесирийское слово, означающее отец, которое употребил Христос, сохранено здесь с той целью, чтобы показать, какое большое значение придавал ему наш Господь Иисус в Своих скорбях и что Он ожидает и от нас такого же отношения к нему. Именно это имел в виду апостол Павел, когда использует это слово, влагая его в уста всех, кто имеет Духа усыновления; Он научает их взывать: Авва, Отче, Рим 8:15; Гал 4:6. Отче, все возможно Тебе. Примечание. Даже когда не остается надежды на исполнение ожидаемого нами, мы все же должны верить, что Бог может сделать это; и когда мы покоряемся Его воле, предаем себя Его милости и Его мудрости, это надо делать с доверчивым признанием Его силы, с сознанием того, что Ему все возможно.

2. Как Посредник, Он подчиняется воле Божьей: «Но не чего Я хочу, а чего Ты. Я знаю, все решено и не может быть изменено, Я должен пострадать и умереть, и Я принимаю это».

VII. Он разбудил учеников Своих, которые заснули во время Его молитвы, ст. 37−38. Он приходит, беспокоясь о них, тогда как они нисколько не беспокоились о Нем, и находит их спящими, — так равнодушны они были к Его скорбям, стенаниям и молитвам. Эта беспечность привела их впоследствии к еще большему преступлению, когда они оставили Его; оно особенно усугублялось тем, что совсем недавно Он похвалил их за то, что они пребыли с Ним в напастях Его, хотя они были не без недостатков. Он с такой готовностью находил в них хорошее, а они были так безразличны к Его одобрению! Еще недавно они обещали, что не соблазнятся о Нем, и вот теперь так мало о Нем думают! Особенно Он укоряет Петра за его сонливость: «Симон! ты спишь? Что с тобой, сын Мой? Ты, обещавший, что никогда не отречешься от Меня, так пренебрег Мною? Я ожидал от тебя лучшего. Не мог ты бодрствовать один час?» Христос не требовал от него бодрствовать с Ним всю ночь, а только один час. Он не перегружает и не отягощает нас (Ис 43:23), и это увеличивает нашу вину, когда мы недостаточно, кратко пребываем на служении Христу. Он не накладывает на нас иного бремени, кроме того, что мы должны держать, пока Он придет (Откр 2:24−25), а Он придет скоро, Откр 3:11. Как Христос обличает тех, кого любит, когда они поступают неправильно, так Он поучает и утешает тех, кого обличает.

1. Он дает здесь ученикам очень мудрый и верный совет: Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение, ст. 38. Плохо было с их стороны, что они спали, когда Христос находился в борении, но их ожидало другое искушение, и они поступят еще хуже, если не пробудятся и не взыщут в молитве благодати и силы от Бога; так и случилось, когда все они оставили Его и бежали.

2. Христос дал доброе и снисходительное объяснение их поведению: «Дух бодр; он активен, вы хотели бы бодрствовать, но не можете». Это может рассматриваться как основание для призыва: «Бодрствуйте и молитесь, потому что, хотя дух бодр — Я допускаю, что это так (вы искренно настроены никогда не соблазняться о Мне), — плоть же немощна, поэтому если вы не будете бодрствовать и молиться, не воспользуетесь средствами, обеспечивающими стойкость, то непременно окажетесь побежденными». Сознание слабости и немощи нашей плоти должно побуждать и вдохновлять нас к молитве и бодрствованию, когда мы впадаем в искушение.

VIII. Он повторяет Свое обращение к Отцу (ст. 39): И опять отошед, молился, сказав τὸν αὐτὸν λόγον — тоже слово, или то же самое по существу; Он говорил о том же самом и теперь, в третий раз. Это учит нас тому, что должно всегда молиться и не унывать, Лк 18:1. И хотя ответ на наши молитвы не приходит сразу, все же нам следует возобновлять свои просьбы и постоянно молиться, ибо видение относится еще к определенному времени и говорит о конце и не обманет, Авв 2:3. Когда Павел был удручаем ангелом сатаны, он трижды молил Господа, как и Христос здесь, прежде чем получил ответ мира, 2Кор 12:7−8. Незадолго до этого, когда Христос в тесноте души Своей молился: Отче, прославь имя Твое, Он получил с неба немедленный ответ: И прославил, и еще прославлю; но теперь Он должен обращаться к Богу и второй, и третий раз, ибо благодать Божья посещает нас в ответ на наши молитвы, рано или поздно, по Его благоволению, чтобы мы всегда оставались зависимыми от Него.

IX. Он возвращался несколько раз к Своим ученикам. Этим самым Он показал, что проявляет постоянную заботу о Своей Церкви на земле, даже когда она наполовину спит и не заботится о себе должным образом, в то время как Он всегда жив, чтобы ходатайствовать о ней перед Отцом на небесах. Смотрите, как Он, став Посредником, снова и снова ходит между ними, Отцом и Церковью. И возвратившись к ученикам, опять нашел их спящими, ст. 40. Обратите внимание, как немощи учеников возвратились к ним, невзирая на всю их решимость, и одолели их, несмотря на все их сопротивление. Каким бременем являются наши тела для наших душ, и это заставляет нас стремиться к тому блаженному состоянию, когда они не будут более обузой для нас. Во второй раз Он сказал им то же, что и в первый, и они не знали, что Ему отвечать, они стыдились своей сонливости, но ничего не могли сказать в свое оправдание. Или же: сон до такой степени овладел ими, что они, как не до конца проснувшиеся люди, не знали ни где находятся, ни что говорят. Но в третий раз им было сказано, чтобы они спали, если им так хочется (ст. 41): «Вы все еще спите и почиваете? (англ. Теперь спите и почивайте. — Прим. переводчика.) Больше у Меня не будет возможности будить вас, спите, если хотите, вместо Меня». Кончено (ἀπέχει), пришел час (мы не находим таких слов у Матфея). «Вас достаточно предупреждали бодрствовать, но вы не прислушались, теперь вы увидите, как мало оснований было у вас для вашей самоуверенности». Ἀπέχει, Я освобождаю вас от всякого дальнейшего служения — так некоторые понимают эти слова. «Вот, приблизился час, в который, знаю Я, все вы непременно оставите Меня, так делайте свое дело»; как Он сказал и Иуде: «Что делаешь, делай быстрее». Вот, предается Сын Человеческий в руки грешников, первосвященников и старейшин, самых худших из грешников, потому что они исповедовали святость. «Пойдем, встаньте, не спите. Пойдем и встретим врага, ибо вот, приблизился предающий Меня, и Я не должен думать о том, как бы уклониться от него». Видя надвигающуюся беду, мы должны воспрянуть духом и подготовиться к ней.

Стихи 43−52. Здесь мы читаем о том, как служители первосвященника схватили Господа Иисуса. Случилось то, к чему так долго стремились Его враги; они часто посылали взять Его, но всякий раз Он избегал их рук, поскольку час Его тогда еще не наступил; они и теперь не смогли бы взять Христа, если бы Он Сам добровольно не сдался им. Его страдания начались со страданий душой, а вслед за тем Он стал страдать и телом Своим, чтобы искупить грех, который, зарождаясь в сердце, впоследствии делает орудиями неправды и члены тела.

I. И вот перед нами шайка грубых негодяев, нанятых, чтобы взять нашего Господа Иисуса и сделать Его узником, — множество народа с мечами и кольями. Нет настолько черного злодеяния, настолько ужасной подлости, чтобы для осуществления их не нашлось подходящего орудия среди сынов человеческих, кто не побрезгует этой ролью; так развращен и испорчен род человеческий. Во главе этой толпы был Иуда, один из двенадцати, один из тех, кто в течение нескольких лет находился в тесном общении с нашим Господом Иисусом, пророчествовал Его именем, изгонял Его именем бесов, и все-таки предал Его. Это не ново, когда начавшие с весьма благовидного, открытого исповедания веры заканчивают позорным и гибельным отступничеством. Как пал ты с неба, денница, сын зари!

II. Их послали и поручили им это дело такие высокопоставленные лица, как первосвященники, книжники и старейшины, притязавшие на то, что ожидают Мессию и готовы принять Его. Когда же Он пришел и дал неоспоримые доказательства того, что Он именно Тот, Кто должен прийти, то они воспротивились Ему и решили отвергнуть Его, не произведя беспристрастного исследования представленных Им свидетельств, потому что Он не старался угодить им, не одобрял и не поддерживал их пристрастия к помпе и великолепию, потому что Он не явился как земной царь, но воздвиг духовное царство и проповедовал покаяние, исправление и святую жизнь, направляя помыслы, чувства и устремления людей к иному миру.

III. Иуда предал Его целованием, злоупотребив той свободой в обращении со Христом, которую Он позволил Своим ученикам, — целовать Его в щеку при возвращении после длительного отсутствия. Он обратился к Нему: Равви! Равви! И поцеловал Его. Он назвал Его Равви, Равви, как если бы относился к Нему теперь с большим почтением, чем раньше. Это должно раз и навсегда исполнить нас отвращением к тому, чтобы люди называли нас учитель! учитель! (Мф 23:7), ибо именно таким приветствием был предан Христос. Иуда приказал служителям взять Христа и вести осторожно. Некоторые считают, что Иуда сказал эти слова иронически, зная, что они не могли взять Его под стражу, пока Он Сам не пожелает этого, что этот Самсон мог разорвать их оковы, как паклю, и убежать, и тогда он получит свои деньги, а Христос — славу, и при этом никто не пострадает. Я бы склонен был так же думать, если бы не тот факт, что в него вошел сатана, поэтому не может быть слишком плохим даже самое ужасное предположение относительно цели его поступка. Больше того, он часто слышал, как его Учитель говорил о том, что Он будет предан и распят, и у него не было причины думать иначе.

IV. Они арестовали Его и сделали своим узником (ст. 46): А они возложили на Него руки свои, грубые, жестокие руки, и взяли Его под стражу, торжествуя, что наконец им удалось сделать то, что прежде они так часто, но тщетно пытались сделать.

V. Петр приложил все старания, чтобы защитить своего Учителя, и ранил одного из противников, помня еще о своем обещании умереть вместе с Ним. Он был одним из стоявших тут, из тех, которые были с Ним (таково значение этого слова), одним из тех трех учеников, бывших с Ним в саду. Он извлек меч, намереваясь, очевидно, ударить им по голове, но промахнулся и лишь отсек ухо рабу первосвященника, ст. 47. Сражаться за Христа легче, чем умереть за Него, но добрые воины Христа побеждают, не лишая жизни других людей, а полагая свою жизнь, Откр 12:11.

VI. Христос рассуждает с теми, кто Его схватил, и показывает им все безрассудство их действий против Него.

1. Они вышли на Него, как на разбойника, тогда как Он не был виновен ни в каком преступлении; Он каждый день бывал в храме и учил, и если бы у Него были какие-нибудь злые намерения, рано или поздно они обнаружились бы. Больше того, можно предположить, что эти служители первосвященников, будучи слугами при храме, могли слышать Его проповеди там (каждый день бывал Я с вами в храме), и разве Его учение не было превосходным учением, судьями чему могли быть даже Его враги? Разве не были все слова уст Его справедливы? Было ли в них какое-то коварство или лукавство? (Притч 8:8). Он был признан по плодам Его добрым деревом. Почему же тогда они вышли на Него, как на разбойника?

2. Они пришли взять Его тайно, тогда как Он не стыдился и не боялся бывать в храме открыто. Он не был из числа тех злых делателей, которые ненавидят свет и не идут к свету, Ин 3:20. Если их господа хотят что-то сказать Ему, они в любой день могли бы встретить Его в храме, где Он готов был ответить на любой вызов и обвинение. Они могли бы сделать там с ним все, что хотели, поскольку первосвященники имели при храме охрану и стражу; но напасть на Него в полночь, да еще в месте Его уединения, было с их стороны гнусно и трусливо. Они поступили подобно врагам Давида, которые сидели в засаде за двором, чтобы убить невинного, Пс 9:29. Но это еще было не все.

3. Они пришли с мечами и кольями, как будто Он восставал с оружием в руках против властей и для низложения Его был необходим отряд вооруженных людей. Никакого повода для их вооружения не было, но они подняли весь этот шум, чтобы:

(1) Обезопасить себя от ярости одних, — они пришли вооруженные, потому что боялись народа, то есть боялись страха, где нет страха, Пс 52:6.

(2) Возбудить против Него ярость других. Придя взять Его с мечами и кольями, они представили Его перед народом (который склонен поддаваться таким внушениям) как опасного бунтовщика; таким образом они настроили народ против Него и заставили кричать: Распни Его, распни Его, не имея никакой другой возможности добиться своей цели.

VII. Он смирился со всем этим несправедливым, унизительным обращением, обратившись к ветхозаветным пророчествам о Мессии. «Со Мной жестоко обращаются, но Я подчиняюсь, да сбудутся Писания» (ст. 49).

1. Посмотрите, с каким уважением Христос относился к Писаниям: Он готов перенести что угодно, лишь бы только исполнилась каждая йота и каждая черта из Слова Божьего; Он имел перед Собою Писания в страданиях Своих, а так же и в славе Своей имеет их, ибо Его управление миром осуществляется не иначе как путем исполнения Писаний.

2. Посмотрите, какую пользу должны извлекать мы из Ветхого Завета: мы должны искать там Христа, истинное сокровище, скрытое на поле. Как история Нового Завета объясняет пророчества Ветхого, так пророчества Ветхого Завета иллюстрируют историю Нового.

VIII. После этого все ученики Христа оставили Его (ст. 50): Тогда, оставивши Его, все бежали. Они были совершенно уверены в том, что будут твердо следовать за Ним, но даже хорошие люди не знают, как они будут вести себя, пока не будут испытаны. Если до этого Его так утешало (как Он говорил не задолго перед этим) то, что они пребыли с Ним в меньших напастях Его (Лк 22:28), то можно представить себе, как горько было Ему, что теперь, в момент величайшей напасти, они покинули Его, когда могли бы быть особенно полезны Ему — могли защитить Его от оскорблений, быть Его свидетелями перед обвинителями. Пусть же страдающие за Христа не удивляются тому, когда они оказываются оставленными подобно раненому оленю, которого все стадо бросает: они не лучше своего Учителя и не могут рассчитывать на более доброе отношение к себе ни со стороны врагов, ни со стороны друзей. Когда Павел находился в опасности, никого не было с ним, но все его оставили, 2Тим 4:16.

IX. Произведенный шум встревожил окрестности, и некоторые из местных жителей были подняты им, ст. 51−52. Этого отрывка повествования мы не находим у других евангелистов. Здесь описан один юноша, который, наверное, не был учеником Христа и не был (как некоторые воображают) слугой в том доме, где Христос ел пасху; он следовал за Ним, чтобы посмотреть, что будет дальше (как сыны пророков, поняв, что Илия должен быть взят, пошли, чтобы посмотреть издали, 4Цар 2:7). Это был юноша, живущий вблизи сада, возможно в доме, при котором был этот сад.

Заметьте относительно него следующее:

1. Как он был напуган и поднят с постели, чтобы стать очевидцем страданий Христа. Такое множество вооруженных людей, пришедших с такой яростью глубокой ночью в это глухое место, не могло не произвести большого шума, разбудившего нашего юношу: он, вероятно, подумал, что в городе произошел мятеж, восстание, или какое-то волнение в народе, и, движимый любопытством, пошел посмотреть, в чем дело; при этом он так спешил узнать обо всем, что не нашел времени даже одеться и завернулся в покрывало, как бы желая походить на призрак, укутанный в саван, чтобы напугать тех, кто напугал его; он пробирался через толпу с вопросом: Что здесь происходит? Получив ответ, он вознамерился увидеть исход дела, так как, несомненно, много слышал о славе этого Иисуса, и, когда все ученики оставили Христа, он продолжал следовать за Ним, желая услышать и увидеть, что Он будет говорить и делать. Некоторые считают, что тот факт, что на обнаженном теле юноши не было никакой другой одежды, кроме этого льняного покрывала, указывает на его принадлежность к тем особенно благочестивым иудеям, которые, чтобы показать свое благочестие перед соседями, наряду с другими примерами аскетизма и умерщвления плоти не носили обычно никакой другой одежды, кроме льняного покрывала, которое было достаточно приличной одеждой, но тонкой и холодной. Но я более склонен думать, что это не было его постоянной одеждой.

2. Посмотрите, как он был перепуган и бросился обратно в постель, когда оказался в опасности стать участником Христовых страданий. Собственные ученики бежали от Него, но этот молодой человек, не переживая о Христе, полагал, что может с безопасностью для себя сопровождать Его, тем более что он не только был не вооружен, но даже и не одет как следует; однако римские воины, которых позвали на помощь, схватили его, ибо все было рыбой, что попало им в сеть. Вероятно, они были раздражены тем, что позволили убежать ученикам Христа, и, когда те стали недосягаемы для них, решили взять первого, кого смогут схватить. Несмотря на то что юноша, по всей вероятности, относился к одной из самых строгих сект иудейской церкви, римские воины в данной ситуации не постеснялись оскорбить его. Оказавшись в опасности, он оставил покрывало, за которое схватили его, и нагой убежал от них. Эта деталь отмечена в Святом Писании, с тем чтобы показать, какими варварами были воины, посланные схватить Христа, и каким это было чудом, что ученики избежали ареста, — ничто не могло бы сохранить их от него, если бы Господь не позаботился о них: итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут, Ин 18:8. Это также указывает на то, что у тех, кто следует за Христом только из любопытства, а не по влечению веры и не по велению совести, нет внутренней силы.

Стихи 53−65. Здесь мы читаем о привлечении Христа к суду, о допросе и осуждении Его, о том, как великий синедрион во главе с первосвященником, судьей, вынес приговор Ему. Этим первосвященником был тот самый Каиафа, признавший незадолго до этого целесообразным предать Христа смерти, независимо от Его виновности или невиновности (Ин 11:50), в связи с чем ему следовало бы дать процессуальный отвод как заинтересованному лицу.

I. Христа поспешно привели в дом первосвященника, названный здесь двором (англ. дворцом. — Прим. переводчика), что говорит о роскоши, в которой он жил. Там, хотя была уже глубокая ночь, тайно собрались первосвященники и старейшины и книжники, готовые броситься на свою добычу: настолько они были уверены в своем успехе.

II. Петр издали следовал за Ним, — до такого малодушия выродилась его недавняя храбрость, ст. 54. Но придя к дворцу первосвященника, он тайно вошел и сел со служителями, чтобы никто не заподозрил его в связи со Христом. Место у огня первосвященника не было подходящим для Петра, равно как и компания слуг первосвященника не была подходящей для него, но это было для него началом искушения.

III. Было приложено немало усилий, чтобы найти за деньги лжесвидетелей против Христа. Они схватили Его, как злодея, и теперь, когда Он был в их руках, они не имели ничего для возбуждения уголовного преследования против Него, не было никакого преступления, которое они могли бы поставить Ему в обвинение. И они стали искать свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти: одних учили коварным вопросам, другим предлагали деньги, если они будут обвинять Его, а кто отказывался делать это, тех запугивали, ст. 55−56. Закон вменял в обязанность первосвященникам и старейшинам обвинять и наказывать лжесвидетелей (Втор 19:16−17), однако теперь они сами стали зачинщиками беззакония, приведшего к попранию всякой справедливости. Когда врачи земли становятся ее смутьянами, а призванные охранять мир и справедливость попирают и то и другое, то приходит время взывать: Помоги, Господи.

IV. Наконец Христу было предъявлено обвинение в том, что Он произнес несколько лет тому назад слова, представлявшие, согласно их понятиям, угрозу для храма, из которого они сделали идола, ст. 57−58; но и по этому вопросу свидетели не были согласны между собой (ст. 59), ибо один клялся, что Он говорил: Я могу разрушить храм Божий и в три дня создать его (как записано у Матфея), а другой заявлял: Я разрушу храм сей рукотворенный, и чрез три дня воздвигну другой нерукотворенный. Итак, показания этих двоих очень отличались друг от друга: οὐδὲ ἴση ἦν ἡ μαρτυρία — такое свидетельство их не было достаточно. Оно не могло быть использовано для обвинения в уголовном преступлении (д-р Хаммонд (Hammond)), они не могли на его основании вынести Ему смертный приговор, как бы ни «растягивали» свой закон.

V. Его побуждали к тому, чтобы Он Сам стал Своим обвинителем (ст. 60): Тогда первосвященник стал посреди и сказал: что Ты ничего не отвечаешь?.. Он сказал это, претендуя на справедливость и честность в ведении дела, на самом же деле имел намерение поймать Его на слове, чтобы обвинить, Лк 11:52,54; Лк 20:20. Можно легко представить, в каком высокомерном и презрительном тоне этот гордый первосвященник поставил перед нашим Господом Иисусом этот вопрос: «Послушай, узник, что свидетельствуют против Тебя; что Ты можешь сказать в собственную защиту?» Ему было приятно думать, что теперь молчит Тот, Кто так часто заставлял молчать вступавших с Ним в спор. И все же Христос не отвечал ни чего, чтобы оставить нам пример:

1. Терпения перед клеветой и ложными обвинениями; когда нас злословят, не будем злословить взаимно, 1Пет 2:23.

2. Осторожности, когда запутывают человека в словах (Ис 29:21), когда наша защита оборачивается обвинением против нас. Это действительно злое время, когда благоразумный человек должен молчать (чтобы не навлечь худшей беды) и предать свое дело Тому, Кто судит по правде. Но:

VI. Когда Его спросили, Он ли Христос, то Он подтвердил и не отрекся, сказав да, ст. 61−62. Его спросили: Ты ли Сын Благословенного? то есть Сын Божий? Ибо, как замечает д-р Хаммонд (Hammond), иудеи, называя имя Бога, обычно добавляют благословенный вовеки, откуда вытекает, что Благословенный есть титул Бога, принадлежащий исключительно Ему и применяемый к Христу, Рим 9:5. И для доказательства того, что Он является Сыном Божиим, Он уверяет их, что они обязательно предстанут перед Ним в Его второе пришествие: «И вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы; сего Сына Человеческого, Который кажется вам сейчас таким ничтожным, не имеющим ни вида, ни величия, Которого вы видите и презираете Его (Ис 53:2−3), но вы скоро увидите и затрепещете перед Ним». Казалось бы, эти слова, произнесенные Христом, наверно, в торжественном и величественном тоне, не соответствовавшем тому виду, какой Он тогда имел (через густое облако унижения все-таки пробивались отдельные лучи Его славы), должны были потрясти суд, по крайней мере, некоторые из них должны были бы высказаться за отвод суда или отсрочку приговора; они должны были бы остановить процесс, чтобы провести дополнительное расследование. Когда Павел в защитной речи заговорил о будущем суде, судья пришел в страх и отложил разбирательство, Деян 24:25. Но эти первосвященники были так ослеплены злобой и яростью, что, подобно коням, рвущимся в бой, смеялись над опасностью, не робели и не могли стоять при звуке трубы, Иов 39:22,24. См. Иов 15:25−26.

VII. Первосвященник, услышав от Него это признание, обвинил Его в богохульстве (ст. 63) и разодрал одежды свои. Некоторые считают, что под одеждами здесь подразумевается первосвященническое облачение, которое он, несмотря на ночное время, по такому случаю одел для большей важности. Как прежде, движимый злобой к Христу, он не знал, что говорил (Ин 11:51−52), так и теперь он не знал, что делал. Если раздирание Саулом одежды Самуила означало отторжение от него царства (1Цар 15:27−28), то тем более раздирание Каиафой своей одежды означало отторжение священства от него, как раздирание завесы в храме, вызванное смертью Христа, означало открытие доступа для всех. Одежды Христа, даже после Его распятия, оставались целыми, не разорванными, ибо, в то время как левитское служение было разорвано на куски, то есть упразднено, Сей, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее.

VIII. Они сошлись в том, что Он богохульник и как таковой виновен в преступлении, которое карается смертной казнью, ст. 64. Вопрос, казалось бы, был поставлен беспристрастно: Как вам кажется? Но в действительности он был предрешен, так как первосвященник сказал: Вы слышали богохульство; он первым вынес решение, тогда как, занимая место председателя суда должен был бы высказаться последним. Итак, они единодушно признали Его повинным смерти; друзья, которых Он имел в великом синедрионе, не явились на это заседание, вероятно, по той причине, что их не известили о нем.

IX. Они принялись оскорблять Его и потешаться над Ним, как филистимляне потешались над Самсоном, ст. 65. Даже некоторые из священников, кажется, совершенно забыли о своем достоинстве, долге и подобающей им степенности и вместе со слугами участвовали в издевках над осужденным узником. Так они развлекались, ожидая наступления утра, чтобы завершить свое злодеяние. Ночь бдения (как называли пасхальную ночь) они превратили в ночь развлечения. Если они не считали унизительным для себя оскорблять Христа, то можем ли мы считать ниже нашего достоинства что-либо, чем можно было бы воздать Ему честь?

Стихи 66−72. Здесь описана история отречения Петра от Христа.

1. Оно началось с того, что он держался на расстоянии от Христа. Петр следовал издали (ст. 54) и теперь был на дворе внизу, в нижнем конце двора. Кто стыдится Христа, стыдится присутствовать на святых таинствах, стыдится общества верующих душ и не хочет, чтобы его видели на стороне презираемого благочестия, тот находится на верном пути к отречению от Христа.

2. Оно было вызвано тем, что он присоединился к обществу слуг первосвященника, сев среди них. Те, кто думает, что опасно находиться в обществе учеников Христа, потому что там можно пострадать за Него, окажутся в обществе Его врагов, более опасном, так как там они могут согрешить против Него.

3. Искушение заключалось в том, что его обвинили в принадлежности к ученикам Христа: и ты был с Иисусом Назарянином, ст. 67. Этот из них (ст. 69), ибо ты Галилеянин, это видно по твоему наречию, ст. 70. Это вовсе не означало, что его обвиняли в этом или что ему грозило преследование за это как преступнику; над ним лишь подтрунивали, ему грозила лишь опасность быть высмеянным как глупец. Пока первосвященники оскорбляли Учителя, слуги оскорбляли учеников. Иногда дело Христа кажется настолько проигрышным, что у каждого находится камень, чтобы бросить в него, даже презренные собираются против него. Когда Иов сидел в пепле, он был посмешищем для отверженных, Иов 30:8. И тем не менее, учитывая все это, нельзя было назвать это искушение непреодолимым; то была лишь служанка, которая случайно бросила на него свой взгляд и, как кажется, вовсе не желала навредить ему, сказав: И ты один из них, на что он вообще мог бы не отвечать или сказать: «Если я один из них, то в этом, надеюсь, нет преступления».

4. Сделанный грех был весьма велик: он отрекся от Христа перед людьми тогда, когда должен был исповедать и признать Его, явиться в судилище как Его свидетель. Христос часто говорил ученикам о Своих страданиях, но, когда пришел их час, они оказались для Петра такими неожиданными и ужасными, как если бы он никогда о них и не слышал. Христос часто говорил, что они должны пострадать за Него, взять крест свой и следовать за Ним, и тем не менее при первых же признаках этих страданий Петр испугался так, что начал лгать и клясться, делать все, чтобы избежать их. Когда Христом восхищались и народ толпами ходил за Ним, он готов был признать свою причастность к Нему; теперь же, когда Он был оставлен, презрен и умален, Петр устыдился Его и не захотел признать своего родства с Ним.

5. Его покаяние было очень скорым. Он повторил свое отречение трижды, и третье было наихудшим из всех, потому что при этом он клялся и божился, подтверждая свое отречение; этот третий удар, который, казалось бы, должен был поразить его и сбить с ног, пробудил его и поднял на ноги. Когда петух запел во второй раз, это напомнило ему о словах Господа, о предупреждении, которое Он дал ему, связав его с этим обстоятельством — с пением петуха дважды; вспомнив об этом, он осознал свой грех и всю тяжесть его, а вспомнив, заплакал. Некоторые отмечают, что этот евангелист, писавший, как считается, под руководством Петра, говорит о грехе Петра так же подробно, как и другие евангелисты, но о сокрушении его упоминает более кратко: Петр, из скромности, не хотел слишком подчеркивать это, считая, что никогда не сможет достаточно оплакать такой великий грех. О его раскаянии здесь сказано словами ἐπιβαλὼν ἔκλαιεν, требующими некоторого добавления к нашему переводу. Он усилил рыдания, так понимают некоторые, видя здесь еврейский оборот речи. Он плакал, и чем больше думал об этом, тем больше плакал; он плакал непрерывно; он разражался новыми рыданиями; он заливался слезами; бросался на землю и плакал; закрывал лицо руками и плакал. Другие считают, что он обмотал вокруг головы одежду, чтобы его не видели плачущим; он бросил взгляд на своего Учителя, оглянувшегося на него, — такое дополнение делает д-р Хаммонд (Hammond), и оно вполне правдоподобно. Мы же понимаем так, что он, сосредоточившись на мысли об этом, заплакал. Недостаточно одной преходящей мысли о том, что нас должно смирять, но надо постоянно помышлять об этом. Или, может быть, это выражение означает, что он корил себя, стыдил себя? Он, как мытарь, бил себя в грудь, сокрушаясь о своем грехе, и это добавляло горечи к его плачу.