Екклесиаст | 6 глава

В этой главе:

(I) Царственный проповедник продолжает показывать суетность мирского богатства: когда в нем человек надеется обрести блаженство и неумеренно и страстно жаждет накопить его. Богатство в руках человека мудрого и щедрого способно совершить хорошее дело, а в руках корыстного, низкого и алчного человека оно ни на что не годно.

1. Автор описывает богатство и радости в жизни такого человека. У него есть богатство (ст. 2), дети, чтобы наследовать его (ст. 3), и долгая жизнь (ст. 3,6).

2. Он описывает безрассудство человека, не получающего от этого утешение; раз он не может пользоваться им, пусть чужие пользуются; он никогда не наслаждается добром, и в конце нет ему погребения (ст. 2−3).

3. Автор осуждает подобное поведение, как зло, всеобщее зло, суету и недуг (ст. 1−2).

4. Он предпочитает быть на месте мертворожденного ребенка, а не такого человека (ст. 3). Мертворожденный ребенок обладает лишь отрицательным опытом (ст. 4−5), в то время как алчный мирской человек имеет положительный; он живет достаточно долго, чтобы увидеть собственное бедственное положение (ст. 6).

5. Автор показывает суетность богатств, которые служат лишь телу, но не дают удовлетворения разуму (ст. 7−8), суетность безграничных желаний, которыми алчные люди раздражают себя (ст. 9), но которые, если им абсолютно потакать, ничего не изменят, и человек останется человеком (ст. 10).

(II) Он заканчивает рассуждение о суетности человека четким выводом, основывающимся на вышесказанном: безрассудно надеяться обрести блаженство в благах этого мира (ст. 11−12). Мы получим удовлетворение в другой жизни, а не в этой.

Стихи 1−6. В конце предыдущей главы Соломон показал, как хорошо правильно использовать дары Божьего провидения, а здесь показывает, какое зло причиняет противоположное отношение, когда люди не пользуются ими, а копят (ибо, кто знает, какие непредвиденные обстоятельства могут сложиться) и не тратят деньги на самые неотложные нужды в нынешнее время. Это зло, которое сам Соломон видел под солнцем (ст. 1). Много зла совершается под солнцем. Существует мир над солнцем, где нет зла, но Бог повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми, что усугубляет зло. Бог зажег свечу для Своих слуг, чтобы они могли работать, но они похоронили свой талант, как ленивые и бесполезные — так они растратили свет и стали недостойны его. Соломон, как царь, исследовал поведение своих подчиненных и обратил внимание на данный вид зла, который причинял вред обществу, так как оно страдало не только из-за расточительности людей, но и от их скупости. Та же взаимосвязь, которая существует между кровью и обычным телом, существует между богатством и государством: если вместо того, чтобы двигаться, она останавливается, то за этим могут быть плохие последствия. Соломон, как проповедник, наблюдал за злом, которое совершалось, чтобы иметь возможность обличить и предостеречь людей. Это зло в его дни часто встречалось между людьми, хотя было много серебра и золота, что должно было бы уменьшить любовь людей к богатству; время также было мирное, не предвиделось никаких бедствий, которые некоторых искушают к накопительству. Но ни одно провидение само по себе без сопутствующей ему благодати Божьей не исцелит порочную привязанность плотского ума к миру и его благам. Более того, когда богатство умножается, люди особенно склонны прилагать к нему сердце свое. В отношении этого скряги обратите внимание:

I. Он имеет много поводов, чтобы служить Богу с радостью и весельем сердца, ибо Бог много добра сделал для него.

1. Он дал ему богатство и имущество и славу (ст. 2). Отметьте:

(1) Богатство и имущество часто завоевывают славу среди людей. Даже если это будет лишь образ — золотой истукан, — все народы, племена и языки падут и поклонятся ему.

(2) Богатство, имущество и слава — Божьи дары, дары Его провидения; они не даются, как дождь и солнечный свет, в равной степени всем, а лишь некоторым: одним, но не другим, как Богу угодно.

(3) В то же время они даются многим, кто неправильно использует их, кому Бог не дал мудрости и благодати утешаться ими и служить ими Богу. Дары общего провидения даются многим людям, которым отказано в дарах особой благодати, а без них дары провидения чаще причиняют вред, чем делают добро.

2. Нет для души его недостатка ни в чем, чего ни пожелал бы он. Провидение было так щедро к нему, что он имел все, чего его сердце могло пожелать, и больше (анг. пер. Пс 72:7). Но он не желает самого лучшего — благодати для своей души; все его желания потакают чувственным аппетитам, и лишь это он имеет; его чрево наполнено из этих сокровищниц (Пс 16:14).

3. Предполагается, что у него многочисленная семья и он родил сто детей, которые являются опорой и силой его дома, напоминающего колчан, полный стрел, честью и добрым именем семьи; в них он видит в будущем свое имя прославленным и собственное бессмертие, которое способен дать этот мир. Их дома наполнены детьми (Пс 16:14), в то время как многие из Божьего народа остаются бездетными и лишены всего.

4. Чтобы дополнить его блаженство, предполагается, что он прожил многие годы или, скорее, многие дни, ибо нашу жизнь лучше считать днями, а не годами. Дней лет его много, он крепок и здоров, и возраст так медленно подбирается к нему, что кажется, он проживет еще больше. Предполагается, что он проживет тысячу лет (чего, как мы знаем, никогда не было), более того, две тысячи лет, небольшой части которых хватило бы, чтобы убедить людей на их собственном опыте в безрассудстве тех, кто надеется найти благо в мирском богатстве и в пользовании им.

II. Его сердце не расположено использовать то, что Бог дает ему, для тех планов и целей, для которых оно дано ему. Это его ошибка и безрассудство, ибо он не воздал за оказанные ему благодеяния и не служил Господу Богу, своему Даятелю, с веселием и радостью сердца, при изобилии всего. В день изобилия он не радостен. Tristis es, et felix? — Ты счастлив или печален? Посмотрите на его безрассудство:

(1) Его сердце не склонно принимать утешение от того, что он имеет. У него есть пища, у него есть все необходимое, чтобы содержать себя и семью в достатке, но не дает ему Бог пользоваться этим. Скупой и скаредный характер не позволяет ему использовать свое богатство для себя и тратиться на самые необходимые нужды. У него нет сил убедить себя в этом безрассудстве и победить свой скаредный нрав. Безусловно, тот человек слаб, который не может воспользоваться тем, что Бог дает ему, ибо Бог не позволяет ему использовать силу, а отнимает ее, чтобы наказать за неправильное употребление своего богатства. Так как у него нет желания служить Богу, то Бог отказывает ему в силе, чтобы служить себе.

(2) Он позволяет грабителям, перед которыми у него нет никаких обязательств, пользоваться его добром. Такова обычная судьба скупых людей: они не доверяют своим собственным детям, а компаньонам и нахлебникам, которые умеют пресмыкаться и втираться в доверие, находят способы поглотить то, что те имеют, или получить их имущество по завещанию. Бог делает так, что пользуется тем чужой человек. Чужие пожирали силу его (Ос 7:9; Притч 5:10). Это справедливо можно назвать суетой и тяжким недугом. То, что мы имеем, мы имеем напрасно, если не используем его; и тот склад ума является самым бедственным, который удерживает нас от пользования им. Наихудшие болезни те, которые произрастают из-за порочности наших сердец.

(3) Он лишает себя благ, которые мог бы иметь благодаря своему мирскому богатству, — не только лишает, но и грабит себя и отказывается от него: его душа не наслаждалась добром (ст. 3). Он так и остался неудовлетворенным и обеспокоенным. Его руки наполнены богатством, его амбары полны, его сумки полны, но душа его не наслаждалась добром, которое у него есть, ибо жаждет большего. Более того (ст. 6), он не наслаждался добром; он не может порадовать свой глаз, так как тот смотрит все дальше и вокруг себя с завистью к тем, кто имеет больше. От своего состояния он не имеет даже чувственных благ. Хотя он не смотрит дальше того, что можно увидеть, но не получает удовольствия даже от созерцания своего богатства.

(4) Нет ему и погребения, достойного его положению; он не будет погребен, как достойный человек, а погребением ослиным. Из-за собственной скупости он не позволит себе богатых похорон, а запретит их; или же чужие, которые будут пользоваться его имуществом, оставят его в конце жизни таким бедным, что у него не будет необходимых средств; или же те, кому он оставит все после смерти, так невысоко будут ценить его память и жаждать получить свою часть от его состояния, что не будут брать на себя ответственность похоронить его с почестями, что сделали бы его собственные дети, не пожадничав, если бы он оставил состояние им.

III. Проповедник отдает предпочтение мертворожденному ребенку по сравнению с этим человеком: выкидыш — ребенок, который прямо из утробы попадает в могилу, — счастливее его. Лучше положение того плода, который недозревшим упал с дерева, чем того, который продолжает висеть на ветке, пока не сгниет. Под влиянием чувств Иов подумал, что положение выкидыша лучше, чем его бедственная ситуация (Иов 3:16), но здесь Соломон провозглашает, что его положение лучше, чем положение мирского процветающего человека, когда мир улыбается ему.

1. Он допускает, что положение выкидыша во многих смыслах очень печально (ст. 4−5): он напрасно пришел (ибо, что касается это мира, тот, кто рождается и сразу умирает, родился напрасно) и отошел во тьму; никто или немногие обратили на это внимание; раз он выкидыш, то не имел имени, или если имел, то оно скоро было забыто и похоронено в забвении; его имя скоро покроется мраком, как тело покрывается землей. Более того (ст. 5), он даже не видел солнца, а из тьмы утробы поспешил сразу отправиться во тьму могилы; и, что хуже безвестности, он и не знал ничего, поэтому и не постиг того, что является величайшим наслаждением и славой человека. Тот, кто добровольно живет в невежестве, ничем не лучше выкидыша, который не видал солнца и не знал ничего.

2. Тем не менее автор предпочитает подобную ситуацию положению алчного скряги. Этому выкидышу покойнее, нежели тому, ибо он имеет какой-то покой, а тот — нет; у этого нет бед и беспокойства, а тот пребывает в состоянии постоянного смятения и не имеет ничего, кроме трудностей, которые сам себе создал. Чем короче жизнь, тем дольше покой; чем меньше наших дней, тем меньше мы сталкиваемся с беспокойным миром и меньше ознакомлены с его бедами.

Лучше умереть ребенку в четыре года, Чем жить и умереть так же в восемьдесят.

Автор утверждает, что ему спокойнее, так как все пойдет в одно место покоя, только этот отправится в покой быстрее (ст. 6). Тот, кто проживет две тысячи лет, отправится в то же место, что и дитя, не жившее и часа (Еккл 3:20). Могила — это место, где мы все встретимся. Какие бы различия ни были в положении людей в этом мире, все должны умереть, всем вынесен одинаковый приговор, и внешний вид их смертей подобен. Могила и для одного и для другого — земля тишины, тьмы, отделения от живых и место сна. Это место встреч богатых и бедных, прославленных и ничтожных, образованных и невежд; долгожитель и живущий недолго встретятся в могиле, только один въезжает туда поспешно, а другой сопровождается медленным конвоем; прах обоих смешивается и лежит неразличимый.

Стихи 7−10. Далее проповедник показывает, как безрассудно и тщетно копить мирское богатство и надеяться обрести в нем счастье.

I. Как бы много мы ни трудились и не извлекали из этого мира, он может дать нам лишь средства к существованию (ст. 7): все труды человека — для рта его, потому что понуждает его к тому рот его (Притч 16:26); он служит лишь для пищи и одежды; другие обладают большим, чем мы; весь труд — для рта его. Пища для чрева, и чрево для пищи, но ничего нет для головы и сердца, нет ничего, что напитало бы и обогатило душу. Нам нужно немного, чтобы поддерживать благополучие, а большое количество не улучшит нашу жизнь.

II. Имеющий много продолжает жаждать; как бы много человек ни трудился для рта своего, а душа его не насыщается.

1. Природные желания возвращаются, продолжая оказывать давление; человек может пиршествовать сегодня, а завтра — голодать.

2. Мирские греховные желания ненасытимы (Еккл 5:9). Богатство для мирского человека, как питье для человека, страдающего водянкой, которое лишь усиливает жажду. Некоторые читают этот стих так: все труды человека не удовлетворяют его разум (ori ejus obveniat — то есть не соответствуют его представлениям, Ювенал), как ему самому хотелось бы, в то же время его желание не исполняется и он продолжает мечтать о большем.

3. Желания души не находят в богатстве этого мира того, что дало бы ей какое-нибудь удовлетворение. Душа его не насыщается — дословный перевод. Когда Бог исполнил прошение их, то послал язву на души их. Глупцом был тот богач, который, имея полные амбары, сказал: «Душа, покойся…».

III. Глупец может обладать таким же значительным мирским богатством и с таким же удовольствием радоваться ему, как и мудрый; более того, возможно, он не будет испытывать столько же беспокойства из-за него (ст. 8): «Какое же преимущество мудрого перед глупым?» Он может не иметь такого значительного состояния, такой хорошей торговли или продвижения, как глупец. Более того, допустим, их состояния равноценны, но разве может человек мудрый, образованный, изобретательный, хороший политик вытрясти из своего состояния больше, чем ему необходимо для поддержания жизни? Это может сделать и слабоумный человек. Глупец может преуспевать и получать от этого удовольствие, может одеваться так же хорошо и так же прилично представлять себя во время публичных мероприятий, как и человек мудрый. Поэтому если бы разум не получал особого удовольствия и славы (в чем преимущество мудрого перед глупым), то в этом мире они были бы на одном уровне.

IV. Даже бедный человек, который имеет свое дело, благоразумен, усерден и сообразителен в его управлении, может так же благополучно проходить через этот мир, как и тот, кто обременен состоянием. Задумайтесь: чего не хватает бедняку (по сравнению с богатым), умеющему ходить перед живущими, который знает, как прилично вести себя, как исполнять свой долг перед всеми, как честным трудом зарабатывать средства к жизни и как правильно использовать время и возможности? Какое преимущество у него? Почему его больше любят и уважают соседи, почему он имеет преимущество перед богатым, властным и надменным человеком? Какое преимущество у него? Почему он имеет столько же утешений в этой жизни, пищу и одежду и удовлетворен этим, а поэтому на самом деле так же богат, как и имеющий изобилие.

V. Нельзя не признать, что наслаждаться имеющимся более разумно, чем алчно жаждать большего (ст. 9): «Лучше видеть глазами, извлекая наилучшее из имеющегося, нежели бродить душею; это лучше беспокойных блужданий души, жаждущей того, что находится далеко, и волнений из-за различных воображаемых удовольствий». Намного счастливее тот человек, который всегда удовлетворен, даже имея мало, чем тот, который постоянно жаждет, имея много. Мы не можем сказать: «Лучше видеть глазами, нежели сосредотачивать желание на Боге и душой покоиться в Нем; лучше жить верой в грядущее, чем жить чувствами, которые базируются на нынешнем состоянии», но мы можем сказать: «Лучше видеть глазами, нежели блуждать желаниями (англ. пер.), стремящимися к этому миру и его благам, наилучшие из которых неопределенны и не могут удовлетворить». Эти блуждающие желания — также суета и томление духа. Наилучшие из них — суета; если желаемое получено, то оказывается не таким, каким ожидалось; чаще всего блуждающее желание приносит огорчение и разочарование, и тогда оно преобразуется в томление духа.

VI. Наша участь, какой бы они ни была, предназначена для нас Богом, и она не может быть изменена, поэтому мы поступим мудро, примирившись и радостно покорившись ей (ст. 10): «Что было (англ. пер.) или что существует (читают некоторые), так и будет, тому уже наречено имя; это уже определено божественным предвидением, и все наши усилия и старания не смогут изменить того, что определено». Jacta est alea — жребий брошен. Поэтому глупо спорить с тем, что, несмотря ни на что, останется таким же, а мудро — сделать вид, что поступаешь добровольно. Мы будем иметь то, что угодно Богу, пусть же это нравится нам.

VII. Чего бы мы ни достигли в этом мире, мы так и останемся людьми; большое богатство и положение не поставят нас выше обычных случайностей человеческой жизни. Что существует — это беспокойное существо, которое создает так много суеты и шума в этом мире, — тому уже наречено имя. Сотворивший его дал ему имя, и известно, что это — человек; то есть это его имя, по которому мы узнаем его, это смиряющее имя (Быт 5:2). Бог нарек им имя человек — Адам; они имели одну и ту же характеристику — красная земля. Хотя человек мог сделать себя хозяином всех сокровищ царей и княжеств, но он так и остался ничтожным, изменчивым, смертным и в любую минуту может подвергнуться бедствиям, которые обычны для людей. Богатым и влиятельным людям полезно знать и понимать, что они лишь человеки (Пс 9:21). Известно, что они лишь люди; пусть же соответственным образом ведут себя и, подобно царю Тира, расположат свои сердца, как сердце Бога; египтяне — люди, а не боги, и известно, что они таковы.

VIII. Как бы далеко ни блуждали наши желания и как бы им ни содействовали наши старания, мы не можем бороться с божественным провидением, а должны подчиниться его проявлениям, желаем мы того или нет. Если это — человек, то он не может препираться с тем, кто сильнее его. Самонадеянно поступает тот, кто предъявляет обвинение Божьим действиям и обвиняет Его в безрассудстве и беззаконии; нет никакого смысла жаловаться на Него, ибо Он тверд; и кто отклонит Его? Елиуй успокаивал Иова неопровержимым принципом: Бог выше человека (Иов 33:12), поэтому он не может препираться с Ним и сопротивляться Его судам, когда они приходят по Его поручению. Своим великим богатством человек не может улучшить свою участь и избавиться от болезни или смерти, а должен покориться своей судьбе.

Стихи 11−12. В этих стихах (1) Соломон излагает свое заключение, которое решил доказать и которое полностью подтверждается предыдущим разговором: много таких вещей, которые умножают суету. В лучшем случае жизнь человека — суета, и многие случайности, сопутствующие ей, делают ее еще более суетной; то, что умножает суету, еще больше наполняет жизнь томлением духа.

(2) Из этого он делает несколько выводов, которые в дальнейшем доказывают эту истину.

[1] Благодаря изобилию в этом мире человек не приближается к истинному счастью: что же для человека лучше богатства и наслаждений, славы и продвижения? Что остается человеку? Каков будет его остаток, какой останется избыток, реальное преимущество, когда он будет подводить итог? Ничего, что послужило бы ему во благо или было выгодно.

[2] Мы не знаем, чего желать, а то, от чего ожидаем больше всего удовлетворения, часто больше всего вызывает в нас недовольство: «Кто знает, что хорошо для человека в жизни, где все — суета и даже то, чего мы больше всего жаждем, — может для нас обернуться бедой?» Благоразумные люди стараются все сделать наилучшим образом, если знают как; то, что мы желаем себе как блага, на самом деле причиняет вред (что свидетельствует о порочности наших сердец) — так дети требуют нож — и ранят себе палец; то, что, согласно всем предположениям, кажется нам наилучшим, часто оказывается наихудшим (что свидетельствует о суетности этого мира). Так проявляется наша недальновидность относительно событий и сути вещей, таким надломленным тростником являются все творения, на которые уповает человек. Мы не знаем, что лучше посоветовать другим, как самим поступать, так как то, что считаем своим благополучием, может оказаться ловушкой.

[3] Поэтому у нас нет оснований предаваться размышлениям о нашей земной жизни и быть уверенными в ее продолжительности. Она исчисляется днями; она суетна и протекает, как тень, в которой нет ничего существенного. Она быстротечна, неопределенна и мимолетна; в ней очень мало того, что может нравиться и на что можно уповать. Если все утешения жизни — суета, то сама жизнь имеет не много реальности, чтобы строить на ней свое блаженство.

[4] Наши ожидания от этого мира неопределенны и обманчивы, как и наши радости. Раз все — суета, то кто скажет человеку, что будет после него под солнцем? Он не может порадовать себя надеждой на то, что после него с его детьми и его семьей все будет благополучно, как и получить удовольствие, зная, что будет с ним в будущем, раз он сам не может предвидеть, как и никто другой не может предсказать, что будет после него. Никакие знания о будущем не будут ему даны, когда он уйдет. В чести ли дети его — он не знает. Поэтому, куда бы мы ни посмотрели — суета сует, все — суета.