Есфирь | 7 глава

Теперь нам предстоит посетить второй пир, на который приглашен царь и Аман и во время которого:

(I) Есфирь обращается к царю с просьбой о защите жизни своей и своего народа (ст. 1−4).

(II) Она прямо говорит царю, что человек, замысливший погубить ее и ее друзей, это Аман (ст. 5−6).

(III) После этого царь дает приказ повесить Амана на дереве, которое тот приготовил для Мардохея; приказ исполняется (ст. 7−10). Таким образом благодаря уничтожению заговорщика предпринят важный шаг к расстройству заговора.

Стихи 1−6. Царь, пребывающий в добром расположении духа, и Аман, который не в настроении, встречаются за трапезой у Есфири.

I. Царь в третий раз побуждает Есфирь сказать, какова ее просьба, ибо ему не терпится узнать о ней; и он повторяет свое обещание, что таковая будет исполнена (ст. 2). Если бы царь сейчас забыл, что у Есфири было к нему дело, и не спросил ее снова, то она едва ли бы знала, как возобновить разговор на эту тему; но царь помнил и уже связал себя узами троекратного обещания оказать ей любезность.

II. Наконец Есфирь, к огромному удивлению и вопреки ожиданиям царя, просит его не о богатстве и чести и не о высокой должности для кого-либо из своих друзей, а о защите от смерти и разорения для себя и своих соотечественников (ст. 3−4).

1. Даже пришельцу и преступнику позволено просить о сохранении жизни; но когда с подобной просьбой обращается друг или жена, то это производит сильное впечатление: да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему, и народ мой, по просьбе моей! Речь идет о драгоценных жизнях, которые подлежат спасению любой ценой (если невиновны), и об этом свидетельствует:

(1) Величие одной из них. Если удар падет на коронованную голову, то это серьезный повод для беспокойства. Есфирь говорит о себе: «Да будет дарована мне жизнь моя. Если ты испытываешь какие-то чувства к жене недра своего, то сейчас самое время проявить их; ибо на кон поставлена жизнь».

(2) Их огромное число. Если речь идет о жизни многих, очень многих людей, и держащий их на прицеле ни за что не промахнется, то нельзя терять времени и жалеть усилий, чтобы предотвратить это злодеяние. «Я сейчас ходатайствую о спасении не одного-двух друзей, а народа моего, целого народа, дорогого мне народа».

2. Чтобы побудить царя к действиям, Есфирь говорит, что:

(1) Она и ее народ были куплены и проданы. Не они продали себя ценой преступления против власти, а были проданы в угоду гордыне и мстительности одного человека.

(2) Была продана не только их свобода, но и жизнь. «Будь мы проданы в рабство, говорит Есфирь, я бы не жаловалась, ибо со временем мы, возможно, обрели бы свободу вновь; хотя царь совершил бы при этом невыгодную для себя сделку и не умножил бы свое богатство за наш счет. Какую бы цену за нас ни дали, утрата столь многих привыкших к труду рук принесла бы царской казне ущерб, превышающий выручку за них». Гонения на благочестивых людей не только порочны, но и неблагоразумны и наносят вред интересам правителей и государств; из-за этого они становятся слабее и беднее. Но дело не в этом. «Ибо проданы мы, говорит Есфирь, на истребление, убиение и погибель; и пришло время заявить об этом». Она ссылается на слова из указа (Есф 3:13), цель которого не что иное, как истребление; они заденут царя за живое (если нечто подобное сохранилось в его сердце) и заставят его смягчиться.

III. Это выражение протеста привело царя в изумление, и он спросил: «кто это такой, и где тот, который отважился в сердце своем сделать так? (ст. 5) Неужели кто-то замыслил убийство царицы и ее друзей? Есть ли в природе такой человек, а скорее, такое чудовище? Кто это такой, и где тот, чье сердце побудило его к такому делу?» Или: «кто побудил его сердце?» Царь удивляется, что (1) кто-то может оказаться настолько порочным, чтобы помыслить о таком деле; конечно, его сердце побудил к этому сатана.

(2) Если кто-то и сможет отважиться на Такое дело, то его сердце всецело настроено на злодеяния, и он весьма дерзок. Следует заметить:

[1] Трудно представить, что в мире вообще совершится такое злодеяние, как это. Кто он, и где тот, который дерзнет, возьмет на себя смелость поставить под сомнение существование Бога и Его провидение, насмехаться над Его словами, бесчестить Его имя, преследовать Его народ и в то же время дерзко пренебрегать Его гневом. При одной мысли о таковых ужас овладевает нами (Пс 118:53).

[2] Мы вздрагиваем при упоминании о зле, которое подчас можно вменить в вину и нам. Артаксеркс изумился злодеянию, в котором был повинен сам; ведь он дал свое согласие на кровожадный указ против иудеев. В действительности Есфирь вполне могла сказать: ты тот человек.

IV. Есфирь обвиняет в этом Амана прямо в глаза: «Вот он, пусть сам говорит о себе, для того он и приглашен: враг и неприятель этот злобный Аман! (ст. 6); именно он замыслил убийство и, что еще хуже, коварно втянул царя, чтобы тот стал соучастником преступления, бездумно дав свое согласие».

V. Аман сразу же почувствовал опасность: он затрепетал пред царем и царицею; и его страх был обоснован, ибо в качестве обвинителя выступала царица, судьей был царь, а собственная совесть свидетельствовала против него; против него обернулись и удивительные действия Провидения, имевшие место в то же утро, они лишь усугубляли его страх. Теперь приглашение на пир с вином казалось ему безрадостным, он увидел, что ему тесно в полноте изобилия. Ибо он попадет в сеть своими ногами.

Стихи 7−10. Здесь говорится, что:

I. Царь в гневе удаляется. Сильно рассердившись, он встал из-за стола и пошел в сад при дворце, чтобы успокоиться и подумать, как поступить (ст. 7). Царь не стал посылать за своими семью мудрецами, знающими прежние времена, постеснявшись советоваться с ними об отмене указа, изданного поспешно без их ведома и участия; но решил прогуляться немного в саду, чтобы мысленно сопоставить то, что сказала сейчас Есфирь, с тем, что имело место между ним и Аманом раньше. И мы вправе предположить, что царь (1) сердился на себя за то, что бездумно обрек невинный народ, а вместе с ним и свою царицу на погибель по злобному и ложному обвинению человека, преследовавшего корыстные цели, не проверив истинность обвинений последнего. Кто совершает поступки своенравно, тот впоследствии занимается самобичеванием, размышляя о них.

(2) Сердился на Амана, которого пригрел на лоне своем, а тот оказался таким негодяем, что, злоупотребив своим влиянием, добился у царя согласия на столь нечестивое предприятие. Когда царь увидел, что его предал дорогой ему человек, то исполнился негодованием на него. Тем не менее он ничего не сказал без повторных размышлений, после которых дело предстало бы в лучшем или худшем свете, чем показалось сначала, чтобы принять затем соответствующие меры. Когда мы сердиты, то нужно сделать паузу, прежде чем прийти к решению, ведь именно так поступают люди, владеющие духом своим и руководствующиеся разумом.

II. Аман, желая сохранить свою жизнь, превращается в смиренного просителя перед царицей. По быстрому уходу царя из покоев он мог легко догадаться, что определена ему злая участь. Ибо гнев царя, тем боле такого царя, как этот, подобен реву льва и является вестником смерти. И теперь обратите внимание:

(1) Как жалко выглядит Аман, когда сначала встает, а потом падает под ноги Есфири, умоляя ее спасти ему жизнь и забрать все его имущество. Самые высокомерные, кичливые и властные люди (когда они находятся при власти и преуспевают), как правило, становятся самыми жалкими и малодушными, когда судьба поворачивается против них. Говорят, что трусливые люди проявляют наибольшую жестокость, а затем осознание этого делает их малодушными.

(2) Как величественно выглядит Есфирь, которая в последнее время была забыта и обречена на заклание как овца. Теперь же заклятый враг царицы признает, что всецело зависит от ее милости, и просит сохранить ему жизнь. Таким образом Бог призрел на смирение Рабы Своей и рассеял надменных помышлениями сердца их (Лк 1:48,51). Сравните это с обетованием, данным филадельфийской церкви: Я сделаю, что из сатанинского сборища... придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя (Откр 3:9). Грядет день, когда ненавидевшие и гнавшие Божьих избранных будут рады выразить им свою признательность. Дайте нам вашего масла. Отче Аврааме... пошли Лазаря. И наутро праведники будут владычествовать.

III. Царь возвращается, еще сильнее гневаясь на Амана. Чем больше он о нем размышляет, тем хуже думает об этом человеке и его поступке. Совсем недавно все слова и дела Амана, даже самые преступные, считались хорошими и давали ему преимущество, а теперь наоборот не только содеянное Аманом вменяется ему в вину, но даже признаки раскаяния воспринимаются как злодеяние и без малейших рассуждений истолкованы не в его пользу. В страхе он бросается в ноги Есфири и умоляет о сохранении жизни. «Что, восклицает царь, даже и насиловать царицу хочет в доме у меня!» Царь, скорее всего, не подозревал его в таких намерениях, но, поразмыслив над замыслом Амана об умерщвлении царицы и найдя его в такой позе, счел нужным дать выход своему гневу на Амана как человека, который без малейших колебаний способен на величайшее и самое дерзкое нечестие. «Он замышлял убить царицу, причем убить в доме у меня; не совершит ли он и насилия над ней подобным образом? Сначала изнасилует, а потом убьет! Кто покушался на ее жизнь, того вполне можно заподозрить в покушении на ее честь».

IV. Все вокруг готовы стать орудием царского гнева. Придворные, которые обожали Амана, когда тот был восходящим солнцем, теперь, когда он стал падающей звездой, сильно настроены против него и даже рады возможности его свержения столь зыбки упования гордых на влияние, которым они, по своему мнению, пользуются.

1. Стоило царю произнести гневное слово, как накрыли лицо Аману как осужденному и недостойному видеть царя или появляться у него на глазах; ему присвоили метку подлежащего казни. Осужденным на повешение обычно покрывают лицо. Видите, с какой готовностью слуги принимают первый намек на мнение царя в подобных вопросах. Turba Romae sequitur fortunam, et simper et odit damnatos — Римская толпа подвержена переменам вслед за поворотами фортуны и всегда угнетает падших. Если бы Амана изгоняли, то слуги кричали бы: «Долой его!»

2. Один из тех, кого посылали недавно в дом Амана, чтобы позвать его на пир, сообщает царю о виселице, приготовленной Аманом для Мардохея (ст. 9). Теперь, когда Мардохей стал фаворитом, этот евнух хвалит его как говорившего доброе для царя; а также обращается внимание на все, что можно поставить в вину попавшему в немилость Аману, чтобы настроить против него царя и наполнить меру его беззакония.

V. Царь отдает приказ, чтобы Амана повесили на сооруженной им самим виселице; приказ приводится в исполнение, причем осужденного не спрашивают, может ли он сказать что-нибудь в свою защиту, чтобы избежать казни. Приговор краток: повесьте его на нем; и казнь последовала незамедлительно: и повесили Амана на дереве (ст. 10). Здесь обратите внимание на то, как (1) сломлена гордыня. Человек, который рассчитывал на всеобщее почитание, теперь явил миру унизительное зрелище и принесен в жертву собственной мести. Бог гордым противится; а кому Он противится, тот убедится, что противиться Самому Богу невозможно.

2. Наказано преследование. Аман во многих отношениях был нечестивым человеком, но самым возмутительным преступлением стала его ненависть к Божьей Церкви, и именно за это с ним посчитался Бог, Которому принадлежит мщение; и, помимо того, что заговор Амана расстроился, Господь воздал ему по злым поступкам его (Пс 27:4).

3. Зло возвращается к замыслившему его, и нечестивый уловлен делами рук своих (Пс 7:15−16; Пс 9:16−17). Аман законно повешен на том самом дереве, которое он незаконно приготовил для Мардохея. Не сооруди он эту виселицу, возможно, царю и не пришло бы в голову повесить его на ней; но если он приготовил дерево для человека, которого царь хочет отличить почестью, то сама собой напрашивается мысль, что неплохо было бы распорядиться, чтобы он испытал свое сооружение сам, и посмотреть, как оно ему подходит и как оно ему понравится. Враги Божьей Церкви зачастую именно таким образом уловлялись своим же лукавством. Еще утром Аман думал, что ему предназначается роскошная одежда, а Мардохею виселица; но карты поменялись: Мардохей получил венец, а Аман крест. Познан был Господь по суду (см. также Притч 11:8; Притч 21:18). И наконец, царь был удовлетворен казнью. И гнев царя утих лишь тогда, а не ранее. Ему было угодно не только удостоить чести Мардохея, но и приказать повесить Амана. Так делается тому человеку, которому царь хочет отомстить. А Бог сказал о нечестивых: утолю ярость Мою над ними, и удовлетворюсь (Иез 5:13).