Есфирь | 6 глава

Картина, предстающая нашему взору в этой главе, вызывает немалое удивление. Аман, собиравшийся стать Мардохею судьей, по сути, сыграл роль его пажа, к своему огромному смущению и унижению; и таким образом был проложен путь к расстройству заговора Амана и спасению иудеев.

I. Божье провидение позаботилось, чтобы этой ночью Мардохей обрел благосклонность царя (ст. 1−3).

II. Аман, пришедший настроить царя против Мардохея, превратился в орудие оказания Мардохею царских почестей (ст. 4−11).

III. В этом событии друзья Амана увидели смертный приговор последнему (ст. 12−14), об исполнении которого мы прочтем в следующей главе. И теперь мы воочию убеждаемся, что отсрочка в ходатайстве Есфири за свой народ «de die in diem — со дня на день» была весьма удачной.

Стихи 1−3. В предыдущей главе мы читали, как сатана положил Аману на сердце замысел о смерти Мардохея; а теперь узнаем, как Бог положил на сердце царя замысел о почестях для Мардохея. Итак, если слово царя выше слова Амана (ибо, хотя Аман и был знатным человеком, царь на своем престоле должен стоять выше), то тем паче состоится только определенное Господом, какие бы замыслы ни посещали сердце человека. А значит, Аману нет смысла противиться, если и Бог и царь пожелали оказать Мардохею почести; и в сложившейся ситуации, когда Мардохей получил повышение, а Аман разочарование, готовится почва для осуществления великого дела спасения иудеев стараниями Есфири, которые она приложит на следующий день. Иногда приостановка оказывается оправданной. Сделаем паузу, чтобы завершить дело скорее. Cunctando restituit rem — Промедленьем спас положение. Давайте шаг за шагом проследим, как Провидение устраивало повышение Мардохея.

I. В ту ночь Господь отнял сон от царя. Сон бежал от него (дословно); и, возможно, чем усерднее царь гнался за ним, тем дальше сон от него убегал, как это бывает при попытке догнать тень. Зачастую мы не можем уснуть именно потому, что сильно этого хотим. Царь не будет спать даже после пира с вином, если Провидению, имеющему на примете определенные цели, угодно, чтобы он бодрствовал. Здесь ничего не говорится о каких-нибудь телесных недомоганиях, которые могли нарушить сон царя; но именно Бог, Чьим даром является сон, не дал ему уснуть. Даже когда кто-то полон решимости оставить заботы, он не всегда может это сделать, но «находит их на своей подушке», где не ожидал и не желал их встретить. Владычествующий над 127 областями на властен хотя бы над одним часом сна. Наверно, он был под впечатлением от приятного общения с Есфирью накануне, и собственное сердце упрекало царя за то, что до этого он ею пренебрегал и удалил из своего присутствия более чем на тридцать дней, хотя она была женой недра его; и из-за этого он не спал. Оскорбленная совесть найдет время, чтобы поговорить, именно тогда, когда ее услышат.

II. Когда царю не удалось заснуть, он велел, чтобы ему почитали книгу записей дневники его царствования (ст. 1). Вряд ли он рассчитывал, что это поможет ему уснуть, словно колыбельная; от этого голова, скорее, наполнится мыслями, которые прогонят сон. Но Бог побудил царя распорядиться, чтобы ему читали, а не пели песни или исполняли музыку, которая обычно услаждала слух персидских царей (англ. пер., Дан 6:18) и с большей вероятностью могла расположить ко сну. Когда люди совершают необъяснимые действия, нам трудно сказать, какое намерение Бога за этим стоит. Возможно, царь захотел послушать эту книгу, чтобы не терять время даром и подумать над полезными проектами. Будь на его месте царь Давид, то занял бы свою голову чем-то иным: когда ему не спалось, он вспоминал Бога и размышлял о Нем (Пс 62:7); и если бы ему читали какую-нибудь книгу, то это была бы Библия; ибо о законе Его размышляет он день и ночь.

III. Слуга, читавший царю, либо случайно начал со статьи, посвященной Мардохею, либо после долгого чтения в конечном счете дошел и до нее. Среди прочих фактов было записано, что Мардохей раскрыл покушение на жизнь царя и тем самым помог его предотвратить (ст. 2). Мардохей не пользовался популярностью при дворе, поэтому вряд ли читавший намеренно выбрал это место, но слугой управляло Провидение. Более того, если верить иудейскому преданию (в изложении епископа Патрика), то, открыв книгу на этом месте, слуга перевернул листы, чтобы почитать другую историю, но листы вернулись назад, и ему пришлось читать именно этот отрывок. О том, как запись о доброй службе Мардохея попала в эту книгу, мы читали раньше (Есф 2:23), а теперь ее нашли.

IV. Царь поинтересовался: «какая дана почесть и отличие Мардохею за это?», подозревая, что добрая служба осталась без награды; и, подобно главному виночерпию фараона, он вспомнил это ныне как грехи свои (Быт 41:9). Следует заметить: закон благодарности это один из законов природы. И в особенности нам следует помнить о благодарности по отношению к младшим по чину, ибо они не обязаны оказывать нам услуги; напротив, их услуги нас ко многому обязывают. На основании вопроса царя можно вывести два правила благодарности:

(1) Лучше почести, чем ничто. Если мы не можем материально вознаградить оказавшего нам любезность (или если этого не нужно делать), то давайте все равно воздадим ему честь, поблагодарив за доброту и выразив признательность.

(2) Лучше позже, чем никогда. Если мы в течение долгого времени не потрудились воздать благодарность в ответ на добрые услуги, то давайте наконец сочтем это своим долгом и выполним его.

V. Слуги сообщили царю, что Мардохею ничего не сделано за эту выдающуюся заслугу; он как сидел у царских ворот, так и сидит. Следует заметить:

(1) Не замечать подчиненных явление весьма распространенное среди сильных мира сего. Царь даже не знал, вознаградили Мардохея или нет, пока ему об этом не доложили слуги. Высокопоставленные лица гордятся тем, что не придают значения, не заботятся и не интересуются делами нижестоящих. А великий Бог замечает наименьшего из Своих рабов и знает об оказанных им почестях и о бесславии.

(2) Смирение, скромность и самоотречение, несмотря на высокую цену в Божьих глазах, обычно мешают человеку достичь положения в обществе. Мардохей выше царских ворот так и не поднялся, тогда как гордый и амбициозный Аман завладел слухом и сердцем царя. Но хотя честолюбивый быстро идет вверх, положение смиренного прочнее. Почести вызывают у гордых головокружение, а смиренных духом поддерживают (англ. пер., Притч 29:23).

(3) В царских книгах высоко ценятся почести и отличия. Царь не стал спрашивать: «Какую награду дали Мардохею? Сколько денег? Какое имение?», но лишь спросил о почести и отличии. Какая мелочь! Без материальной поддержки это будет лишь бременем.

(4) Высочайшие заслуги и наилучшая служба зачастую остаются у людей без внимания и награды. Мало чести оказывают тому, кто действительно ее заслужил, достоин и способен наилучшим образом приносить с ее помощью пользу (см. Еккл 9:14,16). Приобретение богатства и чести обычно подобно лотерее, в которой лучший приз, как правило, выигрывают приложившие меньше всего усилий.

(5) Более того, подчас люди, сослужившие добрую службу, не только не получают повышения, но даже не имеют защиты. В данное время Мардохей, согласно царскому указу, был обречен на уничтожение вместе с остальными иудеями, хотя уже признали, что он заслуживает отличий. Зато людям, которые служат Богу, не нужно бояться, что им отплатят «черной монетой».

Стихи 4−11. Наступило утро, начинается суета.

I. Аману так не терпится увидеть Мардохея повешенным, что он является во двор рано, чтобы попасть на прием к царю и получить полномочия на казнь (ст. 4), прежде чем к нему пришли с другими делами; причем он уверен, что получит желаемое по первому слову. Царь потакал ему и в более серьезных вопросах, чем этот; и Аман мог сказать, что настолько уверен в справедливости своей просьбы и в благосклонном отношении к таковой царя, что уже подготовил и виселицу: для полного удовлетворения не хватает лишь слова царя.

II. Царю так не терпится воздать Мардохею почести, что он посылает узнать, нет ли во дворе человека, достойного этой миссии. Царю докладывают, что там находится Аман. И сказал царь: пусть войдет (ст. 5). Ведь это самый подходящий человек, с которым можно посоветоваться и поручить ему передачу царских почестей; царь ничего не знал о конфликте Амана с Мардохеем. Тотчас же к царю привели Амана, весьма гордившегося честью быть допущенным в спальные покои царя, когда тот, во всей видимости, еще не вставал, ведь стоит ему только выдать распоряжение о почестях для Мардохея, как сразу станет легче на душе и можно попытаться уснуть. Аман думает, что теперь настала прекраснейшая возможность оговорить Мардохея; однако сердце царя переполняют чувства не менее сильные, чем у Амана, к тому же ему принадлежит право говорить первым.

III. Царь спрашивает Амана, как ему выразить свою благосклонность человеку, которого он намерен сделать фаворитом: что сделать бы тому человеку, которого царь хочет отличить почестью? (ст. 6). Следует заметить: цари и другие высокопоставленные лица проявляют себя с лучшей стороны, если находят радость в назначении наград, а не наказаний. Родители и наставники тоже должны радоваться возможности похвалить и поощрить своих подопечных за что-то хорошее.

IV. Аман решает, что именно ему суждено стать этим фаворитом, и поэтому советует оказать самые высокие почести, которыми можно удостоить, в виде исключения, подданного. Гордое сердце тотчас же предположило: «Кого еще царь с радостью удостоит чести, если не меня? Никто не заслуживает этого так, как я. У кого еще столь прекрасная репутация?» Видите, как обманывает человека собственная гордыня.

1. Аман был лучшего мнения о своих заслугах, чем на то имелись основания; он думал, что вряд ли найдется человек, достойный таких почестей, которые заслуживает он сам. Как неразумно считать себя единственным достойным человеком или заслуживающим большего, чем остальные! Лживость нашего собственного сердца сильнее всего проявляется в высоком мнении о себе и о своих достижениях; и в этом отношении мы всегда должны быть бдительными и молиться.

2. Он был более высокого мнения о своей влиятельности, чем на то имелись причины. Аман считал, что царь любит и ценит только его; но он заблуждался. Чтобы не думать о себе сверх меры и не слишком доверять другим, мы должны подозревать, что высокая оценка, которую дают нам другие, на самом деле не так высока, как кажется или как бы нам хотелось верить. И теперь Аман думает, что изобретает почести для самого себя, и поэтому дает волю фантазии (ст. 8−9). Причем делает это самонадеянно, предписывая почести слишком высокие, чтобы их оказывать кому-либо из подданных: облачить в царские одежды, надеть царскую корону и посадить на царского коня; короче говоря, он должен явиться во всей роскоши и величии, которое может себе позволить только царь; не хватает лишь скипетра символа власти. И сопровождать его надлежит одному из первых князей царских, который будет исполнять роль его лакея, а весь народ должен обратить на него внимание и выразить почтение. Во всем этом великолепии он поедет верхом по улицам города, и провозгласят пред ним, к его чести и для воодушевления всех желающих снискать благосклонность царя: «так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестью!» Так и перед Иосифом провозглашали: «преклоняйтесь!», чтобы каждый добропорядочный подданный уважал тех, кого царю угодно отличить почестью. И разве не станет каждый добрый христианин с почтением относиться к тем, кого Царь царствующих хочет отличить почестью и называет святыми, которые на земле, и дивными?

V. Царь приводит Амана в замешательство четким приказом, обязывающим его немедленно пойти и оказать все эти почести иудею Мардохею (ст. 10). Если бы царь просто сказал, как ожидал Аман: ты тот человек, то какую бы прекрасную возможность он получил для осуществления дела, с которым пришел, горя желанием исполнить его; ведь теперь к величию его триумфа добавится радость, что его заклятый враг Мардохей будет повешен в то же самое время! Но какой шок получил Аман, когда царь отдал приказ оказать эти почести не ему, а иудею Мардохею, самому ненавистному человеку на земле, гибель которого он именно сейчас замышлял! Причем исполнителем царского приказа должен стать сам Аман. Теперь бессмысленно предпринимать что-либо против Мардохея и говорить об этом царю, когда он оказался именно тем человеком, которого царь хочет отличить почестью. Соломон говорит: сердце царей неисследимо (Притч 25:3), и к тому же оно неизменно.

VI. Аман не осмеливается спорить или показывать, как ему не нравится царский указ, но с огромным сожалением и совершенно неохотно оказывает почести Мардохею, который, надо полагать, и на этот раз не собирался перед ним раболепствовать, ибо его совсем не тронуло притворное уважение Амана, как раньше не волновала скрытая злоба. Принесли одежды, Мардохей облачился, торжественно проехал верхом по городу, будучи признанным царским фаворитом (ст. 11). Трудно сказать, кому из этих двоих пришлось приложить больше усилий: гордому Аману, когда он воздавал почести Мардохею, или смиренному Мардохею, когда он их принимал; но такова была воля царя, и обоим пришлось покориться. Хотя в данном случае положение Мардохея оказалось более благоприятным, ибо признаки царской благосклонности давали надежду, что Есфири удастся убедить царя, чтобы он отменил указ против иудеев.

Стихи 12−14. Здесь следует принять во внимание:

I. Что Мардохей не кичился своим повышением. Он возвратился... к царским воротам (ст. 12); снова пришел на свое место, чтобы сразу же приступить к исполнению обязанностей и добросовестно, как и прежде, делать свое дело. Поистине достоин почестей тот, кто не становится от них гордым и праздным и не считает, что теперь ему негоже заниматься своим ремеслом.

II. В какое сильное уныние повергла Амана неудача. Он просто не мог ее вынести. Прислуживать кому бы то ни было, а тем более Мардохею, которого он надеялся к этому времени увидеть повешенным, слишком сильный удар для столь гордого сердца. Он поспешил в дом свой, печальный и закрыв голову, как человек, попавший в трудное положение и подвергшийся, в определенной мере, осуждению. Хотя какой ущерб он понес от того, что унизился перед Мардохеем? Неужели он стал от этого хуже? И не он ли предложил, что такую миссию следует доверить одному из первых князей царских? Почему же он так расстроился от того, что ему самому пришлось это делать? Но сердце гордого сокрушается по причине, которая даже не потревожит сон смиренного.

III. Какую участь в связи с этим событием Аману пророчили друзья и жена: «Если Мардохей, из-за которого ты начал падать, действительно, как о нем говорят, из племени Иудеев, то не надейся, что пересилишь его, ибо непременно падешь пред ним» (англ. пер., ст. 13). Они оказались жалкими утешителями: не посоветовали ему покаяться и попросить у Мардохея прощения за коварный замысел против него, но предсказали ему судьбу фатальную и неизбежную. Они предвидели два обстоятельства:

(1) Аман разочаруется в своем предприятии против иудеев: «...не пересилишь его, то есть тебе не удастся искоренить этот народ. Очевидно, что против тебя Небеса».

(2) И сам Аман погибнет: непременно падешь пред ним. Исход битвы между Михаилом и драконом ясен. Аману суждено пасть перед Мардохеем. Свои прогнозы они строили на двух обстоятельствах:

[1] Мардохей происходил из племени Иудеев; враги иногда называли их хилыми иудеями, но подчас они оказывались грозными иудеями. Речь идет о святом племени, состоящем в завете с Богом, о племени, которое Господь постоянно благословлял, поэтому пусть враги не рассчитывают восторжествовать над ними.

[2] Аман уже начал свое падение, а значит, он пропащий человек. В отношении великих придворных фаворитов наблюдалась такая закономерность: стоило им попасть в немилость, как это означало для них полное падение столь же быстрое, как и восхождение. Это же верно и в отношении врагов Церкви: когда Бог начинает с ними борьбу, он доводит ее до конца. Ибо дела Господни совершенны.

IV. Как своевременно послали за Аманом, чтобы он явился на пир, приготовленный Есфирью (ст. 14). Он счел это своевременным, потому что надеялся поднять свой павший дух и спасти тонущую репутацию. Но на самом деле своевременность этого обстоятельства заключалась в ином: дух Амана сломлен горьким разочарованием, и поэтому жалоба Есфири окажет на него подавляющее действие. И мы видим Божью мудрость в том, как Господь определяет время событий, содействующих избавлению Церкви, чтобы явить в них собственную славу.