Есфирь | 4 глава

Итак, мы видим, что Исаак Божий уже связан у алтаря и готов к принесению в жертву, а враги торжествуют в предвкушении этого; но здесь-то и начинаются события, направленные на спасение, причем начинаются с правильного конца.

I. Друзья иудеев приняли близко к сердцу их плач и грозящую им опасность (ст. 1−4).

II. Мардохей и Есфирь сообща принимают меры для предотвращения истребления.

1. Есфирь интересуется происходящим и получает подробный отчет (ст. 5−7).
2. Мардохей призывает ее походатайствовать перед царем об отмене указа (ст. 8−9).

III. Есфирь возражает, ссылаясь на опасность, сопряженную с обращением к царю без приглашения (ст. 10−12).

IV. Мардохей настаивает, чтобы она рискнула (ст. 13−14).

V. Есфирь обещает сделать это после трехдневного поста (ст. 15−17). И в дальнейшем мы увидим, что она преуспела.

Стихи 1−4. Здесь приводится описание всеобщей скорби, которая постигла иудеев после опубликования жестокого указа Амана, направленного против них. Это было мрачное время для Церкви.

1. Мардохей горько плакал, разодрал одежды свои и возложил на себя вретище (ст. 1−2). Таким образом он не только давал выход своему горю, но и заявлял о нем, дабы все обратили внимание, что он не стыдится признать себя другом иудеев и разделить их участь как брат и соучастник в скорби, какими бы презренными и отвратительными они ни выглядели теперь, когда Аман представил их в таком неприглядном виде. Столь открытое выражение поддержки правого (как он знал) дела, Божьего дела, даже когда таковое казалось безнадежным и гиблым, было благородным поступком. Мардохей принял угрозу к сердцу ближе, чем кто-либо другой, потому что знал, что злость Амана направлена в первую очередь против него, и именно из-за него будут поражены остальные иудеи. А посему, хотя он и не раскаялся в том, что многие назвали бы неуступчивостью (ибо упорно отказывался воздавать почести Аману, Есф 5:9), Мардохей сильно беспокоился о том, что весь народ пострадает из-за его педантичности, которую некоторые, наверно, считали излишней. Но поскольку он, обращаясь к Богу, мог объяснить свое поведение велением совести, то мог и без стеснения представить свое дело и дело своего народа Тому, Кто судит праведно. Бог поддержит человека, который так чутко прислушивается к собственной совести. Здесь сообщается о законе, согласно которому нельзя было входить в царские ворота во вретище. Зачастую тогда, как и сейчас, произвол царей доводил до скорби многих, тем не менее никому не позволялось приближаться к царю в траурной одежде, потому что тот не желал слышать сетований скорбящих. При царском дворе приветствовались только радость и веселье, а все грустное изгонялось оттуда; все в царских дворцах носили мягкие одежды (Мф 11:8), а не вретище. Но подобный запрет на символы скорби при том, что причины скорби цари запретить не могли, запрет входить во вретище, когда невозможно запретить вход болезням, бедам и смерти, был чудовищной насмешкой. Как бы там ни было, это обязывало Мардохея держаться на расстоянии, и он мог лишь подойти к воротам, а не занимать свое место у ворот царских.

2. Все иудеи в каждой из областей приняли это близко к сердцу (ст. 3). Они отказывали себе в наслаждении едой (ибо постились, а пища и питье смешивались со слезами) и в наслаждении сном, ибо вретище и пепел служили постелью для многих. Те, которые по недостатку веры в Бога и любви к своей родной земле остались в стране пленения, когда царь Кир предоставил свободу возвращения, теперь, наверно, раскаялись в собственной глупости и сожалели, хотя и с большим опозданием, что не подчинились тогда Божьему повелению.

3. И царица Есфирь, получив сообщение о беде, в которой оказался Мардохей, сильно встревожилась (ст. 4). Скорбь Мардохея стала и ее скорбью такое почтение к нему она сохранила до сих пор; и она переживала по поводу опасности, грозящей иудеям; ибо, хотя и была теперь царицей, не забыла о своем родстве с ними. Пусть самые великие люди не сочтут за унижение печалиться о бедствии Иосифа, даже если они мажутся наилучшими мастями (Ам 6:6). Есфирь послала Мардохею перемену одежд вместо плача елей радости, вместо унылого духа славную одежду. Но поскольку Мардохей хотел, чтобы она ощутила серьезность скорби, а также причину таковой, то он не принял, поступив как человек, отказывающийся от утешения.

Стихи 5−17. Законы Персии вводили для жен, особенно царских жен, строгие ограничения, так что Мардохей не мог побеседовать с Есфирью по этому важному делу, и они лишь обменивались сообщениями, которые доставлял Гафах, приставленный царем к Есфири для служения; и, по-видимому, она могла ему доверять.

I. Есфирь послала Гафаха к Мардохею, чтобы узнать более точно и подробно, что случилось и какова причина его плача (ст. 5) и почему он не желает снять вретище. Всем любящим Сион приличествует подобным же образом интересоваться новостями, чтобы знать, чему посвящать свои печали и радости, молитву и хвалу. Если нам надлежит плакать вместе с плачущими, то мы должны знать, почему они плачут.

II. Мардохей передал Есфири достоверную информацию обо всем и дал ей поручение ходатайствовать перед царем по этому делу: и рассказал ему Мардохей обо всем, что с ним случилось (ст. 7), какую злобу затаил на него Аман за то, что Мардохей не кланяется ему, и с какой хитростью он заполучил этот указ; Мардохей также отправил ей точную копию указа, чтобы она увидела, в какой серьезной опасности находится и она и ее народ, а также велел ей, если она испытывает уважение к нему и сострадание к иудеям, заступиться за них и, представив дело в истинном свете, помочь царю избавиться от дезинформации, которую ему навязали; и тогда, несомненно, царь отменит указ.

III. Есфирь передала Мардохею сообщение, что не может, не рискуя при этом жизнью, обратиться к царю, а, значит, призывая ее поступить таким образом, Мардохей ставит ее в весьма затруднительное положение. Она рада послужить и унизиться, чтобы оказать иудеям услугу; но если речь идет о риске быть приговоренной к смерти как преступница, то не лучше ли сказать: прошу тебя, извини меня и найди какого-то другого ходатая.

1. Закон недвусмысленно гласил, и все это знали: кто бы ни пришел к царю незваным, того ждет смертный приговор, если только царь не соблаговолит простереть к нему свой золотой скипетр; а застанет ли Есфирь царя в столь благодушном настроении, было весьма и весьма сомнительно (ст. 11). Этот закон приняли не столько из предусмотрительности, чтобы обеспечить царю безопасность, сколько из гордыни: якобы если царя будут видеть редко и с огромными трудностями, то станут почитать его как маленького божка. Весьма неразумный закон, ибо (1) сами цари становились от него несчастными, ведь закон обрекал их на затворничество из страха быть увиденными; и, таким образом, царский дворец был немногим лучше царской тюрьмы; цари непременно становились замкнутыми и, возможно, мрачными, будучи ужасом для других и бременем для самих себя. Многие сделали свою жизнь несчастной из-за собственного высокомерия и дурного нрава.

(2) Это было плохо для подданных; ведь какая польза от царя, к которому нельзя свободно обратиться с жалобой на нижестоящих судей? Но при дворе Царя царствующих все по-иному: мы можем в любое время приступать с дерзновением к Его престолу благодати и можем не сомневаться, что получим мирный ответ на молитву веры. Благодаря Крови Иисуса нас примут не только во внутреннем дворе, но и во Святомсвятых.

(3) И особое неудобство этот закон представлял для жен царей (ибо в нем не было оговорки, делающей для них исключение), которые были костью от костей их и плотью от плоти их. Хотя, возможно, закон был даже направлен против них, как и против любого другого человека, чтобы цари более свободно наслаждались обществом наложниц; и Есфирь знала об этом. Горе тому царству, правители которого принимают законы в угоду своим похотям.

2. Ситуация, в которой Есфирь оказалась в данное время, была весьма удручающей. Провидение распорядилось таким образом, что царица пребывала в некотором забвении и чувства царя к ней охладились (ибо она не звана к царю вот уже тридцать дней), чтобы испытать ее веру и храбрость, а Божья благость, явленная в том, что Есфирь, невзирая ни на что, найдет у царя благосклонность, воссияла еще ярче. Вероятно, именно Аман старался при помощи не только вина, но и женщин отвлечь царя от мыслей, что он поступил неправильно, и поэтому царь пренебрегал Есфирью, от которой, вне всякого сомнения, Аман пытался его отдалить, ибо знал о ее неприязни.

IV. Тем не менее Мардохей настаивал на своем: какому бы риску ни подвергалась Есфирь, ей надлежит обратиться к царю по этому серьезному делу (ст. 13−14). Никакие отговорки не помогут, но она должна стать защитником в этом деле. Мардохей намекнул Есфири, что (1) речь идет о ее собственном деле, ведь указ истребить всех Иудеев не делает для нее исключения: «Поэтому не думай, что ты одна спасешься в доме царском и что это место послужит тебе защитой, а корона спасет твою голову, нет, ты иудейка, и если остальные будут истреблены, то и ты тоже». И конечно, она проявила бы мудрость, отдав предпочтение условной смерти от своего мужа перед верной смертью от врага.

(2) Речь идет о деле, которое тем или иным образом обязательно разрешится, поэтому Есфирь может спокойно принять в нем участие. «Если ты откажешься от служения, то свобода и избавление придет для Иудеев из другого места». Эти слова свидетельствуют о твердой вере человека, который не поколебался в обетовании Божием, когда угроза была столь сильной, но сверх надежды, поверил с надеждою. Орудия могут подвести, а Божий завет нет.

(3) Если из-за трусости и неверия Есфирь оставит своих друзей сейчас, то у нее будут причины бояться суда с неба, который погубит ее саму и ее род: «а ты и дом отца твоего погибнете, тогда как остальные иудейские семьи выживут». Кто желает спасти свою жизнь разными греховными хитростями и не может найти в своем сердце доверия к Богу на пути долга, тот потеряет жизнь на пути греха.

(4) Божье провидение имело на примете эту ситуацию, когда возводило ее на престол: «И кто знает, не для такого ли времени ты и достигла достоинства царского?»; поэтому: [1] ты обязана в благодарность совершить это служение для Бога и Его Церкви, в противном случае ты не соответствуешь цели своего возвеличения». [2] Тебе не нужно бояться, что ты не справишься с этим предприятием: если Бог поставил тебя на исполнение такового, то Он поможет тебе и даст успех». Итак: (а) на основании этой истории становится очевидным, что Есфирь на самом деле была поставлена царицей именно для того, чтобы стать орудием спасения иудеев, а, значит, Мардохей оказался прав в своем предположении. По любви к народу Своему Господь поставил Есфирь царицей. За всеми событиями Божьего провидения стоит мудрая воля и замысел, который нам не известен, пока не исполнится, но в конечном счете окажется, что все эти события были запланированы и совершались на благо Церкви, (б) Если предположение Мардохея верно, то это отличное основание для Есфири энергично взяться и сделать все от нее зависящее для своего народа. Каждый из нас должен задуматься, с какой целью Бог поставил нас на то место, которое мы занимаем, и стараться соответствовать этой цели. И когда нам выпадает особая возможность послужить Богу и своему поколению, то мы должны позаботиться, чтобы не упустить ее и исполнить все надлежащим образом; ибо если нам что-то вверено, то следует применить это в деле. Такие истины внушает и Мардохей Есфири. И некоторые из иудейских писателей, плодотворных в своих изобретениях, добавили ко всему, что с ним случилось (ст. 7), еще одно обстоятельство; якобы он хотел, чтобы об этом сообщили Есфири: «накануне вечером по дороге домой, куда он шел с тяжелым сердцем после предания огласке Аманова указа, Мардохей встретил трех иудейских детей, возвращавшихся из школы, и спросил их, что они учили сегодня. Один из них ответил, что темой урока было: не убоишься внезапного страха из Книги Притчей 3:25−26; другой сказал, что учили: замышляйте замыслы, но они рушатся (Ис 8:10); а третий ответил: Я создал и буду носить, поддерживать и охранять вас (Ис 46:4). ”Как благ Господь”, воскликнул Мардохей, ”Который из уст младенцев и грудных детей возвещает о силе!”»

V. И тогда Есфирь решила обратиться к царю, чего бы ей это ни стоило, но не раньше, чем она сама и ее друзья обратятся к Богу. Пусть они сначала молитвой и постом обретут благосклонность у Бога, а потом у нее появится надежда снискать благосклонность царя (ст. 15−16). Здесь Есфирь говорит:

1. Целомудренно и благоговейно, как и подобает израильтянке. Она обратила свой взор к Богу, в Чьих руках сердце царей и на Кого она полагается, чтобы расположить к себе сердце царя. Есфирь действовала с риском для жизни, но хотела чувствовать себя в безопасности и быть спокойной, поэтому вверила свою душу Богу на хранение и пришла к Нему под защиту. Она верила, что Божью благосклонность можно обрести молитвой и что ее народ молящийся народ, а Господь это Бог, слышащий молитвы. Она знала, что благочестивые люди в очень важных случаях обычно подкрепляют молитву постом, и многие объединяются в совместной молитве и посте. Поэтому (1) Есфирь пожелала, чтобы Мардохей призвал иудеев, находящихся в Сузах, назначить пост и объявить торжественное собрание; всем надлежало собраться в своих синагогах и молиться о ней и соблюдать при этом пост, воздерживаясь от установленных приемов пищи и лакомств в течение трех дней и, насколько это возможно, от любой еды в знак раскаяния в грехе и признания себя недостойными Божьей милости. Кто не готов на самопожертвование и усилия в поисках Божьей благосклонности, тот просто не умеет ее ценить.

(2) Есфирь пообещала, что назначит пост в своих покоях дворца для себя и своих близких, ибо сама явиться на собрание иудеев не может; ее служанками были либо иудейки, либо прозелитки, и поэтому они присоединились к ней в посте и молитве. В этом Есфирь подала хороший пример госпожи, молящейся вместе со своими служанками, и он достоин подражания. Примите также во внимание: кто вынужден жить в уединении, тот все равно может присоединиться к молитве торжественного собрания Божьего народа, ибо отсутствующие телом могут присутствовать духом. А кто желает, чтобы о нем молились другие и получает такую молитвенную поддержку, тот не должен думать, что это освобождает его самого от молитв о себе.

2. Смело и решительно, как и подобает царице. «После обращения к Богу по этому делу пойду к царю ходатайствовать за свой народ. Я знаю, что это против закона царя, но зато по закону Божьему; и поэтому, какими бы ни были последствия, я рискну и не сочту, что моя жизнь так дорога мне, что нельзя послужить Богу и Его Церкви, и если погибнуть погибну. Это самая достойная причина, чтобы расстаться с жизнью. Лучше исполнить свой долг и умереть за народ, чем уклониться от долга и умереть вместе с народом». Она рассуждает, как это делали прокаженные: «Если сидеть здесь, то тоже умру (4Цар 7:4), а если рискну, то могу остаться в живых и спасти жизнь своего народа; будь что будет, или, как у нас говорят: «Я всего лишь умру». Без риска нет победы. Эти слова Есфирь произнесла не от отчаяния и не в порыве страсти, а со святой решимостью исполнить свой долг и доверить Богу исход дела; да будет святая воля Его! В апокрифической части этой книги (гл. 13−14, в русск. пер. в конце данной главы) приводится молитва Мардохея и молитва Есфири в этой ситуации, причем обе молитвы весьма обстоятельны и уместны. В дальнейшем повествовании мы увидим, что Бог не сказал этим представителям племени Иакова: напрасно ищете Меня.