От Матфея | 25 глава

1−13. Притча о десяти девах. — 14−30. Притча о талантах. — 31−46. Пророчество о страшном суде.

Мф 25:1. Тогда подобно будет Царство Небесное десяти девам, которые, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху.

Мф 25:2. Из них пять было мудрых и пять неразумных.

Слово «тогда» (τότε) указывает здесь на время, когда придет Сын Человеческий. Разумеется преимущественно (но не исключительно) Его окончательное пришествие для суда перед концом или в конце мира. Τότε служит также связью с предшествующей речью и указывает на ее продолжение. Спаситель продолжал говорить Своим ученикам на горе Елеонской, при виде Иерусалима. Визелер определяет время как вторник, 14 апреля, 12 нисана 783 г. от основания Рима.

Царство Божие не может, конечно, быть подобно десяти девам — это только особенный оборот речи, как в Мф 13 и др., и значит, что Царство Небесное подобно всем обстоятельствам, изложенным в притче, в которых принимали участие десять дев. То же, что случилось с десятью девами, вышедшими навстречу жениху, бывает или будет и в Царстве, учрежденном Спасителем. Все без исключения члены этого Царства, верующие и неверующие или только слышавшие о Христе, могут походить на десять дев. С чрезвычайной точностью и краткостью, всего в восемнадцати отдельных словах (на греческом языке), здесь охарактеризована личность каждого человека, состоящего членом Христова Царства или вообще имеющего какое-либо отношение ко Христу. Число десять избрано, по-видимому, не произвольно, потому что в речи, в высокой степени художественной и жизненной, не могло быть ничего произвольного и случайного. Но объяснить, почему именно избрано число десять, довольно затруднительно. Ответ, почему в притче указывается на дев, должен быть тот, что вся притча полна самых прекрасных, в высшей степени привлекательных, поэтических и художественных образов, и указание на дев лучше всего могло соответствовать мысли, которую предположено было выразить в притче. Креститель был друг жениха и радовался, слыша Его голос, Сам Христос называл Себя женихом (Мф 9:15; Мк 2:19−20; Лк 5:34−35). Так как Он теперь продолжал говорить о Своем втором пришествии, то не было лучше и прекраснее образа, который Он мог бы выбрать, чем образ свадебного пира, вся радость и веселье которого зависят от присутствия на нем жениха. Иллюстрацией для притчи может служить 44-й псалом и Песнь Песней; ср. 1 Мак. 9:37.

Мф 25:3. Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собою масла.

В этом стихе содержится доказательство (γάρ), почему в предыдущем стихе пять дев названы неразумными: потому, что не взяли с собою масла для своих светильников.

Мф 25:4. Мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих.

Под маслом здесь подразумеваются вообще все добродетели, делающие человека достойным участия в пиру Царства Небесного, преимущественно же те, которые противоположны глупости, небрежности, легкомыслию и беспечности глупых дев.

Мф 25:5. И как жених замедлил, то задремали все и уснули.

Слово «замедлил» неточно, в подлиннике: χρονίζοντος (настоящее время) δὲ τοῦ νυμφίου — когда же жених медлил, долго не приходил. Следует заметить, что заснули все девы, как глупые, так и мудрые. Ни те, ни другие за это не порицаются и не обличаются. Поэтому здесь нет речи о преступности и греховности духовной дремоты и сна. Указывается только на потребность бодрствования. Иначе, когда придет жених, он не получит вовсе никакого приветствия. Девы вполне отличаются от злого раба (Мф 24:48), который говорит: «не скоро придет господин мой», — они ожидают скорого его прибытия. Глупые при этом говорят как бы так: «наверно, он скоро придет, и потому нет надобности запасать много масла». «Это, — говорит Элфорд, — может служить указанием, насколько вообще различны основы обеих притч».

Мф 25:6. Но в полночь раздался крик: вот, жених идет, выходите навстречу ему.

Нужно заметить, что с этого стиха на помощь критикам евангельского текста приходит так называемый Александрийский кодекс, который относят к V веку. Он хранится в Британском музее. До этого стиха в этом кодексе все предыдущие главы Евангелия Матфея потеряны.

«В полночь», т.е. в такое время, когда сон бывает особенно глубок. Кем был поднят крик? Неизвестно. Дело представляется столь обычным и естественным, что упоминать об этом не было никакой надобности. Может быть, пока девы спали, нашлись любители всякого рода процессий и церемоний, которые издалека подняли крик при появлении жениха. Некоторые думают, что крик поднят был самими девами, раньше других проснувшимися, которые и начали будить своих подруг. Слово γέγονεν (в русском переводе — «раздался») весьма живописно. Оно значит: крик раздался (начался, произошел) и не прекращался (прошедшее совершенное время), как будто висел в воздухе. Так бывает во время всевозможных народных ликований. Можно переводить и настоящим временем: «в полночь раздается крик». Тренч и Морисон приводят выдержки из английского писателя Уорда (Ward), где он описывает свадебный обряд, свидетелем которого был в Индии: «После двух или трех часов ожидания, наконец, около полуночи было объявлено: «вот жених идет, выходите навстречу ему». Все участвовавшие в процессии зажгли светильники и поспешно заняли свои места в процессии, некоторые из них потеряли свои светильники и оказались неготовыми. Но уже поздно было отыскивать, и кавалькада двинулась». То, что бывает в Индии теперь, было, конечно, и в Палестине времени Христа. Златоуст пользуется словами «в полночь» для указания, что в это время будет воскресение. «Это говорит Он (Спаситель) или сообразуясь с притчей, или показывая, что воскресенье случится ночью». Иероним идет дальше и указывает на «иудейское предание», по которому «Христос придет в полночь, подобно тому, как это было в Египте, когда совершалась Пасха, и (Ангел) губитель пришел, и Господь прошел над кущами, и кровью агнца косяки наших домов были освящены (Исх 12). Отсюда, думаю, осталось и апостольское предание, чтобы в бодрственный день Пасхи не дозволялось распускать ранее полуночи народ, ожидающий пришествия Христа». Это мнение подвергалось критике, говорили, что Христос, вероятнее, придет для суда утром, потому что Он есть pater lucis — Отец света. Ни то, ни другое мнение, по-видимому, ни на чем не основано. Полночь просто указывает на время успокоения и глубокого сна, чтобы резче выставить неожиданность прибытия жениха (ср. Мф 24:37). В какое время будет пришествие Христа, об этом не говорится и это не поясняется. Все здесь имеет символический смысл и служит только для пояснения, что пришествие Христа будет неожиданным.

Мф 25:7. Тогда встали все девы те и поправили светильники свои.

Мф 25:8. Неразумные же сказали мудрым: дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут.

В 8-м и следующих стихах — «диалог» притчи. Объясняя этот стих, Ориген говорит: «Хотя девы и были глупы, но понимали, что им со светом должно было идти навстречу жениху, имея все светильники своих чувств горящими». Иероним: «Если кто-нибудь имеет девственную душу и любит стыдливость, тот не должен довольствоваться средним, что быстро высыхает, и, начав гореть, гаснет; здесь указывается на совершенные добродетели, издающие вечный свет».

Мф 25:9. А мудрые отвечали: чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе.

Ответ мудрых дев иногда считается черствым и даже «неблагородным». Но Иероним замечает: «Так (девы) отвечают не вследствие жадности, а из страха. И как во время вавилонского плена Иеремия не мог помочь грешникам, и ему сказано было: «ты же не проси за этот народ» (Иер 7:16), — так страшен будет и тот день, когда каждый должен будет думать только о себе». Некоторые предполагали, что в ответе мудрых дев содержится простая ирония или насмешка над глупыми. Новейшие критики и экзегеты решительно отвергают такое толкование. Оно появилось, кажется, преимущественно потому, что если не принимать ответа за насмешку и если он был серьезен, то трудно объяснить, где и как глупые девы могли раздобыть масло в ночное время, «когда все лавки были заперты». Но дело это объясняется проще. Если мудрые девы советовали глупым идти и купить себе масла, то, значит, совет этот был удобоисполним. Из нижеследующего стиха 10 можно заключать, что глупые действительно раздобыли масло, только это было уже слишком поздно; оно им, может быть, совсем и не понадобилось. По всей вероятности, продавцы жили где-нибудь поблизости. Известно, что в жарких странах, как и в Палестине, из-за дневной жары оживленная торговля производится ночью. Под «продающими» Златоуст понимает бедных. «Видишь ли, какую пользу приносят нам бедные? Если ты устранишь их, то лишишься всякой надежды на спасение. Итак, здесь надлежит запастись елеем, чтобы там, когда потребует время, воспользоваться им: настоящее, а не будущее время есть время заготовления». Та же мысль повторяется и Феофилактом: «Неразумные идут к продающим, т.е. к беднякам. Это значит: они раскаялись, что не творили милостыни. Только теперь они узнают, что мы должны получать елей от бедных. Поэтому слова, что они ушли к продающим купить елея, означают то, что они в мысли своей ушли к бедным и стали размышлять о том, какое доброе дело милостыня». Но в притче совсем не говорится о том, что продавцы — люди бедные.

Мф 25:10. Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились;

Мф 25:11. после приходят и прочие девы, и говорят: Господи! Господи! отвори нам.

Мф 25:12. Он же сказал им в ответ: истинно говорю вам: не знаю вас.

Ср. Лк 13:25−27 — встречаются подобные выражения, но в другой связи, и речь о другом предмете.

Мф 25:13. Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа,в который приидет Сын Человеческий.

«В конце Христос говорит уже не как Жених, а как Судья» (Гольцман). Последних слов: «в который приидет Сын Человеческий», нет в некоторых кодексах, и возможно, они добавлены к первоначальному тексту. (Синайский, BL 33 С, коптско-саидский, сиро-синайский кодексы и текст Иеронима заканчивают стих словом «часа»). Но хотя эта прибавка и неподлинна, она может служить в качестве толкования слов «ни дня, ни часа».

В 13-м стихе разъясняется вся сущность притчи о десяти девах. В ней говорится не о том, что люди должны обладать различными добродетелями, например, милостыней, милосердием и пр.

Притча подала повод к знаменитым спорам между протестантами и католиками о том, что следует понимать под маслом в светильниках, веру или добрые дела. Протестанты, конечно, понимали только веру, а католики — добрые дела. Но, строго говоря, здесь не говорится ни о том, ни о другом. Думали даже, что здесь говорится о Святом Духе. Но все такие толкования мало относятся к делу. Сущность притчи, по-видимому, в том, что она составляет лишь «иллюстрацию к последней части речи Христа» (Мф 24:44−51). Притча о десяти девах может быть в своих главных очертаниях кратко изложена так: будьте лично готовы, будьте готовы во всякое время, будьте готовы идти ко Христу прямо. К этому прибавим, что как притча о десяти девах, так и дальнейшая притча исторически имели огромное влияние на христианскую жизнь. Ни в какой другой религии мы не находим ничего подобного. Во всех других религиях, если можно так выразиться, постоянно заметен недостаток возбудителей или возбуждающих средств к деятельности, прогрессу и усовершенствованию. От этого во всех других религиях, кроме христианской, наблюдается постоянный застой, леность и косность. В противоположность этим недостаткам народной жизни Христос побуждает христиан к постоянному бодрствованию, и оно является одним из сильнейших двигателей всякого прогресса и усовершенствования. Тут бросается закваска в массу человечества. Тут возбуждается ничем не сдерживаемое и постоянное движение вперед, не останавливающееся и не успокаивающееся ни на какой мертвой точке. Приглашение к постоянному бодрствованию противно всякому застою и реакции. Но можно спросить: откуда же берется такая сила? Каков ее источник? Ответ Самого Христа на эти вопросы может представиться несколько странным. Бодрствуйте, не спите, будьте деятельны и разумны, не впадайте в леность... потому что не знаете ни дня, ни часа... Мотивом к бодрствованию является, таким образом, постоянное ожидание пришествия Сына Человеческого, хотя точно о времени этого пришествия никто не знает. Что за удивительный мотив! Кто мог выставить его, кроме истинного Мессии, Который говорил: «бодрствуйте», постоянно ждите Меня, «потому что не знаете», когда Я приду. Только огромный авторитет и достоинство явившегося на земле Мессии мог сообщить силу таким словам. Другие, может быть, только сказали бы: бодрствуйте до тех пор, когда я приду, а я приду в такой-то час. Не спите до моего прибытия, потом можете успокоиться. Так говорят хозяева своим слугам. Но Мессия говорит иначе.

Мф 25:14. Ибо Он поступит, как человек, который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое:

(Ср. Лк 19:12.)

В русском «Он поступит» подчеркнуто. Этих слов нет в подлиннике. Буквально: «ибо как человек, уходящий от своего народа, призвал своих рабов и отдал им имение свое». Отсюда видно, что тут одно придаточное предложение, которое начинается с «как» (ὥσπερ), а главного предложения нет. В нашем славянском эта греческая форма передана вполне точно (без главного предложения): «яко же бо человек некий отходя призва своя рабы и предаде им имение свое» и т.д. Во многих старых и новых переводах также нет главного предложения. Так в Вульгате: sicut enim homo peregre proficiens vocavit servos suoset tradidit illis bona sua. В английском (Аuthorised version) сделано такое дополнение: For the kingdom of heavens as a man travelling into a far country who called his own servants и пр. (ибо Царство Небесное подобно человеку, отправляющемуся в далекую сторону, который призвал своих рабов и т.д.). В этом переводе есть главное и придаточное предложения, но главное не одинаково с русским переводом. Из сказанного можно видеть, как трудно передать точно на русском языке 14-й стих. Что же это за оборот речи? Он называется мудреным словом «анантаподотон», которого нет в словарях и которое есть не во всех грамматиках и значит «неотдача, невозвращение; отсутствие соответствия предыдущей речи». Такие обороты встречаются и в других местах в Новом Завете (Мк 13:34), они называются еще эллипсисом (сокращением) или апосиопесисом (умолчанием) и употребляются для краткости речи. Такие же выражения были употребительны и в иудейском Мидраше (Мерке).

Частица γάρ («ибо») связывает речь 14-го стиха с предыдущей, но значение ее объяснить здесь нелегко. По всей вероятности, связь заключается в следующем: вы не знаете ни дня, ни часа и походите не только на дев, о которых говорилось в предыдущей притче, но и на рабов, которым один человек разделил имение свое. Потому что (γάρ) когда он отправлялся в далекую страну, то призвал и т.д. Различие притчи о талантах и притчи о десяти девах заключается в том, что в последней изображается «личное состояние» членов Христова Царства, тогда как в первой указывается на их личную деятельность. Златоуст сравнивает притчи о девах и о талантах с притчей о верном и злом рабе (Мф 24:40−51). «Эти притчи сходны с прежней притчей о рабе неверном, расточившем имение господина своего». Под словами «имение свое» здесь понимается не недвижимая собственность, а только деньги. Из того, что дальше господин говорит: «над многим тебя поставлю» (стихи 21 и 23), можно заключать, что он не был даже сравнительно беден и, отправляясь в дальнюю страну, поручил своим рабам только часть своего имущества.

У Луки (Лк 19:12−27) подобная же притча рассказана раньше по времени и в другой связи — притча о десяти минах. Вопрос о том, тождественна ли притча о минах притче о талантах, весьма труден. Некоторые считают их за две различные притчи ввиду некоторых различий. Сюда относится, прежде всего, различие времени и места. Притча у Луки сказана была до входа Господня в Иерусалим и была обращена к народу и ученикам. Предполагают, что исторической ее основой были известные обстоятельства вступления на престол Архелая, когда он должен был отправиться в Рим и хлопотать там о престолонаследии (Schürer, Geschichte, I, S. 442). Притча у Матфея — это часть последней эсхатологической речи Христа, в этой притче нет никакого намека на «человека высокого рода», которого «граждане ненавидели». Она сказана была в ближайшем кругу учеников. Но, с другой стороны, очень близкое сходство выражений обеих притчей (хотя и не буквальное), особенно ср. Мф 25:20−29; Лк 19:16−26, не позволяет отрешиться от мысли, что та и другая притчи были только вариантом одной и той же притчи. Тождественность обеих притч признают многие серьезные ученые. При этом рецензию Матфея, как более «однородную и компактную», признают оригинальной, а Лука, говорят, комбинирует с притчей о талантах другую притчу — о возмутившихся гражданах. Теперь, конечно, решить очень трудно, как было на самом деле. Ввиду преимущественно различия выражений вероятнее, что были произнесены по разным поводам, при различных обстоятельствах и в разное время две отдельные притчи. На этом и приходится остановиться, так как для дальнейших суждений нет достаточных материалов. У Марка (Мк 13:34−35) встречаем только легкий намек на обстоятельства, изложенные в притчах Матфея и Луки.

Мф 25:15. и одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился.

(Ср. Лк 19:13.)

Все имущество отправившегося в чужую страну человека состояло, следовательно, из восьми талантов. Эти таланты, как, видно из стихов 18 и 27, были серебряные (τὸ ἀργύριον, τὰ ἀργύρια). Гольцман определяет стоимость всей отданной рабам денежной суммы в 35 000 немецких марок, т.е. приблизительно в 17−18 тысяч рублей на наши деньги. Другие, переводя стоимость одного серебряного таланта на английские фунты стерлингов, считают один талант равным 234 фунтам стерлингов (фунт стерлингов — около 10 рублей на наши деньги), два таланта — 468 фунтов стерлингов, пять — 1 170, а вся сумма равнялась, следовательно, 1 872 фунтов стерлингов, на наши деньги приблизительно 18 000 рублей. В духовном смысле под талантом понимали разные даруемые Богом человеку способности, которые он должен употреблять на служение Богу и в целях преуспеяния Царства Небесного. Выражения, заимствованные из этой притчи — талант, талантливый, не зарывай таланта и прочее — сделались у нас стереотипными, ходячими, вошли в пословицу. Под талантом, который дается людям, разные экзегеты понимают всякий дар, получаемый человеком от Бога. Но в частных определениях этого общего понятия наблюдается некоторая разница. «Под талантами, — говорит Златоуст, — здесь разумеется то, что находится во власти каждого (ἡ ἑκάστου δύναμις — сила каждого): или покровительство, или имение, или научение, или что-нибудь подобное». Другие понимали те дары, о которых говорит апостол Павел в 12-й главе Первого Послания к Коринфянам. Под «силой» (δύναμις) можно понимать скорее готовность какого-либо человека, его расположение, добровольное или недобровольное, послужить делу Христова Царства, чем какой-либо положительный дар или талант. Все же дары или таланты даются человеку от Бога.

Мф 25:16. Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрел другие пять талантов;

Мф 25:17. точно так же и получивший два таланта приобрел другие два;

Мф 25:18. получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего.

Указывается на обычный способ сохранения денег у древних (употреблявшийся даже и недавно в наших деревнях), когда деньги закапывались в потайных местах, известных только самому закапывающему или нескольким доверенным лицам (клады).

Мф 25:19. По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета.

(Ср. Лк 19— выражения совершенно другие.)

Ориген говорит: «Заметь здесь, что не к господину (рабы) идут на суд и чтобы получить достойное по своим делам, а господин приходит к ним». Господин рабов отправился в чужую страну, не дав рабам никаких поручений относительно своих денежных сумм. Об этом они должны были догадываться сами, как это видно из притчи. Двое догадались, что с них будет потребован отчет, и поступили благоразумно. Третий рассудил иначе. Выражение «по долгом времени» понимают в том смысле, что оно влияет на выражения, сказанные прежде о неожиданности и быстроте второго пришествия Господа, и говорят, что это последнее не следует понимать в абсолютном смысле. Non est absoluta celeritas adventus Dоmini (Бенгель). Некоторые думают, что, строго говоря, здесь нет речи о Страшном суде всеобщем, а о частном, когда Бог потребует отчета у каждого человека перед его смертью или во время ее. Можно, конечно, понимать слова Христа и в этом последнем смысле. Συναίρει λόγον — confert, vel componit rem seu causam. На русском передано это выражение точно, хотя и не буквально.

Мф 25:20. И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них.

Ср. Лк 19:16. В древности деньги были дороги, и сто процентов на сто не было делом необычайным.

Мф 25:21. Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего.

Ср. Лк 19:17. Под «многим» можно понимать все имущество, весь дом (ср. Евр 3:6). Выражения «добрый» и «верный» различаются; первое указывает на абсолютную доброту, доброту саму по себе, на внутренние достоинства раба, независимо от данного ему поручения; второе — на отношение его к господину и к его имуществу. Оба выражения различают как genus (ἀγαθός) и species (πιστός) — род и вид. Под «радостью» нельзя понимать каких-либо торжеств или пиров, устроенных господином по случаю его возвращения, но просто радость самого возвращения, или же по поводу того, что при свидании с первым и вторым рабами все было, собственно, найдено благополучным, а убыток, причиненный ленивым рабом, с избытком покрывался прибылью, полученной другими рабами. Ср. Быт 1:31; 2:2; Ис 53:11; Евр 4:3−11,12:2; Откр 3:21.

Мф 25:22. Подошел также и получивший два таланта и сказал: господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них.

Мф 25:23. Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего.

Мф 25:24. Подошел и получивший один талант и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал,

Мф 25:25. и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое.

(Ср. Лк 19:20−21.)

Чтобы сберечь талант без прибыли, его нужно было закопать в землю; у Луки малая сумма, одна только мина, заворачивается в платок. При всем сходстве по смыслу, у Матфея и Луки сильное различие в выражениях. Речь раба отличается деловитостью — так, по крайней мере, ему самому кажется. Вместо рассуждений он указывает на факты, хорошо известные и ему, и самому господину. Неправильно мнение, что talis non erat hic dominus (господин не был таков на самом деле), каким его изображает раб. Если в притче изображаются действительные лица, если она есть изображение современной тогдашней действительности, то нужно предполагать, что господин был именно таков. Такое предположение не только не вредит духовному смыслу притчи, а, напротив, крайне его усиливает. Нет никакой надобности в сентиментальности и прикрасах, которые допускаются разными экзегетами, если только признать, что Христос изображал лиц такими, каковы они были, а не идеализировал их. Слова раба были справедливы, что отчасти подтверждает далее и сам господин. Доброту последнего, проявленную к первым двум рабам, нельзя назвать безупречной с точки зрения абсолютной нравственности. Ему нет никакого дела до того, какими способами рабы его нажили деньги и увеличили вдвое его капитал, лишь бы только нажили. Он любит жать, где не сеял, т.е., может быть, у своих соседей, на полях, смежных со своими, и собирать зерно на чужих гумнах. Он был жесток (σκληρός), раб выражает пред ним страх (φοβηθείς — стих 25; ἐφοβούμην — Лк 19:21), и не только «знает» его таким, но и «знал» (ἔγνων — аорист) раньше, прежде, в течение неопределенного времени. Нет надобности предполагать, что раб этот здесь служит олицетворением еврейского народа, который был in lege persistens, totus carnalis et stupidus; здесь подразумевается каждый отдельный человек, каждая отдельная личность, которую призывает Бог дать отчет в своих действиях.

Мф 25:26. Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал;

(Ср. Лк 19:22.)

О прежней радости при встрече с первыми двумя рабами теперь нет и речи. Прежняя ласковая и тихая речь превращается теперь в грозное дыхание бури. Опять неверно мнение, что здесь господин опровергает клевету раба (servus autem malus appellatur: quia calumniam domino facit, — Иероним) или говорит здесь только гипотетически, предположительно (ὑποθετικῶς τὸν λόγον προήγαγεν, Евфимий Зигавин). Тут нет никакого опровержения клеветы, никакой гипотетичности. Слова раба признаются справедливыми, но господин настолько властен и силен, что для него обычная нравственность не имеет как будто никакого значения. Сила — вот его право! Поэтому жадность, хищничество, любовь к прибыли, отсутствие обычной логики в нем являются добродетелью. Если он жнет на чужих полях, то это правильно! Если собирает зерна на чужих гумнах, то это законно! Раб хорошо знал об этом, и это нужно было ему принять к сведению. Так как раб не сделал того, что было желательно его господину, то подвергается суду, и притом на основании начал, опять неодобрительных с точки зрения обычной нравственности. Господин почти целиком повторяет только что сказанную речь раба и ставит ему ее в вину.

Мф 25:27. посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью;

(Ср. Лк 19:23.)

Смысл речи не заключается в следующем: тебе нужно было отдать серебро мое торгующим, и если бы ты по небрежности, неуменью или по каким-нибудь причинам растратил данный тебе талант, то тебе нечего было бы бояться, я не подверг бы тебя за это наказанию. Напротив, нужно думать, что если бы раб растратил вверенное ему имущество и не возвратил господину ничего или возвратил только часть, то тогда подвергся бы еще большему осуждению и наказанию. Об этом только не говорится. Изображаемый характер человека превосходно выдержан в притче с начала до конца. Он человек жестокий, своенравный и жадный, не рассуждает ни о чем больше, как только о прибыли. Он не требует от «лукавого» и «ленивого» раба, чтобы он непременно нажил ему, как другие, сто процентов на сто. Но хоть какая-нибудь прибыль должна же быть! Если бы она была слишком мала, то господин не пригласил бы раба войти в свою радость; но и не подверг бы его суровому наказанию.

Небезупречность всего этого дела и требований, которая, впрочем, так легко, быстро и естественно, как бы незаметно переходит в самую возвышеннейшую христианскую нравственность, видна из того, что у евреев существовали законы, которыми дозволялось давать деньги взаймы евреям, но строго запрещалось отдавать им деньги в рост (Лев 25:35−37; Втор 15:1−10,23:19−20). К числу лиц, которые могут пребывать в жилище Господнем и обитать на святой горе Господней, Псалмопевец относит того, «кто серебра своего не отдает в рост» (Пс 14:5). Но если ростовщичество было запрещено между евреями, то оно всецело дозволялось по отношению к язычникам: «иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост» (Втор 23:20); «с иноземца взыскивай, а что будет твое у брата твоего, прости» (Втор 15:3). В Талмуде (Рош-Гашана I, 8; Талмуд, пер. Переферковича. Т. 2, с. 427; Сангедрин, III, 3; там же, т. 4, с. 258) встречаются постановления общего характера о том, что дающие деньги в рост не могут быть свидетелями и судьями. «Дающий ссуды в рост не может совершить раскаяния, пока он не разорвет находящихся у него заемных писем и не совершит полного раскаяния» (Бавли прибавляет, что даже язычникам не будет давать в рост; Талмуд, пер. Переферковича. Т. 4, с. 259; см. еще Бава Меция, гл. IV—IV; там же, т. 4, с. 103−127, где ведутся запутанные рассуждения о купле, продаже, обманах, росте и т.п.). В Бава — Меция, V, 6 (там же, Т. 4, с. 119) говорится: «Не принимают от еврея «железного скота» («цон барзел»), ибо это рост, но принимают «железный скот» от язычников, равно как у них занимают и им дают в рост; то же относится и к прозелиту оседлому. Еврей может давать в долг (со взиманием роста) деньги, принадлежащие язычнику, с ведома язычника, но не с ведома еврея». Несмотря на все такие постановления, в то время, однако, «ростовщичество процветало неограниченно» и «не подлежит сомнению, что и еврейские ростовщики в Палестине и повсюду занимались такого рода предприятиями». На это и указывает господин своему рабу, употребляя точное греческое выражение, означающее рождение, рост (σὺν τόκῳ, в русском переводе — «с прибылью»).

Мф 25:28. итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов,

(Ср. Лк 19:24.)

Ориген говорит: «Каким образом отнимается у кого-нибудь то, что было ему раньше дано, и отдается другому, деятельному, чтобы у него было больше того, что он уже приобрел, это нелегко объяснить». Дальше у Оригена следует аллегорическое и туманное объяснение. В духовном смысле, конечно, объяснение довольно трудно, но если мы будем держаться исторической или бытовой основы притчи, то объяснение не представится особенно трудным. У раба, который не отдал в рост данной ему суммы, как у недеятельного и ленивого, она отнимается. Это служит первым для него наказанием. Не принесший роста талант отдается первому рабу, а не второму, хотя и он также был добр и верен. Это надежнее. Все это так естественно и жизненно! Нет нужды, что у первого и без того много талантов. Силы его велики, и он может опять действовать и еще приобретать. Господин повсюду и везде расчетлив и отлично знает, как соблюсти свои интересы.

Мф 25:29. ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет;

(Ср. Лк 19:25−26.)

Указывается своеобразная, но вполне жизненная и понятная причина того, почему отнимается последний талант. Она заключается не в том, что лукавый и ленивый раб не имеет таланта, а в том, что не имеет роста, прибыли. За этот недостаток прибыли отнимается у него и самый талант. Τοῦ δὲ μὴ ἔχοντος, т.н. genitivus privativus (ср. Мф 13 и комментарии к этому стиху).

Мф 25:30. а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!

У Лк 19 речь совершенно о другом предмете.

Последних слов «сказав сие... да слышит!», помещенных в русском и славянском текстах, нет ни в каких древних кодексах и переводах, и они должны считаться неподлинными.

Справедливо указывают на разницу между речью к благим и верным рабам и к лукавому и ленивому. Там сам господин приглашает верных рабов войти в его радость; здесь, как в Мф 22:13, выбросить негодного раба повелевает своим слугам. О тьме внешней и пр. см. комментарии к Мф 8:12.

Рассмотренная притча еще больше, чем притча о десяти девах, имела, имеет и будет иметь огромное практическое и жизненное значение. Она служит сильнейшим возбудителем христианской деятельности. Влияние ее было всегда велико. Практический смысл ее таков: не останавливайся ни перед чем, но пользуйся данным тебе от Бога талантом и употребляй его на служение Его Царству. Она служит противодействием и противоядием всякому застою, косности, лености, праздности, ретроградству и самодовольству. Неуклонное движение вперед на пути к самосовершенствованию, непрерывная деятельность и развитие, это составляет главный постулат притчи. Мотив, выставленный для всего этого, еще более удивителен, чем в притче о десяти девах. Если бы какой-нибудь обыкновенный человек, скажем даже, отец семьи, стал побуждать людей к неусыпной, неугомонной деятельности, то указал бы, вероятно, на ее практическую пользу, выгоду, счастье, на необходимость движения, вред праздности и недеятельности. Спаситель указывает совершенно другой и своеобразный мотив. Когда Он придет снова, возвратится к Своим, то сурово, жестоко и без послаблений взыщет с каждого за правильное пользование данным ему талантом, и если не окажется прибыли, то строго накажет. Такой мотив поистине сделался движущей силой в среде христианских народов, и люди верующие и неверующие, все в сущности, сознательно и бессознательно руководятся им в своей деятельности. Такого мотива не мог предложить никто, даже самый возвышеннейший религиозный учитель, кроме одного только — истинного Мессии.

Мф 25:31. Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей,

«Святые» — этого слова нет в некоторых кодексах, и оно вставлено здесь, может быть, из Зах 14:5.

Речь, начиная с 31-го стиха до конца главы, многие считают не притчей, а пророчеством, в которое только введен обильный образный и символический элемент. Речь Христа делается все более и более величественной. В ней раскрываются новые стороны Его эсхатологического учения. Первоначально — жених, приходящий внезапно и уводящий с собой готовых на брачный пир. Потом — хозяин, награждающий за хорошее исполнение дела своих рабов и сурово карающий их за недеятельность. Наконец, царь (стих 34), приходящий в мир для суда. Во всех этих случаях, очевидно, представляется одна и та же Личность Самого Сына Человеческого, поступающего различно при различных обстоятельствах. В этом заключается глубокая внутренняя связь всех трех притч, которые имеют близкое отношение и ко всей эсхатологической речи, изложенной в 24-й главе. Связь эту можно выразить в нескольких словах: один и тот же Господь.

Новое явление Христа будет совершенно противоположно прежнему. Если первое Его пришествие было в образе Раба, полного смирения и уничижения, то второе — в образе Царя, сопровождаемого Ангелами и сидящего на престоле. Как следует понимать эти образные выражения, в буквальном или только духовном смысле, трудно сказать. Обыкновенно говорят о личном явлении Сына Человеческого, сидящего на величественном и возвышенном престоле, и так пишут на картинах и иконах. Но можно понимать явление и в духовном смысле. Чтобы хоть несколько пояснить этот последний и приблизить его для понимания, скажем, что по прошествии веков и теперь уже Сын Человеческий сидит, хотя и невидимо, на престоле (также невидимом), и люди постоянно приближаются к Нему и тяготеют как к своему Царю. Нечто подобное, может быть, будет и при окончательном суде.

К сказанному прибавим, что образы, взятые для пророчества, отличаются чрезвычайной простотой. Речь не усложняется все новыми и новыми рассуждениями, но почти вся состоит из повторения одного и того же, сделанного с необычайным искусством, и это делает ее легко доступной и легко усвояемой даже маленькими детьми. Находились экзегеты, которые не осмеливались толковать эту речь Спасителя.

Мф 25:32. и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов;

Много велось рассуждений по поводу выражения «все народы». Какие народы? Христианские ли только, или и язычники, равно как и иудеи? Ориген прибавлял сюда еще и другие различия. «Недостаточно ясно, говорил он, значит ли слово «все» от всех поколений (ab omnibus generationibus), или тех, которые останутся до дня суда, или тех только, которые веровали в Бога через Христа, и все ли они, или не все. Однако некоторым кажется, что это сказано об отделении тех, которые веровали». Выражения эти недостаточно ясны. Зигавин утверждал, что здесь речь только о христианах (περὶ τῶν χριστιανῶν δὲ μόνον ὁ λόγος ἐνταῦθα).

Но если речь только о христианах, о чем можно было бы заключать из последующего разговора Царя с подсудимыми, показывающего, что все они знают Христа, то спрашивается, другие народы, кроме христианских, будут судимы или нет? Если не будут, то, следовательно, последний суд не будет всеобщим. Ввиду этого некоторые делают уступку и говорят, что суд будет всеобщим, к нему призваны будут все без исключения люди, христиане будут судимы на основании принципов «милосердия и человеколюбия», указанных в самой речи, а все другие — или на основании естественного закона, или существовавших у них кодексов закона нравственного. В пользу этого мнения говорит выражение πάντα τὰ ἔθνη — все народы, и мнение это, с теми или иными видоизменениями, принимается вообще новейшими экзегетами. Против него, однако, можно возразить, что Христос говорил Своим ученикам о том, что они не будут судимы, а будут судить вместе с Ним двенадцать колен Израилевых (Мф 19:28). С другой стороны, не подлежит сомнению подлинность следующих слов, сказанных Самим Спасителем: «истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин 5:24). Эти слова совершенно ясны, суд не будет всеобщим, некоторые люди будут избавлены от суда. Таким образом, это первое и важное ограничение должно будет существовать на Страшном суде. Чтобы уяснить все это, по-видимому, противоречащее одно другому, мы не должны представлять страшного суда в виде обыкновенного суда, где дело расследуется и рассматривается несведущими судьями, которые из судебного следствия заимствуют материалы для своих суждений. Небесный Судья не походит на земных судей, Он всеведущ и наперед знает тайны человеческого сердца, для Него не будет надобности в допросах и расспросах, как это делают обыкновенные судьи. Такое толкование весьма упрощает дело. Мы должны отрешиться от всяких представлений о наших человеческих судах и тогда поймем, что все пророчество состоит из образов и символов, направленных к главной практической цели — побудить людей к делам милосердия и любви. Таким образом, притча о девах побуждает к бодрствованию, о талантах — к деятельности, а пророчество о страшном суде — к делам милосердия и любви. Из сказанного вывод остается только один: будут судимы все люди, но моменты суда будут продолжительны; некоторые раньше последнего суда перейдут в вечную жизнь. Все выражения в пророчестве образные.

Большое затруднение для толкования представляется в обстоятельстве, что πάντα τὰ ἔθνη (все народы) среднего рода, а дальнейшее «их» (в русском переводе — «одних от других» — αὐτοὺς ἀπ´ ἀλλήλων) — местоимение мужскогорода. Такое невозможное и неупотребительное в греческом языке сочетание местоимения мужского рода с существительным среднего заставляло некоторых экзегетов даже предполагать, что тут заимствованы из двух разных источников две совершенно разные речи и механически (даже без согласования) соединены в одну речь. «Введение поэтому не подходит к дальнейшей речи, между συναχθήσονται πάντα τὰ ἔθνη и καὶ αφοριεῖ αὐτούς невозможно никакое объединение, и здесь поэтому встречается сближение первоначально не имевших между собой связи частей, которое не может быть более с достоверностью разъяснено». Дело здесь несколько преувеличено. Подобные же конструкции ad sensum, как показывает Бласс, встречаются и в других местах Нового Завета (Бласс, Gram., S. 162 и сл.). Так, Деян 8:5: Φίλιππος δὲ κατελθὼν εἰς [τὴν] πόλιν τῆς Σαμαρείας ἐκήρυσσεν αὐτοὲς τόν Χριστόν; Гал 4:19: τεκνία μου, οὕς; Ин 6:9: παιδάριον, ὅ; Флп 2:15: γενεᾶς σκολιᾶς, ἐν οἷς и пр. Разделение сравнивается с действиями пастуха, который отделяет овец от козлов (ἐρίφων — мужской род). Почему на правой стороне будут поставлены овцы, которые представляют из себя праведников, это не требует разъяснения, потому что образ овец настолько употребителен в Новом Завете, что дело не представляет никаких затруднений. Но почему для обозначения стоящих по левую сторону выбраны даже не козы, а именно козлы, объяснить нелегко. Иероним говорил: «Не сказал о козах, которые могут иметь приплод», а «о козлах, животном похотливом и бодливом» et fervens semper ad coitum. Другие утверждают, что козлы «мало ценились» (ср. Лк 15:29), и потому в 33-м стихе употреблено даже презрительно-уменьшительное τὰ ἐρίφια. Все эти объяснения маловероятны. Лучше объяснять дело, пользуясь естественными образами. Все народы, явившиеся на суд, представляют из себя стадо, не однородное, а состоящее из разных элементов. Если бы Христос сказал, что пастух отделит волков от овец, то такая речь была бы, само собой понятно, неестественна. Но козлы и овцы постоянно пасутся вместе в восточных стадах. Один путешественник говорит, что, путешествуя между Иоппой и Иерусалимом, он видел в одном месте большое смешанное стадо из овец и коз. Козы были совершенно черны, овцы — все отличались прекрасной белизной, и таким образом, даже на значительном расстоянии различие между двумя классами животных было хорошо заметно.

Отделение овец от коз обычно во всех странах, где пасутся во множестве эти животные. Козлы, конечно, не служат в этой приточной речи характеристикой лиц, стоящих по левую сторону; этими животными Христос кратко пользуется для обозначения разделения людей, может быть, на черных и белых, т.е. злых и добрых. Отношение этого стиха к Иез 34 сл. Цан считает «очень сомнительным».

Мф 25:33. и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую.

Русский перевод точен, но не вполне выражает мысль подлинника. В греческом: «от (из, ἐξ) правой стороны» и «от левой стороны». Лицо Судьи будет обращено к народам, и правая сторона не означает правую сторону по направлению к Нему (как у нас в церквах), а от Него. Вместо ἔριφος 32-го стиха теперь ἐρίφιον — козлик, уменьшительное. Объяснить такое различие довольно трудно. Вероятно, τὰ ἐρίφια поставлено здесь в более близкое соответствие с предыдущим τὰ πρόβατα и означает не столько «козлов», сколько «козлиное стадо», о котором в 32-м стихе не было речи, потому что козлы были перемешаны с овцами и вместе с ними образовали одно стадо. В стихе 32 нельзя было сказать, что пастух отделяет «козлиное стадо» от «овечьего стада», потому что это не было бы точно и не соответствовало бы тому, что бывает в действительности. Теперь же, когда козлы (и козы) были отделены, вся совокупность их, все стадо называется τὰ ἐρίφια.

Мф 25:34. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:

Козлы и овцы в этом стихе и далее совершенно исчезают из виду. Они служили только обозначением различных классов людей, к которым теперь и обращается Царь. Вместо «овец» употребляется выражение «которые по правую сторону"", а вместо козлов — «которые по левую сторону» (стих 41). Царь называет стоящих по правую сторону благословенными Отца Своего и приглашает их наследовать «Царство, уготованное от создания мира». «Он не сказал: примите, но «наследуйте», как свое собственное, как отеческое, как ваше, как от века вам принадлежащее» (свт. Иоанн Златоуст).

Выражение «от создания мира» (ἀπὸ καταβολῆς κόσμου) трудно точно перевести с греческого. Καταβολή по употреблению у классиков поставляется иногда рядом с θεμέλιον, основание; значит иногда оплодотворение, осеменение (Евр 11:11). В Священном Писании Нового Завета выражение указывает на историческое начало с отношением к будущему, на цель и завершение, потому что в καταβολή всегда находится отношение к тому, что должно быть восстановлено (Кремер). В Новом Завете проводится различие между временем πρὸ καταβολῆς κόσμου, прежде создания мира, и от создания мира. В настоящем случае не следует понимать предвечное уготовление или приготовление до создания мира (ср. Еф 1:4), но Спаситель употребляет просто общее выражение для обозначения давнего времени, «не возвращаясь далеко назад». Выражение может означать просто «издавна».

Феофилакт обращает здесь внимание на то, что пред судом произносится речь. «Господь не прежде рассуждения награждает и наказывает, потому что Он человеколюбив, а этим и нас научает тому, чтобы мы не прежде наказывали, чем исследуем дело». Когда, замечает Бенгель, доброе и злое сравниваются между собой, то доброму всегда приписывается вечное существование, так сказать, антецедентное, но о зле говорится, что оно от начала (ab exitu). Так в настоящем стихе (ср. стих 41; 1 Кор. 2:6−7).

Мф 25:35. ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня;

Мф 25:36. был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.

Картина внезапно изменяется, не становясь от этого менее величественной. Царь припоминает Свое прошлое. Он не стыдится Своей прежней бедности и убожества. Слова эти были понятны всем.

Мф 25:37. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили?

Мф 25:38. когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели?

Мф 25:39. когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?

Мф 25:40. И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

Мф 25:41. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его:

В 41-м стихе обращает на себя особенное внимание слово κατηραμένοι — «проклятые». Оно происходит от ἀρά или ἀρή — молитва, просьба; в греческом эпосе и у поэтов употребляется в смысле «несчастье», «бедствие», «кара», «наказание от богов». У греков была даже богиня проклятия и смерти, которая так и называлась. В Новом Завете слово κατάρα и καταρᾶσθαι употреблено несколько раз, и всегда, по-видимому, как противоположное εύλογία — благословение (Мф 5:44; Мк 11:21; Лк 6:28; Иак 3:9−10; 2 Пет. 2:14; Рим 12:14; Гал 3:10,13; Евр 6:8), как и в настоящем месте (подробности см. у Кремера под ἀρά и κατάρα). Таким образом, словом «проклятые» здесь обозначаются такие люди, которым сказано было слово, навлекающее на них бедствия, гибель, смерть и «огонь вечный». Проклятие следует понимать здесь в смысле осуждения. Но обращают внимание, что формально проклятие здесь не приписывается Богу Отцу и «проклятие произносится как бы в безличной форме». Под выражением «огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам», как и в других местах Нового Завета, может быть, подразумевается не вещественный огонь, а просто мучения, которые будут вечными (ср. Иуд 1:7).

Мф 25:42. ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня;

Мф 25:43. был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.

Мф 25:44. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?

В стихе 44 повторение речи стихов 37−39, но с сильными сокращениями. Как праведники, так и грешники обнаруживают неведение того, о чем говорит Царь. Если бы грешники видели Его когда-нибудь таким, каким Он Себя изображает, т.е. голодным, жаждущим и пр., то — о, конечно! — послужили бы Ему. Но если ошибка, или, лучше, наивное и скромное неведение праведников истолковывается в их пользу, то здесь наоборот.

Мф 25:45. Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне.

Мф 25:46. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.