Деяния апостолов | 13 глава

1(б). «В Антиохии, в тамошней церкви были некоторые пророки и учители: Варнава, и Симеон, называемый Нигер, и Луций Киринеянин, и Манаил, совоспитанник Ирода четвертовластника, и Савл» (Деян. 13:1). Варнаву поставляет пока на первом месте, потому что Павел еще не был славен, еще не совершил никакого знамения. «Когда они служили Господу и постились, Дух Святый сказал: отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их. Тогда они, совершив пост и молитву и возложив на них руки, отпустили их» (ст. 2, 3). Что значит: «служили»? Когда они проповедовали. «Отделите Мне», говорит, «Варнаву и Савла». Что значит: «отделите Мне»? На дело, на апостольство. Смотри еще, кем они рукополагаются: Лукием Киринеянином и Манаилом, и особенно — Духом. Чем уничиженнее лица, тем яснее открывается благодать Божия. Таким образом (Павел) рукополагается на апостольство, чтобы проповедовать со властью. Как же он сам говорит: «не человеками и не через человека» (Гал. 1:1)? Словами: «не человеками» он показывает, что не человек призвал или привел его; а словами: «не через человека» — что он послан не кем‑либо другим, но Духом. Потому (писатель) и присовокупил следующее: «сии, быв посланы Духом Святым, пришли в Селевкию, а оттуда отплыли в Кипр» (ст. 4). Но обратимся к вышесказанному. «По наступлении дня», говорит, «между воинами сделалась большая тревога» из‑за Петра, «судил стражей и велел казнить их». Он так был бесчувствен, что даже решился наказать несправедливо. Вот я скажу в их защиту. Узы были; стражи находились внутри; темница была заперта; стена нигде не подкопана; все согласно говорили одно и тоже; узник не был похищен: за что же ты осуждаешь их? Если бы они хотели выпустить его, то или выпустили бы прежде, или ушли бы вместе с ним. Они быть может взяли деньги? Но как мог дать им тот, кто был не в состоянии дать нищему? Цепи не были ни разорваны, ни развязаны. Можно было видеть, что это дело Божие, а не человеческое. Затем, повествуя об историческом событии, (писатель) приводит и имена, чтобы видно было, что обо всем он говорит правду. «Склонив на свою сторону Власта», говорит, «постельника царского, просили мира». Делают это потому, что был голод. «В назначенный день», говорит, «Ирод сел на возвышенном месте и говорил к ним. Но вдруг Ангел Господень поразил его, и он, быв изъеден червями, умер».

2. Также и Иосиф (Флавий) говорит, что он впал в продолжительную болезнь (Иуд. древ. кн 19. гл. 8). Народ не знал этого, но апостол повествует об этом. Впрочем, и самое незнание было полезно, потому что случившееся с Иродом приписывали ему за убиение апостола и умерщвление воинов. Смотри: когда он убил апостола, то ничего такого не делал, и когда этих (умертвил), то ничего не говорил. Таким образом, как бы недоумевал и стыдясь, он отправился из Иудеи в Кесарию. Мне кажется, что он, желая привлечь тех (тирян и сидонян), прибыл защищать этих (иудеев): он гневался на тех, тогда как этим столько угождал. Смотри, как этот человек был тщеславен. Намереваясь даровать им (мир), он говорил речь. Иосиф же повествует, что он был одет в блестящую одежду, истканную из серебра. Смотри, как и те были льстивы, и как мудры апостолы. Кому угождал весь народ, того они ставили ни во что. Но теперь они получили великое облегчение, и множество благ произошло от его наказания. Если же он подвергся такому наказанию, когда выслушал слова: «это голос Бога, а не человека», хотя сам ничего такого не говорил, то тем более Христос, если бы Он не был Богом, (подвергся бы) за то, что Он постоянно говорил: «слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя» (Ин. 14:10), и еще: «служители Мои подвизались бы» (Ин. 18:36), и тому подобное. Между тем тот постыдным и жалким образом окончил жизнь, и уже нет его. И заметь, что его склоняет к миру Власт: так легко этот жалкий человек предавался гневу и опять успокаивался, будучи всегда рабом народа и не имея в себе ничего самостоятельного! Заметь и власть Святого Духа. «Когда они служили Господу», говорит (писатель), «и постились, Дух Святый сказал: отделите Мне Варнаву и Савла». Кто бы осмелился, не имея на то власти, сказать это? А делается это для того, чтобы они не оставались вместе. Он знал, что они имеют великие совершенства и могут быть полезными многим. Как же Он сказал им? Вероятно, чрез пророков. Потому‑то (писатель) предварительно и заметил, что там были пророки и пребывали в посте и служении, чтобы ты уразумел, что нужна была великая бдительность. Рукополагается (Павел) в Антиохии, где и проповедовал. Почему же (Дух) не сказал: отделите Господу, но: «Мне»? Этим Он показывает, что у Него единая (с Богом) власть и сила.

Видишь ли, насколько великое дело — пост? Замечено, что Дух совершал все; но великое благо — и пост. Он не ограничивается пределом (времени); когда нужно было рукополагать, тогда они постятся: «и постились, Дух Святый сказал». Пост же состоит не только в воздержании от пищи, но и воздержание от сластолюбия есть вид поста. Это‑то в особенности я заповедаю: воздерживайтесь не от пищи, а от сластолюбия. Пища нам нужна, а не растление; пища нам нужна, а не причина болезней, болезней и душевных и телесных; пища нам нужна, доставляющая сладость, а не сластолюбие, исполненное горечи; то полезно, а это вредно; то приятно, а это неприятно; то естественно, а это противоестественно. Скажи мне: если бы кто‑нибудь дал тебе напиться яду, не было ли бы это противоестественно? Если бы кто (подал) дрова и камни, разве не отвратился бы ты? Конечно, — потому что это противоестественно. Таково и сластолюбие. Как в осажденном городе бывает великое беспокойство и смятение, когда вторгаются в него неприятели, так бывает и в душе, когда нападает на нее пьянство и сластолюбие. «У кого вой? у кого стон? у кого ссоры? у кого горе? у кого раны без причины? у кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином, которые приходят отыскивать вина приправленного» (Притч. 23:29, 30). Но, что бы мы ни говорили, мы не удержим людей, преданных сластолюбию, если не восстанем против другой страсти. И во‑первых, к женам обращу мое слово. Нет ничего срамнее жены сластолюбивой, нет ничего отвратительнее жены, преданной пьянству; цвет лица ее увядает, ясность и кротость глаз помрачаются, как бы от какого облака, закрывающего лучи солнечные. Это — дело, свойственное не свободному человеку, но рабу, и крайне неблагородное. Как неприятна жена, дышащая зловонным и испортившимся вином, отрыгающая испарения гнилого мяса, отягченная так, что не может встать, раскрасневшаяся больше надлежащего, беспрестанно зевающая и дремлющая! Не такова жена, воздерживающаяся от сластолюбия: она почтенна, целомудренна и благообразна, так как доброе расположение души придает много красоты и телу. Не думай, что красота зависит только от телесного благообразия. Представь девицу благообразную, но нескромную, болтливую, сварливую, склонную к пьянству и расточительности: не безобразнее ли она всякой некрасивой. Если же она будет скромна, молчалива и стыдлива, если привыкнет говорить благоприлично и соблюдать пост, то красота ее сугуба, благообразие больше, лицо привлекательнее, исполнено целомудрия и прелести. Хочешь ли, я скажу теперь и о мужах? Что отвратительнее пьяного? Он смешон для рабов, смешон для врагов, жалок для друзей, достоин всякого осуждения, более зверь, нежели человек, так как пресыщаться свойственно тигру, льву или медведю. Им это свойственно, потому что они не имеют разумной души. Впрочем и они, когда насыщаются больше надлежащего и больше меры, назначенной им природою, то расстраивают все свое тело: не тем ли более мы? Для того‑то Бог дал нам небольшой желудок, для того назначил нам малую меру пищи, чтобы научить нас заботиться о душе.

3. Посмотрим на самое устройство нашего тела, и мы увидим, что одна только малая часть у нас имеет такое назначение (для питания). Уста наши и язык назначены для песнопений, гортань для издавания голоса. Потому естественная необходимость заставляет нас невольно воздерживаться от пресыщения. Если бы сластолюбие не сопровождалось неприятностями, недугами и болезнями, то оно не было бы противно; но теперь от природы тебе назначены пределы, чтобы ты не мог, хотя бы и желал, преступить их. Не наслаждений ли ищешь ты, возлюбленный? Найдешь их в жизни воздержной. Не здравия ли? И это здесь. Не спокойствия ли? И это здесь. Не свободы ли? Не крепости ли и стройности тела? Не бодрости ли и деятельности души? Все эти блага здесь; а в том (пресыщении) напротив, неприятность, нездоровье, болезнь, стеснение, излишние издержки. Почему же, скажут, все мы предаемся ему? По болезни. Скажи мне: почему больной желает того, что вредно? Это самое не есть ли признак болезни? Почему хромой не ходит прямо? А все это от нерадения и от того, что не хотят придти к врачу. Из вещей одни доставляют временное удовольствие, и вечное мучение; другие напротив — временное страдание, и вечное блаженство. Потому кто так сластолюбив и беспечен, что не презирает настоящих удовольствий для достижения будущих, тот скоро обманывается. Скажи мне: почему обманулся Исав, почему он предпочел настоящее удовольствие будущей чести? По сластолюбию и невоздержанно (Быт. 25:34). А это самое, скажут, откуда происходит? От нас самих, как видно из следующего: когда мы захотим, то сдерживаем себя и бываем терпеливы; если встретится какая‑нибудь нужда, а часто даже только из соревнования, мы избираем полезное.

Итак, когда будет возбуждаться сластолюбие, то представь кратковременность этого удовольствия, вред, — а поистине вредно делать такие издержки к собственной погибели, — недуги, болезни, и отвергни сластолюбие. Хочешь ли, я перечислю тебе, сколь многие тяжко пострадали от сластолюбия? Ной «выпил вина, и опьянел, и лежал обнаженным», и, вспомни, сколько зла произошло от того (Быт. 9:21‑29). Исав по невоздержанию продал свое первенство и решался на братоубийство (Быт. 25:31‑34). Израильтяне сели «есть и пить, а после встал играть» (Исх. 32:6). Потому и сказано им: «берегись, чтобы не обольстилось сердце твое и не забыл ты Господа» (Втор. 6:12). Предавшиеся сластолюбию стоят на скользком пути. «Вдовица», говорит (Писание), «сластолюбивая заживо умерла» (1 Тим. 5:6); и еще: «утучнел, отолстел и разжирел» (Втор. 32:15): также апостол говорит: «попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13:14). Я уже не предписываю поста, — этого никто не стал бы слушать, — но запрещаю невоздержание, возбраняю сластолюбие, для вашей же пользы. Сластолюбие, подобно бурному потоку, истребляет все; его не удерживает никакое препятствие; оно отлучает от царствия. Что еще? Ты желаешь наслаждений? Подай бедным, призови Христа (в лице их), и будешь наслаждаться даже по окончании трапезы. Теперь ты не можешь этого по тому самому, что настоящие блага непостоянны; а тогда сможешь. Ты желаешь наслаждений? Питай свою душу, предложи ей пищу, какая ей свойственна, не томи ее голодом. Теперь время борьбы, время подвигов: а ты сидишь и пресыщаешься? Разве не знаешь, что и сами скиптроносцы в походах во время войны живут скудно? «Наша брань не против крови и плоти» (Ефес. 6:12), а ты утучняешь себя, приготовляясь на брань? Супостат стоит, скрежеща своими зубами (1 Петр. 5: 8), а ты предаешься неге и занимаешься трапезою? Знаю, что я говорю это напрасно, но не для всех. «Кто имеет уши слышать, да слышит» (Лк. 8:8). Христос истощается от голода, а ты расторгаешься от пресыщения: сугубая неумеренность! И какого зла не производит сластолюбие? Оно заключает противоречие в самом себе; не знаю даже, почему оно получило такое название; разве подобно тому, как слава (земная), которая есть бесчестие, и богатство (земное), которое есть бедность, получили свои названия, так и сластолюбие, хотя оно само в себе есть горечи. Не готовимся ли мы заклаться в жертву, что так утучняем себя? Для чего ты приготовляешь червям роскошную трапезу? Для чего увеличиваешь количество жира? Для чего умножаешь источники пота и зловония? Для чего делаешь себя негодным ни к чему? Хочешь ли, чтобы глаз твой был исправен? Сделай все тело благоустроенным. Из струн та, которая жирна и не очищена, бывает неспособна издавать приятные звуки, а которая совершенно очищена, та бывает стройна и благозвучна. Для чего зарываешь душу? Для чего ограду ее делаешь толще? Для чего (наводишь на нее) великий дым и облако, когда испарения, как бы какая мгла, поднимаются отвсюду? Если не кто другой, то пусть, по крайней мере, борцы научат тебя, что тело менее тучное бывает более сильным. Так и любомудрая душа бывает благоустроеннее, подобно тому, как бывает с возницею и конем. Надобно видеть, как неудобоподвижны люди, преданные сластолюбию и утучнившие свое тело, подобно тому, как неподвижны тучные кони, причиняющие вознице так много хлопот. Тот, у кого конь послушный и быстрый, легко может получить победную награду; а когда возница принужден тащить его, беспрестанно падающего, и не может даже ударами поднять его, то хотя бы он был человек весьма опытный, не одержит победы. Не будем же нерадеть о душе своей, подавляемой телом, но соделаем взор ее более светлым, крылья ее — более легкими, узы — боле сносными; будем питать ее беседами, при воздержной жизни, так чтобы тело было только здраво и крепко, чтобы она радовалась и не скорбела, чтобы, таким образом благоустроив себя, мы могли достигнуть высшей степени добродетели и сподобиться вечных благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 28

«Сии, быв посланы Духом Святым, пришли в Селевкию, а оттуда отплыли в Кипр; и, быв в Саламине, проповедывали слово Божие в синагогах Иудейских; имели же при себе и Иоанна для служения» (Деян. 13:4, 5).

О том, как иногда страсть побеждается страстью. — Какой нужно искать славы. — Способ обуздания страстей.

1. Приняв вместе рукоположение, (Варнава и Павел) вышли (из Антиохии) и отплыли в Кипр, где не было гонения и слово (Божие) уже было посеяно. В Антиохии находилось довольно (учителей), и Финикия была не далеко от Палестины, Кипр же далеко. Впрочем, не спрашивай, почему (они отплыли туда), когда они были движимы Духом; ведь они не только рукоположены, но и посланы были Духом. «И быв в Саламине, проповедывали слово Божие в синагогах Иудейских». Видишь ли, как они всячески стараются возвещать слово наперед иудеям, чтобы не возбудить их негодования? Как те не проповедовали никому, «кроме Иудеев» (Деян. 11:19), так и эти входили в синагоги. «Пройдя весь остров до Пафа, нашли они некоторого волхва, лжепророка, Иудеянина, именем Вариисуса, который находился с проконсулом Сергием Павлом, мужем разумным. Сей, призвав Варнаву и Савла, пожелал услышать слово Божие. А Елима волхв (ибо то значит имя его) противился им, стараясь отвратить проконсула от веры» (ст. 6‑8). Опять волхв, иудеянин, подобно Симону. И смотри: когда они проповедовали другим, то он не слишком беспокоился; но когда пришли к проконсулу, тогда он (восстал). В проконсуле же достойно удивления то, что он, хотя и был под влиянием магии того (волхва), однако захотел слушать апостолов. Так поступили и самаряне; а из сравнения является победа, так как магия одолевается. Везде тщеславие и властолюбие бывают причиною зол. «Но Савл, он же и Павел, исполнившись Духа Святаго и устремив на него взор, сказал: о, исполненный всякого коварства и всякого злодейства, сын диавола, враг всякой правды! перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних? И ныне вот, рука Господня на тебя: ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени» (ст. 9‑11). Здесь с рукоположением переменяется его имя; тоже было и с Петром. И смотри: действие (Павла) есть не обида, но поражение; так и следует поражать дерзких и бесстыдных. «О, исполненный всякого коварства», говорит, «и всякого злодейства, сын диавола, враг всякой правды!». Здесь он открывает то, что было в мыслях (волхва), под видом спасения губившего проконсула. «Перестанешь ли ты», говорит, «совращать с прямых путей Господних?» Конечно, говорит, ты не с нами ведешь войну и брань, но развращаешь пути Господни прямые, и — с похвалою. «И ныне вот, рука Господня на тебя: ты будешь слеп». Посредством того же знамения, каким сам был обращен, захотел обратить и его. Выражение: «до времени» было словом не наказывающего, а обращающего, потому что если бы оно было (словом) наказывающего, то он сделал бы его слепым навсегда; теперь же не так, а «до времени», чтобы приобресть и проконсула. «И вдруг напал на него мрак и тьма, и он, обращаясь туда и сюда, искал вожатого. Тогда проконсул, увидев происшедшее, уверовал, дивясь учению Господню» (ст. 11, 12). И справедливо, потому что находившегося под влиянием магии такое наказание должно было вразумить. Так и египетские волхвы некогда были вразумлены скнипами (Исх. 8:16‑19). И смотри: они не медлят здесь, после того, как проконсул уверовал, и не бездействуют, и не разнеживаются от лести и чести, но тотчас же принимаются за дело и отправляются в страну, лежащую по ту сторону (моря). «Отплыв из Пафа, Павел и бывшие при нем прибыли в Пергию, в Памфилии. Но Иоанн, отделившись от них, возвратился в Иерусалим. Они же, проходя от Пергии, прибыли в Антиохию Писидийскую и, войдя в синагогу в день субботний, сели» (ст. 13, 14). Опять они входили в синагоги по обычаю иудеев, чтобы не подвергнуться нападению и изгнанию; так они и все делали. «После чтения закона и пророков, начальники синагоги послали сказать им: мужи братия! если у вас есть слово наставления к народу, говорите» (ст. 15). Здесь мы узнаем о том, что касается Павла, узнав не мало о Петре из сказанного прежде. Но рассмотрим вышесказанное. «И, быв», говорит (писатель), «в Саламине, проповедывали слово Божие» — в главном городе Кипра. Они провели год в Антиохии; надлежало выйти оттуда, а не оставаться там навсегда; (верующие) имели нужду в больших учителях. Смотри, как и в Селевкии они не медлят, зная, что (ее жители) могли получать великую пользу от соседнего города, но спешат и оттуда на дела нужнейшие. Пришедши в главный город острова, они спешат обратить проконсула. А что не из лести сказано: «с проконсулом Сергием Павлом, мужем разумным», можешь усмотреть из самого дела, как он не нуждался во многих убеждениях, но сам хотел слышать их. Имена городов перечисляет (писатель), чтобы показать, что так как они недавно приняли слово (Божие), то надлежало утвердить их, чтоб они оставались в вере; потому‑то (апостолы) часто посещали их. Смотри: (Павел) ничего не говорил волхву, пока тот не подал повода; но они возвещали только слово Господне. А тот, видя других внимающих (Павлу), заботился только о том, чтобы (проконсул) не уверовал. И почему (Павел) не сотворил другого знамения? Потому что всего лучше было — уловить врага.

2. И смотри, он прежде обличает, а потом поражает. Что тот справедливо пострадал, это он означает словами: «исполненный всякого коварства», т. е. не имеющий ничего свободного от обмана. И хорошо сказал: «всякого коварства», — потому что тот лицемерил. «Сын диавола», — потому что совершал его дело. «Враг всякой правды», — потому что здесь поистине была всякая правда. Мне кажется, что этими словами он обличает и его жизнь. А чтобы показать, что это сказано не по гневу, для этого (писатель) предварительно заметил: «исполнившись Духа Святаго», т. е. силы (Его). «И ныне вот, рука Господня на тебя». Это было не наказание, но врачевство. Он как бы так сказал: не я действую, но рука Божия. Видишь, как он чужд гордости. «Ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени». Говорит это, чтобы дать ему время для покаяния. Они (апостолы) никогда не хотели являться слишком строгими, хотя бы это было бы и в отношении к врагам. В отношении к своим это было сообразно, а в отношении к чужим — нет, чтобы (известное) дело не показалось следствием принуждения и страха. Признак слепоты — искание вожатого. Затем проконсул видит слепоту и тотчас верует, и не просто, но «дивясь», — он увидел, что здесь не слова и не обман. Смотри, какую питал он любовь к учению, имея такую власть. Не сказал (Павел) волхву: не перестанешь ли развращать проконсула, но — «совращать с прямых путей Господних?», что гораздо важнее, чтобы не показаться льстецом. Почему же Иоанн отстает от них? «Но Иоанн», говорит (писатель), «отделившись от них, возвратился в Иерусалим». Потому что они отправлялись в дальнейший путь, — и хотя он был их слугою, но они сами взяли на себя этот труд. Посетив опять Пергию, они проходят мимо других городов, потому что спешили в главный город — Антиохию. И смотри, как кратко повествует писатель. Сидели, говорит, в сонмище и в день субботний, чтобы приготовить путь слову. Они говорят не прежде других, но будучи вызваны, когда их, как гостей, пригласили к тому. Если бы они не находились там, то не было бы и слова. Здесь Павел проповедует первый. И посмотри на мудрость его: он проходит мимо тех мест, где уже было посеяно слово (Божие); а где еще не был никто (из проповедников), там останавливается, как и сам он пишет: «я старался благовествовать не там, где уже было известно имя Христово» (Рим. 15: 20). И это было свойством его великого мужества. Подлинно, с самого начала он был муж удивительный; распявшись (для мира, Гал. 6:14), вооружившись (духовно), он знал, какая была в нем благодать; соразмерную тому оказывал и ревность. Он не разгневался на Иоанна, — это не было ему свойственно, — но принялся за дело; не убоялся, не устрашился, подвергаясь опасностям среди народа. Смотри, как хорошо устрояется, что Павел не проповедует в Иерусалиме; (там) довольно было только слышать, что он уверовал, а проповеди его не стали бы слушать по ненависти к нему; потому он и отправляется далеко, где не знали его. Во‑первых, он обличает волхва, каков тот был; а что он действительно был таков, доказало знамение. Оно было знаком его душевной слепоты; он страдает до времени для того, чтобы покаялся. Хорошо они вошли в синагогу в субботу, когда все были собраны. «После чтения закона и пророков», говорит (писатель), «начальники синагоги послали сказать им: мужи братия! если у вас есть слово наставления к народу, говорите». Смотри: тогда они сделали это без зависти, а после не так. Если вы сами хотели этого, то тем более надлежало увещевать. Но, о, властолюбие! О, тщеславие! Как оно низвращает и губит все! Оно побуждает восставать против спасения своего и других. Оно уродует и ослепляет, так что приходится искать вожатых. И, о, если бы так, если бы они искали вожатых! Но даже и этого не хотят делать, полагаясь во всем на самих себя. Оно не дает им видеть ничего; окружает их, как бы какая мгла и мрак, не позволяя прозреть.

Какое будем иметь оправдание мы, которые побеждаем страсть страстью, а не страхом Божиим? Например, многие, будучи сластолюбивы и сребролюбивы, обуздывали сластолюбие из‑за сбережения денег; другие, напротив, для удовольствий пренебрегали деньгами; иные, увлекаясь тщеславием, презрели и то и другое, издерживая деньги беспощадно и соблюдая целомудрие всуе; а иные, будучи крайне тщеславны, пренебрегли этой страстью, совершив много постыдного, как из‑за плотских удовольствий, так и из‑за денег; еще иные, чтобы удовлетворить своему гневу, решаются на бесчисленные издержки и не заботятся ни о чем, кроме того, чтобы только сделать по своему желанию. Так, что может сделать страсть, того у нас не делает страх Божий. И что я говорю: страсть? Что может сделать стыд человеческий, того не делает страх Божий. Много хорошего мы делаем, много и грешим, стыдясь людей, а Бога не боимся. Как многие расточили свое имущество из стыда! Как многие тщетно домогались почестей, услуживая друзьям своим во зле! Как многие и как много согрешили в угодность дружбе!

3. Итак, если страсть и стыд пред людьми могут побуждать нас и ко грехам и к делам добрым, то мы напрасно говорим, что не можем (обуздывать страсти); мы можем, если пожелаем; а желать должны все. Скажи мне, почему ты не можешь преодолеть тщеславия, когда другие преодолевают, имея такую же душу, такое же тело, такой же внешний вид, живя такою же жизнью? Помысли о Боге, помысли о высшей славе, противопоставь ей настоящее, и ты скоро отстанешь от него (тщеславия). Если ты непременно желаешь славы, то ищи славы истинной. Какая это слава, если она приносит бесчестие? Какая это слава, если она заставляет искать чести от низших и имеет в ней нужду? Честь состоит в том, чтобы пользоваться славою от высших. Если ты непременно желаешь славы, то ищи лучше славы от Бога. Возлюбив эту, ты будешь пренебрегать тою, увидишь, как она бесчестна; а пока не узнаешь этой, дотоле не увидишь, как та постыдна, как смешна. Подобно тому, как те, которые пленились какою‑нибудь женою злою, безобразною и бесстыдною, пока питают к ней любовь, не могут видеть ее безобразия, потому что страсть помрачает рассудок, так и здесь, пока обладает нами эта страсть, мы не можем видеть, каково это зло. Но каким же образом, скажешь, мы можем освободиться от нее? Вспомни о тех, которые расточили множество имущества и не получили от того никакой пользы; вспомни об умерших, какой они наслаждались славой, и она оказалась непрочною, исчезла и рассеялась; пойми, что она есть одно только имя и не имеет в себе ничего существенного. В самом деле, скажи мне, что такое слава? Сделай какое‑нибудь определение. Быть для всех, скажешь, предметом удивления? По праву или не по праву? Если не по праву, то это будет не удивление, а порицание, лесть, клевета. Если по праву, то это невозможно, потому что народ не имеет правильных суждений, а удивляется тем, которые угождают его желаниям. Если угодно, посмотрите на тех, которые дарят свое имущество блудницам, наездникам и плясунам. Но, скажешь, мы не о них говорим, а о честных, справедливых, могущих делать много доброго. Точно, если бы захотели, то скоро делали бы много доброго; но ныне ничего такого не делают. Кто ныне, скажи мне, хвалит честного и справедливого? Противное тому (делается). И что отвратительнее такого праведника, если он, совершая какое‑нибудь доброе дело, ожидает славы от толпы? Он делает тоже, как если бы какой‑нибудь отличный живописец, рисуя портрет царя, ожидал похвал от неопытных. С другой стороны, кто домогается славы от людей, тот скоро оставит дела добродетельные. Кто ожидает похвал, тот делает то, чего желают другие, а не то, чего он сам. Что же делать я советовал бы вам? Внимать Богу, довольствоваться похвалами от Него, делать все благоугодное Ему, и совершать добрые дела, не прилепляться ни к чему человеческому. Это (пристрастие к земной славе) вредит и посту и молитве и милостыне, и делает тщетными все наши добрые дела. Потому, чтобы не потерпеть этого, будем убегать этой страсти; будем иметь в виду только одно, — похвалу от Бога, одобрение от Него, прославление от нашего общего Владыки, чтобы, прожив добродетельно настоящую жизнь, нам сподобиться обетованных благ, с любящими Его, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 29

«Павел, встав и дав знак рукою, сказал: мужи Израильтяне и боящиеся Бога! послушайте. Бог народа сего избрал отцов наших и возвысил сей народ во время пребывания в земле Египетской, и мышцею вознесенною вывел их из нее» (Деян. 13:16, 17).

Одно благочестие служит для церкви похвалой. — Врачевство против порока должно быть почерпаемо из Писания.

1. Смотри, Варнава предоставляет (говорить) Павлу, подобно как Иоанн всегда — Петру. Он привел его из Дамаска, хотя тот был славнее его. Но они имели в виду общую пользу. «Встав», говорит (писатель), «и дав знак рукою». Таков был обычай у иудеев; потому и он так же обращается к ним с речью. Смотри, какое он делает вступление к слову: наперед похвалив их и показав великое промышление о них (Божие) словами: «боящиеся Бога», потом и начинает речь. Не сказал: пришельцы, потому что это название указывает на бедствия. «Бог народа сего избрал отцов наших». Смотри, как и он, подобно Стефану, общего людей Бога называет собственно их Богом и изображает древние великие благодеяния Его. Они делают это для того, чтобы научить их, что и ныне (Бог) по тому же благоволению послал Сына Своего. Как и Христос сказал о винограднике (Лк. 20:13), так говорит и он. «Возвысил сей народ во время пребывания в земле Египетской, и мышцею вознесенною вывел их из нее». Было и противное; но они умножились; для них совершались чудеса. Об этих (чудесах), бывших в Египте, и пророки всегда вспоминают. И смотри, как он проходит молчанием времена бедствий и нигде не поставляет на вид преступлений, но человеколюбие Божие, предоставляя о том помыслить им самим. «И около сорока лет времени питал их в пустыне» (ст. 18). Потом говорит о поселении их. «И, истребив семь народов в земле Ханаанской, разделил им в наследие землю их» (ст. 19). Затем (прошло) много времени, — четыреста пятьдесят лет. «И после сего, около четырехсот пятидесяти лет, давал им судей до пророка Самуила» (ст. 20). Здесь он показал, что (Бог) различным образом промышлял о них. «Потом просили они царя» (ст. 21). Не говорит о неблагодарности их, но везде о человеколюбии Божием. «И Бог дал им Саула, сына Кисова, мужа из колена Вениаминова. Так прошло лет сорок. Отринув его, поставил им царем Давида, о котором и сказал, свидетельствуя: нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все хотения Мои» (ст. 21, 22). Не маловажно то, что Христос происходит от Давида. Потом приводит и свидетельство Иоанна в следующих словах: «из его‑то потомства Бог по обетованию воздвиг Израилю Спасителя Иисуса. Перед самым явлением Его Иоанн проповедывал крещение покаяния всему народу Израильскому. При окончании же поприща своего, Иоанн говорил: за кого почитаете вы меня? я не тот; но вот, идет за мною, у Которого я недостоин развязать обувь на ногах» (ст. 23‑25). Иоанн свидетельствует не просто, но, отстраняя от себя честь, хотя ее все воздавали ему. А не одно и тоже — отказываться от чести, когда никто не предлагает, или — когда многие воздают ее, и притом не просто, но с таким уничижением. «Мужи братия, дети рода Авраамова, и боящиеся Бога между вами! вам послано слово спасения сего. Ибо жители Иерусалима и начальники их, не узнав Его и осудив, исполнили слова пророческие, читаемые каждую субботу, и, не найдя в Нем никакой вины, достойной смерти, просили Пилата убить Его» (ст. 26‑28). Везде (апостолы) стараются показать, что это служит к собственному благу их (иудеев), чтобы они, слушая о том, как бы о чуждом, не удалялись по той причине, что они же распяли Его. «Его», говорит, «не узнав»; итак, это был грех неведения. Смотри, как он слегка оправдывает их; и не только это (говорит), но прибавляет еще, что так и надлежало быть. А чтобы кто‑нибудь не сказал: откуда известно, что (Христос) воскрес? — он говорит: «ныне суть свидетели Его» (ст. 31). Потом опять приводит свидетельства из Писаний: «Когда же исполнили всё написанное о Нем, то, сняв с древа, положили Его во гроб. Но Бог воскресил Его из мертвых. Он в продолжение многих дней являлся тем, которые вышли с Ним из Галилеи в Иерусалим и которые ныне суть свидетели Его перед народом. И мы благовествуем вам, что обетование, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса, как и во втором псалме написано: Ты Сын Мой: Я ныне родил Тебя. А что воскресил Его из мертвых, так что Он уже не обратится в тление, о сем сказал так: Я дам вам милости, обещанные Давиду, верно. Посему и в другом месте говорит: не дашь Святому Твоему увидеть тление. Давид, в свое время послужив изволению Божию, почил и приложился к отцам своим, и увидел тление; а Тот, Которого Бог воскресил, не увидел тления» (ст. 29‑37). Смотри, с какою силою говорит он; этого Петр никогда не говорил. «Итак, да будет известно вам, мужи братия, что ради Него возвещается вам прощение грехов; и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий» (ст. 38, 39). Потом (присовокупляет) и грозные слова: «берегитесь же, чтобы не пришло на вас сказанное у пророков: смотрите, презрители, подивитесь и исчезните; ибо Я делаю дело во дни ваши, дело, которому не поверили бы вы, если бы кто рассказывал вам» (ст. 40, 41).

2. Смотри, как он сплетает речь из настоящих событий, и пророков, и обетованного семени. Но обратимся к вышесказанному. «Мужи братия, дети рода Авраамова». Называет их по праотцу. «Вам послано слово спасения сего». Здесь словом: «вам» он не выражает, что это одни только иудеи, но дает им возможность отделить себя от совершивших убийство, как это видно из следующего. «Ибо жители», говорит, «Иерусалима, не узнав Его, и осудив, исполнили слова пророческие, читаемые каждую субботу». Великая вина, если они, постоянно слушая, не внимали. И это нисколько не удивительно: сказанное о Египте и пустыне достаточно показывает неблагодарность их. Но как они не уразумели, скажешь, когда Иоанн говорит им? Что удивительного, когда (они не слушали) и пророков, часто говоривших им? Потом и другая вина: «и, не найдя в Нем никакой вины, достойной смерти». Это уже не было делом неведения, — положим, что они не почитали Его за Христа, но почему притом убили Его? «Просили», говорит, «Пилата убить Его. Когда же исполнили всё написанное о Нем, то, сняв с древа, положили Его во гроб». Смотри, как тщательно они делали это. Говорит об образе смерти Его и упоминает о Пилате, как для того, чтобы страдание Его было очевиднее из (производившегося над Ним) суда, так и для того, чтобы сильнее обличить их, предавших Его иноплеменнику. И не сказал: обвиняли Его, но: «и, не найдя в Нем никакой вины, достойной смерти, просили Пилата убить Его», чтобы показать, что он сделал это в угодность им, и в противность собственному желанию, — что яснее выражает Петр: «отреклись перед лицом Пилата» (Деян. 3:13). Павел весьма любил их; и, однако, смотри, не останавливается на неблагодарности отцов их, но возбуждает страх в них самих. Стефан по справедливости делает это, когда готовится умереть, и притом не предлагая учения показывает, что закон уже прекращается; а он еще не (говорит этого), но только высказывает угрозы и возбуждает страх. «Но Бог воскресил Его из мертвых. Он в продолжение многих дней являлся тем, которые вышли с Ним из Галилеи в Иерусалим». Смотри, как он, движимый самим Духом, непрестанно проповедует о страдании и погребении (Христовом). «И мы благовествуем вам», говорит, «что обетование, данное отцам», т. е. отцы получили обетование, а вы — самое дело. Приведши в свидетели Иоанна, и сказав: «из его‑то потомства Бог по обетованию воздвиг Израилю Спасителя. Перед самым явлением Его Иоанн проповедывал крещение покаяния всему народу Израильскому», он потом опять приводит слова его: «за кого почитаете вы меня? я не тот». Затем приводит и апостолов в свидетели воскресения и говорит: «и которые ныне суть свидетели Его перед народом». Далее — Давида, свидетельствующего о том же самом в следующих словах: «не дашь Святому Твоему увидеть тление» (Пс. 15:10). В виду того, что ни древние (свидетельства) сами по себе не были бы столь сильными, ни эти (новые) без тех, он и подтверждает свою речь теми и другими. И так как они были одержимы страхом, как убившие Его, и совесть осуждала их, то (апостолы) говорят им, не как христоубийцам, и преподают им (учение), не как чуждое благо, но как их собственное. Для них (иудеев) было весьма вожделенно имя Давида, потому (Павел) и приводит его, чтобы они, по крайней мере, таким образом признали Его (Христа); он как бы так говорил: Сын его будет царствовать над вами; потому не отвергайте власти Его. Что значит: «дам вам милости, обещанные Давиду, верно»? т. е. твердыня, никогда не погибающая. Не останавливается и на этом, — потому что речь уже была доказана, — но угрожает наказанием, переходит к вожделенному для них, показывая, что закон прекращается, и распространяется о полезном, о том, что великие блага ожидают послушных и великие бедствия постигнут непокорных. Потом опять говорит о Давиде, и притом с похвалою. «Давид», говорит, «в свое время послужив изволению Божию, почил и приложился к отцам своим»; подобно как Петр, упоминая о нем, говорит: «да будет позволено с дерзновением сказать вам о праотце Давиде» (Деян. 2:29). Не говорит, что он умер, но: «приложился к отцам своим», что было благоприличнее. И смотри: он нигде не касается добрых дел их, но тех, которые достойны осуждения. Именно, то самое, чего они просили (убить Христа) и получили, служит к величайшему их осуждению. Потом исчисляет благодеяния Божии. Избрал, возвысил, питал — эти похвалы относятся не к ним, но к Богу. Восхваляет только Давида, потому что от него — Христос. Явлением, о котором он говорит в словах: перед самым явлением Его, Иоанн (Креститель) называет воплощение Христово, явление Его во плоти. Подобным образом и Иоанн евангелист часто указывает на него, — потому что имя его было славно по всей вселенной. И смотри: (писатель) не говорит о том от себя, но приводит самое свидетельство его.

3. Видишь ли, как тщательно он показал настоящее дело домостроительства? Но послушаем, что внушали апостолы, говоря, что (Христос) был распят. Что невероятнее того, что Он погребен теми, которым обещал спасение, что будучи погребен Он отпускает грехи, и притом более закона? Потому (Павел) и не сказал: в чем вы не хотели, но: «и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий», показывая тем бессилие закона. Прекрасно он прибавил: «всякий», чтобы показать, что (оправдывается) всякий, кто только верует. Во всем том не было бы никакой пользы, если бы не было какого‑либо благодеяния. Потому он и говорит наконец о «прощении» (грехов), выводя из предыдущего важнейшее и показывая, что чего не в состоянии был сделать закон, то совершившим своею смертью является Пострадавший. Итак, он хорошо сказал: «свидетели Его перед народом», т. е. к убившим Его; но они не были бы свидетелями, если бы не были укрепляемы божественною силою, не свидетельствовали бы этого пред людьми, готовыми на убийство пред самими убийцами. Слова: «Я ныне родил Тебя» он привел, имея в виду то, что за ними следует (Пс. 2:7). Но почему он не присовокупил свидетельства, из которого они должны были убедиться, что отпущение (грехов) совершается чрез Христа? Потому что он хотел наперед доказать, что (Христос) воскрес; а как скоро это будет принято, то отсюда уже становится несомненным и то, что отпущение грехов совершается чрез Него. С другой стороны он хотел возбудить в них желание этого великого (блага). Таким образом смерть Его была не лишением, но исполнением пророчеств. Об исторических событиях он упоминает потому, что, не разумея их, (иудеи) потерпели множество зол. На это он и указывает в заключение, когда говорит: «берегитесь». И смотри, как смягчает строгость самого этого (увещания). «Чтобы не пришло», говорит, «на вас сказанное» другим: «ибо Я делаю дело во дни ваши, дело, которому не поверили бы вы, если бы кто рассказывал вам». Не удивляйтесь потому (только), что оно кажется невероятным, как о том сказано выше. Это и к нам можно было бы по справедливости сказать: «берегитесь», касательно тех, которые не веруют воскресению. Дела Церкви находятся в весьма худом состоянии, хотя вы и думаете, что она в мире. То тяжело, что, находясь среди множества зол, мы даже не знаем, что находимся во зле.

Что ты говоришь (скажете вы)? Мы содержим церкви, у нас имущество, все прочее, бывают собрания, ежедневно приходит народ, и — мы нерадивы? Но не это надобно ставить в похвалу Церкви. Что же, скажешь? То, если есть в ней благочестие, если мы уходим домой каждый день с пользою, собрав более или менее плодов, а, не исполняя только закон или показывая вид благочестия. Сделался ли кто лучше, бывая в собрании в продолжение целого месяца? Вот о чем надобно спросить. То самое, что кажется добрым делом, не есть дело доброе, если по совершении его ничего больше от него не происходит. И о, если бы ничего больше! Но ныне происходит еще худшее. Какую пользу получаете вы от собраний? Если бы была для вас какая‑нибудь польза, то вам всем уже давно следовало бы вести жизнь любомудрую, после того как с вами беседуют дважды в неделю столько пророков, столько апостолов, евангелистов и все они предлагают спасительные догматы и с великою ревностью представляют вам убеждения к исправлению ваших нравов. Воин, приходя на место учения, становится искуснее в военном деле; атлет, приходя на ристалище, делается опытнее в борьбе; изучающий врачебное искусство, приходя к учителю, становится более сведущим, более узнает и большему научается; а ты какую приобрел пользу? Не говорю о тех, которые в продолжение одного года, но о тех, которые с юного возраста приходят в (церковные) собрания. Или то вы считаете благочестием, что часто бываете в собраниях? Это не значит ничего, если мы не получаем никакой пользы; если (здесь) не собираем никаких плодов, то лучше оставаться дома. Предки построили нам церкви, конечно, не для того, чтобы мы, собираясь из своих домов, показывали себя друг другу, — это можно было бы делать и на площади, и в банях, и на празднествах, — но чтобы собирались вместе ученики и учители, и первые делались лучшими при помощи последних. Наши (собрания) стали просто обычаем и видом благочестия, остальное дело — привычкой. Наступает пасха; (здесь) большой шум, большая сутолока, не скажу — толпа людей, так как это не свойственно людям. Прошел праздник; шум прекращается, но это безмолвие опять бесплодно. Сколько (бывает) всенощных бдений, сколько священных песнопений! А что из этого? Еще хуже: многие даже делают это из тщеславия. Как, думаете вы, я сокрушаюсь внутренно, когда вижу, что все это протекает, как бы сквозь дырявую бочку? Но вы, без сомнения, скажете мне: мы знаем Писания. А что из этого? Если бы вы показывали это делами, то было бы приобретение, была бы польза. Церковь — это красильня; если вы всегда уходите, не получив никакой окраски, то какая польза от того, что вы часто сюда ходите? Только больший вред. Кто‑нибудь (из вас) прибавил ли что‑либо к обычаям, которые наследовал от предков? Например: кто‑нибудь имеет обыкновение поминать мать, жену или сына; он делает это, — слышал ли о том от нас, или не слышал, — руководствуясь обычаем и совестью. Так на это ты негодуешь, скажут? Да не будет! Напротив, я весьма радуюсь этому; но желал бы, чтобы он получил какую‑нибудь пользу и от нашей беседы и, что сделала привычка, то произошло бы и от нас, чтобы образовалась и другая привычка. Иначе для чего мне напрасно трудиться и пустословить, если вы намерены оставаться при одном и том же, если наши собрания не производят в вас ничего доброго?

4. Но, скажут, мы молимся. А что из того, если это бывает без дел? Послушай, что говорит Христос: «не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7:21). Часто я решался замолчать, видя, что от моих слов в вас не происходит никакого преуспения; а может быть и происходит, только я по чрезмерности своих требований и желаний уподобляюсь тем, которые слишком пристрастны к деньгам. Как они, сколько ни собирают, всегда думают, что ничего не имеют, так и я, сильно желая вашего спасения, пока не увижу вашего преуспения, думаю, что ничего не сделал, потому что я весьма желаю, чтобы вы достигли самой высшей степени. Я желал бы, чтобы это было так, чтобы это происходило от моего недовольства, а не от вашего нерадения; но боюсь, что мой намек окажется верным. Ведь вы должны согласиться, что если бы была какая‑нибудь польза в продолжение такого времени, то нам уже следовало бы прекратить свои беседы; и вам не нужны были бы наши слова, когда их сказано так довольно, что вы могли бы научить и других, если бы вы сколько‑нибудь заботились о пользе отсутствующих. Но вы непрестанно имеете нужду в поучениях, и это показывает не что иное, как то, что вы не очень в хорошем состоянии.

Что же делать? Не обличать же только? Прошу и умоляю, старайтесь не о том только, чтобы приходить в церковь, но чтобы уходить и домой, получив какое‑нибудь врачевство против своих страстей, чтобы если не от нас, то от Писаний заимствовать соответственные врачевства. Например, предается ли кто гневу? Пусть внимает чтениям Писаний, и непременно найдет (врачевство) или в повествованиях, или в поучениях; в поучениях, когда говорится: «движение гнева есть падение для человека» (Сир. 1:22), и: «муж гневливый не благовиден» (Притч. 11:25), и тому подобное; и еще: «человек злоязычный не исправится» (Пс. 139: 12). Также Христос (говорит): «гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5:22), и пророк: «гневаясь, не согрешайте» (Пс. 4: 5), и еще: «проклят гнев их, ибо жесток» (Быт. 49:7). В повествованиях, какие например слышишь о фараоне, исполнившемся великого гнева (Исх. 14:5), и о (царе) ассирийском (4 Цар. 19:35), которые потому и погибли. Одержим ли кто сребролюбием? Пусть послушает, что нет ничего беззаконнее лихоимца, что и самую душу свою он отдает за имущество (Сир. 14:1‑10); и Христос говорит: «не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:24), и апостол: «корень всех зол есть сребролюбие» (1 Тим. 6:10), и пророк: «если богатство притекает, не прилагайте (к нему) сердца» (Пс. 61:11), и много тому подобного. В повествованиях (слышишь) о Гиезие, Иуде, старейшинах книжников, и что «дары ослепляют глаза мудрых» (Втор. 16:19). Гордится ли кто? Пусть послушает, что «если над кощунниками Он посмевается, то смиренным дает благодать» (Притч. 3:34), и: «начало гордости — удаление человека от Господа» (Сир. 10:14), и: «мерзость пред Господом всякий надменный сердцем» (Притч. 16:5); а из повествований (знаешь) о диаволе и всех других. Вообще, — невозможно ведь перечислить всего, — пусть каждый избирает из божественных Писаний врачевства для своих ран; если не все вдруг, то часть сегодня, часть завтра, и таким образом очистите все. И касательно покаяния, и исповедания (грехов), и милостыни, и кротости, и целомудрия, и касательно всего найдешь (там) много примеров. «Все, что писано было прежде, написано нам в наставление», говорится (Рим. 15: 4). Если же в них все — для нашего наставления, то станем внимать им, как следует внимать. Для чего мы понапрасну обманываем себя самих? Боюсь, чтобы и о нас кто‑нибудь не сказал: «и проходили дни их в суете и лета их поспешно» (Пс. 77:33). Кто, слушая нас, отстал от зрелищ, кто отстал от любостяжания, кто стал усерднее к милостыне? Я желал бы узнать это, не из тщеславия, но чтобы сделаться ревностнее, видя прекрасный плод трудов своих. Ныне же, как я примусь за дело, видя, что дождь учения нисходил в таком количестве, а нивы наши остаются в том же состоянии и растения нисколько не делаются выше? Уже наступило время жатвы, (готова) веятельная лопата; боюсь, чтобы все не оказалось плевелами; боюсь, чтобы всем нам не быть вверженными в печь (Мф. 3:12). Прошло лето, пришла зима, а мы сидим, и юноши и старцы, одержимые своими страстями. Не говори мне: я не блудодействую. Какая польза, что ты не блудодействуешь, когда ты сребролюбив? Если воробей хотя не всем телом, а только за ногу будет удержан, то он погиб и остался в западне, и уже нисколько не помогут крылья, когда удержана нога: так и ты не пленен блудодеянием, но пленен сребролюбием, а все же пленен. Дело не в том, как ты пленен, но в том, что ты пленен. Не говори ты, юноша: я не сребролюбив; может быть, ты предаешься прелюбодеянию. И оттого опять, какая польза? Невозможно же, чтобы все страсти овладевали нами в одном возрасте; но они разделены, и это по человеколюбию Божию, чтобы, напав на нас вместе, они не сделались неодолимыми, и борьба с ними не была для нас слишком трудною. Какое неразумие — быть не в состоянии побеждать и раздельные страсти, но покоряться им во всякое время, и еще гордиться тем, что укрощается не нашим старанием, но самим возрастом! Не видите ли, какое старание, и упражнение, и труды прилагают возницы, употребляя и хлеб и все другое, чтобы не быть сброшенными с колесниц и влачимыми (по земле)? Видишь, сколько здесь искусства? Часто человек взрослый не может справиться с одним конем; а мальчик, с искусством взявши двух коней легко ведет и управляет ими. У индийцев, говорят, великий зверь и страшный — слон с великою покорностью повинуется пятнадцатилетнему отроку. Для чего я говорю все это? Для того, что если мы при старании укрощаем слонов и диких коней, то тем более (можем укрощать) наши страсти. Почему же мы так нерадивы во всю жизнь? Мы никогда не старались приобрести это искусство; никогда в свободное время, когда нет борьбы, не беседовали друг с другом о чем‑нибудь полезном. Нас тогда можно видеть стоящими на колеснице, когда борьба началась, потому‑то мы и бываем достойны осмеяния. Не говорил ли я часто: будем упражняться на домашних своих прежде искушения? Мы часто сердимся дома на детей; удержим здесь гнев, чтобы нам легко было обуздывать его пред друзьями. Если бы так мы упражнялись и во всем другом, то во время борьбы не подвергались бы осмеянию. Для других искусств и подвигов ныне есть и оружие, и упражнение, и старание; для добродетели же ничего. Земледелец не осмелится прикоснуться к винограду прежде, нежели хорошо научится земледелию; и кормчий не станет на корме, пока не сделается сведущим в этом деле; а мы, будучи совершенно неопытными, желаем получить первенство. Надлежало бы молчать, надлежало бы ни с кем не иметь общения ни делом, ни словом, пока не укротим зверя, находящегося в нас самих. Не свирепее ли всякого зверя нападают на нас гнев и вожделение? Не выходи на площадь с этими зверями, пока не наложишь хорошо узду на них, пока не укротишь их, пока не сделаешь ручными. Не видишь ли тех, которые водят укрощенных львов по площади, какую они получают прибыль и как им удивляются, что они в бессловесном животном произвели такую кротость? Но если бы внезапно этот зверь рассвирепел, то он разогнал бы всех, находящихся на площади, и сам водящий его подвергся бы опасности и сделался бы виновником погибели других. Так и ты наперед укроти льва, и потом води его с собою, не для того, чтобы собирать серебро, но чтобы получить прибыль, которой нет ничего равного. И действительно нет ничего равного кротости, которая приносит великую пользу и тем, кто имеет ее, и тем на кого она действует. Будем же достигать ее, чтобы, совершив надлежащим образом путь добродетели, нам сподобиться вечных благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 30

«При выходе их из Иудейской синагоги язычники просили их говорить о том же в следующую субботу» (Деян. 13:42).

Восхваление смиренномудрия. — Нужно учить более делами, чем словами. — Как нужно относиться к рукоплесканиям.

1. Видишь ли мудрость Павла? Он не только привел в удивление (слушавших его) тогда, но и возбудил в них желание — слушать его в другой раз, посеял некоторые семена, но не докончил и не заключил речи, чтобы привлечь и расположить их к себе и чтобы не утомить их сообщением душам их всего вдруг. Он сказал: «ради Него возвещается вам прощение грехов» (Деян. 13:38); а каким образом, — не показал. После того (писатель) поставляет его на первом месте (ст. 43, 50). Видишь ли, какое (возбудилось в них) усердие? «Последовали», говорит, за ними (ст. 43). Почему он не крестил их тотчас же? Еще не пришло время. Надобно было убедить, чтобы они оставались твердыми. «Когда же собрание было распущено, то многие Иудеи и чтители Бога, обращенные из язычников, последовали за Павлом и Варнавою, которые, беседуя с ними, убеждали их пребывать в благодати Божией. В следующую субботу почти весь город собрался слушать слово Божие. Но Иудеи, увидев народ, исполнились зависти и, противореча и злословя, сопротивлялись тому, что говорил Павел» (ст. 43‑45). Смотри, как злоба поражается, когда хочет поразить других. Противоречие тех (иудеев) послужило еще к большей славе этих (апостолов). А прежде те сами просили их (говорить). «Противореча и злословя». О, бесстыдство! В чем надобно было с ними согласиться, они тому противоречат. «Тогда Павел и Варнава с дерзновением сказали: вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам» (ст. 46). Видишь ли, как по причине любопрения (иудеев) они простерли далее свою проповедь, и еще более обратились к язычникам, оправдав и сделав себя свободными от обвинений пред своими (единоплеменниками)? И не сказали: вы недостойны; но — «сами себя делаете недостойными», чтобы смягчить речь свою. «Мы обращаемся к язычникам. Ибо так заповедал нам Господь: Я положил Тебя во свет язычникам, чтобы Ты был во спасение до края земли» (ст. 46‑47). Чтобы язычники, слыша это, не опечалились, что в случае готовности иудеев они не получили бы этих благ, он приводит следующее пророчество: «положил Тебя во свет язычникам, чтобы Ты был во спасение до края земли». «Язычники, слыша». Это и самих (апостолов) делало ревностнейшими, когда тем, чем должны были слушая пользоваться иудеи, пользовались язычники, иудеев же более огорчало. «Язычники, слыша это», говорит (писатель), «радовались и прославляли слово Господне, и уверовали все, которые были предуставлены к вечной жизни», т. е. были предъизбраны Богом (ст. 48). Смотри, как скоро, по сказанию его, это принесло пользу: «и слово Господне распространялось по всей стране» (ст. 49), т. е. распространялось; как бы так сказал: они не ограничились одною ревностью, но присоединили и дела. Посмотри опять, как они, будучи гонимы, совершают другие великие дела по ревности; они стали действовать решительнее и обратились к язычникам; и послушай, как «тогда Павел и Варнава с дерзновением сказали: вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам». Таким образом они намеревались идти к язычникам. Но, смотри, и в этой решимости соблюдалась мера, как и следовало. Если Петр оправдывался, то тем более для них нужно было оправдание, потому что их никто не приглашал туда. Словом: «первым» он выразил, что и тем надлежало (проповедовать); а словом: «надлежало» показал, что и им необходимо было. «Но как вы отвергаете его», — не сказал: горе вам, или: вы будете наказаны, — но: «мы обращаемся к язычникам». Видишь ли, какой великой кротости исполнена эта решимость? «Но Иудеи, подстрекнув набожных и почетных женщин и первых в городе людей, воздвигли гонение на Павла и Варнаву и изгнали их из своих пределов» (ст. 50). Видишь ли, что сделали противившиеся проповеди, до какого бесстыдства довели их (женщин)? «Они же, отрясши на них прах от ног своих, пошли в Иконию» (ст. 51). Здесь они, наконец, исполнили ту грозную заповедь, которую дал Христос: «если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших» (Мф. 10:14). Впрочем, они сделали это не вдруг, но когда уже были изгнаны ими. Но и это не повредило ученикам; напротив, они еще более утвердились в слове (Божием), что (писатель) и показывает, присовокупляя: «а ученики исполнялись радости и Духа Святаго» (ст. 52). Страдания учителя не останавливают усердия ученика, но делают его еще ревностнейшим.