2 Коринфянам | 5 глава

ГРЯДУЩИЕ РАДОСТЬ И СУД (2Кор 5:1−10)

В этом отрывке примечательна последовательность мысли, раскрывающая сущность мысли Павла:

1) Для него день, когда он покинет свое тело, будет днем радости. Он рассматривает тело лишь как хижину, временное обиталище, в котором мы пребываем до дня его разложения и вступления в истинную обитель души.

Мы уже раньше видели, как греческие и римские мыслители презирали тело. «Тело, — говорили они, — гробница». Плотин сказал, что он стыдится того, что у него есть тело. Эпиктет заявил о себе: «Ты есмь бедная душа, обремененная телом». Сенека писал: «Я высокое существо и рожден для большего, нежели быть рабом своего тела, на которое я смотрю лишь как на оковы, одетые на мою свободу... В таком отвратительном жилище обитает душа». Даже в иудейском мировоззрении иногда проскальзывает эта мысль. «Ибо тленное тело отягощает душу, и эта земная храмина подавляет многозаботливый ум» (Прем 9:15).

Павел иначе подходит к этому. Он не ищет нирваны, в которой царит кладбищенский мир; он не видит себя поглощенным в божественном; он не ищет свободы бестелесного духа, ждет того дня, когда Бог даст ему новое духовное тело, которое даст ему лучшую возможность в райских местах служить Богу и обожать Его.

Киплинг сочинил стихотворение, в котором выразил свое представление о жизни в грядущем мире.

Когда последняя картина
Написана, и краски высохнут на ней;
Когда померкнут древние витрины,
И младший критик скончался уже, —
Мы будем почивать, и то и дело,
Покоиться на эру или две,
Пока Господь трудолюбивых
Не позовет трудиться нас к Себе.
Тогда блаженные счастливо
Займут свои места,
Начнут писать огромную картину
Кистями прочными кометного хвоста;
Узнают близких и родных,
Святых Петра, Павла и Магдалину
Век живописью проведут,
И кончат новую картину.
Один Господь их ободрит,
Лишь Он достоин их направить;
Средства никто там не копит,
Известности никто не славит,
Но, благостно восхищены
Красой небесной и картиной,
Всевышнему напишем мы
Вид славы здесь непостижимой.

Подобно воспринимал это Павел. Вечность он представлял себе не как вечное бездействие, а как облечение души новым телом, завершающим служение Богу.

2) Ожидая грядущую жизнь, Павел все же не презирает жизнь нынешнюю, а всегда благодушествует, и это потому, что, даже здесь теперь с нами Дух Божий, а Святой Дух — это аррабон (ср. 1:22) — залог, первый вклад грядущей жизни. Павел убежден, что уже здесь христианин может предвкушать жизнь вечную. Христианину дано быть гражданином двух миров, и, поэтому он не презирает мир земной, но видит его в сиянии славы, являющейся отражением чудной грядущей славы.

3) Потом следуют строгие замечания. Даже думая о грядущей жизни, Павел не забывал, что нас ждет не только слава, но и Судный день. «Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово». Он употребляет слово бема, означающее суд, трибунал. При этом он, возможно, думал или о трибунале римского мирового судьи, перед которым он сам стоял однажды, или же о греческом судопроизводстве.

Все греческие граждане могли быть призваны служить в качестве судей или, как бы мы это сказали, в качестве присяжных. Афинянину, сидевшему в суде, давали два бронзовых диска. Каждый из дисков имел цилиндрическую ось. Одна ось была полой, и этот диск означал осуждение, вторая была залита, и этот диск означал оправдание. На суде стояли две урны: одна, бронзовая, называлась «решающей урной», потому что в нее судья бросал диск со своим приговором. Другая, деревянная урна, называлась «не имеющей решающего значения», в нее судья бросал второй ненужный ему диск. Так вот, по окончании разбирательства, судья бросал в бронзовую урну диск, означавший либо осуждение, либо оправдание. Наблюдателю оба диска казались одинаковыми, и никто не мог сказать, какой же приговор вынесли судьи. После этого подсчитывались диски и объявлялся приговор.

Однажды мы также будем ждать решения Божьего суда. При воспоминании об этом, эта жизнь становится чрезвычайно значительной, потому что она определит жизнь грядущую, получим или утратим венец. Время становится пробным камнем для вечности.

НОВОЕ ТВОРЕНИЕ (2Кор 5:11−19)

Этот отрывок является непосредственным продолжением предыдущего. Павел только что говорил о ждущем каждого суде Христовом. Всю свою жизнь он твердо помнил это. Он, собственно, говорит не так об ужасе, внушаемом судом Христовым, а скорее о благоговейном страхе и благоговении. Ветхий Завет полон очистительного страха. Иов говорит, что «страх Господень есть истинная премудрость» (Иов 28:28). «Чего требует от тебя Господь, Бог твой?» — спрашивает автор Книги Второзакония. И первым в его ответе стоит: «Того только, чтобы ты боялся Господа, Бога твоего» (Втор 10:12). «Начало мудрости — страх Господень» — сказано в Книге Притчей Соломоновых (1:7; ср. 9:10). «Страх Господень отводит от зла» (Притч 16:6). Здесь не подразумевается страх собаки, ждущей удара, или страх запуганного ребенка. Это страх, удерживающий человека от осквернения храма, от поступков, которые разбили бы сердце любимого человека. «Повеления Господа праведны» — говорит псалмопевец (Пс 18:9). Без этого очистительного страха человек не может благочестиво жить.

Павел пытается убедить людей в своей искренности. Он нисколько не сомневается в том, что в глазах Бога руки и намерения его чисты, но его враги бросили на него тень подозрения, и он хочет доказать коринфским друзьям свою искренность. Это желание не основано на каком-то эгоистическом стремлении оправдаться. Оно основано на сознании, что, если его искренность сомнительна, оно плохо скажется на восприятие людьми благовестия Божия. Все сказанное люди воспринимают, учитывая при этом характер говорящего. Вот почему проповедник и учитель должны быть вне подозрения. Нам следует избегать не только зла, но и самого ничтожного его проявления, чтобы ничто не уменьшало у слушателей доверия не столько к нам, сколько к проповеди, которую мы произносим.

В стихе 13 Павел говорит, что он руководствовался в своем поведении лишь одним — служить Богу и помочь коринфянам. Они неоднократно считали Павла сумасшедшим (Деян 26:24). Они часто не понимали Павла, как и Христа (Мк 3:21). Равнодушные и вялые люди всегда видят в энтузиасте помешанного.

Киплинг описывает где-то, как во время кругосветного плавания на борт судна прибыл генерал Бут. Его сопровождала толпа бивших в бубны и барабаны членов Армии спасения. Все это возмутило привередливую душу Киплинга. Позже он познакомился поближе с генералом и рассказал ему, как неодобрительно он относится к таким вещам. «Молодой человек, — ответил Бут, — если бы я смог завоевать хотя бы еще одну душу для Христа, стоя на голове и бия в бубен ногами, то я выучился бы этому».

Истинного энтузиаста нисколько не волнует, считает ли кто-то его безумным. Если кто-то придерживается христианского бескорыстия, прощения и полной преданности, то тогда найдутся и мудрецы, просто обвиняющие его в помешательстве. Павел хорошо знал, что нужно быть очень скромным и благоразумным; но он также знал, что нередко даже необходимо вести себя так, чтобы люди считали его помешанным. Ради Христа и ради людей Павел был готов делать и то и другое.

И Павел переходит к стержневому моменту христианской жизни: «Христос за всех умер». Павел считал и любил проповедовать, что христианин во Христе, и, поэтому, его прежнее «я» умерло вместе с Христом, и он воскрес совершенно новым человеком, как будто был заново сотворен руками Творца. Со своей новой жизнью христианин обрел и новый моральный кодекс. Он судит теперь о мире и явлениях жизни по иным нормам. Было время, когда сам Павел судил Христа по светским стандартам и отправлялся в путь, чтобы уничтожить в мире христианскую веру. Но не теперь. Теперь он смотрит совсем иначе на мир. Теперь Тот, имя которого он стремился изжить, является для него самым чудесным Человеком в мире, ибо через Него причастился он дружбы Божией, которую искал всю свою жизнь.

Комментарий к 2Кор 5:20−21 смотрите в следующем разделе.