2 Коринфянам | 3 глава

КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК — ПИСЬМО ХРИСТОВО (2Кор 3:1−3)

Здесь говорится об распространенном в древнем мире обычае посылать рекомендательные письма. Если человек отправлялся в чужую общину, то один из друзей его, знавший кого-нибудь в той общине, давал ему рекомендательное письмо, чтобы представить и охарактеризовать его.

Вот такое письмо, найденное среди папирусов, написанное неким Аврелием Архелаем, бенефициарием, то есть солдатом, имевшим особые привилегии и освобожденном от всех низких обязанностей слуги своему командиру, военному трибуну Юлию Доминицию. В нем представляется и рекомендуется некто Феон. «Юлию Доминицию, военному трибуну легиона, от Аврелия Архелая, его бенефициария, приветствия. Я уже раньше рекомендовал тебе Феона, моего друга, и теперь я тоже прошу тебя, господин, чтобы он был под твоим началом, как был бы я сам. Ибо он человек, достойный твоей любви: он оставил своих близких, состояние и свое предприятие и последовал за мной сквозь все трудности и был мне надежной защитой. Я, посему, молю тебя позволить ему прийти к тебе и увидеть тебя. Он может рассказать тебе все о нашем предприятии... Я любил его... Желаю тебе, господин, счастья и долгой жизни с твоей семьей и доброго здоровья. Возьми письмо это пред очи твои и представь себе, что это я говорю с тобой. Прощай».

О подобном рекомендательном письме думал Павел. В Новом Завете тоже есть такое письмо. Рим 16:1−2 представляет Римской церкви Фиву, диаконису церкви Кенхрейской.

В античности, как и в наши времена, письменные рекомендации часто мало значили. Некто однажды попросил Диогена, философа-циника, написать такое письмо. Диоген ответил: «Что ты человек он увидит с первого взгляда. Но разобраться — хороший ты человек или плохой — он сможет лишь в том случае, если у него есть талант отличать хорошее от плохого. Если же у него нет этого таланта, он не узнает истины, даже если бы я написал ему тысячу раз». Но, тем не менее, в христианской церкви такие письма были необходимы, потому что даже Лукиан, языческий сатирик, отметил, что любой шарлатан может сделать себе состояние на простодушии христиан, потому что их так легко обмануть.

Предыдущие предложения послания производят впечатление, будто Павел пишет себе одобрительное письмо. Он заявляет при этом, что ему такого письма не нужно. Потом он мимоходом присматривается к тем, кто являлся причиной раздоров в Коринфе. «Есть и такие, — говорит он, — кто принес вам рекомендательные письма, или которым вы дали таковые». Вероятнее всего, это были посланцы от иудеев, прибывших для того, чтобы разрушить церковь и принесших с собой рекомендательные письма от синедриона для подтверждения своих полномочий. Когда-то у Павла, отправлявшегося в Дамаск для борьбы с Церковью, тоже были такие письма (Деян 9:2). Павел заявляет, что теперь его единственным одобрительным письмом являются коринфские христиане. Изменения, произошедшие в их характере и жизни, — его единственно важные рекомендации.

И далее Павел делает заявление огромной важности, он говорит, что каждый христианин — письмо Христово. Когда-то давно Платон сказал, что хороший учитель не пишет свое учение чернилами, которые выцветут — он пишет его в людях. Это сделал Иисус. Он запечатлел свое послание в коринфянах, через своего слугу Павла не блекнущими чернилами, а Духом, не на Каменных скрижалях, на которых был записан закон, а в сердцах людей.

В этом основополагающая истина, которая одновременно является и вдохновением, и строгим Письмом Иисуса Христа. Каждый христианин, волей-неволей является плохой или хорошей рекламой христианству.

Честь Христа находится в руках его последователей. О продавце мы судим по его товарам, о ремесленнике — по изделиям, о церкви по людям, которых она воспитывает, и поэтому люди судят о Христе по его последователям! Дик Шеппард, много лет общавшийся с принадлежавшим к церкви, заявил, что «наибольший урон церкви нанесла безнравственная жизнь исповедующих христиан». Когда мы исповедуем Христа, на нас лежит внушающая благоговейный страх ответственность — мы являемся открытыми письмами, живыми иллюстрациями учения Христа и Его Церкви.

ПРЕИМУЩЕСТВЕННАЯ СЛАВА (2Кор 3:4−11)

Этот отрывок, в сущности, распадается на две части. Сначала Павел думает, что его заявление о том, что коринфяне являются живым письмом Христа, созданном под его пастырством, может показаться кому-нибудь самовосхвалением. Поэтому он спешно настаивает, что все, чтобы он ни сделал, не дело его рук, а Божиих. Это Бог уполномочил его на выполнение возложенного на него задания. Возможно, он при этом думает о том значении, которое иудеи иногда придавали одному из великих титулов Бога, Эль-Шаддай, что значит Всемогущий; но иногда иудеи толковали звание Эль-Шаддай как Сильный. Это Он — Сильный, дал Павлу возможность выполнить свою задачу.

Когда Гарриет Бичер-Стоу написала Хижину дяди Тома, в Америке за один год было продано 300 000 экземпляров этой книги. Она была переведена на десятки языков мира. Лорд Палмерстон, не читавший в течение тридцати лет ни одного романа, похвалил ее «не только за фабулу, но и за государственность». Лорд Кокберн, член Тайного совета, заявил, что эта книга сделала больше для человечества, чем любое другое произведение художественной литературы. Толстой поставил ее в ряд великих достижений человеческого разума. Она, несомненно, больше, чем что-либо иное содействовала делу освобождения рабов. Но она отказалась принимать честь за написание этой книги. Она сказала: «Я автор Хижины дяди Тома? Нет, конечно, нет. Не я определяла развитие истории: она писалась сама. Господь писал ее, а я была всего лишь скромнейшим орудием в Его руках. Все приходило ко мне в видениях, одно за другим, а я излагала их в словах. Лишь Он достойный прославления».

Ее вдохновение было от Бога. Так было и с Павлом. Он никогда не говорил: «Посмотрите, что я создал! — а неустанно твердил, — Всевышнему слава!» Он никогда не находил в себе способность выполнить какое-либо задание: он лишь знал, что Бог уполномочивает его. И вот почему он, так ясно осознавший свою собственную слабость, не боялся взяться за любое дело. Он никогда не брался за него сам, а всегда под началом Бога. Во второй части этого отрывка производится противопоставление Ветхого и Нового Завета. Завет означает соглашение, заключенное между двумя людьми, через которое они вступают в особые отношения. Библейское значение слова соглашение отличается от обычного, потому что договаривающиеся стороны вступают в соглашение на равных условиях. В библейском же смысле слова, зачинателем завета-соглашения является Бог, идущий навстречу человеку, с тем, чтобы предложить ему определенные отношения на условиях, которые человек не может ни предложить, ни изменить, а либо принять, либо отклонить.

Для выражения новый, когда он говорит о Новом Завете, Павел употребляет то же слово, которое употреблял и Иисус. А это примечательно. В греческом языке имеются два слова для выражения понятия новый. Во-первых, слово неос означает новый с точки зрения времени и лишь в этом смысле. Младенец — неос, потому что он новорожденный. Во-вторых, слово каинос означает новый не только в смысле времени, но и новый качественно. Если нечто определяется через каинос, то оно привнесло новый элемент в существовавшую ситуацию. Именно это слово каинос употребляют и Иисус и Павел для определения Нового Завета, и этим они указывают на то, что Новый Завет нов не только во временном смысле; он отличен и качественно от Старого Завета. Он создает между человеком и Богом отношения совершенно иного рода. В чем суть этого различия?

1) Ветхий Завет основывался на письменном документе. Мы имеем историю его заключения в Исх 24:1−8. Моисей взял книгу завета и читал ее народу, и он согласился с ним. С другой стороны, Новый Завет основан на силе животворного Духа. Письменный документ всегда является чем-то внешним по отношению к человеку, в то время как действие Духа изменяет само сердце его. Человек может выполнить требования письменного закона, хотя в то же время у него есть желание нарушить его; но когда в душу вселяется Дух и руководит ею, человек не только не нарушает закон, но у него даже не возникает желание нарушить его, потому что он стал новой тварью. Письменный закон может изменить право; Дух же может изменить человеческую природу.

2) Ветхий Завет был беспощадным, потому что он создавал правовые отношения между человеком и Богом. В сущности, он гласил: «Если желаешь поддерживать отношения с Богом, ты должен соблюдать закон». В соответствии с этим складывалось положение, в котором Бог был, в сущности, судьей, а человек преступником, вечно на скамье подсудимых за невыполнение договорных обязательств.

Ветхий Завет был беспощаден еще и потому, что он: а) Лишал надежды. Никто не мог соблюсти закон, ибо такова уже человеческая природа. Поэтому жизнь становилась безвыходной, б) Лишал жизни. В попытках соблюдать закон, человек не мог заслужить ничего, кроме осуждения, а осуждение — смерть, в) Лишал силы. Закон ясно приказывал, что делать, но он был бессилен помочь в исполнении данных предписаний.

Новый Завет же был совершенно иным: а) Он создавал отношения любви. Он возник именно потому, что так возлюбил Бог мир. б) Он создавал отношения между Отцом и Его сыновьями. Человек перестал быть преступником, нарушающим соглашение. Он был сыном Божиим, даже если и непослушным сыном, в) Бог изменил жизнь человека, не путем наложения нового закона, а, изменив его сердце, г) Он, таким образом, не только говорил человеку, что делать, но давал ему силу соблюдать заповеди Бога. Таким образом, он дал человеку силу и власть.

Павел продолжает противопоставлять оба завета. Ветхий Завет был создан во славе. Когда Моисей сошел с горы с Десятью заповедями, составлявшими кодекс Ветхого Завета, лицо его сияло таким светом, что все боялись подойти к нему (Исх 34:30). Несомненно, это было преходящее сияние. Оно не сохранилось, и оно не могло сохраниться надолго. Новый Завет и новые отношения, установленные Иисусом Христом между человеком и Богом, носят более яркое сияние, которое никогда не померкнет, потому что оно дает людям прощение, а не осуждение, жизнь, а не смерть.

Но вот предостережение. Иудеи предпочитали Ветхий Завет — закон; они отвергли Новый Завет, новые отношения во Христе. Опять же, Ветхий Завет был неплохим законом, но все же второго сорта, лишь стадией в развитии. Как выразился один великий комментатор: «Когда взошло солнце, лампы не нужны». Но как поговорка метко выражает: «Худшее — главный враг лучшего», — люди вообще склонны придерживаться старого, даже если им предлагают намного лучшее. В медицине долго, якобы, из-за религиозных побуждений, отказывались употреблять хлороформ. Когда в литературе появились Вадсворт и романтики, критики заявили: «Это не пойдет». Когда Вагнер начал писать музыку, люди отказывались слушать ее. Церкви во всем мире предпочитают старое и отворачиваются от нового. Что делалось всегда, считается правильным, а что не делалось — неправильным. Мы должны быть внимательными, чтобы не впасть в ошибку и предпочитать промежуточное больше, чем конечную цель. Мы не должны настаивать, как это делали иудеи, утверждая, что старый путь верен, и этим самым отвергать новую славу, предлагаемую Богом.

ПОКРЫВАЛО, СКРЫВАЮЩЕЕ ИСТИНУ (2Кор 3:12−18)

Все картины и образы, нарисованные в этом месте, непосредственно вытекают из предыдущего отрывка. Павел начинает мыслью, что, когда Моисей нисходил с горы, слава на лице его была столь яркой, что никто не мог смотреть на него:

1) Павел обращается мыслью к Исх 34:33: «И когда Моисей перестал разговаривать с ними, то положил на лице свое покрывало». Павел считает, что Моисей положил на лицо свое покрывало для того, чтобы люди не видели угасание славы, которой оно когда-то светилось. Отсюда вывод, что слава Ветхого Завета, старые отношения между Богом и людьми, по существу, имели временное значение. Богом было предназначено, чтобы на смену ему и старым отношениям явился Новый Завет. Но эту замену не следует понимать как замещение неправильного правильным, а как несовершенного — совершенным. Откровение, данное людям через Моисея, было истинным и великим, но неполным. Откровение, данное в Иисусе Христе, является полным и окончательным. Как это так мудро выразил Августин: «Мы будем несправедливы к Ветхому Завету, если станем утверждать, что его дал не Тот же справедливый и добрый Бог, что дал Новый Завет. С другой стороны, мы будем несправедливы к Новому Завету, если станем сравнивать Ветхий Завет с ним». Первый является шагом к славе, другой же — ее вершиной.

2) Мысль о покрывале захватывает воображение Павла, и он использует его по-разному. Когда иудеи слушают чтение Ветхого Завета, а делают они это каждую субботу в синагоге, покрывало на лицах их скрывает от них истинное значение его. Он должен был бы указать им дорогу к Иисусу Христу, но покрывало препятствует этому. Мы тоже иногда можем не видеть истинного смысла Писания, потому что на наших глазах лежит покрывало.

а) Мы можем быть ослеплены предрассудками. Мы тоже часто обращаемся к Писанию, ища подтверждение своей точки зрения, а не для того, чтобы найти Божественную истину.

б) Мы можем быть ослеплены своими желаниями. Слишком часто мы находим то, что хотим найти, и игнорируем то, чего не хотим видеть. Так, например, мы с удовольствием воспринимаем все указания о любви и милосердии Божием, но, возможно, пропускаем, что говорится о Его гневе и суде.

в) Мы можем быть ослеплены фрагментарным мышлением. Всегда важно рассматривать Библию как единое целое. Несложно брать какой-то текст и начинать критиковать его. Нетрудно доказать, что некоторые части Ветхого Завета дохристианского характера. Нетрудно найти обоснование личным теориям, выбрав определенные тексты и отрывки, и уклоняясь от других. Но мы должны искать в Библии всю благую весть, а это значит, что мы должны читать все Священное Писание в свете Иисуса Христа.

3) Но не только покрывало мешает иудеям видеть истинное значение Священного Писания: между ними и Богом тоже образовалось покрывало:

а) Иногда оно от непослушания. Часто моральная, а не интеллектуальная слепота мешает нам видеть Бога. Если мы упорствуем в непослушании Ему, мы все более и более теряем способность видеть Его. Лишь чистые сердцем узрят Бога.

б) Иногда это «покрывало» — упрямое невежество. Как говорят шотландцы «Самый слепой тот, кто не желает видеть». Никто не может научить человека, который уже все знает и не хочет учиться. Бог предоставил нам свободу воли, и если мы будем упорствовать на своем, мы никогда не познаем пути Господнего.

4) Павел говорит далее, что мы видели славу Господню открытым лицом, и, поэтому, мы тоже преображены от славы в славу. По-видимому, Павел хочет сказать здесь, что, если мы будем взирать на Христа, Он, в конце концов, будет отражаться в нас как в зеркале. Образ Его запечатлеется в нашей жизни. По закону жизни мы становимся похожими на людей, на которых постоянно взираем. Люди восхищаются своими героями и начинают подражать им. Если мы будем размышлять об Иисусе Христе, то, в конце концов, будем отражать Его.

Сделанное Павлом заявление: «Господь есть Дух», стало для многих теологической проблемой. Складывается впечатление, будто Павел отождествляет Воскресшего Господа и Святого Духа. Следует помнить, что Павел не писал здесь теологического трактата, а излагал свой жизненный опыт. А опыт христианской жизни показывает, что деяния Духа и деяния воскресшего Господа идентичны. Силу и руководство, которые мы получаем, происходят и от Духа и от воскресшего Господа.

Где Дух Господень, говорит Павел, там свобода. Он имеет в виду, что, доколе человеческое послушание Богу основывается на выполнении свода законов, человек находится в положении сопротивляющегося раба. Но, когда повиновение Богу является следствием воздействия Духа на сердце, сама сущность человека наполнена лишь одним желанием — служить Богу, ибо тогда его обязывает не закон, а любовь. Многое, чему мы бы сопротивлялись делать, принуждено для незнакомца, становится счастливым трудом, если оно предназначено для любимого человека. Любовь освящает самый скромный и рабский труд ореолом славы. «В служении Богу находим мы свою совершенную свободу».