Римлянам | 3 глава

ВЕРНОСТЬ БОГА И НЕВЕРИЕ ЧЕЛОВЕКА (Рим 3:1−8)

Здесь Павел в очень сжатой форме излагает свои взгляды по очень сложному и важному для него вопросу. Мы легче поймём его, если представим себе, что он ведёт спор с воображённым оппонентом. В развёрнутом изложении этот спор выглядел бы примерно так:

Оппонент: Из всего того, что ты сказал, можно заключить, что не существует никакого различия между язычником и иудеем, и что они находятся в совершенно одинаковом положении. Не так ли?

Павел: Никак нет.

Оппонент: В чём же тогда различие?

Павел: Во-первых, они имеют то, что язычники никогда непосредственно не имели — заповеди Божьи.

Оппонент: Хорошо! Ну, а если бы некоторые из иудеев ослушались этих заповедей и были бы неверны Богу и попали бы под Его осуждение? Ты только что сказал, что Бог предоставил иудеям особое положение и особые обещания. Теперь же ты говоришь, что, по крайней мере, на некоторых из них пало проклятие Божие. Значит ли это, что Бог нарушил свои обещания и проявил Себя несправедливым и неверным?

Павел: Ничего подобного! Это доказывает, что Бог никому не делает предпочтения, и карает грех везде, где Он видит его. Уже то, что Он осуждает неверных иудеев — наилучшее доказательство Его абсолютной справедливости. Можно было бы ожидать, что Он не обратит внимания на грехи своих особых людей, но Он этого не делает.

Оппонент: Прекрасно! Всё что ты сделал, — ты преуспел в доказательстве, что моё неповиновение позволило Богу показать Свою правоту. Моя неверность дала Богу прекрасную возможность продемонстрировать свою верность. Мой грех, стало быть, отличная вещь! Он позволил Богу показать, сколь Он добр! Я совершил зло, но из него вышло добро! Не можешь же ты осудить человека, давшего возможность Богу продемонстрировать свою справедливость!

Павел: Такой довод и презрения не заслуживает! Тебе стоит его лишь изложить и ты увидишь всю его несостоятельность.

Разобрав таким образом этот отрывок, мы вскроем в нём определённые фундаментальные мысли Павла, относительно иудеев:

1) До конца дней своих Павел верил в то, что иудеи стоят в особых отношениях к Богу. Именно так, в сущности, верили и сами иудеи. Различие, однако, заключалось в том, что Павел связывал это особое положение с особой ответственностью, возложенной, по его мнению на иудеев. Иудеи же полагали, что особое положение даёт им особые привилегии. В чём же, по понятиям Павла, заключалась эта особая миссия иудеев? Она заключалась в Прорицании Божьем. Что же он под этим подразумевает? Павел употребляет слово логия, которое и в греческом переводе Ветхого Завета обычно обозначало постановление или слово Божие. В данном случае, у Павла это слово логия обозначает Десять Заповедей. Бог вверил иудеям заповеди, а не привилегии. Он сказал им: «вы особый народ, поэтому вы должны жить особой жизнью». Он не говорил им: «Вы особый народ, поэтому вы можете делать всё, что вам заблагорассудится». Нет, он сказал им совсем иное: «Вы особый народ, поэтому вы должны делать то, что я хочу». Лорд Дансейни, переживший Первую мировую войну, сказал себе однажды: «Каким-то чудесным образом я всё ещё жив. Интересно, что хочет Бог от меня, что должен я совершить, если Он так специально сохранил мою жизнь?» Но такая мысль никогда не приходила в голову иудеям. Они никогда не могли понять, что особый выбор Бога, предназначил им особую миссию.

2) Во всех писаниях Павел высказал три основные мысли, касающиеся иудеев. Здесь они появляются в зародыше; и, собственно говоря, Павлу потребовалось всё это Послание, чтобы рассмотреть именно эти три вопроса. Следует отметить, что Павел распространяет это осуждение на всех иудеев. Он ставит вопрос так: «А что, если некоторые из них были неверными?»:

а) Он был совершенно уверен в том, что Бог справедлив, осуждая иудеев. Они имели своё особое место и им были даны особые обещания; и, именно, это делало их осуждение ещё более тяжёлым. Ответственность — всегда лицевая сторона привилегии. Чем больше у человека возможностей поступать правильно, тем больше осуждение его, если он поступит неправильно.

б) Но не все иудеи были неверными Богу. Павел никогда не забывал тех, кто оставался верным Ему — и он был уверен в том, что эта небольшая часть оставшихся Ему верными, — как бы малочисленны они ни были, — составляли истинно иудейскую расу. Остальные же утеряли свои привилегии и осуждены. Они более не являются иудеями. Верный Богу остаток является истинным народом.

в) Павел был всегда уверен в том, что отвержение иудеев Богом не было окончательным и бесповоротным. Это отвержение открыло язычникам двери к Богу; и, в конце концов, язычники приведут иудеев снова в лоно церкви, и язычники и иудеи будут едины во Христе. Трагедия иудеев состояла в том, что они отвергли предназначавшуюся им великую миссию евангелизации мира. Поэтому эта задача была передана язычникам и план Божий, в его первоначальном виде, был диаметрально изменён, и теперь не иудеи евангелизировали язычников, как это должно было быть, но язычники евангелизировали иудеев — процесс, который продолжается и поныне.

Далее, этот отрывок содержит две великие общечеловеческие истины:

1) Корень всех грехов заключается в непослушании. Корень греха иудеев заключался в неповиновении известному им закону Божию. Как писал Мильтон «первое неповиновение человека» несёт ответственность за потерянный рай. Когда человек в своей гордыне восстаёт против воли Божией, совершается грех. Если бы не было неповиновения — не было бы и греха.

2) Современный человек проявляет удивительную изобретательность, оправдывая свой грех. Здесь мы встречаем аргумент, вновь и вновь встречающийся в религиозном мышлении: совершённый грех даёт Богу возможность явить одновременно свою справедливость и своё милосердие, т. е. является, якобы, делом добрым. Это извращённый аргумент. Можно также утверждать, — это, в сущности, будет то же, — что доброе дело — разбить человеку сердце, так как это даёт ему возможность показать, насколько он любит тебя. Когда человек грешит, он должен прилагать свои высокие умственные способности не для оправдания своего греха, а для смирения, чтобы признать его в стыде и раскаяться.

БЕЗБОЖНЫЙ МИР (Рим 3:9−18)

В последнем отрывке Павел настаивал на том, что, несмотря ни на что, иудеи занимают особое место в Божественной системе. Естественно, поэтому, что оппонент теории избранного народа иудеев спрашивает, не значит ли это, что иудеи по сравнению с другими народами в лучшем положении. Павел отвечает на это, что иудеи и язычники одинаковы, если они без Христа, они под грехом. Греческое выражение гупо гамарциан, которое мы переводим «под грехом», заставляет нас тщательно подумать. В этом контексте гупо обозначает во власти чего-либо, в подчинении у кого-нибудь. В Мф 8:9 сотник говорит: «имея у себя в подчинении воинов — гупо эмаутон. Это обозначает под моим командованием. Школьник находится гупо паидагогон, то есть под руководством раба, приставленного ему для наблюдения. Раб же — гупо цугон — под игом своего господина. В государстве без Христа, человек находится под властью греха, и беспомощен выйти из-под его власти. В этом отрывке есть ещё одно интересное слово. Это слово находится в стихе 12, «(Все) до одного негодны». Это слово ахреиоо, что буквально означает сделать непригодным. В одном из своих употреблений оно означает прокисшее молоко. Человеческая природа без Христа — испорчена и ни к чему не пригодна.

Павел делает здесь то же, что обыкновенно делали иудейские раввины. В стихах 10−18 он связал избранные тексты из Ветхого Завета. Он подаёт их не точно, потому что цитирует их по памяти, но он включает сюда и цитаты из Пс 13:1−3; Пс 5:10; Пс 139:4; Пс 9:28; Ис 59:7−8; Пс 35:2. Для раввинов это был обычный способ проповедовать. Он назывался хараз, то есть нанизывать жемчужины.

Здесь Павел даёт ужасающее описание человеческой природы, не имеющей Христа. Английский теолог Воэн указал, что эти цитаты из Ветхого Завета описывают три свойства: 1) Личность, основными чертами характера которой являются невежество, безразличие, извращённость и негодность. 2) Язык, тон которого порочен, лжив, зловреден. 3) Поведение, характерными чертами которого являются угнетение, несправедливость, непримиримость. Всё это является результатом пренебрежения к Богу.

Никто не видел так ясно зло человеческой природы, как это видел Павел; но следует отметить, что зло человеческой натуры было для Павла не зовом к безнадёжности, а призывом к надежде. Когда мы говорим, что Павел верил в первородный грех и греховность человеческой природы, мы никогда не должны полагать, что это значит, будто бы он потерял надежду в человеческую природу, либо смотрит на неё с циническим презрением. Однажды, в старости Вильям Джей сказал: «Моя память ослабевает, но я не забуду никогда — что я большой грешник и что Иисус Христос — великий Спаситель.»

Павел прекрасно осознавал всю искупительную силу Христа. В молодости Вильям Роуби из Ланкашира был озабочен тем, что его проповеди не пользуются признанием среди его прихожан. Это повергло его в отчаяние, и он пожелал вовсе оставить свою службу. Но тут дошёл до него упрёк некоего господина Муди, спросившего его: «Разве они слишком плохи, что их не стоит и спасать?» Этот упрёк заставил Вильяма Роуби вернуться к своим трудам. Павел считал, что люди, не имеющие Христа, неразумны, но он никогда не считал, что они настолько плохи, что их не нужно было спасать. Он был уверен, то, что Христос сделал для него, Павла, Он сможет сделать для любого человека.

ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ К ПРАВДЕ БОЖИЕЙ (Рим 3:19−26)

Высшая задача жизни заключается в том, чтобы познать правду Божию. Как можно иметь мир с Богом? Как можно избежать ощущение отчуждённости и страха в присутствии Бога? Иудейская религия отвечает на это так: «Человек может достигнуть верных отношений с Богом, скрупулёзно выполняя всё то, что изложено в законе». Однако, сказать так, значит сказать просто, что человеку вообще невозможно приобрести правду Божию, ибо ни один человек никогда не может исполнять все заповеди закона.»

Не усердием моим
Исполнять закон могу.

Какая же тогда польза в законе? Она в том, чтобы человек осознавал грех. Лишь, когда человек знает закон и пытается удовлетворить его требования, сознаёт он, что никогда не сможет его выполнить. Предназначение закона — показать человеку его собственную слабость и греховность. Отлучен ли тогда человек от Бога? Нисколько, потому что путь к Богу лежит не через закон, а через милосердие, не путём деяний, а путём веры.

Чтобы показать, что он имеет в виду, Павел использует три метафоры:

1) Он использует метафору из судебной практики — оправдание. Эта метафора предполагает, что человек стоит перед судом Божьим. В греческом тексте для выражения понятия оправдать употреблено слово диакиоун. Все греческие глаголы, оканчивающиеся на оун, имеют не значение сделать кого-либо чем-то, а обходиться с кем-либо, считать кого-либо, рассматривать его как кого-то. Если перед судьёй предстаёт невинный человек, то рассматривать его как невинного — значит оправдать его. Но самый важный момент в отношениях человека с Богом заключается в том, что он виновен в высшей степени, и всё же Бог, обладая поразительным милосердием, рассматривает его, считает его и обращается с ним как с невинным. Вот что означает оправдание.

Когда Павел говорит: «Бог оправдывает нечестивого», он имеет в виду, что Бог относится к нечестивому, как к хорошему человеку. Именно это и поражало иудеев до самой глубины их существа. Для них отношение к плохому человеку, как к хорошему, означало признак безнравственности судьи. «Оправдывающий нечестивого и обвиняющий праведного — оба мерзость пред Господом». (Притч 17:15). «Я не оправдываю беззаконника» (Исх 23:7). Но Павел говорит, что именно это-то и делает Бог.

Как я могу знать, что Бог именно таков? Я знаю, потому что Иисус это сказал. Он пришёл, чтобы сказать нам, что Бог любит нас, какие мы ни есть плохие. Он пришёл к нам, чтобы сказать, что, хотя мы и грешники, мы всё же дороги Богу. Когда мы откроем это и поверим в это, оно полностью изменит наши отношения с Богом; осознавая свой грех, мы освобождены от страха и более не отстранены от Него. Кающимся и разбитым сердцем приходим мы к Богу, как раскаивающееся дитя идёт к своей матери, и мы знаем, что Бог, к которому мы идём — любовь.

Вот что означает оправдание через веру в Иисуса Христа. Это значит, что мы находимся в правильных отношениях с Богом, потому что мы всеми нашими сердцами верим в то, что всё, что сказал нам Иисус о Боге, есть истина. Мы не являемся более теми охваченными ужасом и чуждыми разгневанному Богу существами. Мы — дети, заблудшие, полные доверия в любовь нашего Отца; уверенные в том, что он простит нас. И мы никогда не смогли бы найти это правильное отношение с Богом, если бы Иисус не пришёл жить и умереть, чтобы сказать, как чудесно Он нас любит.

2) Павел употребляет метафору с жертвы. Он говорит об Иисусе, «Которого Бог предложил в жертву умилостивления... в прощении грехов»...

Павел употребляет здесь для описания Иисуса греческое слово гиластерион. Это слово, в свою очередь, происходит от греческого глагола, имеющего значение умилостивлять. Этот глагол имеет прямое отношение к жертве. По древнему обычаю человек, нарушивший закон, приносил Богу жертву. Цель этого жертвоприношения заключалась в том, чтобы эта жертва отвратила наказание, которое должно было быть наложено на него. Другими словами — человек согрешил; грех немедленно ставил его в неправильные отношения с Богом; дабы восстановить эти правильные отношения, человек предлагал Богу свою жертву.

Но опыт показал, что жертва животного не достигала желаемой цели. «Ибо жертвы Ты не желаешь — я дал бы её; к всесожжению не благоволишь» (Пс 50:18). «С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом Небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжением, с тельцами однолетними? Но можно ли угодить Господу тысячами овнов и несчётными потоками елея? Разве дам Ему первенца моего за преступление моё и плод чрева моего — за грех души моей?» (Мих 6:6−7). Люди инстинктивно чувствовали, что если они уж согрешили, то принесение в жертву предмета личного имущества не поправит содеянного.

Поэтому Павел говорит: «Иисус Христос, своей покорной жизнью и смертью ради любви принёс Богу ту жертву, которая действительно и истинно искупает грех». Он настаивает на том, что происшедшее на Кресте, вновь открывает путь к правильным отношениям с Богом; открывает дверь, которую бессильна была открыть любая другая жертва.

3) Павел употребляет метафору из системы рабства. Он говорит об искуплении во Христе Иисусе. Греческое слово аполутрозис означает искупление, избавление, освобождение. Это означает, что человек был во власти греха, и что единственно Иисус Христос мог освободить его от него.

Наконец, Павел говорит, что Бог делает это всё потому, что Он справедлив и Он считает оправданным каждого, верующего в Иисуса Христа. Павел никогда не говорил ничего более поразительного. Бенгель назвал это «величайшим парадоксом Евангелия». Подумайте, что это значит. Это значит, что Бог справедлив и принимает грешника тоже как справедливого человека. Было бы естественно сказать: «Бог справедлив, и поэтому осуждает грешника как преступника». Но здесь мы видим величайший парадокс — Бог справедлив, и почему-то в своём совершенно удивительном милосердии, которое принёс людям Иисус, Он принимает грешника не как преступника, а как сына, которого Он всё ещё любит.

В чём же сущность всего этого? В чём различие между этим и старым провозглашённым законом? Основное различие состоит в следующем: сущность пути послушания закону состоит в том, что может человек сделать для себя; сущность пути милосердия заключается в том, что может Бог сделать и что Он сделал для человека. Павел утверждает, что ничто, что бы мы когда-либо ни сделали, не сможет заслужить нам прощения; лишь то, что Бог сделал для нас, может нам помочь добиться этого; поэтому путь к правильным отношениям с Богом лежит не через безумные, отчаянные, обречённые попытки добиться оправдания нашими делами; он лежит в покорном и полном раскаяния принятии любви благодати, которые Бог предложил нам в Иисусе Христе.

КОНЕЦ ПУТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СОВЕРШЕНИЙ (Рим 3:27−31)

Павел рассматривает здесь три положения:

1) Если путь к Богу — путь веры и принятия, тогда всякие притязания человека на собственные достижения пропали. В иудаизме имелись направления, приверженцы которых вели своего рода расчётные книги с Богом, куда вносили свои заслуги и потери. Часто при этом человек приходил к заключению, что Бог в долгу пред ним. Павел же убеждён, что каждый человек — грешник и должник перед Богом, и что никто не сможет вернуться деяниями своих рук на путь истинных отношений с Богом, и что больше не существует никаких поводов для самоудовлетворения и гордости своими свершениями.

2) Но иудей может возразить, что это может быть так для язычника, никогда не знавшего закона, но как же это может относиться к иудеям, которые знают его? В ответ на это Павел обращает внимание на фразу, являющуюся фундаментом иудейской веры, с которой всегда начиналась и начинается ещё и нынче каждая служба в синагоге: «Слушай, Израиль, Господь, Бог наш, Господь один есть!» (Втор 6:4). Нет одного Бога для язычников, а другого для иудеев. Бог один. Путь к нему один и тот же для язычников и иудеев. Это не путь человеческих деяний; это путь доверия и принятия веры.

3) Но, возражает иудей, означает ли это конец всего закона? Можно было бы ожидать, что Павел ответит, «Да». Но, в сущности, он говорит, «Нет». Он, собственно, говорит, что это упрочивает закон. Он именно это имеет в виду. До этого времени иудей пытался оставаться хорошим человеком и соблюдал заповеди, потому что он боялся Бога, и страшился наказания, которое навлечёт на него нарушение закона. Этот день прошёл навсегда. На его место теперь стала любовь Бога. Теперь человек должен стараться быть добрым и соблюдать данный Богом закон не потому, что он боится Бога и страшится Его наказания, а потому, что он чувствует, что должен стремиться быть достойным этой удивительной любви. Он стремится к добродетели не потому, что он боится Бога, а потому, что любит Его. Он знает теперь, что грех состоит не столько в том, чтобы нарушить закон Божий, но чтобы ранить сердце Бога, и, поэтому он вдвойне ужасен.

Возьмём человеческую аналогию. Многие люди подвержены искушению сделать дурное, но не делают этого; но не потому, что они боятся преступить закон. Их бы не очень смутило, если бы их за это оштрафовали или даже посадили в тюрьму. Их удерживает лишь то, что они просто не смогли бы вынести печаль любящего их человека. Не закон страха, но закон любви заставляет их идти по правильному пути. Такими и должны быть наши отношения с Богом. Мы навсегда избавлены от страха и ужаса перед Богом, но это не является поводом к тому, чтобы мы поступали как нам вздумается. Мы никогда больше не сможем поступать как нам угодно, ибо навсегда будем вынуждены поступать добродетельно по закону любви; и этот закон намного прочней, нежели когда-либо мог быть закон страха.