Библия тека

Собрание переводов Библии, толкований, комментариев, словарей.


2 послание Коринфянам | 8 глава

Толкование Иоанна Златоуста


«Уведомляем вас, братия, о благодати Божией, данной церквам Македонским» (Сказую же вам, братие, благодать Божию, данную в церквах Македонских) (8:1).

2. Ободривши (коринфян) похвалами, (апостол) опять приступает к увещанию. Этими похвалами он растворяет свое обличение для того, чтобы, прямо переходя от обличения к увещанию, не сделать неудобоприемлемыми для них своих наставлений. Напротив, смягчая слух их похвалами, пролагает путь увещанию. Он хочет беседовать о милостыне; в виду этого предварительно и сказал: «радуюсь, что во всем могу положиться на вас», — возбуждая таким образом прежними их добродетелями, которые они уже показали, их усердие и к милостыне. Впрочем, не сказал вдруг: «Итак, подавайте милостыню», но заметь, с каким благоразумием издалека и с высоты ведет слово. «Уведомляем вас, братия, — говорит, — о благодати Божией, данной церквам Македонским». Дела милосердия называет благодатью, чтобы они не возгордились; и, сообщая о делах македонян, похвалами им возбуждает ревность в коринфянах. И двоякую или лучше троякую похвалу приписывает македонянам — и за то, что терпеливо переносят искушение, и за то, что умеют творить милостыню, и за то, что показали щедрость в милостыне, будучи сами бедны. Действительно, их имения были расхищены, как на это указал сам же (Павел), когда в послании к ним писал: «вы, братия, сделались подражателями церквам Божиим во Христе Иисусе, находящимся в Иудее, потому что и вы то же претерпели от своих единоплеменников, что и те от Иудеев» (вы подобницы бысте церквам Божиим, сущим во Иудеи: зане таяжде и вы пострадасте от своих сплеменник, якоже и тии от Иудей) (1 Сол. 2:14). Послушай, что он писал потом и в послании к евреям: «и расхищение имения вашего приняли» (и разграбление имений ваших с радостию приясте) (Евр. 10:34). Благодатью же называет милостыню не только для того, чтобы удержать их в смирении, но и для того, чтобы вызвать к милостыне, и слово свое сделать не ненавистным. Для того наименовал их и братиею, чтобы пресечь всякую зависть, потому что хочет хвалить (македонян) чрезвычайно. Выслушай же похвалы. Написав: «Уведомляем вас о благодати Божией», не говорит — «данную в том или другом городе», но хвалит целый народ, говоря: «в церквах Македонских». Потом описывает и самую благодать: «ибо они среди великого испытания скорбями преизобилуют радостью» (яко во мнозем искушении скорби избыток радости их) (ст. 2). Видишь ли благоразумие его? Сначала говорит не то, что хочет, а нечто другое, чтобы не подумали, что он нарочито об этом начал говорить, но чтобы, начав с другого, естественным образом дойти и нужного предмета. «Среди великого испытания скорбями». То же говорил и в послании македонянам: «Вы сделались подражателями нам и Господу, приняв слово при многих скорбях с радостью Духа Святаго; и далее: так что вы стали образцом для всех верующих в Македонии и Ахаии. Ибо от вас пронеслось слово Господне не только в Македонии и Ахаии, но и во всяком месте прошла [слава] о вере вашей в Бога» (Вы сделались подобницы Господу, приемше слово в скорби мнозе с радостию Духа Святаго от вас промчеся слово Господне не токмо в Македонии и Ахаии, но и во всяко место вера ваша, яже к Богу, изыде) (1 Сол. 1:6, 8). Что же значат слова: «они среди великого испытания скорбями преизобилуют радостью» (во мнозем искушении скорби избыток радости их)? То, что у них в избытке было и то, и другое — и скорбь, и радость. И что весьма странно, такое обильное удовольствие произрасло для них из такой скорби. Скорбь — и притом скорбь тягчайшая — не только не породила в них печали, но еще была для них причиной веселья. Говоря это, (апостол) имел в виду научить (коринфян) быть мужественными и непоколебимыми в скорбях, — потому что и македоняне не просто скорбели, но в скорби сделались и искуснейшими чрез терпение; впрочем, не говорит — чрез терпение, но — что гораздо выше терпения — радость; и не просто радость, но избыток радости, потому что действительно радость их была велика и неизреченна. «Глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия» (И яже во глубине нищета их избыточествова в богатство простоты их). Опять то и другое с избытком. Как великая скорбь произвела великую радость и избыток радости, так и великая нищета породила великое богатство милостыни. Это самое и выразил (апостол), сказав: «преизбыточествует в богатстве их радушия», так как щедрость ценится не по мере подаяния, но по расположению подающих. Потому он нигде и не говорит: богатство подаваемого, но — «богатство их радушия». Смысл его слов таков: нищета не только не воспрепятствовала им быть щедрыми, но еще и послужила причиной обилия, подобно тому, как скорбь — причиной радости. Чем беднее были сами, тем делались щедрее, и усерднее подавали. Потому‑то и весьма удивляется им, что при такой нищете показали такую щедрость. «Глубокая нищета их», т. е. великая и несказанная, показала их простоту. Впрочем, не сказал — «показала», но — «преизбыточествует», равным образом не сказал — «простоту», но — «богатство простоты», т. е. простоту, равную их убожеству; или — лучше сказать — они показали даже гораздо больший перевес щедрости. Далее он выражает то же самое яснее, говоря: «я свидетель» (яко по силе свидетельствую) (достоверный свидетель), «и паче силы», — т. е. «преизбыточествует в богатстве их радушия» (избыточествова в богатство простоты их) (ст. 5). И не этими только, но и всеми последующими словами объясняет то же, именно говорит: «доброхотны» (ст. 4). Вот и другое превосходство. «Со многим молением» — вот и третье, и четвертое. «Моляще нас» — вот еще и пятое. «И будучи сами в скорби и нищете» — вот шестое. И седьмое — «с избытком подали».

3. Далее, так как главною его целью было довести коринфян до того, чтобы они подали милостыню по свободному расположению, то он особенно останавливается на этом, говоря: «весьма убедительно просили нас» (со многим молением моляще) нас. Не мы их просили, а они нас. О чем же «просили нас»? ‑«принять дар и участие [их] в служении святым» (Благодать и общение служения, еже ко святым). Видишь ли, как он превозносит опять милостыню, называя ее священными именами? Так как (коринфяне) ревновали о делах духовных, то называет милостыню «благодатию», чтобы прибегали к ней, и «общением», чтобы знали, что они не только дают, но и сами получают. «Они, — говорит, — просили нас, чтобы мы приняли такое служение». «И не только то, чего мы надеялись» (И не якоже надеяхомся) (ст. 5). Это он говорит и в отношении к качеству (милостыни) и к скорбям. «Мы не надеялись, говорит, чтобы находящиеся в таких скорбях и в такой нищете стали нас убеждать и столько просить». И в прочих делах (апостол) показал их тщательность, сказав: «но они отдали самих себя, во‑первых, Господу, [потом] и нам по воле Божией» (но себе вдаша первее Господеви, и нам волею Божиею). «Во всем они были послушны более, чем мы надеялись, и, помогая бедным, не пренебрегали других добродетелей, но они отдали самих себя, во‑первых, Господу». Что же значит: «отдали самих себя Господу»? Посвятили себя Ему, показали себя искусными в вере, явили в искушениях великое мужество, благочиние, кротость, любовь, готовность и усердие ко всем другим добродетелям. Что же значит: «и нам»? — «Были нам послушны, возлюбили нас и покорились нам, как исполняя Божии законы, так и с нами соединяясь любовью». Смотри же, как и здесь словами — «отдали самих себя Господу» показывает необычайную ревность их (к Богу). Они не покорились частью Богу, а частью миру, но все и самих себя всецело предали Богу. Помогая бедным, они не возносились, напротив, творили милостыню с великим смиренномудрием, с великим послушанием, с великой почтительностью, с великим любомудрием. Что же значит: «по воле Божией»? Так как он сказал: «отдали … самих себя нам», то (и указывает), что и это они сделали не по человеческим расчетам, а по воле Божией. «Поэтому мы просили Тита, чтобы он, как начал, так и окончил у вас и это доброе дело» (Во еже умолити нам Тита, да якоже прежде начат в вас, такожде скончает и благодать сию) (ст. 6). Какая же здесь связь с предыдущим? Весьма большая и тесная. «Так как мы узнали, — говорит, — твердость и ревность (македонян) во всем — в искушениях, в милостыне, в любви к нам, в неукоризненной чистоте всей их жизни, то и послали к вам Тита, чтобы и вы сравнились с ними». Хотя (апостол) так и не сказал, но мысль выразил такую. И заметь преизобилие любви его. «Когда, — говорит он, — те просили и убеждали нас, мы заботились о вас, чтобы вам не отстать от них. Поэтому и послали мы Тита, чтобы вы, возбужденные и наведенные этим на мысль, соревновали македонянам», — потому что Тит был там, когда было писано это послание. При этом показывает, что (Тит) еще до увещания Павлова начал это дело, как видно из слов: «чтобы он, как начал». Потому‑то и высказывает великие похвалы Титу, как в начале послания говоря: «я не имел покоя духу моему, потому что не нашел [там] брата моего Тита» (2:13), так и здесь, кроме всего вышеуказанного, прибавляя и эти последние слова. Немалая ведь похвала заключается в том, что он прежде начал, — это было знаком горячей и ревностной души. Для того и послал Тита, чтобы самое присутствие его послужило (для коринфян) побуждением к подаянию милостыни. Выхваляет же его для того, чтобы сильнее расположить к нему коринфян, так как и то имеет великую убедительную силу, если убеждаемые расположены к убеждающему. Упоминая же о милостыне в первый, второй и третий раз, прекрасно называет ее благодатью: «Уведомляем вас, братия, о благодати Божией, данной церквам Македонским»; и опять: «доброхотно … весьма убедительно просили нас принять дар и участие [их] в служении святым»; и еще: «чтобы он, как начал, так и окончил у вас и это доброе дело».

4. И действительно, милостыня есть благо и Божий дар; и подаяние милостыни уподобляет нас по силе возможности самому Богу. Это больше всего и делает человека человеком. Вот почему некто, представляя образец человека, сказал между прочим: «Многие хвалят человека за милосердие, но правдивого человека кто находит?» (велика вещь — человек, и драгая — муж творяй милость) (Притч. 20:6). Благодать эта важнее дара воскрешать мертвых. Напитать алчущего Христа гораздо важнее, чем именем Иисусовым воскрешать мертвых. Там ты благодетельствуешь Христу, а здесь Он тебе. И награда тому, кто сам делает добро, а не тому, кто принимает его от другого. Здесь, при совершении чудес, ты сам делаешься должником Богу, а в деле милостыни ты одалживаешь Бога. Милостыня же является таковою только тогда, когда ты подаешь ее охотно, щедро, когда ты думаешь, что не даешь, а сам принимаешь, когда ты признаешь ее для себя благодеянием и приобретением, а не потерею. Иначе она и не благодать. Тот, кто оказывает другому милость, должен радоваться, а не печалиться. Не безрассудно ли, в самом деле, облегчая скорбь другого, самому скорбеть? Тогда ты делаешь свое подаяние уже не милостыней. Если ты печалишься о том, что избавил другого от печали, то подаешь пример крайней жестокости и бесчеловечия. Лучше уже не избавлять, чем так избавлять. Да и о чем, в сущности, ты печалишься, человек? О том ли, что уменьшится у тебя золото? Но если у тебя такое расположение, то совсем и не давай. Если не веришь, что отлагается тебе на небе великое сокровище, то не уделяй. Но ты хочешь воздаяния здесь. Для чего? Оставь милостыне быть милостынею, а не куплею. Правда, многие получили воздаяние и здесь, но это не значит, что они будут иметь больше тех, которые здесь не получили. Напротив, некоторые из них (получили вознаграждение здесь), как немощнейшие, потому что еще не сильно возжелали будущих благ. Как люди жадные, не знающие приличия и рабствующие чреву, будучи призваны на царскую трапезу и не дожидаясь надлежащего времени, подобно малым детям, лишают себя истинного удовольствия, когда хватают вперед и наполняют чрево худшими яствами, так и те, которые ищут награды здесь и получают ее, уменьшают будущую свою награду. Давая в заем, ты желаешь обратно получить отданное по прошествии долгого времени, а не вскоре, — чтобы таким замедлением увеличилась прибыль. А в деле милостыни тотчас требуешь воздаяния, — и притом зная, что не здесь, а там будешь жить вечно, что не здесь будешь судим, а там отдашь отчет. Если бы кто построил тебе дом там, где ты не думаешь жить, то ты счел бы такое дело потерей для себя: как же ты желаешь быть богатым здесь, откуда еще до наступающего вечера можешь не один раз отойти? Разве ты не знаешь, что мы подобно странникам и пришельцам пребываем здесь на чужой стороне? Разве не знаешь, что пришельцев изгоняют, когда они ни ожидают, ни думают? Такой участи подлежим и все мы на земле. Потому‑то, что ни приготовляем здесь, здесь же и оставляем. Настроим ли мы домов, или накупим полей, рабов, сосудов или чего другого тому подобного, — всего этого Владыка не позволяет нам при отшествии отсюда брать с собою. И не только не позволяет, отходя отсюда, брать с собою, но не дает за то и платы, потому что наперед сказал тебе: не собирай и не трать чужого, но собирай и трать только свое. Для чего же ты, оставив свое, трудишься над чужим и тратишь чужое, чтобы погубить и труд и награду, и после подвергнуться крайнему наказанию? Не делай этого, молю тебя. Но если мы пришельцы по естеству, то будем пришельцами и по произволению, чтобы там не быть пришельцами презренными и отверженными. Если мы здесь пожелаем сделаться гражданами, то не будем гражданами ни здесь, ни там. Если же останемся пришельцами, и будем жить, как свойственно жить пришельцам, то получим права граждан и здесь, и там. Праведник, даже ничего не имея, и здесь располагает всем как своим, и, перешедши на небо, узрит вечные свои кровы; здесь не потерпит он никакой неприятности, потому что никто не может сделать странником того, для кого вся земля отечество, а, достигнув своего отечества, он получит истинное богатство. Итак, чтобы нам воспользоваться и теми и другими благами — как настоящими, так и будущими, будем пользоваться настоящими как должно. Таким образом станем и гражданами небесными, и получим великое дерзновение, которого все мы и да сподобимся благодатью и человеколюбием (Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава со Отцем и Св. Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).

БЕСЕДА 17

А как вы изобилуете всем: верою и словом, и познанием, и всяким усердием (2 Кор. 8:7).

Мудрость Павла. — Нуждаться в помощи ближнего не постыдно. — Как следует относиться к ближним.

1. Смотри, как опять (апостол) с похвалами соединяет увещание достигать больших похвал. Не сказал: «якоже даете», но — «изобилуете … верою» (якоже избыточествуете верою), т. е., дарами веры, «и словом», т. е., словом мудрости, «и разумом», т. е., познанием догматов веры, «и всяким усердием», т. е., ревностью к прочим добродетелям, «и любовью вашею к нам», т. е. «любовью, о которой я говорил уже и которой представил доказательство». «Так изобилуйте и сею добродетелью» (Да и в сей благодати избыточествуете). Видишь ли, что для того он начал речь свою с таких похвал, чтобы, идя по порядку, возбудить в них такую же ревность и к милостыне? «Говорю это не в виде повеления» (Не по повелению глаголю) (ст. 8). Смотри, как он везде к ним снисходителен, не делает обременения, насилия и принуждения. Особенно же старается, чтобы в словах его не было обременения и принуждения. Так как он непрестанно увещевал их, и очень хвалил македонян, то, чтобы подаяние милостыни (коринфяне) не почли необходимым, говорит: «Говорю это не в виде повеления, но усердием других испытываю искренность и вашей любви» (не по повелению глаголю, но за иных тщание, и вашея любве истинное искушая), — «говорю не как сомневающийся — этого и не видно здесь — но как желающий сделать любовь вашу для всех видимою и открытою, и еще более крепкою; говорю это для того, чтобы возбудить вас к такой же ревности; я упомянул об усердии (македонян), чтобы просветлить, очистить и пробудить ваше расположение». Далее переходит он к другому высшему роду убеждения, не оставляет ни одного способа к увещанию, но всем пользуется и употребляет разные обороты слова. Так увещевал их, то хваля других: «Вы знаете благодать Божию, данную в церквах Македонских»; то, хваля их самих: «вы изобилуете всем: верою и словом, и познанием», — ведь очень чувствительно для человека видеть, что он стал ниже не только других, но и себя самого. Наконец переходит к тому, что составляет верх и венец увещания: «Ибо вы знаете, — говорит, — благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою» (весте бо благодать Господа нашего, яко нас ради обнища, богат сый, да мы нищетою Его обогатимся) (ст. 9). «Представьте себе, — говорит, — благодать Божию, подумайте и размыслите о ней, и не мимоходом обратите на нее внимание, но вникните во все ее величие и обширность: и тогда не пощадите ничего из своего достояния. Он истощил славу (Свою), чтобы вы обогатились не богатством, но нищетою Его. Если не веришь, что нищета производит богатство, то вспомни своего Владыку, и не будешь более сомневаться. В самом деле, если бы Он не обнищал, ты не сделался бы богатым. Подлинно удивительно, что нищета обогатила богатство». Богатством же он называет здесь познание благочестия, очищение грехов, оправдание, освящение и прочие бесчисленные блага, какие (Христос) даровал, и обещал нам даровать. И все это приобретено для нас чрез нищету. Какую же нищету? Ту, что Он принял плоть, стал человеком и претерпел страдания; хотя Он и ничем не был должен тебе, но ты Ему должен. «Я даю на это совет: ибо это полезно вам» (И совет вам даю о сем на пользу) (ст. 10). Смотри, как он опять заботится, чтобы не быть в тягость, и как смягчает свою речь этими двумя выражениями: «совет даю», и: «на вашу пользу». «Я не принуждаю, — говорит он, — не делаю насилия и не требую против воли; а говорю это, имея в виду не столько пользу приемлющих милостыню, сколько вашу собственную». Потом и в пример представляет их же самих, а не других: «вам, которые не только начали делать сие, но и желали того еще с прошедшего года» (иже не точию, еже творити, но и еже хотети, прежде начасте от прошедшаго лета). Смотри, как он показывает, что и они добровольно и без увещаний дошли до того же. Так как он засвидетельствовал о солунянах, что они доброхотно и со многим молением приступили к подаянию милостыни, то желает показать, что у коринфян есть то же совершенство. Потому и сказал: «не только начали делать сие, но и желали»; и: «не теперь только вы начали, но еще с прошедшего года. Потому и умоляю вас исполнить то, к чему вы сами предварительно себя возбудили со всем усердием». «Совершите же теперь самое дело» (Ныне же и сие творити скончайте) (ст. 11). Не сказал — «сделайте», но — «положите конец». «Дабы, чего усердно желали, то и исполнено было» (Да якоже бысть усердие хотети, тако будет и исполнити от сего, еже имате); т. е., чтобы это прекрасное дело не остановилось на одном усердии, но, будучи действительно исполнено, получило и награду. «Ибо если есть усердие, то оно принимается смотря по тому, кто что имеет, а не по тому, чего не имеет» (Аще бо усердие предлежит, по елику аще кто имать, благоприятен есть, а не по елику не имать) (ст. 12).

Какая несказанная мудрость! Прежде заметил, что солуняне поступили сверх сил, и похвалил их за то, сказав: «свидетельствую о них», и: «сверх сил»; а теперь, когда увещевает подавать милостыню только по силам, предоставив примеру солунян произвести в них свое действие, — так как знал, что не столько увещание, сколько соревнование побуждает к подражанию в подобных делах, — он говорит: «Ибо если есть усердие, то оно принимается смотря по тому, кто что имеет, а не по тому, чего не имеет». «Не страшись, — говорит, — сказанного мною (о солунянах) — я сказал это в похвалу их щедролюбия; Бог же требует посильного подаяния, по мере того, кто что имеет, а не по мере того, чего не имеет». Слово «благоприятен» то же здесь означает, что «требуется». Надеясь на силу представленного примера, он смягчает (свои слова) и тем еще сильнее склоняет их к подаянию. Потому и присовокупил: «Не [требуется], чтобы другим [было] облегчение, а вам тяжесть» (не бо да иным отрада, вам же скорбь) (ст. 13).

2. Правда, Христос, напротив, похвалил вдовицу, что она все пропитание свое истощила, и подала от скудости (Марк. 12:44). Но (апостол) говорил коринфянам, в бытность свою у которых предпочитал лучше голодать: «для меня лучше, — говорит, — умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою» (добре бо мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит) (1 Кор. 9:15). Поэтому дает и наставление умеренное, хвалит подающих милостыню сверх сил своих, но не принуждает делать то же — не потому, чтобы он не желал, но потому, что они были еще слабы. Иначе для чего бы и хвалить (македонян), что «они среди великого испытания скорбями преизобилуют радостью; и глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия», и что они сверх силы подавали милостыню? Не явно ли — для того, чтобы (и коринфян) побудить к тому же? Следовательно, если он, по‑видимому, и соглашается на меньшее, то делает это для того, чтобы примером (солунян) побудить их к большему. Смотри, как и последующими словами незаметно направляет к тому же. А именно, к сказанному он прибавляет: «ваш избыток в [восполнение] их недостатка» (ваше избыточествие во онех лишение) (ст. 14). Как выше сказанными, так и этими словами он хочет облегчить заповедь свою; даже не этим только, но и представлением награды делает ее более легкою, и говорит о них более, чем сколько они стоят. «Их избыток в [восполнение] вашего недостатка, чтобы была равномерность» (Да будет равенство в нынешнее время, и онех избыток в ваше лишение). Что же хочет он сказать? «Вы богаты деньгами, а те чистотою жизни и дерзновением к Богу. Итак, дайте им от ваших имений, которых у вас обилие, а они не имеют, чтобы самим получить от них взамен дерзновение к Богу, в котором они богаты, а вы ощущаете недостаток». Видишь ли теперь, как он неприметным образом убеждает (коринфян) подавать и сверх силы, и от недостатка? «Если хочешь, — говорит он, — получить только от избытка, то и подавай от избытка. Если же хочешь все приобрести, то подавай и от недостатка, и сверх силы». Впрочем, не говорит этого явно, а предоставляет слушателям дойти до этого собственным заключением. Сам же продолжает пока предположенное и сообразное с его целью увещание, присовокупляя, что, по‑видимому, и следовало сказать: «чтобы была равномерность» (яко да будет равенство в нынешнее время). Как же будет это равенство? Так, что «мы и они будем взаимно уделять друг другу избытки, и восполнять недостатки». Но какое тут равенство — за плотское платить духовным? Ведь последнее много превосходит первое. Почему же называет это равенством? Он назвал это равенством только в отношении или к избытку и лишению, или к настоящей жизни, почему, и сказав: «равенство», присовокупил: «в нынешнее время». А сказал это для того, чтоб низложить гордость богатых и показать, что, по отшествии отсюда, жившие духовно будут иметь более преимущества. В настоящей жизни все мы во многом равночестны; но тогда произойдет большое разделение, окажутся величайшие преимущества, потому что праведные воссияют светлее солнца. Потом, так как он показал, что (коринфяне) не только дают, но и сами взаимно получают еще большее, то хочет и другим образом возбудить их усердие, показывая именно, что если они не уделят своего другим, не больше будут иметь у себя, хотя бы и все забрали; и приводит в пример древнее сказание: «как написано: кто собрал много, не имел лишнего; и кто мало, не имел недостатка» (яко же есть писано: иже многое, не преумножил есть, и иже малое, не умалил) (ст. 15; Исх. 16:18). Так было при собирании манны: одни собирали больше, другие меньше, но те и другие находили у себя по равной мере; этим Бог наказывал за ненасытность. (Апостол) указал на это для того, чтобы и устрашить (коринфян) древним событием, и убедить никогда не желать большего, равно как не скорбеть, если имеют мало. И не только было так с манною, но то же самое, как можно видеть, бывает и ныне в житейских делах. Все мы одинаково наполняем желудок, живем одно определенное время, и все облечены в одинаковое тело; поэтому ни у богатого ничего не прибудет от избытка, ни у бедного не убудет от нищеты. Для чего же ты трепещешь нищеты? Для чего гонишься за богатством? «Боюсь, — говоришь ты, — чтоб не заставила нужда идти к чужим дверям и просить у ближнего». Я часто слышу, что многие даже молятся об этом и говорят: «Не попусти мне когда‑нибудь нуждаться в помощи человеческой». Слыша это, я очень смеюсь, потому что такой страх приличен только детям. В самом деле, ежедневно и во всем, так сказать, мы нуждаемся в помощи друг друга. А потому такие слова свойственны только нерассудительному и надменному человеку, который не знает хорошо положения дела. Разве не видишь, что мы все имеем нужду друг в друге? Воин — в ремесленнике, ремесленник — в купце, купец — в земледельце, раб — в свободном господине, господин — в рабе, бедный — в богатом, богатый — в бедном, ничего не зарабатывающий — в подающем милостыню, подающий — в принимающем, — ведь и принимающий милостыню удовлетворяет величайшей нужде, высшей всех нужд. Если бы не было нищих, то многое бы утратилось для нашего спасения, потому что нам некуда было бы сбывать свое имущество. Таким образом, и нищий, который, по‑видимому, всех бесполезнее, оказывается всех полезнее. Если же для тебя стыдно иметь нужду в другом, то тебе остается только умереть, потому что кто стыдится этого, тому нельзя и жить. «Но я не могу, — говоришь, — вынести гордого взгляда». Для чего ты, обвиняя другого в гордости, себя самого стыдишь таким же обвинением? Ведь и то гордость, если не терпишь надменности гордого человека. Зачем же ты боишься, трепещешь того, что не стоит никакого внимания, и из‑за этого ужасаешься и нищеты? Как бы ты ни был богат, все будешь нуждаться во множестве людей, худших тебя; чем более ты богатеешь, тем более подвергаешь себя этой беде.

3. Итак, ты сам не знаешь, о чем молишься, когда просишь богатства для того, чтобы ни в ком не иметь нужды. Ты поступаешь подобно тому, как если бы кто, уходя в море, где нужны и пловцы, и корабль, и многое снаряжение, стал бы молиться о том, чтобы ему ни в ком не иметь нужды. А если ты действительно желаешь не очень нуждаться в других, то проси себе нищеты. Будучи нищим, если у кого и попросишь, то только хлеба или одежды. А сделавшись богатым, будешь нуждаться и в селах, и в домах, и в оброках, и в достоинстве, и в безопасности, и во славе; тебе понадобятся и начальники, и не только они, но и подчиненные им жители городов и сел, купцы и мелкие продавцы. Видите ли, что такие речи крайне неразумны? Во всяком случае, сколько бы тебе ни казалось страшным иметь в ком‑либо нужду, всецело избавиться от этого никак не возможно. А если хочешь избежать шумной толпы — что позволительно — то беги в спокойную пристань нищеты, отрешись от множества житейских дел, и не почитай стыдом иметь нужду в другом. Так устроил Бог по неизглаголанной премудрости Своей! В самом деле, если мы нуждаемся друг в друге, самая необходимость во взаимной помощи не соединяет ли нас узами дружбы? А если бы мы сами могли удовлетворять своим нуждам, то не сделались ли бы неукротимыми зверями? Потому Бог силою и необходимостью покорил нас друг другу, и мы ежедневно сталкиваемся друг с другом. А если бы Он снял эту узду, кто бы стал искать дружбы ближнего? Итак, не будем почитать этого постыдным, не станем молиться и говорить: не дай нам иметь нужду в помощи другого; напротив будем молиться, говоря так: «Не попусти, чтобы во время нужды нашей отказали нам могущие подать помощь». Не нуждаться в помощи другого, а похищать принадлежащее другому — тяжело. Между тем об этом мы никогда не молимся и не говорим: «Не попусти мне пожелать чужого». Напротив, нуждаться в другом кажется для вас ужасным. Павел много раз бывал в нужде, и не стыдился, а напротив — даже радовался и хвалил оказывавших ему услуги, говоря: «и раз и два присылали мне на нужду» (яко и единою, и дващи в требование мое посыласте) (Фил. 4:16); и еще: «Другим церквам я причинял издержки, получая от них содержание для служения вам» (от иных церквей уях, приим оброк к вашему служению) (2 Кор. 11:8). Итак, стыдиться этого свойственно не разумно‑свободной, но изнеженной, испорченной и несмысленной душе. Да и Богу так угодно, чтобы мы имели нужду один в другом. Итак, не мудрствуй чрез меру. Ты говоришь: «Не могу переносить многократно умоляемого и непреклонного человека». Но как же Бог (переносит) тебя, — которого Он многократно просил и не был услышан, хотя просил о том, что для тебя же полезно? «И как бы Сам Бог увещевает через нас, — говорит (апостол), — от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор. 5:20). Ты говоришь: «Я — раб Его». Что ж из того? Если ты — раб Его — упиваешься, а Он — Владыка твой — алчет, и не имеет необходимой для Себя пищи, то защитит ли тебя имя раба? Напротив, оно еще более обременит тебя — когда ты живешь в трехэтажных палатах, а Он не имеет и необходимого крова; когда ты почиваешь на мягком ложе, а Он не имеет возглавия. Ты говоришь: «Я подал». Но не должно прекращать подаяний. Тогда только ты можешь иметь извинение, когда сам не имеешь, когда сам ничем не обладаешь. Доколе же у тебя что‑нибудь есть, то хотя бы ты подал и тысяче нищих, но пока есть другие алчущие, тебе нет извинения. Если же ты еще запираешь пшеницу, возвышаешь на нее цену, и измышляешь новые неслыханные способы к получению прибыли, то какую будешь иметь надежду на спасение? Тебе заповедано даром давать алчущему, а ты не хочешь дать и за умеренную цену. Христос истощил для тебя славу Свою, а ты не уделяешь Ему и куска хлеба. Пес у тебя объедается, а Христос изнемогает от голода; раб твой от пресыщения расседается, а твой и его Владыка не имеет нужной пищи. Где так поступают друзья? «Примиритесь с Богом», — потому что это дело врагов и самых злых неприятелей. Итак, постыдимся ради тех благодеяний, которые мы получили и еще имеем получить. И если придет к нам нищий просить милостыни, примем его со всем благорасположением, утешим, ободрим словом, чтобы и самим получить то же от Бога и от людей.

«Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Елика бо аще хощете, да творят вам, и вы творите им) (Мф. 7:12). Этот закон не имеет в себе ничего тяжкого и неудобоносимого. Чего хочешь себе, говорит, то и делай. Воздаяние равное. Не сказано — «Не делайте того другим, чего не хотите себе», но предписывается гораздо больше; то удерживало бы только от зла, а это требует делать добро; в последнем заключается и первое. И не сказано — «Так и вы желайте», но — «творите им». Какая же польза? — «В этом закон и пророки». Хочешь получить прощение? Прощай и ты. Не хочешь слышать худого? И не говори худого. Желаешь, чтоб тебя хвалили? Сам хвали (других). Хочешь, чтоб у тебя не похищали? Сам не похищай. Видишь ли, как он доказал, что добро свойственно нам по природе, и что мы не имеем нужды ни во внешних законах, ни в наставниках? Тем уже самым, что желаем или не желаем себе чего‑нибудь от ближнего, мы налагаем на себя закон. Таким образом, если себе не желаешь, а другому делаешь, или себе желаешь, другому же не делаешь, то сам на себя произносишь суд, и ничем уже не можешь оправдаться, будто бы не знаешь и не понимаешь, что должно делать. Итак, молю вас, восстановите сами в себе этот закон, и читайте эти ясные и краткие начертания; будем для ближних такими, какими желаем иметь их для себя, чтобы насладиться нам и в настоящей жизни спокойствием, и достигнув будущих благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 18

Благодарение Богу, вложившему в сердце Титово такое усердие к вам (2 Кор. 8:16).

Кто разумеется под братом, «егоже похвала во Евангелии». — Похвала Павлу. — Почему Моисей принял совет своего тестя.

1. Опять (апостол) хвалит Тита. Так как он говорил о милостыне, то хочет теперь сказать и о тех, которые примут от коринфян подаяния, и отнесут их. Это нужно было для умножения сбора и для возбуждения большей готовности в подававших. Тот, кто уверен в честности служащего, и не относится с подозрением к принимающим, подает с большей щедростью. Слушай же, как он и здесь, чтобы достигнуть этого, хвалит отправляемых с милостынею, в числе которых Тит был первым. Он говорит: «Благодарение Богу, вложившему в сердце Титово такое усердие к вам». Что значит — «такое»? «Такое же, какое он имел о фессалоникийцах, или какое имею я». И заметь мудрость его. Показав, что это есть дело Божие, он приносит благодарение давшему, чтобы и тем возбудить (коринфян). «Если Бог воздвиг и послал его к вам, то сам Он и просит чрез него. Итак, не почитайте случившегося делом человеческим». Но откуда видно, что сам Бог его наставил? «Ибо, хотя и я просил его, впрочем он, будучи очень усерден, пошел к вам добровольно» (Яко моление убо прият. Тщаливейший же сый, своею волею изыде) (ст. 17). Смотри, как показывает, что (Тит) исполняет свое дело, и не требует побуждений от других. Воздав благодарение Богу, (апостол) однако не приписывает всего Богу, а говорит, что (Тит) и сам по доброй воле вызвался на дело, чтобы и этим опять внушить им большую любовь к нему. «Он, будучи очень усерден, пошел к вам добровольно», т. е. «восхитил себе дело, поспешил к сокровищу, вменил в собственную свою пользу служить вам, и так сильно любит вас, что не имел даже и нужды в увещаниях с моей стороны. Хотя я и просил его, но не этим он был возбужден, а собственным произволением и благодатью Божией». «С ним послали мы также брата, во всех церквах похваляемого за благовествование» (Послахом же с ним и брата, его же похвала во евангелии по всем церквам) (ст. 18).

Кто же этот брат? Одни разумеют Луку, по причине евангельской истории, им написанной, другие Варнаву, так как (апостол) и устную проповедь называл евангелием. Почему же он не называет их имен, тогда как Тита и по имени называет, и упоминает о содействии его в проповедании Евангелия — он столько был полезен, что в его отсутствие Павел не мог совершить ничего великого и важного: «я не имел покоя духу моему, — говорит он, — потому что не нашел [там] брата моего Тита» (2:13), и говорит о любви его к ним: «и сердце его весьма расположено к вам» (7:15), и о ревности его в собирании милостыни: «пошел к вам добровольно»; а этих, напротив, не хвалит подобным образом и даже имен их не упоминает? Что сказать на это? Может быть, они неизвестны были (коринфянам), поэтому и не распространяется в похвалах им, так как добродетелей их (коринфяне) еще не изведали, но говорит об них, сколько нужно было, чтобы внушить о них доброе мнение и удалить подозрение. Однако посмотрим, за что он хвалит и этого самого брата. Итак, за что же хвалит? Во‑первых, за проповедь и за то, что не только проповедовал, но даже проповедовал как должно и с надлежащим тщанием. Не сказал, что проповедующего и благовествующего, но — «похваляемого за благовествование». И чтобы не подумали, что льстит ему, приводит в свидетели не одного, не двух, не трех человек, но все церкви, говоря: «по всем церквам». Потом обращает ему в честь суд рукоположивших его, — что также немаловажно. Потому‑то вслед за словами: «во всех церквах похваляемого за благовествование», присовокупил: «не только же» (ст. 19). Что значит — «не только же»? Он достоин уважения не только потому, что за проповедь все одобряют его и хвалят, но и потому, что он «избран от церквей сопутствовать нам» (освящен от церквей с нами). Отсюда догадываюсь, что (апостол) разумеет Варнаву. Далее означает великое достоинство его, указывая, для чего он рукоположен: «сопутствовать нам для сего благотворения, которому мы служим» (с нами ходити, со благодатию сею служимою нами). Видишь ли, сколько похвал приписывает ему? Он прославился проповедью Евангелия, и свидетельство об этом имел от всех церквей. «Освящен с нами», — то есть на то же служение, на какое и Павел, и везде был ему общником — и в искушениях, и в бедах, как это показывает слово — «сопутствовать». Но что значат слова: «для сего благотворения, которому мы служим» (со благодатию сею служимою нами)? То, что он избран возвещать слово и проповедовать евангелие или служить при собирании милостыни; вернее же, как мне кажется, (апостол) указывает на то и другое вместе. Потом присовокупляет: «во славу Самого Господа и [в] [соответствие] вашему усердию» (к самого Господа славе и усердию вашему). Смысл этих слов следующий: «Мы упросили, — говорит он, — чтобы его избрали вместе с нами, и поручили ему должность эконома священных имуществ и диакона, — эта должность была не маловажна: «выберите, — сказано, — из среды себя семь человек изведанных» (усмотрите бо мужи от вас свидетельствовани седмь) (Деян. 6:3), — и он избран был церквами по согласию всего народа». Что же значат слова: «к самого Господа славе и усердию вашему»? То, «чтобы и Бог прославлялся, и вы стали усерднее к подаянию, когда принимающие эти подаяния будут люди испытанные, так что на них никто не может иметь никакого, даже ложного, подозрения».

2. «Для того мы и приискали таких мужей, и, чтобы отдалить и такое подозрение, не одному вверили все, но послали Тита и другого с ним». Затем, изъясняя те же самые слова: «к самого Господа славе и усердию вашему», присовокупляет: «остерегаясь, чтобы нам не подвергнуться от кого нареканию при таком обилии приношений, вверяемых нашему служению» (блюдущеся того, да не кто нас поречет в обилии сем служимем нами) (ст. 20). Какой же смысл этих слов? Достойный добродетели Павловой, и вместе показывающий великое его попечение и снисхождение. «Чтобы, — говорит он, — не стал кто‑нибудь подозревать нас, и не возъимел хотя малейшего повода укорять нас, будто бы мы присваиваем что‑либо себе из вручаемых нам подаяний, послали мы этих (мужей), и не одного только, но двоих и троих». Видишь ли, как освобождает их от всякого подозрения? (Освобождает) не только тем, что они проповедники Евангелия, избраны церквами, но и тем, что они мужи испытанной честности, и за эту самую честность избраны, чтобы не было места подозрению. И не сказал — «чтобы вы не стали укорять», но — «да не кто другой». Хотя он сделал это ради них, на что и намекнул словами: «самого Господа славе и усердию вашему», однако не хочет уязвить их, и говорит иначе: «остерегаясь того сделать». И даже этим не довольствуется; но, желая успокоить их еще более, говорит далее: «при таком обилии приношений, вверяемых нашему служению» (в обилии сем служимем нами), — и таким образом тяжкое для слуха их смягчает похвалою. И чтобы они не оскорбились и не стали говорить: «Итак, ты подозреваешь нас, и мы так несчастны, что не заслуживаем твоего доверия», он, предупреждая их, говорит: «Много денег вами переслано, и самое обилие», т. е. «Большое количество милостыни может возбудить в злых людях подозрение, если не примем предосторожности». «Ибо мы стараемся о добром не только пред Господом, но и пред людьми» (Промышляюще добрая не токмо пред Богом, но и пред человеки) (ст. 21).

Что может сравниться с Павлом? Он не сказал: «Пусть будет несчастным и пусть погибнет тот, кто станет подозревать в чем‑либо подобном; доколе не обличает меня совесть, мне нет дела до подозревающих». Напротив, чем они были слабее, тем более снисходил к ним. Не негодовать нужно на больного, но помогать ему. Между тем, от какого греха мы столько далеки, сколько он далек от таковых подозрений? Если бы кто был подобен даже демону, и тот не мог бы подозревать блаженного (апостола) в этом служении. И все же, как ни далек он был от худых подозрений, он все делает и устраивает так, чтобы не оставить и малейшей тени для тех, которые захотели бы хотя сколько‑нибудь подозревать его в худом. Он избегает не только обвинения, но и худого мнения, малейшей укоризны и простого подозрения. «Мы послали с ними и брата нашего» (ст. 22). Вот и еще одного присовокупляет, — и этого с похвалою и с одобрением, как своим собственным, так и многих других свидетелей: «которого усердие много раз испытали, — говорит, — во многом и который ныне еще усерднее по великой уверенности в вас». Похвалив его за собственные его заслуги, хвалит и за любовь к ним, — и что сказал о Тите, что он «будучи очень усерден, пошел к вам добровольно», — то же говорит и об этом: «который ныне еще усерднее», т. е. после того, как (Павел) посеял в них семена любви к коринфянам. Потом, показав их добродетели, располагает и коринфян в их пользу, говоря: «Что касается до Тита, это — мой товарищ и сотрудник у вас» (ст. 23). Что значит: «Что касается до Тита»? «Если, — говорит, — нужно сказать что‑нибудь о Тите, то скажу, что он «товарищ» мой, «и сотрудник у вас». Или это разумеет (Павел), или то, что «если вы сделаете что для Тита, сделаете это не для обыкновенного человека, потому что он товарищ мой». И, по‑видимому, похваляя его этим, хвалит вместе и их, показывая в них такое к себе расположение, что они почитают достаточным основанием уважать человека, как скоро известно, что он Павлов общник. Не довольствуясь, однако, этим, (апостол) присовокупляет еще: «и сотрудник у вас» (и к вам споспешник). Не просто споспешник, но в делах, касающихся до вас: в вашем преуспеянии, совершенствовании, в любви и тщании о вас. А это более всего могло привлечь их к нему. «А что до братьев наших» (Аще ли братия наша). «Если, — говорит, — желаете знать что‑либо и о других, то и они имеют величайшие права на ваше расположение, потому что и они братья наши и посланники церквей, т. е. от церквей посланы». Затем, что всего важнее, они «слава Христова», потому что к Нему относится все, что с ними ни делается. «Итак, хотите ли принять их как братьев, или как посланников церквей, или как делающих все для славы Христовой, — во всяком случае имеете много побуждений оказать им свое расположение. Если о Тите могу сказать, что он общник мой и любит вас, то и об этих (скажу), что они братья, посланники церквей, слава Христова».

3. Видишь ли, как и отсюда ясно, что эти последние не были известны (коринфянам)? Иначе он и их похвалил бы за то же, за что хвалил Тита, т. е. за любовь к ним. Но так как они еще были незнакомы им, то и говорит: примите их как братьев, как посланников церквей, как делающих все для славы Христовой. Потому присовокупляет: «Перед лицем церквей дайте им доказательство любви вашей и того, что мы [справедливо] хвалимся вами» (показание убо любве вашея и нашего хваления о вас, к ним покажите, в лице церквей) (ст. 24). «Теперь покажите, — говорит, — как вы нас любите, и что мы не тщетно и не напрасно хвалимся вами. А докажете это, если окажете им свою любовь». Потом придает слову своему особенную силу, говоря: «в лице церквей», т. е. для славы и чести церквей. «Если, — говорит, — почтите их, то почтите пославшие церкви. Не к ним только относится ваша честь, но и к пославшим, которые их избрали, а еще прежде — к славе Божией, потому что, когда воздаем честь служителям (Божиим), чрез них воздается похвала самому (Богу)». Ко всем церквам, — немаловажно и это, потому что велика сила собора, или церквей. Посмотри, какую великую силу имел собор. Молитва церкви освободила Петра от уз, отверзла уста Павлу. Приговор их важен — возводит на духовные степени приступающих к ним. Вот почему и готовящийся рукополагать испрашивает при этом и их молитв, и они подают свой голос и возглашают известное освященным, а неосвященным не все можно открывать. Но есть случаи, в которых священник не отличается от подначального, например, когда должно причащаться страшных Таин. Мы все одинаково удостаиваемся их; не так, как в ветхом завете, где иное вкушал священник, иное народ, и где не позволено было народу приобщиться того, чего приобщался священник. Ныне не так; но всем предлагается одно тело и одна чаша. И в молитвах, как всякий может видеть, много содействует народ. Так, напр., о бесноватых и о кающихся совершаются общие молитвы священником и народом, и все читают одну молитву — молитву, исполненную милосердия. Равным образом, когда изгоняем из священной ограды недостойных участвовать в святой трапезе, нужна бывает другая молитва, — и мы все вместе повергаемся на землю, и все вместе встаем. Когда опять наступает время преподания и взаимного принятия мира, все равно друг друга лобзаем. При самом также совершении страшных Таин священник молится за народ, а народ молится за священника, потому что слова: «со духом твоим» означают не что иное, как именно это. И молитвы благодарения также общие, потому что не один священник приносит благодарение, но и весь народ. Получив сперва ответ от народа, и потом согласие, что достойно и праведно совершаемое, начинает священник благодарение. И что удивительного, если вместе со священником взывает и народ, когда он возносит эти священные песни совокупно с самими херувимами и горними силами? Все же это сказано мною для того, чтобы каждый и из подначальных трезвился, чтобы мы знали, что все мы едино тело, и столько же различаемся один от другого, сколько член от члена; и чтобы мы не все возлагали на одних священников, но и сами пеклись обо всей церкви, как о теле, всем нам общем. Это послужит и к большему утверждению, и нас побудит к большему преуспеянию (в добродетели). Послушай, как иногда и апостолы привлекали к участию в своих решениях подчиненных. Так, когда они поставляли семь диаконов, то сообщили об этом прежде народу. Когда Петр избирал Матфея, то предложил о том всем тогда с ним бывшим — и мужам, и женам. И это потому, что здесь (в церкви) нет ни высокомерия начальствующих, ни раболепства подчиненных, а есть власть духовная, которая находит для себя более всего приобретение в том, чтобы принимать больше трудов и заботы о вас, а не в том, чтобы искать больших почестей. В церкви должно жить, как в одном доме; как составляющие одно тело, — все должны быть расположены друг к другу, поскольку и крещение одно, и трапеза одна, и источник один, и творение одно, и Отец один. Итак, для чего же разделяемся, когда столько связей, нес соединяющих? Для чего разрываемся? Вот и опять принуждены мы оплакивать то, о чем многократно я плакал. Слез достойно настоящее наше состояние. Так далеко мы отторглись друг от друга, между тем как надлежало бы изображать собою союз одного тела. Тогда бы и меньший мог приносить пользу большему. В самом деле, если Моисей от тестя своего узнал нечто полезное, чего сам не знал, то тем более было бы так в церкви. И что была за причина, по которой духовный человек не знал того, что знал неверный? Та, чтобы все тогда бывшие вразумились, что (Моисей) — человек и имеет нужду в Божием содействии, хотя и море разделил, хотя и камень рассек, и что действия эти совершены не человеческою, но Божиею силою. И ныне, если один не говорит полезного, пусть другой встает и говорит.

Хотя бы он был и меньший, но если предлагает что‑нибудь полезное — предпочти его мнение; хотя бы он был даже последний — не оставь без внимания. Никто ведь из них не отстоит так от ближнего, как от Моисея отстоял тесть его, а между тем Моисей не только удостоил выслушать, но и принял совет его, последовал ему, вписал его в книги, не устыдился даже передать его истории, в низложение гордости многих. Таким образом, как бы на столпе начертавши все это, он оставил потомству, так как знал, что история эта для многих будет полезна. Не будем же презирать тех, кто дает нам полезные советы, хотя бы они были из подчиненных, хотя бы из людей низких. Не будем непременно почитать достойным предпочтения то, что предлагаем сами, но то, что окажется полезным, это пусть и одобряется всеми. Многие, при слабом зрении, распознают иное лучше имеющих острое зрение, потому что тщательно и внимательно рассматривают. Не говори: «Для чего призываешь меня на совет, если не слушаешь, что я говорю?» Такие замечания приличны не советнику, а властолюбивому человеку. Советник властен только предлагать свое мнение. Если же будет дан другой совет, более полезный, а он станет требовать, чтобы сделали так, как ему хотелось, то он уже не советник, а, как я сказал, властолюбец. Не будем так делать; но, очистивши душу от всякой гордости и тщеславия, будем искать не того, чтобы только наши мнения были уважаемы, но чтобы всегда предпочитаем был полезный совет, хотя бы он дан был и не нами. Хотя и не сами найдем полезное, немало, однако ж, получим пользы, если примем придуманное другими, — и от Бога получим великую награду, и удостоимся тем большей славы, потому что как сказавший полезное называется мудрым, так и мы, принявшие слова его, заслужим похвалу за благоразумие и благомыслие. Так (созидаются) дома и города; так созидаясь, и Церковь получит большее приращение; так и мы, устроив наилучшим образом настоящую жизнь, сподобимся будущих благ, которые да получим все мы благодатью и человеколюбием (Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава и честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).

толкования Иоанна Златоуста на 2-е послание Коринфянам, 8 глава

ПОДДЕРЖИТЕ НАШ ПРОЕКТ

Получили пользу? Поделись ссылкой!


Напоминаем, что номер стиха — это ссылка на сравнение переводов!


© 2016−2024, сделано с любовью для любящих и ищущих Бога.