Деяния апостолов | 8 глава

1(б). «Савл же одобрял убиение его. В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме» (Деян. 8:1). Не случайно, мне кажется, произошло это гонение, но по устроению (Божию). «И все, кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии» (ст. 1). Видишь ли, как Бог опять попускает быть искушениям? Но посмотри здесь, прошу, как устрояются дела. Они были предметом удивления по причине знамений; будучи бичуемы, нисколько не скорбели; остались на местах; проповедь распространялась; но потом (Бог) попускает великое препятствие: происходит гонение не малое, но такое, что вместе и они должны были бежать (а их боялись, как сделавшихся более дерзновенными), и для всех стало явно, что те, которые боялись и бежали, были люди. Но, чтобы ты после не говорил, будто они все делали только благодатию и тогда, когда были гонимы, для того те оказались более робкими, а они более дерзновенными. И «все», говорит (писатель), «рассеялись, кроме Апостолов». Итак, я не напрасно говорил, что это гонение было по устроению (Божию); если бы его не было, ученики не рассеялись бы. «Стефана же погребли мужи благоговейные, и сделали великий плач по нем» (ст. 2). Они оплакивают его или потому, что они еще не были совершенны, или потому, что он был достоин любви и уважения. Вместе с тем и эта печаль, и плач, кроме страха, показывают, что они были люди.

2. И кто не заплакал бы, видя этого кроткого агнца, побитого камнями и лежавшего мертвым? Достойную его надгробную надпись оставил евангелист, сказав: «и, преклонив колени, воскликнул громким голосом; и сделали великий плач по нем». Но обратимся к вышесказанному. «Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые». И «затыкали уши свои, и единодушно устремились на него». Что здесь достойного осуждения? Но, несмотря на то, они (мужа) сделавшего такие знамения, победившего всех словом своим и так говорившего, взяли и, как хотели, так и удовлетворили над ним ярость свою. «Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла». Смотри, как обстоятельно (писатель) повествует о том, что касается Павла, чтобы показать тебе дело Божие, совершившееся над ним после. А теперь он не только не верует, но и предает Стефана в руки бесчисленных убийц; на что указывая, (писатель) и говорит: «Савл же одобрял убиение его». Молится же блаженный (Стефан) не просто, но внимательно: «преклонив», говорит, «колени». Потому и смерть его была Божественна; а до этого времени душам определено было пребывать во аде. «И все рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии». Без опасения входят в общение с самарянами те, которые слышали: «на путь к язычникам не ходите» (Мф. 10:5). «Кроме», говорит, «Апостолов», показывая тем, что они, желая и при этом случае обратить иудеев, не оставили города; или же они хотели быть и для других образцами дерзновения. «А Савл терзал церковь, входя в домы и влача мужчин и женщин, отдавал в темницу» (ст. 3). Великое исступление, как потому, что он был один, так и потому, что входил в дома: до такой степени он отдал душу свою за закон! «Влача», говорит, «мужчин и женщин». Посмотри и на смелость, и на озлобление, и на исступление. Всех попадавшихся ему он подвергал бесчисленным бедствиям, как будто после этого убийства (Стефана) сделавшись дерзостнее. Итак, «между тем рассеявшиеся ходили и благовествовали слово. Так Филипп пришел в город Самарийский и проповедывал им Христа. Народ единодушно внимал тому, что говорил Филипп, слыша и видя, какие он творил чудеса. Ибо нечистые духи из многих, одержимых ими, выходили с великим воплем, а многие расслабленные и хромые исцелялись. И была радость великая в том городе. Находился же в городе некоторый муж, именем Симон, который перед тем волхвовал и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого‑то великого. Ему внимали все, от малого до большого, говоря: сей есть великая сила Божия» (ст. 4‑10). Заметь, прошу, и другое искушение, т. е. от Симона. «А внимали ему потому, что он немалое время изумлял их волхвованиями. Но, когда поверили Филиппу, благовествующему о Царствии Божием и о имени Иисуса Христа, то крестились и мужчины и женщины. Уверовал и сам Симон и, крестившись, не отходил от Филиппа; и, видя совершающиеся великие силы и знамения, изумлялся. Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышав, что Самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна, которые, придя, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святаго. Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса. Тогда возложили руки на них, и они приняли Духа Святаго. Симон же, увидев, что через возложение рук Апостольских подается Дух Святый, принес им деньги, говоря: дайте и мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святаго» (ст. 11‑19). Как, скажут, неужели они не получили Духа? Они получили Духа отпущения (грехов); но Духа знамений еще не получили. А что это так, что они не получили Духа знамений, ясно из того, что Симон, увидев это, пришел просить Его. Гонение тогда особенно и усилилось, но Бог опять избавлял их, оградив их знамениями. Так как смерть Стефана не укротила ярости (иудеев), но еще более усилила ее, то учители и рассеиваются, чтобы учение более распространилось. Но вот, обстоятельства их опять делаются благоприятными и они получают радость. «И была», говорит (писатель), «радость великая в том городе» (ст. 8), хотя (прежде) был великий плач. Так обыкновенно Бог всегда делает, соединяя радости со скорбями, чтобы быть еще более достойным удивления. Недуг был в Симоне с давнего времени. Оттого он и при этом (крещении) не освобождается от него. Как же крестили его? Так же, как и Христос избрал Иуду. Он, видя совершающиеся знамения, изумлялся, но еще не, смел испрашивать благодати знамений, так как видел, что и прочие еще не получили ее. Почему же не лишили его жизни, подобно Анании и Сапфире? Потому, что и в древности собиравший дрова (в субботу) был лишен жизни в научение других, но никто другой уже не подвергался тому же самому. Так и теперь поступает Петр и, наказав тех, не наказывает этого, но говорит ему: «серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги» (ст. 20).

3. И почему они по крещении не получили Духа Святого? Или потому, что Филипп не сообщил (Его), может быть, воздавая тем честь апостолам, или он сам не имел этого дарования, — потому что был из числа семи (диаконов); последнее можно сказать с большею вероятностью. Отсюда мне кажется, что этот Филипп был из числа семи, второй после Стефана. Он, крестя, не сообщал крещаемым Духа, так как не имел такой власти: это дарование принадлежало одним только двенадцати (апостолам). И заметь: эти (апостолы) не вышли, но по устроению (Божию) вышли (из Иерусалима) те, которые не имели этой благодати, потому что еще не получили Духа Святого. Они получили силу творить знамения, но не получили (силы) сообщать Духа другим. Следовательно, это исключительно принадлежало апостолам. Потому мы и видим, что делают это верховные (апостолы), а не другой кто‑нибудь. «Симон же, увидев», говорит (писатель), «что через возложение рук Апостольских подается Дух Святый». Он не сказал бы так, если бы не происходило чего‑нибудь подлежащего чувствам. Так и Павел выразился, когда (свидетельствовал, что) они говорили (разными) языками, Видел ли ты нечестие Симона? Он принес деньги, хотя и не видел, чтобы (апостол) делал это за деньги; следовательно, это не было делом неведения, но делом того, который искушал и хотел подвергнуть (его) осуждению. Поэтому и услышал: «нет тебе в сем части и жребия, ибо сердце твое неправо пред Богом» (ст. 21). Опять сокровенное в душе (Петр) обнаруживает, хотя тот и думал скрыть это. «Итак покайся в сем грехе твоем, и молись Богу: может быть, опустится тебе помысел сердца твоего; ибо вижу тебя исполненного горькой желчи и в узах неправды. Симон же сказал в ответ: помолитесь вы за меня Господу, дабы не постигло меня ничто из сказанного вами» (ст. 22‑24). Надобно было покаяться от сердца, надобно было плакать, а он только лицемерно делает это. «Может быть, опустится тебе». Это сказал (Петр) не в том смысле, что ему не простится, если бы он и плакал, но так обыкновенно и пророки только угрожают, и не говорят: если сделаешь это, то простится тебе; но (говорят), что наказание последует непременно. Но подивись, — прошу, — как они и во время бедствия не оставляют, а продолжают проповедь: и как подобно тому, как при Моисее (истинные) чудеса узнавались по сравнению (с ложными), так точно и здесь. Было волхвование, но эти знамения явно отличались; там не должно бы быть ни одного бесноватого, где (Симон) не малое время действовал на них волхвованиями; но как бесноватых было много и расслабленных много, то его (чудеса) не были истинны. Филипп же не только знамениями, но и словом приводил их (к вере), беседуя о царствии и о Христе. «Симон», говорит (писатель), «крестившись, не отходил от Филиппа», — пребывал не для веры, но для того, чтобы самому сделаться таким же. «Которые, придя, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святаго. Ибо Он не сходил еще ни на одного из них. Тогда возложили руки на них, и они приняли Духа Святаго». Видишь ли, (это делалось) не просто, но нужна была великая сила, чтобы сообщать Духа Святого? Не все ведь равно — получить отпущение (грехов), или получить такую силу. «Симон же, увидев, что через возложение рук Апостольских подается Дух Святый, принес им деньги». Видел ли он, чтобы прочие делали это? Чтобы (делал) Филипп? Неужели он думал, что они не знали, с какою мыслью приступал он? Потому Петр хорошо называет это даром, говоря: «серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги». Видишь ли, как они были непричастны деньгам. «Нет тебе в сем части и жребия, ибо сердце твое неправо пред Богом». Итак, он делал все неправо, а надлежало быть простым. «Итак покайся: ибо вижу тебя исполненного горькой желчи и в узах неправды». Это — выражения сильного гнева. Впрочем, он не наказывает его для того, чтобы вера не происходила от необходимости, чтобы она не казалась делом жестоким, чтобы осталось место покаянию; или потому, что для исправления (его) достаточно было обличения, что достаточно было обнаружить (сокрытое) в сердце, чтобы он сознался, что он уличен. Словами: «помолитесь вы за меня» он это сознает и вместе исповедует. Посмотри, как он, хотя был нечестив, однако уверовал, когда был обличен, и теперь сделался смиренным, когда был снова обличен. «Видя совершающиеся великие силы и знамения, изумлялся», показывая тем, что все (дела его) — ложь. Не сказано: приступил, но: «изумлялся». Почему же он не сделал этого прежде? Он думал, что может укрыться; думал, что это было делом искусства. Но, так как он не мог укрыться от апостолов, то и приступил. «Нечистые духи из многих, одержимых ими, выходили с великим воплем». Этот (глас) был явным знаком того, что они исходили, а действия волхвов напротив еще более связывали (уста). «Многие расслабленные и хромые исцелялись». Здесь не было обмана; потому что (исцеленные) должны были ходить и действовать. «Ему внимали все, от малого до большого, говоря: сей есть великая сила Божия». Здесь исполняется сказанное Христом: «восстанут лжехристы и лжепророки» во имя Мое (Мк. 13:22). Но почему они не тотчас обличили его? Они удовольствовались тем, что он сам обличил себя; и это было поучительно. Когда же он не мог противиться, то лицемерит, подобно волхвам, которые говорили: «это перст Божий» (Исх. 8:19). А чтобы его опять не изгнали, для этого он и пребывал у Филиппа, и не отходил (от него).

4. Посмотри, прошу, сколько последствий произошло от смерти Стефана. Они рассеиваются по странам иудейской и самарийской; благовествуют слово, проповедуют Христа, совершают знамения; мало‑помалу получают дар (Св. Духа). Здесь было сугубое знамение: им дать, а тому (Симону) не дать — это величайшее знамение. «Они же, засвидетельствовав и проповедав слово Господне, обратно пошли в Иерусалим и во многих селениях Самарийских проповедали Евангелие» (ст. 25). Прекрасно сказано: «засвидетельствовав». Они свидетельствуют, может быть, касательно того (Симона), чтобы (верующие) не прельстились, чтобы они были в безопасности, чтобы по неопытности не были часто увлекаемы. «Обратно пошли в Иерусалим». Зачем они опять идут туда, где было гонение, где было начало бедствий, где особенно пребывали убийцы? Как на сражениях поступают военачальники, устремляясь к той части войска, которая ослабевает, точно так делают и они. Смотри еще: ученики не прежде приходят в Самарию, но вследствие гонения, как и при Христе, а потом уже к уверовавшим из самарян посылаются апостолы. «Находившиеся в Иерусалиме Апостолы», говорит (писатель), «услышав, что Самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна» (ст. 14). Для чего же посылаются? Для того, чтобы избавить их от волхвования, чтобы напомнить учение, которое они слышали от Христа, когда в начале уверовали. Итак, (Симону) напротив следовало попросить, чтобы самому получить Духа Святого; а он, не заботясь о Нем для себя, просит, чтобы (иметь силу) сообщать Его другим. И те (семь диаконов) не получили Его так, чтобы сообщать другим; а он захотел стать славнее Филиппа, будучи в числе учеников его. «Серебро твое да будет в погибель с тобою». Это — слова не надмевающегося, но учащего. Так как он не употребил сребра, на что должно, то пусть, говорит, оно будет при тебе — таком (нечестивце). Или как бы так сказал: пусть оно погибнет вместе с твоим намерением, потому что ты так низко думаешь о даре Божием, считая его делом совершенно человеческим. Не таков этот дар. Если бы он пришел, как следовало придти, то был бы принят, или, по крайней мере, не был бы отвергнут, как зараза. Видишь ли, как тот грешит сугубо, кто думает низко о (предметах) высоких? Поэтому (апостол) повелевает ему два (дела): «покайся и молись, может быть, опустится тебе помысел сердца твоего». Так тот замыслил дело порочное; потому (апостол) и сказал ему: «может быть, опустится тебе», — зная, что он неисправим. Он же, со своей стороны, опасался народа и не решился раскаяться. Если бы он не смутился, то сказал бы: я не знал, я поступил легкомысленно; но он был поражен, во‑первых, тем, что пред ним совершались знамения, а во‑вторых, тем, что сокровенное в душе его сделалось явным. Поэтому он и отправился далеко, в Рим, куда апостол еще не доходил. «И во многих», говорит, «селениях Самарийских проповедали Евангелие». Смотри, как и в самом путешествии они совершали свое дело; они и путешествовали не напрасно. Такие путешествия должно совершать и нам. Но что я говорю: путешествия? Многие имеют села и деревни, но не заботятся и нисколько не пекутся о них. О том, как бы устроить баню, как увеличить доходы, как устроить дворы и жилища, они заботятся много; а о том, как бы возделать души, нисколько. Когда ты видишь на поле терние, то исторгаешь, жжешь, уничтожаешь его, чтобы освободить землю от причиняемого им вреда; но, видя самих земледельцев, исполненных тернием, не исторгаешь его: неужели, скажи мне, ты не боишься и не трепещешь Того, Который потребует от тебя отчета за них? Не должен ли каждый из верующих построить церковь, пригласить учителя в помощь себе, и заботиться прежде всего о том, чтобы все были христианами? Каким образом, скажи мне, земледелец будет христианином, когда он видит, что ты так нерадишь о его спасении? Но ты не можешь творить знамений и убеждать? Убеждай их тем, чем можешь: человеколюбием, предстательством, кротостью, ласками и всем другим.

Рынки и бани строят многие, а церквей не строят, и скорее все (сделают), нежели это. Поэтому убеждаю, умоляю и прошу как милости, или лучше, поставляю даже законом, чтобы никто не имел села без церкви. Не говори мне: (церковь) есть близко, у соседей; (с нею) много расходов, не много доходов. Если ты имеешь что‑нибудь уделять нищим, то употреби это на нее; лучше на это, нежели на то; содержи учителя, содержи диакона и священнослужительский чин. Подобно тому, как (ты делаешь), когда берешь жену или невесту, или отдаешь дочь, так поступи и с церковью. Удели ей приданое. Таким образом село твое исполнится благословения. Каких не будет там благ? Не важно ли, скажи мне, что гумно (твое) будет благословляться? Не важно ли, что от всех плодов твоих Бог прежде всех будет принимать часть и начатки? Это полезно для мира земледельцев. Затем и священник будет пользоваться уважением, и для села это послужит во спасение. Там (будут совершаться) за тебя постоянные молитвы, песнопения и торжества, и приношение (бескровной жертвы) в каждый день воскресный. Что более достойно хвалы — то ли, что другие строят великолепные гробницы, чтобы после них говорили: такой‑то построил их, или то, что ты воздвиг церкви? Подумай, что, воздвигнув жертвенник Богу, ты будешь иметь воздаяние до самого пришествия Христова.

5. Скажи мне: если бы царь повелел тебе построить дом, чтобы ему жить там, не сделал ли бы ты всего? Но здание церкви есть царственное жилище Христа. Не смотри на расходы, но подумай о плоде. Те возделывают землю, — ты возделай их души; те приносят тебе плоды, — ты возводи их на небо. Кто полагает начало, тот (бывает) виновником и всего прочего. Так и ты будешь виновником (спасения) оглашаемых там и в ближайших селениях. Бани делают земледельцев очень изнеженными, корчмы — очень невоздержными; но, не смотря на то, вы строите их ради славы. Рынки и сходбища (делают их) бесстыдными; а здесь все напротив. Каково видеть священника, шествующего, подобно Аврааму, убеленного сединами, опоясанного, возделывающего землю и работающего своими руками! Что вожделеннее такого селения? Здесь добродетель гораздо больше. Здесь нет распутства: оно отвергнуто; нет пьянства и объядения: они изгнаны; нет тщеславия: оно погашено; здесь радушие больше сияет от простосердечия. Каково выходить и входить в дом Божий и сознавать, что сам построил его, лечь отдохнуть и после телесного отдыха присутствовать при вечерних и утренних молитвословиях, пригласить к своему столу священника, беседовать с ним, принимать благословение, видеть, как и другие идут туда! Это — стена, это — безопасность селения. Это — та нива, о которой сказано: «вот запах от поля [полного], которое благословил Господь» (Быт. 27:27). Если и без того село хорошо по тишине и спокойствию, в нем господствующему, то, когда оно будет иметь и это, с чем сравнится? Подлинно, село, имеющее церковь, подобно раю Божию. Нет там ни крика, ни шума, ни разных врагов, ни ересей: все являются друзьями, исповедующими одни и те же догматы. Тишина располагает тебя к любомудрию; священник, начав с этого любомудрия, легко уврачует тебя. Здесь все, что мы говорим, рассеивается на торжище; а там, что ты услышишь (от него), твердо напечатлеешь в душе своей, и оттого в селе ты будешь другим (человеком). Он и тех (поселян) станет руководствовать и будет для них стражем, как самым пребыванием (между ними), так и вразумлением их. А какие расходы, скажи мне? Ты построй сначала небольшой дом в виде храма; кто‑нибудь после тебя построит притвор, а другой после него прибавит еще что‑нибудь, и таким образом тебе вменится все. Ты даешь немногое, а получаешь воздаяние за все. Итак, сделай начало, положи основание, или лучше сказать, убеждайте друг друга, соревнуйте между собою в этом деле. Места, где надобно хранить мякину, рожь и все подобное, устрояют со всеми удобствами; а где надобно собирать плоды духовные, о том нисколько не заботятся, но принуждают себя проходить тысячи стадий и предпринимать дальние путешествия, чтобы придти в церковь. А как хорошо, когда священник с совершенным спокойствием приходит в церковь, чтобы приступить к Богу и каждый день молиться о селе, о создателе (храма)! Не важно ли, скажи мне, что твое имя будет постоянно поминаться в священнодействиях и каждый день будут совершаться о селе молитвы к Богу? Сколько это принесет тебе пользы и в прочих отношениях! Случается, что иные из твоих соседей имеют покровителей; к тебе — бедному — никто из них и придти не захочет, а священника, быть может, и пригласит, и посадит за стол вместе с собою. Видишь ли, сколько отсюда может произойти благ? Село будет свободно от всякого дурного нарекания; никто не станет обвинять его ни в убийстве, ни в воровстве, ни подозревать в чем‑нибудь подобном. Будут иметь (поселяне) от этого и другое утешение, когда приключится с кем болезнь или смерть. Не без пользы и не как случилось будут там вести дружбу посещающие друг друга; и собрания будут гораздо приятнее, нежели на (народных) праздниках. И не только собрания, но и сами старейшины будут более уважаемы ради священника. Ты, конечно, слышал, что Иерусалим у древних был почитаем более остальных городов, — и не без причины, но потому, что (в нем) тогда господствовало благочестие. Где почитают Бога, там нет ничего худого; а напротив, где не почитают Его, там нет ничего доброго. Так будет (там) великое благосостояние и по отношению к Богу, и по отношению к людям. Поэтому увещеваю вас — не небрежно, но усердно приняться за это дело. «Если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста» (Иер. 15:19), то приносящий пользу и спасение столь многим душам, которые теперь существуют и которые еще будут до пришествия Христова, какого благоволения не удостоится от Бога! Устрой твердыню против диавола: это и есть церковь. Оттуда пусть простираются руки (поселян) на труд; прежде пусть они простирают их на молитвы, а потом идут на работу. Таким образом, будет у них и телесная сила, и земледелие будет успешно, и все бедствия будут им чужды. Невозможно выразить словом происходящего отсюда удовольствия, пока оно не будет испытано на деле. Не на то смотри, что церковь не приносит никакого дохода. Если так смотришь, то лучше совсем не приступай к делу, если ты не думаешь получать доход выше всякого селения. Если не так думаешь, то и не делай, если не считаешь этого дела выше всего. Что выше этого приобретения — возводить души в житницу небесную? Жаль, что вы не знаете, как важно приобретать души. Послушай, что говорит Христос Петру: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих» (Ин. 21:16). Если бы ты, увидев, что царские овцы или лошади (скитаются) вне затвора и подвергаются опасности, сам построил для них затвор и конюшню, или даже приставил пастуха к ним, то чем не вознаградил бы тебя царь? Здесь ты собираешь стадо Христово и приставляешь к нему пастыря, и неужели, думаешь, совершаешь дело не важное? Но что я говорю? Если соблазняющему и одного (человека) угрожает такое наказание (Лк. 17: 2), то спасающий столь многих людей, скажи мне, неужели не спасется? Без сомнения, спасется. Какой грех будет за ним? А если какой и будет, то не простится ли ему? Из наказания соблазняющему познай воздаяние спасающему. Если бы для Бога не было вожделенно спасение и одной души, то погубление ее не подвергалось бы такому гневу Его. Итак, зная это, примемся за это духовное дело; пусть каждый (из вас) пригласит и меня, и мы вместе устроим это по возможности. И если будут три владельца, то пусть делают это общими силами; а если один, то пусть убеждает к тому и прочих соседей. Только, увещеваю вас, постарайтесь сделать это, чтобы, во всем благоугождая Богу, сподобиться нам вечных благ, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 19

«А Филиппу Ангел Господень сказал: встань и иди на полдень, на дорогу, идущую из Иерусалима в Газу, на ту, которая пуста. Он встал и пошел» (Деян. 8:26, 27).

Благоразумие евнуха. — Почему обращение Павла произошло после воскресения Христова.

1. Мне кажется, что (Филипп) получил это повеление, находясь в Самарии, потому что из Иерусалима (в Газу) надобно идти не к полудню, а к северу, от Самарии же к полудню. «Которая пуста». Это сказано для того, чтобы он не опасался нападения со стороны иудеев. И он не спросил: для чего? — но «он встал и пошел». «И вот», говорит (писатель), «муж Ефиоплянин, евнух, вельможа Кандакии, царицы Ефиопской, хранитель всех сокровищ ее, приезжавший в Иерусалим для поклонения, возвращался и, сидя на колеснице своей, читал пророка Исаию»(ст. 27, 28). Много похвального сказано о нем в этих словах; несмотря на то, что он жил в Ефиопии, занят был таким множеством дел, находился в суеверном городе, и праздника не было, он приезжал на поклонение в Иерусалим. Великое усердие его (видно) и из того, что, сидя на колеснице, он читал. «Дух сказал Филиппу: подойди и пристань к сей колеснице. Филипп подошел и, услышав, что он читает пророка Исаию, сказал: разумеешь ли, что читаешь? Он сказал: как могу разуметь, если кто не наставит меня?» (ст. 29‑31). Вот и еще похвальное качество. Какое? То, что он, не понимая, читал. Но потом, по прочтении, старается уразуметь. «И попросил Филиппа взойти и сесть с ним. А место из Писания, которое он читал, было сие: как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих. В уничижении Его суд Его совершился. Но род Его кто разъяснит? ибо вземлется от земли жизнь Его. Евнух же сказал Филиппу: прошу тебя сказать: о ком пророк говорит это? о себе ли, или о ком другом? Филипп отверз уста свои и, начав от сего Писания, благовествовал ему об Иисусе» (ст. 31‑35). Видишь ли, как устраивается дело его (обращения)? Сначала он читает и не понимает; притом читает то место, где повествуется о страдании, воскресении и даре (Господнем). «Между тем, продолжая путь, они приехали к воде; и евнух сказал: вот вода; что препятствует мне креститься?» (ст. 36) Видел ли ты готовность? Видел ли усердие? «И приказал остановить колесницу, и сошли оба в воду, Филипп и евнух; и крестил его. Когда же они вышли из воды, Дух Святый сошел на евнуха, а Филиппа восхитил Ангел Господень, и евнух уже не видел его, и продолжал путь, радуясь» (ст. 38, 39). Зачем, скажешь, восхитил Филиппа Дух Господень? Затем, что ему предстояло идти и в другие города и проповедовать; и для того это сделано, чтобы он сам впоследствии, удивляясь этому, не считал случившегося с ним делом человеческим, но Божиим. «А Филипп оказался в Азоте и, проходя, благовествовал всем городам, пока пришел в Кесарию» (ст. 40). И отсюда видно, что он был из числа семи (диаконов); он же и впоследствии оказывается там в Кесарии. Не без цели восхитил его Дух; иначе евнух стал бы просить его сопутствовать ему, и Филипп опечалил бы его, не согласившись и отказавши, так как еще не пришло время (для этого). Видел ли ты, как ангелы содействуют проповеди, однако не сами проповедуя, но призывая их (апостолов)? И здесь открывается достойное удивления: что прежде бывало редко и едва ли случалось, то здесь происходит весьма часто. Кроме того, это происшествие было некоторым предзнаменованием того, что (апостолы) обратят и иноплеменников. Достойное вероятия свидетельство могло расположить и других, узнавших об этом, к такой же ревности. Поэтому‑то евнух и отправился «радуясь»; а если бы он не познал, то и не радовался бы. Но что, скажешь, препятствовало ему хорошо познать все это, сидя на колеснице и особенно в пустыне? То, что это не было ясно. Но обратимся к прочитанному выше. «И вот, муж Ефиоплянин, евнух, вельможа Кандакии, царицы Ефиопской». Отсюда видно, что (ефиопляне) были управляемы ею; в древности и женщины управляли; таков был у них закон. Таким образом Филипп не знал, для чего он «пошел» в пустыню, так как не (прежде) ангел, но (после) восхищает его. Евнух же и ничего этого не видит, — потому ли что он был еще не совершен, или потому, что это — дело не телесных, но духовных очей, и еще не знает того, чему научает его Филипп. А почему ангел не является ему и не приводит его к Филиппу? Может быть, потому, что тогда он не послушался бы, но только был бы изумлен. Посмотри на любомудрие Филиппа: он не укорил, не сказал: ты не знаешь, я тебя научу; не сказал: я хорошо знаю это; не польстил и не сказал: блажен ты, читающий. Так, слова его были чужды и надменности, и лести, но более выражали попечение и человеколюбие. Ему самому нужно было спросить, самому нужно было пожелать. Сказав: «разумеешь ли, что читаешь?» он выражает, что ему известно, что тот ничего не знает, и вместе показывает, что великое сокровище заключается (в прочитанном).

2. Но смотри, как благоразумно отвечает и евнух: «как могу», говорит, «разуметь, если кто не наставит меня?» Он не посмотрел на (внешний) вид (Филиппа), не сказал: кто ты таков? — не укорял, не тщеславится, не говорил, что знает, но сознается, что не понимает; потому и получает наставление. Он показывает рану врачу; уразумел, что (Филипп) и знает это, и желает научить. Он заметил смирение (его), — так как он был не в блестящей одежде. Такое он имел желание слышать и внимать словам его, что и слова (Писания): «ищущий находит» (Мф. 7:8) исполнились на нем. «И попросил», сказано, «Филиппа взойти и сесть с ним». Видел ли ты усердие? Видел ли желание? «Попросил Филиппа взойти и сесть с ним». Он еще не знал, что тот скажет ему, но просто думал услышать что‑нибудь о пророчестве. Очень большая честь (Филиппу) и в том, что (евнух) не просто посадил его, но «попросил». «Филипп подошел и, услышав, что он читает». Приближение показывает (в Филиппе) желание говорить, а чтение — знак усердия (в евнухе). Он читал в то время, когда солнце производит сильнейший зной. «А место из Писания, которое он читал, было сие: как овца, веден был Он на заклание». И это служит доказательством его любомудрия, что он держал в руках такого пророка, который выше прочих. Потому и говорит (Филиппу) не с тщеславием, но спокойно, и притом говорит так не прежде, как будучи спрошен, когда тот спросил его. Точно также он и далее говорит: «прошу тебя сказать: о ком пророк говорит это?» Мне кажется, он не знал, что пророки говорят о других; или, если не так, то не знал, что о самих себе они говорят в другом лице. Устыдимся мы, и бедные, и богатые, этого хранителя сокровищ! Потом «продолжая путь, они приехали к воде; и евнух сказал: вот вода». Это — (знак) сильно пламенеющей души. «Что препятствует мне креститься?» Видишь ли его готовность? Не говорит: крести меня, и не молчит; но говорит нечто среднее, выражающее и желание, и благоговение: «что препятствует мне креститься?» Смотри, как он уже получил совершенное (познание) догматов; ведь пророчество содержало в себе все: воплощение, страдание, воскресение, вознесение и будущий суд; это‑то в особенности и произвело в нем сильное желание (креститься). Устыдитесь вы, которые остаетесь еще непросвещенными! «И приказал остановить колесницу». Сказал и в то же время повелел, прежде чем услышал (ответ). «Когда же они вышли из воды, Филиппа восхитил Ангел Господень». Хорошо (сделано), — чтобы явно было, что происходящее есть дело Божие, и чтобы (евнух) не подумал, что (Филипп) — простой человек. «И продолжал путь, радуясь». Это сказал (писатель), выражая, что он опечалился бы, если бы узнал (об удалении Филиппа); так от великой радости, по получении Духа, он и не заметил происходившего около него. «А Филипп», говорит, «оказался в Азоте». И Филипп получил от того великую пользу. Что он слышал о пророках, об Аввакуме, Иезекииле и прочих, увидел исполнившимся на себе, оказавшись прошедшим мгновенно далекий путь; «и оказался в Азоте», останавливается там, где ему и надлежало проповедовать.