От Матфея | 27 глава

Самоубийство предателя

Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти; и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю. Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осуждён, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: «Согрешил я, предав кровь невинную». Они же сказали ему: «Что нам до того? Смотри сам». И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошёл и удавился. Первосвященники, взяв сребреники, сказали: «Непозволительно положить их в сокровищницу храмовую, потому что это цена крови». Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; поэтому и называется земля та «землёй крови» до сего дня. Тогда сбылось речённое через пророка Иеремию, который говорит: «И взяли тридцать сребреников, цену Оценённого, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь» (27:1−10)

В последние годы количество самоубийств в Соединённых Штатах возросло в два раза. Если учесть мнение экспертов, что многие случаи смерти, якобы естественной, на самом деле являются самоубийством, то фактические данные, вероятно, намного превышают официальные. В списке самых распространённых смертельных случаев самоубийство входит в первую десятку. А во многих других странах эти показатели ещё выше.

Исследователи, которые изучают поведение людей, выделяют пять основных причин, толкающих людей на самоубийство. Я считаю, что большинство людей совершают самоубийство как акт возмездия. Переживая жгучую обиду, человек лишает себя жизни, чтобы причинить боль своим обидчикам. И каким бы ни было оскорбление, реальным или воображаемым, ему удаётся достичь своей цели: он причиняет огромную боль тем, кто его обидел. Как правило, это основная причина самоубийств среди молодых людей. Обычно молодые люди таким образом хотят причинить неизлечимую боль своим родителям.

Некоторые добровольно уходят из жизни, чтобы воссоединиться с умершим любимым человеком. Пожилые люди, которые в особой мере были зависимы от своих супругов, иногда предпочитают уйти вслед за ними, чем страдать от одиночества и безысходности.

Некоторые люди совершают самоубийство в надежде на перевоплощение. В связи с растущим влиянием восточных религий многие люди на Западе поверили в реальность перевоплощения, и, совершая самоубийство, надеются родиться в более благоприятных условиях или более привлекательном виде.

Существует и довольно извращённая причина для самоубийства, называемая иногда ретрофлексом: человек убивает себя вместо того, кто находится вне досягаемости. Несколько лет назад один человек покончил с собой, потому что не был найден и справедливо наказан один нацистский военный преступник, отличившийся особой жестокостью.

Для некоторых людей самоубийство — это крайняя форма самовоздаяния. Считая свою вину непростительной и не зная, как её искупить, эти люди, по сути, приговаривают себя к смертной казни и приводят этот приговор в исполнение собственными руками.

Поскольку каждый человек сотворён по образу Божьему и принадлежит Богу, никто не имеет права никого убивать, даже себя. Самоубийство — это бунт против Бога, против Его полновластного права на жизнь и смерть. Самоубийство — это акт греха и неверия человека, это прямое нарушение шестой заповеди «Не убивай» (Исх 20:13).

В Писании говорится только о двух случаях самоубийства в обычном понимании этого слова. Саул и его оруженосец убили себя, но сделали они это, чтобы избежать более жестокой и унизительной смерти от рук врагов. А вот смерть Ахитофела (см. 2Цар 17) и Иуды можно считать самоубийством в прямом смысле.

Грех Иуды был таким чудовищным, что нетрудно понять, как невыносимое чувство вины заставило его лишить себя жизни. Предав единственного поистине невинного и совершенного Человека, когда-либо жившего на земле, Иуда совершил самое отвратительное преступление, которое когда-либо совершил или мог бы совершить человек. Так как Иуда не мог жить с этим чувством вины, у него было лишь два пути. Он мог прийти к Иисусу за прощением и спасением, которые Господь так часто предлагал. Но так как он этого не сделал, у него оставался только один путь — самоуничтожение.

Матфей на короткое время прерывает своё повествование о судах над Иисусом, чтобы рассказать о самоубийстве Иуды. Он описывает последние часы жизни Иуды не просто для того, чтобы рассказать об ужасной судьбе предателя Христа, а чтобы показать на некоторых контрастах красоту, чистоту и величие Того, Кто был предан. Величие Иисуса проявляется даже на фоне отвратительного греха и смерти.

РЕЗКОЕ РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ БЕЗГРЕШНЫМ ХРИСТОМ И ПОРОЧНЫМИ ВОЖДЯМИ

Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти; и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю (27:1−2)

Вопреки раввинскому закону первые два этапа религиозного суда над Иисусом происходили ночью и вне стен храма. Сначала Христа привели к бывшему первосвященнику Анне, вероятно, в надежде, что этот порочный заговорщик сможет состряпать обвинение против Иисуса, которое оправдает смертный приговор. Когда этот план провалился, Христа привели к действующему первосвященнику Каиафе и поспешно собранному Синедриону. Даже имея добровольных лжесвидетелей, эти люди тоже не смогли предъявить обвинение Иисусу. Только когда Он сказал, что является Христом и Божьим Сыном, они нашли способ приговорить Его к смерти. Несмотря на то, что Иисус говорил правду, они обвинили Его в богохульстве и сочли, что Он заслуживает смерти (Мф 26:63−66). Он был приговорён к смерти за правду, за то, Кем Он был в действительности.

«Когда же настало утро, — пишет Матфей, — все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти». Хотя они уже вынесли вердикт о вине и наказании Иисуса, перед ними всё ещё стояли два препятствия. Во-первых, они должны были как-то примирить своё решение с раввинским законом. Марк пишет, что, кроме всех первосвященников и старейшин народа были там также «книжники и весь синедрион» (15:1). Во-вторых, так как люди знали, что все суды, на которых выносились смертные приговоры, должны были проходить в дневное время, а также во дворе храма, им нужно было ждать до утра пасхальной пятницы, чтобы вновь созвать Синедрион в отведённом для этого месте (Лк 22:66). Совещание было собрано для того, чтобы подтвердить обвинение, вынесенное Иисусу, и утвердить приговор предать Его смерти (см. Лк 22:67−71).

Однако затем еврейские вожди перестали даже притворяться, что стараются соблюсти закон. Как уже объяснялось в 16-й главе этой книги, раввинский закон требовал, чтобы смертный приговор приводился в исполнение только на третий день после вынесения, и в течение второго дня члены суда должны были поститься. Отсрочка казни давала дополнительное время для того, чтобы найти и предоставить свидетельства в пользу обвиняемого. Так как пятница была священным днём для всех евреев Иудеи, к числу которых принадлежали практически все религиозные вожди, а следующим днём была суббота, казнить Иисуса законным образом могли лишь в воскресенье — и это в том случае, если бы сам суд был законным. Однако в данном случае Синедрион не удосужился даже придать видимость соответствию требованиям закона. Теперь, когда Иисус наконец-то был в их руках, они были намерены уничтожить Его как можно быстрее.

Но так как еврейским вождям не разрешалось предавать кого-либо смерти (Ин 18:31), то они должны были убедить римского правителя срочно дать требуемое разрешение на казнь Иисуса. Поэтому они, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю. Именно со слушания дела у Пилата и начался первый этап светского суда над Иисусом.

Понтий Пилат был римским правителем Иудеи в 26−36 годах по Р.Х., во время правления императора Тиберия. Иисуса привели в преторию, официальную резиденцию Пилата в этой провинции. Еврейские же вожди, чтобы обрядово не оскверниться и, следовательно, не лишить себя участия в праздновании Пасхи в этот же день, ждали возле резиденции (Ин 18:28).

РЕЗКОЕ РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ НЕВИНОВНЫМ ИИСУСОМ И ВИНОВНЫМ ИУДОЙ

Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осуждён, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: «Согрешил я, предав кровь невинную». Они же сказали ему: «Что нам до того? Смотри сам». И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошёл и удавился (27:3−5)

В Священном Писании не говорится, где был Иуда во время ложных еврейских судов над Иисусом. Он, несомненно, следовал за толпой с Елеонской горы до дома Анны и ждал неподалёку, возможно во дворе, где был Пётр. Можно было бы предположить, что он был вызван как один из свидетелей против Иисуса, однако это кажется маловероятным. Иуда всё ещё носил звание ученика Иисуса, и в любом случае, то, что он был предателем, сделало бы его свидетельство подозрительным. Так как первосвященники и старейшины больше не нуждались в Иуде, то они не хотели иметь с ним ничего общего. Теперь для них, для учеников и для всего еврейского общества в целом Иуда был отвергнутым изгнанником.

Слово «тогда» можно перевести как «в это время», что больше подходит по контексту. Ещё до рассвета Иуде и другим людям во дворе первосвященника стало ясно, что принятое раньше решение еврейских вождей было утверждено. Теперь Иуда, предавший Его, увидел собственными глазами, что Иисус осуждён. Хотя слово горао (увидев) иногда употребляется в переносном смысле и означает «осознавать» или «понимать», здесь оно употребляется в буквальном его значении физического восприятия. Если Пётр мог видеть Иисуса во время суда, по крайней мере, какое-то время (Лк 22:61), то и другие люди во дворе также могли видеть Его. Иуда видел, как Иисуса злословили, плевали в Него, били Его и насмехались над Ним. И теперь он в замешательстве наблюдал, как его осуждённого Учителя вели к Пилату.

Когда Иуда наблюдал, как Иисуса ведут к Пилату, и когда он понял, что еврейские вожди действительно намерены предать Иисуса смерти, он начал в полной мере осознавать всю чудовищность своего предательства. Оставалось только получить разрешение Пилата, и у Иуды не было причин считать, что Пилат откажет. Как только Пилат даст согласие, смерть Иисуса будет неизбежной.

Зрелище было невыносимо для Иуды. Ни его алчный разум, ни его подлая душа, ни его ожесточённая совесть не могли вынести этого. Раскаявшись, он стал испытывать сильную, мучительную боль от страшного чувства вины.

Никто из людей не может быть более порочным, чем Иуда Искариот. Только одиннадцать человек в истории, кроме него, имели такие близкие, личные взаимоотношения с воплощённым Сыном Божьим. Никто из людей так близко не соприкасался с Божьей совершенной истиной как в виде наставления, так и в виде живого примера. Никто из людей не был в такой непосредственной близости к Божьей любви, состраданию, силе, доброте, прощению и благодати. Никто из людей не был свидетелем такого количества доказательств божественности Иисуса, никто не получал лично от Него знания о пути спасения. И, несмотря на эти неописуемо благословенные годы с Иисусом, Иуда не сделал ни одного шага веры.

Попирая всякий здравый смысл, Иуда упорно противился и отвергал Божью истину, Божью благодать и даже Самого Божьего Сына. Непостижимо, но ему удалось полностью скрыть своё греховное противление от всех, кроме Иисуса. Его лицемерие было настолько совершенным и убедительным, что даже когда Иисус предсказал, что один из учеников предаст Его, Иуда ничем себя не выдал.

Духовная тьма и порочность греха настолько пронизали его, что он стал добровольным орудием сатаны. Так как этот ложный ученик полностью отверг Иисуса, «вошёл… сатана в Иуду, прозванного Искариотом» (Лк 22:3), и оставалось только убедить его предать Иисуса (Ин 13:2). Сердце Иуды было настолько ожесточено ко всему Божьему, что задолго до того, как он сознательно задумал предать Иисуса, Сам Иисус назвал его дьяволом (Ин 6:70).

Однако Иуда не мог избежать заложенного Богом чувства вины, которое напоминает людям об их грехах и предупреждает о последствиях этих грехов. Как боль в глубине души автоматически предупреждает о физической опасности, так чувство вины автоматически предупреждает о духовной опасности. Это не значит, что Иуда вдруг начал бояться Бога, иначе он в отчаянии обратился бы к Тому, Который, как он знал, мог простить его. Не боялся он также и людей. Хотя еврейские вожди презирали и отвергли Иуду, у них не было никаких оснований причинять ему вред. Скорее всего, Иуда осознал всю чудовищность своего поступка. Врождённое представление о добре и зле вложено в каждого человека Самим Богом, и как бы низко человек ни пал в своей порочности или как бы сознательно и упорно он ни противился Богу, полностью изгладить это чувство невозможно. А под воздействием Божьего Духа, осуждающего грех, это чувство усиливается.

Раскаяние Иуды не было покаянием в грехе. Матфей использует слово метамеломай, которое просто означает сожаление или печаль, а не слово метаноео, которое переводится как искреннее изменение мыслей и желаний. Иуда испытывал не духовное раскаяние, а только эмоциональное. Хотя он и не раскаивался в своём грехе, он не мог избежать чувства вины. Искренняя печаль о грехе (метамеломай) может внушаться Богом для того, чтобы привести человека к покаянию (метаноео), о чём говорит Павел во 2Кор 7:10. Но раскаяние Иуды было внушено не Богом, поэтому привело его не к покаянию, а лишь к осознанию своей вины и к отчаянию.

Так как Иуда был своего рода свидетелем против Иисуса, возможно, он думал, что, признавшись в своём злодеянии, он будет наказан как лжесвидетель, согласно повелению во Втор 19:16−19. В соответствии с этим законом, он сам должен был подвергнуться распятию, понеся то же наказание, что и ложно им обвинённый. Вместо того чтобы искать у Иисуса прощения и верить в Его искупительную смерть, извращённый ум Иуды привёл его к выводу, что своей смертью он сможет искупить свой собственный грех.

Доказательство того, что печаль Иуды была нечестивой и эгоистичной, проявляется в том, что Иуда не предпринял никаких усилий, чтобы защитить или освободить Иисуса. У Иуды не было никакого желания отстоять или спасти Иисуса. Ему нужно было успокоить свою совесть, что он и попытался сделать, возвратив тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам.

В то время, когда некоторые иудейские религиозные вожди сопровождали Иисуса к Пилату, другие оставались в храме. Именно там Иуда предстал перед ними (см. ст. 5) и сознался, что согрешил, предав кровь невинную. Иуда хотел получить прощение за свой грех, и если бы он действительно верил в Господа, то пришёл бы к Иисусу, а не к первосвященникам и старейшинам. Иуда надеялся успокоить свою совесть, просто вернув деньги за кровь Христа. Как и Пилат, который признавал, что Иисус невиновен, но тем не менее допустил Его смерть, Иуда знал, что предал кровь невинную, но он не встал на защиту Христа и не искал у Него прощения.

Если бы Иуде удалось вспомнить хотя бы одну ошибку Иисуса, хотя бы один недостаток или грех, он смог бы оправдать своё предательство. Но даже самый заклятый враг Иисуса в человеческом царстве не мог не признать Его невиновности. Иуда не смог найти в Иисусе ни одного недостатка, как не смогли этого ни иудейские религиозные вожди, ни римские политические лидеры, ни лжесвидетели, ни даже бесы. В Своей суверенной власти Бог заставил даже врагов Христа свидетельствовать о безгрешной чистоте Его Сына.

Однако, несмотря на своё признание, Иуда не изменил своего мнения по поводу того, кем был Иисус, и не увидел своей нужды в спасении. Он просто осознал всю порочность своего поступка и стремился получить облегчение от страшного чувства вины, которое терзало всё его существо. Деньги, которых он так жаждал, теперь, как горящие угли, жгли ему руки.

Грех никогда не приносит то удовлетворение, которое обещает. Вместо счастья он приносит печаль, вместо удовольствия возникает боль. Отравляя душу, грех приносит страдания, избавить от которых может только Божья прощающая благодать.

В ответ на мучительную мольбу Иуды первосвященники и старейшины грубо ответили: «Что нам до того? Смотри сам». Подтверждая слова Иисуса, Который за несколько дней до этого события дал им правдивую характеристику, религиозные вожди Израиля прекрасно знали, как возлагать тяжёлые религиозные бремена на плечи людей, тогда как сами и пальцем не спешили пошевелить, чтобы облегчить эти бремена (Мф 23:4). Они были безучастны как к Иуде, так и к Иисусу. Они проявили бессердечное равнодушие к раскаявшемуся Иуде так же, как и к Иисусу, невиновность Которого они фактически признали.

Иуда, вероятно, понимал, что своим поступком навлёк на себя проклятие, потому что в законе Моисея ясно говорится: «Проклят, кто берёт подкуп, чтобы убить душу и пролить кровь невинную!» (Втор 27:25). Но так как сами члены Синедриона подкупили Иуду, чтобы он предал Иисуса, вряд ли они могли обвинять и наказывать Иуду за то, что он взял этот подкуп. Если их совершенно не волновало, справедливо ли они обошлись с Иисусом, то тем более им было всё равно, что будет с Иудой, особенно в свете того, что они сами оказались бы виновными.

В полном отчаянии и разочаровании Иуда, в конце концов, бросив сребреники в храме, вышел. Некоторые богословы утверждают, что деньги были брошены в сокровищницу храма, намекая на то, что этот последний публичный поступок Иуды был жестом благотворительности с его стороны. Но слово наос (в храме) означает вполне определённое святое место в храме, куда могли входить только священники. Иуда намеренно бросил деньги туда, где только священники могли взять их. Он бросил их туда не из благотворительности, а от злости. Он хотел, чтобы первосвященники почувствовали свою вину, поэтому заставил их вновь иметь дело с деньгами, на которых была кровь невинного человека.

После этого Иуда пошёл и удавился. Он считал себя уже проклятым из-за своего предательства и, испытывая невыносимую муку оттого, что он совершил величайшее преступление в истории человечества, Иуда, должно быть, рассудил, что единственный для него выход и достойная смерть — повеситься. Он наверняка знал, что «проклят пред Богом всякий повешенный на дереве» (Втор 21:23). Мы не знаем, что было на уме у Иуды, но похоже, что самое вероятное объяснение его самоубийства состоит в том, что он просто сам решил наказать себя. Если это так, то он лишил себя жизни, избрав высшую меру самонаказания и такой способ, чтобы действительно быть проклятым Богом. Таким образом, Иуда совершил над собой то, на что его толкало непреодолимое чувство вины. Он сам считал, что справедливо заслуживает этого.

Однако смерть не освобождает от вины; она делает её постоянной и неописуемо сильной. Как неоднократно заявлял Иисус, ад — это место вечных мучений, место, где постоянно слышен «плач и скрежет зубов» (Мф 8:12; 13:42,50; 22:13; 24:51; 25:30). Это место, где «огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает» (Марк. 9:43−44). И сегодня Иуда вопиёт в вечных страданиях его неуменьшающейся вины.

В Деян 1:18 говорится, что, когда Иуда совершил самоубийство, его тело сорвалось, он упал головой вниз и «расселось чрево его, и выпали все внутренности его». Хотя этот отрывок и отрывок из Евангелия от Матфея описывают разные аспекты смерти Иуды, они не противоречат друг другу. Иуда, должно быть, повесился на тонкой ветке дерева на склоне горы, и когда ветка обломилась под его тяжестью, тело рухнуло вниз и разбилось о камни.

РЕЗКОЕ РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ ПРОРОЧЕСТВОМ БОГА И ЛИЦЕМЕРИЕМ ЛЮДЕЙ

Первосвященники, взяв сребреники, сказали: «Непозволительно положить их в сокровищницу храмовую, потому что это цена крови». Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; поэтому и называется земля та «землёй крови» до сего дня. Тогда сбылось речённое через пророка Иеремию, который говорит: «И взяли тридцать сребреников, цену Оценённого, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь» (27:6−10)

Так как первосвященники были вынуждены взять обратно сребреники, им нужно было придумать, что с ними делать. Удивительно, что после того, как они так несправедливо и жестоко обошлись с Иисусом, их вдруг начала волновать законность их действий. Они знали, что положить эти деньги в сокровищницу храма непозволительно, потому что это цена крови, и из каких-то лицемерных соображений они решили исполнить этот закон. Но, признав, что эти деньги были ценой крови, они осудили себя своими же устами. По определению, под выражением «цена крови» подразумевались незаконно заплаченные и полученные деньги, чтобы ложно обвинить человека в преступлении, приведшем к его казни. Как это ни странно и ни превратно, но первосвященники и старейшины не испытывали угрызений совести, когда брали деньги из сокровищницы храма, чтобы заплатить Иуде за предательство. Но теперь у них возникли сомнения, можно ли класть эти деньги обратно. Поступая так, они всему миру засвидетельствовали о своей вине и лицемерии. Интересно отметить, насколько чёрствыми и безразличными они были к своему преступлению по сравнению с ужасными мучениями Иуды, которые толкнули его на самоубийство в напрасной попытке освободиться от своей вины.

Сделав совещание, они решили купить на эти деньги землю горшечника, для погребения странников. Как жест доброй воли перед обществом, а также, чтобы успокоить свою совесть, они ухватились за идею купить поле, где горшечники брали глину для своего ремесла. Возможно, запасы глины на этом поле истощились, и цена на него была низкой. Религиозные вожди могли рассуждать так: купим на осквернённые деньги использованное, никому не нужное поле для погребения осквернённых странников. Под словом «странники» евреи часто подразумевали язычников. Или же поле можно было использовать для погребения любых путешественников, умерших во время посещения Иерусалима, особенно если они были бедными.

«Поэтому, — объясняет Матфей, — и называется земля та „землёй крови“ до сего дня», имея в виду время, когда он написал своё Евангелие, то есть где-то тридцать лет спустя. Поле горшечника стали называть «землёй крови», потому что всем было известно, что оно куплено за деньги, которые были ценой крови. Используя это название, весь город засвидетельствовал, что Иисус был невиновен, признавая, что Его ложно обвинили, ложно осудили и казнили.

В названии этого поля сбылось речённое через пророка Иеремию, который говорит: «И взяли тридцать сребреников, цену Оценённого, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь».

То, что эта цитата находится в Зах 13:11−12, а не в книге пророка Иеремии, привело к тому, что некоторые толкователи обвинили Матфея в совершении ошибки. Другие попытались связать эту цитату с 18-й и 19-й главами книги Иеремии, хотя она явно туда не вписывается. Объяснение этому находится в еврейском делении Ветхого Завета на три части — Закон, Писания и Пророки. Раввины располагали пророческие книги так, что книга пророка Иеремии всегда была первой. Поэтому все пророческие книги иногда называли Иеремия, как, например, все Писания иногда называли Псалмами, по названию первой книги. Поэтому фразу «речённое через пророка Иеремию» можно перевести как «записанное в пророческих книгах».

Подобно любому другому эпизоду из жизни нашего Господа, этот случай не стал для Бога неожиданностью, но был точным исполнением конкретного пророчества в Его совершенном плане. Даже в смерти Иуды Божье Слово исполнилось, а Господь Иисус Христос был прославлен.

Что мне делать с Иисусом?

Иисус же стал перед правителем. И спросил Его правитель: «Ты Царь иудейский?» Иисус сказал ему: «Ты говоришь». И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: «Не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?» И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма удивлялся. На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва. Итак, когда собрались они, сказал им Пилат: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву или Иисуса, называемого Христом?» Ибо знал, что предали Его из зависти. Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: «Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него». Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. Тогда правитель спросил их: «Кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам?» Они сказали: «Варавву». Пилат говорит им: «Что же я сделаю Иисусу, называемому Христом?» Говорят ему все: «Да будет распят». Правитель сказал: «Какое же зло сделал Он?» Но они ещё сильнее кричали: «Да будет распят». Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: «Невиновен я в крови Праведника Этого; смотрите вы». И, отвечая, весь народ сказал: «Кровь Его на нас и на детях наших». Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие (27:11−26)

Иисус Христос претендует на сердце каждого человека, и каждый человек должен решить, что ему делать с Христом. Самый важный и неизбежный вопрос, с которым сталкивается каждый человек, — это вопрос, который задал Пилат в этом отрывке: «Что же я сделаю Иисусу, называемому Христом?»

Писание ясно провозглашает Иисуса Богом во всей полноте. Задолго до Его рождения божественным образом было предсказано, что Его назовут Эммануил, что значит «с нами Бог» (Мф 1:23; ср. Ис 7:14). Иисуса Христа называли божественными именами, такими как «Святой и Праведный» (Деян 3:14). В Писании также говорится, что кто знает Иисуса, тот знает Бога Отца (Ин 8:19; 14:7), кто ненавидит Его, тот ненавидит Отца (15:23), кто верит в Него, тот верит в Отца (Мф 10:40; Ин 12:44; 14:1). В Библии говорится, что видеть Иисуса — значит видеть Отца (Ин 14:9); почитать Его — значит почитать Отца (5:23); принимать Его — значит принимать Отца (Марк. 9:37). Писание гласит, что Иисус всесилен (Мф 28:18), вездесущ (Мф 28:20), неизменен (Евр 13:8) и что Он сотворил вселенную (Ин 1:3), что Он может прощать грехи (Марк. 2:5−10) и что Ему следует поклоняться как Богу (Флп 2:9−11; ср. Мф 28:9; Евр 1:6).

Однако Писание также ясно говорит, что Иисус Христос был полностью Человеком. Он родился в этот мир, как любой другой младенец, был обрезан, возрастал физически и умственно, испытывал голод, жажду, боль, усталость, искушения и был предан на смерть.

В Ветхом Завете подробно описывается пришествие Царя-Спасителя. Помимо множества других пророчеств в Ветхом Завете было предсказано, что Он будет зачат сверхъестественным образом (Ис 7:14), родится в Вифлееме (Мих 5:2), что Он будет потомком Авраама и Давида (Быт 9:26; 22:18; 2Цар 7:13), что Он будет из колена Иудина (Быт 49:10), и что Он будет творить чудеса (Ис 35:5−6). Он претерпит смерть от правителей (Пс 2:1−2), Он будет покинут Богом (Пс 21:2), предан другом за тридцать сребреников (Пс 40:10; Зах 11:12), и в Него будут плевать (Ис 50:6). Он воскреснет на третий день (Ос 6:2), плоть Его не подвергнется тлению (Пс 15:10), и Он победит смерть (Ис 25:8).

Писание утверждает, что Иисус Христос в совершенстве свят; что Он в совершенстве любит Своего Небесного Отца и мир, который Он пришёл спасти; что Он совершенно прощает грехи и милует тех, кто приходит к Нему; Он совершенно сострадателен, верен и постоянен в молитве. Он является главной темой как Ветхого, так и Нового Заветов. И признают это люди или нет, но Он является наиболее влиятельной Личностью в истории человечества, Которая определяет судьбу каждого человека.

Именно на этом судьбоносном вопросе заостряет внимание Матфей в 27:11−26.

Рассказав о самоубийстве Иуды, Матфей продолжает описывать суд над Иисусом, который теперь вступил в свою светскую, римскую фазу, когда еврейские вожди, связав Иисуса, «отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю» (27:2).

Не найдя законного обвинения против Иисуса, Синедрион ложно обвинил Его в богохульстве (а это каралось смертью), когда Он признал, что Он действительно «Христос, Сын Божий» (26:63−66; ср. Лк 22:70). Но так как еврейские вожди не имели права сами предавать кого-либо смерти (Ин 18:31), они вынуждены были просить разрешения у римского правителя Понтия Пилата.

Большая часть Палестины номинально находилась под монархическим владычеством трёх сыновей Ирода Великого. Ирод Антипа правил Галилеей и Переей, Филипп правил мало населённым северо-восточным регионом, а Архелай правил Иудеей, Самарией и Идумеей. Однако верховным римским правителем над Иудеей был прокуратор, или губернатор, который также командовал контингентом римской армии, находившимся там.

Описывая римский суд над Иисусом, Матфей продолжает превозносить Христа как безгрешного, чистого, полновластного и славного Царя. Римские политические лидеры, как и еврейские религиозные вожди, не смогли найти в Иисусе никакой вины. Приложив все усилия, человеческий суд не смог выдвинуть законного обвинения против совершенного Божьего Сына. Это записано в Священном Писании, чтобы люди во все века могли видеть, что Иисус Христос был предан на смерть не за преступление или грех, а просто из ненависти со стороны грешных людей.

Матфей, описывая в 27:11−26 судебное разбирательство у Пилата, обращает внимание на четыре фактора, демонстрирующих невиновность и совершенство Иисуса.

ОБВИНЕНИЕ ЕВРЕЕВ

Иисус же стал перед правителем. И спросил Его правитель: «Ты Царь иудейский?» Иисус сказал ему: «Ты говоришь». И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины (27:11−12а)

Первый фактор, демонстрирующий совершенство и невиновность Иисуса, — это обвинение еврейских религиозных вождей. Когда первосвященники и старейшины первый раз привели Иисуса к Пилату (Мф 27:1−2), было всё ещё раннее утро пятницы, приблизительно около пяти часов. Иоанн пишет, что «от Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху» (Ин 18:28). Претория была резиденцией правителя в Иерусалиме и находилась, вероятно, в крепости Антония, которая располагалась с северной стороны храма. Претория также использовалась как зал для судебных заседаний, где правитель выносил решения по делам, которые приносили к нему.

Как упоминалось в предыдущих главах, хотя северные евреи (включая евреев из Галилеи, таких, как Иисус и Его ученики) отпраздновали Пасху накануне, южные евреи, к числу которых принадлежало большинство религиозных вождей, праздновали Пасху на день позже, и в том году это была пятница. Поэтому члены Синедриона ещё не принесли жертвы и не вкушали пасхальную трапезу, а так как раввинское предание гласило, что посещение дома язычника или языческого здания церемониально оскверняло, то они отказались войти в Преторию.

Высшая степень их лицемерия видна в том, что они сознательно выдвигали ложное обвинение против Иисуса, но в процессе этого обвинения сами нарушали как духовный закон, так и свои собственные нормы судебного процесса. Они дотошно соблюдали придуманные людьми ограничения, касающиеся мнимого церемониального осквернения, но были совершенно глухи к требованиям элементарной справедливости. Они были дотошно преданы глупому религиозному предрассудку в то время, когда добивались казни Божьего Сына (ср. Мф 23:23).

Мы можем не сомневаться в том, что Пилат был более чем возмущён, когда его подняли в такое раннее время. Но он был больше обеспокоен тем, чтобы не вызвать гнева у еврейских вождей, особенно во время такого большого религиозного праздника, когда Иерусалим с трудом вмещал прибывших паломников. И так как религиозные вожди не вошли к Пилату, прокуратор сам «вышел к ним», вероятно на крыльцо или на балкон, «и сказал: „В чём вы обвиняете Человека Этого?“» (Ин 18:29). Этот вопрос был, пожалуй, первым и единственным законным актом в суде над Иисусом. Прежде чем слушать дело, правитель потребовал, чтобы было выдвинуто официальное обвинение.

Несомненно, еврейские вожди, воспользовавшись своим преимуществом и пустив все рычаги давления на Пилата, который боялся политических беспорядков, отвечали высокомерно и с сарказмом. Они самоуверенно утверждали: «Если бы Он не был злодеем, мы не предали бы Его тебе» (Ин 18:30). По сути, они упрекали прокуратора в том, что он ставил под сомнение их честность. Но в их планы не входило, чтобы Пилат устраивал честное разбирательство дела Иисуса. Они хотели, чтобы он просто утвердил их решение и исполнил смертный приговор, который они уже вынесли.

Пилат уже знал об Иисусе и о враждебном отношении к Нему со стороны еврейских вождей. Так как вопрос был сугубо религиозный, прокуратор не имел никакого желания вмешиваться, поэтому он сказал им: «Возьмите Его вы, и по закону вашему судите» (ст. 31). Сказав это, Пилат явно намекнул, что даёт добро на казнь Иисуса, потому что знал, что по еврейским законам самые серьёзные религиозные преступления карались смертью.

Синедрион даже не попытался получить разрешение римских властей на казнь, когда побивали камнями Стефана (Деян 6:12−15; 7:54−60) или когда через несколько лет замышляли убить Павла (23:12−15). Поэтому сказав Пилату: «Нам не позволено предавать смерти никого» (Ин 18:31б), религиозные вожди явно слукавили. Они хотели не только предать смерти Иисуса, но при этом ещё пытались и избежать ответственности за казнь, а также возможного возмущения со стороны собственного народа. Добиться же этого они могли, склонив Рим к Его казни за якобы какое-то политическое преступление.

Однако божественный план затмил этот сатанинский план. Бог использовал пагубную схему врага, чтобы достичь Своей искупительной цели. Требуя римской казни, еврейские вожди невольно способствовали тому, чтобы «[сбылось] слово Иисуса, которое сказал Он, давая разуметь, какой смертью Он умрёт» (Ин 18:32).

Чтобы исполнить требование Пилата в отношении обвинения Иисуса и добиться Его осуждения согласно римскому закону, первосвященники и другие вожди сфабриковали голословное обвинение в подстрекательстве к мятежу. Это обвинение, конечно, не имело ничего общего с мнимым богохульством, за которое они только что приговорили Иисуса к смерти. «Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом, Царём», — солгали они (Лк 23:2). Они обвинили Иисуса в том, что Он был мятежником и препятствовал Риму в сборе налогов, и даже в том, что Он претендовал на политическую власть.

Если бы Иисус действительно был виновен хоть в одном из этих преступлений, Пилат знал бы об этом и уже давно бы схватил и казнил Его. Однако фактически все евреи и многие язычники в Палестине прекрасно знали, что Иисус был мирным человеком и полностью подчинялся римской политической власти. Он добровольно платил налоги и учил тому же Своих учеников. Он даже учил, что если воин прикажет человеку нести его поклажу одно поприще (т.е. одну римскую милю), что разрешалось римским законом, человек должен нести эту поклажу два поприща (Мф 5:41). Иисус не только не бунтовал против императора, но публично заявил, что граждане обязаны отдавать «кесарево кесарю» (Мф 22:21). И когда почитатели Иисуса хотели силой сделать Его царём, Он удалился от них (Ин 6:15). Обвинения против Иисуса были такой явной ложью, что невольно задаёшься вопросом, за какого же глупца еврейские вожди принимали Пилата.

В ответ на обвинение, когда Иисус стал перед правителем, спросил Его правитель: «Ты Царь иудейский?» Пилат очень хорошо знал, что обвинение было ложным, и его вопрос к Иисусу носил процедурный характер. В свете того что римляне крайне нетерпимо относились к мятежам, равнодушная реакция Пилата убедительно говорит о том, что он понимал, насколько абсурдными были голословные заявления Синедриона.

Иисус ответил Пилату встречным вопросом: «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе обо Мне?» (Ин 18:34). Удивлённый и застигнутый врасплох прокуратор возразил Ему: «Разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне. Что Ты сделал?» (ст. 35). На что Иисус ответил: «Царство Моё не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда» (ст. 36).

Возможно, что именно в этот момент Иисус сказал: «Ты говоришь». Рассуждая далее об истинной природе Своего Царства, Иисус сказал: «Ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришёл в мир, что-бы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает голос Мой» (Ин 18:37). Хотя Пилат признался, что не понимает, что Иисус имеет в виду под истиной, он «опять вышел к иудеям и сказал им: „Я никакой вины не нахожу в Нём“» (ст. 38).

В этом контексте заявление «не нахожу» означало судебное решение. Пилат оправдал Иисуса и не вменил Ему никакого гражданского или уголовного преступления. Говоря современным языком, он закрыл дело за недостатком улик. Он огласил решение суда.

Пилат знал, что не только обвинения были явно ложными, но и сами еврейские вожди всей душой ненавидели Рим Если бы Иисус действительно был мятежником, они бы поддержали Его и стремились бы защитить, а не привели бы Его на римский суд, требуя казни. Он прекрасно знал, что они «предали Его» не из верности Риму, а «из зависти» (Мф 27:18).

Первосвященники, старейшины, книжники, фарисеи и саддукеи — все ненавидели Иисуса, потому что Он подрывал их религиозное влияние и положение среди людей. Он показывал их греховность, лицемерие и ошибки в учении. Он пользовался популярностью, а они — нет. Он мог исцелять, а они не могли. Он учил истине, а они — нет. Их истинные намерения были понятны даже языческому политику. Пилат, вероятно, заподозрил неладное, когда они попросили дать им отряд римских воинов, чтобы арестовать Иисуса. Но он уже тогда понимал, что Иисус не представляет никакой опасности для Рима, и, вероятно, рассчитывал, что еврейские вожди, осудив и наказав Иисуса в своём суде, будут удовлетворены, и ему не придётся больше иметь с ними дело.

Но, объявив Иисуса невиновным, Пилат не мог отделаться от членов Синедриона. Когда он вновь стоял перед ними на балконе Претории, первосвященники и старейшины продолжали обвинять Иисуса. Лука пишет, что «они настаивали, говоря, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до этого места» (23:5). Они усилили давление на Пилата, отчаянно настаивая на обвинении, пытаясь вызвать в нём обеспокоенность. Все эти жалкие усилия подчёркивают совершенную добродетель Спасителя.

ОТНОШЕНИЕ ГОСПОДА

Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: «Не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?» И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма удивлялся (27:12б-14)

Второй фактор в этой истории, который показывает совершенство и невиновность Христа, — это Его собственная позиция. К ужасу Пилата, Иисус ничего не отвечал на усиливающееся обвинение первосвященников и старейшин.

Еврейские вожди уже вынесли свой предрешённый вердикт о виновности Иисуса, а Пилат вынес своё решение о Его невиновности, заявив: «Я никакой вины не нахожу в Нём» (Ин 18:38). Он знал, что первоначальное обвинение Иисуса не только носило скорее религиозный, чем политический характер, но и было ложным и основывалось на зависти. Он также знал, что только что выдвинутые обвинения в мятеже, неуплате налогов и притязании на царскую власть были сфабрикованы исключительно для него. Этим вождям важно было подвести политическую базу под судебное решение, направленное против Иисуса.

Пилат знал правду, а евреи отвергли эту правду. Евреи несправедливо осудили Иисуса, а Пилат справедливо оправдал Его. Иисус отказался говорить что-либо ещё, поскольку добавить было нечего.

Надеясь, что Иисус начнёт защищаться и поможет разоблачить двуличность еврейских вождей, Пилат говорит Ему: «Не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?» Но Иисус снова не отвечал ему ни на одно слово. Понятно, что правитель весьма удивлялся. Пилат видел сотни обвиняемых, и большинство из них шумно протестовали против предъявленных им обвинений и готовы были сказать или сделать что угодно ради своего спасения. Многие из них, несомненно, обвиняли своих обидчиков или же горячо умоляли о помиловании. Было неслыханно и поразительно, чтобы человек ничего не говорил в свою защиту. Но невиновность Иисуса была настолько очевидной, что Ему не нужно было защищаться.

«Где же этот бунтарь, который восстал против Рима, уклоняется от налогов и соперничает с Цезарем за престол?» — должно быть, мысленно вопрошал Пилат. Человек, Который стоял перед ним, был спокойным, уравновешенным, не пытался защищаться и был воплощением мира и покоя. Как предсказал Исаия за семь веков до этого события, хотя «Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, ведён был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не открывал уст Своих» (Ис 53:7).

Пилат был не только удивлён, но и оказался в затруднительном положении. Он был убеждён в невиновности Иисуса, но придирчивые первосвященники и старейшины отвергли его решение. Однако он не смел воспротивиться им, потому что его собственное положение в отношениях с Римом было в этот момент шатким из-за досадных просчётов, которые он ранее допустил в отношении религиозных убеждений евреев.

Пилат правил Иудеей около четырёх или пяти лет, но его правление было отмечено некоторыми серьёзными ошибками, приведшими к тому, что его положение и даже жизнь оказались под угрозой. Во-первых, он умышленно оскорбил евреев, когда приказал своим воинам внести в Иерусалим знамёна с изображением цезаря. Так как евреи считали такие изображения идолами, предыдущие правители тщательно избегали выставления подобных символов в публичных местах, особенно в святом городе Иерусалиме. Когда делегация евреев обратилась с настоятельной просьбой к Пилату убрать эти знамёна, он согнал их в амфитеатр и пригрозил, что если они не прекратят настаивать на своём, то он прикажет своим воинам отсечь им головы. Когда группа евреев обнажила свои шеи и легла на землю, давая понять, что они готовы умереть, Пилат отказался от угроз и убрал знамёна. Его послали в Палестину для того, чтобы он поддерживал мир, а не раздувал бунт, который наверняка последовал бы, если бы он устроил резню и умертвил этих людей.

Вскоре после этого Пилат силой взял деньги из сокровищницы храма для строительства водопровода. Когда евреи вновь подняли мятеж, Пилат послал воинов, переодетых в гражданское, и жестоко убил многих безоружных и ничего не подозревающих людей, протестовавших против его решения. Когда Лука пишет «о галилеянах, кровь которых Пилат смешал с жертвами их» (13:1), он, возможно, имеет в виду ещё одно проявление жестокости во время этой резни.

Третье публичное оскорбление евреев чуть не стоило Пилату его статуса. Пилат решил изготовить особые щиты для своей охраны в крепости Антония, и, желая завоевать расположение императора, приказал выгравировать на них изображение Тиберия. На этот раз еврейские вожди обратились прямо к цезарю, и план Пилата провалился. Тиберия больше беспокоила реальная угроза восстания и мало интересовала угодливость Пилата, потому он потребовал немедленно убрать все щиты.

И теперь Пилат не без оснований боялся, что следующий мятеж евреев будет стоить ему места правителя. Его жестокое и бессмысленное нападение на самарян, пришедших на поклонение, привело в дальнейшем именно к такому результату. Когда самаряне обратились к непосредственному начальнику прокуратора, римскому послу в Сирии, тот приказал Пилату отправиться в Рим и объяснить свои действия. На этом политическая карьера Пилата закончилась, и, как гласит предание, он в результате был выслан в Галлию, где и покончил жизнь самоубийством.

Лука повествует, что Пилат, услышав от еврейских вождей, что Иисус возмущает народ, «начиная от Галилеи до этого места», спросил Иисуса, не галилеянин ли Он. И когда узнал, что Иисус действительно из той местности, почувствовал себя уверенно, потому что нашёл решение этой дилеммы. Он сразу же отослал Иисуса к Ироду Антипе, правителю Галилеи, который в то время находился в Иерусалиме (Лк 23:5−7). Когда Иисус предстал перед Иродом, начался второй этап политического суда над Ним.

По каким-то своим превратным причинам «Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нём и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо» (Лк 23:8). Так как Антипа обезглавил Иоанна Крестителя, Иисус никогда не навещал город Тивериаду в Галилее, столицу тетрарха, поэтому правитель никогда не видел Его. Ирод хотел встретиться с Иисусом исключительно из любопытства, надеясь увидеть, как этот известный Чудотворец совершит какое-нибудь чудо лично для него.

Хотя Ирод «и предлагал Ему многие вопросы», Иисус «ничего не отвечал ему. Первосвященники же и книжники стояли и усиленно обвиняли Его» (Лк 23:9−10). Лука не упоминает, о чём Ирод спрашивал Иисуса, но, в свете того, что известно об этом правителе, его вопросы наверняка носили поверхностный характер. Поэтому Иисусу было совершенно нечего сказать ему. Иисусу не было необходимости объяснять тетрарху ничего ни о Своём учении, ни о Своей деятельности, о которых Ирод, вероятно, был и так хорошо информирован.

Какое бы мнение ни сложилось у Ирода об Иисусе, он знал, что Иисус не представляет никакой политической угрозы ни для него, ни для Кесаря. К этому времени Иисус уже был избит членами Синедриона, и Его лицо было покрыто синяками, кровоподтёками и плевками. Подсудимый представлял Собой молчаливого узника, Который напоминал кого угодно, только не царственную особу и не опасного преступника.

Но, раздражённый молчанием Иисуса и, вероятно, надеясь успокоить разъярённых и шумных евреев, «Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату» (Лк 23:11). Греческое слово, переведённое как «светлая», буквально означает «блестящая» или «сверкающая», подразумевая царские одежды, которые часто надевали еврейские цари во время коронации.

Хотя Ирод и не объявил Иисуса невиновным, как это сделал Пилат, он не выдвинул против Него никакого обвинения. Таким образом, опять обнаружилось, что Христос был невиновным. Тетрарх посмеялся и поиздевался над Иисусом, но не смог найти в Нём никакой вины.

ВРАЖДЕБНОСТЬ ТОЛПЫ

На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва. Итак, когда собрались они, сказал им Пилат: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву или Иисуса, называемого Христом?» Ибо знал, что предали Его из зависти. Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: «Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него». Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. Тогда правитель спросил их: «Кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам?» Они сказали: «Варавву». Пилат говорит им: «Что же я сделаю Иисусу, называемому Христом?» Говорят ему все: «Да будет распят». Правитель сказал: «Какое же зло сделал Он?» Но они ещё сильнее кричали: «Да будет распят» (27:15−23)

Третий фактор в этом повествовании, демонстрирующий совершенство и невиновность Иисуса, соответствует третьему этапу политического суда над Ним. Два первых этапа закончились оправданием, причём первый раз об этом было заявлено конкретно, а во второй раз решение не было вынесено из-за отсутствия состава преступления.

Если бы у Пилата хватило мужества, он мог бы вынести окончательное решение, когда Иисуса привели к нему первый раз, и теперь закончить этот суд. Но так как его карьера, а возможно, и его жизнь находились в опасности, он не мог прямо отказать еврейской власти без риска вызвать бунт в такое неспокойное время в Иерусалиме, как пасхальная неделя.

Поэтому Христос ещё раз предстал перед прокуратором, который на этот раз, «созвав первосвященников и начальников и народ, сказал им: „Вы привели ко мне человека этого, как развращающего народ; и вот я при вас исследовал и не нашёл человека этого виновным ни в чём том, в чём вы обвиняете Его; и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нём достойного смерти“» (Лк 23:13−15).

Так как Пилату не удалось переложить ответственность на Ирода или убедить еврейских вождей в невиновности Иисуса, он прибег к ещё одному способу избежать казни этого явно невиновного человека. Когда «народ начал кричать и просить Пилата о том, что он всегда делал для них» (Марк. 15:8), Пилат вспомнил, что на праздник Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.

В качестве дипломатического шага и в желании ослабить напряжённость и недовольство порабощённого израильского народа был введён обычай, заключавшийся в том, чтобы во время Пасхи отпускать народу одного узника. Этот обычай, вероятно, появился ещё до того, как Пилат вступил в должность. Так как был тогда у них известный узник, называемый Варавва, прокуратор, вероятно, ожидал, что простые люди, которые ранее приветствовали Иисуса и восхищались Им, выберут Его, а не Варавву. Если бы народ потребовал освободить Иисуса, еврейские вожди не смогли бы обвинить Пилата.

Мы ничего не знаем о Варавве, кроме того, что он был разбойником, убийцей и мятежником (Лк 23:25; Ин 18:40). Скорее всего, он был не зилотом, а мошенником-одиночкой, который боролся с Римом больше из личной выгоды, чем из патриотизма. Этот отъявленный преступник был явной угрозой как для соотечественников, так и для их угнетателей. Поскольку преступления, совершённые Вараввой, были очень серьёзными, он, вне всякого сомнения, был приговорён к казни, и Иисус, вероятно, был распят на кресте, первоначально возведённом для Вараввы.

Был «час шестой» (Ин 19:14), что по римскому времяисчислению составляло шесть часов утра. К этому часу перед Преторией собралась толпа евреев. Их привлекло большое собрание еврейских вождей, а также конкретные призывы Пилата (Лк 23:13). Итак, когда собрались они, сказал им Пилат: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?» Хотя прокуратор и презирал евреев, он достаточно хорошо изучил их обычаи и верования и знал, что они ожидают обещанного освободителя, называемого Христом, то есть Мессией. Он также знал, что многие евреи приписывали данный титул Иисусу. И вряд ли он ничего не слышал о торжественном въезде Иисуса в Иерусалим, произошедшем несколько дней назад, а также о том, как шумно Его приветствовал народ.

Пилат знал, что религиозные вожди предали Иисуса из зависти, и надеялся, что, столкнув народ с его вождями, ему удастся благополучно освободить Иисуса.

Между тем, как Пилат сидел на судейском месте, обдумывая создавшееся положение, его жена послала ему сказать: «Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него». Несомненно её поступок был вне правил, так как обычно она не вмешивалась, когда её муж был занят судебным делом, особенно таким щекотливым, как это. Сидеть на судейском месте — означало официально выполнять обязанности судьи, и даже жена прокуратора не посмела бы войти без приглашения, если бы не было серьёзной причины. Она знала, какое решение Пилат принял первоначально, и боялась, как бы еврейские вожди не заставили его передумать.

Возможно, что Пилат и его жена на протяжении этой недели не раз говорили об Иисусе. Все знали о торжественном въезде Иисуса в Иерусалим, о Его чудесных исцелениях, включая воскрешение Лазаря недалеко от Иерусалима. Они знали, что Иисус посмел публично очистить храм, и, наверное, смеялись над первосвященниками и храмовыми торговцами, которые пришли от этого в ужас.

Какие бы личные представления о праведности ни были у жены Пилата, она дала правильную оценку этому Праведнику и много пострадала от осознания этого. Матфей не указывает на источник её сна, и мы не можем настаивать, что этот сон был непосредственно от Бога. Всё, что происходило там, происходило «по определённому совету и предведению Божьему» (Деян 2:23). Но хотя Бог и действует сверхъестественным образом через сны, жена Пилата могла быть сама по себе убеждённой в невиновности Иисуса, и сон ей мог присниться в результате её переживаний. В любом случае, она испугалась за своего мужа и настаивала, чтобы он не участвовал в осуждении и наказании Иисуса. Своими действиями она ещё больше засвидетельствовала о совершенстве и невиновности Иисуса.

Теперь задача Пилата усложнилась ещё больше. Давление с обеих сторон, — как осудить, так и освободить Иисуса, — усиливалось, и правитель оказался между двух огней. В то время когда посланник передавал Пилату предостережения его жены, первосвященники и старейшины воспользовались паузой и возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. Прокуратор понял, что он опять недооценил хитрость еврейских вождей и переоценил настроение переменчивой толпы.

Не зная, чего успели добиться от толпы еврейские вожди, пока его внимание было обращено на слова жены, всё ещё надеющийся на чтото правитель спросил их: «Кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам?» Без колебаний, почти в один голос они сказали: «Варавву».

Так как, согласно римскому закону, Иисус был объявлен невиновным, Пилат мог свободно отпустить Его, как и Варавву. Однако он понимал, что народ просил освободить Варавву по одной единственной причине — чтобы принудить его вынести приговор Иисусу. Тем не менее, предпринимая последнее усилие принять справедливое решение, сбитый с толку Пилат говорит им: «Что же я сделаю Иисусу, называемому Христом?» И вновь без всякого колебания, в один голос говорят ему все: «Да будет распят».

Толпа явно жаждала не справедливости, а крови, и даже у жестокого язычника Пилата от их злобного ответа похолодела в жилах кровь. «Какое же зло сделал Он?» — возразил Пилат, ещё раз провозгласив перед всем миром, что Иисус невиновен. Он должен был бы понять, что этот вопрос приведёт толпу в ещё большее неистовство, заставляя их ещё сильнее кричать: «Да будет распят». Как и на суде у Ирода, но только с ещё большей силой, они требовали только смерти Иисуса.

УСТУПКА ПРАВИТЕЛЯ

Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: «Невиновен я в крови Праведника Этого; смотрите вы». И, отвечая, весь народ сказал: «Кровь Его на нас и на детях наших». Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие (27:24−26)

Четвёртый фактор, который в этом повествовании демонстрирует совершенство и невиновность Иисуса, заключается в том, что римский правитель уступил требованию толпы, которую подстрекали ведомые сатаной религиозные вожди. Им было совершенно неважно, что ни одно обвинение против Иисуса не подтвердилось ни на суде у Анны, Каиафы и всего Синедриона, ни на суде у Ирода и Пилата. В своей упрямой духовной слепоте они не заботились ни об истине, ни о справедливости, ни о праведности. Ими двигала необоснованная и неразумная месть, направленная против невиновного Человека, Который не только никогда не причинил им зла, но даже исцелял их болезни и предлагал им вечную жизнь.

Поэтому Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: «Невиновен я в крови Праведника Этого; смотрите вы». Правитель наконец-то понял, что никаким количеством доводов или свидетельств разбушевавшуюся толпу ему не убедить, и публично заявил о своём несогласии с их решением и нежелании быть их соучастником в этом деле.

Пилат не мог допустить ещё один бунт (смятение) среди евреев. Как отмечалось выше, за последний бунт сам Кесарь сурово предупредил Пилата. Ещё одно восстание — и Пилат мог распрощаться со своей карьерой, а может быть, и с жизнью. Толпа была совершенно неуправляемой, и было ясно, что успокоить её можно было, только распяв Христа.

Пилат никогда не отличался ни милосердием, ни дипломатичностью. Ирод Антипа I сказал, что Пилат был «по природе своей непреклонным — смесь упрямства и безжалостности» (Филон Александрийский, Legatio ad Gaium [38]). Именно эта жестокость и равнодушие к народу, который находился под его владычеством, доставили ему ранее столько неприятностей.

Однако в нём жило чувство справедливости. Если бы он смог обнаружить хоть малейшее доказательство того, что Иисус виновен в преступлении, караемом смертью, он бы с облегчением вздохнул и охотно дал бы разрешение на Его казнь. Это был бы гораздо более простой путь. Пилат приговорил к смерти множество людей, и его бы не мучила совесть, если бы он казнил ещё одного. Но тот факт, что он непоколебимо отстаивал невиновность Иисуса, публично утверждая свой вердикт не менее пяти раз, свидетельствует, что Пилат не находил в Иисусе вины. Поэтому он неоднократно обращался к еврейским вождям и к народу с просьбой отказаться от требования предать Иисуса смерти. Но у него не хватало мужества рисковать своим благополучием ради спасения жизни Христа

По иронии судьбы, правитель избрал еврейский обычай, чтобы показать, что снимает с себя ответственность за смерть Иисуса, и сделал это наверняка умышленно. Если старейшины, управляющие городом, не могли установить личность убийцы, закон Моисея гласил, что они могли публично умыть руки, помолиться Богу и таким образом избавиться от вины в том, что не смогли принять справедливое решение. Используя видоизменённую форму этой еврейской церемонии, о которой он слышал, Пилат объявил, что невиновен в крови Праведника Этого.

Наверняка с унынием и отвращением в голосе прокуратор сказал: «Смотрите вы». И когда Пилат дал народу то, чего тот хотел, народ дал ему то, чего хотел он. Если он разрешит казнить Иисуса, люди готовы были взять всю вину на себя. «Кровь Его на нас и на детях на­ших», — закричали они. Это заявление, конечно же, не освободило Пилата от вины, но оно на все времена прозвучало как признание народом своей вины. Однако очень скоро они забыли об этом признании, и уже через несколько месяцев члены Синедриона самоправедно упрекали Апостолов в том, что те считали их ответственными за кровь Христа (Деян 5:28).

Толпа перед Преторией, насчитывавшая, вероятно, несколько тысяч евреев, от имени всего Израиля вынесла себе приговор. Это был приговор, который с молчаливого согласия всех неверующих евреев привёл к тому, что ветвь Израиля отломилась от дерева Божьего искупления (Рим 11:17). Неудивительно, что с того страшного дня неискупленные евреи, как народ в целом, так и отдельные люди, находятся под карающей рукой Божьей.

В конце второго слушания Пилат намеревался, наказав Иисуса, отпустить Его (Лк 23:16). Но евреи не удовлетворились бы просто наказанием, каким бы суровым оно ни было. Они настаивали на смертной казни. Поэтому, после того как по требованию толпы Пилат отпустил Варавву, Иисуса он, бив, предал на распятие.

Хлыст, который использовали для бичевания, имел короткую деревянную рукоятку, к концу которой были прикреплены несколько кожаных плетей с острыми металлическими или костяными наконечниками. Человека, который подлежал бичеванию, привязывали к столбу за запястья рук, поднятых вверх. Ступни побиваемого не имели опоры, поэтому тело тяжело обвисало. Били зачастую два человека, стоя по обе стороны жертвы. Они били по спине, чередуя удары. Мышцы от таких ударов рвались, вены и артерии лопались, и часто были видны внутренние органы. Нетрудно предположить, что многие люди умирали раньше чем их выводили на казнь. Мы не знаем, насколько израненным было тело Иисуса, но Он так ослаб, что не мог нести Свой крест (Марк. 15:21).

Несмотря на все обвинения, прозвучавшие в ту трагическую ночь, на самом деле суд совершался не над Иисусом, а над всем миром: религиозные евреи-фанатики осудили себя, когда жестоко потребовали распять Его; переменчивая толпа осудила себя, когда бездумно последовала за своими вождями; Ирод осудил себя, когда насмехался над Царём царей; а Пилат осудил себя, когда позволил предать смерти невинного Человека, тем самым избрав вместо Сына Божьего этот мир.

И все эти насмешки, презрение и пролитая кровь безгрешного Божьего Сына возвеличили Его ещё более.

Чудовищность распятия

Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк и, раздев Его, надели на Него багряницу. И, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь перед Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: «Радуйся, Царь иудейский!» И плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие. Выходя, они встретили одного киринеянина по имени Симон; этого заставили нести крест Его. И, придя на место, называемое Голгофа, что значит Лобное место, дали Ему пить уксуса, смешанного с жёлчью; и, отведав, не хотел пить. Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий; и, сидя, стерегли Его там; и поставили над головой Его надпись, означающую вину Его: «СЕЙ ЕСТЬ ИИСУС, ЦАРЬ ИУДЕЙСКИЙ». Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: «Разрушающий храм и в три дня Созидающий! Спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста». Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти! Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдёт с креста, и уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: „Я Божий Сын“». Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его (27:27−44)

Распятие Иисуса Христа является кульминационным событием в истории искупления, основным моментом в Божьем плане спасения. На кресте, где Господь Иисус понёс на Себе грехи всего мира, Божий труд искупления достиг своей вершины. Но в распятии Христа проявилась в высшей степени и порочность человека. Казнь Спасителя стала самым отвратительным проявлением зла в истории человечества, выражением всей глубины порочности человека. Поэтому смерть Иисуса Христа, бывшая высшим откровением благодатной любви Божьей, в то же время стала крайним проявлением греховности человека.

В то время как Евангелие от Иоанна описывает распятие в основном с точки зрения Божьей искупительной любви и благодати, Евангелие от Матфея прежде всего указывает на порочность людей. Грех, живущий в человеке, попытался убить Иисуса вскоре после Его рождения; он предпринял все усилия, чтобы опорочить учение Иисуса, и сделал всё, чтобы сбить с толку и развратить Его последователей. Грешные люди предали Христа, отреклись от Него, арестовали, оклеветали и избили Его. Однако высшая степень человеческой порочности проявилась в распятии Христа.

Дэвид Томас писал:

Греховность возрастала на протяжении тысячелетий. Она приводила к нечестию и преступлениям, которые терзали поколения людей, причиняя им страдания. Греховность часто заставляла вселенскую справедливость метать огненные молнии возмездия на этот мир. Но теперь она выросла и достигла зрелости; она сосредоточилась вокруг креста в таком огромном соотношении, какого никогда прежде не бывало; она совершает такое чудовищное преступление, по сравнению с которым самые ужасные из её прошлых «подвигов» меркнут и бледнеют, настолько они незначительны. Она распинает Господа жизни и славы (The Gospel of Matthew [Grand Rapids: Kregel, 1979 (reprint of 1873 edition)], p. 536).

Враги Иисуса настолько Его ненавидели, что даже Его смерть, казалось, разочаровала их, потому что Его страдания и смерть на кресте были последней для них возможностью излить свою злобу. Бессердечность и злобность слов и поступков тех, кто принимал участие в распятии Христа, не поддаётся никакому описанию.

В 27:27−44 показаны четыре группы причастных к распятию порочных людей, которые избивали Христа и насмехались над Ним: невежественные грешники (ст. 27−37), признанные грешники (ст. 38), непоследовательные грешники (ст. 39−40) и религиозные грешники (ст. 41−44).

НЕВЕЖЕСТВЕННЫЕ ГРЕШНИКИ

Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк и, раздев Его, надели на Него багряницу. И, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь перед Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: «Радуйся, Царь иудейский!» И плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие. Выходя, они встретили одного киринеянина по имени Симон; этого заставили нести крест Его. И, придя на место, называемое Голгофа, что значит Лобное место, дали Ему пить уксуса, смешанного с жёлчью; и, отведав, не хотел пить. Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий; и, сидя, стерегли Его там; и поставили над головой Его надпись, означающую вину Его: «СЕЙ ЕСТЬ ИИСУС, ЦАРЬ ИУДЕЙСКИЙ» (27:27−37)

Невежественными грешниками были бесчувственные римские воины, непосредственно распинавшие Христа. Они повиновались приказу Пилата, который после всех стычек с еврейскими религиозными вождями испугался и уступил им. Римский правитель несколько раз провозглашал, что Иисус невиновен, но из боязни вызвать бунт, который наверняка стоил бы ему карьеры, а возможно, и жизни, он сдался, согласившись на казнь. Он нарушил римское правосудие, решив осудить Человека, Которому никто не мог предъявить законного обвинения в каком-либо преступлении против государства. Пилат согрешил против своих собственных убеждений, честности и совести, а также против истины. Он променял свою вечную душу на временную безопасность.

Еврейские вожди поступили ещё хуже. Они нарушили не только принципы справедливости, изложенные в Писании, но и собственные раввинские традиции. Хотя они не смогли должным образом обвинить Иисуса в грехе против Бога, они решили уничтожить Его любой ценой, поступившись даже Писанием, справедливостью, истиной и праведностью.

Несмотря на то что воины правителя выполняли приказ Пилата бичевать Иисуса и распять Его (ст. 26), они проявили и свою собственную греховность, превысив свои полномочия и сделав больше того, чего требовал от них долг. Взяв Иисуса в преторию, они решили публично посмеяться над узником и собрали на Него весь полк.

Римский полк мог насчитывать до шестисот воинов, и поскольку этот полк служил римскому правителю в его претории, в крепости Антония в Иерусалиме, он, вероятно, состоял из отборных легионеров. Не обязательно все или большинство из них были итальянцами, потому что Рим обычно набирал воинов из оккупированных стран. Так как большинство людей не хотели воевать против собственного народа, воинов часто посылали в соседние регионы, где говорили на том же или родственном языке. Можно быть уверенным, что среди воинов этого полка не было евреев, потому что римские власти освободили евреев от военной службы в римских войсках. Возможно, что военный контингент в Иерусалиме состоял в основном из сирийцев, которые говорили на арамейском языке, самом распространённом разговорном и коммерческом языке Палестины.

Так как штаб-квартира Пилата находилась в Кесарии, этот полк, возможно, располагался именно там, сопровождая прокуратора в его поездках как военный эскорт. Если это так, то эти воины, скорее всего, были гораздо меньше знакомы с иудаизмом, чем обычный римский воин в Иерусалиме, и, вероятно, никогда не слышали об Иисусе. Для них это был очередной осуждённый узник, над которым они могли издеваться сколько угодно, лишь бы он остался жив до назначенной казни. Если они и считали Иисуса особенным узником, то только потому, что Он претендовал на высший титул — царя. Поэтому их глумление над Иисусом ни-как не связано с религиозной враждой или личной неприязнью к Нему. Их издевательства были ужасны, им нет оправдания. Но совершали они это по причине духовного невежества.

Лицо Иисуса опухло от побоев, нанесённых Ему храмовой стражей, и было оплёвано Его еврейскими мучителями. Всё Его тело было покрыто страшными кровоточащими ранами, которые причиняли невыносимую боль. Через ужасные рваные раны по всему телу, от плеч и ниже, были видны мышцы, связки, кровеносные сосуды и, возможно, даже внутренние органы. Так как Иисус ничего не произносил в течение последнего часа, воины, по-видимому, сочли Его за сумасшедшего, достойного лишь быть посмешищем. Они решили представить Его как глупца, посмевшего притязать на царственность.

Для них не имело никакого значения то, что Иисус не причинил лично им никакого вреда или что, согласно римскому закону, Он был совершенно невиновен. Их учили выполнять приказы, зачастую содержащие требование убивать или мучить людей. Иисус был официально осуждён, и никакое чувство справедливости или пристойности, не говоря уже о милости и сострадании, не могло удержать их от этого бессердечного и бесстыдного глумления над Ним. Этим они показали, какое ужасное зло живёт в каждом человеческом сердце, не знающем Бога.

Пилат не провоцировал воинов на подобное издевательство над Христом, но он и не возражал против него. Несмотря на его нерешительные попытки освободить Иисуса, Пилат был известен своей жестокостью и беспощадностью. Приказав бичевать и распять Иисуса, вряд ли он испытывал угрызения совести по поводу злоупотребления насмешками. Возможно, воины устроили всё это представление на глазах у прокуратора, чтобы доставить и ему удовольствие. Воины, вероятно, разделяли ненависть их командующего к евреям и использовали эту возможность, что-бы излить всю свою злобу на этого еврея, осуждённого своими же соотечественниками. Испытывая страшные мучения и всем телом содрогаясь от боли, Иисус стал объектом жестокой игры.

Во время бичевания Иисус был либо обнажённым, либо почти обнажённым. Затем Его, вероятно, одели в Его нательную одежду без швов. Сначала воины, раздев Его, то есть сняв нательную одежду, надели на Него багряницу, что причинило ещё большую физическую боль кровоточащему телу Иисуса. Багряница, вероятно, принадлежала одному из воинов, который пользовался ею для того, чтобы согреться холодными ночами во время ночной стражи. Марк и Иоанн сообщают, что эта одежда была пурпурного цвета (см. Марк. 15:17; Ин 19:2 в Новом переводе с греч. подлинника), а это значит, что багряный плащ был ближе всего по цвету к пурпурному — традиционному цвету царей.

Сами того не подозревая, воины, использовав багряный цвет, напомнили о том, что говорил пророк Исаия: «Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как шерсть убелю» (Ис 1:18). Как воины возложили на Иисуса багряницу, так Он добровольно возложил на Себя багряные грехи мира, чтобы верующие в Него могли получить свободу от этих грехов.

Чтобы ещё более подвергнуть Иисуса осмеянию и причинить Ему сильную боль, воины сплели и возложили Ему на голову венец из терна. В Палестине в то время произрастало очень много растений с колючками, поэтому неизвестно, какое именно растение было использовано. В насмешку воины хотели сделать венок, наподобие венка Кесаря, который тот надевал по случаю официальных торжеств и который можно было увидеть на римских монетах с его изображением. Когда этот так называемый венец водрузили Ему на голову, потекла кровь из новых ран, смешиваясь с кровью, которой уже было покрыто Его тело. Как и багряница, терновый венец тоже стал непреднамеренным символом грехов, которые Иисус очень скоро должен был взять на Себя. После грехопадения тернии и колючки стали тяжёлым напоминанием о том проклятии, которое принёс в мир грех (Быт 3:18), — проклятии, от которого с тех пор жаждет освободиться всё творение (Рим 8:22).

Теперь лицо Иисуса стало ещё более неузнаваемым, а Его боль — ещё мучительнее. Но воинам и этого было мало, и они дали Ему в правую руку трость. Наряду с багряницей и терновым венцом, трость, имитирующая скипетр, символ власти царя, также была дана для насмешки. Такой скипетр можно было увидеть на римских монетах, изображавших Цезаря со скипетром в руке.

В довершение этих саркастических насмешек воины, становясь перед Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: «Радуйся, Царь иудейский!» Немногим раньше еврейские религиозные вожди насмехались над Иисусом как над пророком (Мф 26:68), а теперь римские воины насмехались над Ним как над царём. Затем воины, как и евреи, плевали на Него, что считалось самым ужасным оскорблением.

Затем после этого жестокого развлечения они, взяв трость из Его рук и продолжая насмехаться над Его мнимой властью, били Его по голове, которая и без этого уже была отёкшей, израненной и кровоточила. Они как бы говорили: «Твоё царское величие — это просто шутка. Посмотри, как легко мы можем лишить Тебя всякого достоинства и власти. Мы избиваем Тебя Твоим же скипетром. Где Твоя власть? Где Твои царские войска, чтобы защитить Тебя от Твоих врагов?» Иоанн пишет, что они били Иисуса не только тростью, но и кулаками (Ин 19:3).

Однажды в руках Иисуса будет настоящий скипетр, железный жезл, которым Он будет править всем миром, включая Своих сокрушённых врагов (Откр 19:15). Тогда Бог и нечестивцы поменяются ролями, и Он сделает из них посмешище. Тогда «Живущий на небесах посмеётся, Господь поругается им» (Пс 2:4).

Но унижение воплощённого Иисуса составляло сущность Божьего плана для Своего Сына, Который «уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным людям и по виду став, как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп 2:7−8).

Терпя все эти мучения и боль, Иисус не произнёс ничего ни в Свою защиту, ни в упрёк мучителям. Он предсказал Свои страдания, насмешки и распятие задолго до того, как Пилат или его воины узнали о Нём (Мф 16:21; 20:18−19). Это был Божий план, и от плана нечестивых людей его отделяли века, потому что именно для этого Сын Божий и пришёл на Землю. В то время когда люди воплощали в жизнь свой злой и пагубный замысел, Бог воплощал в жизнь Свой благодатный план спасения. Христос выполнял божественное расписание, и даже Его враги невольно соблюдали это расписание до мельчайших подробностей.

Из Евангелия от Иоанна мы узнаём, что в это время Пилат вывел Иисуса к евреям, вновь утверждая, что не находит в Нём никакой вины. Иисус снова стоял на крыльце Претории «в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: „Вот, Человек!“» (Ин 19:4−5). Несмотря на то что Пилат согласился на распятие и дал разрешение, чтобы Иисуса жестоко избили и посмеялись над Ним, правитель, очевидно, всё ещё надеялся, — возможно, вследствие предостережения со стороны его жены, — что Иисусу можно спасти жизнь. Но «когда… увидели Его первосвященники и служители, то закричали: „Распни, распни Его!“» И опять, как бы умывая руки в нежелании участвовать в этом несправедливом деле, «Пилат говорит им: „Возьмите Его вы и распните, ибо я не нахожу в Нём вины“. Иудеи отвечали ему: „Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божьим“. Пилат, услышав это слово, ещё больше устрашился» (ст. 6−8). Хотя они повторили лишь религиозное обвинение против Иисуса, было ясно, что еврейские вожди настаивали на том, чтобы Рим был их соучастником в Его казни. По сути, они отказались распять Иисуса сами даже тогда, когда Пилат дал им на это разрешение.

Вернув Иисуса в Преторию, Пилат спросил Его, откуда Он, но не получил ответа. Потом он напомнил Иисусу, что имеет власть над Его жизнью и смертью, на что Господь ответил: «Ты не имел бы надо Мной никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; поэтому более греха на том, кто предал Меня тебе» (Ин 19:10−11). Хотя Пилат и не вполне понимал, что имел в виду Иисус, он, тем не менее, был убеждён в том, что Иисус не совершил ничего противозаконного, поэтому снова «искал отпустить Его. Иудеи же кричали: „Если отпустишь Его, ты не друг кесарю“» (ст. 12).

Решив держаться до конца, Пилат ещё раз вывел Иисуса «и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа», с насмешкой заметив: «Вот, Царь ваш!» Разъярённые вызывающим поведением Пилата еврейские вожди «закричали: „Возьми, возьми, распни Его!“» Желая последний раз посмеяться над ними, Пилат спросил: «Царя ли вашего распну?», на что первосвященники лицемерно ответили: «Нет у нас царя, кроме кесаря». Огорчённый и уставший Пилат смирился с несправедливостью и «предал Его им на распятие» (Ин 19:13−16).

Будучи представителями всего народа, первосвященники произнесли ужасные слова отступничества Израиля. Отвергнув Сына Божьего, они публично, хотя и неискренне, заявили о своей верности языческому императору.

Продолжая своё повествование, Матфей пишет, что когда ещё насмеялись над Ним, то сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.

Некоторые богословы считают, что Иисус нёс только поперечную балку креста или вертикальный столб, но вполне может быть, что жертва должна была нести весь крест, который весил более 90 килограммов. Обычно осуждённого сопровождали четыре воина, которые конвоировали его через толпу на место казни. Часто на шею узника вешали табличку, на которой было написано обвинение. Это делалось для того, чтобы предупредить других о наказании, ожидающем каждого, кто совершит подобное преступление.

Именно во время этой процессии по улицам Иерусалима теснимый со всех сторон Иисус произнёс Свою последнюю, очень короткую публичную проповедь. «И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нём, — пишет Лука. — Иисус же, обратившись к ним, сказал: „Дочери иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: ‘Блаженны неплодные, и утробы неродившие, и груди непитавшие!’ Тогда начнут говорить горам: ‘Падите на нас!’ — и холмам: ‘Покройте нас!’ Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?“» (Лк 23:27−31).

Иметь детей считалось величайшим благословением для еврейской женщины, и только трагедия невероятно страшных размеров могла заставить её желать обратного. Упоминание Иисусом зеленеющего и сухого дерева связано с известной пословицей, в которой говорилось, что если беда случается при благоприятных обстоятельствах, то при неблагоприятных условиях она ещё страшнее. Иисус хотел сказать, что если римляне творили такое беззаконие и распинали одного невинного еврея, то чего же от них можно было ждать по отношению к виновному израильскому народу? Если они распинали Человека, Который не сделал им ничего плохого, то что же они сделают с народом, который восстанет против них?

Господь, конечно же, говорил о 70 годе первого века, когда римские легионы Тита полностью разрушили храм и уничтожили большую часть населения. Израильский народ до настоящего времени полностью не оправился от этой трагедии, потому что до сих пор в Иерусалиме нет храма, нет жертвоприношения, нет священников, которые бы приносили жертвы, и больше не ведутся записи, по которым можно определить родословную. Иисус сказал, что именно этого должен был бояться израильский народ.

Так как Иисус Христос был безгрешным, с совершенно неосквернённой плотью, разумом и духом, то физически Он был таким, как Адам до грехопадения, и даже лучше. Но жестокие побои и бичевание обессилили даже Его. Он был слишком слаб, чтобы нести тяжёлый крест. Он страдал не только от мучительной физической боли, от бессонной ночи, но и испытывал дополнительные мучения оттого, что Его предали, покинули и от Него отреклись. Кроме того, Он всё ещё страдал от боли искушений и от постоянной духовной борьбы с сатаной. Теперь там не было ангелов для служения Ему, как это было после искушений в пустыне, поэтому все Его силы были на исходе. Более того, Иисус прекрасно знал, что Ему предстоит испытать неописуемую боль, когда Он возьмёт на Себя грех всего человечества и Сам станет грехом ради спасения людей. И за это Он примет на Себя гнев Своего Небесного Отца, справедливый гнев за грех.

Все эти мучения — физические, эмоциональные и духовные, — вместе взятые, окончательно ослабили совершенный, но крайне истощённый организм Иисуса. Поэтому по пути из Претории воины, встретив одного киринеянина по имени Симон, заставили его нести крест Иисуса.

Город Кирена был греческим поселением на северо-африканском побережье Средиземного моря, к западу от Александрии, на юг от Греции (современная территория Ливии). Это был процветающий торговый центр, где проживало много евреев. Симон — обычное еврейское имя. Скорее всего, этот человек был паломником, прибывшим в Иерусалим на празднование Пасхи.

Марк представляет Симона как «проходящего, … идущего с поля», или из сельской местности (Марк. 15:21), когда Иисуса вели за город. Возможно, он был крепкого телосложения, поэтому римские воины заставили его нести крест Иисуса. Марк также пишет, что Симон был «отцом Александра и Руфа» (ст. 21), указывая на то, что эти два человека были христианами, знакомыми Марку и многим другим верующим в то время, когда он писал своё Евангелие. Так как Марк писал, вероятно, из Рима, Александр и Руф, очевидно, активно трудились в римской церкви. Возможно, именно этого Руфа приветствовал Павел в своём Послании к Римлянам, и если это так, то «мать его и [Павла]» была женой Симона (см. Рим 16:13).

Возможно, что Симон уверовал в Иисуса, когда нёс Его крест. То, что началось как вынужденное и, вероятно, вызвавшее возмущение физическое унижение, когда воины заставили его нести крест, открыло путь к духовной жизни. Не только Симон, но и вся его семья обрела спасение, и его жена стала как мать Апостолу Павлу.

Так как закон Моисея требовал, чтобы казнь производилась за городом (Чис 15:35), а также потому, что повешение на дереве считалось проклятием (Втор 21:23; ср. Гал 3:13), Иисуса вывели на распятие за пределы Иерусалима. И так как распятие было наглядным средством показать людям, что ожидает любого, кто восстанет против Рима, кресты обычно устанавливали вдоль оживлённых дорог, если возможно, на горе, утёсе или каком-либо другом месте, хорошо видном для всех.

Место, избранное для распятия Иисуса, представляло собой гору на окраине Иерусалима, называемую Голгофа, что значит Лобное место. Будучи отверженным как Израилем, так и Римом, Иисус «пострадал вне врат» (Евр 13:12).

Лука тоже упоминает гору, на которой распяли Иисуса, как «место, называемое Лобное» (23:33). Как объясняется в нескольких Евангелиях, «Лобное» — это перевод греческого слова кранион, что на древнееврейском и арамейском языках звучит как Голгофа (см. Ин 19:17).

Несмотря на мнение некоторых богословов, Лобное место не было кладбищем, где обычно можно было найти черепа. Евреи не позволяли, чтобы мёртвые тела оставались незахороненными, и никакая часть человеческого скелета не могла лежать на виду. Скорее всего, название места связано с его видом, напоминавшим череп. Такая гора, которую обычно называют Голгофой Гордона, представляет собой традиционное место, которое можно увидеть сегодня. Находится она на небольшом расстоянии от северной стены Иерусалима.

Перед тем как пригвоздить Иисуса к кресту, который затем был установлен вертикально, воины дали Ему пить уксуса, смешанного с жёлчью. Слово, переведённое как «жёлчь», просто означает что-то горькое. Марк называет эту жидкость смирной (15:23). Смирна представляла собой наркотическое средство, используемое также как аромат (см. Пс 44:9; Притч 7:17), как составная часть мира для помазания священников (Исх 30:23) и как состав для бальзамирования (Ин 19:39). Эта смесь была достаточно дорогой, и именно её получил младенец Иисус в дар от волхвов (Мф 2:11).

Так как распятие было предназначено причинить невыносимую боль, воины давали жёлчь, или смирну, не из жалости, а для того, чтобы притупить чувства жертвы, дабы она не оказывала отчаянного сопротивления, когда ей вбивали гвозди в руки и стопы.

Из внебиблейских источников известно, что богатые еврейские женщины часто приносили вино, смешанное со смирной, тем, кого должны были казнить, особенно через распятие. В отличие от воинов, они, следуя увещанию из Притч 31:6, старались облегчить боль «погибающему». Возможно, что и в этом случае женщины тоже предлагали Иисусу напиток, притупляющий боль.

Но Иисус не хотел, чтобы Его разум притупился, и, отведав эту смесь, не хотел пить. Он уже сказал в Гефсиманском саду, сначала в молитве Своему Небесному Отцу (Мф 26:39), а затем Петру, когда Его схватили (Ин 18:11), что намерен испить чашу, которую Ему дал Отец. Иисус должен был претерпеть в полной мере всю боль — физическую, эмоциональную и духовную.

Слова «распявшие же Его» не означают, что на этом казнь завершилась. Это значит, что крест с распятым Иисусом подняли и вставили в приготовленное отверстие. В этот момент распятие началось.

Распятие как казнь появилось в Персии, где почитали божество по имени Ормазд, которое якобы считало землю священной. Преступника, предаваемого казни, должны были поднять над землёй, чтобы не осквернить землю. Поэтому его подвешивали на высокий столб и оставляли там умирать. Этот вид казни был позаимствован карфагенянами, а затем греками, но особенно широко распятие использовалось римлянами, поэтому часто люди считали его римским изобретением. Подсчитано, что до прихода в мир Христа только в Израиле римляне распяли около тридцати тысяч людей, в основном за мятеж. Поэтому распятие всего трёх человек вне Иерусалима было поистине незначительным событием в глазах Рима.

Ни один из авторов Евангелий не говорит о том, что к Иисусу была приставлена какая-то специальная охрана, чтобы обеспечить Ему безопасность по пути к кресту. Буквально в греческом тексте говорится просто: «Распявшие Его делили одежды Его». Только из слов Фомы спустя несколько дней после распятия мы узнаём о том, что руки и стопы Христа были пробиты гвоздями (Ин 20:25) и что Он не был просто привязан к кресту верёвками или ремнями, как это часто бывало при такой казни.

Судя по внебиблейским описаниям распятия в новозаветные времена, Иисуса положили на крест ещё на земле. Сначала к вертикальной балке пригвоздили Его ступни, затем Его руки положили вдоль горизонтальной балки и пригвоздили их, пронзив запястья, чуть выше ладони. Тело было положено таким образом, что в вытянутом положении колени были слегка согнутыми. Затем крест подняли и опустили в отверстие, что вызвало страшную боль, когда Его тело повисло на только что пробитых руках и ногах.

В своей книге «Жизнь Иисуса Христа» Фредерик Фаррар описывает распятие следующим образом:

Смерть через распятие, похоже, вобрала в себя всё самое ужасное и отвратительное, что может быть связано с болью и смертью, — головокружение, судороги, жажду, голод, бессонницу, травматическую лихорадку, позор, причём позор публичный, продолжительность мучений, ужас ожидания, омертвение нанесённых ран. При том вся эта боль была в такой степени, что мучения можно было вытерпеть, но их интенсивность не достигала предела, за которым страдалец мог получить облегчение, потеряв сознание.

Из-за неестественного положения тела каждое движение для жертвы было мучительным; рваные вены и повреждённые сухожилия пульсировали с непрекращающейся болью; в открытых воспалённых ранах развивалась гангрена [когда жертва умирала на кресте на протяжении нескольких дней]; артерии — особенно головного мозга и брюшной полости — вздувались и угнетались от избытка крови, и по мере того, как все эти проявления усугублялись, жертву мучили острые приступы страшной жажды. Все эти физические осложнения вызывали внутреннее возбуждение и тревогу, что превращало надвигающуюся смерть (этого неведомого врага, от приближения которого человек обычно содрогался) в прекрасное и желаемое освобождение.

Ясно одно — казни в первом веке не были похожи на современные, потому что не были быстрыми и безболезненными, и никто не заботился о том, чтобы не оскорбить достоинство преступника. Напротив, казнь должна была стать страшным мучением и унижением для него. Это важно понимать, чтобы лучше представить мученическую смерть Христа (Vol. 2 [New York: E. P. Dutton, 1877], pp. 403−404).

Доктор Трумэн Дэвис так описывает распятие Иисуса:

В этот момент наблюдалось ещё одно явление. От сильной усталости рук в мышцах возникали сильные судороги, которые причиняли Иисусу ужасную, неослабевающую, пульсирующую боль. Из-за этих судорог Он не мог подталкивать Себя вверх. Когда Он всем телом повис на руках, грудные мышцы ослабли и межрёберные мышцы не могли сокращаться. Иисус мог сделать вдох, но не мог выдохнуть. Он изо всех сил пытался поднять Себя вверх, упираясь ногами, чтобы сделать хотя бы короткий вдох. Таким образом, углекислый газ понемногу скапливался в лёгких и в крови, и судороги частично отпускали. Он мог судорожно подтолкнуть Своё тело вверх, чтобы вдохнуть живительный кислород…

Для Иисуса это были часы мучительной боли; страшные, раздирающие судороги то накатывали, то отпускали; из-за частичного удушья Он не мог полноценно дышать; жгучая боль пронзала спину, когда Он, поднимаясь и опускаясь вдоль шероховатого столба, рвал ткани на уже и без того израненной спине. Затем добавилось ещё одно мучение. По мере того как околосердечная сумка наполнялась сывороткой, она начинала всё сильнее и сильнее сжимать сердце, причиняя глубокую давящую боль в грудной клетке.

Вот почти и всё… Сжатое сердце пытается вытолкнуть тяжёлую, густую, инертную кровь в ткани. Измученные лёгкие предпринимают отчаянную попытку вдохнуть хоть маленький глоток воздуха (“The Crucifixion of Jesus; The Passion of Christ from a Medical Point of View”, Arizona Medicine, vol. 22, Mar. 1965, pp. 183−187).

Пока Иисус испытывал все эти мучения, бессердечные воины были совершенно невозмутимы, поскольку им не раз приходилось распинать людей. Они ничего не знали об Иисусе, кроме того, что было написано на табличке над Его головой как саркастическая насмешка Пилата. Они наверняка слышали, как Пилат, прокуратор этого региона и их военачальник, несколько раз заявлял, что Иисус не совершил никакого преступления против Рима. Но Иисус, вероятно, был не первым невиновным узником, которого они видели казнённым. У них не было религиозного интереса к личности Иисуса, и для них не имело никакого нравственного значения то, что Он был невиновен. Из-за своего греховного невежества они тоже стали насмехаться над Иисусом, говоря: «Если Ты Царь иудейский, спаси Себя Самого» (Лк 23:36−37).

Иисус многократно говорил Своим ученикам о том, что Его ожидают страдания, насмешки и смерть. То же самое предсказывал Исаия и другие пророки за сотни лет до этого момента. Мессия «был презрен и умалён перед людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лицо своё. Он был презираем, и мы ни во что ставили Его» (Ис 53:3). Он не просто должен был пострадать несправедливо от рук грешных людей, но должен был претерпеть страдания ради тех, кто причинил Ему эти страдания — что, в широком смысле, включает в себя всех падших, грешных людей, которые когда-либо жили или будут жить. «Он изъязвлен был за грехи наши, — продолжает Исаия, — и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нём, и ранами Его мы исцелились… Господь возложил на Него грехи всех нас» (ст. 5−6).

Известно, что христиане в ранней Церкви умоляли Бога простить их за те страдания, которые они причинили Иисусу и о которых они не знали. Они понимали, что не в состоянии постичь в полной мере ту боль, которую Он претерпел от рук людей, — боль, причиной которой стали и их грехи.

Еврейские мужчины обычно носили пять предметов одежды: сандалии, нижнюю рубашку, головной убор, пояс и верхнюю накидку, или хитон. Четыре воина поделили между собой первые четыре предмета из одежды Иисуса, бросая жребий. Так как «хитон… был не сшитый, а весь тканый сверху», они решили не делить его на четыре части, а «[бросить] о нём жребий, чей будет» (Ин 19:23−24). Затем они сели недалеко от креста и, сидя, стерегли Его там. Четыре стражника должны были оставаться возле распятой жертвы, пока не станет ясно, что человек умер. Они должны были обеспечить охрану, чтобы родственники не освободили распятого или не попытались облегчить его участь, умертвив его более быстрым способом.

Последней насмешкой над Иисусом и публичным оскорблением для еврейских вождей было то, что Пилат приказал воинам (см. Ин 19:1−9а) поставить над головой Его надпись, означающую вину Его: «Сей есть Иисус, Царь иудейский». Матфей записал сокращённый вариант полной надписи, которая гласила: «Иисус Назорей, Царь иудейский, … и написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски» (Ин 19:19б-20). В то время на греческом языке говорили почти во всей империи, на арамейском (язык, родственный древнееврейскому) говорили в Палестине, а латинский, или римский, был официальным языком Рима. Сделав надпись на трёх языках, прокуратор был уверен, что все люди, проходившие мимо, могли прочитать её.

Первосвященники настаивали на том, чтобы надпись изменили и написали так: «Он говорил: „Я Царь иудейский“». Но Пилат отказался уступить им, заявив окончательно: «Что я написал, то написал» (Ин 19:21−22).

ПРИЗНАННЫЕ ГРЕШНИКИ

Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую (27:38)

Вторая группа людей, присутствовавшая там во время казни, состояла просто из двух разбойников, которых можно назвать признанными грешниками. Слово лестес (разбойники) означает бандита, который ворует, забирая добычу силой. Эти люди были не мелкими воришками и даже не обычными грабителями. Это были жестокие бандиты, которым доставляло удовольствие мучить, насиловать, а часто и убивать своих жертв. Возможно, они были сподручниками Вараввы, которому, вероятно, было назначено висеть на среднем кресте, если бы его не отпустили и Иисус не занял его место. Они были не патриотами, которые грабили римлян ради освобождения своей страны, а закоренелыми преступниками, которые заботились лишь только о себе. Поэтому они представляли такую же угрозу для своих соотечественников, как и для римлян.

По всей вероятности два разбойника были евреями или, по крайней мере, жили в еврейском обществе в Палестине, а потому могли иметь хоть какое-то представление об иудаизме и о еврейском Мессии. Скорее всего, они знали кое-что об Иисусе из Назарета и о том, что Он и Его ученики утверждали, что Он — предсказанный Мессия. Поэтому отвержение Иисуса с их стороны носило более серьёзный характер, чем отвержение со стороны римских воинов.

Как и воины, они, должно быть, знали, что религиозные вожди обвинили Иисуса безосновательно и что Пилат несколько раз пытался реабилитировать Его. Однако и они не остались безучастными по отношению к Иисусу. В своём повествовании Матфей пишет (ст. 44), что они поносили Его.

Неясно, по каким причинам они ненавидели Иисуса. Очевидно, это не были религиозные причины, и, конечно же, Иисус не сделал им никакого вреда. Но всем своим греховным естеством они каким-то образом осознали, что Его праведная жизнь служит осуждением их греховности, и в своих оскорблениях примкнули к глумящейся толпе и к насмешкам религиозных вождей.

Жизнь этих разбойников, как и жизнь многих людей сегодня, вращалась вокруг материальных богатств и плотских удовольствий. Их, как и римских воинов, не интересовали ни религия, ни общепринятая мораль, ни справедливость. Они любили больше мирское, чем Божье, и, находясь при смерти, использовали отпущенное им время для того, чтобы излить свой накопившийся гнев на Единственного, Кто мог дать им надежду.

НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЕ ГРЕШНИКИ

Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: «Разрушающий храм и в три дня Созидающий! Спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста» (27:39−40)

Ещё одну группу людей, которые были свидетелями распятия, можно назвать непоследовательными грешниками. Матфей называет их просто проходящими. Эта группа, вероятно, в значительной степени состояла из еврейских паломников, которые пришли праздновать Пасху. Так как Иерусалим не мог вместить всех посетителей, большинство прибывших должны были располагаться лагерем вокруг города или находить пристанище в близлежащих городах и селениях. Следовательно, на дорогах, ведущих в Иерусалим, было гораздо оживлённее, чем обычно.

Среди этих людей наверняка были жители Иудеи и Галилеи, которые прежде восторгались Христом, а, возможно, какое-то время и следовали за Ним. Они слышали, как Он проповедовал, и видели, как Он совершал чудеса и обличал злобное лицемерие книжников, фарисеев и других религиозных вождей. Некоторые из них, несомненно, были свидетелями торжественного входа Иисуса в Иерусалим за несколько дней до Его ареста и вместе со всеми восклицали Ему «осанна». Они видели, как Иисус очистил храм от меновщиков денег и торговцев жертвенными животными, и, вероятно, одобряли Его за это, когда слушали, как Он учил.

И наверняка именно эти бывшие поклонники чуть раньше в этот же день призывали распять Иисуса и следовали за воинами и Иисусом, когда Его вели на Лобное место, чтобы быть свидетелями казни, которой они требовали. Это были непоследовательные грешники, у которых было место для Иисуса лишь тогда, когда Он удовлетворял их желания. Они были очарованы Иисусом; они знали, что Он претендовал на мессианство; они многократно видели проявление той власти, которая делала эту претензию обоснованной.

Однако, хотя эти люди и восхищались чудесами Иисуса и Его проповедями, они не хотели, чтобы Он очистил их от лелеемых ими грехов или управлял их жизнью. Они ожидали, что Иисус станет таким Мессией, каким они Его представляли, Мессией, Который победит Рим и установит полную власть Израиля над языческим миром. Тот факт, что Он позволил Себя арестовать, чтобы над Ним насмехались, Его избивали, бичевали и привели на суд к язычнику Пилату, и то, что Он ничего не говорил в Свою защиту и не творил никаких чудес, было достаточным доказательством того, что Он не являлся тем Мессией, Которого они и большинство Израиля хотели и ожидали.

Проходя мимо креста, они злословили Его, кивая головами своими. Глагол, переведённый как «злословили», стоит в несовершенном виде, указывая на продолжительность и повторяемость этого действия. Чтобы подчеркнуть своё презрение, эти прохожие также насмешливо кивали головами, говоря: «Разрушающий храм и в три дня Созидающий! Спаси Себя Самого». Как и предсказал Давид за тысячу лет до этого, те, кто смотрел на Мессию, глумились и насмехались над Ним. Кивая сво-ими головами, они фактически говорили: «Он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасёт, если он угоден Ему» (Пс 21:8−9).

Слова «Разрушающий храм и в три дня Созидающий» относятся к показаниям лжесвидетелей во время слушаний у Каиафы. Неправильно используя заявление Иисуса, которое Он сделал за три года до этого, предсказывая Свою смерть и воскресение (см. Ин 2:19−21), эти свидетели обвинили Христа в том, что Он якобы заявил, что может отстроить заново иерусалимский храм за три дня (Мф 26:61). Его мучители как бы говорили: «Если бы Ты действительно мог сотворить такое чудо, то уж наверняка спас бы Себя сейчас от смерти. Если Ты Сын Божий, сойди с креста».

Пока Пилат выслушивал предостережение своей жены, первосвященники и старейшины возбуждали людей, чтобы те потребовали освободить Варавву и распять Иисуса. И, возможно, они напоминали толпе о заявлении Иисуса, что Он отстроит храм и что Он — Сын Божий (см. Мф 27:19−20). Теперь, когда Иисус висел на кресте, некоторые из этих людей бросали эти обвинения Ему в лицо. Им было мало того, что Он умирал в мучениях. Злая, безрассудная, бессердечная и непоследовательная толпа за несколько дней из приветствующей Иисуса как Мессию превратилась в осуждающую Его в богохульстве.

Многие люди сегодня похожи на этих проходивших мимо. Они, возможно, выросли в церкви и не раз слышали истину Евангелия. Они знают, что Иисус Христос — Сын Божий. Может быть, они даже приняли крещение, публично заявили о своей вере и некоторое время посещали церковь. Но так как Иисус не оправдал их мирских, эгоистичных ожиданий, они потеряли интерес ко всему духовному. Они, может быть, и не против, чтобы церковь боролась со злом в обществе, но у них совершенно нет желания выслушивать обличения их грехов, и они не видят нужды в прощении и покаянии. По сути, они тоже глумятся и насмехаются над Иисусом, когда отвращаются от Его истины, Его праведности и Его господства. Мир полон проходящих мимо людей, которые когда-то славили Иисуса, а сейчас поднимают Его на смех.

РЕЛИГИОЗНЫЕ ГРЕШНИКИ

Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти! Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдёт с креста, и уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: „Я Божий Сын“». Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его (27:41−44)

Но самыми нечестивыми из тех, кто насмехался над Иисусом на кресте, были религиозные вожди, в частности первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями. Как и предсказывал Иисус, они стали основными зачинщиками распятия (Марк. 8:31; Мф 20:18; ср. Марк. 14:43). Фарисеи постоянно критиковали Христа, именно они начали составлять заговор, чтобы убить Его (Мф 12:14), и они же участвовали в Его аресте (Ин 18:3). Но, очевидно, эти люди играли всё же второстепенную роль в судах над Иисусом и в Его обвинении, так как о них вновь упоминается лишь на следующий день после распятия: вместе с первосвященниками они просили Пилата отдать приказ опечатать гробницу (Мф 27:62−64).

Первосвященники, книжники и старейшины представляли собой всю религиозную верхушку Израиля, включающую обоих первосвященников, правящего и бывшего, а также фарисеев и саддукеев, и все эти люди решительно противились Иисусу и стремились уничтожить Его. Хотя судебные слушания и осуждение Иисуса были незаконными и нарушали как закон Моисея, так и их собственные требования, Синедрион, будучи верховным правящим советом Израиля, полностью одобрил окончательное и бесповоротное решение предать Иисуса смерти (26:59; Марк. 15:1).

Эти люди были религиозной властью и так называемыми духовными вождями иудаизма. Многие из них, такие как книжники, всю свою жизнь посвятили изучению Божьего Слова и раввинских преданий. Поскольку иудаизм заслуженно считался единственной истинной религией, эти люди были самыми почитаемыми не только в Израиле, но и во всём мире. И если в мире были люди, знавшие Божью истину, признававшие Мессию и готовые принять Его, так это были они. Однако эти вожди не только восстали против Иисуса и осудили Его сами, но и подстрекали народ поддержать их в этом злодеянии.

Возможно, религиозные вожди считали ниже своего достоинства обращаться непосредственно к Иисусу, когда Он, как преступник, висел на кресте. Поэтому они обращались к толпе, когда, насмехаясь, говорили: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти». Сказав «спасал других», они тем самым вновь признали, что Иисус действительно совершал чудеса. Этого они не могли отрицать. Они критиковали Иисуса за то, что Он исцелял в субботу (Марк. 3:2), и обвиняли Его в том, что Его чудесная сила — от сатаны (Мф 12:24). Однако Его чудотворная сила была настолько велика и так очевидна, что этого нельзя было не признать. Но поскольку Иисус обличал отступничество именно религиозных вождей, а они были уверены в том, что Бог на их стороне, то они несомненно считали, что Он был не от Бога, а поэтому Себя Самого не мог спасти.

«Если Он Царь Израилев, как Он утверждает, — продолжали эти люди, — пусть теперь сойдёт с креста, и уверуем в Него». Это заявление, конечно же, было заведомо лживым и представляло собой язвительное замечание. Ни истины, которым Иисус учил, ни чудеса, которые Он творил, не заставили их поверить в Него. И если бы Он сошёл с креста, они и тогда бы не уверовали в Него. И когда Он воскрес из мёртвых, они не уверовали в Него, как и заявил Авраам в притче Иисуса о Лазаре (Лк 16:30−31). Ни ещё одно чудо, ни ещё десяток чудес не заставили бы их уверовать в Него.

Религиозные вожди были заинтересованы только в такой силе, человеческой или сверхъестественной, которая послужила бы их интересам и оправдала бы их ожидания. Если бы Иисус использовал Свою власть для того, чтобы свергнуть Рим и сделать Израиль главным государством мира, как ожидало большинство евреев, эти вожди и народ наверняка с энтузиазмом последовали бы за Ним. Но они не уверовали бы в Него как в Господа и Спасителя. Они просто проявляли бы верность внешне, чтобы достичь своих целей. Так поступали Его номинальные последователи на протяжении истории, и так они продолжают поступать сейчас.

Иисус не был ожидаемым ими Мессией, и они не хотели следовать за Ним по тому пути, который Он предлагал. Они хотели достичь не праведности, а успеха. Они жаждали не очищения, а удовлетворения своего эгоизма. Они не хотели ничем жертвовать ради Бога. Напротив, они хотели лишь получить от Него мирскую материальную выгоду, к которой стремились всем сердцем. И когда они поняли, что Иисус не даст им этого, то за ненадобностью отказались от Него. Он «уповал на Бога, — продолжали они лицемерно, — пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему». Они не верили, что Иисус истинно доверяет Богу, и считали Его нечестивым обманщиком. Они явно не думали, что Бог избавит Его или что Он угоден Ему, потому что считали Иисуса богохульником. Не похоже, что они умышленно процитировали Псалом 21:9, насмешливо применяя его по отношению к Иисусу. Даже для их извращённого ума это было бы неуважением к Писанию. Скорее всего, когда они насмехались над Христом, они невольно исполнили Писание, как его исполнили Иуда, Каиафа, Пилат и многие другие.

Они смеялись также над личностью Иисуса Христа, ибо Он сказал: «Я Божий Сын». Эти люди никогда не верили в то, что Он говорил о Себе, поэтому и насмехались над Ним, бросая Его же слова Ему в лицо. В силу своего неверия и нечестия они рассуждали так: если Иисус не может спасти Себя, то это может служить неопровержимым доказательством того, что Он не Мессия и не Божий Сын. Они не могли даже представить себе, чтобы Мессия допустил подобное с Собой обращение или чтобы Бог мог допустить подобное обращение со Своим Сыном. Они были совершенно слепы и не понимали Писания, где говорилось о страдании и искупительной смерти Мессии. Поэтому они восприняли распятие Иисуса как окончательное и неопровержимое доказательство того, что Его притязания не имеют под собой основания.

Эти люди имели самое непосредственное отношение к религии, но не имели никакого отношения к Богу. Но поскольку они утверждали, что хорошо знают Его, и полагали, что угодны Ему, то на них лежит самая большая вина среди всех тех, кто участвовал в распятии Христа (ср. Ин 19:11). Хотя они и утверждали, что вооседают на Моисеевом седалище, они противоречили всему, чему учил Моисей. Хотя они и уверяли, что говорят от имени Бога, по сути, они были Его врагами и детьми дьявола (Ин 8:44).

Однажды Господь изольёт «на дом Давида и на жителей Иерусалима… дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нём» (Зах 12:10). Распиная Христа, религиозные вожди представляли собой всех израильтян, которые в то время отвергли своего Мессию и «пронзили» Его. Все, кто отвергает Христа, несут на себе вину за Его распятие и за то, что выставили Его на публичный позор. Особенно это касается тех людей, которые, как религиозные вожди, имели особые привилегии от Бога и которым была доступна Его истина (Евр 6:4−6).

Матфей снова упоминает (см. ст. 38) распятых с Ним двух разбойников. Как уже отмечалось, они пошли по пути первосвященников, книжников и старейшин и тоже поносили Его.

Однако один из них чуть позже изменил свою позицию и обрёл спасающую веру. Благодаря просвещению от Духа Святого, он увидел, кем был Иисус на самом деле, и умолял Его в свой предсмертный час: «Помяни меня, Господи, когда придёшь в Царство Твоё!», на что Спаситель милостиво ответил: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк 23:42−43).

Многие люди, которые насмехались над Иисусом, когда Он был на кресте, позже уверовали в Него как в Спасителя и Господа. После богодухновенной проповеди Петра в День Пятидесятницы слушающие «умилились сердцем и сказали Петру и прочим Апостолам: „Что нам делать, мужи братья?“ Пётр же сказал им: „Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов — и получите дар Святого Духа“… Итак, охотно принявшие слово его крестились, и при-соединилось в тот день душ около трёх тысяч» (Деян 2:37−38,41).

Благодаря действию суверенной Божьей благодати, даже некоторые из насмехавшихся и осуждавших Иисуса религиозных вождей обрели спасение в первые дни существования Церкви, «и из священников очень многие покорились вере» (Деян 6:7).

Удивительные слова Бога на кресте

От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: «Или, Или! Лама савахфани?», то есть: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: «Илию зовёт Он». И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить. А другие говорили: «Постой, посмотрим, придёт ли Илия спасти Его». Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме разодралась надвое — сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы открылись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святой град и явились многим (27:45−53)

Несколько лет назад, едучи на встречу (а было это в пятницу утром во время Страстной недели), я услышал по радио передачу, в которой выступающий пытался подчеркнуть, какой это был поистине особый день. В этот день, сказал выступающий, один Человек был судим за преступления, которые Он не совершал, и, несмотря на то, что Он был невиновен, Его приговорили к смертной казни. Выступающий, конечно же, говорил о распятии Христа. Он рассказывал о непоколебимой убеждённости этой особой Личности и о других подобных Ему людях, которые, несмотря на последствия, твёрдо отстаивают то, во что верят.

Однако какими бы благими намерениями ни был движим этот выступающий, он совершенно упустил истинное значение смерти Христа. Подобно большинству людей на Западе, он знал много фактов о распятии, но не имел понятия о его значении, не считая того, что эта казнь была явной пародией на человеческую справедливость. И на основании сказанного в этой передаче воскресение Христа выглядело в большей степени мифом и легендой, чем историческим фактом. Там не было даже намёка на божественную цель, божественные действия или свершения.

Как отмечалось в предыдущей главе, до дней Христа только в Палестине римляне распяли около тридцати тысяч человек. Вполне возможно, что некоторые из этих людей тоже были невиновны в преступлениях, обвинения за которые были выдвинуты против них. Большинство же из них были казнены за мятеж против власти. Они, несомненно, были искренними патриотами, которые надеялись освободить свой народ от угнетения, и благородно умерли за дело, в которое верили. Почему же тогда, спросим мы, история помнит имя только Одного из этих людей?

Ответ мы находим уже на первых страницах Писания. Грех Адама и Евы не только привёл к падению этих двоих и всех их потомков, но стал также причиной проклятия всей земли. Именно поэтому Павел говорил, что всё творение стенает, как женщина во время родов, и с надеждой ожидает, когда оно будет восстановлено в своём божественном совершенстве (Рим 8:19−22).

Сразу же после грехопадения Бог дал первое завуалированное обещание, что Он освободит от греха, который стал проклятием для человечества и всего мира. Он сказал сатане: «И вражду положу между тобой и между женщиной, и между семенем твоим и между семенем её; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт 3:15). Так как носителями семени для воспроизводства потомства являются не женщины, а мужчины, семя Евы стало предсказанием о девственном рождении Христа, у Которого не было земного отца и Которого сатана будет поражать временно «в пяту», но Который поразит его навсегда «в голову».

Когда Бог вместо Исаака, которого Он повелел Аврааму принести в жертву (Быт 22:1−14), усмотрел овна, Он создал прекрасный прообраз жертвы, которую Сам принёс в Своём Сыне Иисусе Христе. Однако отличием в этом прообразе является то, что вместо Христа не было и не могло быть другой жертвы. Учредив в законе Моисея жертвоприношение животных, Бог показал Своему народу необходимость пролития крови для прощения греха. Но кровь животных не могла удалить даже самый незначительный грех, и на протяжении всей истории Израиля нужно было постоянно приносить жертвы. Но какими бы несовершенными ни были эти жертвы, они, тем не менее, указывали на истинную, достаточную и одну для всех жертву за грехи. Этой жертвой стал Христос, Который пролил Свою кровь на кресте. Только Один из тридцати тысяч распятых умер за грехи всего мира!

Исаия наглядно предсказал, что грядущий Мессия будет «изъязвлен… за грехи наши и мучим за беззакония наши», что Он на Себе понесёт грехи всего падшего человечества (Ис 53:5). Захария предсказал, что однажды Божий избранный народ обратится к Тому, Которого они пронзили, «и будут рыдать о Нём, как рыдают о единородном сыне» (Зах 12:10).

В Новом Завете Павел поясняет, что на кресте Христос сделался проклятием за всех нас, которые заслуживают проклятия (Гал 3:13). Пётр говорит, что Иисус, «чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, Праведник — за неправедных, быв умерщвлён по плоти, но ожив духом» (1Пет 3:18; ср. Евр 9:28), а Иоанн описывает Христа как величайшего жертвенного «Агнца, закланного» (Откр 13:8).

Но нигде в Писании значение креста не показано сильнее, чем в Мф 27:45−53, где евангелист Матфей описывает шесть чудес, которые сами по себе являются божественным толкованием значения креста.

СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННАЯ ТЬМА

От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого (27:45)

Когда младенец Иисус родился, ночное небо над Вифлеемом осветилось сверхъестественным светом, и «слава Господня осияла» пастухов на поле (Лк 2:9). Иоанн называет Иисуса Христа «светом людей» и «[Светом истинным], Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин 1:4,9). Иисус Сам называл Себя «светом миру» (Ин 8:12; ср. 12:35−36).

Но первое знамение, которое сопровождало смерть Иисуса, было не славным светом, а страшной тьмой. От шестого же часа (полдень), когда солнце находится в зените, сверхъестественная тьма была по всей земле до часа девятого (три часа пополудни). Распятие Иисуса Христа началось в третьем часу, или в девять часов утра (Марк. 15:25), и когда наступила тьма, Он находился на кресте уже три часа.

Во время этих первых трёх часов Иисус нарушил тишину всего три раза. Первый раз Он произнёс: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк 23:34). Немного позже Он сказал покаявшемуся разбойнику, распятому рядом с Ним: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (23:43). А вскоре после этого, показав на Иоанна, сказал Своей матери: «Женщина! Вот сын твой», а Иоанну сказал: «Вот мать твоя!» (Ин 19:26−27).

После полудня, в начале следующего трёхчасового периода, великая тьма была по всей земле. Греческое слово ге (земля) может означать весь мир. Поэтому, исходя из текста, невозможно определить, как далеко распространилась тьма. Бог, конечно же, мог навести тьму как на том месте, так и по всей земле. Незадолго до исхода Израиля из Египта Он навёл великую тьму, которая покрыла весь Египет (Исх 10:21), а спустя сорок лет Он повелел солнцу остановиться, вероятно, временно прекратив вращение Земли (Нав 10:12−13; ср. 4Цар 20:9−11).

Несколько интересных сведений из внебиблейской литературы позволяют предположить, что тьма, наступившая во время распятия Христа, покрыла весь мир. Отец ранней Церкви Ориген (Против Цельса, 2.33) пересказывает слова римского историка, который упоминал об этой тьме. Другой Отец Церкви Тертуллиан писал своим знакомым язычникам о необычной тьме в тот день: «Это чудо отражено в ваших же летописях и описано в ваших архивах, хранящихся у вас до сего дня». Предположительно, существовал также отчёт Пилата императору Тиберию, в котором говорилось об известном императору мраке, который наступил на всей земле, и даже отмечалось, что он длился от полудня до трёх часов дня.

Чтобы описать наступившую тьму, Лука использует слово эклейпо, которое буквально означает «потерпеть неудачу» или «прекратить существование». Эта тьма во время распятия не могла быть обычным астрономическим затмением, потому что в тот день солнце и луна находились далеко друг от друга. Поэтому, независимо от его масштабов, затмение солнца было сверхъестественным вмешательством Бога. Лука повествует, что во время этих трёх часов солнце померкло (23:45).

Ни в Евангелиях, ни в других местах Писания значение этой тьмы не объясняется, но, согласно вавилонскому Талмуду, многие раввины учили, что когда меркнет солнце, Бог наказывает мир за какой-то особенно ужасный грех. Если во время распятия Божье намерение на самом деле было таким, то Он преподал колоссальный наглядный урок всему миру, который был соучастником величайшего греха, когда-либо совершённого падшим человечеством.

Некоторые толкователи считают, что Бог послал тьму на землю, чтобы скрыть страдания Христа. Другие считают, что это было проявлением божественного сострадания Отца и дано было, чтобы покрыть наготу и позор Его Сына.

Но в свете многих учений и событий, описанных в Писании, похоже, что тьма при распятии была действительно знаком божественного суда. Говоря об Ассирии, которую Бог использовал для того, чтобы наказать Израиль, Исаия упоминает о «тьме и горе», которые покрыли землю, когда даже «свет померк в облаках» (Ис 5:30). Описывая День Господень, этот же пророк говорит, что «звёзды небесные и светила не дадут своего света» и что «солнце померкнет при восходе своём, и луна не засияет светом своим. „Я накажу мир за зло, — говорит Бог, — и нечестивых — за беззакония их“» (13:10−11).

Пророк Иоиль, также говоря о Дне Господнем, писал о том, что наступает «день тьмы и мрака, день облачный и туманный» (Иоиль 2:2). Пророк Амос задаёт риторический вопрос: «Разве день Господень — не мрак, а свет? Он тьма, и нет в нём сияния» (Ам 5:20). Софония писал: «Уже слышен голос дня Господнего; горько возопит тогда и самый храбрый! День гнева — день этот, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы» (Соф 1:14−15).

В этих и во многих других отрывках из Ветхого Завета суд Божий непосредственно ассоциируется с тьмой, и такую же связь Божьего суда и тьмы мы находим в Новом Завете. Апостол Пётр утверждает, что Бог «ангелов согрешивших не пощадил, но, связав узами адского мрака, предал блюсти на суд для наказания» (2Пет 2:4). Используя похожую лексику, Иуда говорит, что Бог этих ангелов «соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня» (Иуд 6). Сам Иисус часто говорил о божественном суде, описывая его, как «тьму внешнюю», где «будет плач и скрежет зубов» (Мф 8:12; 22:13; 25:30).

Крест стал местом страшного Божьего суда, где на Божьего безгрешного, совершенного Сына были возложены грехи всего мира. Поэтому Бог уместно послал эту великую сверхъестественную тьму, в которой выразил Своё отношение к греху, осудив его.

БОЖЕСТВЕННОЕ РАЗДЕЛЕНИЕ

а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: «Или, Или! Лама савахфани?», то есть: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: «Илию зовёт Он». И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить. А другие говорили: «Постой, посмотрим, придёт ли Илия спасти Его» (27:46−49)

Второе чудо произошло около девятого часа, или в три часа пополудни, в результате необъяснимого события, которое можно назвать божественным разделением, когда Бог каким-то образом отделился от Бога.

В это время возопил Иисус громким голосом: «Или, Или! Лама савахфани?» Как объясняет Матфей, еврейское слово «Или» (Марк использует арамейскую форму «Элои», 15:34) означает «Боже Мой», а «лама савахфани» означает «для чего Ты Меня оставил?»

Так как Иисус цитировал хорошо известный 21-й Псалом, то можно не сомневаться в том, что некоторые из стоявших там понимали, что Он говорил. Ранее они обвиняли Его в том, что Он выдавал Себя за Сына Божьего (ст. 43), и мольба о божественной помощи могла бы предполагаться. Однако слова «Илию зовёт Он» подтверждают, что они даже не пытались понять сказанное Исусом, а просто продолжали жестоко и цинично насмехаться над Ним.

Это было единственное в своём роде и странное чудо. Иисус возопил от душевных страданий, потому что первый и единственный раз за всю вечность переживал разлуку со Своим Небесным Отцом. Это единственный случай, о котором мы знаем, что Иисус обратился к Богу, не назвав Его Отцом. Так как Сын взял на Себя грех, Отец отвернулся от Него. Эта тайна настолько велика и непостижима, что не удивительно, что Мартин Лютер, говорят, на долгое время уединился, пытаясь понять её, и вернулся из своего уединения в том же смущении, в каком и удалился. Каким-то образом, в таинственности божественного полновластия и всемогущества, на короткое время на Голгофе Богочеловек был разделён с Богом. Это произошло, когда вся ярость и гнев Отца были излиты на безгрешного Сына, Который в Своей непревзойдённой благодати стал грехом за верующих в Него.

Аввакум сказал о Боге: «Чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния, и смотреть на притеснение Ты не можешь» (Авв 1:13). Когда Иисус был на кресте, Бог отвернулся, потому что не мог смотреть на грех, даже (или, возможно, особенно) на грех в Своём собственном Сыне. Иисус возопил громким голосом, потому что Бог Отец действительно оставил Его.

Иисус умер не как мученик за правое дело или незаслуженно обвинённый и осуждённый. Не была Его смерть, как считают некоторые, и героическим жестом против бесчеловечной жестокости людей к людям. На такую самоотверженную смерть Бог мог взирать благосклонно. Но поскольку Иисус умер как заместительная жертва за грехи всего мира, праведный небесный Отец должен был наказать Его соответственно этому греху.

Отец оставил Сына, потому что Сын взял на Себя «грехи наши и… беззакония наши» (Ис 53:5). Иисус был «предан за грехи наши» (Рим 4:25) и «умер за грехи наши, по Писанию» (1Кор 15:3). Бог «не знавшего греха… соделал грехом вместо нас» (2Кор 5:21, Новый перевод с греч. подлинника), и Иисус стал «за нас проклятием» (Гал 3:13). «Он грехи наши Сам вознёс телом Своим на древо» (1Пет 2:24), «однажды пострадал за грехи наши, Праведник — за неправедных» (1Пет 3:18) и стал «[умилостивлением] за грехи наши» (1Ин 4:10).

Иисус Христос не только понёс грех человека, но фактически Сам стал грехом вместо человека для того, чтобы верующие в Него могли спастись от наказания за свои грехи. Иисус пришёл, чтобы совершенным образом рассказать людям всё о Боге и показать совершенный пример Божьей святости и праведности. Но, как Он Сам заявил, высшая цель Его прихода на землю состояла не в том, чтобы научить людей истине и быть для них примером, а в том, чтобы «отдать душу Свою для искупления многих» (Мф 20:28).

Когда Бог Отец оставил Христа, Их разделение не было разделением по природе, сути или сущности. Христос ни в коем смысле и ни в коей степени не перестал существовать как Бог или ипостась Троицы. Он не перестал быть Сыном так же, как ребёнок, который совершил ужасный поступок против своего земного отца, не перестаёт быть его дитём. Но Иисус на некоторое время потерял близкие взаимоотношения со Своим Небесным Отцом, как непослушный ребёнок на время теряет нормальное, полное любви общение со своим земным отцом.

Уже в самом воплощении было частичное отделение. Так как Иисус оставил Свою божественную славу и непосредственное общение с Отцом, отказавшись от этих божественных привилегий для Себя (Флп 2:6), Он молился Отцу в присутствии Своих учеников: «Прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славой, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Ин 17:5). На кресте Его разделение с Отцом стало неизмеримо глубже, чем даже во время унизительного воплощения на протяжении тридцати трёх лет Его земной жизни.

Как уже упоминалось, тайна этого разделения слишком велика даже для понимания самыми зрелыми верующими. Но Бог открыл нам главное в этой истине, чтобы с помощью Его Духа, просвещающего нас, мы приняли и поняли её в пределах наших возможностей. Нигде в Писании мы не сможем так ясно увидеть и проникновенно прочувствовать жертвенную смерть Иисуса Христа и те мучения, которые Он испытал от разделения со Своим Отцом, как в Его страданиях за грех на кресте. Добровольно взяв на Себя наши грехи и грехи всех людей во все времена, Иисус мучился не от рваных ран на теле и не от терновых шипов, которые вонзались Ему в голову, и не от гвоздей, которые держали Его на кресте, а от ни с чем не сравнимой боли от утраты общения со Своим Небесным Отцом. Эту боль принесло то, что Он стал грехом за нас.

Вскоре после того как Иисус, будучи оставленным, возопил к Богу, Он, «зная, что уже всё совершилось, да сбудется Писание, говорит: „Жажду“» (Ин 19:28). Иоанн ясно говорит (ст. 29), что именно в этот момент тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить.

Один из них, который побежал, чтобы помочь Иисусу, вероятно, был римским стражником. Взяв губку и наполнив её уксусом, он надеялся временно утолить жажду Иисуса. Под уксусом подразумевалось дешёвое вино, сильно разведённое водой, которое было обычным напитком для работников и воинов. Так как в этом вине было много воды и низкое содержание алкоголя, оно особенно хорошо утоляло жажду. Иоанн указывает на ещё одну деталь, а именно, что трость была сделана из ветки иссопа (Ин 19:29), которая была не длиннее пятидесяти сантиметров. Чтобы такой короткой тростью можно было достать до губ Иисуса, горизонтальный брус должен был находиться невысоко от земли.

Дав Иисусу пить, стражник, вероятно, проявил милость, но помощь была незначительной и послужила лишь тому, чтобы продлить мучение, прежде чем наступило облегчение в смерти. А другие, стоявшие у креста, использовали эту возможность для того, чтобы ещё раз посмеяться над Господом, и говорили: «Постой, посмотрим, придёт ли Илия спасти Его».

Кажется невероятным, что наступившая вдруг среди белого дня тьма не встревожила нечестивую толпу. Они настолько были исполнены презрения к Иисусу, что даже такое важное явление, как затмение солнца, не испугало их. Зная, что в Ветхом Завете неестественная тьма очень часто связывалась с судом Божьим, они должны были по крайней мере задуматься: может быть, именно сейчас происходит суд Божий? Но их разум был занят лишь одним: сделать так, чтобы смерть Иисуса была мучительной и унизительной. Они не понимали, что происходит поразительное отделение Сына от Отца.

САМООТВЕРЖЕННАЯ СМЕРТЬ

Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух (27:50)

Третьим чудом на кресте была самоотверженная смерть Христа, добровольная жертва Сына, Который, подчинившись воле Своего Отца, отдал Себя за грехи мира.

То, что Иисус опять возопил громким голосом (ср. ст. 46; Марк. 15:37; Лк 23:46), говорит о значительной физической силе, которая пребывала в Нём, несмотря на избиения, бичевания, «коронацию» терновым венком, раны от гвоздей и часы, проведённые на кресте. Жизнь Иисуса не угасала постепенно до наступления смерти. Даже теперь Он показал, что не был полностью истощён и имел силу остаться в живых, если бы захотел.

Среди последних слов, которые Господь произнёс, возопив с креста, сначала было заключительное: «Совершилось!» (Ин 19:30). Это означало, что дело, исполнить которое Его послал Небесный Отец, было сделано. А затем, ещё раз обращаясь к Богу как Отцу, Он сказал: «Отче! В руки Твои предаю дух Мой» (Лк 23:46).

Основное значение слова афиеми (испустил) — «отпустить», или «отослать», и в нём подчёркивается волевое действие. Не люди забрали у Иисуса жизнь, а, скорее, Он предал Свой дух сознательным действием Своей полновластной воли. Ранее Иисус объяснил Двенадцати, что никто не может лишить и не лишит Его жизни. «Я Сам отдаю её, — сказал Он. — Имею власть отдать её и власть имею опять принять её» (Ин 10:18).

Как уже отмечалось, способность Иисуса говорить с креста громким голосом указывает на Его большой запас сил, неслыханный для человека в Его положении. Хотя физическое состояние Иисуса и было крайне тяжёлым, Он умер гораздо раньше, чем обычно умирали в таких случаях. По этой причине, когда Иосиф из Аримафеи сообщил Пилату о смерти Иисуса и попросил разрешения забрать Его тело для погребения, прокуратор удивился и потребовал от сотника подтверждения факта смерти (Марк. 15:43−45).

Оба эти факта свидетельствуют о том, что Иисус добровольно предал Свой дух. Он добровольно отдал Свою жизнь тем, кто искал её и кто иначе не получил бы её никогда.

На кресте Отец осудил грех мира, который Его Сын возложил на Себя. А Сын, в Чьих божественных руках находится жизнь и смерть, добровольно отдал Свою жизнь в уплату за этот грех.

РАЗОРЕНИЕ СВЯТИЛИЩА

И вот, завеса в храме разодралась надвое — сверху донизу (27:51а)

Четвёртым чудом, которое произошло во время распятия, было божественное разрушение святилища, когда завеса в храме разодралась надвое.

Слово наос (храм) означает не весь храм, а только внутреннее святилище, Святое святых, где обитал Бог, — место Его символического присутствия. Огромная тканая завеса отделяла Святое святых от остального храма. Иосиф Флавий сообщает, что массивная завеса была в основном синего цвета и была богато украшена.

Один раз в год, в День Очищения, первосвященнику разрешалось заходить за завесу, чтобы окропить жертвенник кровью за грехи всего народа. Он мог находиться там очень недолго, потому что, как и Божье присутствие, эта особая жертва была всего лишь символом. Этот обряд нужно было повторять каждый год в ожидании той единственной истинной жертвы за грехи людей, которую должен был однажды принести Сам Божий Сын.

Когда Христос предал Свой дух, эта единственная жертва за всех была принесена, поэтому больше не было нужды в завесе. Теперь любой человек, приходя к Сыну, имеет возможность прийти непосредственно к Богу. Теперь людям не нужен священник, жертва или обряд. Поэтому завеса в храме разодралась надвое — сверху донизу. Это чудо совершил Бог, потому что теперь для тех, кто уверовал в Сына как в Господа и Спасителя, заграждающий грех был навсегда устранён.

Разорвав завесу в храме, Бог, по сути, сказал: «В смерти Моего Сына Иисуса Христа теперь есть открытый доступ в Моё святое присутствие. Он заплатил полную цену за грехи всех, кто верит в Него, и Я теперь открываю вход в Моё святое присутствие всем, кто придёт во имя Его». Автор Послания к Евреям напоминает: «Поэтому да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи» (Евр 4:16).

Бог Отец разорвал завесу в то время, когда храм был заполнен поклонниками, в число которых входили не только многочисленные священники, но и тысячи паломников, совершавших в этот момент пасхальное жертвоприношение. Хотя храм просуществовал ещё сорок лет и был разрушен только в 70 году по Р.Х., система жертвоприношений для Израиля и служение священников уже не имели даже символического значения, потому что завеса была разорвана надвое и Святое святых было открыто. И пока храм не был разрушен, в нём продолжали совершаться обряды, а священники продолжали нести своё служение. Но когда умер Христос, обряды утратили своё божественное значение, потому что старый завет был отменён и вступил в силу новый.

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

и земля потряслась; и камни расселись (Мф 27:51б)

Пятым чудом, которое произошло во время распятия, было вызванное сверхъестественным образом землетрясение. Сразу после того как умер Иисус и завеса разорвалась надвое, земля потряслась, и камни расселись. Ещё раз заявив миру, и особенно Своему избранному народу, о Своём Сыне, Бог Отец потряс землю Иерусалима и его окрестности.

И вновь в Ветхом Завете мы узнаём о значении такого явления. Когда Бог явился Моисею на горе Синай, «вся гора сильно колебалась» (Исх 19:18), а когда Он явился Илии на горе, начался «большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом… [а] после ветра землетрясение» (3Цар 19:11). Давид пел о том, что земля сотрясалась и трепетала, когда Господь был в гневе (2Цар 22:8; Пс 17:8; ср. 76:19). Исаия говорит о том, что Господь наказывал Свой народ «громом и землетрясением, и сильным гласом» (Ис 29:6), а Иеремия повествует о том, что Господь изливает Свой гнев на народы, сотрясая землю (Иер 10:10; ср. Наум 1:5). Книга Откровение рассказывает о том, что во время окончательного суда звёзды падут на землю, а горы и острова сдвинутся «с мест своих» (6:13−14).

До грехопадения на земле не было землетрясений, потому что всё, что сотворил Бог, было совершенным. Адам и Ева жили в совершенной среде обитания в присутствии Самого Бога. Но когда они согрешили, то были прокляты и отделены от Бога не только они, но и всё Божье творение. С тех пор земля и в буквальном, и в переносном смысле сотрясается как от разрушительного воздействия сатаны, так и от наказаний Божьих. Наступит день, когда будет создано новое небо и новая земля, но до тех пор, пока сатана не будет навсегда брошен в озеро огненное и истинный Царь Иисус Христос не воцарится в Своём Царстве, земля будет подвержена разрушениям и распаду.

Говоря о Божьем суде над неверующими, автор Послания к Евреям утверждает: «[Его] голос тогда поколебал землю, и [Он] ныне дал такое обещание: „Ещё раз поколеблю не только землю, но и небо“. Слова „ещё раз“ означают изменение колеблемого, как сотворённого, чтобы пребыло непоколебимое» (Евр 12:26−27).

На кресте Иисус заслужил право получить из рук Своего Отца документ на владение землёй (Откр 5:9−10). Поэтому, когда Бог потряс землю в момент смерти Своего Сына, Он предупредил мир о том землетрясении, которое будет на суде во время Пришествия Царя царей. Так как Иисус был «послушным даже до смерти, и смерти крестной», Небесный Отец «превознёс Его и дал Ему имя выше всякого имени, чтобы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Флп 2:8−11).

ПОБЕДА НАД СМЕРТЬЮ

и гробы открылись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святой град и явились многим (27:52−53)

Шестое чудо во время распятия было тесно связано с предыдущим, потому что сверхъестественное землетрясение было не только преду-преждением о божественном суде, но также явилось причиной того, что многие гробы открылись.

Однако значимость этого чудесного события заключается не в том, что открылись гробницы, поскольку такое могло случиться во время любого землетрясения. Великое чудо состояло в том, что многие тела усопших святых воскресли. После того как завеса в храме разорвалась надвое и земля вокруг Иерусалима сильно сотряслась, Господь избирательно воскресил тела некоторых ранее умерших верующих.

Матфей подчёркивает, что многие, но не все, тела святых, которые умерли ранее, воскресли, то есть воскресло строго ограниченное Богом количество верующих. Они верили в Бога до установления старого завета и во время его действия, и некоторые из этих тел верующих могли находиться в гробницах уже сотни лет. Когда Иисус умер, их дух вернулся из места обитания праведных душ и воссоединился с их прославленными телами. Это было полное и окончательное воскресение и прославление. Оно стало ещё одним показателем того, что Бог сделает в последнее время, когда все «мёртвые во Христе воскреснут» (1Фес 4:16).

Важно отметить, что после фразы «и, выйдя из гробов» должна стоять точка, указывая на конец предложения. Фраза «по воскресении Его» является началом нового предложения и излагает отдельную истину, то есть эти избранные воскресшие святые затем вошли в святой град и явились многим.

Эти святые не появились в Иерусалиме, пока не воскрес Сам Господь, потому что только Он был предназначен Богом быть «Первенцем из умерших» (1Кор 15:20). И как Сам Христос после воскресения явился только тем, кто уже уверовал в Него, так и эти многие, которым явились воскресшие святые, вероятно, все были верующими. Мы не знаем, что они сказали своим братьям в святом граде, но их явление в теле не только было доказательством воскресения Христа, но и Божьим обетованием воскресить всех, кто уверовал в Христа (1Кор 15:22,51−53).

Посредством этих шести чудес Бог Отец сказал, что крест — это единственная надежда на вечную жизнь. Когда Христос Своей искупительной смертью удаляет грех человека, на этого верующего уже не обрушивается Божий гнев. Верующий освобождается от смерти и наказания, которые претерпел за него Господь. Для верующих в Сына доступ к Богу открыт широко, и они могут быть уверены в том, что будут жить в Его вечном и нерушимом Царстве, облекшись в вечные и нетленные тела.

Реакция на смерть Христа

Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и всё происшедшее, устрашились весьма и говорили: «Воистину Он был Сын Божий». Там также были и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему; между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведея (27:54−56)

Этот короткий отрывок описывает две реакции на смерть Христа, причём обе положительные. Первая — это реакция сотника и его воинов, которые стояли у подножия креста, а вторая — реакция женщин, стоящих поодаль. Ещё одна реакция (неверующей толпы) описана в Евангелии от Луки, а четвёртая реакция (испуганных учеников) подразумевается во всех четырёх Евангелиях.

Описанная здесь реакция отдельных групп олицетворяет отношение людей к Богу на протяжении всей истории и имеет огромное практическое значение даже в наше время.

СПАСАЮЩАЯ ВЕРА

Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и всё происшедшее, устрашились весьма и говорили: «Воистину Он был Сын Божий» (27:54)

Как и предполагает само слово, сотником был офицер, под началом которого находились сто воинов, то есть он занимал высокое положение. На этого конкретного офицера была возложена обязанность наблюдать за этими тремя распятиями. Скорее всего, он и другие воины, которые стерегли с ним Иисуса, находились в Претории, когда Иисуса первый раз привели туда еврейские вожди. Может быть, они также были в составе римского отряда, который сопровождал первосвященников и старейшин в Гефсиманский сад, чтобы схватить Иисуса. Они наверняка слышали, в чём эти вожди обвиняли Его, и знали, что Пилат многократно объявлял, что не находит Христа виновным ни в каком преступлении против Рима. Может быть также, что они даже слышали, как Пилат спрашивал Иисуса о том, является ли Иисус Царём иудейским (Ин 18:33−37).

Эти воины, по всей вероятности, участвовали в бичевании Иисуса, надевали Ему на голову терновый венец, насмехались над Ним и били Его «скипетром». На Голгофе они пригвоздили Его к кресту, равнодушно поделили Его одежды и глумились над Ним, пока Он испытывал муки на кресте.

Если эти люди и были религиозными, то, скорее всего, они были идолопоклонниками. И если они прибыли из гарнизона, находившегося при штаб-квартире Пилата в Кесарии, то, вероятно, очень мало знали об иудаизме и ещё меньше об Иисусе Христе. Если они и знали что-то об учении и деятельности Иисуса, то лишь понаслышке. Они находились у креста просто потому, что это была их обязанность — следить, чтобы казнь состоялась без помех, как и положено.

Так как Пилат объявил Иисуса невиновным, они знали, что Иисус не представляет никакой угрозы для Рима. Но так как правитель, в конце концов, согласился на Его распятие, то у них не было другого выбора, кроме как выполнить приказ. Для этих людей Христос был не более чем чудак, Который, очевидно, сделал безобидную глупость, заявив, что Он якобы религиозный царь. Когда они сами увидели Иисуса, они ещё раз убедились, что Он не представляет ни военной, ни политической угрозы для Рима. Должно быть, им казалось очень странным, что еврейские вожди воспринимали Иисуса так серьёзно. Когда Его привели к Пилату, Он уже был избит и оплёван, и в Его виде не было ничего царского или опасного. Воины видели многих бунтовщиков и, вероятно, даже принимали участие в их казни, однако Иисус не был похож на них ни тем, как Он выглядел, ни тем, как говорил. У Него не только не было боевого отряда, который мог бы защитить Его, но не было видно даже Его последователей. И так как Он и Сам Себя не защищал, стражники, наверное, подумали, что Он был сумасшедшим. Когда Иисус всё же заговорил с Пилатом, Он стал утверждать, что Его Царство — не от мира сего, и это ещё больше убедило воинов в том, что Он обитал в каком-то нереальном мире.

Для воинов было достаточно очевидно, что еврейские вожди и толпа ненавидели Иисуса, но причина этой ненависти была для них загадкой. Они слышали, как толпа кричала: «Распни, распни!», но не имели ни малейшего представления о том, что стояло за этим ожесточением. Его претензии на то, что Он Сын Божий, казались такими же безобидными и смешными, как и Его посягательство на звание царя.

Но в начале четвёртого часа Его распятия произошли природные явления, заставившие воинов содрогнуться. Видя землетрясение и всё происшедшее, воины весьма устрашились.

Первое, что испугало их, — это наступившая внезапно тьма. Они, пожалуй, не могли знать, что в этот момент открылись гробницы и разорвалась завеса в храме. Но они не могли не заметить землетрясения, когда камни раскалывались на части. В этот момент ужас обуял даже этих закалённых легионеров. Слово фобео (устрашились весьма) — термин, от которого мы получили слово фобия. Оно означает полнейший ужас, страшную панику, от которой учащается сердцебиение, возникает обильное потоотделение, и человек впадает в состояние крайней тревоги. Это глагольная форма слова, которое использует Матфей для описания реакции учеников, когда они увидели Иисуса, идущего по воде, и подумали, что это призрак (14:26). Этим же словом описана реакция Петра, Иакова и Иоанна, когда они увидели божественную славу Иисуса и услышали голос Бога Отца, прямо обратившегося к ним на горе Преображения (17:6).

Контекст и обстоятельства этого отрывка ясно указывают на то, что сотник и его люди устрашились в гораздо большей степени, чем можно испугаться темноты и землетрясения. Они чувствовали, что эти вызывающие трепет природные явления имеют сверхъестественное происхождение, и испытывали страх не от самих явлений, а от божественной силы, стоящей за ними. Их эмоциональный страх вскоре превратился в духовный. Они испытывали благоговейный страх, о чём свидетельствует то, что они не убежали, спасая свою жизнь, и не попытались спрятаться в безопасном месте, а воскликнули: «Воистину Он был Сын Божий».

Марк в 15:39 сообщает, что эти слова произнёс сотник, но Матфей ясно даёт понять, что он говорил также и от имени своих людей. Все они вдруг осознали, что Иисус не обманывал и не был безумцем, а действительно был Тем, за Кого Себя выдавал и за что Его обвиняли евреи. Как уже отмечалось, они слышали, как их военачальник многократно утверждал, что Иисус невиновен. Они могли также знать о предостережении жены Пилата, которая заявила, что Иисус не только невиновен, но и праведен (Мф 27:19). Более того, те немногие слова, которые Иисус произнёс перед Пилатом и с креста, должно быть, глубоко затронули их ожесточённые, языческие сердца. Они теперь знали, что стоят в присутствии Того, Кто каким-то образом связан с божеством.

Страх воинов свидетельствует о том, что они осознавали себя грешниками, а возникновение чувства благоговения объясняется тем, что они соприкоснулись с Божьей святостью и праведностью. Воины вдруг осознали, подобно Исаии во время видения в храме (Ис 6), что стоят перед Божьим судом как осуждённые.

Я считаю, что исповедание ими божественности Иисуса свидетельствует об их возможном спасении. Их страх и исповедание были духовным ответом Христу. Лука пишет, что сотник (и, вероятно, другие воины) не только исповедал божественность Иисуса, но и «прославил Бога» (23:47).

Глубокая убеждённость этих людей видна из того, что свою исповедь они начали со слова «воистину». Они однозначно и безоговорочно заявили, что Человек, у ног Которого они сейчас стояли, поистине был Сын Божий.

Некоторые богословы считают, что из-за греческой конструкции текста и поскольку эти воины были язычниками, их заявление нужно перевести так: «Воистину Он был каким-то сыном Божьим». Этот лингвистический довод основан на так называемой безартиклевой конструкции, поскольку перед греческим существительным нет определённого артикля. Такую конструкцию мы встречаем в Мф 27:54, где в греческом языке перед словом «Сын» нет определённого артикля. Обычно в таких конструкциях подразумевается неопределённый артикль. Но из анализа светской греческой литературы, как и многих других отрывков Нового Завета, ясно видно, что безартиклевая конструкция не всегда требует наличия неопределённого артикля.

Когда Каиафа потребовал от Иисуса: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» (Мф 26:63), он использовал определённый артикль го (греч.) перед словом «Сын». Сказав: «Заклинаю Тебя Богом живым», первосвященник дал ясно понять, что говорит об истинном библейском Боге евреев и, само собой разумеется, что их Мессия мог быть Сыном только этого Бога, и никакого другого. Он обвинял Иисуса в том, что Иисус называл Себя Сыном Яхве, Творца, заветного Бога Израиля, о Котором говорилось в Ветхом Завете.

Это же обвинение евреи выдвинули, придя к Пилату, правда, на этот раз не используя определённый артикль. «Мы имеем закон, — сказали они, — и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божьим» (Ин 19:7). Если бы Иисус выдавал Себя за Сына не истинного Бога, а какого-то иного, то евреи посчитали бы Его еретиком, но не богохульником. И это ещё не всё. Евреи верили, что у Бога есть один божественный Сын. Поэтому греческую фразу гуйон теоу в Ин 19:7 следует понимать не иначе как «Сын Божий» с определённым артиклем, несмотря на то, что там этого артикля нет.

Та же греческая фраза (без определённого артикля) была использована ангелом, объявившим Марии, что Дитя, которое она родит, «наречётся Сыном Божьим» (Лк 1:35). И после того как Иисус ходил по воде, похожую фразу (теоу гуйос), тоже без определённого артикля, использовали ученики, когда исповедали перед Ним: «Истинно Ты Сын Божий» (Мф 14:33). В обеих этих безартиклевых конструкциях имеется в виду единственный Сын, а не просто сын, и это неоспоримо.

Сотник, несомненно, повторил те же самые слова, которые использовали еврейские вожди, когда обвиняли Иисуса перед Пилатом («сделал Себя Сыном Божьим»). Отличие состояло в том, что сотник и его воины поверили в истинность этих слов. Заявление «воистину Он был Сын Божий» стало исповеданием их веры в Христа. Я убеждён, как об этом заявлял и известный толкователь Р. К. Г. Ленски, что «этот язычник уверовал у креста мёртвого Спасителя» (The Interpretation of St. Matthew’s Gospel [Minneapolis: Augsburg, 1961], p. 1133).

Исполненные благодати, мудрые слова Иисуса, которые слышали воины, Его смиренное, самоотверженное поведение, отсутствие гнева или мстительности — всё это возымело своё действие на сердца воинов. Но единственным основанием для их подлинной уверенности в том, что Иисус был воистину Сын Божий, могло быть просвещение от Духа Святого.

Даже после того как Пётр провёл несколько лет с Иисусом, слушая Его наставления, видя сотни, а может и тысячи, подтверждающих Его божественность чудес, Христос ясно дал ему понять, что именно Бог Отец, а не Пётр со своей человеческой мудростью и пониманием, вдохновил его исповедать Иисуса Мессией и Сыном Божьим (Мф 16:16−17). Павел уверял коринфян, что «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1Кор 12:3).

Только Божий Дух мог вдохновить исповедь сотника и его людей, только Его Дух мог подсказать им прославить Бога (Лк 23:47). Авторы Евангелий, не говоря уже о Святом Духе, вдохновившем их, не оставили бы значение сказанного под вопросом. Если бы воины имели в виду сына какого-то безымянного языческого божества, Матфей и другие авторы ясно отразили бы это. Когда Писание говорит о Боге в единственном числе, оно всегда подразумевает истинного Бога, если, конечно же, контекст конкретно не требует другого толкования. Лука говорит о воинах, которые «прославили Бога», то есть истинного Бога, а не какого-то своего языческого бога или богов. Каким бы ограниченным ни было их богословское понимание в то время, эти люди воистину исповедали истинного Сына истинного Бога.

Вера воинов имеет огромное значение, и особенно она была важна для ранней Церкви. Их свидетельство было, так сказать, последним свидетельством Иисуса на кресте. Хотя это свидетельство было явлено уже после смерти Христа, оно стало волнующим доказательством того, что Его благодать распространяется на каждого грешника, даже на тех, кто предал Его смерти. Даже во время самого процесса распятия Иисус Христос стал для распинающих Его объектом веры!

Его молитва «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк 23:34) не осталась без ответа. Во-первых, один из злодеев, насмехавшихся над Христом, обратился к Нему с верой. И теперь, когда Иисус испустил дух, люди, которые недавно били Его, издевались над Ним и распяли Его, обратились к Нему, получили прощение и обрели спасение. Иисус ранее говорил: «И когда Я вознесён буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин 12:32). Те люди, которые, не веря в Христа и насмехаясь над Ним, буквально вознесли Его от земли, были в покаянии и с верой привлечены к Нему.

И совершенно противоположную реакцию мы видим у толпы наблюдателей, стоявших вокруг креста. «И весь народ, сошедшийся на это зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь» (Лк 23:48).

Как и воины, эти люди были охвачены страхом от наступившей тьмы и землетрясения. Так же как и воины, они осознавали, что эти ужасные явления не были вызваны естественными причинами. Многие из них наверняка слышали, как Иисус проповедовал, и видели, как Он совершал чудеса. Возможно, некоторых из них Христос исцелил. Эти люди намного лучше воинов знали, за что Иисус терпел поругание и за Кого Он Себя выдавал. Они знали, что Он практически искоренил болезни в Палестине и даже воскрешал людей из мёртвых. Они помнили, что вместе с многочисленной толпой всего несколько дней назад они приветствовали Иисуса как Мессию. Они слышали полные благодати слова Иисуса на кресте и не могли не увидеть во всех этих страшных событиях, свидетелями которых они были, руку Божью.

Но когда они в страхе и смущении возвращались, «бия себя в грудь», в них не было даже признака раскаяния. Может быть, их переполняло чувство вины и беспокойства оттого, что они участвовали в казни невинного человека. Подобно Иуде, они, возможно, искренне хотели както исправить случившееся. Они, вероятно, понимали, что Бог выразил Своё неодобрение через тьму и землетрясение и что именно они были предметом Его недовольства. Но они не исповедали ни свой грех, ни Иисуса Христа своим Господом. Им было жаль Его, но они не попытались помочь Ему. Они знали, что Бог осуждает их, но не искали Его милости. Они не помогли Христу сами и не попытались получить помощь от Него, и вместо того чтобы обратиться к Нему, как это сделали воины, они отвернулись от Него.

Вполне возможно, что многие люди из этой толпы в конце концов обратились к Христу с верой. Спустя несколько недель, услышав слова Петра о том, что «Бог сделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого [они] распяли», многие из слушавших «умилились сердцем и сказали Петру и прочим Апостолам: „Что нам делать, мужи братья?“» И после того как Пётр объяснил им путь спасения, многие из тех, кто был в толпе у креста, оказались в числе трёх тысяч обратившихся в День Пятидесятницы (Деян 2:36−41).

Но осознание собственной греховности у большинства из тех, кто отвернулся от Иисуса у креста, было поверхностным, и семя Евангелия никак не укоренилось и не возросло в спасающую веру. В отличие от людей в Коринфе, которых похвалил Павел, большинство тех, кто бил себя в грудь на Голгофе, не имели печали «ради Бога, [которая] производит неизменное покаяние к спасению». У них, очевидно, была только «печаль мирская, [которая] производит смерть» (2Кор 7:10).

ВЕРНОСТЬ, ПОЛНАЯ СОЧУВСТВИЯ

Там также были и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему; между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведея (27:55−56)

Реакция второй группы, о которой упоминает Матфей, была особенно прекрасной. В отличие от воинов, которые начали с неверия, но закончили верой, многие женщины, которые были там, уже были верующими. Их реакцию на распятие можно назвать верностью, полной сочувствия.

Из Евангелия от Иоанна мы узнаём, что некоторые женщины вместе с Иоанном ранее были у креста (Ин 19:25−27). Но, возможно, из-за того, что они не могли смотреть на страдания своего Господа, находясь вблизи от креста, эти женщины теперь смотрели издали. Они не боялись воинов или еврейских вождей, и их не волновала собственная безопасность или благополучие. Они не стыдились того, что знали Христа. Они стояли поодаль, потому что глубоко переживали страдания и смерть Того, Кого они так горячо любили. Их горе было безутешным, их надежды были разбиты, но их мужество было неистребимо.

Верность, исполненная сочувствия, — одна из самых прекрасных отличительных черт благочестивых женщин, обычно более заметная в них, чем в благочестивых мужчинах. Духовная женщина имеет способность к потрясающей верности перед лицом насмешек и опасности. Все ученики, кроме Иоанна, в страхе бежали. Даже Пётр, у которого хватило мужества следовать за Иисусом до дома Каиафы, отсутствовал у креста.

Великий толкователь Библии Дж. Кэмпбелл Морган описал этих женщин как «утративших надежду, разочарованных, потерянных, убитых горем; но любовь к Иисусу, которую Он зажёг в их сердцах, нельзя было погасить даже Его смертью; её нельзя было одолеть, даже несмотря на их разочарование; её нельзя было убить, даже когда свет надежды погас и в кромешной тьме своего горя они не видели даже проблеска надежды» (The Gospel According to Matthew [Old Tappan, N.J.: Revell, 1929], p. 318).

Мы не знаем, сколько женщин было там, но Матфей говорит, что их было много, может быть больше десяти. Но сколько бы их там ни было, они были в числе тех верных, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему.

Преданные женщины путешествовали вместе с Иисусом и служили Ему довольно долго. Среди тех, кто находился с Иисусом почти с самого начала, были «Мария, называемая Магдалиной, из которой вышли семь бесов, Иоанна, жена Хузы, домоправителя Ирода, Сусанна и многие другие, которые служили [Иисусу и Его ученикам] имением своим» (Лк 8:2−3). На протяжении земного служения Иисуса такие женщины щедро, с любовью служили Ему и Двенадцати своими средствами, талантами и гостеприимством. Возможно, что очень часто, если не в большинстве случаев, Иисус и ученики ели пищу, приготовленную для них этими верными женщинами.

«Служа» — перевод греч. слова диаконео, которое имеет основное значение оказания услуг и является глагольной формой существительного, от которого произошло слово «диакон». Хотя в женском роде (диакониса) это слово стало использоваться гораздо позже в ранней Церкви, чтобы обозначить конкретный вид служения, если действительно был таковой (см. Рим 16:1), эти женщины, которые служили Иисусу, по сути, были первыми диаконисами.

На протяжении всего Ветхого Завета в адрес благочестивых женщин звучат слова похвалы. Псалмопевец восхваляет Господа, говоря, что Он «неплодную вселяет в дом матерью, радующейся о детях» (Пс 112:9). И даже если не брать в расчёт вероятное существование должности диаконисы, женщины в ранней Церкви выполняли роль верных жён и матерей, которые практически заботились о братьях и сёстрах во Христе. Павел писал, что пожилая вдова, достойная того, чтобы о ней позаботилась церковь, должна была быть «[известной] по добрым делам, если она воспитала детей, принимала странников, умывала ноги святым, помогала бедствующим и была усердна ко всякому доброму делу» (1Тим 5:10; ср. Лк 4:39; 10:40).

Такая самоотверженная практическая помощь ни в коем случае не является низшей формой проявления духовности. Напротив, она свидетельствует о выдающихся качествах и духовной зрелости женщины-христианки. Именно этой истине Христу было очень трудно научить Своих учеников (см. Ин 13:3−16).

Служение благочестивых женщин всегда играло очень важную роль в жизни Церкви. Из всех верующих именно женщины у креста были главными очевидцами распятия Иисуса, и именно женщина первой увидела Господа после воскресения. Эти верные женщины, конечно же, позже заняли особое, почётное место в ранней Церкви. Когда Апостолы начали проповедовать Евангелие и свидетельствовать о своём пребывании с Иисусом, трудно себе представить, чтобы они не говорили о мужестве и преданности этих женщин, которые остались с Господом, когда Он стра-дал и умирал, в то время как они, Его избранные и обученные ученики, убежали и спрятались где-то в укромном уголке Иерусалима.

Духу Святому через Матфея было угодно назвать этих благочестивых женщин по имени. Первая из них — Мария Магдалина, из которой Иисус изгнал семь бесов (Лк 8:2). Магдалина — это не фамилия Марии, а просто указание на то, что она была из города Магдалы, расположенного на западном побережье Галилейского моря, к югу от Капернаума. Её так называли, вероятно, потому, что она была не замужем и не могла называться женой мужа или матерью сыновей, как это часто делали в то время.

Вторая женщина, которая упоминается здесь, — это Мария, мать Иакова и Иосии. Этот Иаков был одним из Апостолов, и обычно его называли Иаковом меньшим (Марк. 15:40) или Иаковом, сыном Алфеевым (Мф 10:3; Деян 1:13), чтобы отличить его от другого Иакова, который вместе с Петром и Иоанном относился к узкому кругу учеников. Иоанн пишет, что эта Мария была женой Клеопы (Ин 19:25). Это имя, вероятно, было вариантом имени Алфей.

Третью женщину Марк называет Саломией (15:40), а Матфей — просто матерью сыновей Зеведея, или, другими словами, женой Зеведея. Сыновьями Зеведея были Иаков и Иоанн (Мф 4:21), которых Иисус называл «сыны громовы» (Марк. 3:17). Из Евангелия от Иоанна мы узнаём, что Мария, мать Иисуса, была также у креста (19:26), хотя она могла и не находиться рядом с другими женщинами.

Первая из трёх женщин, о которых упоминает Матфей, была не замужем, вторая упоминается как мать своих детей, а третья — как жена своего мужа. Похоже, текст подразумевает, что божественное достоинство даруется всем категориям женщин. Прекрасно и благословенно предназначение женщин, которых Он одарил одиночеством, женщин — верных матерей, и женщин — верных жён. И, вероятно, для того, чтобы не создалось впечатление, что одинокие или в прошлом порочные женщины имеют второстепенное значение, Мария Магдалина упоминается первой.

Бросается в глаза то, что, кроме Иоанна, у креста не было учеников Иисуса. Иуда покончил жизнь самоубийством, а остальные десять спрятались в страхе за свою жизнь. В этот момент они нарушили основной принцип ученичества, хотя Господь больше всего нуждался в них. «Кто не берёт креста своего и следует за Мною, — сказал Христос, — тот не достоин Меня» (Мф 10:38). В это время у учеников не только не было мужества, чтобы понести свой крест, но даже не было мужества стоять рядом с Господом, когда Он нёс Свой.

Удивительное погребение Иисуса

Когда же настал вечер, пришёл богатый человек из Аримафеи по имени Иосиф, который также учился у Иисуса. Он, придя к Пилату, просил тела Иисуса. Тогда Пилат приказал отдать тело. И, взяв тело, Иосиф обвил его чистой плащаницей и положил его в своём новом гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился. Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба. На другой день, который следует за пятницей, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: «Господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, ещё будучи в живых, сказал: „После трёх дней воскресну“. Итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: „Воскрес из мёртвых“; и будет последний обман хуже первого». Пилат сказал им: «Имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете». Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать (27:57−66)

Одним из величественных свойств Бога является Его абсолютное полновластие, Его верховное правление и владычество над всем во вселенной. Он — Творец всего. Благодаря Ему всё живёт и существует, Он предписывает и совершает всё.

Летописец писал: «Твоё, Господи, величие, и могущество, и слава, и победа и великолепие. И всё, что на небе и на земле, Твоё: Твоё, Господи, Царство, и Ты превыше всего как Владычествующий. И богатство и слава от лица Твоего, и Ты владычествуешь над всем, и в руке Твоей сила и могущество, и во власти Твоей возвеличить и укрепить всё» (1Пар 29:11−12). И опять он восклицает: «Господи, Боже отцов наших! Не Ты ли Бог на небе? И Ты владычествуешь над всеми царствами народов, и в Твоей руке сила и крепость, и никто не устоит против Тебя!» (2Пар 20:6).

Иов говорил о Господе: «Но Он твёрд; и кто отклонит Его? Он делает, чего хочет душа Его» (Иов 23:13). Псалмопевец писал: «Бог наш на небесах; творит всё, что хочет» (Пс 113:11), а также: «Господь творит всё, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех безднах» (Пс 134:6). Автор книги Притч сказал: «Нет мудрости, и нет разума, и нет совета вопреки Господу» (Притч 21:30). Через Исаию Сам Господь провозгласил: «Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне. Я возвещаю от начала, что будет в конце, и от древних времён то, что ещё не сделалось, говорю: „Мой совет состоится, и всё, что Мне угодно, Я сделаю“» (Ис 46:9−10).

После того как Бог на некоторое время поразил безумием языческого царя Навуходоносора за его высокомерие и гордость, этот царь исповедал, что Божье «владычество — владычество вечное, и Которого царство — в роды родов. И все живущие на земле ничего не значат; по воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле; и нет никого, кто мог бы противиться руке Его и сказать Ему: „Что Ты сделал?“» (Дан 4:31−32).

Апостол Павел обобщил все эти истины в простом утверждении, что Бог совершает «всё по изволению воли Своей» (Еф 1:11).

Человек не в состоянии постичь, как безграничный, вечный разум Бога способен совершать задуманные Им величайшие дела с такой же лёгкостью, как и дела незначительные. Чтобы хоть немного проникнуть в эту великую истину, необходимо понять, что Бог правит этим миром с помощью двух взаимосвязанных средств: чудес и провидения.

Для того чтобы достичь Своих целей, Бог иногда сверхъестественным образом вмешивается в естественный процесс, который Он Сам и предопределил и которым Сам повелевает. Поступая так, Он отменяет то, что мы называем естественным законом, и таким образом совершает то, что научно необъяснимо. Такое божественное вмешательство называется чудом.

Само творение было первым величайшим вмешательством в естественное сложившееся положение, когда Бог за шесть дней из ничего создал Вселенную. Потоп в дни Ноя был всемирным, сверхъестественным нарушением фактически всех естественных процессов. Казни в Египте и смерть первородных были местным, но не менее сверхъестественным вмешательством в естественные процессы. Таким же сверхъестественным вмешательством было разделение Красного моря и манна небесная в пустыне. Господь сверхъестественным образом повелел солнцу остановиться для Иисуса Навина и заставил стены Иерихона пасть без механического воздействия на них. Он заставил землю поглотить Корея и его сподвижников-бунтарей, а также чудесным образом наделил Самсона необычайной физической силой, так что тот, помимо всего прочего, уничтожил тысячу человек (Суд 15:15−16).

Бог сделал так, что обух топора всплыл, осёл заговорил, а огненная колесница доставила Илию прямо на небеса, так что он избежал смерти. Бог заградил уста голодным львам, Он повелел огромной рыбе проглотить Иону и держать его в своём желудке три дня, не причинив пророку никакого вреда.

Второй сверхъестественный способ, которым пользуется Бог, чтобы осуществить Свою волю, — это божественное провидение. Слова «провидение», как и слова «Троица», нет в Писании, хотя оно явно или косвенно присутствует на каждой его странице. Провидение подразумевает Божье независимое управление вселенной с помощью нормальных природных явлений и событий. В Своём полновластном провидении Бог может взять практически бесконечное число событий и обстоятельств, а также бесконечное множество человеческих позиций, амбиций и способностей, которые имеют место в естественном мире и в мире бесов, и заставить всё это работать вместе с дотошной точностью, чтобы в совершенстве исполнить Его божественную волю.

Посредством чудес Бог вмешивается и нарушает обычный, естественный ход процессов и событий, тогда как посредством провидения Он берёт эти процессы и события, как они есть, и дирижирует ими, чтобы совершить Свою предопределённую волю. Поэтому с человеческой точки зрения провидение кажется более поразительным, чем чудо. Когда Бог совершает чудо, Он «просто» заменяет естественные события и обстоятельства Своими особыми событиями и обстоятельствами, обычно в течение короткого периода времени, а часто и во мгновение ока. Однако провидение подразумевает бесконечно более сложную задачу, когда Господу нужно взять естественные события и обстоятельства, а также ограниченную, но реальную свободу человеческого и бесовского разума и воли и, зачастую на протяжении длительного времени, управлять всеми этими элементами, чтобы безупречно исполнить Свой предопределённый план. Мириады отдельных и, казалось бы, случайных планов, выборов, действий и событий постоянно работают вместе, складываясь в стратегию, чтобы исполнить Божий предопределённый план.

На протяжении всего Писания Бог представлен как полновластно управляющий громом и молнией, дождём и снегом, реками и горами, жарой и холодом, животными и птицами, городами и странами, новорождёнными и умирающими, здоровыми и больными, бедными и богатыми, слабыми и сильными, простыми и непростыми, правителями и подданными, миром людей и миром бесов, естественным и сверхъестественным.

Иосиф был одним из двенадцати сыновей, родившихся у Иакова во исполнение Божьего заветного обещания Аврааму. Из-за ненависти и зависти своих братьев Иосиф был продан в рабство и увезён в Египет. Там он был ложно обвинён в обольщении жены своего хозяина и брошен в темницу, где Бог дал ему дар толкования снов одного из узников, а затем и фараона. В конце концов Иосиф был возвышен и стал вторым человеком в государстве после самого фараона. Благодаря высокому положению он смог спасти свою семью от голода и чудесным образом воссоединился с ней. Не использовав ни одного чуда, Бог полновластно, посредством провидения управлял каждым мгновением жизни Иосифа и людей вокруг него. Осознавая эту глубокую истину, Иосиф сказал своим раскаявшимся братьям: «Вот, вы умышляли против меня зло, но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть, — сохранить жизнь великому числу людей» (Быт 50:20; ср. 45:5).

В другой прекрасной истории Бог с помощью провидения направлял жизнь благочестивой Ноемини, её невестки, моавитянки Руфь, и её будущего зятя, Вооза. Благодаря верному свидетельству Ноемини Руфь уверовала в истинного Бога, а благодаря бескорыстной любви Вооза она оказалась в родословной Мессии, став прабабушкой Давида.

Несмотря на то что в книге Есфирь не упоминается имя Бога, в ней изложено одно из самых проникновенных в Писании свидетельств Божьей силы в провидении. В книге нет описания чудес, однако Бог действует таким образом, что это выходит за рамки естественного. Еврейская пленница Есфирь нашла благоволение в глазах царя Артаксеркса, правителя великой Мидо-персидской империи, и стала царицей с большими привилегиями. Когда Есфирь и её приёмный отец Мардохей узнали о плане злого чиновника по имени Аман, замышлявшего уничтожить всех евреев в империи, Есфирь, рискуя жизнью, заступилась за свой народ. Даже будучи царицей, Есфирь могла быть казнена не только за то, что явилась к царю без приглашения, но и за признание в том, что она была еврейкой. Но в результате царь издал указ от имени Есфири, согласно которому Аман был повешен на том дереве, которое он приготовил для Мардохея, а еврейский народ был избавлен от истребления.

Вдохновлённый божественной мудростью древний автор мог заявить: «Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его» (Притч 16:9), и: «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определённое Господом» (19:21). Иеремия признался: «Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим» (Иер 10:23). Павел напоминал верующим, что их жизнь удивительным образом направляется их Небесным Отцом: «Бог производит в вас и хотение, и действие по Своему благоволению» (Флп 2:13). Иисус утверждал: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин 5:17). Даже во время воплощения Отец и Сын действовали в совершенной гармонии, чтобы исполнить Свою суверенную, божественную волю.

Нигде в Писании Божье непостижимое и удивительное провидение не проявляется так явно, как в погребении Иисуса. В толкованиях, проповедях и при изучении Библии о Его погребении часто говорят вскользь, как о необходимом событии между Его смертью и воскресением. Существует сильная тенденция перейти сразу же от смерти Иисуса к Его воскресению, упоминая о погребении лишь мимоходом. Но повествование Матфея о погребении Иисуса Христа содержит несколько поразительных истин, которые удивительным образом свидетельствуют о полно-властном правлении Бога.

Хотя погребение Иисуса — это трогательная и интересная история, оно кажется несколько земной и обычной по сравнению с такими драматическими событиями, как Его смерть и воскресение. Однако даже Его погребение указывает на проявление Божьей суверенной власти. В суде над Христом, в Его распятии и в Его погребении не было ничего чудесного, но Божье провидение управляло каждой мелочью.

Каждая подробность погребения Иисуса (особенно в Евангелии от Матфея), включая планы Его врагов, является свидетельством того, что Он был Сыном Божьим, Мессией и Царём. Человеческого объяснения этим событиям не существует. Здесь Иисус снова показан ни кем иным, как Сыном Божьим и полновластным Правителем Божьего Царства.

ИОСИФ ИЗ АРИМАФЕИ

Когда же настал вечер, пришёл богатый человек из Аримафеи по имени Иосиф, который также учился у Иисуса. Он, придя к Пилату, просил тела Иисуса. Тогда Пилат приказал отдать тело. И, взяв тело, Иосиф обвил его чистой плащаницей и положил его в своём новом гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился (27:57−60)

Первый основной момент в повествовании Матфея связан с исполнением двух ключевых пророчеств: одно было изречено Исаией, а другое — Самим Иисусом.

53-я глава книги пророка Исаии — самое прекрасное и самое подробное ветхозаветное предсказание о страданиях и смерти Мессии. В этом предсказании есть утверждение, что «Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребён у богатого» (ст. 9). Это туманное пророчество невозможно было постичь в полной мере, пока не произошло фактическое погребение. Мы теперь понимаем откровение Святого Духа, что, хотя враги Иисуса и намеревались похоронить Его с обычными преступниками, Бог в Своём плане предназначил Ему быть погребённым не со злодеями, а в гробнице богатого человека, который, как подразумевается, был благочестивым.

Вторым пророчеством, которое исполнилось в погребении Иисуса, было Его собственное заявление: «Как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф 12:40; ср. 16:21; 26:61).

Фраза «когда же настал вечер» означает, что наступило время с 15:00 до 18:00. Это время у евреев считалось концом дня и началом вечера. Было «около девятого часа», или три часа пополудни, когда Иисус произнёс Свои последние слова на кресте и «испустил дух» (Мф 27:46−50).

Иисус должен был умереть за несколько часов до конца дня, и на это было две причины. Во-первых, так как суббота начиналась с шести часов того же дня, Его должны были снять с креста до этого времени, чтобы приготовить тело для погребения, не осквернив субботы. Во-вторых, как подробно объясняется ниже, Иисуса нужно было похоронить до окончания пятницы, потому что Он должен был находиться в земле по крайней мере часть трёх отдельных дней до Своего воскресения, как Он Сам и объявил.

Иоанн объясняет: «Так как тогда была пятница, то иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, — ибо та суббота была днём великим, — просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их» (Ин 19:31). Тот факт, что это происходило накануне субботы, убедительно доказывает, что Иисус был распят в пятницу, которую евреи обычно называли «подготовительным днём».

Хотя раввинская традиция добавила множество крайне глупых ограничений к соблюдению субботы, Сам Бог дал повеление Своему народу: «Помни день субботний, чтобы святить его» (Исх 20:8). Помимо всего прочего, даже пищу следовало готовить накануне, чтобы не работать в субботу. Когда Господь посылал манну для детей Израиля в пустыне, в пятницу Он давал двойное количество, чтобы в субботу не нужно было собирать её.

Закон Моисея также требовал, чтобы труп казнённого преступника не оставляли «ночевать на дереве». Закон повелевал: «Погреби его в тот же день, ибо проклят пред Богом всякий повешенный на дереве, и не оскверняй земли твоей, которую Господь, Бог твой, даёт тебе в удел» (Втор 21:23). Если это считалось осквернением даже для обычного дня недели, то тем более — для субботы. И, как подчёркивает Иоанн в вышеприведённом отрывке, эта конкретная суббота, которая вот-вот должна была наступить, почиталась особенно святой, так как была праздничным днём Пасхи. Это было бы ужасным осквернением, если бы мёртвые тела висели на крестах за северной стеной Иерусалима и, возможно, были видны из храма в такой праздничный святой день.

Нигде нечестивое лицемерие еврейских вождей не проявляется так явно, как в их настойчивости, чтобы тело Иисуса было снято до наступления субботы. Они не испытывали угрызений совести от того, что убили Господина субботы, однако проявляли дотошную щепетильность в том, чтобы не осквернить субботу, оставив Его тело висеть на кресте до наступления этого дня.

Так как римляне не позволили бы снять распятого человека с креста живым, еврейские вожди попросили у Пилата разрешения перебить голени этим трём распятым, чтобы наступила быстрая смерть. В подобных случаях пользовались большими деревянными молотками. Это лишало жертву возможности упираться ногами, чтобы сделать вдох. Распятым причинялась ещё одна страшная боль, но она была недолгой, так как быстро наступала смерть от удушья.

Известный богослов Альфред Эдершайм пишет, что после этого воины наносили так называемый смертельный удар, который заключался в том, что жертве вонзали копьё в сердце (The Life and Times of Jesus the Messiah [Grand Rapids: Eerdmans, 1953], 2:612). Вероятно, это делалось с целью убедиться, что смерть действительно наступила.

Так как Пилат не посмел больше оскорблять еврейских вождей, он отдал приказ, чтобы распятым перебили ноги. Воины перебили ноги разбойникам, висевшим рядом с Иисусом. Но, подойдя к Иисусу, они увидели, что Он мёртв. Поэтому «один из воинов копьём пронзил Ему рёбра, и тотчас истекла кровь и вода» (Ин 19:34). Таким образом, ещё раз было исполнено Писание. Как объясняет далее Иоанн (ст. 36), псалмопевец за несколько веков до этого события говорил, что Бог «хранит все кости его — ни одна из них не сокрушится» (Пс 33:21). Римляне не могли знать об этом псалме и, конечно же, не стали бы специально исполнять это пророчество. Они исполнили это предсказание, потому что Бог направлял их, какие бы человеческие причины за этим ни стояли.

Далее Иоанн опять объясняет, что пророчество было также исполнено, когда Иисус получил рану от копья, так как «в другом месте Писание [Зах 12:10] говорит: „Воззрят на Того, Которого пронзили“» (Ин 19:37). Так как воин увидел, что Иисус мёртв, у него не было реальных причин наносить этот смертельный удар копьём. Но он неосознанно сделал это во исполнение Божьего Слова, и рана оказалась настолько глубокой, что Иисус мог сказать Фоме, чтобы тот вложил руку в неё (Ин 20:27). Ни одна кость в теле Иисуса не была повреждена, но Его бок был пронзён — точно так, как было предсказано.

В псалме, который считается многими, изучающими Библию, мессианским, Давид писал: «Поношение сокрушило сердце моё» (Пс 68:21). Некоторые медики считают, что в чрезвычайных обстоятельствах человеческое сердце буквально может разорваться от эмоционального напряжения, от чего кровь попадает в околосердечную сумку, окружающую сердце, и смешивается там с лимфой. Если именно так и было, то в смерти Иисуса исполнилось ещё одно пророчество.

Обычно как только распятого объявляли мёртвым, его тело снимали с креста и бросали в общую могилу для преступников. Исаия пророчествовал, что именно такой удел приготовили телу Мессии Его враги (Ис 53:9). Римляне не имели никакого уважения к мёртвому телу, поэтому трупы часто бросали в могилу, оставляемую открытой для животных и птиц, питающихся падалью. Иногда мёртвые тела просто бросали на горящую свалку мусора, как, например, постоянно тлеющая мусорная свалка в долине Еннома (Геенна), к югу от Иерусалима.

К тому времени, когда Иисус умер, даже Иоанн, очевидно, покинул Голгофу, и там остались только несколько верных женщин. Они не могли сами позаботиться о теле, особенно в то короткое время, которое оставалось до конца дня, к тому же, у них не было места для погребения Иисуса.

Но когда наступило назначенное время, Бог коснулся сердца одного благочестивого человека. Поэтому, когда настал вечер, пришёл богатый человек из Аримафеи по имени Иосиф, который также учился у Иисуса. Как уже объяснялось выше, вечером называли время с трёх до шести часов пополудни, затем наступал следующий день, в данном случае суббота. Если бы Иосиф попросил тело раньше, Иисус ещё не был бы мёртв, а если бы он пришёл позже, то не успел бы приготовить тело к погребению до наступления субботы.

Иосиф был не только богатым человеком, во исполнение пророчества Исаии (Ис 53:9), но и знаменитым членом совета, Синедриона, и он «ожидал Царства Божьего» (Марк. 15:43). Однако, в отличие от других членов Синедриона, он был «человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их», когда они осуждали и казнили Иисуса (Лк 23:50−51).

Единственно, что мы точно знаем об Аримафее, так это то, что это был город иудейский (Лк 23:51), то есть он находился в Иудее. Хотя Галилея и находилась в центре древнего Израиля, там поселилось много язычников, поэтому эту территорию и область к востоку от неё часто называли Галилеей языческой (см. Мф 4:15; ср. Ис 9:1). Иудея же была самой ярко выраженной еврейской областью Палестины и считалась землёй евреев. Поскольку Иосиф, предположительно, имел место для погребения недалеко от своего города, то обычно считается, что Аримафея находилась рядом с Иерусалимом. Многие богословы считают, что Аримафея находилась на месте древней Рамы, города в нескольких километрах севернее Иерусалима, выходцем из которого был пророк Самуил.

В какой-то момент времени в промежутке трёх лет Иосиф учился у Иисуса, хотя и был «тайным [учеником] из страха перед иудеями» (Ин 19:38). Будучи последователем Иисуса, Иосиф не раз слышал, как Господь проповедовал и учил. Вероятно, он был также свидетелем многих чудес Иисуса.

Как уже отмечалось, Иосиф был тайным учеником, поэтому следовал за Иисусом и учился у Него на расстоянии. Возможно, что впервые он услышал Иисуса, находясь среди других членов Синедриона, когда те пришли, чтобы покритиковать и осудить Иисуса, и, слушая Христа, убедился в Его мессианстве. Но если бы Иосиф публично объявил о своей преданности Христу, это не только стоило бы ему членства в Синедрионе, но подвергло бы угрозе его экономическое, социальное и семейное положение.

Но теперь Иосиф «осмелился» (Марк. 15:43) прийти к Пилату и просить тела Иисуса. От Марка мы узнаём, что «Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер. И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу» (Марк. 15:44−45).

Тело жертвы обычно выдавали только члену семьи. Однако даже это гуманное правило часто нарушалось, так как мёртвое тело в открытой могиле или на мусорной куче было публичным осквернением и служило дополнительным предостережением о серьёзных последствиях для тех, кто восставал против Рима.

Но уже удовлетворив просьбу еврейских вождей убедиться в том, чтобы распятые были умерщвлены и их тела были сняты с крестов до наступления субботы, и не желая вызвать ещё больший гнев этих вождей, Пилат был рад отдать тело Иисуса Иосифу и на этом всё закончить. За то, что они хотели унизить и устрашить его, Пилат не был склонен делать еврейским вождям одолжение. Но он просто не мог позволить себе опять оскорбить их. Он не знал, что движет Иосифом, и, возможно, предположил, что тот действует от имени своих коллег. Не требуя объяснений, Пилат сразу же приказал отдать тело Иосифу.

Иосиф пришёл к Пилату, вероятно, не очень надеясь получить тело: было много причин, чтобы отказать ему в его просьбе. Он, конечно же, не ожидал, что Иисус воскреснет из мёртвых, иначе не отнёсся бы так серьёзно к подготовке тела для окончательного погребения. Однако его великая любовь к Иисусу привела к тому, что он был готов терпеть гнев членов Синедриона и своих друзей, а также гнев Пилата ради того, чтобы отдать последнюю дань уважения Христу.

Господь полновластно заставил еврейских вождей исполнить свою роль и потребовать, чтобы тела были сняты с крестов до конца дня. Он заставил Пилата дать на это разрешение, а Иосифа — просить тела Христа. Он велел Пилату дать разрешение и на это. И теперь Господь побудил Иосифа взять тело Христа, приготовить его и совершить погребение до окончания пятницы. Никто из этих людей не понимал, что исполняет пророчество. Что касается личных мотивов и понимания, то даже такой благочестивый человек, как Иосиф, действовал, исходя из личных причин. Он просто считал, что будет правильным, если этот невиновный Человек, в Которого он уверовал, будет погребён достойно. Нет никаких признаков, указывающих на то, что Иосиф знал, что исполняет Божью волю, не говоря уже об исполнении Божьего Слова.

Иосиф спешил не потому, что боялся нарушить субботу. Он уже осквернил себя тем, что вошёл в Преторию, чтобы встретиться с Пилатом, и был готов осквернить себя ещё, прикоснувшись к мёртвому телу Иисуса. Он спешил, потому что, как и все остальные участники этой великой драмы, делал всё, будучи движим божественной властью, предсказанной в Писании, и согласно божественному расписанию.

Чем больше люди честно и объективно изучают Божье Слово, тем более они убеждаются в его непогрешимости. Снова и снова оно в мельчайших подробностях доказывает свою точность.

После того как Иосиф снял тело с креста, он, взяв тело, обвил его чистой плащаницей и положил его в своём новом гробе, который он высек в скале. Так как он был предан Христу и так как гроб находился недалеко от Голгофы (Ин 19:42), скорее всего, он нёс тело сам, хотя и был богатым человеком и имел много слуг.

Иоанн сообщает, что у гробницы к Иосифу присоединился Никодим, известный фарисей и наверняка член Синедриона (см. Ин 3:1). Он «принёс состав из смирны и алоэ — литров около ста». Вместе «они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают иудеи» (19:39−40). В отличие от египтян, евреи не пытались бальзамировать тела, а просто обворачивали их сильно пропитанными погребальными пеленами, чтобы скрыть зловоние от разложения.

Как отмечается в книге «Согласование Евангелий» (The Harmony of the Gospels, Robert L. Thomas and Stanley N. Gundry, eds. [Chicago: Moody, 1978], p. 250), «ученики, которые открыто следовали за Иисусом на протяжении трёх лет Его земной жизни, в конце бежали, а те двое, которые держали свою веру в тайне, когда Он был жив… обнаружили себя, чтобы достойно похоронить Его».

Хотя в Евангелиях упоминается только то, что Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, наблюдали за погребением (Мф 27:61; Марк. 15:47), возможно, что они также помогали Иосифу и Никодиму. Позже они приготовили свои собственные благовония и мази и пришли к гробнице рано утром в воскресенье, чтобы ещё помазать тело Иисуса (Лк 23:56−24:1).

После того как тело Иисуса было завёрнуто, Иосиф, привалив большой камень к двери гроба, удалился. Обычно для сохранности гробниц принимали меры предосторожности. Часто, для того чтобы предотвратить осквернение тела животными или птицами, а также обезопасить гробницу от грабителей ценностей, которые часто погребали вместе с умершим, к двери приваливали большой камень.

ДВЕ МАРИИ

Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба (27:61)

Вторая группа людей на погребении Иисуса была использована для того, чтобы необычным и чудесным образом стать свидетелями божественности Христа.

Из многих женщин, которые наблюдали за распятием на расстоянии и которые верно служили Иисусу во время галилейского периода Его служения (ст. 55−56), только Мария Магдалина и другая Мария, мать Иакова меньшего и Иосии (Марк. 15:47), последовали за Иосифом Аримафейским к гробнице. После того как они, возможно, помогли Иосифу и Никодиму обернуть тело Иисуса в пропитанные ароматами пелены и после того как к входу для сохранности был привален большой камень, обе Марии сели и сидели против гроба. Очевидно, мужчины ушли, а женщины в глубокой печали остались у гробницы одни.

Особое участие этих двух женщин в событиях мы видим, только начиная с воскресного утра, когда они пришли к гробнице, чтобы закончить помазание тела Иисуса. Здесь они стали первыми свидетелями воскресения Христа. Когда они пришли, ангел уже отвалил камень от входа, и женщины вошли в гробницу (Марк. 16:4−5а). Пока стражи стояли, застыв от страха (Мф 28:4), ангел, сидя «на правой стороне, [облечённый] в белую одежду… говорит им: „Не ужасайтесь. Вы ищете Иисуса Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам“» (Марк. 16:5б-7).

Бог избрал не кого-то из учеников, а двух женщин быть первыми свидетелями воскресения Христа. Мария Магдалина не только была одной из первых, кто узнал о воскресении Иисуса, но и первой, кому Он явился (Ин 20:11−17).

ПЕРВОСВЯЩЕННИКИ И ФАРИСЕИ

На другой день, который следует за пятницей, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: «Господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, ещё будучи в живых, сказал: „После трёх дней воскресну“. Итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: „Воскрес из мёртвых“; и будет последний обман хуже первого». Пилат сказал им: «Имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете». Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать (27:62−66)

Третьей группой людей, которых Бог в Своём провидении направлял в связи с погребением Иисуса, были первосвященники и фарисеи. Невольно и, конечно же, ненамеренно они предоставили ещё одно свидетельство божественности Иисуса.

Как уже отмечалось, другим днём после распятия была суббота, для которого пятница была днём подготовки. Говорилось также и о том, что это была не обычная суббота, а пасхальная, что делало этот день особенно святым (см. Ин 19:31).

В этом событии необходимо отметить две очень необычные вещи. Во-первых, было крайне необычно, что еврейские религиозные вожди встречались с языческим, светским правителем в субботу. Ещё более странным было то, что они сделали это в великую субботу. Удивительно, но изложение этой истории и её контекст предполагают, что, вопреки своей обычной практике, они фактически вошли в палаты прокуратора в Претории. Накануне они проявили осторожность и остались вне Претории, направив туда Иисуса, чтобы Он встретился с Пилатом. И чтобы поговорить с самими вождями, правитель должен был выйти на крыльцо. В этот раз первосвященники и фарисеи надеялись, что в великую субботу вокруг никого не будет и никто не увидит, как они войдут к Пилату. Или же ради достижения своей цели они готовы были рискнуть, что их могут увидеть. Если они совершили столь вопиющее нарушение закона Моисея и раввинских традиций, ложно осудив Иисуса на смерть, они, конечно же, могли не моргнув глазом совершить гораздо меньшее нарушение, — такое как осквернение субботы, если это нужно было для осуществления их порочных планов.

Вторая необычная подробность заключалась в том, что первосвященники были в большинстве своём саддукеями, а следовательно, серьёзными противниками фарисеев. В Евангелиях описан лишь один случай, когда эти две группы находились вместе (Мф 21:45), и в обоих случаях они были движимы общей ненавистью к Иисусу.

Хотя Иисус и был уже мёртв, эти люди всё ещё были озабочены Его продолжающимся влиянием. Поэтому они сказали Пилату: «Господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, ещё будучи в живых, сказал: „После трёх дней воскресну“. Итак, прикажи охранять гроб до третьего дня». Враги Христа так сильно презирали Его, даже мёртвого, что не хотели произносить Его имя, называя Его тем обманщиком.

В какой-то момент во время распятия или сразу же после него фарисеи вспомнили, что за несколько дней до этого, когда они потребовали знамения от Иисуса, Он сказал им: «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы, пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф 12:38−40). Так как Иона вышел живым после трёх дней и ночей, фарисеи правильно поняли слова Иисуса, что Он будет погребён в земле и восстанет живым спустя такое же время.

Иисус не раз говорил и ученикам о Своих страданиях, смерти и воскресении, но они не могли ни понять, ни принять Его слов (Мф 16:21; 17:23; 20:19). Религиозные вожди тоже не верили Иисусу, но отнеслись к Его предсказанию серьёзно, полагая, что Он попытается обмануть людей, заставив их поверить, что Он на самом деле умер и воскрес. Теперь, когда Он был мёртв, они боялись, что Его ученики попытаются воплотить этот обман в жизнь.

Выражение «три дня и три ночи», которое использовал Иисус, когда предсказывал Своё погребение (Мф 12:40), не обязательно означает трое полных суток. Выражение «день и ночь» было еврейским разговорным термином, который мог означать любую часть суток.

Когда царица Есфирь поручила Мардохею сказать евреям, чтобы они постились «три дня» (Есф 4:16), понятно, что она не имела в виду трое суток. «На третий день», в конце поста, она «оделась по-царски… И стала она на внутреннем дворе царского дома», чтобы ходатайствовать за свой народ (5:1).

Талмуд, основной еврейский комментарий к Писанию и традициям, даёт точное определение: «День и ночь составляют онах, и часть онах также считается целым».

Точно так же и сегодня, когда люди говорят о том, что поедут куда-то на три дня, они не обязательно имеют в виду трое суток. Если вы прибыли, например, в понедельник утром, а уехали в среду после обеда, ваш визит можно считать трёхдневным.

Иисус имел в виду только часть первого и третьего дней. Это ясно из многочисленных ссылок на то, что Он воскреснет в третий день (Мф 16:21; 17:23; 20:19). Ясно также, что еврейские религиозные вожди имен-но так и поняли слова Христа. Хотя они и использовали фразу «после трёх дней», объясняя Пилату причину своей просьбы, они просили приставить охрану к гробу до третьего дня, а это служит признаком того, что для них эти две фразы были синонимами.

Если настаивать на том, что Христос должен был находиться в гробнице трое полных суток, то тогда нужно не только отодвинуть во времени Его воскресение, но и распятие должно было быть в среду, чтобы Он находился в земле весь четверг, пятницу и субботу. В этом случае потребовалось бы пять дней — начиная с утра в среду, когда началось бы распятие, и до рассвета в воскресенье, то есть спустя двенадцать часов после начала этого дня в шесть часов вечера накануне. Но такая растянутая хронология не согласуется с изложением в Евангелиях.

О дне распятия говорится вполне конкретно: «Была пятница, то есть день перед субботой» (Марк. 15:42), а воскресение произошло перед рассветом в воскресенье, «в первый день недели» (Марк. 16:2; Лк 24:1; Ин 20:1). Настаивать на трёх сутках пребывания Иисуса Христа в гробнице — значит допускать наличие в Писании серьёзной и очевидной ошибки.

То, что религиозные вожди сказали Пилату, чтобы он приказал охранять гроб, означает: они продолжали оказывать давление на прокуратора, который боялся, что они пожалуются Цезарю, и он потеряет свою должность. По иронии, страх религиозных вождей заключался в том, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: «Воскрес из мёртвых». Но этот страх был лишён всяких оснований, потому что ученики всё ещё не верили, что Он в буквальном смысле воскреснет из мёртвых. И это несмотря на то, что Иисус многократно предупреждал их об этом.

После преображения Пётр, Иаков и Иоанн были озадачены тем, что сказал им Христос о Своём воскресении из мёртвых (Марк. 9:10). Это не значит, что они не понимали значения воскресения, потому что это было распространённое учение среди большинства евреев в те дни. Но так как они не могли допустить, что Мессия может умереть, то, очевидно, не могли представить и Его воскресение (ср. 9:32). Даже когда Пётр и Иоанн пришли к гробнице Иисуса и обнаружили, что она пуста, «они ещё не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мёртвых» (Ин 20:9).

Но независимо от того, знали первосвященники и фарисеи об этом неверии или нет, они предположили, что ученики могли объявить об этом от имени Иисуса, чтобы увековечить Его память и, возможно, сохранить для себя некоторых из Его последователей.

И если это произойдёт, уверяли они Пилата, то последний обман будет хуже первого. Религиозные вожди подразумевали, что в таком случае претензии Христа на царство станут обоснованными в глазах легковерных людей, и, хотя Он и мёртв, Он станет ещё большей угрозой для Рима, чем раньше. По сути, они как бы говорили: «Если толпы приветствовали Его как своего Мессию и Царя, когда Он въезжал в Иерусалим всего несколько дней назад, подумай, насколько больше они будут признавать Его Царём, если поверят, что Он победил смерть и воскрес из мёртвых. Хотя сама идея и нелепа, но если они действительно поверят, что Он жив, они также будут считать, что у Рима нет никакой власти над Ним и что Он непобедим. Тогда в твоих владениях действительно будет восстание».

Не желая рисковать, обидев еврейских вождей или спровоцировав бунт, Пилат сказал им: «Имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете». Несомненно, очень довольные собой оттого, что ещё раз заставили могущественного римского правителя подчиниться их требованиям, они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать. Печать была, по-видимому, предоставлена Пилатом, чтобы предупредить, что гроб находится под охраной Рима.

Еврейские вожди и Пилат не хотели допустить обмана. Но Господь использовал даже вражду этих людей, чтобы доказать достоверность воскресения Христа и Его божественности. Даже враги Иисуса помогли убедить всех, что, для того чтобы Его воскресение было подлинным, Он должен был воскреснуть сверхъестественным образом. Несмотря на их последующие попытки распространить слух о том, что ученики украли тело (Мф 28:11−14), они понимали, что сами сделали всё, чтобы украсть его было невозможно.

Благодаря этим удивительным истинам о погребении нашего Господа каждый христианин должен ещё глубже понять слова Павла, что «любящим Бога, призванным по Его изволению, всё содействует ко благу» (Рим 8:28). Когда мы не понимаем, почему в нашей жизни происходят неприятности и конфликты, мы должны быть уверены, что Бог в Своём провидении, будучи полновластным Правителем, направит все события и обстоятельства во вселенной для Своей славы и для нашего блага.