Евреям | 8 глава

ПУТЬ К РЕАЛЬНОСТИ (Евр 8:1−6)

Автор Послания к Евреям дал описание священства по чину Мелхиседека во всей его славе. Он описал его как священство вечное, непреходящее, без начала и без конца, подтвержденное клятвою, основанное на личном величии, а не на праве, назначении или расовом происхождении. Священство, на которое смерть не может оказать никакого влияния, способное принести жертву, раз и навсегда столь чистое, что оно не нуждается в приношении жертвы за свои грехи. И вот автор делает следующее заявление, подчеркивая его значение: в Иисусе мы имеем такого Священника.

И он подчеркивает два высказывания об Иисусе:

1. Он воссел одесную престола величия на небесах. Это окончательное доказательство Его славы. Не может быть славы выше той, которой удостоен воскресший и вознесший Иисус.

2. Иисус есть священнодействователь святилища, говорит автор. В этом и заключается доказательство Его служения. Он единственный в Своем величии и в Своем служении.

Иисус никогда не смотрел на величие как на эгоистическое самоудовлетворение. Марк Аврелий, один из величайших римских императоров, был не превзойденным правителем, умер пятидесяти девятилетним от рвения в служении своему народу. Когда в надлежащее время на него пал выбор и он должен был принять императорскую власть, то, по словам его биографа, он был скорее напуган, нежели обуян радостью. Когда ему сказали, что он должен перебраться в дом покойного императора Адриана, он неохотно покинул дом своей матери. А когда родственники спросили о причинах его печали, Марк Аврелий перечислил им связанные с верховной властью тяжелые заботы. Марк Аврелий видел в царском титуле не величие, а служение.

Автор послания высказывает мысль, которая всегда занимала его. Религия была для него путем к Богу, и потому высочайшая задача священника заключается в том, чтобы открыть людям доступ к Нему. Священник способствует устранению преград, возникших между Богом и человеком. Он строит мост, по которому человек может войти в присутствие Бога. Это можно еще выразить несколько иначе. Вместо того, чтобы говорить о доступе к Богу, мы можем говорить о доступе к реальности. Каждый писатель, пишущий о религии, должен выбирать такие слова, чтобы читатели понимали его. Он должен изложить свое послание на таком языке и такими мыслями, чтобы оно достигло свою цель, потому что оно и понятно и знакомо читателю, или, по крайней мере, трогает его сердце и мысль.

У греков было определенное представление о мире. Они полагали, что наш мир в пространстве и во времени является лишь бледной тенью, копией реально существующего мира. Это было основой философии Платона, крупнейшего греческого философа. Он создал учение об идеях. Где-то существует мир, в котором действительно существуют совершенные, идеальные прообразы. Причем наш реальный мир вещей представляет собой весьма несовершенные копии этих идеальных прообразов. Иногда Платон называет эти образы идеями (видами). Где-то там существует идея стула, несовершенной копией которого являются все реально существующие стулья. Где-то там существует идея лошади, несовершенным, искаженным отражением которой являются все лошади. Греки были очарованы этой теорией реального мира, весьма несовершенной и даже искаженной копией которого и является наш мир. В этом мире мы ходим среди теней; где-то там находится реальный мир, реальность. Великая проблема жизни и заключается в том, чтобы перейти из этого мира теней в другой мир — мир реальностей. И эту теорию использует автор Послания к Евреям.

Земной храм является лишь бледной копией храма Божьего. Земное богослужение есть лишь отдаленное отражение действительного богослужения. Земное священство является лишь искаженной тенью реального священства. Все эти вещи сами по себе указывают на реальности, тенями которых они являются. Автор Послания к Евреям даже находит эту идею в Ветхом Завете. Когда Моисей получал от Бога повеления о постройке святилища, скинии и всего ее убранства, Бог сказал ему: «Смотри, сделай их по этому образцу, какой показан тебе на горе» (Исх 25:40). Бог показал Моисею истинный образец, тенью которого является все земное богослужение. Таким образом, автор Послания к Евреям говорит, что земные священники служат образы и тени небесного. Для выражения образа и тени автор употребляет два греческих слова — хиподеигма, что значит образец, экземпляр, или даже лучше, схематический план, и скиа, что означает тень, отражение, призрак, силуэт. Земное священство нереально и не может привести людей к реальности, но Иисус может. Мы можем сказать, что Иисус вводит нас в присутствие Бога, или же, что Он ведет нас к реальности — что одно и то же. Автор Послания к Евреям говорил о реальности на языке, который понимали его современники и на котором они сами говорили.

Даже самые высокие образцы, которые можно встретить в этом мире, несут на себе отпечаток несовершенства. Они никогда не достигают того уровня, который мы воображаем. Ничто из того, что мы испытываем или достигаем в этом мире, не достигает того идеала, которого мы ищем. Реальный мир находится по ту сторону. Как сказал Роберт Браунинг: «Человек должен тянуть руку дальше, чем он может ухватиться — иначе для чего тогда существуют небеса?» Можно называть это небесами; можно — реальностью; можно — идеей или прообразом; все равно, все это находится за пределами нашего мира.

Лишь Иисус — так это видел и автор Послания к Евреям, — может вывести нас из удручающего действительного во всеудовлетворяющее реальное. И он называет Его ходатаем, в греческом — меситес. Это слово меситес происходит от месос, которое в данном случае значит посредине. Меситес — человек, который стоит между двумя человеками и соединяет, мирит их. В отчаянном стремлении довести до Бога свои проблемы, Иов безнадежно взывает: «Нет между нами посредника (меситес), который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов 9:33). Апостол Павел называет Моисея посредником, принесшим закон от Бога людям. В эпоху классической древности в Афинах существовал особый орган — все граждане, достигшие шестидесяти лет, могли быть призваны выступить в качестве посредника. Если возникал спор между двумя гражданами, то задачей посредника было попытаться, прежде всего, добиться примирения. В Риме были арбитры. Судья решал уголовные дела, связанные с правонарушениями, с уголовным правом; арбитры же решали вопросы права справедливости, то есть проблемы частного права; в них отсутствовал состав преступления, а нужно было справедливо решить спор между гражданами. Кроме того, на греческом юридическом жаргоне меситес означало поручитель, попечитель, залог. Человек ручался за товарища, находившегося под судом; он гарантировал уплату долга или возвращение кредита. Меситес был человек, готовый уплатить долг своего друга, чтобы урегулировать дело.

Меситес — это человек, стоящий между двумя сторонами и примиряющий их. Иисус — наш идеальный и совершенный меситес, посредник. Он стоит между нами и Богом. Он открывает путь к реальности и к Богу, и только Он может добиться примирения между человеком и Богом; между реальным и нереальным. Другими словами, только Иисус может принести нам реальную жизнь.

НОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ (Евр 8:7−13)

А теперь автор Послания к Евреям переходит к одной из основных тем Библии — к вопросу завета. В Библии в этой связи всегда употребляются греческое слово диатеке; для выбора этого необычного слова имелась особая причина. Обычно завет значит соглашение, заключение между двумя человеками. Это соглашение зависит от определенных условий, которые они оба принимают; и если один из них нарушает эти условия, завет теряет свою силу. В Ветхом Завете это слово иногда употребляется в этом простом смысле. Так, например, оно употребляется по отношению к союзу, который гаваонитяне хотели заключить с Иисусом Навином (Нав 9:6); к запрещенному союзу с хананеями (Суд 2:2); к союзу, который заключил Давид с Ионафаном (1Цар 18:3). Но особо это слово употреблялось для обозначения отношений между Израилем и Богом. «Берегитесь, чтобы не забыть вам завета Господа, Бога вашего» (Втор 4:23). В Новом Завете это слово тоже употребляется для обозначения отношений между Богом и людьми.

Но здесь есть интересный пункт, который требует специального объяснения. В греческом языке для обозначения соглашения обычно употребляется слово сунтеке, который обозначает брачный союз или брачные узы, а также соглашение между двумя странами. А слово диатеке в греческом языке обычно означает не соглашение, а завещание, воля. Почему же тогда это слово стало употребляться в Новом Завете в значении завет? Причина заключается в следующем: сунтеке означает соглашение, заключенное на равных условиях. Стороны, заключающие сунтеке равны и каждая из них может рядиться, торговаться. Но Бог и человек вступают в соглашение не на равных условиях. Завет, в смысле употребляемом в Библии, означает соглашение, идущее целиком от Бога. Человек не может торговаться или рядиться с Ним; он не может оспаривать условия завета, но лишь принять или отклонить сделанное Богом предложение. Ярким примером такого соглашения является завещание. Условия завещания не составляются на равных сторонах. Они определяются и устанавливаются исключительно одной стороной, а именно — завещателем, и другая сторона не может изменить их, а лишь принять условия или отказаться от завещанного наследства.

По следующей причине наши отношения с Богом обозначены словом диатеке: это завет, автором условий, инициатором которого является лишь одна сторона. Эти отношения предложены нам исключительно по инициативе и милосердию Бога. Как сказал Филон Александрийский: «Он может быть Богом дан, а мудрым человеком принят». Если мы употребляем слово завет, мы всегда должны помнить, что это вовсе не значит, что человек рядился с Богом и заключил с Ним сделку на равных условиях. Это значит, что вся инициатива исходила целиком от Бога; условия были установлены Им и человек не может изменить их ни на йоту.

Древний завет, столь хорошо известный иудеям, был заключен с людьми после того, как им был дан закон. Бог великодушно обратился к народу Израиля и предложил ему вступить с Ним в совершенно особые отношения, но эти отношения целиком зависели от соблюдения закона людьми. Мы видим из Исх 24:1−8, что народ Израиля принял это условие. И вот автор Послания к Евреям утверждает, что этот завет потерял свою силу, и что Иисус принес людям новые отношения с Богом.

Из этого отрывка мы можем вывести некоторые особенности завета, принесенного людям Иисусом:

1. Автор послания прежде всего указывает на то, что сущность нового завета не представляла собой нечто совершенно новое. Она присутствует уже в Иер 31:31−34, что автор полностью цитирует. Кроме того, сам факт, что в Писании говорится о новом завете показывает, что старый завет не удовлетворял полностью поставленным задачам. В противном случае о новом не нужно было бы даже упоминать. Из Писания видно, что шли поиски нового завета, и уже это указывает на то, что старый завет не был совершенным.

2. Этот завет и по существу будет другим, чем старый завет. В греческом языке есть два слова, со значением новый. Неос характеризует вещь, новую во времени. Она может быть точной копией многих предшествовавших, но, коль скоро она изготовлена после них, она — новая. Каинос характеризует новую вещь или феномен не только в плане времени, но и качественно. Вещь, воспроизведенная по старому принципу, может быть неос, но не каинос. Завет, который приносит людям Иисус — каинос, а не только неос; он качественно отличается от старого завета. Для обозначения старого завета автор Послания к Евреям употребляет два слова. Он определяет его как гераскон, что означает не просто стареющий, но клонящийся к упадку, разрушающий, ветшающий. Автор говорит также, что старый завет близко к афанисмом. Это слово употребляют для передачи значения уничтожить, стереть город с лица земли, стереть надпись или отменить закон. Таким образом, завет, принесенный Иисусом, качественно новый и полностью отменяет, аннулирует действие старого.

3. В чем заключается новизна этого завета? Она заключается в сфере его действия. Он должен быть заключен как с домом Израиля, так и с домом Иуды. За тысячу лет до этого, во времена Ровоама царство было разделено на две части, на Израиль, в которой вошли десять колен, и Иудею, в которую вошли два колена, и эти две части с тех пор не воссоединились. Новый завет должен положить конец разъединению, и прежние враги должны соединиться.

4. В его универсальности. Все, от мала до велика, будут знать Бога. Это было чем-то совершенно новым для иудеев, потому что в будничной жизни они были совершенно разрознены. С одной стороны были фарисеи и ортодоксальные иудеи, досконально соблюдавшие закон; с другой стороны были такие, которых презрительно называли «деревенщина», простые люди, не соблюдавшие так строго требования обрядового закона. Их попросту презирали. Было запрещено водить дружбу с ними; выдать дочь замуж за такого человека было хуже, чем бросить ее на съедение диким зверям; запрещалось отправляться вместе с ними в дорогу; по возможности запрещалось даже с ними работать или вести дела. Для ортодоксальных иудеев, строго соблюдавших закон, простые люди попросту не существовали. А в Новом Завете это раздвоение должно было прекратиться. Все люди, мудрые и простые, большие и малые будут знать Бога. Двери, до сих пор закрытые, откроются настежь.

5. Но существует одно еще более фундаментальное отличие старого завета от нового. Старый завет был основан на повиновении закону, регулировавшем внешнюю жизнь человека. Новый же завет запечатлен в сердцах и умах людей. Люди повинуются Богу не из страха перед наказанием, а из любви к Нему. Они повинуются Ему не потому, что закон против их воли принуждает к этому, а потому что желание повиноваться запечатлено в сердцах их.

6. Этот новый завет действительно даст людям прощение. И так это прощение осуществится. Бог сказал, что Он будет милостив к неправдам их и грехов их и беззаконий не вспомянет более. То есть, все будет от Бога. Новые отношения будут всецело основаны на Его любви. При старом завете человек мог сохранить отношения лишь повинуясь закону, то есть через свои свершения. Теперь же все зависит не от человеческих стремлений, а от милосердия Божьего. Новый завет устанавливает отношения людей с Богом, Который хотя и остается Богом-Судией, но правосудие Которого потонуло в Его любви. Самое поразительное в новом завете заключается в том, что человеческие отношения с Богом больше не зависят от человеческого послушания, а исключительно от любви Божьей.

Остается сказать еще одно. В словах Иеремии о новом завете нет ничего о жертвоприношении. Можно подумать, что Иеремия полагал, что в новую эпоху жертвоприношение будет упразднено за ненадобностью; мысль же автора Послания к Евреям не может оторваться от (старой) системы с жертвоприношением и он скоро снова начнет говорить об Иисусе как о совершенной жертве, которую Он принес за людей, и о том, что смерть Его позволила людям вступить в новый завет.