Филиппийцам | 4 глава

ВЕЛИКИЕ ДЕЛА В ГОСПОДЕ (Флп 4:1)

Этот отрывок дышит теплой любовью Павла к его друзьям филиппийцам. Он любит их и тоскует по ним. Они — его радость и его венец. Те, которых он привел ко Христу, являются его величайшей радостью, когда его жизнь идет к закату. Каждый учитель знает это острое чувство, которое просыпается в нем, когда он может указать на хорошего человека и сказать: «Вот один из моих учеников».

Слова, в которых Павел называет филиппийцев своим венцом, вызывают интересные ассоциации. В греческом есть два слова со значением венец, и у них разные источники. Диадема — это царская корона, царственный венец. Здесь уже употреблено слово стефанос, которое связано с двумя моментами:

1. Во-первых, это венец спортсмена, победившего на всегреческих играх. Его делали из ветвей дикой оливы, переплетенных зеленой петрушкой и лавром. Получить такой венец было верхом чаяний греческого спортсмена.

2. Венец надевали гости, когда садились за пир по случаю большой радости. Павел как бы говорит, что филиппийцы — это венец за его труды, что они будут его праздничным венцом на заключительном Божественном пиру. Нет большей радости, как привести душу к Иисусу Христу.

В первых четырех стихах четвертой главы три раза встречается выражение в Господе. Павел дает три великие заповеди в Господе:

1. Филиппийцы должны твердо стоять в Господе. Лишь с Иисусом Христом может человек выстоять против соблазнов греха и трусливой слабости. При этом «стойте твердо» Павел употребляет слово стекете, которым характеризует солдата, твердо стоящего в гуще битвы, против нападающих на него врагов. Мы хорошо знаем, что с одними людьми легко совершить дурной поступок, а вместе с другими — легко удержаться от него. Иногда, оборачиваясь назад и вспоминая время, когда мы вступили на неправедный путь, или поддались искушению, опозорили себя, мы говорили тоскливо: «Вот если бы он был там тогда — этого не случилось бы». Наша единственная защита от искушения — быть в Господе, всегда ощущать Его присутствие около нас и в нас. Церковь и каждый христианин могут стоять уверенно лишь тогда, когда они стоят во Христе.

2. Павел умоляет Еводию и Синтихию мыслить то же (одно) в Господе. Единство возможно только во Христе. В повседневной жизни часто так случается, что совершенно разные люди держатся вместе, потому что они преданы одному предводителю. Их верность друг другу покоится на их верности ему. Уберите этого вожака, и вся группа распадается на изолированные и часто враждующие между собой группки. Люди могут по настоящему любить друг друга лишь тогда, когда они любят Христа. Братство людей невозможно, если они все не признают своим Господом Христа.

3. Павел умоляет филиппийцев всегда радоваться в Господе. Все люди должны понять одно: радость не имеет никакого отношения к материальным вещам, или к внешним по отношению к человеку обстоятельствам. Человеческий опыт ясно показал, что и живущий в роскоши, может быть ужасно несчастен, а погрязший в бедности, может быть исполнен радости. Человек, который вообще не испытал превратностей и ударов судьбы, может быть постоянно недовольным, а человек, на которого обрушились все жизненные несчастья, может быть безмятежно радостным.

Процитируем письмо, которое написал одному другу капитан Скотт, который достиг Южного полюса и погиб на обратном пути, когда смерть уже приближалась к его экспедиции: «Мы умираем в очень неуютном месте. Мы находимся в крайне отчаянном состоянии — отмороженные ноги и т.д., никакого топлива и еще далеко до пищи, но это пошло бы вам на пользу, если бы вы побывали в нашей палатке и услышали наше пение и наши веселые разговоры». Секрет этого заключается в том, что счастье зависит не от материальных вещей или от мест, а только от людей. Когда мы находимся в компании настоящего человека, то все остальное не так уж важно, а если с нами нет такого человека, ничто не может заменить его. Христианин — в Господе, величайший из всех людей; ничто не может разлучить христианина с Его присутствием и, потому, ничто не может унести его радость.

УЛАЖИВАНИЕ ДАВНИХ ССОР (Флп 4:2−3)

Об этом отрывке хотелось бы знать немного побольше. Совершенно очевидно, что за этим стоит какая-то драма, важные и душераздирающие дела, но о действующих лицах мы можем лишь строить догадки.

Еводия и Синтихия — две рассорившиеся женщины. Может быть, это были хозяйки домов, у которых собирались две общинные группы в Филиппах. Интересно отметить, что женщины играли такую важную роль в делах одной из первых христианских общин, потому что в Греции женщины по большей части оставались на заднем плане. Цель греков заключалась в том, чтобы почтенная и добропорядочная женщина «видела, как можно меньше, слышала, как можно меньше и спрашивала, как можно меньше». Почтенная женщина никогда не появлялась на улице одна; у нее были свои комнаты в доме и она никогда не приходила в мужскую половину дома, даже во время еды. Меньше всего она принимала участие в общественной жизни. Но Филиппы находились в Македонии, а там все обстояло иначе: женщины имели свободу и место в жизни, каких женщины не имели где-нибудь еще в Греции.

Это видно даже из рассказа в Деянии святых Апостолов о деятельности Павла в Македонии. Он начал в Филиппах с того, что встретился на берегу реки с молящимися и разговаривал с находящимися там женщинами (Деян 16:13). Лидия, по-видимому, была видной фигурой в Филиппах (Деян 16:14). В Фессалониках христианство приняли многие знатные женщины и это же произошло в Верии (Деян 17:4,12). Об этом же свидетельствуют надгробные памятники и надписи. Женщина воздвигла надгробный памятник для себя и для своего мужа на совместно заработанные деньги, а это значит, что у нее было свое дело. Мы даже находим памятники, воздвигнутые женщинам общественными организациями. Мы знаем, что во многих основанных Павлом церквах (например в Коринфе), женщины должны были довольствоваться второстепенной ролью. Но, думая о месте женщин в ранней Церкви и об отношении к ним Павла, было бы неплохо помнить, что в македонской церкви они занимали ведущее положение.

Но здесь есть еще одно проблематичное место. В этом отрывке есть обращение к искреннему сотруднику. Вполне может быть, что сотрудник — имя собственное, Сунзугос. Искренний — в греческом гнесиос, что значит подлинный. В этом может быть игра слов. Павел может быть говорил: «Прошу тебя, Сунзугос, — а имя у тебя правильное, — помогай им». А если сунзугос не собственное имя, то неясно, к кому обращается Павел. Высказывались самые различные предположения. Было высказано предположение, что сотрудник — это жена Павла; что он — муж Еводии или Синтихии, которого Павел призывает помочь своей жене уладить ссору; что это Лидия, что это Тимофей, что это Сила, что это проповедник филиппийской церкви. Но, может быть, лучшее всего предположить, что имеется в виду Епафродит, доставивший это послание, и что Павел вверяет ему не только это послание, но и восстановление мира в Филиппах. Об упомянутом здесь Клименте мы не знаем ничего. Позже был знаменитый Климент епископ Рима, который мог знать Павла, но это было широко распространенное имя. Здесь следует обратить внимание на два пункта:

1. Примечательно, что когда в Филиппах возникли раздоры, Павел мобилизовал на исправление ситуации все возможности церкви. Он не останавливался ни перед какими усилиями, чтобы поддержать мир в Церкви. Церковь, в которой ссоры и раздоры — это вовсе и не церковь, потому что из нее исключен Христос. Человек не может быть в мире с Богом и в разногласии с собратьями.

2. Печально представить себе, что о Еводии и Синтихии мы знаем только то, что они поссорились между собой! Это заставляет нас задуматься. Предположим, что и нашу жизнь надо описать одним предложением, какое это будет предложение? Климент вошел в историю как миротворец, а Еводия и Синтихия вошли в историю как нарушители мира и спокойствия. Допустим, что и мы войдем в историю по одному нашему признаку, что же тогда будет знать о нас мир?

ПРИЗНАКИ ХРИСТИАНСКОЙ ЖИЗНИ (Флп 4:4−5)

Павел указывает филиппийцам на две важные особенности христианской жизни:

1. Во-первых, это — радость. «Радуйтесь... и еще говорю: радуйтесь». Наверное, когда он сказал: «Радуйтесь!» в уме его промелькнула картина всего того, что должно прийти. Он сам лежал в тюрьме и впереди его ждала верная смерть; филиппийцы становились на путь христианства, и, вне всякого сомнения, впереди их ждали мрачные времена, опасности и гонения. И вот Павел говорит: «Я знаю, что говорю. Я продумал все, что может случиться, и все же я говорю это — радуйтесь!» Христианская радость не связана ни с чем мирским, потому что источником ее является непрестанное присутствие Иисуса Христа. Двое любящих всегда счастливы, когда они находятся вместе, где бы это ни было. Христианина нельзя лишить чувства радости, потому что его нельзя лишить Христа.

2. «Кротость ваша да будет известна всем человекам», — говорит Павел далее. Кротость, в греческом — это эпиейкея — одно из самых трудно переводимых греческих слов. Трудность можно видеть из того, как по-разному его переводили. В разных английских переводах перевели его как мягкость, благовоспитанный, скромность, воздержанность, доброта, терпеливость, великодушие. Греки сами объясняли это слово эпиейкея как «справедливость и нечто лучшее, чем справедливость». Они говорили, что эпиейкея должна вступать в действие тогда, когда строгие нормы справедливости обретают несправедливый характера. Ведь бывают же такие случаи, когда совершенно справедливый закон приобретает несправедливый характер, или когда справедливость не одно и то же, что беспристрастность. Человек обладает этим качеством эпиейкея, когда он знает, когда не нужно применять строгую букву закона, когда надо ослабить правосудие и прибегнуть к милосердию.

Возьмем простой пример, с которым почти ежедневно сталкивается каждый учитель. Он проверяет экзаменационные работы двух учеников. Один написал на 4, а другой — на 3. Но, если посмотреть дальше, то станет ясно, что тот, который написал работу на 4 имел дома идеальные условия работы: книги, свободное время и покой, чтобы хорошо учиться. А тот, который написал на 3 происходит из малообеспеченной семьи и не имеет всех этих справочников, или был болен, или его недавно постигла печаль, или сильное нервное перенапряжение. По справедливости ему полагается 3, но эпиейкея позволит дать ему намного большую оценку.

Эпиейкея — это свойство человека, который понимает, что нормы и правила — это еще не все, и знает, когда нужно применять букву закона. Иной раз церковное собрание принимает решение в строгом соответствии с церковным правом, учитывая все его нормы и практику, но иногда христианское отношение к ситуации требует, чтобы во главу угла были поставлены не эти нормы и практика.

В представлении Павла христианин — это человек, который понимает, что есть нечто превыше правосудия. Когда пред Иисуса привели женщину, уличенную в прелюбодеянии, Он мог применить по отношению к ней букву закона, в соответствии с которым ее должны были побить до смерти камнями, но Он поступил превыше закона. С точки зрения законности никто из нас не заслуживает ничего иного, кроме осуждения Божия, но Он стоит намного выше законности. Павел заявляет здесь, что в личных отношениях со своими собратьями христианин отличается тем, что он понимает, когда нужно настаивать на соблюдении справедливости, а когда нужно помнить, что есть нечто, что стоит превыше справедливости.

Зачем нужно человеку быть таким? Зачем присутствуют радость и кротость в его жизни? Потому, говорит Павел, что Господь близко. Если мы будем помнить грядущее торжество Христа, мы никогда не потеряем нашу надежду и радость. Если мы будем помнить, что жизнь коротка, мы не будем пытаться проводить в жизнь неумолимую законность, которая так часто разделяет людей друг от друга, а будем стремиться относиться к людям с любовью, точно так же, как мы надеемся, что Бог будет относиться к нам. Справедливость — человеческое свойство, но эпиейкея — Божественное.

МИР ОТ МОЛИТВЫ В ВЕРЕ (Флп 4:6−7)

Жизнь филиппийцев была мучительной и беспокойной. Мучительно уже быть человеком, который уязвим для всех случайностей и перемен преходящей жизни; а в раннехристианскую эпоху к обычным трудностям жизни человека прибавлялись трудности связанные с его принадлежностью к христианской Церкви, потому что быть христианином, значило рисковать своей жизнью. Ответ Павла на эти трудности — молитва. М. Р. Винсент выразил это так: «Мир — это плод страстной молитвы». В этом отрывке дана, в кратком изложении, целая философия молитвы:

1. Павел подчеркивает, что в молитве мы можем обратиться к Богу с самыми разными проблемами. Как кто-то прекрасно сказал: «Нет ничего непреодолимого для силы Бога, и нет ничего незначительного для Его отеческой заботы». Ребенок может обратиться со всем, большим или малым, к своим родителям, потому что он хорошо знает, что их интересует все, что касается его: его маленькие победы и его разочарования, преходящие порезы и ушибы; и точно также мы можем обратиться со всеми проблемами к Богу, будучи уверенными в том, что это Его интересует.

2. Мы можем возносить к Нему наши молитвы, наши просьбы и наши мольбы; мы можем молиться за себя. Мы можем молить о прощении за прошлое, о том, что нам нужно в настоящее время, и о помощи и водительстве в будущем. Мы можем приносить в присутствие Божие наше прошлое, настоящее и будущее. Мы можем молиться за других. Мы можем вверить заботе Бога и близких и далеких — всех, кого мы храним в памяти и в сердце.

3. Павел заявляет, что «благодарение должно всегда быть спутником молитвы». Как сказал кто-то, христианин должен участвовать, что всю свою жизнь он «как бы подвешен между прошлыми и настоящими благодеяниями». Конечно же, в каждой молитве должно быть благодарение за великую привилегию молиться. Павел настаивает на том, что мы должны благодарить всегда [у Баркли: во всем] — и в печали и в радости. А это подразумевает две вещи. Во-первых, благодарность и, во вторых, совершенная покорность воле Божией. Лишь тогда, когда мы совершенно убеждены в том, что Бог делает все к лучшему, можем мы испытывать чувство совершенной благодарности, которое должно сопутствовать молитве.

Когда мы молимся, мы всегда должны помнить три момента:

а) Любовь Божию, которая всегда хочет для нас только самого лучшего.

б) Мудрость Божию, которая одна знает, что является лучшим для нас.

в) Силу Божию, которая одна может привести в исполнение то, что лучше всего для нас.

Человек, который молится в совершенной уверенности в любви, мудрости и силе Божией, обретет мир Божий.

И если молитва вознесена в вере, мир Божий будет, подобно часовому, стоять на страже нашего сердца. Слово фроурейн, которое употребил здесь Павел, взято из военного словаря, и оно значит стоять на страже. Павел говорит, что мир Божий превыше всякого ума. Это не значит, что мир Божий нечто столь таинственное, что человек не может понять его, хотя, конечно, и это справедливо. Это значит, что мир Божий такое сокровище, что человеческий ум, при всем его умении и знании, никогда не может создать его. Он не может быть изобретением человека; это дар Божий. Путь к миру — доверить себя и всех, кто нам дорог, в любящие руки Бога.

СФЕРЫ ПОДОБАЮЩИХ СТРЕМЛЕНИЙ (Флп 4:8−9)

Человеческий ум всегда нацелен на что-нибудь, и Павел хочет быть уверенным в том, чтобы у филиппийцев всегда были надлежащие стремления. Это чрезвычайно важно, потому что, таков уж закон жизни, что, если человек довольно часто думает о чем-нибудь, то наступает момент, когда он уже не сможет перестать думать об этом. Его мысли и стремления начинают прямо-таки двигаться по накатанной колее, из которой их уже нельзя будет выбить. И потому крайне важно, чтобы человек думал о надлежащих вещах и стремился к ним. Павел приводит здесь список таких вещей.

Это то, что истинно. Многое в этом мире обманчиво и иллюзорно, обещающее то, чего оно никогда не может дать, обещающее обманчивый мир и счастье, которые оно неспособно обеспечить. Человек всегда должен устремлять свои мысли на дела, которые не подведут его и не унизят.

Это то, что честно, или, по-гречески — семнос. Это тоже можно перевести как почетный, или достойный.

Из этого видно, что греческое слово семнос трудно переводимо. Это слово употребляется по отношению к богам и храмам богов. По отношению к человеку оно передает состояние человека, который живет в этом мире, как в храме Божием. Были предложены и другие переводы, но слово это в действительности имеет значение благоговейный. В этом мире есть вещи дешевые, никчемные, и привлекательные для легкомысленных людей; а христианин должен устремлять свои мысли на серьезные и достойные вещи.

Это то, что справедливо. В греческом это дикайос, а греки определяли как дикайос человека, отдающего должное и богам и людям. Другими словами, дикайос означает считаться со своим долгом и исполнять свой долг. Иные направляют свои мысли на наслаждение, удобство, достаток. Мысли и стремление христианина обращены к долгу по отношению к Богу и к долгу по отношению к человеку.

Это то, что чисто. В греческом это хагнос и означает нравственно неоскверненное. В обрядовом употреблении оно означает столь очищенное, что может быть принесено в присутствие Бога и употреблено в служении Ему. Мир полон вещей грязных и запущенных, запятнанных и непристойных. Умы многих людей находятся в таком состоянии, что они пачкают и опошляют все, о чем они думают. Ум христианина направлен на чистое; мысли его столь чисты, что они выдерживают испытывающий взгляд Бога.

Это то, что любезно. Греческое слово просфилес тоже может быть переведено как прекрасный, привлекательный, или вызывающее любовь. Умы иных людей настолько помешаны на мести и наказании, что они вызывают у других лишь чувство горечи и страха. Иные же настолько склонны критиковать и укорять, что они вызывают в других негодование. Мысли христианина устремлены на прекрасное — доброту, сочувствие, воздержанность, и потому он — обаятельный человек; видеть его — значит любить его.

Это то, что достославно. У греческого слова эофема тоже много оттенков. В буквальном смысле оно значит обходительно, вежливо, но оно было особенно связано с священным молчанием в самом начале жертвоприношения в присутствии богов. Может быть, не будет преувеличением сказать, что это слово значит то, что достойно того, чтобы Бог мог услышать. В этом мире очень много отвратительных, лживых и грязных слов. В мыслях христиан на их устах должны быть только такие слова, которые достойны того, чтобы их мог услышать Бог.

Это то, что только добродетель, продолжает Павел. В греческом это арете, которое можно тоже переводить как превосходство, совершенство. Дело в том, что, хотя арете относится к великим словам греческой классики, кажется, что Павел сознательно избегал его употребления, и вот здесь оно единственный раз встречается в его посланиях.

Им можно обозначить отличное качество земли в поле, превосходную пригодность инструмента для соответствующей цели, выдающуюся смелость воина. Лайтфут высказал предположение, что этим словом Павел призывает в качестве союзников все, что было превосходного в языческом прошлом его друзей. Он как бы говорил: «Если на вас оказывает какое-либо влияние старая языческая идея совершенства, в которой вы были воспитаны, подумайте об этом. Подумайте о своей прошлой жизни в ее высшем проявлении, чтобы побудить себя к достижению новых высот на христианском пути». В этом мире много нечистого и упадочного, но в нем есть и благородство и рыцарство, и вот об этом и должен думать христианин.

И, наконец, только то, что похвала, говорит Павел. В некотором смысле христианин, правда, никогда не думает о похвале людей, но в другом смысле также правда, что доброго человека возвышает похвала добрых людей. Таким образом, Павел говорит, что христианин должен жить так, чтобы не жаждать завистливо похвалы людей, но и не презирать ее.

ИСТИННОЕ УЧЕНИЕ И ИСТИННЫЙ БОГ (Флп 4:8−9 (продолжение))

В этом отрывке Павел излагает, как надо правильно учить.

Он говорит о том, чему филиппийцы научились. Это то, чему он сам научил их; под этим он имеет в виду благовествование, которое он лично принес им и в котором наставлял их. Павел говорит о том, что филиппийцы приняли. В греческом это параламбанейн, что значит — принять установившуюся традицию. Таким образом, под этим он имеет в виду принятое им учение Церкви.

Из этих двух слов мы узнаем, что наставление включает передачу комплекса общепринятой истины и общепринятого учения, которых придерживается вся Церковь, и оно включает, кроме того, разъяснение этого учения в ходе личного комментирования и наставления со стороны учителя. Чтобы учить или проповедовать, мы должны знать общепринятый кодекс учения Церкви; после этого мы должны его продумать и передать другим в его простоте, и одновременно, с учетом того значения, которое мы придаем ему, исходя из нашего личного опыта и из наших размышлений над ним. Но Павел идет еще дальше. Он советует филиппийцам исполнять еще и то, что они слышали от него и видели в нем. Лишь очень немногие учители могут говорить так и все же это остается истиной, что личный пример играет важную роль в наставлении. Учитель должен на деле показывать истину, которую он объявляет на словах.

И, наконец, Павел говорит своим филиппийским друзьям, что, если они будут верно исполнять все это, Бог мира будет с ними. Очень интересно рассмотреть титулы, которые Павел дает Богу:

1. Он — Бог мира. Это его любимый титул Бога (Рим 16:20; 1Кор 14:33; 1Фес 5:23). В понимании иудея мир не был чем-то просто отрицательным, просто отсутствием неприятностей и проблем. Мир, в понимании иудея, это все то, что способствует высшему благу человека. Лишь в дружбе с Богом может человек обрести жизнь такой, какой она должна быть. Но и в представлении иудея этот мир проявлялся в правильных отношениях. Лишь по благодати и милосердию Божию можем мы вступить в правильные отношения с Ним и с нашими собратьями. Тем самым Бог мира может сделать жизнь такой, какой она должна быть.

2. Он — Бог надежды (Рим 15:13). Только вера в Бога может удержать человека от полного отчаяния. Лишь благодать Божия может удержать его от того, чтобы он совершенно отчаялся в себе, и лишь ощущение доминирующего над всем провидения Божия удерживает его от того, чтобы отчаяться о всем мире. Как пел псалмопевец: «Что унываешь ты, душа моя...? Уповай на Бога; ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего». (Пс 41:12; Пс 42:5). Надежда христианина нерушима, потому что ее основа — вечный Бог.

3. Он — Бог терпения, утешения и милосердия (Рим 15:5; 2Кор 1:3). Здесь два великих слова. Терпение, по-гречески — хупомоне, что не означает способность сидеть и переносить все, а способность подняться и преодолеть все. Бог дает нам силу в каждой ситуации, чтобы придать жизни величие и славу. В Боге мы учимся употреблять свою радость и печаль, удачи и поражения, достижения и разочарования, чтобы сделать жизнь богаче и благороднее, чтобы сделать себя более полезными для других и приблизиться к Богу. Утешение, в греческом это — параклесис. Параклесис — это не только успокаивающее сочувствие, но и ободрение; это помощь, которая не просто кладет человеку руку на плечо, но и посылает его взглянуть реальности в глаза; не только утирает человеку слезы, но и дает ему способность спокойно смотреть на мир. Параклесис — это одновременно и утешение и сила. В Боге мы входим со славой из любого положения и с Нем мы обретаем силу смело идти вперед тогда, когда жизнь рушится.

4. Он — Бог любви и мира (2Кор 13:11). Вот это основа всего. За всем стоит любовь Божия, которая никогда не оставит нас, которая мирится со всеми нашими прегрешениями, которая никогда не покинет нас, которая не сентиментально расслабляет нас, а всегда придает нам силы и мужества для жизненной битвы.

Мир, надежда, терпение, утешение, любовь — все это Павел обрел в Боге. Это правда, что «способность наша от Бога» (2Кор 3:5).

СЕКРЕТ ПОДЛИННОГО ДОВОЛЬСТВА (Флп 4:10−13)

Послание близится к концу и Павел великодушно выражает свою благодарность за дар, который прислали ему филиппийцы. Павел знает, что они много о нем думали, но до сих пор обстоятельства не давали им возможности проявить свою заботу о нем.

Он доволен своим положением и состоянием, потому что научился быть довольным. Павел употребляет одно из великих слов языческой этики — автаркес, что значит полное самоудовлетворение. Автаркея — самоудовлетворение — была высшая цель этики стоицизма; под этим стоики подразумевали душевное состояние человека, когда он совершенно свободен от всех вещей и людей. Для достижения такого состояния стоики предлагали определенные методы:

1. Они предлагали отказ от всех желаний. Стоики правильно считали, что довольство зависит не от того, чтобы владеть многим, а от того, чтобы довольствоваться малым. «Если хочешь сделать человека счастливым, не увеличивай его владения, а уменьши его желания». Греческого философа Сократа однажды спросили, кто самый богатый человек. На это Сократ ответил: «Тот, кто довольствуется немногим, потому что автаркея — природное богатство». Стоики полагали, что единственный путь к довольству и самоудовлетворению — покончить со всеми желаниями настолько, чтобы человек пришел в состояние, когда ему ничего не нужно.

2. Они предлагали покончить со всеми эмоциями настолько, чтобы человек пришел в состояние, когда его не будет волновать ни то, что случится с ним самим, ни то, что случится с другими. Эпиктет говорил: «Начни с чаши или с домашней утвари; если она разобьется говори: «Мне все равно». Потом переходи к лошади или к любимой собаке; если с ними что-нибудь случится, говори: «Мне все равно». А потом в отношении себя самого, и если ушибешься или повредишь себе что-нибудь, говори: «Мне все равно». Если ты будешь продолжать это достаточно долго и если ты будешь прилично стараться, то настанет такой момент, когда ты сможешь смотреть на то, как страдают и умирают самые близкие тебе люди и говорить: «Мне все равно». Цель стоиков сводилась к тому, чтобы покончить со всяким чувством в сердце.

3. Это нужно было делать сознательным усилием воли, видя во всем волю Божию. Стоики считали, что абсолютно ничто не может произойти, если нет на то воли Божией. Каким бы мучительным это ни было, каким бы гибельным или бедственным это ни казалось — это была воля Божия. Поэтому, было бессмысленно бороться против этого; человек должен настолько закалить себя, чтобы быть готовым принять все.

Для достижения довольства и самоудовлетворения стоики искореняли все желания и разрушали все чувства; они искореняли любовь и запрещали всякую заботу. Как сказал Т. Р. Глоувер: «Стоики обращали сердце в пустыню и называли это покоем».

Здесь мы сразу же видим различие между стоиками и Павлом. Стоик говорил: «Я познаю довольство сознательным усилием воли». Павел говорил: «Все могу в укрепляющем меня (Иисусе) Христе». Для стоиков самоудовлетворение было человеческим свершением; для Павла это был дар Божий. Стоик был самоудовлетворен, а Павел был удовлетворен в Боге. Стоицизм потерпел неудачу, потому что он противоречил человеческой природе; христианство же преуспело, потому что оно коренилось в Божественном. Павел мог выдержать все, потому что в любой ситуации с ним был Христос; человек, который идет рядом с Христом может осилить все.

ЦЕННОСТЬ ДАРА (Флп 4:14−20)

Щедрость филиппийской церкви по отношению к Павлу имела уже давнюю историю. В Деян 16 и 17 мы читаем о том, как он проповедовал Евангелие в Филиппах, а потом отправился в Фессалоники и в Верею. Уже тогда филиппийская церковь доказала на практике свою любовь к нему. У него были с филиппийской церковью особые отношения: ни от одной церкви не принимал Павел никогда никаких подарков или помощи. Именно это обстоятельство волновало коринфян (2Кор 11:7−12).

Павел говорит что-то прекрасное: «Говорю не потому, что хотел получить подарок от вас для себя, хотя ваш подарок и трогает мое сердце и очень радует меня. Мне ничего не нужно, потому что у меня более, чем достаточно всего. Но я рад за вас, что вы сделали мне подарок, потому что доброта ваша послужит вам к чести в глазах Бога». Он обрадовался их щедрости, но не ради себя, а ради них же. А потом Павел употребляет слова, в которых дар филиппийцев становится жертвою Богу. «Благовонное курение», говорит он, а это обычная в Ветхом Завете фраза, характеризующая жертву, приятную Богу. «И обонял Господь приятное благоухание» (Быт 8:21; Лев 1:9,13,17). Радость Павла в даре заключается не в том, что этот дар дает ему, а в том, что он дает филиппийцам.

В последнем предложении Павел указывает на то, что никогда еще человек, давший дар, не обеднел от этого. Богатство Бога находится в распоряжении тех, кто любит Бога и своих собратьев. Дающий лишь обогатит себя, потому что его дар открывает ему дары Божии.

ПРИВЕТСТВИЯ (Флп 4:21−23)

Послание заканчивается приветствиями. В последнем отрывке находится очень интересная фраза. Павел посылает приветствия от христианских братьев из кесарева дома. Важно правильно понять эту фразу. Это вовсе не значит, что эти люди — родственники кесаря. Домашние кесаря — этой фразой обычно называли всех имперских гражданских служащих; они были разбросаны по всему тогдашнему миру. Дворцовые чиновники, секретари, руководители государственными финансами, чиновники занимавшиеся будничными имперскими делами — все это были домочадцы кесаря. Интересно отметить, что уже в то время на своей ранней стадии христианство проникло в самое ядро римской администрации. Нет еще одного предложения, которое бы так ясно показывало, что уже тогда христианство проникло в самые высокие сферы империи. Лишь через триста лет христианство станет государственной религией империи, но уже были заметны первые признаки конечного торжества Христа. Распятый галилейский плотник уже начал властвовать над теми, кто руководил величайшей империей тогдашнего мира.

И послание завершается такими словами: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами». Филиппийцы послали Павлу свой дар. Он же мог послать им лишь один дар — свое благословение. Но разве можно сделать больший дар человеку, нежели помянуть его в своих молитвах?