Ефесянам | 2 глава

ЖИЗНЬ БЕЗ ХРИСТА И БЛАГОДАТЬ БОЖИЯ (Еф 2:1−10)

В этом отрывке Павел излагает свои мысли, не считаясь с правилами грамматики. Он начинает предложения и не заканчивает их; он начинает одной конструкцией, а продолжает другой. Это объясняется тем, что отрывок представляет собой скорее лирическое стихотворение, в котором Павел воспевает Божью любовь, чем богословское сочинение. Песнь соловья нельзя оценивать по законам музыкальной композиции. Жаворонок поет потому, что пение доставляет ему радость. Павел поступает здесь так же. Он изливает свое сердце, и правила грамматики уступают чуду благодати.

ЖИЗНЬ БЕЗ ХРИСТА (Еф 2:1−3)

Когда Павел говорит вы он имеет в виду язычников; когда он говорит мы, нас, он имеет в виду иудеев, своих соотечественников. В этом отрывке он показывает, сколь ужасна жизнь без Христа как для язычников, так и для иудеев.

1. Павел говорит, что они жили в преступлениях и грехах. При этом он употребляет очень интересные слова. Слово хамартия, грех, происходит из словаря охотников и значит промах. Стрела стрельца не попадет в цель, делает промах, вот и хамартия. Грех — отказ найти цель жизни. Вот почему грех так широко распространен.

У нас обычно неверное представление о грехе. Мы легко соглашаемся с тем, что грабители, убийцы, головорезы, пьяницы, гангстеры — грешники; а так как большинство из нас — порядочные граждане, мы считаем в глубине души, что мы имеем мало общего с грехом. Мы бы даже стали возмущаться, если бы кто-то назвал нас заслуживающими ада грешниками. Но вот слово хамартия ясно показывает нам, что такое грех: это — промах в том, чем мы должны и могли бы быть.

Достаточно добрым мужем является ли мужчина? Старается ли он стать лучшим мужем, стараясь облегчить жизнь своей жене? Срывает ли он свое настроение на своей семье? Является ли женщина такой милой женой, какой она может, вообще, быть? Интересуется ли она жизнью своего мужа и пытается ли она понять его проблемы и заботы? Достаточно добры ли мы, родители, к своим детям? Правильно ли мы воспитываем их, или же мы попросту увиливаем от правильного решения вопроса? Когда наши дети подрастают, сближаемся ли мы с ними; или они, напротив, отдаляются от нас так далеко, что вообще становится трудно говорить друг с другом, и мы становимся чужими? Такие ли мы чуткие сыновья и дочери, какими мы могли бы быть? Благодарим ли мы, по крайней мере, за то, что делается для нас? Замечали мы хоть иногда обиженные взгляды наших родителей и понимаем ли мы, что сами являемся причиной этого? Действительно ли мы такие хорошие работники, какими мы могли бы быть? Наполнен ли каждый рабочий час сознательным трудом и выполняем ли мы каждое задание лучшим образом?

Когда мы поймем, что такое грех, мы увидим, что это вовсе не изобретение богословов. Им пропитана жизнь. Грех — отказ в какой-либо сфере жизни стать тем, чем мы можем и должны быть.

Для преступления Павел употребляет греческое слово параптома. Буквальный смысл этого слова — падение, скольжение. Оно применимо к человеку, потерявшему дорогу и уходящему с истинного пути; к человеку, уклонившемуся понять настоящий смысл, и от которого поэтому ускользает истина. Преступить — значит пойти по неправильному пути, хотя у нас были возможности пойти по правильному; это значит, не следовать истине, которую мы должны бы знать. Преступить — значит отказаться от достижения цели, которую мы должны были достичь.

Живем ли мы так, как мы должны жить? Достигли ли мы эффективности и мастерства, которые могли дать нам наши обстоятельства и дары Божии? Достигли ли мы той цели в служении людям, которую мы могли достичь? Достигли ли мы той степени добродетели, на которую мы были способны?

Главная идея греха заключается в умышленном отклонении от истины, в отказе держаться определенного пути или устроить жизнь такой, какой она могла бы стать; и это касается непосредственно каждого из нас.

МЕРТВЫЕ В ЖИЗНИ (Еф 2:1−3 (продолжение))

Павел говорит о людях, мертвых по преступлениям и грехам. Что он хотел этим сказать? Некоторые комментаторы считают, что без Христа люди живут в грехе, и, следовательно, в жизни грядущей душа их обречена на смерть. Но Павел говорит не о грядущей, а о настоящей, реальной жизни. Грех смертен с трех точек зрения:

1. Грех убивает невинность. Человек согрешивший — уже другой человек. Психология учит нас тому, что человек ничего не забывает.

Может быть, мы что-то забыли; но все, что мы когда-либо делали, видели или слышали, хранится в нашем подсознании. И поэтому грех постоянно оказывает влияние на человека.

В романе Ду Мурье «Трибли» есть пример этого. Билли впервые принял участие в попойке и сам напился пьяным. «И когда через двое суток он выслал весь хмель этой рождественской попойки, он понял, что с ним произошла печальная и странная перемена! Как будто кто-то дохнул на чистую поверхность его памяти и помутил ее, как зеркало, оставив на ней тонкую пленку, так что каждое воспоминание, всплывавшее в его памяти, теряло свою первоначальную чистоту. Как будто острое лезвие его разума достичь и разбудить прошлое очарование, блеск и сущность прошлых событий, было затуплено и зазубрено. Как будто была начисто стерта та особая радость, тот дар, одним усилием воли вызывать и представляет себе воочию прошлые чувства и ситуации. И он никогда не смог возвратить вполне эту драгоценнейшую способность, этот дар юности и счастливого детства, которым он когда-то владел, даже не зная об этом, с той уникальной и исключительной полнотой».

Совершенный грех оставил, как бы, мутную пленку на его памяти, и мир уже никогда не мог быть таким, как раньше. Если мы посадили пятно на одежду или на ковер, мы можем отдать их в чистку, но они уже не будут такими, как прежде. Грех также изменяет человека; он убивает невинность; а невинность, однажды потерянная, никогда не может быть восстановлена.

2. Грех убивает идеалы. Жизнь многих представляет какой-то трагический процесс. Сперва человек с ужасом смотрит на определенные вещи, потом у него возникает искушение на преступление, но если он и согрешил, он несчастлив и ему не по себе, ибо он все время сознает, что поступил дурно; потом же после того как он уже неоднократно делал это, он не чувствует никаких угрызений совести. Каждый грех ведет к тому, что в следующий раз грешить проще. Грех — своеобразное самоубийство, потому что он убивает человеческие идеалы, ради которых стоит жить.

3. В конечном счете, грех убивает волю человека. Сперва человек поддается какому-то соблазну или наслаждению, потому что он хочет его; потом же он предается ему, потому что не может уже иначе поступать. Когда что-то вошло в привычку, недалеко до того, чтобы оно стало необходимостью. Если человек позволил какой-то привычке или запретному удовольствию овладеть собой, он становится рабом его. Как гласит старая пословица: «Посеявший поступок пожнет привычку; посеявший привычку пожнет судьбу».

Грех обладает убийственной властью. Он убивает невинность. Его можно снять, но результат его остается. Ориген сказал: «Шрамы остаются». Грех убивает идеалы: люди начинают без всякого угрызения совести делать то, на что они сами раньше смотрели с ужасом. Грех убивает волю: он настолько овладевает человеком, что человек больше не может освобождаться от него.

ХАРАКТЕРИСТИКИ ЖИЗНИ БЕЗ ХРИСТА (Еф 2:1−3 (продолжение))

Здесь же Павел дает своеобразную характеристику жизни без Христа:

1. Такая жизнь, сводится к удовлетворению интересов в духе настоящего века. Другими словами, это жизнь по нормам и ценностям мирской жизни. Христианство требует прощения; но писатели древнего мира видели в этом признак слабости, если кто-то обладает силой отомстить за причиненное зло и не делает этого. Христианство требует любви даже к нашим врагам, а Плутарх, например, видел отличительные качества хорошего человека в полезности для своих друзей и во внушении ужаса врагам. Христианство требует служения, а мир не может понять миссионеров, отправляющихся в чужие страны для того, чтобы учить там в школе или работать в больнице за четверть того жалования, которое они могли бы получить дома. Сущность мирских норм жизни состоит в том, что человек ставит в центр себя, а христианство ставит в центр Христа. Сущность мирского человека состоит в том, что «он знает всему цену, но не ценит ничего». Светский человек находит мотивацию в прибыли; деятельность же христианина направлена на служение.

2. Плотская жизнь направляется князем тьмы, дьяволом. Во времена Павла вера в бесов была намного реальней, чем в настоящее время, и человек, направляемый злыми духами, ставал на сторону врагов Божиих.

3. Эта жизнь характеризуется непослушанием. У Бога много возможностей открыть Свою волю людям. Он делает это через совесть человека, голос Святого Духа в нас; Он дает людям мудрость и заповеди Своей книги, и советы благочестивых людей. Но человек, живущий без Христа, выбирает свой собственный путь и образ действий, даже когда он знает, где путь угодный Богу.

4. Такая жизнь находится во власти похотей. Слово епитумия специфически означает желания дурного и запретного. Поддаться такому желанию — это значит неизбежно навлечь на себя несчастье.

Жизнь Оскара Уайльда — одна из трагедий девятнадцатого века. Он обладал блестящим умом, и был удостоен высочайших академических почестей; был талантливым писателем и завоевал высочайшие литературные премии. Он был обаятельным и в душе своей любезным человеком; и все же поддался соблазну, попал в тюрьму и его постигло бесчестье. Страдая от своего падения, он написал книгу «Де профундис» («Из бездны»), в которой писал: «Боги дали мне почти все. Но я позволил увлечь себя надолго в неразумную свободу и плотские удовольствия... Устав в высшем обществе, я намерено опустился на дно жизни в поисках новых ощущений. То, что казалось мне противоречивым в умственной сфере, стало противоестественным в сфере вожделений. Я становился безразличным к жизни других людей, брал наслаждение везде, где мне заблагорассудилось, и шел все дальше. Я забыл о том, что каждое маленькое действие облагораживает или разрушает характер, что человек должен будет однажды во всеуслышание объявить то, что он когда-то сделал скрытно. Я потерял контроль над самим собой и не был больше кормчим своей души, и даже не сознавал этого. Все закончилось ужасным бесчестьем для меня».

Похоть — плохой хозяин, а попасть во власть похоти — значит стать ее рабом. Но похоть не ограничивается плотью; она жаждет всего запретного.

5. Такая жизнь подчинена желаниям плоти. Нужно внимательно вникать в сказанное, чтобы понять, что Павел подразумевал под плотскими грехами не только половые грехи. В Гал 5:19−21 Павел перечисляет их. Список начинается прелюбодеянием и блудом, а потом охватывает и идолослужение, ссоры, вражду, распри, зависть, разногласия, ереси. Плоть — часть нашей натуры, наиболее уязвимая для греха и являющаяся его плацдармом.

Само определение «плоти» различно между людьми. Слабым местом одного человека может быть его тело и ему может грозить грех сластолюбия; слабость другого — интеллектуальная и ему может угрожать гордыня; у третьего — земные блага и недостойное честолюбие; у четвертого — темперамент и связанные с ним зависть и распри. И все это грехи плотские. Пусть никто не думает, что, если он избежал более грубых грехов прелюбодеяния и блуда, что он избежал грехов плоти вообще. Плоть — все то в нашем теле, что уступает греху; плоть — человеческая природа без Бога. Жить по требованиям плоти — значит жить так, что наша неизменная худшая часть определяет нашу жизнь.

6. Эта жизнь удостаивается только гнева Божьего. Жизнь многих наполнена горечью, потому что они никогда не свершили того, на что были способны талант и работоспособность; а в глазах Бога любой человек заслуживает только осуждения. Лишь Его любовь во Христе простила людей, которые не заслуживают ничего кроме Его наказания; людей, оскорбивших Его любовь и нарушивших Его закон.

ДЕЛА ХРИСТОВЫ (Еф 2:4−10)

Павел начал с того, что сказал, что мы действительно мертвы по преступлениям и по грехам нашим; а теперь он говорит, что Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, оживотворил нас со Христом. Что он, собственно, понимал под этим? Как мы видели, грех смертен в трех аспектах. Иисус имеет прямое отношение к каждому из них:

1. Мы видели, что грех убивает невинность. Даже Иисус не может вернуть человеку его невинность, потому что даже Иисус не может повернуть часы вспять; но Иисус может освободить человека от чувства вины, которое связано с утратой невинности.

Грех прежде всего вызывает ощущение отчужденности между человеком и Богом. Как только человек осознает, что он согрешил, его начинает угнетать чувство, что он более не смеет приблизиться к Богу. Когда Исаия имел видение Господа, его первой реакцией на это были слова: «горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами» (Ис 6:5). Когда Петр осознал чудо Иисуса, его первыми словами были: «выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк 5:8).

Иисус начинает с того, что устраняет это чувство отчуждения. Он пришел к нам, чтобы сказать нам, что, независимо от того, каковы мы, дверь в присутствие Бога открыта для нас. Допустим, чей-то сын совершил постыдный поступок и убежал из дома, потому что он был уверен в том, что домой идти совершенно бессмысленно, потому что двери его будут заперты. А потом кто-то пришел к нему и сказал, что дверь все еще открыта для него и дома будут рады встретить его. Какую перемену произведет эта новость! И именно такую весть принес людям Иисус. Он явился, чтобы избавить людей от чувства отчужденности и вины, сказав нам, что мы нужны Богу такими, какие мы есть.

2. Мы видели, что грех убивает идеалы, которыми живут люди. Иисус вновь разбудил идеалы в сердцах людей.

Рассказывают такую историю о судовом машинисте на речном пароме в Америке. Его паром был стар и он не очень заботился о нем; машины были покрыты копотью и неухожены. И этот судовой инженер был обращен на путь истинный. Первое, что он сделал — он вернулся на свой паром и начал так чистить и полировать свои машины, что они заблестели как зеркало. Один из постоянных пассажиров заметил по этому поводу. «Что ты намерен делать? — спросил он судового машиниста, — зачем ты стал чистить и полировать эти старые машины?» — «Сэр, — ответил он, — я покрыт славой». Вот что делает Иисус для человека. Он покрывает его славой.

Говорят, что в одном из приходов города Эдинбург в Шотландии, куда прибыл Джордж Матесон, была одна старушка, и жила она в грязном подвале в убогих условиях. Через несколько месяцев после того, как Матесон начал проповедовать в этом приходе, настало время причастия. Когда церковный староста заглянул в полуподвал этой женщины он выяснил, что она выбралась. По адресу он нашел ее в мансарде. Женщина была бедна и в мансарде не было никакой роскоши, но она была так же ясной, чистой и приятной, как подвал был темен, грязен и мрачен. «Я вижу вы сменили место жительство», — сказал староста. «Ах, — сказала женщина, — нельзя слушать проповеди Джорджа Матесона и жить в подвале». Христианская весть разбудила и в ней вновь ее идеалы.

В сердце страдающем, в скорби суровой,
Праздник Дух Божий лишь может создать;
Верой сияющим слугам Христовым
Дано о том на земле возвещать.

Благодать Иисуса Христа возрождает в человеке идеалы, которые погасили многочисленные грехи. И это возрождение дает новые стимулы жизни.

3. Больше всего возрождается в Иисусе Христе воля человеческая. Мы видели, что смертоносность греха заключается в том, что он медленно, но верно разрушает человеческую волю и то, что первоначально было потаканием своим слабостям и погоней за наслаждением, превращается постепенно в необходимость. Иисус возрождает в человеке волю.

И именно такое же действие оказывает всегда любовь. Большая любовь всегда производит очищающее действие на человека. Когда человек действительно и искренне полюбит, любовь Христа обновляет чувства, волю и возвращает его к добродетели и любви.

Всемогущий Избавитель, наши чувства обнови,
В нас устрой Себе обитель, постоянно в ней живи.
Неразлучно будь Ты с нами,
Вдохновляй нас, Боже, вновь
Сердцем, словом и делами
Прославлять Твою любовь.

ДЕЯНИЯ БЛАГОДАТИ (Еф 2:4−10 (продолжение))

И Павел завершает отрывок блестящим изложением парадокса, лежащего в основе его понимания благой вести. Вот два аргумента этого парадокса:

1. Павел утверждает, что мы спасаемся благодатью. Мы не заслужили, да и не могли заслужить, спасения. Это — дар Божий, и нам остается лишь принять его. Истинность точки зрения Павла неопровержима; и вот по каким двум причинам:

а) Бог есть совершенство, и лишь совершенство могло бы удовлетворить Его. Уже по самой своей природе человек не может создавать для Бога совершенство; и потому, если человек когда-либо приблизится к Богу, то это лишь по Его милости, потому что Он дал человеку эту возможность, которой человеку остается лишь принять.

б) Бог есть любовь; поэтому грешить — преступление не против закона, а против любви. Если нарушение закона можно искупить, то вовсе невозможно искупить разбитое сердце; и грех — не столько нарушение закона Божия, сколько причинение боли сердцу Бога. Давайте возьмем грубую и несовершенную аналогию. Водитель автомобиля убил, вследствие небрежной езды, ребенка. Его арестовывают, судят, устанавливают его вину и приговаривают к определенному сроку лишения свободы или к штрафу. Человек, заплативший штраф или отбывший срок наказания, с точки зрения закона свободен, дело закрыто. Но для матери убитого ребенка все обстоит иначе. Никакой штраф и никакое отбытое наказание не может примирить ее с ним. Лишь ее акт свободного прощения может восстановить нормальные отношения между ним и ею. И таковы же наши отношения с Богом. Мы согрешили не против закона Божия, а против Его сердца. И поэтому лишь оправдание по благодати Божией может восстановить правильные отношения между нами и Богом.

2. Другими словами, никакими делами человек не может заслужить свое спасение. Было бы неправильно и даже невозможно остановиться здесь в истолковании учения Павла, а, тем не менее, очень часто именно так и делают. Павел продолжает, что Бог создал нас на добрые дела. И в этом заключается парадоксальность его учения; никакие добрые дела в мире не могут восстановить наши добрые отношения с Богом. Но христианство, которое не проявляется в добрых делах, не имеет ничего общего с истинным христианством.

И в этом нет ничего странного, ибо оно так по непреложному закону любви. Если нас любит прекрасный человек с возвышенными чувствами, мы знаем, что не заслуживаем и не можем заслужить его любовь. Но одновременно мы знаем, что мы обязаны всю свою жизнь стараться быть достойными ее.

И таково же наше отношение к Богу. Добрые дела не помогут человеку заслужить спасение, но совсем неправильно поступает тот, кто не пытается добрыми делами проявить свою признательность за свое спасение. Не потому чтобы своими добрыми делами сделать Бога нашим должником, а потому что любовь Божия обязывает нас на всю жизнь стремиться быть достойными ее.

Мы знаем, что Бог ожидает от нас. Он уже давно приготовил для нас жизнь, которую мы должны бы жить и сообщил нам об этом в Своей книге и через Своего Сына. Мы не можем заслужить Его любви, но мы можем и должны показать, как благодарны мы Ему за нее, пытаясь всей душой вести жизнь, радующую Его сердце.

ДО И ПОСЛЕ ХРИСТА (Еф 2:11−22)

ДО ХРИСТА (Еф 2:11−12)

Павел говорит о том, как жили язычники до Христа. Павел был апостолом язычников, но он никогда не забывал о том, что иудеи занимали особое место в предначертаниях и откровениях Божиих. Здесь Павел приводит различие между жизнью язычников и иудеев:

1. Язычников звали необрезанными те, кто особенно уповал на это обрезание, которое, в сущности, являлось лишь делом рук человеческих. Но именно здесь и проходило особой важности различие между людьми. Иудеи относились с крайнем презрением к язычникам. Они говорили, что Бог сотворил язычников для того, чтобы они служили топливом для адского огня; что Бог из всех сотворенных Им народов любил только Израиля; что лучшая змея — раздавленная, лучший язычник — убитый. Не полагалось даже оказывать помощь языческой женщине во время родов, ибо тогда в мире станет одним язычником больше. Иудеи были совершенно отделены от язычников. Если иудей женился на язычнице, иудеи совершали символический обряд его похорон. Такие контакты с язычниками были равносильны смерти; даже посещение язычника делало иудея нечистым. До Христа этот барьер был непреодолим, после Христа — разрушен.

2. Язычники не имели надежду на Мессию. В Библии сказано, что они были без Христа. Это вполне допустимый перевод, но слово Христос не было первоначально собственным именем, хотя оно потом и стало таковым. От причастия помазанный мы имеем существительное помазанник. Королей и царей при короновании помазывали; и вот греческое слово Христос и еврейское Мессия стали обозначать Помазанника Божия, Царя, Которого ждали от Бога, чтобы освободить Свой избранный народ и установить Золотой век. Даже в самые трудные времена иудеи никогда не сомневались в том, что Мессия явится. У язычников не было такой надежды.

И вот последствия такого различия. Для иудея история постоянно развивалась к какой-то цели: независимо от того, каким было настоящее, будущее будет славным. Иудеи смотрели на историю, в основном, оптимистически. С другой же стороны, для язычников история развивалась без цели и направления. По представлению стоиков история развивалась циклически. Они верили, что история развивается приблизительно три тысячи лет; после этого возникает мировой пожар, который уничтожает всю вселенную; потом весь процесс начинается снова, и в той же последовательности проходят те же события и люди. Для язычника история ни к чему не ведет; для иудеев же она вела к Богу. Для язычника не было смысла жить; для иудея же жизнь вела к прославлению. С приходом Христа язычники приобщились к новому взгляду на историю, в которой человек постоянно находится на пути к Богу.

БЕЗНАДЕЖНЫЕ И БЕСПОМОЩНЫЕ (Еф 2:11−12 (продолжение))

3. Язычники были отчуждены от общества израильского. Что это значит? Народ Израиля назывался хо хагиос лаос, святой народ. Мы уже видели, что слово хагиос значит обособленный. Израиль отличался от других народов в том смысле, что у него был только один царь — Бог. Если другие народы могли управляться демократией или аристократией, в Израиле была теократия. Им правил Бог. После победы Гедеона народ пришел к нему и предложил ему трон Израиля. Но Гедеон ответил: «Ни я не буду владеть вами, ни мой сын не будет владеть вами; Господь да владеет вами» (Суд 8:23). Когда псалмопевец пел: «Я буду превозносить Тебя, Боже мой, Царю мой» (Пс 144:1), он говорил это в буквальном смысле.

Быть израильтянином значило принадлежать к обществу Божию; это значило иметь небесное гражданство. Само собой разумеется, что жизнь народа, обладающего таким сознанием своего предназначения, должна была приобрести совершенно особые черты. Говорят, что Перикл, величайший из афинян, идя в афинский ареопаг произносить речь, имел привычку говорить себе: «Перикл, помни, что ты афинянин, и что ты обращаешься к афинянам». Иудей же мог говорить себе: «Помни, что ты подданный Господа, и что ты обращаешься к народу Господнему». Нет в мире сознания величия, которое сравнивалось бы с этим.

4. Язычники были чужды заветов обетования. Что это значит? Израиль превыше всего был народом завета. А что это значит? Иудеи верили, что Бог обратился к их народу с совершенно особенным предложением. «Я приму вас Себе в народ и буду вам Богом» (Исх 6:7). Эти отношения завета касались не только привилегий, но и обязательств. Они включили и соблюдение закона. В Исх 24:1−8 мы имеем драматическую картину того, как иудейский народ принял завет и его условия: «все, что сказал Господь, сделаем» (Исх 24:3,7).

Если Божий промысел когда-либо должен свершиться, то воплотить его в действительность должен какой-то народ. Выбор Богом народа Израиля не означал какой-то особой благосклонности, потому что это был выбор не для особых почестей, а для выполнения поручения и особой ответственности. Но этот факт внушил иудеям совершенно уникальное, единственное в своем роде сознание того, что они являются народом Господним. Вследствие этого исторического факта Павел тоже не мог забыть того, что иудеи являются особым народом в руках Божиих.

5. Язычники были безбожниками и без надежды. Часто говорят о древних греках как о самом жизнерадостном народе в истории человечества, но ведь была же и греческая меланхолия. За веселым жизнерадостным фасадом скрывалось также отчаяние.

У язычников не было никакой надежды на будущее, потому что у них не было Бога. У Израиля же всегда была светлая надежда в Боге, которая горела ярко и неугасимо даже в самые темные и ужасные дни его истории; в сердце же язычника до прихода Христа было только отчаяние.

КОНЕЦ ПРЕГРАДЕ (Еф 2:13−18)

Мы уже видели, как иудеи ненавидели и презирали язычников. И вот Павел рисует две картины, которые особенно ярко показывали бы иудею, как уничтожается эта ненависть и наступает новое единство.

Он говорит, что те, которые были некогда далеко, стали теперь близки. Исаия слышал слово Божие: «мир, мир дальнему и ближнему» (Ис 57:19). Когда раввины говорили о новообращенном в иудаизм, они говорили о том, что он был приближен. Так, например, один иудейский писатель-раввин рассказывает о том, как одна язычница пришла к раввину Елиезеру. Она покаялась в своих грехах и просила принять ее в иудаизм. «Раввин, — сказала она, — приблизь меня». Но раввин отказался. Дверь захлопнулась перед лицом ее. Но теперь эта дверь открыта. Те, кто были некогда далеки от Бога, приближены, и дверь теперь открыта для каждого.

Однако Павел рисует и еще более живописную картину. Он говорит, что Иисус разрушил преграду, стоявшую между иудеями и язычниками.

Эта картина взята непосредственно из иерусалимского Храма. В Храме было несколько дворов, причем каждый следующий был несколько выше предыдущего, а сам Храм находился в самой середине всех дворов. Первым шел двор язычников; после него — двор женщин, потом — двор израильтян, потом — двор священников и, наконец, Святое Святых.

Язычники могли войти лишь в первый из этих дворов. Между ним и двором женщин была стена, или скорее нечто вроде мраморной перегородки, прекрасно отделанной, и в ней, на определенном расстоянии друг от друга, были вделаны таблички, гласившие, что если язычник пойдет дальше, он подлежит немедленной смертной казни. Иосиф Флавий в описании Храма говорит следующее: «Когда пройдешь через первые ворота во второй двор Храма, перед тобой каменная стена высотой по грудь человека. Она очень красиво отделана: на ней, на равном расстоянии друг от друга, колонны с надписями на греческом и латинском языках с предупреждением, чтобы ни один иностранец не входил в святилище» («Иудейская война» 5:5:2). В другом месте Иосиф Флавий так описывает второй двор Храма: «Он был окружен каменной стеной с надписью, запрещавшей чужеземцу вход под страхом смертной казни» («Иудейские древности» 15:11:5). В 1871 г. была действительно найдена одна из таких запретительных табличек, надпись которой гласила: «Никакой иноплеменник не имеет доступа внутрь ограды и каменной стены вокруг Святое Святых. Кто будет застигнут в нарушении этого, пусть сам несет ответственность за смертную казнь, которая за это следует».

Павел хорошо знал эту ограду и каменную стену, потому что его арест в Иерусалиме, приведший к его окончательному заключению в тюрьму и к смерти, был ложно обоснован на том, что он, якобы, ввел в храм за ограду и каменную стену Трофима, язычника из Ефеса (Деян 21:28−29). Таким образом, эта ограда и стена закрывали язычникам доступ в присутствие Бога.

ОБОСОБЛЕННОСТЬ БЕЗБОЖНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ (Еф 2:13−18 (продолжение))

Но не следует думать, будто лишь иудеи возводили барьеры и отделяли себя от людей. Древний мир был полон таких барьеров. Так, например, более чем за четыреста лет до того времени грекам угрожало вторжение персов. Это был золотой век городов-государств — Афины, Фивы, Коринфа и остальных, — и они чуть сами не вызвали свое разрушение, потому что отказывались совместно противостоять общей угрозе. «Опасность заключалась, — писал Т. Р. Глоувер, — в каждом поколении и отдельных городов-государств, неистово цеплявшихся любой ценой за свою независимость».

Позже Цицерон писал: «По словам греков, все люди делятся на два класса — греков и варваров». Греки звали варваром каждого, кто не говорил по-гречески; и они презирали их и тоже отгораживались от них барьерами. Аристотель, рассуждая о скотстве, пишет: «Чаще всего оно встречается среди варваров», а под варварами он просто подразумевал всех не греков. Он говорит о «далеких варварских племенах, принадлежащих к классу скотов». Самой распространенной формой греческой религии были мистерии, и ко многим из них варваров не допускали. Римский историк Тит Ливии писал: «Греки ведут непрерывную войну против народов других рас, против варваров». И Платон говорил: «Варвары — наши враги уже по происхождению».

Однако нельзя считать, будто проблема барьеров была присуща только древнему миру. Рита Сноуден приводит по этому поводу два очень интересных высказывания. Отец Тэйлор из Бостона говорил: «В мире достаточно места для всех людей, но в нем нет места для барьеров, которые разделяют их». Филипп Гиббс писал в книге «Крест мира»: «Проблема барьеров стала одной из самых острых в современном мире. Теперь возвели массу различных барьеров, перекрещений и зигзагов, разделяющих расы и народы мира. Но современный прогресс сблизил народы. Тем более, Бог возложил на нас задачу: сделать мир братством. В дни, когда мир разделен на классы, расы и вероисповедания, мы должны вновь встряхнуть его посланием всеобъемлющего Христа, в Котором нет ни раба, ни свободного, ни иудея, ни эллина, ни скифа, ни язычника, а все — единство в Нем». В древнем мире были свои барьеры. Они взведены и в нашем. В христианском же мире не должно быть оград и стенок, обособляющих людей друг от друга.

ЕДИНСТВО ВО ХРИСТЕ (Еф 2:13−18 (продолжение))

И вот Павел говорит, что во Христе эти преграды снесены. Каким же образом Христос снес их?

1. Павел говорит об Иисусе: «Он есть мир наш». Что он хотел этим сказать? Давайте возьмем аналогию. Допустим, между двумя лицами возник спор, и они подали в суд; юристы составили документ, в котором детально разобран спор на основе действующего права и имеющихся материалов, и предлагают истцам прийти к соглашению на основе этого документа. Вероятней всего этот спор не будет разрешен, потому что на основе правого документа редко устанавливается мир. Но допустим, что к двум замешанным сторонам придет третий, которого они оба любят, и поговорит с ними; и тогда, возможно, мир будет установлен. Когда два человека не ладят между собой, самый верный способ помирить их — свести их с человеком, которого они оба любят.

Именно так действует Христос. Он — мир наш. В общей любви к Нему начинают люди любить друг друга. Этот мир достигнут ценой Его крови, потому что Крест будит в людях чувство любви. Вид Креста будит в людях всех народов любовь к Христу, и только когда они все будут любить Христа, они будут любить и друг друга. Не в военных союзах и пактах достигается мир. Мир может быть только в Иисусе Христе.

2. Павел говорит, что Иисус упразднил закон заповедей со всеми его предписаниями. Что это значит? Иудеи верили, что только соблюдая иудейский закон, человек может быть добродетельным, достичь дружбы и тесного общения с Богом. Тот закон был детально изложен в бесчисленных заповедях и предписаниях. Руки следовало мыть определенным образом; сотни страниц предписывали, что можно и чего нельзя делать в субботу. Одну, вторую или третью жертву нужно было принести по этому, тому или третьему случаю жизни. Соблюдали же иудейский закон лишь фарисеи, а их было всего шесть тысяч. Религия, основанная на различных правилах, нормах и предписаниях, священных обрядах, жертвах и священных днях, никогда не может стать универсальной религией. Но, как Павел сказал в другом месте: «Конец закона — Христос» (Рим 10:4). Иисус покончил с законом, как с принципом религии.

На его место Он поставил любовь к Богу и любовь к людям. Иисус явился сказать людям, что они не могут заслужить Божьего одобрения, исполняя ритуальный закон, но что они должны принять прощение и общение, которые Бог в милости Своей Сам предлагает им. Религия, основанная на любви, может также быть религией всех.

Рита Сноуден приводит рассказ из военного времени. Во Франции несколько солдат со своим сержантом принесли на французское кладбище тело своего товарища, чтобы похоронить его. Священник сказал им вежливо, что ему нужно знать, был ли их товарищ крещен в римско-католической церкви. Солдаты ответили, что не знают. Священник сказал, что он сожалеет, но в таком случае, он не может позволить им похоронить товарища на этом кладбище. Тогда солдаты взяли тело своего товарища и похоронили его за оградой кладбища. На следующий день они пришли, чтобы прибрать могилу и, к своему удивлению, не нашли ее. Сколько они не искали, они не могли найти ни следа свежевыкопанной земли. Когда они, сбитые с толку, хотели уже уйти, пришел священник. Он сказал им, что сердце его было неспокойно из-за того, что он не разрешил им похоронить их мертвого товарища на кладбище и, встав рано утром с постели, он своими руками перенес ограду кладбища, чтобы оно включило могилу солдата, погибшего за Францию.

Вот что может сделать любовь. Правила и уставы создают стены и барьеры, а любовь устраняет их. Иисус упразднил барьеры, существовавшие между людьми, потому что Он упразднил всю религию, основанную на уставах и правилах, и дал людям религию, в основе которой — любовь.

ДАРЫ ЕДИНСТВА ВО ХРИСТЕ (Еф 2:13−18 (продолжение))

И Павел говорит о тех бесценны дарах, которые возникают с новым единством во Христе:

1. Он создал из иудея и язычника одного нового человека.

В греческом для новый есть два слова: неос — просто новый во времени; вещь неос только недавно появилась, но таких вещей могло существовать до этого тысячи. Карандаш, изготовленный на этой неделе на фабрике — тоже неос, но уже имелось до этого миллионы, точно таких же. Кайнос означает новый с качественной точки зрения. Если вещь кайнос, то она новая в том смысле, что она вносит в мир новое качество, которого до этого не было.

Павел употребил здесь слово кайнос; он говорит, что Иисус свел иудея и язычника и из двух создал личность нового качества. Это очень важно и интересно: Павел ведь не имеет в виду, будто все иудеи стали язычниками, либо все язычники были обращены в иудеев; Иисус создал качественно нового человека из обоих, хотя они и оставались язычниками и иудеями. Иоанн Златоуст, известный проповедник раннехристианской Церкви, говорит, что это как бы две статуи отлитые одна из серебра, а другая из свинца, которые превратились вдруг в золото.

Достигнуто же это единство Иисусом не путем устранения всех расовых признаков, а обращением всех верующих в христиан. Может быть, мы можем чему-то научиться из этого. Всегда была тенденция, что миссионеры, выезжавшие за границу, стремились создать людей, которые в языке и быте уподоблялись бы им. Есть также миссионерские церкви, которые настаивают на том, чтобы богослужение во всех церквах осуществлялось по единой литургии. Однако, Иисус никогда не стремился к тому, чтобы обратить всех людей в одну нацию, но чтобы обратить индейцев и африканцев в христианство, и чтобы их единство определялось именно их христианством. Единство должно быть единством во Христе, и не должно сводиться к каким-либо внешним изменениям.

2. Иисус примирил обоих с Богом. При этом Павел употребляет слово аппокаталассейн, которое употребляется для примирения отчужденных друзей. Деятельность Иисуса была направлена на том, чтобы показать всем людям, что Бог их друг и что, поэтому, отношения между людьми должны быть дружественными. Примирение с Богом включает и примирение с человеком.

3. Через Иисуса и иудеи, и язычники получили доступ к Богу. Павел употребляет для доступа греческое слово просагоге, имеющее много значений. Оно употребляется при приношении жертвы Богу или приведении людей в присутствие Бога, чтобы они могли посвятить свою жизнь служению Богу. Это слово употребляется при представлении оратора или посла национальному собранию; и, важней всего, при представлении какого-нибудь человека царю или королю. И действительно, при дворе персидского царя был специальный придворный, просагогеус, представлявший царю людей, желавших аудиенции. Бесценным даром является право входить к любимому, мудрому и святому лицу в любое время; иметь право прийти к нему со своими проблемами и заботами, своим одиночеством и горем. И именно это право доступа к Богу дал нам Иисус.

Единство во Христе создает христиан, вера которых превыше всех местных и расовых различий; оно создает из людей друзей, потому что Иисус назвал нас друзьями; оно создает людей, которые едины, потому что они встречаются в присутствии Бога, к Которому они все имеют доступ.

СЕМЬЯ И ЖИЛИЩЕ БОГА (Еф 2:19−22)

Павел пользуется двумя яркими иллюстрациями Он говорит, что язычники более не чужие и не пришельцы, но члены Царства Божия и свои Богу.

Чужой по-гречески ксенос. В каждом греческом городе были ксенои — чужие и пришельцы, и их жизнь была тяжелой. Один из них писал домой: «Лучше жить в своем доме, каким бы он ни был, чем на чужбине». На чужого всегда смотрели с подозрением и неприязнью. Для пришельца Павел употребил слово пароикос, то есть пришелец, который уже более тесно связан с городом, осевший в нем и выбравший его своим местожительством, но не получивший гражданства; он платил налог за право проживания в стране, которая не была его родиной. И ксенос и пароикос оставались отщепенцами.

Итак, Павел говорит язычникам: «Вы более не отщепенцы среди народа Господнего, которых только терпят. Вы — полноправные члены семейства Божьего». Это можно выразить проще так: «Через Иисуса мы стали близкими Богу людьми».

Один писатель так описывает свою жизнь в чужом городе. Он был одинок и любил бродить в вечернее время по улицам. Иногда он видел через не занавешенное окно семью, дружески сидящую вокруг стола или около камина; потом окно занавешивали и он чувствовал себя отрезанным от всех, одиноким в темноте.

Но такого не может быть в семействе Божием. И такого никогда не должно случаться в Церкви. Через Иисуса каждый человек получил место в семействе Божием. Люди могут устанавливать барьеры между собой; церкви могут признать доступ к столу причастия только для прихожан, но у Бога этого нет. Трагедия Церкви часто состоит в том, что она более отгораживается в своем кругу, чем Богу угодно.

Далее Павел использует в качестве иллюстрации здание. Он видит в каждой церкви часть большого здания, а в каждом христианине камень, уложенный в здание Церкви. А Иисус Христос — краеугольный камень всей Церкви, Который связывает все в святой храм.

Павел видит, как это здание слагается и растет все дальше и дальше и каждый камень стройно примыкает ко Христу. Представьте себе большой собор. Под фундаментом его может быть древний склеп, дверные и оконные арки — нормандской эпохи; одна часть построена в раннеанглийском стиле; другая — декорированная; третья — в готическом стиле; некоторые элементы, может быть, добавлены в наши дни. В нем нашли отражение все архитектурные стили; но здание представляет собой единство, потому что оно все служило домом молитвы и встречи с Иисусом Христом.

Такой же должна быть и Церковь. Ее единство не от ее организации, ритуала, или литургии. Оно — от Христа. Где Христос, там Церковь. Церковь достигнет единства лишь тогда, когда она осознает, что она существует не для того, чтобы пропагандировать точку зрения какой-либо группы людей, но создать обитель, где может обитать Дух Христа и где все люди, любящие Христа, могут встретиться в том же Его Духе.