1 Коринфянам | 15 глава

ВОСКРЕСЕНИЕ ХРИСТА И НАШЕ ВОСКРЕСЕНИЕ

Пятнадцатая глава первого Послания к Коринфянам является одновременно одной из самых важных и трудных глав Нового Завета. Она трудна и сложна не только сама по себе, но в ней также вводится в христианское вероучение фраза, подтверждение которой представляет для многих большие трудности, потому что мы, главным образом, из этой главы выводим теорию о воскресении тела. Глава эта будет менее трудной, если мы изучим ее на фоне исторических условий. Тогда смысл ее станет ясен, и мы поймем, что же Павел под этим подразумевал. Поэтому, прежде чем приступить к изучению главы, надобно обратить внимание на следующие предпосылки:

1) Важно помнить, что коринфяне отрицали не воскресение Иисуса Христа, а воскресение тела. Павел настаивает на том, что человек, отрицающий воскресение тела, отрицает воскресение Иисуса Христа. Тем самым, он выхолащивает из христианского благовествования его истину, а из христианской жизни — ее реальность.

2) Всякая раннехристианская церковь развивалась на фоне двух исторических цивилизаций, потому что в каждой церкви были иудеи и эллины.

Во-первых, фон иудейского мировоззрения. Саддукеи всегда отрицали жизнь после смерти. Следовательно, одно направление иудейского мировоззрения полностью отрицало и бессмертность души, и воскресение тела (Деян 23:8). В Ветхом Завете почти безнадежно искать что-либо, что можно было бы назвать жизнью после смерти. Согласно общей вере по Ветхому Завету, все люди без различия уходили после смерти в шеол. Шеол, который часто неправильно переводят как ад, представлял собой, по убеждению иудеев, мрачную страну, находящуюся в преисподней, где мертвые жили в мире теней, без света, изолированные от людей и Бога. Ветхий Завет полон этого мрачного, унылого пессимизма по поводу того, что ждет человека после смерти.

«Ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя?» (Пс 6:6).
«Что пользы в крови моей, когда я сойду в могилу? будет ли прах славить Тебя? будет ли возвещать истину Твою?» (Пс 29:10).
«Разве над мертвыми Ты сотворишь чудо? Разве мертвые встанут и будут славить Тебя?
Или во гробе будет возвещаема милость Твоя, и истина Твоя — в месте тления?
Разве во мраке познают чудеса Твои, и в земле забвения — правду Твою?» (Пс 87:11−13).
«Ни мертвые восхвалят Господа, ни все нисходящие в могилу» (Пс 113:25).
«Ибо не преисподняя славит Тебя, не смерть восхваляет Тебя, не нисшедшие в могилу уповают на истину Твою» (Ис 38:18).
«Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду, и не будет меня» (Пс 38:14).
«Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву.
Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают...
Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости» (Еккл 9:4−5,10).
«Кто будет восхвалять Всевышнего в аде?» (Сир 17:24).
«Не мертвые в аде, которых дух взят из внутренностей их, воздадут славу и хвалу Господу» (Вар 2:17).

Дж. Мак-Фадьен, знаменитый исследователь Ветхого Завета, говорил, что отсутствие уверенности в бессмертии у людей Ветхого Завета обусловлено «силой, с которой они постигали Бога в этом мире». И он продолжает: «Во всей долгой истории религии мало столь удивительных фактов, подобных этому. В течение столетий люди вели самый благородный образ жизни, выполняли свой долг и переживали свои печали без надежды на будущее воздаяние, ибо всякий раз, когда они выходили из дому или входили в него, они были совершенно уверены в существовании Бога».

Правда, в Ветхом Завете есть несколько мимолетных представлений о грядущей жизни. Были моменты, когда человек чувствовал: если Бог есть Бог, то должно быть что-то, что переменило бы суровый приговор этого мира. Так, например, Иов восклицает:

«А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний
день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию;
И я во плоти моей узрю Бога.
Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого,
увидят Его. Истаивает сердце мое в груди моей!»
(Иов 19:25−27).

Действительные чувства святого выражались в том, что и в этой жизни человек может вступить с Богом в такие близкие отношения, что даже смерть не сможет разорвать их.
«Даже и плоть моя успокоится в уповании;
Ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление.
Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицем твоим, блаженство в деснице Твоей вовек» (Пс 15:9−11).
«Ты держишь меня за правую руку.
Ты руководишь меня советом Твоим, и потом примешь меня в славу» (Пс 72:23−24).

Но верно также и то, что в Израиле постепенно развивалась надежда на бессмертие. Этому способствовало два фактора:

а) Израиль был избранным народом, но его история представляла собой непрерывную цепь отступлений. Возникало чувство, что должен быть еще и другой мир, который установил бы справедливость и как-то возместил бы людям за непрерывные несчастья.

б) Надо отметить, что в течение столетий отдельный человек почти не существовал. Бог был Богом народа, а отдельный человек был лишь его частью, не имевшей большого значения.

Но с течением времени религия стала принимать все более и более личный характер. Бог стал не Богом народа, а личным другом каждого человека. Люди стали инстинктивно и неясно чувствовать, что, коль скоро человек знает Бога и Он знает его, то их соединяли такие отношения, которых и смерть не в силах разрушить.

3) Обращаясь к античному эллинскому миру, надо обратить внимание на тот факт, который и является фоном всей пятнадцатой главы: эллины инстинктивно страшились смерти. Еврипид писал: «Но и смертные, обремененные бесчисленными несчастьями, все же любят жизнь». Они жаждут прихода каждого нового дня, рады переносить все им уже известное, нежели встретить смерть — неизвестное» (Фрагмент 813). Но, в общем эллины и все, находившиеся под влиянием эллинской (греческой) философии, верили в бессмертность души. Но бессмертность души, в их представлении, следовала полному разложению тела.

У эллинов была поговорка «тело — могила». Один из эллинов выразился так: «Я — бедная душа, прикованная к телу». «Мне было приятно, — говорил Сенека, — исследовать о вечности души — да и верить в нее. Я предался этой чудной надежде». Но Сенека также говорил: «Когда придет день, который разделит эту смесь божественного и человеческого здесь, где я нашел ее, я оставлю свое тело, а себя я верну богам». Эпиктет пишет: «Когда Бог не дает необходимого, Он дает сигнал к отступлению. Он открывает дверь и говорит тебе: «Приди!» Но куда? Туда, где вовсе не страшно; туда, откуда ты пришел; к тому, что дорого и близко тебе, — к элементам. Бывший в тебе огонь пойдет к огню, земля к земле, вода к воде». Сенека говорит о веществах, которые при смерти «разлагаются на свои элементы». Для Платона «тело — антитеза души; тело — источник всех человеческих слабостей в противоположность тому, что само по себе способно к независимости и к доброте». Лучше всего это можно видеть в учении стоиков. Бог был огненным духом, более чистым, чем что-либо на земле. Божественная искра, приходившая в тело человека и поселявшаяся в нем, давала, по стоикам, человеку жизнь. Когда человек умирал, его тело просто-напросто распадалось на составные элементы. Божественная искра возвращалась к Богу и воссоединялась с божественным, частью которого она была.

Для эллинов бессмертность как раз и заключалась в том, чтобы избавиться от тела. Для них мысль о воскресении тела была невозможной. Личного бессмертия не могло быть, поскольку то, что давало человеку жизнь, вновь воссоединялось с Богом, первоисточником всего живого.

4) Точка зрения Павла совершенно иная. Если мы начнем с одного чрезвычайно важного факта, то все остальные станут ясными. Христианская вера исповедует, что после смерти человеческая индивидуальность не погибает: я останусь я, а ты останешься ты. Рядом с этим нужно поставить и другой важный факт. В представлении эллина тело не могло быть освящено: для него оно материя, вещество, источник всех зол, тюрьма для души. Но для христианина тело не есть зло. Иисус, Сын Божий, воплотился в образ человеческий, и оно не может быть презираемо, потому что в нем жил Бог. Для христианина, поэтому, грядущая жизнь обязательно включает сохранение тела и души.

Но легко превратно толковать и в карикатурном виде изображать доктрину о возрождении тела. Цельсий, живший в 220 г., жестокий противник христианства, уже делал это. «Как могут умершие встать с их подлинными телами? — спрашивал он, — это, действительно, надежда червя! Зачем бы человеческой душе вновь желать истлевшего тела?» Легко привести пример человека, раздавленного в аварии или умершего от рака.

Но Павел никогда не говорил, что мы воскреснем с теми же телами, с которыми умерли. Он утверждал, что у нас будет духовное тело. Имел же он в виду, что человеческая личность бессмертна. Почти невозможно представить себе человеческую личность без тела, ибо именно через тело проявляется личность. Павел утверждает, что человеческая личность остается после смерти. Он не разделял присущее эллинам презрение к человеческому телу, а верил в воскресение всего человека. Он все еще останется самим собой. Как личность он не умрет. Вот что Павел подразумевает под воскресением тела. Все, что входит в тело и душу, не умрет, а переживет; но, в то же время, все будет иным, новым, и тело, и дух будут также отличаться от тех, какими они были на земле, ибо тогда все будет божественным.

ВОСКРЕСШИЙ ГОСПОДЬ (1Кор 15:1−11)

Павел повторяет благие вести, которые он раньше проповедовал в Коринфе. Это были вести, которые были прежде переданы ему о воскрешенном Господе.

В стихах 1 и 2 он приводит чрезвычайно интересные моменты относительно этих благих вестей:

1) Коринфяне приняли их. Никто никогда не придумывал Евангелия для себя. Оно принимается на веру. В этом, собственно, и сущность церкви. Церковь является хранителем и комментатором этой благой вести. Как сказал один отец церкви: «Никто не может назвать Бога Отцом, если церковь не является его матерью». Благую весть человек воспринимает в кругу собратьев.

2) Во-вторых, коринфяне в этом благовествовании утвердились. Первое предназначение благовествования заключается в том, чтобы человек получил прочную устойчивость. В скользком и нестабильном мире оно давало человеку возможность устоять. В полном соблазнов мире оно придавало верующему стойкость. Во время гонений оно давало человеку способность выносить духовные и физические страдания и не сдаваться. Моффат так переводит Иов 4:4: «Слова Твои удерживали людей на ногах». Именно это и делает Евангелие.

3) Евангелием коринфяне спасаются. Интересно отметить, что в греческом языке здесь употреблено настоящее время, а не прошедшее. Спасение идет от силы в силу. Это не то, что совершается в этом мире. Многое в своей жизни может пережить человек, но спасение — это то, что человек никогда не может исчерпать.

4) Следует держаться Евангелия всеми силами. Враг неоднократно пытается отнять у нас веру. С нами и с другими людьми происходят дела, которые ставят нас в тупик. В жизни возникают, казалось бы, непреодолимые проблемы и неразрешимые вопросы. Жизнь имеет свои темные места, где, казалось бы, не остается ничего иного, как настаивать на своем. Вера дает всегда победу, победу души, прочно удерживающей неразрывную связь с Богом.

5) В Евангелие нельзя уверовать случайно. Вера, которая рушится, — это вера, не продумавшая и не уяснившая себе всех моментов бытия. Для очень многих из нас вера — нечто поверхностное. Мы принимаем многие вещи без глубокого их осмысления, только потому, что нам о них говорят, и мы пользуемся ими как расхожей монетой. Если мы глубоко бы продумали все, то может быть, нам пришлось бы от много отказаться; но то, что останется — уже настолько наше, что ничто не сможет отнять его у нас.

В перечне явлений Воскресшего Господа особенно интересны два:

1) Явление Петру. В самых ранних записях истории воскресения, юноша у пустого гроба говорит: «Но идите, скажите ученикам Его и Петру» (Мк 16:7). В Лк 24:34 ученики говорят: «Господь истинно воскрес и явился Симону». Удивительно, что одно из первых явлений воскресшего Господа было Петру, отрекшемуся от Него. В этом все чудо любви и милосердия Иисуса Христа. Другие возненавидели бы Петра навсегда, а единственным желанием Иисуса было вновь поставить на ноги этого заблудшего ученика. Петр причинил зло Иисусу, а потом выплакал свое сердце, и единственным желанием изумительного Иисуса было утешить его в его муках о неверности. Любовь уже не может больше делать, чем думать более о страданиях человека, причинившего зло, нежели о боли, которую этот поступок причинил ему самому.

2) Явление Иакову. Несомненно, что Иаков — брат Господа нашего. Из Евангелия ясно, что собственная семья Иисуса не понимала Его и была даже враждебно настроена к Нему. В Мк 3:21, сказано, что они действительно хотели его как-то изолировать, потому что считали Его безумным. В Ин 7:5 сказано: «Ибо и братья Его не верили в Него». Одним из самых ранних евангелий, которому не удалось попасть в Новый Завет, является Евангелие, составленное иудеями. Сохранились лишь фрагменты из него. Один из фрагментов, изложенный Иеронимом, гласит: «Когда Господь отдал покров слуге священника, Он вошел к Иакову и явился ему (потому что Иаков поклялся, что он не будет есть хлеб с того часа, когда он испил чашу Господню, до того, как он увидит Его, воскресшим из обители спящих.)» И далее: «Иисус подошел к Иакову и сказал: «Принеси ты стол и хлеб». И он взял хлеб и благословил его и преломил его и дал его Иакову Справедливому и сказал ему: «Брат мой, ешь свой хлеб, ибо Сын Человеческий воскрес из обители спящих». Мы можем лишь предполагать, что за этим скрывается. Может быть, что в последние дни презрение Иакова переросло в удивление и восхищение, и поэтому, когда пришел Его конец, его настолько мучили угрызения совести за свое прежнее обращение с братом, что он решил лучше умереть голодной смертью, если Он не придет и не простит его. И здесь вновь перед нами пример изумительного милосердия и любви Христа. Он явился, чтобы принести мир и утешение печальной душе человека, который называл Его безумным и был его противником.

Тот факт, что воскресший Иисус сначала явился людям, обидевшим Его и потом сожалевшим об этом, является, пожалуй, одним из самых трогательных во всем Евангелии. Иисус встречает раскаявшееся сердце намного дальше, чем на половине дороги.

Наконец, в этом отрывке ярко отражен характер самого Павла. То, что Иисус явился и ему, Павел ценил превыше всего в мире. Этот факт явился одновременно и поворотным пунктом в его жизни и исходным моментом его жизни. Стихи 9−11 говорят нам многое о нем:

1) Они говорят нам о его крайнем смирении. Он — наименьший из апостолов. Ему была дана благодать, которой он считал себя недостойным. Павел никогда не претендовал на то, что он всего достиг сам. Но благодатью Божиею он стал тем, чем он стал. Он, возможно, подвергался и насмешкам. Можно подумать, что он был невысокого роста и некрасив (2Кор 10:10). Может быть также, что иудеи-христиане, желавшие подчинить новообращенных христиан закону, и ненавидевшие его учения о свободном милосердии, заявляли, что он не родился свыше, а родился недоношенным. Павел же сам считал себя столь недостойным, что ничто, сказанное людьми, не могло оскорбить его. Чарльз Гор сказал однажды: «Бросая общий взгляд на нашу жизнь, мы редко можем сказать, что мы страдали незаслуженно». Именно такого мнения был Павел. В нем не было той гордыни, которую возмущают критические замечания и насмешки людей, а была та скромность, считавшая, что он заслуживает их.

2) Но одновременно эти стихи говорят нам о том, что он знал себе цену. Он знал, что он более всех потрудился. В нем не было ложной скромности. Но, даже в этом случае, он всегда говорил не о том, что сделал он, а о том, что Бог ему дал возможность сделать.

3) Эти стихи говорят о его чувстве братства. Он не рассматривал себя как изолированное явление, как человека, обладавшего уникальной вестью. Он сам и другие апостолы проповедовали одно Евангелие. В нем было величие, тесно связывавшее его с христианским братством. Но величие, отделяющее человека от братьев, всегда наносит ущерб.

ЕСЛИ ХРИСТОС НЕ ВОСКРЕС (1Кор 15:12−19)

Павел атакует главный аргумент своих противников. Они просто-напросто заявляли: «Мертвые не могут воскреснуть». На это Павел отвечает, что, если вы так говорите, то выходит, что и Иисус Христос не воскрес. А если это так, то и вся христианская вера тщетна.

Почему Павел считал веру в воскресение Иисуса Христа столь важной? Какие особенные ценности и истины находятся в ней? Вера в воскресение является доказательством четырех важных фактов, которые могут иметь решающее влияние на жизнь человека в этом и в грядущем мире:

1) Воскресение доказывает, что истина сильнее лжи. Согласно четвертому Евангелию, Иисус сказал своим врагам: «А теперь ищете убить Меня, Человека, сказавшего истину» (Ин 8:40). Иисус пришел с истинной идеей о Боге и добре; его враги же добились Его смерти, потому что они не хотели, чтобы их лживая точка зрения была разрушена. Если бы они преуспели в том, чтобы окончательно уничтожить Его, ложь оказалась бы сильнее истины. Однажды граф Мортон, правитель Шотландии, пригласил Андрью Мелвилла, знаменитого вождя реформации и заявил ему: «В этой стране никогда не будет покоя, пока не будут повешены или изгнаны из страны полдюжины из ваших». «Помилуйте, сударь! — ответил Мелвилл, — угрожайте так вашим придворным, мне все равно, сгнию ли в воздухе или в земле. Но, слава Богу, не в вашей власти повесить или изгнать Его истину. Воскресение Христово — окончательная гарантия несокрушимости истины».

2) Воскресение доказывает, что добро сильнее зла. Приведем опять же цитату из четвертого Евангелия. В ней Иисус говорит своим врагам: «Ваш отец диавол» (Ин 8:44). Силы зла распяли Иисуса, и если бы не было воскресения, они бы восторжествовали. Крупный историк Дж. А. Фрауд писал: «Один урок, и лишь один, можно сказать, ясно повторяет история: мир все же построен на таких моральных принципах, что, в конечном счете, благородным будет хорошо, а порочным будет плохо». Но если бы Воскресения Христова не было, то этот самый принцип был бы подвергнут опасности, и мы никогда более не могли бы быть уверены в том, что добро сильнее зла.

3) Воскресение доказывает, что любовь сильнее ненависти. Иисус был воплощенной любовью Бога.

Снизошла на Рождество Любовь,
Любви всех прекрасней, божественная Любовь.

С другой стороны, поведение людей, добивавшихся Его распятия, характеризовалось жестокой ненавистью, столь отчаянной, что в конце они посмели приписать Его милосердие и миловидность дьявольской силе. Если бы не было воскресения, то, в конечном счете, победила бы человеческая ненависть над любовью Бога. Воскресение Христово является триумфом любви над всем, что ненависть могла свершить. В следующем стихотворении изложена суть всего дела:

Я слышал двух воинов говор,
Как с Голгофы сходили они,
С уныло-кровавой Голгофы,
Холодной, безмолвной в тени.
Злословил один: «Уже поздно,
А злодеи еще живы».
Сказал другой: «Мне так страшно.
Что не знаю уж как и быть...»
Услышал я плачущих женщин,
Как с Голгофы дорогою шли;
Одна, убитая горем,
Другая выбилась из сил.
Сказала одна: «Непонятно,
Что злодейски Его распяли».
Вторая рыдала сквозь слезы:
«Мой Сын, мой Сын, о мой Сын».
Я слышал двух ангелов пенья,
Как с небес нисходили к земле
В блистающих одеждах,
В сиянье венцы на заре.
Завопил один: «Где же жало
Твое, о смерть, говори!»
А другой: «Воскрес из мертвых Иисус Христос,
Ликуйте, народы земли!»

Воскресение Христово является окончательным доказательством того, что любовь сильнее ненависти.

4) Воскресение доказывает, что жизнь сильнее смерти. Если бы Иисус умер, чтобы никогда не воскреснуть, это доказало бы, что смерть может взять самую прекрасную и блаженную жизнь, и уничтожить ее. Во время Второй мировой войны одна церковь в Лондоне приготовилась к богослужению в связи с праздником Жатвы. В центре даров был сноп зерна. Богослужение никогда не состоялось, потому что ночью в субботу во время воздушного налета церковь была полностью разрушена. Прошли месяцы, наступила весна, и люди заметили, что на месте развалин, где когда-то стояла церковь, проросла зелень. Пришло лето, и ростки расцвели, а осенью на этом месте созрело зерно, выросшее среди булыжников. Даже бомбы и разрушения не смогли уничтожить ростки. Воскресение Христово является окончательным доказательством, что жизнь сильнее смерти.

Павел заявляет, что, если бы воскресения Христова в действительности не было, то христианское Евангелие было бы основано на лжи, а многие тысячи людей отдали бы жизнь иллюзии, и что без воскресения Христова все великие ценности не гарантированы человеку. «Уберите воскресение Христово и вы одновременно разрушите как основу, так и структуру христианской веры», — утверждает Павел.

ПЕРВЕНЕЦ ИЗ УМЕРШИХ (1Кор 15:20−28)

Это тоже трудный отрывок.

Здесь говорится о Христе, как «о первенце из умерших». При этом Павел использует образы картины, известной каждому иудею. Праздник Пасхи имел несколько значений. Он напоминал об освобождении сынов Израилевых из египетского плена. Но Пасха была также и праздником Жатвы. Этот праздник выпадал как раз на время уборки ячменя. Закон гласил: «Принесите первый сноп жатвы вашей к священнику. Он вознесет этот сноп пред Господом, чтобы вам приобрести благоволение; на другой день праздника вознесет его священник» (Лев 23:10,11). Несколько снопов ячменя должны быть сжаты на общем поле. Их нельзя было брать из сада, огорода или обработанной земли. Их нужно было собрать на обычном поле. Сжатый ячмень приносили в храм. Здесь его обмолачивали при помощи мягких палок, чтобы не повредить зерно. После этого он слегка поджаривался на перфорированной сковородке, чтобы каждое зернышко подвергалось прямому воздействию огня. После этого его провеивали, чтобы ветер унес мякину, после чего ячмень мололи в ячменной мельнице и муку приносили в приношение Богу. В этом смысл возношения снопа.

Важно отметить, что до тех пор, пока все это не было выполнено, нельзя было продавать и покупать в лавках, либо печь хлебы из муки нового урожая. Первые снопы являлись символом наступающей жатвы, а воскресение Иисуса было знаком будущего воскресения всех верующих. Так же как ячмень нового урожая не мог быть употреблен в пищу перед возношением первого снопа, так и жатва в новой жизни не могла сбыться до тех пор, пока Иисус не воскрес из мертвых.

Далее Павел пользуется в своем послании другой иудейской мыслью. В соответствии с Быт 3:1−19, смерть пришла в мир именно через грех Адама, как его непосредственное следствие и наказание за него. Иудеи верили, что все люди в буквальном смысле слова согрешили в Адаме — мы видим, что его грех может передаваться по наследству потомкам как наклонность к греху. Как сказал Эсхил «Нечистое деяние оставляет после себя увеличенное потомство, сходное с родительским племенем». И как писал Джорж Элиот: «Наши деяния подобны детям, родившимся от нас; они живут и действуют, не считаясь с нашей волей. Они развиваются в нашем сознании и вне его, и их не уничтожишь».

Никто не станет отрицать, что ребенок может унаследовать наклонность к греху, и за грехи отцов караются дети. Никто не будет также отрицать, что ребенок может унаследовать наказание отца, ибо мы слишком хорошо знаем, как физические пороки от аморальной жизни могут передаваться детям. Но иудей под грехом понимал больше этого. У него было чрезвычайное чувство солидарности. Он был убежден, что никто никогда не может сделать что-либо, что оказало бы влияние только на него самого. И он считал, что все люди согрешили в Адаме. Все население земного шара было в нем, когда он согрешил. Когда согрешил Адам, согрешили все.

Такое восприятие может показаться нам странным и несправедливым. Но так верили иудеи. Все согрешили в Адаме поэтому все подвергаются наказанию — смерти. С приходом Христа эта цепь была разорвана. Христос был безгрешен, и одолел смерть. И как все люди согрешили в Адаме, так они спаслись от греха во Христе. Как все люди умерли в Адаме, так они победили во Христе. Наше единство со Христом так же реально, как и наше единство с Адамом. Это уничтожает в нас грехи наших предков.

Таким образом, мы получаем две противоречащие друг другу цепи доводов. Во-первых: Адам — грех — смерть. Во-вторых: Христос — прощение — жизнь. И так как мы были все соучастниками грехопадения человека, так мы все являемся соучастниками победы Того, Кто рожден свыше. Как бы мы ни расценивали такой образ мышления, для тех, кто впервые слышал его, он был убедительным; и если что-нибудь еще подвергается сомнению, то неопровержимо, что с Иисусом Христом в мир пришла новая сила, освобождающая людей от греха и смерти.

Стихи 24−28 звучат странно. Мы привыкли думать об Отце и Сыне, как о равных. Но здесь Павел ясно и умышленно подчиняет Сына Отцу. При этом он знает, что можно употреблять лишь человеческие понятия и аналогии. Бог возложил на Иисуса выполнение задания: победить грех и освободить человека. Настанет день, когда это задание будет полностью и окончательно выполнено, и тогда, выражаясь фигурально, Сын вернется к Отцу, как возвращающийся домой победитель, и торжество Бога будет полным. Это не значит, что Сын подчиняется Отцу как раб, или даже слуга хозяину. Это положение Того, Кто выполнил возложенное на Него задание и возвращается во славе венца совершенного послушания. И как Бог послал Своего Сына спасти мир, точно так же получит Он в конце спасенный мир. Тогда и на небе и на земле не будет ничего, вне Его любви и власти.

ЕСЛИ НЕТ ВОСКРЕСЕНИЯ (1Кор 15:29−34)

Этот раздел опять начинается с трудного отрывка. Люди всегда недоумевали, что значит фраза «для чего и крестятся для мертвых», и даже до сих пор этот вопрос определенно не разрешен. Предлог для, в сочетании для мертвых, в греческом оригинале выражен через хипер. Обычно это слово имеет два главных значения. Если оно употребляется для обозначения места, оно означает «над» или «поверх». Чаще же это слово употребляется с людьми или предметами, и обозначает «вместо» или «от имени». Зная это, посмотрим, как эту фразу понимали:

1) Начиная со значения «над» и «поверх», некоторые ученые предложили, что этот оборот относится к тем, кто крестился над могилами мучеников. Идея заключалась в том, что креститься на священной земле особенно важно при мысли о незримом облаке свидетелей вокруг них. Это привлекательная идея, но, когда Павел писал Послание к коринфянам, преследования и казни христиан еще не проводились в широком масштабе. Христиане, возможно, страдали от остракизма и социальных гонений, но время мучеников еще не пришло.

2) Во всяком случае, естественнее было бы читать хипер в значении «вместо» или «от имени». Если мы возьмем такое значение, то получим три возможности. Предполагают, что эта фраза относится к тем, кто крестился, чтобы заполнить освободившиеся после смерти других места в общине. Молодой христианин приходит в церковь подобно новобранцу, чтобы заменить ветерана, отслужившего свою службу и получившего заслуженное увольнение. В этом заключается важная мысль. Церкви всегда нужно пополнение, и новый член общины подобен добровольцу, пополняющему поредевшие ряды.

3) Предполагают, что эта фраза означает тех, кто крестился из уважения и любви к умершему. И в этом есть драгоценная истина. Многие из нас пришли в церковь, зная и помня, что любимый человек умер, молясь в надежде за нас. Они, в конце концов, отдались Христу из-за незримого влияния другого, отошедшего в вечность.

4) Все это прекрасные размышления, но мы считаем, что эта фраза может относиться лишь к одному обычаю, который полностью и правильно исчез из церковной практики. В раннехристианской церкви существовало крещение за другого. Если умирал человек, намеревавшийся стать христианином, проходивший соответствующее наставление, то за него иногда крестился другой человек. Этот обычай возник из предрассудка, что некрещеный человек лишается небесного блаженства. Для того, чтобы защитить человека от такого исключения, люди иногда добровольно крестились во имя умершего. Здесь Павел не одобряет, и не высказывается против такой практики. Он просто спрашивает, был бы смысл в этом, если бы не было воскресения и мертвые никогда не воскресали.

От этого Павел переходит к одному из важнейших аспектов христианской жизни. По существу он спрашивает: «Ради чего христианину подвергать себя опасности, связанной с христианской жизнью, если это ничего не дает?» Он приводит свой собственный опыт. Он каждый день подвергает свою жизнь опасности. В Ефесе с Павлом произошло нечто ужасное, о чем в Новом Завете не сохранилось никаких сведений. Павел возвращается к этому опять в 2Кор 1:8−10; он говорит, что в Азии, то есть в Ефесе, он находился в такой страшной опасности, что впал в отчаяние. Ему был вынесен смертный приговор. И доныне есть в Ефесе строение, называемое «тюрьма Павла». Он говорит, что боролся со зверями, употребляя при этом слово, которое применялось к гладиатору на арене. Древние легенды рассказывают нам, что он, действительно, так боролся, и что он чудесным образом остался в живых, потому что звери не тронули его. Но Павел был римским гражданином. Но ни одного римского гражданина не могли заставить драться на арене. Вероятно, он применяет это выражение для передачи картины, как ему угрожали люди, которые были такими же дикими и нападали на него, как дикие звери. Как бы то ни было, но он задает вопрос: «Какая мне польза, если мертвые не воскресают?»

Человек, полагающий, что кроме этой жизни ничего нет, и после нее ничего не будет, может вполне сказать: «Станем есть и пить, ибо завтра мы умрем». Даже в Библии приводятся подобные высказывания. «Приходите, — говорят, — я достану вина и мы напьемся сикеры; и завтра то же будет, что сегодня, да еще и больше» (Ис 56:12). Проповедник, считавший, что смерть есть угасание, писал: «Не во власти человека и то благо, чтоб есть и пить и услаждать душу свою от труда своего» (Еккл 2:24; ср. 3:12; 5:18; 8:15; 9:7). Иисус сам говорил о богатом, забывшем о вечности, и придерживавшемся своего лозунга: «Ешь, пей, веселись» (Лк 12:19).

Классическая литература наполнена таким духом. Геродот, греческий историк, рассказывает об обычае египтян. «На вечеринках богатых, после окончания пира, слуга обходит гостей, неся гроб, в котором лежит деревянный образ мертвеца, вырезанный длиною в один-два локтя и украшенный так, чтобы он как можно точнее соответствовал настоящему. Показывая его по очереди каждому гостю, слуга говорит: «Смотри сюда и пей, и будь веселым, ибо, когда умрешь, будешь таким». Еврипид пишет в Алкесте (781−789):

Всему человечеству смерть суждена.
Или есть среди смертных один, кто знает,
Что будет он в живых до завтрашнего дня?
Неведомы для нас стези судьбы и счастья,
И человеческим искусством и умом их не направишь.
Поэтому внимай и вразуми же мой совет:
«Пей, веселись; жизнь изо дня в день
Считай своей; иное все зависит от судьбы».

Фукидид 2:53) рассказывает, как во время чумы в Афинах люди совершали любые постыдные преступления и страстно ухватывались за любое порочное наслаждение, потому что они думали, что жизнь коротка и их не накажут. Гораций в Одах (2:13; 13), излагает свою философию: «Прикажи принести вина и благовония и скоротечные цветы красивых роз, пока обстоятельства и возраст и черные нити трех сестер (Парки) нам это еще позволяют». В одной из самых известных в мире поэм латинский поэт Катулл писал: «Будем жить, Лесбия, будем любить, и за грош ценить сказания древних аскетов. Солнце может всходить и заходить; а для нас, когда погаснет наша недолгая жизнь, настанет лишь одна бесконечная ночь, во время которой мы должны спать».

Отними у людей мысль о грядущей жизни и эта жизнь теряет свою ценность. Отними у человека веру, что эта жизнь является подготовкой к блаженной жизни в будущем, и ослабевают узы чести и морали. Нет смысла доказывать, что что-то должно быть так, и что люди не должны быть благочестивыми и честными лишь в ожидании некоей награды. Остается фактом, что человек, верящий, что этот мир единственный, стремится жить так, как будто важны лишь материальные ценности мира.

Поэтому Павел настаивает на том, чтобы коринфяне не общались с теми, кто говорит, что нет воскресения: ибо это может вызвать заразу, которая осквернит жизнь. Заявить, что нет воскресения — это не знак высшего знания; это знак полного незнания Бога. Павел предостерегает их, чтобы стыд мог привести заблудившихся опять на правильный путь.

ПЛОТСКОЕ И ДУХОВНОЕ (1Кор 15:35−49)

Прежде чем приступить к толкованию этого места, важно помнить одно: здесь Павел говорит о вещах, о которых никто ничего определенного не знает. Он не говорит о вещах, поддающихся доказательству, а о понятиях, относящихся к вере. Пытаясь выразить невыразимое и описать не поддающееся описанию, он делает все, что может, при помощи человеческих идей и слов, составляющих весь арсенал его средств. Если будем помнить об этом, то мы сохраним себя от грубого и буквального восприятия при толковании и обратим наше внимание на основные принципы, изложенные Павлом при написании этого отрывка. Здесь он обращается к людям, которые говорят: «Допустим, что существует воскресение тела, но с каким телом люди воскресают тогда?» В его ответе заложены три основных принципа:

1) Он проводит аналогию с зерном. Зерно сеют в землю и оно умирает, и в надлежащее время оно вновь воскресает; при этом оно возрождается с совершенно иным телом, нежели было посеяно. Павел показывает, что одновременно может иметь место распад. Семя сначала разлагается; когда оно возрождается, оно очень отличается по форме от первоначального семени; и, тем не менее, несмотря на распад и явное отличие — это все то же семя. Так же и наши душевные тела распадутся и воскреснут в совершенно иной форме; но воскресает тот же человек. Распавшийся в смерти, принявший новую форму при воскресении — он будет все тем же человеком, то есть это будем мы.

2) В мире, даже то, что мы о нем знаем, существует не одна форма тела; всякая отдельная тварь имеет свою собственную форму. Бог дает каждому творению надлежащую ему и удобную для него форму. Если это так, то будет лишь благоразумно, ожидать, что Он даст нам духовное тело, пригодное для вечной небесной жизни.

3) В жизни имеет место развитие. Адам, первый человек, был создан из праха земного (Быт 2:7). Но Иисус уже нечто совсем большее, чем создание из праха земного. Он есть воплощение самого Духа Божия. Так вот, при прежнем образе жизни мы были одно с Адамом, соучастниками его греха, наследующими его смерть и обладающими таким же телом, как и он; но при новом образе жизни мы едины с Христом и, поэтому, будем разделять с ним Его жизнь и Его суть. Правда, теперь у нас плотское тело, но также верно, что однажды оно воскреснет духовным.

На протяжении всего этого отрывка Павел соблюдал благоговейную и мудрую сдержанность относительно того, на что будет похоже это тело. Оно будет духовным, оно будет таким, каким Бог считает нужным; и мы будем подобны Христу. Но в стихах 42−44 он рисует четыре противопоставления, проливающие свет на наше будущее состояние.

1) Сейчас наше тело тленное, в будущей же жизни оно будет нетленным. В этом мире все подвергнуто изменению и тлению. «Красота юности увядает и слава мужественности тоже увядает», сказал Софокл. Но в грядущей жизни все будет постоянно и юность никогда не потеряет свой блеск.

2) Теперь наше тело в уничижении, в грядущей же жизни будет в славе. Возможно, под этим Павел подразумевает, что в этой жизни через телесные чувства и страсти мы можем просто впасть в уничижение, а в грядущей жизни наши тела не будут более слугами страстей и скоротечных желаний, но орудием служения Богу, что и есть самая высокая слава.

3) Теперь наше тело в немощи, а воскресает оно в силе. В наше время модно говорить о силе человека, но действительно примечательной чертой человека является его слабость. Его может убить сквозняк или капля воды. В этой жизни мы часто попросту подвергаемся различным ограничениям лишь вследствие необходимых физических ограничений тела. Снова и снова говорит наша телесная конституция нашим планам и мечтам: «До сих пор, и не дальше». Мы так часто бываем измождены лишь потому, что мы такие, какие мы есть. Но в грядущей жизни всех этих физических ограничений не будет. Здесь мы окружены нашей слабостью; там мы будем облечены силой.

Все хорошее, во что надеялись, желали или мечтали — сбудется;
Также и высота, оказавшаяся недоступной, и героическое,
здесь на земле слишком тяжелое, — будут достигнуты.

В этой жизни у нас «ломанные дуги», в грядущей — «совершенные круги».

4) Сейчас у нас душевное тело, а воскреснет тело духовное. Этим Павел, может быть, хочет сказать, что в этом мире мы являемся несовершенными сосудами и орудиями Духа; но в грядущей жизни мы будем такими, что Дух сможет так наполнить нас, как в этом мире никогда не смог. И тогда мы будем способны на совершенное поклонение, совершенное богослужение и на совершенную любовь, что сейчас может быть лишь желанной мечтой.

ПРЕОДОЛЕНИЕ СМЕРТИ (1Кор 15:50−58)

При анализе этого отрывка опять же следует помнить, что Павел рассматривает в нем вопросы, которые вызывают в нем трудности и в выражении и в языке. Поэтому его следует читать как поэтическое произведение, а не анализировать его как научный трактат. Доводы следуют один за другим, обостряются и достигают, в конечном счете, кульминационной точки:

1) Павел утверждает, что в обычном состоянии мы не готовы наследовать Царства Божия. Мы, может быть, хорошо подготовлены для этой жизни, но с грядущей жизнью мы не сможем совладать. Человек, может быть, бегает достаточно быстро, чтобы успевать на утренний автобус, но завоевать первенство на Олимпийских играх другое дело. Человек, возможно, пишет довольно интересно, и доставляет удовольствие своим друзьям; но это еще не значит, что он напишет что-то, что прославит его. Человек, может быть, хорошо говорит в кругу своих единомышленников, но будет совершенно неспособным говорить в кругу знатоков дела. Чтобы подняться на более высокую ступень в обществе, человеку надобно измениться; и Павел утверждает: что, чтобы нам войти в Царствие Божие, мы должны измениться.

2) Павел далее считает возможным, что это коренное изменение произойдет в его время. В этом он ошибся; но он ждал, что это изменение человека произойдет во время второго пришествия Иисуса Христа.

3) Далее Павел восторженно заявляет, что никто не должен страшиться этого изменения. Страх смерти всегда преследовал людей. Преследовал он и доктора Джонсона, одного из величайших и лучших людей. Как-то Босвел сказал ему, что когда-то он не боялся смерти, на что Джонсон ответил, что «не было момента, когда бы смерть не представлялась мне чем-то ужасным». Однажды ему опять сказали, что не следует бояться того, что является, в сущности, вратами в жизнь. На это Джонсон ответил: «Смышленый человек не может умирать без тревожных предчувствий». И он заявил, что страх смерти — настолько естественное чувство, что вся жизнь — одно непрерывное усилие не думать о ней.

В чем же сущность страха смерти? Отчасти он вызван страхом перед неизвестностью. Но в еще большей степени он объясняется чувством греховности. Если бы человек чувствовал, что мог бы легко предстать пред Богом, то, — как выразился Питер Пэн, — смерть была бы лишь увлекательным приключением. Но откуда это чувство греха? Оно происходит от ощущения, что человек находится под законом. Пока человек видит в Боге лишь справедливый закон, он всегда должен чувствовать себя преступником на скамье подсудимых, без всякой надежды на оправдание. Но именно для избавления людей от этого страха и явился Иисус. Он явился, чтобы сказать нам, что Бог — не закон, а любовь, что сутью существа Бога является не законность, а милосердие, что мы предстанем не пред судьей, а пред Отцом, ожидающим возвращения своих детей. Христос дал нам, таким образом, победу над смертью и страх перед нею рассеялся пред чудом божественной любви.

4) Наконец, в конце главы Павел использует свой обычный метод: внезапно его богословские рассуждения переходят в вызов; они приобретают вдруг сугубо практический характер, стремительный взлет мысли сменяется вдруг призывом к действию. И он заканчивает: «Если такая слава ожидает вас, то будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом». Жизнь христианина может быть трудной, но цель этой жизни в высшей степени достойна этого.

Богоданная, чудесная надежда
Устоит в тревогах испытаний;
От греха из смерти воскрешает
Верных кровью воскресшего Христа.