Послание к Филиппийцам | 4 глава

«Итак, братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой, стойте так в Господе, возлюбленные» (4:1). «Так» — каким образом? Как вы стояли непреклонными. Смотри как он после увещания присовокупляет похвалы: «радость и венец мой». Не только радость, но и слава; не только слава, но и венец. Той славе ничего нет равного, — когда они составляют венец Павла. «Стойте так в Господе, возлюбленные», т. е. в надежде на Бога. «Умоляю Еводию, умоляю Синтихию мыслить то же о Господе. Ей, прошу и тебя, искренний сотрудник, помогай им» (ст. 2, 3).

3. Некоторые говорят, что (апостол) этими словами — «искренний сотрудник» просит жену свою; но это несправедливо: он просит какую‑то жену, или мужа одной из них. «Помогай им», — говорит, — «подвизавшимся в благовествовании вместе со мною и с Климентом и с прочими сотрудниками моими, которых имена — в книге жизни». Видишь ли, как он свидетельствует об их добродетели? Что Христос сказал (апостолам): «Однако же тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны» в книге жизни (Лк. 10:20), то же свидетельство он дает им (филиппийцам) словами: «которых имена — в книге жизни». Мне кажется, что эти жены были важны в церкви (филиппийской), и он препоручает их мужу, конечно — достойному удивления, которого и называет сотрудником, — которому, быть может, он обыкновенно поручал как споспешнику, сподвижнику, соучастнику и брату. Это он делает и в послании к Римлянам, говоря: «Представляю вам Фиву, сестру нашу, диаконису церкви Кенхрейской» (Рим. 16:1). «Сотрудник». Так он называет или какого‑нибудь брата их, или мужа одной из них; как бы так сказал: ныне ты искренний брат, ныне ты истинный муж, потому что сделался членом. «Подвизавшимся в благовествовании вместе со мною». Твоя честь в тебе, не в дружбе, но в добрых делах. «Подвизавшимся вместе со мною». Что ты говоришь? Жены подвизались вместе с тобою? Да, говорит; немало и они помогали. Хотя у него и много было сотрудников, но в числе многих содействовали и жены. Следовательно, церкви тогда возрастали немало, и то, что такой честью от других пользовались почтенные мужи и жены, производило много добра, во‑первых, потому, что и прочие возбуждались к равной ревности, во‑вторых, через почтение они получали пользу, в‑третьих, и сами они делались ревностнее и усерднее. Потому ты видишь, что (Павел) везде старается об этом, и поставляет таковых на вид; об этом он говорит и в послании к Коринфянам: «Что оно есть начаток Ахаии» (1 Кор. 16:15). А некоторые говорят, что имя — «сотрудник» есть собственное. Но какое бы это имя ни было, нет нужды со всей точностью изыскивать; а должно удивляться, что он повелевает воздавать им великое почтение.

4. Все для нас на небесах, и Спаситель, и град, и — что ни сказал бы кто. «Откуда», — говорит, — «мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа». И это — дело Его человеколюбия. Сам опять грядет к нам, а не нас туда влечет, и таким образом, взявши нас, отходит: и это великая честь для нас. Если Он пришел к нам, когда мы были Его врагами, то тем более (придет), когда мы сделались (Его) друзьями. Но поручает этого ни ангелам, ни рабам; но сам грядет на облаках, чтобы призвать нас в царство Свое. А может быть и те, которые Его почитают, восхищены будут на облаках: и «мы», — сказано, почитающие Его «восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фес. 4:17). Кто же окажется верным и мудрым рабом? Кто те, которые удостоятся таких благ? Как жалки отпавшие! Если бы мы и всегда оплакивали потерявших царство, оплачем ли достойно (участь их)? Если бы ты насказал и тысячи геенн, то не скажешь ничего равного тому мучению, какое будет терпеть душа тогда, когда потрясется вся вселенная, и прозвучат трубы, — когда будут предходить ангелы первого чина, потом второго, затем третьего, после того бесчисленные сонмы сойдут на землю, потом херувимы, которые также многочисленны и бесконечны, далее серафимы, — когда наконец придет сам (Христос) в той неизреченной славе, — когда пришедшие вперед будут поспешно выводить избранных на средину, — когда потом Павел и все прославившиеся подобно ему, пред лицом всего небесного воинства, будут увенчаны от Царя, провозглашены и почтены. Даже если бы не было геенны, каково бы и тогда было одним получить честь, а другим бесчестие? Нестерпима геенна, признаюсь, весьма нестерпима; но лишение царства нестерпимее ее. Скажи мне, если бы какой царь, или сын царя, отправившись, окончивши множество войн и заслужив себе удивление, в сопровождении всего войска вошел в какой‑нибудь город на колеснице с трофеями, с бесчисленными полками (воинов) покрытых золотом, с телохранителями, имеющими золотые щиты, и весь город был бы украшен, и при нем находились бы все властители вселенной, а за ним следовали бы всякого возраста чужеземцы, заключенные в оковы, с эпархами, сатрапами, ипатами, тиранами и архонтами, — если бы при всей этой славе он одних из встречающих его граждан и принимал, и приветствовал, и подавал им руку, и позволял им говорить с полной откровенностью, или даже со всеми стоящими разговаривал как с друзьями, говорил, что весь этот путь он совершил для них, но затем одних ввел в свои царские чертоги, а других оставил, — то какому бы наказанию не было это равносильно, хотя бы (оставленные) и не были наказываемы? Если же столь горько лишиться такой славы от человека, то тем более от Бога, когда все горние силы будут с Царем, а демоны связаны и унижены, и когда сам дьявол и вся сила вражья поведется в узах, когда силы небесные, когда сам (Христос) придет на облаках. Поверьте мне, что от скорби, угнетающей мою душу при этом повествовали, я не могу докончить слова. Подумаем, какой великой славы мы лишаемся, тогда как можно бы не лишиться. Мучительно то, что мы, при всей возможности с нашей стороны — не терпеть этого, терпим. Когда (Христос) одних примет и поведет к Отцу на небеса, а других оставит; и когда этих последних против их воли, плачущих и поникших долу, некоторые ангелы взявши повлекут в огонь гееннский, наперед обличив пред целой вселенной, — какая тогда, полагаешь ты, будет скорбь? Итак, постараемся, пока есть время, и с великой ревностью позаботимся о своем спасении. Сколько можем мы сказать такого, что говорил богатый? Если бы кто теперь позволил нам, то мы надавали бы полезных советов; но никто не позволяет А что мы (много) наговорили бы, это известно не от одного (богача) того, но и от многих других. Или ты не знаешь, сколько было таких, которые находились в горячке и говорили: если бы нам выздороветь, то уже не подвергнемся таким (мучениям)? Много такого наговорим мы тогда; но подобно тому богачу услышим, что есть пропасть, что мы здесь «получили добро» (Лк. 16:26). Итак, умоляю вас, будем горько воздыхать; или лучше, не воздыхать только, но и жить добродетельно. Будем теперь плакать для спасения, чтобы не плакать тогда тщетно, рыдать теперь, и не рыдать тогда о нечестии. Нынешний плач (происходит) от добродетели, а будущий от бесполезного раскаяния, — будем же скорбеть ныне, чтобы не скорбеть тогда. Не все равно скорбеть здесь, или там: здесь ты скорбишь кратковременно, или лучше вовсе не чувствуешь скорби, зная, что скорбишь о благе; а там скорбь ужаснейшая, так как безнадежна, беспрерывна, бесконечна и вечна. О, если бы все мы, избегши такой скорби, получили успокоение! Но так как для того, чтобы не лишиться этого, потребно усильное старание и непрестанные молитвы, то прошу вас, будем стараться. Если мы стараемся и молимся, то достигаем; если будем прилежно молиться, то Бог подаст. Если же не просим Его и не делаем чего‑либо такого, и вовсе остаемся в бездействии, то как можно спящим сделать доброе когда‑либо? Никак. Довольно, что текущие, стремящиеся и сообразующиеся смерти Его, как сказал Павел, могут получать, а спящие отнюдь не могут. «Чтобы», — говорит, — «достигнуть» (Флп. 3:11). Если же Павел говорил: «чтобы достигнуть», то что скажем мы? Спящие вовсе не могут совершать и мирских дел, тем более духовных; спящие никогда ничего не могут получить и от друзей, не могут и от Бога; спящих и отцы не почитают, также и Бог. Потрудимся немного, чтобы всегда наслаждаться покоем. Скорбеть совершенно необходимо, и если не поскорбим здесь, то будем скорбеть там. Для чего не решаемся скорбеть здесь, чтобы там успокоиться? О, если бы всем нам, пожившим достойно Христа, и сообразовавшимся смерти Его, сподобиться неизреченных благ во Христе Иисусе, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 14

«Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь. Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко. Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом, и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе» (Флп. 4:4‑7).

О непамятозлобии.

1. «Блаженны плачущие», и: «Горе вам, смеющиеся» (Мф. 5:4; Лк. 6:25), говорит Христос. Почему же Павел говорит: «Радуйтесь всегда в Господе»? (Апостол) не противоречит Христу, — нисколько. Христос сказал: «Горе вам, смеющиеся», разумея смех этого мира в отношении к делам настоящим; а блаженными назвал не тех плачущих, которые оплакивают только потерю собственности, но тех, которые скорбят и плачут о своих неправдах, размышляя о грехах своих, или о чужих. Этому плачу непротивна та радость; даже более — от этого плача она и происходит, потому что оплакивающий и исповедующий свои неправды радуется. Иначе (сказать), можно плакать о грехах своих, а радоваться о Христе. И вот, так как (филиппийцы) томились под бременем страданий, — «потому что вам дано», — сказано, — «не только веровать в Него, но и страдать за Него», — то он и говорит: «Радуйтесь всегда в Господе». Слова эти значат не иное что, как — ведите такую жизнь, чтобы радоваться. Поэтому, когда дела для Бога совершаются у вас беспрепятственно, — радуйтесь. Итак, или это говорит (апостол), или предлог о (έν) употреблен вместе с (συν); как бы так сказал: «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь». Так говорит свойственно крепко уверенному, и показывающему, что пребывающий в Бог всегда радуется. Скорбит ли такой, терпит ли что, — всегда он радуется. Послушай, что повествует Лука об апостолах: «Они же пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие» (Деян. 5:41). Если бичи и узы, которые по‑видимому всего тягостнее, производит радость, то что другое может причинить нам печаль? «И еще говорю: радуйтесь». Кстати он повторил слово. Так как обстоятельства были таковы, что рождали печаль, то через повторение слова показывает, что точно должно радоваться. «Кротость ваша да будет известна всем человекам». Выше он сказал: «Их бог — чрево, и слава их — в сраме, они мыслят о земном». А так как представлялось вероятным, что (филиппийцы) отнесутся недружелюбно к злым (людям), то (апостол) и увещевает, чтобы они, не имея ничего общего с таковыми, в то же время с великой кротостью обходились бы не только с братьями, но даже с врагами и неприятелями. «Господь близко. Не заботьтесь ни о чем». Отчего, скажите мне, вы унываете? Оттого, что восстают против вас? Оттого, что вы видите их веселую жизнь? «Не заботьтесь ни о чем». Уже настал суд; скоро они дадут ответ о делах своих. Но вы в скорби, а они в веселии? Это скоро кончится. Но они коварствуют и угрожают? И это не надолго будет им попущено; уже близок суд, когда все будет напротив. «Не заботьтесь ни о чем»: уже настало (время) возмездия. Будете ли обходиться кротко с теми, которые готовят вам бедствия, постигает ли вас нищета, смерть, или другое какое‑либо зло, — все прекратится. «Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом». Итак, первое утешение — в том, что «Господь близко», и в обетовании: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20). Вот и другое утешение, которое и в скорби, и в несчастии, и во всех горестных случаях служит облегчительным лекарством. Какое же это? Молитва, и благодарение за все. Потому Он желает, чтобы в молитвах мы не только просили, но и благодарили за то, что имеем. Да и как станет просить о будущем тот, кто не умеет благодарить за прошедшее? Но «всегда», — говорит, т. е. во всякой вещи, «в молитве и прошении». Итак, должно благодарить за все, даже и за то, что кажется прискорбным: это — свойство истинно благодарного. Первого (благодарения за все) требует самое существо вещей; а последнее (благодарение за прискорбное) происходит от души благодарной и сильно преданной Богу. Таковые молитвы приятны Богу, а другим Он не внемлет. Потому молитесь о том, что угодно Ему. Он все устраивает к нашей пользе, хотя мы и не понимаем. Даже то самое, что мы не понимаем, весьма полезно. «И мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе». Что это значит? «Мир Божий» т. е. мир, который устроил Бог с людьми, превосходит всякий ум. Кто в самом деле мог ожидать, кто мог надеяться на такие блага? Они выше не только всякого слова, но и всякого ума человеческого: за врагов своих, за тех, которые ненавидят Его, отвращаются от Него, — за них Он не пощадил предать Единородного Сына, чтобы примириться с нами. Этот‑то мир, т. е. примирение и любовь Божия, «соблюдет сердца ваши и помышления ваши».

2. Дело учителя не только увещевать, но и молиться и молитвой помогать (ученикам), чтобы они не пали под тяжестью искушений, и не были обмануты; как бы так сказал он: кто избавил вас таким непостижимым для ума образом, Тот да сохранит и утвердит вас, чтобы вы ничего не потерпели. Итак, или это объясняет (апостол), или разумеет тот мир, о котором сказал Христос: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин. 14:27), — он да сохранит вас. Этот именно мир превосходит всякий ум человеческий. Если же ты спросишь: каким образом? — то слушай. Когда Господь заповедует иметь мир с врагами, которые обижают, вооружаются против нас и ненавидят нас, — не выше ли это ума человеческого? Но обратим особенное внимание на первые слова: «Мир, который превыше всякого ума». Если мир (превосходит всякий ум), то тем более сам Бог, податель мира, превосходит всякий ум, не только наш, но даже ум ангелов и горних сил. А что значит — «Во Христе Иисусе»? В Нем да сохранит, говорит, чтобы вы были непоколебимы и не отпали от веры в Него. «Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо» (ст. 8). Что значит: «Наконец»? То есть, все уже нам сказано. Это выражение свойственно тому, кто поспешает и нисколько не останавливает внимания на настоящем. «Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте. Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне» (ст. 9). Что значит — «что любезно»? Любезное верующим, любезное Богу. «Что только истинно». Совершенно истинное то же, что добродетель, а ложь то же, что порок, так как и удовольствие порока ложь, и слава его ложь, и все, что в мире, ложь. «Что чисто» — сказано в противоположность выражению: «они мыслят о земном». «Что честно» — в противоположность: «Их бог — чрево». «Что справедливо, что достославно» — вот о чем, говорит, («помышляйте»). «Что только добродетель и похвала». Здесь он внушает им попечение и в отношении к людям «О том», — говорит, — «помышляйте». Видишь ли, что он хочет изгнать из душ наших всякое злое помышление? Ведь от (злых) помыслов происходят злые дела. «Чему вы научились, что приняли». Вот прекрасное учение — при всех увещаниях (апостол) представляет в образец самого себя, как и в другом месте говорит: «Которые поступают по образу» (Флп. 3:17); и здесь опять: «Чему вы научились, что приняли», т. е. наставлены, «и слышали и видели во мне» — и из слов, и из действий, и из образа жизни. Видишь ли, что заповедь эта касается всего? Так как невозможно было подробно говорит о всем, и о входах, и об исходах, и о словах, и о наружном виде, и о дружестве, — а христианину о всем этом следует заботиться, — то он кратко и вообще сказал: «и слышали и видели во мне», т. е. в присутствии моем; как бы так сказал: я руководствовал вас и делами и словами. «То исполняйте», — не только говорите, но и делайте, — «и Бог мира будет с вами», т. е., если вы так это соблюдете и будете иметь мир между собою, то пребудете в спокойствии и великой безопасности, не испытаете ничего неприятного, и ничего противного вашим желаниям. Если мы имеем мир с Богом, — а имеем его через посредство добродетели, — то тем более. Он пребудет с нами. Тот, Кто столько возлюбил нас, что пришел и к нежелавшим (пришествия Его), — не гораздо ли более покажет Свою любовь, если увидит обращающихся к Нему? Нет ничего настолько враждебного нашей природе, как порок. А каким образом порок враждебен, а добродетель дружественна, — это видно из всего. Если угодно, рассмотрим это сперва относительно одного порока — блуда. Блуд делает людей бесчестными, нищими, смешными и презренными у всех, — делает то, что свойственно делать врагам; а часто он ввергал в болезни и опасности; многие же и погибли от блудниц, и получили раны. Если же блуд производит это, то тем более прелюбодеяние. Ужели таковы следствия и милостыни? Никак; напротив она, как чадолюбивая мать, делает свое детище весьма скромным, благонравном, истинно славным, побуждает заниматься необходимым, не оставляет нас, не отвлекает от нужных дел, и делает душу разумнейшею. Ничего нет безрассуднее блудников. Впрочем, не угодно ли тебе видеть любостяжание? И оно производит то же, что сделал бы для нас враг. Каким образом? И оно делает нас ненавистными для всех; оно производит то, что все нас проклинают — и обиженные и не обиженные, — последние о первых соболезнуют, а за самих себя боятся; все смотрят на них (любостяжателей), как на всеобщих врагов, как на диких зверей, как на демонов; везде бесчисленные упреки, коварства, зависть, — все, что свойственно врагам. Правда же напротив всех делает нам друзьями, всех приятелями и доброжелателями: все молятся за нас; вследствие того положение наше становится совершенно безопасным, вовсе не бывает беды, подозрения, мы засыпаем безбоязненно, спокойно, ни о чем не тревожимся, ничем не терзаемся.

3. Видишь ли, что она гораздо лучше? Что же, скажи мне, лучше — завидовать, или сорадоваться другому? Исследуем все это, и найдем, что добродетель, как истинно чадолюбивая мать, делает безопасными; а порок, ввергая в опасности, есть вещь ненадежная и опасная. Послушай, что говорит пророк: «Господь — сила боящихся Его и завет Его (это) явит им» (Пс. 24:14). Тот никого не боится, кто не сознает в себе никакого зла: а порочно живущий ни на кого не надеется, но трепещет даже пред рабами и смотрит на них подозрительно. Что я говорю пред рабами? Он не может сносить суда совести. Не только внешние, но и внутренние помыслы тревожат его, и не позволяют ему быть спокойным. Итак, что же, скажешь? Для похвал должно жить? (Павел) не сказал: взирай на похвалу, но — делай и похвальное, впрочем, не для похвалы. «Что только истинно»: а похвалы — ложь. «Что честно, что чисто»: честным означается внешнее, пречистым душевное достоинство. Не полагайте, говорит, претыкания и не давайте повода (2 Кор. 6:3). Так как он сказал: «Что достославно», то чтобы ты не подумал, что говорит просто об отношении к людям, присовокупил: «Что только добродетель и похвала, о том помышляйте, то исполняйте». Желает, чтобы непрестанно в этом пребывали, об этом старались, об этом помышляли. Если мы будем иметь мир между собою, то и Бог будет с нами: а если поднимем войну, то Бог мира не будет с нами. Ничто так не враждебно для души, как порок; и наоборот, ничто столько не делает ее безопасной, как мир и добродетель. Потому должно начать с того, что до нас касается, и тогда привлечем Бога к себе. Бог не есть Бог вражды и войны. Потому оставь вражду и войну и с Богом и с ближним, живи мирно со всеми. Подумай, кого спасает Бог: «Блаженны», — говорит Он, — «миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5:9). Таковые непрестанно подражают Сыну Божию, и ты подражай Ему: живи мирно. Чем более враждует против тебя брат, тем большая ожидает тебя награда. Послушай, что говорит пророк: «Долго жила душа моя с ненавидящими мир» (Пс. 119:6). Вот это добродетель, это выше ума человеческого, это приближает к Богу.

Нет ничего так приятного Богу, как непамятозлобие. Оно освобождает тебя от грехов, изглаживает твои вины; а когда бранимся и деремся, то удаляемся от Бога. От препирательства происходит вражда, а от вражды памятозлобие. Подсеки корень, и не будет плода; таким образом научимся презирать житейское. Не бывает, истинно не бывает борьбы из‑за предметов духовных; но все, что — ты видишь — ни случается, борьба ли, зависть ли, и что бы кто ни назвал, случается из‑за предметов житейских: всякая борьба имеет свое начало или в любостяжании, или в зависти, или в тщеславии. Потому, если мы будем жить мирно, то научимся и презирать земное. Похитил ли кто‑нибудь твое имение? Он нисколько не обидел тебя, лишь бы не похитил богатства горнего. Воспрепятствовал ли твоей славе? Лишь бы не славе у Бога, а славе ничтожной, которая собственно и не слава, а только имя славы, или лучше — бесславие. Похитил ли честь у тебя? Не у тебя (похитил), а у себя. Как обидчик обижает не другого, а себя, так и коварствующий против ближнего прежде всего губит себя, потому что кто копает яму для ближнего, тот сам падает в нее. Итак, не будем коварствовать против других, чтобы не причинить вреда себе. Когда станем ниспровергать славу других, припомним, что вредим себе, что коварствуем более против себя. И действительно, хотя преодолевши (врага) повредим ему пред людьми, за то самих себя обидим пред Богом, раздражив Его. Итак, не будем вредить себе. И как, обижая ближних, мы обижаем себя, так, благодетельствуя им, благотворим себе. Потому, когда враг причинил тебе вред, в таком случае, размысливши, что он оказал тебе благодеяние, ты, если благоразумен, не только не плати ему равным злом, но еще благотвори. Но ты скажешь: удар весьма ощутителен. Подумай же о том, что ты не только не делаешь добра врагу твоему, но еще наказываешь его, а себе благодетельствуешь, — и ты тотчас начнешь благодетельствовать. Что же? Ужели, скажешь, с таким намерением должно делать (добро)? Не с таким намерением должно делать; но когда сердце твое не может перенести (обиды), то хотя таким образом преклони его, и ты скоро решишься оставить вражду; после же того будешь благотворить врагу, как другу, — и таким образом получишь будущие блага, которых все мы и да сподобимся достигнуть во Христе Иисусе (Господе нашем, Которому со Отцом и Святым. Духом слава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).

БЕСЕДА 15

«Я весьма возрадовался в Господе, что вы уже вновь начали заботиться о мне; вы и прежде заботились, но вам не благоприятствовали обстоятельства. Говорю это не потому, что нуждаюсь, ибо я научился быть довольным тем, что у меня есть. Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке. Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе. Впрочем, вы хорошо поступили, приняв участие в моей скорби» (Флп. 4:10‑14).

Милостыня введена не для принимающих, а для подающих. — Смирение ап. Павла. — Польза от скорби. — Бедствия царей.

1. Часто я говорил, что милостыня введена не для принимающих, а для подающих, так как последние приобретают наибольшую пользу. Это самое и здесь показывает Павел. Каким образом? Филиппийцы, спустя много времени, послали ему нечто, поручив это Епафродиту. Потому (апостол), намереваясь отправить его обратно с этим посланием, смотри, как и хвалит их, и показывает, что присланное принесло пользу не принимающим, но дающим. Делает же это для того, чтобы благодетельствующие не надмевались, и были ревностнее в благотворении, так как через это они приносят более пользы самим себе, а принимающие (благодеяния) не без страха бы спешили принимать, чтобы не подвергнуться осуждению, так как сказано: «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20:35). Итак, что показывает он словами: «Я весьма возрадовался в Господе»? Я возрадовался, говорит он, не тому, чему радуются в мире и в настоящей жизни, но «в Господе» (возрадовался) не тому, что я успокоился, но тому, что вы преуспели, — а в этом и состоит мое спокойствие. Поэтому также сказал: «весьма», — потому что радость его была не плотская, и не о покое своем радовался он, а об их преуспеянии. И смотри, как он, упрекнувши их немного за прошедшее время, тотчас это прикрыл, поучая непрестанно и всегда пребывать в благотворении. «Что вы уже вновь», — говорит. Выражением: «уже вновь» — он показывает продолжительное время. «Начали» (άνεδάλετε, процвели) — говорит как бы о деревьях, которые дали ростки, потом засохли, и опять дали ростки. А этим показывает, что они прежде, процветши, увяли, потом, увядши, опять дали побеги; потому в слове — «начали» заключается и укоризна и похвала, так как немаловажное дело — процвести увядшему. Этим он показывает, что все случилось с ними от нерадения. «Заботиться о мне; вы и прежде заботились». Здесь разъясняет, что они и прежде в подобных случаях обыкновенно отличались щедростью, — почему и присовокупил: «Заботиться о мне; вы и прежде заботились». И чтобы ты не подумал, что их прежняя великая ревность и в других отношениях увяла, но лишь в одном этом (в отношении благотворения), — для этого смотри, как он предостерегает, говоря: «Что вы уже вновь начали заботиться о мне»; как бы так сказал: я говорю — «уже вновь» относительно к этому только, потому что в других отношениях вы не таковы. Может быть здесь спросит кто‑нибудь: каким образом тот, который говорит: «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20:35), и: «Нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии» (с. 34), и который опять к Коринфянам написал: «Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою» (1 Кор. 9:15), — (каким образом он) теперь не видит, что уничтожает похвалу свою? Как? Принявши (посланное). Ведь если похвала состояла в том, чтобы ничего не принимать, то как теперь он принимает? Что же должно сказать? Там справедливо он не принимал по причине лжеапостолов. «Дабы они, чем хвалятся», — говорит, — «в том оказались такими же, как и мы» (2 Кор. 11:12). Апостол не сказал — суть (бескорыстны), но — «хвалятся», показывая через это, что они брали, только тайно. Вот почему сказал: «чем хвалятся». И он принимал, хотя не там. Потому он же говорил: «Похвала сия не отнимется у меня» (2 Кор. 11:10). И не просто сказал: «не отнимется», — но что? «В странах Ахаии»; и еще: «другим церквам я причинял издержки, получая от них содержание для служения вам» (ст. 8). Из этого видно, что он принимал. Впрочем, Павел, если где и принимал, правильно принимал, имея столь важное дело; а как могут брать те, которые ничего не делают? Но я, скажешь, молюсь? Это еще не дело: можно и молиться и дело делать. Но я пощусь? И это не дело. Смотри, как этот блаженный во многих местах и проповедует, и работает. «Но вам», — говорит, — «не благоприятствовали обстоятельства». Что значит: «Но вам не благоприятствовали обстоятельства»? Это зависело, говорит, не от вашего нерадения, но от необходимости; вы не имели в руках, сами были небогаты. Вот что значат слова: «Но вам не благоприятствовали обстоятельства». Это заимствовано от общего обыкновения; так говорит большая часть людей, когда житейские потребности текут к ним не обильно, а скудно. «Говорю это не потому, что нуждаюсь», т. е. я сказал: «уже вновь», и этим укорил (вас) не по желанию собственной пользы, и не жалуясь на скудость, будто я беден, — так как не этого искал. Откуда видно, Павел, что ты не тщеславишься? «И мы пишем вам не иное», — говорит он к Коринфянам, — «как то, что вы читаете или разумеете» (2 Кор. 1:13). И к Филиппийцам не сказал бы так, чтобы не быть обличенным (во лжи). Не сказал бы этого, если бы тщеславился, потому что говорил знающим (его), и от них было бы стыднее слышать обличение (во лжи). «Ибо я», — говорит, — «научился быть довольным тем, что у меня есть». Значит это — дело научения, упражнения и старания; это не легко, напротив, весьма трудно и весьма утомительно. «Довольным тем», — говорит, — «что у меня есть. Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем», то есть, я умею и малым пользоваться, и сносить голод и бедность. «Жить в скудости, и жить в изобилии». Да, скажут; но «жить в изобилии» не есть искусство, равно как и не добродетель. И очень даже добродетель, так же как «и жить в скудости». Каким образом? Таким, что как скудость располагает делать много зла, так и изобилие.

2. Многие, разбогатевши, часто делались нерадивее, и не умели быть счастливыми. Для многих богатство послужило поводом к праздности. Но Павел поступал иначе: принимая, он употреблял на других, издерживал на других. А в этом и состоит умение — хорошо пользоваться имуществом. Он не веселился и не радовался о своем изобилии, но был одинаков и в скудости и в изобилии, — и первой не стеснялся, и последним не надмевался. «Умею», — говорит, — «насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке». Многие не умеют «насыщаться», как израильтяне, которые «разжирели и отвергли» (Втор. 32:15). Но я, (говорит апостол), всегда остаюсь в том же расположении духа. Этим показывает, что он и теперь не веселился, и прежде не печалился; если же и скорбел, то не о себе, а об них; сам он всегда был одинаков. «Научился», — говорит, — «всему и во всем», т. е. в течение столь долгого времени я испытал все, и во всем этом усовершился. Но так как речь (апостола) могла показаться преувеличенной, то смотри, как он тотчас делает поправку, и говорит: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе». Это, говорит, не мое совершенство, но Давшего крепость. Но с другой стороны, так как благотворители, видя в принимающем не доброе расположение, а пренебрежение к подаянию, делаются нерадивее (так как они тогда щедро дают, когда вызывают благодарность и доставляют успокоение), то чтобы этого не случилось, и чтобы кто‑нибудь не сказал — Павел пренебрегает успокоением, поэтому они по необходимости сделались нерадивее, — смотри, как он и это предотвращает. Предыдущими словами разрушил их мечтание, а следующими возбуждает их ycepдие, говоря: «Впрочем, вы хорошо поступили, приняв участие в моей скорби». Видишь ли, как он и отделил себя, и опять соединил? Это знак искренней, духовной дружбы. Не подумайте, говорит, будто я не имею нужды в вашем пособии потому, что не терплю нужды; я терплю нужду ради нас. Как же они были участниками его скорбей? Так, что он, будучи даже узником, говорил: «Вас всех, как соучастников моих в благодати» (Флп. 1:7), — потому что пострадать за Христа есть благодать, как и сам говорит в другом месте: «Потому что вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него» (ст. 29). Слова эти, отдельно сказанные, могли опечалить (филиппийцев); поэтому (апостол) утешает, принимает их, и опять хвалит, впрочем, умеренно. Именно не сказал — давши, но — «потому что вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него», чтобы показать, что и они получили пользу, потому что сделались участниками в наградах. Не сказал — облегчая скорби мои, но — «приняв участие в моей скорби», что важнее.

Видишь ли смирение Павлово? Видишь ли его благородство? Он, после того как показал, что для себя не имеет нужды в их подаянии, уже безбоязненно произносит и слова уничиженные, какие употребляются и бедными: как ты обыкновенно подаешь. Он ни от чего не отказывается, ни от дел, ни от слов, только бы совершить желаемое. Что же это значит? Не думайте, говорит, будто мой упрек и слова — «уже вновь начали» происходить от бесстыдства и от моей нужды. Нет, я говорю это не от нужды, — но почему? По особенной надежде на вас, и вы сами виновники этой надежды. Видишь ли, как он заботится о них, и как говорит им: вы виновники, вы прежде других приступившие к этому делу, и подавшие нам смелость напомнить вам об этом? Заметь и важность (апостола): (филиппийцы) не посылают, он не укоряет их, чтобы не показалось, что он заботится о самом себе; а когда послали, тогда он укорил за прошедшее время, и они перенесли (укоризну), так как нельзя уже было думать, что он заботится о себе. «Вы знаете», — говорит, — «Филиппийцы, что в начале благовествования, когда я вышел из Македонии, ни одна церковь не оказала мне участия подаянием и принятием, кроме вас одних» (ст. 15). О, какая похвала! Коринфяне и римляне побуждаются тем, что слышат об этом от него; а филиппийцы, прежде чем началась какая‑нибудь церковь (потому что говорит — «в начале благовествования»), показали столько усердия к этому святому, что, не имея вовсе примера, сами первые начали такое плодоношение. И нельзя сказать, будто они так делали потому, что Павел пребывал у них, или потому, что получили от него какое‑нибудь благодеяние. «Когда», — говорит, — «я вышел из Македонии, ни одна церковь не оказала мне участия подаянием и принятием, кроме вас одних». Что значит — «принятием»? И что значит — «участия»? Почему не сказал, что ни одна церковь мне не подавала, но — «участия подаянием и принятием»? Потому что в том именно и состоит общение. «Если мы посеяли в вас духовное», — говорит, — «велико ли то, если пожнем у вас телесное?» (1 Кор. 9:11)? И еще: «Ныне ваш избыток в восполнение их недостатка» (2 Кор. 8:14). Видишь ли, как они имели общение — подавая телесное, а принимая духовное? Как продавцы и покупатели имеют взаимное общение, друг от друга получая и друг другу отдавая; — это и есть общение, — так точно и здесь. И нет, ничего нет полезнее этой купли и этого торга; он производится на земле, а оканчивается на небе. Покупающие находятся на земле, а покупают и заключают условие о небесном, полагая цену земную.

3. Впрочем, ты не смущайся: не за деньги продаются блага небесные, не деньгами покупают их, а свободным решением дающего деньги, любомудрием, возвышением над вещами житейскими, человеколюбием и милостыней. Если бы на серебро покупались, то жена, положившая две лепты, немного получила бы; но так как не серебро, а доброе намерение имело силу, то она, показавши всю готовность, получила все. Итак, мы не должны говорит, что царство (небесное) покупается за деньги: не за деньги, но за свободное решение, обнаруживаемое через деньги. Деньги однако же нужны, скажешь? Не деньги нужны, а решение. Имея это последнее, ты можешь и за две лепты купить небо; а без него и за тысячу золотых талантов не купишь того, что можешь купить за две лепты. Почему? Потому что, когда ты от многого дал меньшее, то хотя сотворил милостыню, но не такую какую вдова; ты подал не с таким усердием, с каким она; она сама себя лишила всего, или лучше — не лишила, а все себе даровала. Бог обещал царство не за таланты золота, но за чашу студеной воды, за ycepдие, не за смерть, которая не есть что‑нибудь великое, но за намерение. Что в самом деле значит отдать одну душу? Отдается один человек; а один человек не равноценен царству. «Вы и в Фессалонику и раз и два присылали мне на нужду» (ст. 16). Опять великая похвала, — потому что он, находясь в главном городе, получал содержание от города малого. И смотри: чтобы, всегда представляя себя вполне довольным, не сделать их, как я прежде сказал, беззаботными, он многократно показал, что не терпит нужды, а здесь выразил одним только словом: «На нужду», не прибавив даже — в мое, но просто (в требование), сохраняя свою важность; и не только здесь, но и в следующих словах. Так как (апостол) находил это выражение весьма унизительным, то и делает после поправку, говоря: «Не потому, чтобы я искал даяния» (ст. 17). Этими словами он выражает то же самое, что и вышесказанными: «Говорю это не потому, что нуждаюсь» — хотя первое (выражение) сильнее последнего. Иное ведь дело — при бедности не искать, и иное — находясь в нищете, даже и не считать себя бедным. «Не потому», — говорит, — «чтобы я искал даяния; но ищу плода, умножающегося в пользу вашу», не в мою. Видишь ли, что плод произрастает для них? Не для себя, говорит, я это сказываю, но для вас, для вашего спасения. Принимая от вас, я ничего не приобретаю; благодать принадлежит, дающим; дающим сохраняется там награда, а принимающим расточается здесь даяние. Опять, говоря и о нужде, хвалит их, и выражает свое сочувствие. Так как сказал — «не потому, чтобы я искал», то, чтобы опять не сделать их беззаботными, говорит: «Я получил все, и избыточествую» (ст. 18), т. е. через это даяние вы восполнили и прежние опущения, — что особенно возбуждало в них ревность. Ведь известно, что благотворящие чем добрее бывают, тем более желают благодарности от облагодетельствованных. «Я получил все, и избыточествую», т. е. вы не только восполнили то, что было опущено в прошедшее время, но еще сделали более. Потом, чтобы это не показалось обличением, смотри, как он подтверждает (прежние слова). Так как сказал: «не потому, чтобы я искал даяния», и: «уже вновь», и показал, что это была обязанность (это не значит «получил»), то опять показывает, что они сделали более, нежели сколько обязаны были, и говорит: «получил». Говорю это не просто, и не по пристрастно, — но что? «получив от Епафродита посланное вами, [как] благовонное курение, жертву приятную, благоугодную Богу». О, как он превознес их дар! Не я, говорит, принял, — не я, но через меня Бог. Потому, хотя я не терплю нужды, вы однако же на это не смотрите; и Бог не имел нужды, однако же принял, так что Божественное Писание не уклонилось сказать: «И обонял Господь приятное благоухание» (Быт. 8:21), а это значит, что Ему приятно было. Вы знаете, хорошо знаете, в какое расположение приводится наша душа, сколько радуется, и сколько услаждается благоуханиями. Итак, Писание не уклонилось сказать о Боге по человечески и столь уничижительно, чтобы показать людям, что их дары приятны были: делали же их приятными не запах и не дым, но намерение приносивших. Иначе и дары Каина были бы приятны. Потому (апостол) сказал, что Бог услаждается, и как услаждается; без этого люди не поняли бы. Итак, Он, не имеющий нужды, говорит, что столько услаждается (дарами), чтобы люди не сделались нерадивыми, узнав, что Он не имеет нужды. Когда же они впоследствии вознерадели о другой добродетели, понадеявшись только на жертвы, то смотри, как Он опять исправляет их, говоря: «Ем ли Я мясо волов и пью ли кровь козлов?» (Пс. 49:13). Подобно и Павел говорит: «Не потому, чтобы я искал даяния. Бог мой да восполнит всякую нужду вашу, по богатству Своему в славе, Христом Иисусом» (ст. 19).

4. Смотри, как он и молится подобно нищим. Если же Павел молится о дающих, то тем более мы, принимая (благодеяния), не должны стыдиться поступать таким образом. Мы не должны принимать, как будто сами имеем нужду, не должны и радоваться о самих себе, но о дающих. Таким образом, если мы радуемся о них, нам будет награда и тогда, как принимаем. Равным образом не будем негодовать, когда не дают, но лучше будем скорбеть о них. Таким образом сделаем и их усерднее, вразумив, что мы делаем это не для себя. «Бог мой», — говорит, — «да восполнит всякую нужду вашу», — или всякую благодать, или всякую радость. Но если разумеет всякую благодать, то говорит не об этой только земной милостыне, но о всяком добром деле; если же разумеет всякое требование (а об этом более, по моему мнению, и говорится), то он хочет объяснить следующее: так как прежде он сказал: «Но вам не благоприятствовали обстоятельства», то здесь присовокупляет то же, что и в послании к Коринфянам, говоря: «Дающий же семя сеющему и хлеб в пищу подаст обилие посеянному вами и умножит плоды правды вашей» (2 Кор. 9:10). Он молится них, чтобы им быть в изобилии, и иметь что сеять, — и молится не просто о том, чтобы быть в изобилии, но — «по богатству» Божию. Следовательно, и это сделал применительно (к их состоянию). Если бы они были подобны (Павлу), столько же любомудры, и столько распяты (миру), то он не сделал бы этого. Но так как они были люди ремесленные, бедные, имели жен, воспитывали детей, управляли домами, и из малого давали ему, и при том еще имели некоторую привязанность и к вещам настоящим, — то он молится, снисходя (к их состоянию). Нет ничего неприличного молиться о том, чтобы люди так пользовавшиеся (богатством) имели довольство и обилие. Итак, смотри же, о чем он молится: не сказал — (Бог) да делает вас богатыми и пребогатыми, — но что? «Да восполнит всякую нужду вашу», так чтобы вам не быть в нужде, но иметь все потребное. Просить об этом заповедал и Христос в данной Им молитве, научал нас говорит: «Хлеб наш насущный дай нам на сей день» (Мф. 6:11). «По богатству Своему». Что это значит? По щедродательности, т. е. поскольку для Него удобно и возможно сделать, и при том в скором времени. И так как сказал — «Нужду», то чтобы не подумали, что он намерен ограничить их, присоединил: «По богатству Своему в славе, Христом Иисусом». Вы будете, говорит, столько изобиловать во всём, сколько употребляете во славу Его. Итак, он говорит или то, что вы не будете иметь нужды ни в чем («И великая благодать», — сказано, — «была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося») (Деян. 4:33, 34), или побуждает их — все делать во славу Его, — как бы так сказав: пользуйтесь вашим достатком во славу Его. «Богу же и Отцу нашему слава во веки веков! Аминь» (ст. 20). А эта слава принадлежит не Сыну только, но и Отцу. Когда славится Сын, то славится и Отец. И так как он сказал, что это бывает во славу Христа, то, чтобы кто‑нибудь не представлял (славы) Его одного, прибавил: «Богу же и Отцу нашему слава», т. е. та самая, которая воздается Сыну. «Приветствуйте всякого святого во Христе Иисусе» (ст. 21). Немаловажно и это: и через послания приветствовать их есть знак великой любви. «Приветствуют вас находящиеся со мною братия». Но ты говорил: «Ибо я не имею никого равно усердного, кто бы столь искренно заботился о вас»: как же теперь говоришь: «Находящиеся со мною братия»? Он или говорит о находившихся с ним братьях, показывая, что из них ни одного нет единомысленного, не касаясь тех, которые находились в городе (да и какая им была нужда брать на себя дела апостольские?), или же он не отказывается называть и их братьями. «Приветствуют вас все святые, а наипаче из кесарева дома. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами». Ободрил и одушевил их, показав, что проповедь дошла и до царского дома. Если находившиеся в царском дворце все презрели для Царя небесного, то гораздо более надлежало сделать это им. И то было доказательством любви Павловой, что он рассказывал и говорил о них многое и важное, чем и в царедворцах возбудил желание приветствовать их, хотя никогда их не видали. Велика была любовь между верующими в особенности вследствие того, что они тогда находились в угнетении. Каким образом? Так, что жившие в отдалении друг от друга были взаимно соединены, и находясь вдали, точно близ живущие, приветствовали друг друга и каждый был расположен к другим, как членам своим. Бедный был расположен к богатому, так же как и богатый к бедному; и никакого не было преимущества, потому что все равно были ненавидимы и гонимы за одно и то же. Подобно тому, как какие‑либо пленники, вышедшие из различных городов, собравшись в один город, тесно между собою сдружаются, потому что общее бедствие соединяет их, — так точно и верующие в то время, когда их соединяли общие страдания и скорби, имели великую друг к другу любовь.

5. Скорбь есть какая‑то неразрывная связь, усиление любви, условие сокрушения (сердечного) и благомыслия. Послушай, что говорит Давид: «Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим» (Пс. 118:71); и еще другой пророк говорит: «Благо человеку, когда он несет иго в юности своей» (Плач. 3:27); и еще: «Блажен человек, которого вразумляешь Ты, Господи» (Пс. 93:12); и некто иной говорит: «Наказания Господня не отвергай» (Притч. 3:11); и в другом месте: «Если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению» (Сир. 2:1). Также и Христос говорил ученикам Своим: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь» (Ин. 16:33); и еще: «Вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется» (ст. 20); и еще: «тесны врата и узок путь» (Мф. 7:14). Видишь ли, что скорбь повсюду восхваляется, повсюду представляется необходимой для нас? Действительно, если и при внешних подвигах без нее никто не получает венца, — без того, чтобы укрепить себя трудами, отречением от пищи, правилами воздержания, бдениями и бесчисленными другими средствами, — то тем более здесь. Кого желаешь ты (представить)? Царя ли? Но и он ведет жизнь не беззаботную, напротив, полную многих скорбей и забот. Ты смотри не на диадему, а на бурю беспокойств, от которой рождается для него смятение, не на порфиру, а на душу его, затуманившуюся более этой порфиры. Не столько венец охватывает голову, сколько беспокойство душу. Смотри не на множество телохранителей, но на множество печалей, — нельзя ведь найти ни одного частного дома, который был бы исполнен таких забот, каких (исполнены) царские чертоги. Различные роды смерти каждодневно там ожидаются от своих же, и кровь видится и пред трапезой, и пред напитками. А в ночное время, как они часто вскакивают и вспрыгивают тревожимые мечтаниями, — этого и сказать нельзя! И это бывает в мирное время; а если настает война, то заботы еще более увеличиваются. Итак, что может быть жалостнее этой жизни? А сколько беспокойства от своих — разумею подчиненных? Верно также и то, что царский помост всегда напитан бывает родственной кровью. Если угодно, я кое‑что расскажу, — и вы тотчас узнаете, что это (действительно) так бывает. В особенности я скажу о (событиях) древних, впрочем, хорошо сохранившихся в памяти, и о некоторых, случившихся в наши времена. Некто, говорят, подозревая жену в прелюбодеянии, привязал ее нагую к горам и предал зверям, тогда как она была уже у него матерью многих царей. Какую же, вы думайте, он вел жизнь? Если бы он не истаивал от сильной страсти, то не употребил бы такого наказания. Он же самый умертвил и сына своего; к тому же брат его умертвил сам себя с детьми своими. А говорят, что он умертвил и брата своего. Еще — один сам себя лишил жизни, будучи схвачен тираном, а другой умертвил своего племянника, имевшего с ним участие в царстве, которое сам ему предоставил. Иной видел жену свою погибшей от лекарств: она не рождала, и какая‑то несчастная и бедная женщина (подлинно несчастная и бедная, потому что своим искусством надеялась доставить дар Божий), давши лекарства, и царицу погубила, и сама вместе погибла. Другой опять после того умерщвлен ядовитыми лекарствами, и чаша была уже для него не питьем, но смертью. Сыну же его, не сделавшему никакого преступления, по страху будущего, был выколот глаз. Иной — нехорошо и сказать, насколько жалостно кончил жизнь! А из бывших после, один, как бы какой бедный и несчастный, сожжен был с лошадьми, домами и всеми другими вещами, жена же осталась вдовой. Невозможно и высказать, какие жизненные огорчения он принужден был претерпеть в то время, когда поднял оружие. И этот ныне царствующий не с того ли времени, как украшен диадемой, находится в трудах, опасностях, скорбях, печалях, напастях, и среди козней? Но царство небесное не таково: с приобретением его — мир, жизнь, радость и веселие. А (здешняя) жизнь, как я сказал, не может быть безбедной. Если состояние царское, в отношениях житейских блаженнейшее, исполнено таких несчастий, то что же сказать о состояниях частных? А сколько других зол, — и пересказать нельзя. Сколько и басен из этого составилось? Все почти трагедии, представляемые на сцене, взяты от царей, равно и мифы, в которых тоже большая часть заимствована из того, что в действительности было, почему они и доставляют удовольствие, каковы, например, Фиестовы пиршества, и (миф о том) как весь этот дом погиб от несчастий.

6. Но это мы знаем из сочинений светских. Если же хотите, то мы скажем и от Писания. Саул первый царствовал, но вы знаете, как и он погиб, испытавши бесчисленные бедствия. После него Давид, Соломон, Авия, Езегая, Осия — также, потому что невозможно пройти настоящую жизнь без скорби, без трудов и без печали. Но мы скорбим не о том, о чем цари, а о том, от чего получаем великую пользу. «Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению» (2 Кор. 7:10). Об этом надлежит печалиться, об этом скорбеть, об этом сокрушаться. Так Павел сокрушался о согрешающих, о них он плакал: «От великой скорби», — говорит он, — «и стесненного сердца я писал вам со многими слезами» (2 Кор. 2:4). Так как он не имел причины скорбеть о своих грехах, то скорбел о чужих, и так скорбел, что считал их собственными. Другие соблазнялись, и он воспламенялся; другие были немощны, и он сочувствовал немощам (2 Кор. 11:29). Такая печаль — благо, она лучше всякой мирской радости. Кто сетует таким образом, того я предпочитаю всем людям; даже и сам Господь ублажает этих плачущих, сострадательных. Не столько я удивляюсь Павлу, подвергавшемуся опасностям, или лучше, не менее удивляюсь ему по причине бедствий, от которых он умирал ежедневно, чем сколько это меня восхищает (т. е. что он скорбел за других). Это происходило от души боголюбивой и любвеобильной, от любви, какой сам Христос желал, от сострадания братского и отеческого, или даже гораздо большего, чем то и другое (сострадание). В таком должно быть расположении так должно плакать; такие слезы преисполнены великого веселья; такое рыдание есть условие радости. И не говори мне: какая польза от моих слез тем, о которых я плачу? Хотя мы ни мало не поможем оплакиваемым, но самим себе без сомнения принесем пользу. Кто столько скорбит о (грехах) чужих, тот тем более будет скорбеть о собственных; кто так оплакивает чужие, тот и своих согрешений не оставит без слез, а вернее — даже не скоро и согрешит. Но, что всего ужаснее, мы, которым заповедано плакать таким образом о согрешающих, не показываем никакого раскаяния и в собственных (грехах); напротив, погибая (в беззакониях), не обнаруживаем ни малейшей скорби, и о всем заботимся более, о всем помышляем более, чем о своих согрешениях. Потому‑то мы радуемся бесполезной мирской радостью, которая скоро исчезает и рождает бесчисленные горести. Итак, будем скорбеть скорбью, рождающей радость; не станем услаждаться радостью, рождающей скорбь. Прольем слезы, посевающие великое удовольствие, и не станем смяться смехом, рождающим для нас скрежет зубов. Будем печалиться печалью, от которой происходит отрада, и не будем искать увеселений, от которых рождается великая скорбь и болезнь. Потрудимся на земле мало, чтобы вкушать непрерывное веселье на небесах. Будем подвергать себя скорби в этой тленной жизни, чтобы в вечности получить покой. Не будем веселиться в кратком веке, чтобы не воздыхать в вечности. Или не видите, как многие скорбят здесь о вещах житейских? Подумай, что и ты один из таковых, и переноси скорбь и болезнь, укрепляясь надеждой на будущие (блага). Ты не лучше Павла, не лучше Петра, которые никогда не имели покоя, но провели всю жизнь в голоде, жажде и наготе. Если ты хочешь получить то же, что и они, то для чего идешь противоположным путем? Если хочешь достигнуть того града, которого удостоены они, то иди путем, ведущим туда. А ведет туда путь не отрады, но скорби; первый пространен, последний тесен. Пойдем же этим последним, чтобы нам получить вечную жизнь во Христе Иисусе Господе нашем, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.