2 Коринфянам | введение

Предисловие

Из содержания этого послания явствует, что предыдущее послание возымело у коринфян определенный успех, но не такой, какой должно. Кроме того, отдельные нечестивцы, презрев авторитет Павла, продолжали упорствовать. Многословность Павла в проповеди доверия самому себе и в защите достоинства своего служения говорит о том, что коринфяне не были окончательно утверждены. Были и такие, для которых первое послание послужило скорее поводом для насмешек, нежели принесло пользу. И апостол открыто сетует по этому поводу. Итак, понимая, в каком состоянии их церковь, и учитывая, что перспектива его посещения отдалялась по причине других забот, апостол, находясь в Македонии, пишет коринфянам это послание. Теперь мы видим, с какой целью он это сделал. А именно: чтобы завершить уже начатое и, придя к ним вновь, найти все в благоустроенном виде.

Павел по своему обыкновению начинает с приветствий, благодаря Бога, что чудесным образом избавлен от великих опасностей. Одновременно он увещевает коринфян, что все его тяготы и невзгоды способствуют их благу и спасению, чтобы больше расположить их к себе залогом этой взаимной связи. Он поступает так потому, что нечестивые злоупотребляли сим обстоятельством для преуменьшения дарованной ему благодати. Затем, извинившись за долгое отсутствие, апостол отрицает, что отказался от намеченного посещения по несущественным и маловажным причинам. Он отрицает, что пытается обмануть их, говоря не то, о чем думает. Так что все его слова веют духом, уже знакомым коринфянам по его учению. Павел говорит о том, сколь тверда и неизменна истина его проповеди, будучи утвержденной на Христе, в Котором все обетования Божии законны и незыблемы. И в этом — великая похвала всему Евангелию. Затем Павел признается: он не пришел ранее потому, что не мог тогда проявить к ним мягкость и благодушие. Этим он обуздывает тех, кто воспользовался переменой его намерения как поводом для клеветы. Итак, Павел перекладывает вину на коринфян, поскольку тогда они еще не были готовы принять его. Одновременно Павел показывает, с каким отеческим снисхождением продолжает к ним относиться. Ведь он воздержался от их посещения именно ради того, чтобы не быть вынужденным проявить суровость. И чтобы кто не возразил, что он в своих посланиях, весьма сурово выговаривая коринфянам, порой недостаточно сдержан, Павел извиняется за пыл прежнего письма, говоря, что к этому его против его же воли вынудили другие. То, что подобная суровость исходила из его любви, Павел доказывает следующим: он велит принять в общение того самого повинного в инцесте человека, на которого прежде сильно гневался (ибо виновный за это время выказал подобающие признаки вразумления). Свою любовь Павел доказывает также тем, что пребывал в беспокойстве до тех пор, пока Тит не принес ему от них известия. Ибо подобное беспокойство рождается от любви.

С этого места, упомянув о своем приходе в Македонию, Павел начинает рассуждать о славе своего служения. Но, поскольку порицавшие его апостолы могли бы легко превзойти его в самовосхвалении, то, чтобы отмежеваться от них и одновременно опровергнуть их глупое превозношение, Павел свидетельствует, что хвалится самой сутью, а не заимствует славу от людей. Для этого он величественно превозносит действенность своей проповеди и, сравнивая Евангелие с законом, возвышает достоинство своего апостольства. Прежде всего Павел свидетельствует: он ничего не приписывает себе лично, но все, чем является, относит к одному Богу. Затем он снова говорит о том, с какой верою и целомудрием исполнял вверенное ему поручение, заслоняя уста тех, кто ранее злословил его. Больше того, превозносясь в святом уповании, Павел объявляет ослепленными дьяволом всех тех, кто не видит сияние его Евангелия. И поскольку Павел понимал, что ничтожество его личности (то есть, его невзрачность) уменьшает почтение к его апостольству, он, пользуясь случаем, не только устраняет этот соблазн, но и обращает его вспять. Он говорит, что благодать Божия еще ярче сияет от того, что это сокровище предлагается в глиняных сосудах. Таким образом, то, что злые люди обычно ставили ему в упрек, Павел обращает к собственной славе. Ведь, отягощаемый столькими бедами, он всегда, подобно пальме, восставал победителем. Об этом апостол говорит до середины четвертой главы. Поскольку же слава христиан пребывает вне этого мира, Павел увещевает коринфян всей душою, через презрение к настоящей жизни и умерщвление внешнего человека, приступить к созерцанию блаженного бессмертия.

Далее, в начале пятой главы, Павел хвалится тем, что единственное его желание заключается в том, чтобы угодить своим служением Господу, и надеется, что коринфяне сами засвидетельствуют его искренность. Но, поскольку ему грозила опасность быть обвиненным в суете и превозношении, Павел снова повторяет, что решился на подобный тон по вине клеветников. И не ради себя, желая сохранить почтение к себе, но ради блага самих коринфян, коим полезно было в этом убедиться и увериться. Таким образом, Павел заверяет, что заботится лишь об их спасении и благополучии. Для подтверждения этой мысли он приводит целое учение о том, какую цель должны преследовать слуги Христовы, а именно: забыв о себе, жить для одного лишь Господа. Наконец, Павел заключает: по сравнению с новой жизнью ничто не должно считаться за ценность. И ценим будет лишь тот, кто отречется от себя.

Отсюда Павел переходит к объяснению смысла евангельского служения. Его величие и превосходство должны подвигнуть к благочестивому рвению и служителей, и сам народ. О чем он и говорит в начале шестой главы. И, опять же, упомянув сначала о том, сколь верно он исполняет свой долг, апостол слегка укоряет коринфян, что они сами себе мешают возыметь плод. К своим постоянным просьбам он присоединяет увещевание: избегать идолослужения. Из этого явствует, что коринфяне еще не достигли того, чего он для них желал. Итак, Павел справедливо пеняет на то, что люди, не слышащие столь ясное учение, повинны в этом сами. Но чтобы чрезмерной остротой попреков не сломить слишком нежные души, апостол опять убеждает коринфян в своем благоволении. Он продолжает прерванное ранее извинение в своей суровости, но уже иным способом. Возымев большее упование, Павел признается: он не огорчен тем, что опечалил их. Ведь это способствовало их благу. Так что, поздравляя коринфян с успехом, Павел заявляет, что от всей души желал принести им пользу. Что он и излагает до конца седьмой главы. От начала же восьмой до конца девятой он усиливает в них пыл к совершению милостыни, о которой упоминал в последней главе предыдущего послания. Он хвалит их за хорошее начало. Но, чтобы их пыл, как бывает, не охладел со временем, многими доводами Павел поощряет их продолжать шествовать начатой стезею.

С начала десятой главы апостол приступает к защите себя и своего апостольства от клеветы, воздвигаемой нечестивыми. Вначале он показывает, что хорошо оснащен оружием, необходимым для Христовой брани. Затем он уверяет, что весомость его предыдущего послания опиралась на упование доброй совести. И, присутствуя, он не менее весом в своих делах, чем, отсутствуя, в своих посланиях. Наконец, сравнивая себя с клеветниками, он обличает их в суете и превозношении.

В одиннадцатой главе Павел отвращает коринфян от растлевающих их порочных занятий. Он увещевает: нет ничего опаснее, чем отходить от простоты Евангелия. То же, что он начал умаляться в их глазах, а другие — пользоваться большим почетом, произошло не по его вине, но по их надменности и распущенности. Ведь другие не проповедовали чего-то лучшего и более возвышенного, а сам он подвергся презрению только потому, что не щеголял красотою речи, или же потому, что, сжалившись над их немощью, добровольно отказался от своих прав. Эта ирония содержит в себе косвенный попрек в неблагодарности. Разве справедливо уничижать его за то, что он приспосабливался к ним? Павел говорит, что воздержался от взимания должной платы не потому, что мало любил коринфян. Он поступил так для того, чтобы лжеапостолы, желая, как он знал, устроить из этого обстоятельства навет, ни в чем не смогли его превзойти. Попрекнув коринфян в неправедном и недобром суде, апостол переходит к благочестивым восхвалениям, напомнив, сколь много мог бы хвалиться, если бы захотел, упомянув, однако, что решился на нелепые восхваления ради их пользы. И, тем не менее, словно одергивая себя, апостол говорит, что его высшая похвала заключается в презираемом гордецами смирении, что Господь научил его хвалиться лишь своими немощами.

В конце двенадцатой главы он снова жалуется на коринфян: они принуждают его к уничижению, а сами обращаются к честолюбцам, отчуждающим их от Христа. Здесь Павел еще яростнее обрушивается на тех, кто, добавляя к прежним мерзостям открытое бесстыдство, все еще продолжал возводить на него клевету. В тринадцатой главе Павел, объявив таковым суровое мщение, увещевает всех признать его апостольство, причем для их же собственного блага. Ведь сколь опасно презреть того, кто выказал себя перед ними верным и несомненным посланником Божиим.