к Римлянам | 11 глава

Глава 11

1. Итак, спрашиваю: неужели Бог отверг народ Свой? Никак. Ибо и я Израильтянин, от семени Авраамова, из колена Вениаминова. 2. Не отверг Бог народа Своего, который Он наперед знал. Или не знаете, что говорит Писание в повествовании об Илии? Как он жалуется Богу на Израиля, говоря: 3. Господи! Пророков Твоих убили, жертвенники Твои разрушили; остался я один, и моей души ищут. 4. Что же говорит ему Божеский ответ? Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени перед Ваалом. 5. Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток. 6. Но если по благодати, то не по делам; иначе благодать не была бы уже благодатью. А если по делам, то это уже не благодать; иначе дело не есть уже дело.

(1. Итак, говорю: неужели Бог отверг народ Свой? Никак. Ибо и я Израильтянин, из рода Авраамова, из колена Вениаминова. 2. Не отверг Бог народа Своего, который Он наперед знал. Или не знаете, что говорит Писание в повествовании об Илии? Как он жалуется Богу на Израиля, говоря: 3. Господи! Пророков Твоих убили, жертвенники Твои разрушили; остался я один, и моей души ищут. 4. Что же говорит ему ответ? Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени перед Ваалом. 5. Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток. 6. Но если по благодати, то не от дел; иначе благодать не была бы уже благодатью. А если от дел, то уже не благодать; иначе дело не есть уже дело.)

1) Итак, спрашиваю. Все, что прежде говорил апостол о слепоте и упорстве иудеев, как могло показаться, свидетельствовало о том, что Христос Своим пришествием передал [другим народом] обетования Божии, лишив иудеев всякой надежды на спасение. Поэтому здесь апостол упреждает данное возражение и несколько смягчает сказанное им прежде об отвержении иудеев, чтобы кто не подумал, будто завет, некогда утвержденный с Авраамом, ныне отменился, или что Бог забыл об этом завете, так что иудеи сейчас совершенно отчуждены от Его царства, какими были и язычники до пришествия Христа. Это он как раз и отрицает, а вскоре покажет, что утверждение сие, безусловно, ложно. Вопрос стоит не в том, по праву ли Бог отверг Свой народ. Ибо в предыдущей главе было доказано, что народ, в ложном рвении отвергнув праведность Божию, сам навлек праведное наказание на свою гордыню, заслуженно был ослеплен и, в конце концов, отпал от завета. Итак, спор идет не о причине отвержения, но об ином: хотя народ и заслужил таковое мщение со стороны Бога, можно ли сказать, что завет, некогда заключенный Богом с отцами, тем самым утратил силу? Ведь абсурдно было бы утверждать, что может он поколебаться от какой-либо неверности людей. Ибо Павел твердо держится за этот принцип: потому что* усыновление является незаслуженным и основанным на одном лишь Боге, а не на людях, оно остается твердым и незыблемым, как бы ни стремилось его уничтожить людское неверие. Здесь и кроется ответ на вопрос: чтобы не считали люди, что истина и избрание Божие зависит от достоинства человека.

Ибо и я Израильтянин. Прежде чем перейти к главной причине, апостол попутно доказывает на своем примере, сколь абсурдно думать, что этот народ заброшен Богом. Ведь и сам он по происхождению израильтянин, а не прозелит, недавно вошедший в сообщество израильтян. Итак, потому что* заслуженно числится он среди избранных слуг Божиих, то служит тем самым свидетельством того, что благодать Божия по-прежнему остается среди Израиля. Он принимает это здесь за доказанное утверждение, хотя впоследствии изъяснит его же в подробном исследовании. То же, что сверх звания израильтянина называет он себя семенем Авраама и конкретно говорит о своем колене, связано с тем, что хочет он считаться подлинным израильтянином. Как и в Послании к Филиппийцам в главах 3, 4. Ибо то, что некоторые считают происхождение Павла из того колена, которое почти что угасло, предназначенным для восхваления милосердия Божия, кажется натянутым и слишком изощренным.

2) Не отверг. Сие есть отрицательный ответ, сопровождаемый некоторым смягчением. Ибо апостол, отрицая прямо, что народ его отвергнут, стал бы воевать с самим собой. Однако, присовокупив уточнение, учит он такому роду отвержения, который не делает недействительным обетование Божие. Поэтому (Впрочем, утверждаемое им положение имеет две части. Первая, что Бог ни в коем случае не отверг вопреки своему завету все семя Авраама. Вторая, что благодать завета предназначена не всем плотским сынам, но относится к избранию Божию. Ибо он отрицает, что Бог отверг Свой народ, но лишь тот, который предузнал, чтобы кто, упустив из виду избрание, не зачислил всех потомков Авраама в состав сего народа.) ответ разделен на две части: что Бог ни в коем случае не отверг все потомство Авраама вопреки Своей верности завету, и что, тем не менее, усыновление не распространяется на всех плотских детей, потому что* ему предшествует тайное избрание. Поэтому общее отвержение не могло не сохранить некоторое семя, ибо видимый состав народа был отвергнут так, что от духовного тела Христова не отпал ни один Его член. Ежели кто спросит, разве обрезание не было общим знаком благодати Божией для всех иудеев? Ответ готов: потому что* внешнее призвание само по себе недейственно без веры, неверующие заслуженно лишены того достоинства, которое сами отвергли. Поэтому остается особый народ, в котором Бог выказывает образец Своего постоянства; начало же этого постоянства Павел выводит из тайного избрания. Ибо здесь не говорится, что Бог взирает на людскую веру, но говорится, что незыблемым остается Его совет не отвергать предузнанного народа. И, кроме того, следует отметить то, о чем я уже говорил прежде: глагол «предузнал» означает не спекулятивное знание, коим Бог предузнал, каким кто будет впоследствии, а Его благоволение, коим избрал Он Себе в сыновей тех, кто, еще не будучи рожденным, никак не мог стать достойным Его благодати. Так и в Послании к Галатам (4:9) апостол говорит, что верующие были узнаны Богом, потому что* Он предварил их Своим благоволением, призвав к познанию Христа. Ныне же мы веруем, что хотя всеобщее призвание и не приносит плода, от этого не умаляется верность Божия, всегда сохраняющая Церковь, как бы ни были малочисленны избранные. Ведь хотя Бог безразлично приглашает к Себе весь народ, Он не привлекает внутренне никого, кроме тех, о ком знает, что они — Его, и кого Он дал Своему Сыну. Для таковых Он до самого конца пребудет верным Хранителем.

Или не знаете. (Поелику едва ли не преткнутся тяжко те, кто обратит внимание, сколь ничтожно число тех, кто уверовал во Христа из иудеев, лучше всего было отвратить их ум от такого настроя. Для этой цели прекрасно подходит приведенный апостолом пример. Ибо.) Поелику число тех, кто из иудеев уверовал во Христа, столь ничтожно, едва ли кто исходя из этой ничтожности не сделал бы вывод, что весь род Авраама отвергнут; и сама собой приходит мысль, что в столь горестном падении не видно никакого признака благодати Божией. Ибо потому что* усыновление было святыми узами, коими сыны Авраама удерживались в завете Божием, не могло произойти так, чтобы народ стал рассеянным и несчастным, если только не прекратилось само усыновление. Павел же, чтобы устранить сей соблазн, пользуется подходящим примером. Ибо во времена Илии опустошение было таким, что уже не оставалось никакой видимости церкви, и, однако, в то время как не оставалось никакого следа благодати Божией, церковь Божия была сокрыта словно в могиле, чтобы чудесным образом спастись. Итак, следует, что дурно поступают те, кто мыслит о церкви по своему разумению. Конечно, ежели этот великий пророк, который столь обильно был наделен Духом, если даже он, захотев оценить народ Божий собственным суждением, оказался так обманут (Настолько введен в заблуждение), то что произойдет с нами, прозорливость которых по сравнению с его ведением напоминает тупоумие? Поэтому не будем делать необдуманный вывод (Чтобы не думали, что церковь уничтожилась, если ее не видно, или ... не пытались решать, исходя из собственного впечатления), но пусть незыблемым пребывает в наших сердцах то, что провидение Божие тайно лелеет Церковь, даже если она и не видима для нас.

Одновременно подумаем о том, как глупо и надменно поступают те, кто по собственному впечатлению оценивает число избранных. Ибо у Бога имеется несложный для Него, но сокрытый от нас, способ, коим Он чудесно оберегает (Хранит) всех Своих избранных, даже там, где все кажется погибшим. Пусть читатели также обратят внимание на то, что Павел, как в этом, так и в других местах, тщательно (Старается сравнить … с предыдущими временами) сравнивает свое собственное время с древним состоянием Церкви. И это немаловажно для укрепления веры, ведь тогда мы будем считать, что сегодня с нами не происходит ничего, что в прежнее время не выпадало на долю отцов. Ибо знаем мы, сколь способствует новизна смущению неокрепших душ. Обращаясь к частностям, обратим внимание на то, что в выражении «при Илии» Павел удержал конструкцию фразы, хотя можно было бы сказать «во времена» или «во время жизни» Илии. Но мне кажется, что Павел следовал здесь еврейскому обычаю: потому что* ב, соответствующее греческому εν, часто имеет значение «во времена кого-то».

Как он жалуется Богу на Израиля. Безусловно доказателен тот факт, что Илия обращается здесь к Господу, не сомневаясь, что Он поставил его противником собственного народа, и молит Бога о его погибели, потому что* видит, что в народе полностью исчезло богопоклонение и религия. Однако он ошибался в том, что за исключением самого себя осуждал весь народ в нечестии, которое хотел столь сурово наказать. Далее, в том месте, которое цитирует Павел, нет моления, но присутствует одно лишь вопрошание. Однако потому что* пророк жалуется так, что видно его полное разочарование в народе, нет сомнения, что хочет он его погибели. Итак, обратим внимание на то, в чем согрешил Илия: в том именно, что видя, как нечестие усилилось и распространилось по всей земле, он подумал, что только один и остался среди благочестивых.

4) Я соблюл Себе семь тысяч. Хотя определенное число здесь можно понимать в качестве неопределенного, Господь без сомнения хотел обозначить некое большое множество. Итак, потому что* в столь безнадежнейших вещах благодать Божия может столь многое, не будем с готовностью отдавать дьяволу всех, чье благочестие для нас не очевидно (Наоборот, обратим внимание на то, какими знаками Он отметил Своих избранных). Одновременно пусть твердым для нас будет то, что как бы ни усиливалось нечестие и ни обуревало со всех сторон ужасное смятение, спасение многих пребывает у Бога твердо запечатленным. Впрочем, чтобы кто не потакал под этим предлогом своей лености, подобно тому как многие из тайного провидения Божия пытаются сделать тайник для своих пороков, следует также отметить, что спасенными зовутся лишь те, кто чистыми и незапятнанными пребывают в вере Божией. Следует отметить и внешние обстоятельства, а именно: лишь те считаются находящимися в безопасности, кто даже внешними знаками не осквернил своего тела почитанием идолов. Им он не только приписывает чистоту души, но говорит, что и тело свое сохранили они чистым от всякого суеверия.

5) Так и в настоящее время. Апостол теперь прилагает этот пример к собственному времени и, чтобы сделать подобие более явным, говорит об остатке; говорит из-за великого числа тех, нечестие (И их.) которых представлялось открытым. И одновременно, намекая на приведенную им выше цитату из Исаии, он показывает, что в печальном и тягостном запустении все еще сияет вера Божия, потому что* все еще пребывает остающееся число. Чтобы показать это еще яснее, он называет его остатком, свидетельствующим, что избрание Божие остается незыблемым. Подобно тому, как Господь говорил Илии, когда весь народ погрузился в идолопоклонство, что Он сохранил для Себя семь тысяч. Откуда явствует, что были они сохранены от погибели по Его благоволению. И апостол говорит не просто о благодати, но отсылает (Итак, немногие сохраняются, чтобы благодеяние божественного избрания провозглашалось незаслуженным) здесь нас к избранию, чтобы мы научились почтительно полагаться на тайный совет Божий. Итак, одно утверждение состоит в том, что сохранятся лишь немногие, хотя велико число тех, кто присваивает себе имя народа Божия. А другое — в том, что силою Божией спасаются те, кого Он избрал, невзирая ни на какие заслуги.

6) А если по благодати, то не по делам. Здесь имеется усиление смысла, происходящее из сравнения противоположностей. Ибо благодать Божия и заслуга дел так соотносятся друг с другом, что утверждающий одно, должен ниспровергнуть другое. Далее, если в избрании нет никакого рассмотрения дел, чтобы не затемнить незаслуженную благость Божию, которая одна должна в нем восхваляться, то пусть подумают, что ответить Павлу, те безумцы (Схоласты), которые причиной избрания делают предвиденное в нас Богом достоинство. Ибо дашь ли ты место будущим или прошлым благим поступкам, всегда этому будет противиться утверждение Павла о том, что благодать ничего не оставляет делам. И Павел рассуждает здесь не только о нашем примирении с Богом, и не только о вторичных или ближайших причинах нашего спасения, но поднимается выше и спрашивает, почему Бог прежде создания мира избрал только некоторых, отвергнув остальных.

Апостол отрицает, что Бог был вынуждаем чем-то извне придти к такому различению, кроме как по собственному благоволению. Ибо ежели кто даст место делам, он столько же отнимет у благодати. Откуда следует, что дурно смешивать предузнание дел с избранием. Ибо если Бог избрал одних, и отверг других, поскольку признал их достойными или недостойными спасения, то по введению награды за дела уже не будет царствовать одна лишь благодать, но благодать будет только половинчатой и частичной причиной избрания. Ведь (как и прежде рассуждал Павел об оправдании Авраама) там, где полагается награда, уже не даруется благодать. Так и ныне апостол черпает доказательство из того же источника: если учитывать дела там, где Бог усыновляет определенное число людей, им должна полагаться награда, так что благодеяние уже не будет незаслуженным. Хотя речь и идет здесь об избрании, потому что* используемый Павлом довод универсален, его следует применять к основанию всего нашего спасения. Чтобы уразумели мы, что всякий раз, когда провозглашается, что у дел нет заслуг, все наше спасение приписывается благодати Божией. Или скорее, чтобы верили мы, что всякий раз, когда праведность по делам сводится на нет, превозносится Божия благодать.

7. Что же? Израиль, чего искал, того не получил; избранные же получили; а прочие ожесточились, 8. как написано: Бог дал им дух усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат, даже до сего дня. 9. И Давид говорит: да будет трапеза их сетью, тенетами и петлею в возмездие им; 10. да помрачатся глаза их, чтобы не видеть, и хребет их да будет согбен навсегда.

(7. Что же? Израиль, чего искал, того не получил; избранные же получили; а прочие были ослеплены, 8. как написано: Бог дал им дух укоризны, глаза, чтобы не видели, и уши, чтобы не слышали, даже до сего дня. 9. И Давид говорит: да будет трапеза их сетью, тенетами и петлею в возмездие им; 10. да помрачатся глаза их, чтобы не видеть, и хребет их согбен навсегда.)

7) Что же? Израиль чего искал. Поелику здесь идет речь о сложном вопросе, Павел вопрошает, словно пребывая в сомнении. Однако этим сомнением он хотел сделать еще очевиднее тот ответ, который вскоре последует. Ибо он намекает, что иного ответа и нельзя дать. Ответ же в том, что Израиль напрасно трудился, ища спасение, потому что* опирался на ложное рвение. Хотя апостол и не говорит здесь о причине, но поскольку прежде он уже сказал о ней, то безусловно именно ее и имел в виду в данном месте. Ведь слова его означают следующее: уже не должно казаться удивительным, что Израиль, стремясь к праведности, ничего не достиг. Откуда следует то, что тут же добавляет он об избрании: ведь если Израиль заслуженно ничего не достиг, то что сказать об остальных, состояние которых было не лучшим? Откуда происходит различие между равными? Кто не усмотрит, что единственно различающим здесь является избрание? У этого же слова двойственный смысл. Ибо некоторым кажется, что здесь оно разумеется в собирательном смысле, обозначая самих избранных, чтобы две части антитезиса соответствовали одна другой. Их мнение не кажется глупым, лишь бы они согласились со мною, что в этом слове содержится нечто большее, чем если бы просто было сказано «избранные». А именно, апостол хотел намекнуть, что нет иной причины получения праведности, нежели избрание; иначе говоря: они не те, кто усиленно стремится к заслугам, а те, чье спасение опирается на незаслуженное избрание Божие. Ибо он сравнивает здесь этот остаток со всем Израилем или со всей массой народа — остаток, спасенный по благодати Божией. Откуда следует, что не в людях пребывает причина спасения, но зависит она лишь от благоволения Божия.

А прочие ожесточились. Подобно тому, как одни лишь избранные избавлены по благодати Божией от погибели, так и все неизбранные с необходимостью пребывают ослепленными. Ибо это и хочет сказать Павел (Чтобы думали мы) касательно отверженных: что главное начало их погибели состоит в том, что они покинуты Богом. Приведенные же им свидетельства хотя и почерпнуты не из одного, но скорее из разных мест Писания, все кажутся, тем не менее, не относящимися к его главному утверждению, если понимать их в присущем им контексте. Ибо везде видишь ты, что ослепление и ожесточение упоминаются как Божий бич, коим Он отмщает уже совершенные нечестивыми преступления. Павел же пытается здесь доказать, что ослепляются не те, кто своей злобой уже заслужил этого, а те, кто прежде основания мира уже был отвергнут Богом. И узел сей развяжи так: начало нечестия, вызывающего гнев Божий, есть извращенность покинутой Богом природы. Поэтому не без причины Павел в качестве свидетельств вечного отвержения привел те, которые происходят из него как плоды от дерева, и как ручей от заводи. Ведь нечестивые по справедливому божественному суду из-за своих преступлений караются ослеплением. Однако, если рассуждаем мы об источнике их погибели, то придем к тому, что, проклятые Богом, они всеми своими делами, словами и помыслами могут лишь собирать себе проклятие. Более того, причина вечного отвержения столь сокрыта, что нам остается только восхищаться непостижимым советом Божиим, как будет явствовать из заключительных слов настоящего отрывка. Глупо поступают те, кто под тем предлогом, что речь идет о ближайших причинах, пытается затемнить эту первую причину, сокрытую от наших чувств: что Бог еще до падения Адама свободно постановил относительно всего человеческого рода все, что Ему было угодно, — лишь по причине того, что осуждает Он порочное и испорченное его семя, отвешивая людям воздаяние за их злые дела.

8) Бог дал им дух. Я не сомневаюсь, что здесь цитируется место из Исаии, которое приводит и Лука в Деяниях, хотя и изменив немного слова. Апостол не цитирует здесь дословно то, что сказано у пророка, но выражает его главную мысль, что Бог наделяет людей духом ожесточения, так что, видя и слыша, они остаются в неведении. Пророку было приказано ожесточить сердце народа, но Павел прослеживает до самого источника тот факт, что, после того, как насылается на них сие безумие, чувствами человеческими овладевает животная глупость, так что изостряют они свою копья супротив самой истины. Ибо дух именует он не просто духом отвращения, а духом укоризны, в котором чувствуется некая горечь внутренней желчи, более того, — ощущается ярость в попытках отвергнуть истину. По тайному совету Божию, говорит он, безумствуют таким образом отверженные, чтобы уже ни о чем не могли они судить. Ведь когда говорится, что, видя, они ничего не видят, означается отупление всех их чувств. Павел добавляет «даже до сего дня», чтобы кто не возразил, что пророчество сие было исполнено в давнем прошлом, так что нельзя применять его ко времени распространения Евангелия. Апостол предваряет данное возражение, намекая, что ожесточение относится не к одному только дню, о котором тогда шла речь, а вместе с неизлечимым упорством народа будет продолжаться вплоть до пришествия Христова.

9) И Давид говорит. В этом свидетельстве Давида также присутствует некая замена слов, не нарушая, однако, смысла. Ибо Давид говорит так: Да будет трапеза их перед ними в сеть, и мирные пиршества их в уловление. О возмездии же нет никакого упоминания. Однако по смыслу это свидетельство весьма подходит. Здесь пророк молит о нечестивых, чтобы все, что есть в жизни приятного и хорошего, послужило их погибели и падению. И это он означает словами «трапезы» и «мирные пиршества». Затем отдает их духу слепоты и изнеможению сил, из которых первое означает он потемнением очей, а второе — согбением спины.

Далее, не удивительно, что распространяется это на весь народ, поскольку мы знаем, что Давиду противились не только начальники, но и простые люди, так что вполне очевидно: все сказанное здесь относится не к немногим, а к большинству. Более того, если подумаем мы о том, образом Кого служил здесь Давид, еще легче придем к правильному заключению. Итак, сия молитва относится ко всем врагам Христовым, чтобы пища превратилась для них в яд (как и видим мы, что Евангелие является для них запахом смерти к смерти), поэтому будем принимать благодать Божию со смирением и трепетом. Добавь к этому, что Давид говорит здесь об Израильтянах, которые по плоти происходили из рода Авраама, и которые тогда держали первое место в царстве. Поэтому Павел пользуется вполне подходящим свидетельством, чтобы ослепление большей части народа не показалось чем-то новым.

11. Итак, спрашиваю: неужели они преткнулись, чтобы совсем пасть? Никак. Но от их падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность. 12. Если же падение их — богатство миру, и оскудение их — богатство язычникам, то тем более полнота их. 13. Вам говорю, язычникам. Как Апостол язычников, я прославляю служение мое. 14. Не возбужу ли ревность в сродниках моих по плоти и не спасу ли некоторых из них? 15. Ибо если отвержение их — примирение миру, то что будет принятие, как не жизнь из мертвых?

(11. Итак, говорю: неужели они преткнулись, чтобы пасть? Никак. Но от их падения произошло спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность. 12. Если же падение их — богатство миру, и оскудение их — богатство язычникам, то тем более полнота их. 13. Вам говорю, язычникам. Как Апостол язычников, я прославляю служение мое. 14. Не возбужу ли к ревности плоть мою и не спасу ли некоторых из них? 15. Ибо если отвержение их — примирение миру, то что будет принятие, как не жизнь из мертвых?)

11) Неужели преткнулись. Ты сильно помешаешь себе понять данное рассуждение, ежели не обратишь внимание на то, что апостол говорит то обо всем израильском народе, то об отдельных людях. Ибо откуда еще происходит разница, что в одном месте он говорит, будто иудеи изгнаны из царствия Божия, отрезаны от дерева, ввергнуты в погибель по праведному суду Божию, а в другом отрицает, что они отпали от благодати, и утверждает, что скорее они пребывают завете и в составе Церкви Божией? Поэтому, он говорит так, имея в виду именно это различие. Ибо, поскольку иудеи в большинстве своем воспротивились Христу, так что порча сия распространилась почти на весь народ, и немногие из него оказались здравомыслящими; апостол спрашивает: так ли преткнулась о Христа иудейская нация, что с ней уже все кончено, и не осталась уже никакой надежды на вразумление? Он отрицает, что надо оплакивать спасение иудеев, и что они так отвергнуты Богом, что (Изгнаны из Его царства) не будет уже им никакого восстановления, и однажды заключенный с ними завет благодати уже упразднился. Ведь в народе этом всегда пребывало семя благословения. Что именно так и надобно понимать апостола (Легко уразуметь), следует из того, что прежде с ослеплением он связывал неминуемую погибель, а теперь дает надежду на воскресение. Но эти два положения никак не совместимы Итак, пали и преданы погибели те, кто упорно претыкается о Христа, однако сама нация на пала таким образом, что всякий иудей уже должен считаться погибшим и чуждым Бога.

Но от падения их спасение язычникам. Апостол высказывает в данном месте следующее: что падение иудеев послужило язычникам во спасение, и что сие произошло для того, что они сами возгорелись ревностью и, таким образом, образумились. Он безусловно намекает на свидетельство Моисея, уже процитированное ранее, где Господь угрожает Израилю, что, подобно тому, как Израиль провоцировал Его к ревности своими ложными богами, так и Он в ответ по праву мщения возбудит в нем ревность несмысленным народом. Употребленное здесь слово означает чувство ревности и рвения, которое возникает в нас, когда мы видим, что нам предпочитают других. Итак, ежели совет Господень состоит в том, чтобы возбудить в Израиле ревность, значит Израиль пал не для того, чтобы низвергнуться в вечную погибель. Но чтобы благословение Божие, презренное им, перешло к язычникам, чтобы и он также возбудился к исканию Бога, от Которого отпал. Впрочем, читателям нет причины утруждать себя истолкованием сего свидетельства. Ведь Павел настаивает здесь не на собственном смысле слов: он намекает лишь на общее и распространенное их употребление. Как жену, отвергнутую мужем по ее вине, возбуждает ревность, и она стремится примириться с ним, так и теперь можно сказать, что иудеи, увидев, что язычники заступили на их место, затронутые чувством стыда, будут стремиться к примирению.

12) Если же падение их. Поелику апостол учит, что после отвержения иудеев на их место заступили язычники, то чтобы не сделать спасение иудеев ненавистным для язычников, как если бы это спасение состояло в их погибели, он предваряет сие ложное мнение и устанавливает противоположное утверждение: ничто не может более способствовать спасению язычников, чем ежели благодать Божия будет в наибольшей степени процветать и усиливаться среди иудеев. И чтобы доказать это, апостол использует аргумент от большего к меньшему: если их падение могло восстановить язычников, а их истощение — обогатить язычников, то насколько больше сможет сделать это их полнота? Ибо первое совершилось вопреки природе, а последнее совершится в согласии с природным порядком. И этому не мешает то, что слово Божие перешло к язычникам после того, как иудеи отвергнули его и словно изблевали наружу. Ведь если бы они его приняли, то их вера принесла бы гораздо больше плодов, чем породило их неверие. Так что и в этом случае подтвердилась бы истина Божия. Ведь если бы она исполнилась в них, то сами они привлекли бы тогда многих, коим сейчас мешают придти своим упорством. Апостол выразился бы еще точнее, если бы падению иудеев противопоставил восстановление. Я говорю об этом для того, чтобы кто-нибудь не стал доискиваться здесь красоты речи, и не преткнулся бы грубостью апостольских выражений. Ибо написано сие для души, и не для языка.

13) Вам говорю, язычникам. Апостол наилучшим доводом подтверждает, что ничто не убудет от язычников, если иудеи обратно вернуться в благоволение Божие. Ибо он показывает, что спасение и тех, и других связано таким образом, что может осуществиться одновременно. К язычникам он обращается так: Поелику я являюсь апостолом, особо предназначенным для служения вам, я должен с особым усердием заботиться о вверенном мне вашем спасении, и словно оставив все другие дела, печься об одном лишь этом. Однако я буду верно исполнять служение свое и тогда, если просвещу кого-нибудь из моего родного народа; и это послужит во славу моего служения, а поэтому и к вашему благу. Ибо все, что способно прославить служение Павла, полезно для язычников, в спасении которых и состоит его цель. Апостол пользуется здесь глаголом παραζηλωσαι, чтобы язычники ожидали исполнения описанного им Моисеева пророчества, поняв, что оно и для них спасительно.

14) И не спасу ли. Заметь, как служитель слова называется здесь спасающим тех, кого он приводит к послушанию вере. Ибо так и надобно обустраивать дело нашего спасения, чтобы знали мы, что вся его сила и действенность зависит от Бога, и воздали Ему должную славу. Однако мы также должны понимать, что проповедь является оружием осуществления спасения верующих, которая, хотя и не может сделать что-либо без Духа Божия, однако по Его содействию могущественно проявляет свою силу.

15) Ибо если отвержение их. Это место, которое многие стараются затемнить, а некоторые наихудшим образом исказить, по моему разумению следует понимать так, чтобы оно служило доказательством, почерпнутым из сравнения меньшего с большим. Смысл будет таков: если отвержение иудеев смогло сделать столь многое, что стало даже причиной примирения язычников, то насколько больше сможет сделать их принятие? Не приведет ли оно к воскресению из мертвых? Ибо Павел всегда настаивает на том, что язычникам нет причины завидовать иудеям, как если бы при обратном принятии иудеев положение язычников стало хуже. Итак, потому что* Бог чудесным образом произвел из тьмы свет, а из смерти — жизнь, то, тем более надо надеяться на то, что воскресение как бы уже мертвого народа оживотворит язычников. И не мешает то, что, как некоторые возражают, примирение ничем не отличается от воскресения, если понимать под ним настоящее воскресение, коим мы из царства смерти переносимся в царство жизни. Ведь даже если смысл по сути один и тот же, его можно выразить более или менее весомыми словами, что вполне достаточно для утверждения этого довода.

16. Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви. 17. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, 18. то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень тебя. 19. Скажешь: «ветви отломились, чтобы мне привиться». 20. Хорошо. Они отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся. 21. Ибо если Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, пощадит ли и тебя.

(16. Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви. 17. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и тука маслины, 18. то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то не ты корень держишь, но корень тебя. 19. Итак, скажешь: «ветви отломились, чтобы мне привиться». 20. Хорошо. Они отломились неверием, а ты держишься верою. Не возносись, но бойся. 21. Ибо если Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, не произойдет ли так, что и тебя не пощадит.)

16) Если начаток. Теперь из сравнения достоинства иудеев и язычников апостол усмиряет гордыню вторых, и, насколько может, умилостивляет первых. Ибо он показывает, что язычники нисколько не превосходят иудеев, если будут претендовать на какое-либо прямое преимущество чести. Более того, ежели дойдет дело до такого состязания, они останутся далеко позади. Мы должны понимать, что в этом сравнении сопоставляется не человек с человеком, а народ с народом. Итак, если их сравнить между собой, то они окажутся равными в том, что являются сынами Адама, а разница между ними будет лишь в том, что иудеи отделены от язычников, чтобы быть особым стадом Божиим. Итак, они освящены священным заветом и отмечены особым достоинством, коими Бог не удостоил в то время язычников. Поелику же сила завета казалась тогда незначительной, апостол велит нам взирать на Авраама и патриархов, среди которых благословение Божие безусловно было не тщетным и не напрасным.

Итак, апостол заключает, что святость сего наследия перешла ко всем потомкам. А этот вывод был бы неправилен, если бы речь шла только об отдельных людях, а не об общем обетовании. Ибо отец не потому передает праведность своему сыну, что праведен сам, но потому, что Бог освятил Авраама на том условии, что также и его семя будет освященным. Поэтому Он одарил святостью не только отдельное лицо, но и весь народ. Так что апостол рассуждает вполне здраво, говоря, что все иудеи были освящены в отце своем, Аврааме.

Далее, для подтверждения этого, он приводит два сравнения: первое, взятое, из законнических установлений, а второе — от природы. Ибо приносимый начаток освящал и целое, подобным образом и добротность корня распространяется на ветви. Однако потомки так же соотносятся с родителями, как и целое с начатком, и ветви с деревом. Итак, не удивительно, если иудеи были освящены в отце своем, Аврааме. Здесь не будет составлять трудности, если под святостью будешь разуметь не что иное, как духовное достоинство рода, и причем (Не то, которое проистекает из свойств природы, а то, которое происходит из благословений завета) не свойственное природе, а проистекающее из завета. Правильно будет говорить, что иудеи по природе являются святыми, потому что* усыновление среди них было наследственным. Однако сейчас я говорю о первоначальной природе, по которой все, как мы знаем, были прокляты в Адаме. Поэтому достоинство избранного народа, собственно говоря, является сверхъестественной привилегией.

17) Если же некоторые из ветвей. Теперь апостол говорит о достоинстве язычников, которое является таким же, каким обладают дикие ветви, если будут привиты к какому-то благородному дереву. Ибо происхождение язычников идет от дикой и бесплодной маслины, поскольку во всем их роде не обнаруживается ничего, кроме проклятия. Итак, все, что имеют они от славы, происходит от нового привития, а не от прежнего происхождения. Значит, у язычников нет причины хвалиться перед иудеями каким-либо достоинством. Добавь к этому, что Павел благоразумно смягчает жесткость своей речи, не говоря, что все дерево было вырублено под корень, но утверждая, что лишь некоторые из ветвей были отломлены. Как и некоторых из язычников Бог взял и привил к священному и благословенному стволу.

18) Если же превозносишься, ...не ты корень держишь. Язычники не могут состязаться с иудеями по поводу преимуществ своего происхождения, не воюя при этом с самим Авраамом. А это было бы весьма дурно (Это было бы великой неблагодарностью), потому что* Авраам был подобен корню, которым они держатся и от которого питаются. Итак, как абсурдно было бы, если бы ветви превозносились над корнем, так абсурдным будет, если язычники будут хвалиться перед иудеями в отношении достоинства своего рода. Ибо Павел всегда хочет указать на то, откуда берет начало спасение. Мы знаем, что после Своего пришествия Христос разрушил преграду, и благодать заполнила весь мир, та благодать, которую ранее Бог хранил лишь в Своем избранном народе. Откуда следует, что призвание язычников подобно привитию, и они не иначе присовокупляются к народу Божию, нежели постольку, поскольку имеют корень в потомстве Авраама.

19) Скажешь. Апостол от лица язычников высказывает все, что они могли бы привести в свою пользу. Но все это не только не должно их надмевать, но скорее должно давать повод для смирения. Ибо если отторжение иудеев было вызвано их неверием, то привитие язычников, наоборот, произошло через веру. Что же остается им, кроме как, признав благодать Божию, стать смиренными и покорными? Ведь все это происходит из природы веры и свойственно лишь ей, так что должно порождать в нас страх и трепет. Однако под страхом разумей здесь тот, который никак не противоречит уверенности упования, ибо Павел не хочет поколебать нашу веру или осквернить ее каким-нибудь сомнением (Отпугнуть). Да не будет, чтобы он хотел нас запугать или смутить. Каков же тогда этот страх? Таков, что Господь повелевает нам поразмыслить над двумя вещами и с необходимостью почерпнуть из этого двойное чувствование. Ибо Он хочет, чтобы мы постоянно имели в виду несчастное состояние нашей природы, а оно не может породить ничего, кроме страха, отвращения, скорби и отчаяния. И так нам подобает полностью смириться и сокрушиться, чтобы направить к Богу свои воздыхания.

Впрочем, этот страх, почерпнутый из рассуждения, никак не мешает нашим душам успокоиться в ощущении Его благости. А отвращение никак не мешает, чтобы наслаждались мы при этом полным утешением. Также скорбь и отчаяние не препятствуют лелеять нам твердую и радостную надежду. Поэтому страх, о котором идет речь, апостол противопоставляет как противоядие надменному превозношению. Поелику, если кто будет приписывать себе больше заслуженного, он станет чрезмерно самонадеян и неучтив по отношению к другим.

Итак, бояться надо для того, чтобы сердце наше не возносилось от гордости. Но апостол, кажется, еще и внушает сомнение в спасении, увещевая верующих остерегаться того, что Бог может их не пощадить. Отвечаю: потому что* сие увещевание относится к усмирению плоти, всегда буйствующей даже в сынах Божиих, оно никак не противоречит определенности веры. Особо следует отметить и помнить то, о чем я недавно говорил: речь у Павла идет не об отдельных людях, но обо всем роде язычников, в котором многие могли понапрасну надмеваться, скорее претендуя на веру, нежели имея ее. Из-за них Павел не без причины угрожает язычникам отсечением, как увидим мы впоследствии.

21) Ибо если Бог не пощадил природных ветвей. Великолепный довод для ниспровержения всякой самоуверенности. Ибо всякий раз, когда вспоминаем мы об отвержении иудеев, это должно нас страшить и ужасать. Ведь что еще погубило их, если не то, что, понадеявшись на неизменность полученного достоинства, они презрели суд Божий? И Бог не пощадил тех, кто был природными ветвями, что же станет тогда с нами, дикими и чужими, если будем превозноситься сверх меры? Сие рассуждение как ведет нас к отчаянию в самих себе, так же и заставляет сильнее прилепляться к благости Божией. Однако отсюда также явствует, что речь идет о язычниках в общем и целом. Ведь отдельным людям не угрожало бы отсечение, о котором говорит апостол, тем, избрание которых неизменно и основано на вечном намерении Божием. Поэтому Павел возвещает язычникам, что если будут они презирать иудеев, их гордыне уже готово воздаяние. Ведь Бог примирит с Собой Свой прежний народ, которому ныне дал развод.

22. Итак, видишь благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если пребудешь в благости Божией; иначе и ты будешь отсечен. 23. Но и те, если не пребудут в неверии, привьются, потому что Бог силен опять привить их. 24. Ибо если ты отсечен от дикой по природе маслины и не по природе привился к хорошей маслине, то тем более сии природные привьются к своей маслине.

(22. Итак, видишь благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если пребудешь в благости Божией; иначе и ты будешь отсечен. 23. И те, если не пребудут в неверии, привьются. Потому что Бог силен опять привить их. 24. Ибо если ты отсечен от дикой маслины, тебе соприродной, и против природы привился к истиной маслине, то тем более сии по природе привьются к своей маслине.)

22) Итак, видишь. Выставляя на обозрение сам предмет, апостол подтверждает еще яснее и очевиднее, сколь мало у язычников поводов для гордости. Они видят в лице иудеев пример Божией строгости, долженствующий привести их в трепет. В себе же они носят свидетельство благодати и благости, коим должны побуждаться к благодарности и превозношению Господа, а не самих себя. Итак, слова апостола означают следующее: Если ты насмехаешься над их бедою, вначале размысли, что будет с тобой. Ибо та же самая строгость Божия угрожает и тебе, если будешь превозноситься Его незаслуженной мягкостью. Затем, подумай о том, чем являешься ты сейчас. Ведь спасение приходит к тебе не иначе, нежели когда со смирением признаешь ты милосердие Божие. Если же, забыв о нем, начнешь превозноситься, прилежит тебе то же падение, которое испытали и они. Ибо не достаточно однажды принять благодать Божию, если не будешь постоянно в течение жизни следовать своему призванию. Всегда надобно размышлять о стойкости тем, кто однажды был просвещен Господом, ибо никак не устоят в благости Божией те, кто после того, как ответили на Божий призыв, стали гнушаться царством небесным, и таким образом из-за неблагодарности своей заслужили быть повторно ослепленными.

Далее, апостол сравнивает благочестивых не по отдельности (как мы уже говорили), а сравнивает язычников с иудеями. Истинно то, что отдельные иудеи понесли воздаяние за собственное неверие, потому что* были отлучены от царства Божия. И что все, кто был призван из язычников, были сосудами милосердия Божия. Однако надобно понимать намерение Павла. Он хотел, чтобы язычники ощутили свою зависимость от вечного завета Божия и соединили свое спасение со спасением избранного народа. Затем, чтобы отвержение иудеев не стало преткновением, как если бы их древнее усыновление оказалось недействительным, апостол захотел устрашить их примером наказания, чтобы они с почтением восприняли этот суд Божий. Ибо откуда такая вседозволенность любопытствующих изысканий, если не от того, что пренебрегаем мы тем, что должно наставлять нас в смирении. Поелику же апостол рассуждает не об отдельных избранных, а обо всем народе, добавляется условие — «если устоят в благости».

Признаюсь, что злоупотребляющий благостью Божией достоин быть лишенным данной ему благодати. Однако ни о ком из благочестивых нельзя в собственном смысле сказать: Бог помиловал его и избрал его, если только он устоит в Его милосердии. Ибо стойкость в вере, усовершающая в нас действие благодати, проистекает от самого избрания. Итак, Павел учит, что язычники для того были одарены надеждою вечной жизни, чтобы благодарностью своей удерживать обладание этой жизнью. Конечно, случившееся позже всемирное отступление от веры ясно подтвердило, сколь не напрасным было сие увещевание. Ибо Бог долго и обильно изливал на нас свою благодать, чтобы религия повсюду процветала; а немного спустя истина Евангелия исчезла, и сокровище спасение было отнято. Откуда столь внезапная перемена, если не от того, что язычники отпали от своего призвания?

Иначе и ты будешь отсечен. (Могло бы показаться удивительным, что тем.) Мы уже показали, в каком смысле Павел угрожает отсечением тем, кто, по его признанию, прежде по избранию Божию был привит к надежде вечной жизни. Ибо (Однако) даже если и не может сие приключиться с избранными, им все равно важно услышать подобное увещевание ради усмирения плотской гордыни, которая, являясь истинной противоположностью спасению, заслуженно должна устрашаться угрозой осуждения. Итак, поскольку христиане просвещены верою, пусть услышат для уверенности, что призвание Божие непреложно; поскольку же несут они плоть, похотствующую против благодати Божией, пусть учатся смирению словами: Берегись, чтобы не отпасть. Впрочем (Чтобы уразумел ты) надобно придерживаться того решения, о котором я уже говорил, Павел здесь рассуждает не об особом избрании каждого, но противопоставляет язычников иудеям. Поэтому эти слова обращены не столько к избранным, сколько к язычникам, ложно хвалящимся тем, что заняли место иудеев. Более того, апостол одновременно обращается ко всем язычникам, и говорит обо всех них в целом, а из них многие были только по названию верными и членами тела Христова.

Если же спрашивать об отдельных людях, как может кто из них отпасть от привития, а после отпадения обратно привиться, то размысли о тройственной форме привития и двойственной форме отпадения. Ибо прививаются дети верующих, обетование которым положено в силу завета, заключенного с отцами. Прививаются и те, кто принял в себя Евангельское семя, но оно не пустило в них корня и увяло прежде, чем принесло плод. Прививаются и избранные, которые по неизменному изволению Божию просвещаются к вечной жизни. Первые отсекаются, когда отвергают данное отцам обетование, или не принимают его по своей неблагодарности. Вторые отсекаются, когда вложенное в них семя засыхает и портится; и опасность сего грозит всем людям, насколько это касается их природы. Следует признать (Мы видим), что приведенное Павлом увещевание (Заслуженно ко всем) относится (Между тем, следует придерживаться решения, приведенного ранее: Павел здесь говорит не столько об избранных … в котором многие носили только имя. См. выше.) неким образом и к верующим, чтобы они не потакали похоти своей плоти. Но пока мы должны довольствоваться тем, что язычникам возвещается то же мщение Божие, которое Он осуществил над иудеями, возвещается, если они окажутся подобными иудеям.

23) Потому что силен Бог. (Данный довод не имел бы силы в отношении нечестивых) Данный довод не имел бы силы в отношении мирских людей. Ибо какую бы силу они ни приписывали Богу (Из этого ничего для них не следует), потому что* они рассуждают о ней, как о чем-то далеком, находящемся на небесах, то в основном лишают ее действенности. Но поскольку верующие, всякий раз когда слышат речь о силе Божией, созерцают ее как нечто присутствующее, апостол и посчитал, что данный довод достаточен для их убеждения. Добавь к этому, что апостол считает за аксиому следующее: Бог так отомстил за неверие народа, что, тем не менее, не забыл о Своей милости. Как и в других случаях, видя, что иудеи отреклись от Его царства, Он восстанавливал их вновь. И этим сравнением апостол показывает, насколько легче изменить существующий порядок вещей, нежели сохранять его. Насколько легче природным ветвям питаться от своего корня, ежели будут они обратно привиты туда, откуда были отсечены, нежели диким и неплодоносным ветвям получать питание от чужого корня. Ибо так соотносились между собой язычники и иудеи.

25. Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, — чтобы вы не мечтали о себе, — что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников; 26. и так весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова. 27. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их.

(25. Ибо не хочу, чтобы вы, братия, были в неведении о тайне сей, — чтобы вы не возгордились собой, — что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полнота язычников; 26. и так весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавляющий, и отвратит нечестие от Иакова. 27. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их.)

25) Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении. Здесь апостол еще больше привлекает внимание слушателей, говоря, что собирается возвестить им о том, что иначе осталось бы тайной. И делает это не без причины, ибо хочет краткими и ясными словами разрешить сей сложный вопрос. Однако же он говорит о том, чего никто никогда не стал бы ожидать. Указывающий на причину оборот «чтобы вы не возгордились собой» показывает, какова цель апостола. Именно обуздать гордыню язычников, чтобы не возносились они над иудеями. Далее, сие увещевание было весьма необходимо для того, чтобы отпадение иудейского народа не смутило чрезмерно слабые души, как если бы спасение навечно было бы от них отнято. Хотя то же самое увещевание не менее полезно для нас и сегодня, чтобы знали мы запечатленную истину: сокрыто пока спасение того остатка, который Господь в конце концов приведет к Себе. Всякий раз, когда долгое промедление внушает нам отчаяние, говорится об тайне. И Павел этим ясно хочет сказать, что способ обращения не является чем-то обыденным и привычным. Так что дурно поступает тот, кто хочет судить о нем по собственному разумению. Ибо что может быть более извращенным, чем считать невероятным то, что сокрыто от наших чувств? Поэтому тайна потому и зовется тайной, что непостижима для нас до времени своего откровения. Далее, для нас, как и для римлян, ясно, что вера наша, довольствуясь словом, удерживает нас в ожидании, покуда не наступит ожидаемое нами событие.

Что ожесточение произошло в Израиле отчасти. Думаю, что данное выражение не относится прямо ни ко времени, ни к народу. Я толкую его, как имеющее ограниченный смысл. Мне кажется, что сими словами апостол хотел смягчить весьма жесткую саму по себе мысль. Слово «пока» не означает течение или порядок времени, но скорее имеет следующий смысл: «для того, чтобы вошла полнота язычников». Значит итог таков: Бог так ослепил Израиля, что в то время, как иудеи отвергают свет Евангелия, он передается язычникам. И последние как бы овладевают брошенной вещью. Поэтому сие ослепление служит провидению Божию для осуществления предопределенного Им спасения язычников. Полнота же язычников означает здесь великое их множество. Ибо теперь не так, как было прежде, когда лишь немногие прозелиты присоединялись к иудеям. Все изменилось так сильно, что язычники составляют сейчас почти все тело Церкви.

26) И так весь Израиль. Многие понимают это как относящееся к иудейскому народу, как если бы Павел сказал, что религия восстановится в нем до прежнего состояния. Но я отношу имя Израиля ко всему народу

Божию в таком вот смысле: Когда войдут язычники, одновременно и иудеи от неприятия перейдут к послушанию веры. И так совершится спасение всего Израиля Божия, который собирается и из тех, и из других. Но так, что первое место будет принадлежать иудеям, первородным в семье Божией. Данное толкование потому мне кажется подходящим, что Павел здесь говорит об усовершении царствия Христова, каковое никак не кончается иудеями, но охватывает собою весь мир. И в том же смысле в Послании к Галатам гл.6:16, апостол называет Израилем Божиим Церковь, составленную из иудеев и язычников, противопоставляя собранный из рассеяния народ плотским детям Авраама, отпавшим от его веры.

Как написано. (Свидетельством Исаии апостол подтверждает: цель данной нам во Христе благодати состоит в том, чтобы спасение было даровано Израилю. Однако он не цитирует дословно то, что сказано у Исаии. Ибо тот говорит, что Избавитель придет к тем, кто отвратится от нечестия. Однако для апостола достаточно применить сию цитату к своему вопросу. Будем обращать внимание на это всякий раз, когда апостолы приводят цитаты из ветхого завета, чтобы видеть, сколь уместно и к делу они их приводят. Ведь апостолы как бы пальцем указывают на то место, куда отсылают читателей.) Этим свидетельством из Исаии апостол подтверждает не все свое положение, но лишь его часть: что сыны Авраама также являются причастниками искупления. Ибо если кто возразит, что Христос был обетован им и дан, но, поскольку они отвергли Его, значит, и лишены Его благодати, то пророческие слова говорят о чем-то большем: именно о том, что остался некий остаток, который впоследствии образумится и получит благодать избавления. Однако Павел не цитирует дословно Исаию. Исаия говорит так: Придет Искупитель Сиона, и те, кто отвратится от неправды среди Иакова, глаголет Господь. И не подобает нам в этом вопросе слишком утруждаться. Ибо надо смотреть на то, сколь удачно апостолы приспосабливают к своей теме все доказательства, приводимые из ветхого завета. Ведь хотят они не что иное, как указать пальцем на определенные места, чтобы направить читателей к этим источникам. Далее, в данном пророчестве хотя и обещается избавление духовному народу Божию, однако поскольку апостол попутно хотел научить иудеев тому, что должны они ожидать от своего Мессии, он прямо вывел из слов Исаии одно из Его служений: уничтожить неправедность. Затем добавляет несколько слов, кажется, взятых из Иеремии, об отпущении грехов. Ибо в этих двух вещах заключается царство Христово. Ведь Христос пришел, чтобы благодатным отпущением грехов примирить нас с Отцом, и Духом Своим возродить к новой жизни (Эти слова: потому что* … возродить, уже в издании 1556 г., двумя экземплярами которого мы владеем, были изглажены либо водой, либо чернилами. Кажется их изъял сам Кальвин, поскольку они встречаются в конце абзаца лишь в издании 1551 года.). Здесь разумеются и язычники, однако поскольку иудеи являются первенцами, о чем возвещает пророк (Сие пророчество), в них сие должно исполниться наискорейшим образом. Ведь то, что весь народ Божий Писание называет Израилем, связано (Сие вследствие особого … в Церкви, и т.д.) с превосходством сего народа, которого Бог предпоставил всем остальным народам (По праву из сего свидетельства Павел выводит силу искупления Христова, говоря, что она должна действенно среди них проявляться. Поелику же, и т.д. См. выше.).

Затем, имея в виду ветхий завет, говорит о том, что Искупитель придет именно для Сиона. Добавляет же, что в Иакове искуплены будут те, кто образумится и отойдет от своих преступлений; коими словами Бог красноречиво отстаивает для Себя некое семя, чтобы искупление Его было действенным в избранном и особом народе. Хотя для выражения сей мысли лучше подходят слова, употребленные пророком: придет для Сиона. Но для Павла благочестие состояло не в том, чтобы следовать общепринятому переводу, где сказано, что Искупитель придет с горы Сион. И то же самое относится и ко второй части: отвратит нечестие от Иакова. Здесь Павел счел достаточным выразить лишь то, что, поскольку собственное служение Христа состояло в примирении с Богом отпавшего народа, нарушившего Его завет, значит, надо ожидать обращения некоторых, и поэтому не все погибнут.

27) И сей завет им от Меня. Хотя в предыдущем пророчестве Исаии Павел кратко сказал о служении Мессии, чтобы научить иудеев, что именно следует от Него ожидать, здесь он сознательно с той же целью приводит несколько слов из пророка Иеремии. Ибо в предыдущем месте не говорится о том, что за этим последует. Также сие относится к подтверждению обсуждаемого им положения. Сказанное же им об обращении народа может показаться невероятным из-за упорного неверия последнего. Итак, он устраняет это препятствие, упоминая, что новый завет состоит в незаслуженном отпущении грехов. Ведь из пророческих слов следует, что отношение Бога к отпавшему народу как раз и заключается в том, чтобы простить ему его вероломство и все прочие грехи.

28. В отношении к благовестию они враги ради вас; а в отношении к избранию, возлюбленные Божии ради отцов. 29. Ибо дары и призвание Божие непреложны. 30. Как и вы некогда были непослушны Богу, а ныне помилованы по непослушанию их, 31. так и они теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы. 32. Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать.

(28. В отношении к благовестию они враги ради вас; а в отношении к избранию, возлюбленные Божии ради отцов. 29. Ибо без раскаяния дары и призвание Божие. 30. Как и вы некогда были недоверчивы к Богу, а ныне помилованы по неверию их, 31. так и они теперь недоверчивы из-за того, что вы помилованы, чтобы и сами они были помилованы. 32. Ибо всех заключил Бог в неверие, чтобы всех помиловать.)

28) В отношении к благовестию. Апостол показывает, что даже наихудшее в иудеях не должно быть поводом к презрению со стороны язычников. Высшее их преступление состояло в неверии. Павел же учит, что они были ослеплены на время по провидению Божию, чтобы проложить путь Евангелию к язычникам. Впрочем, они не окончательно отлучены от благодати Божией. Итак, он признает, что в настоящее время они чужды Бога из-за Евангелия, чтобы по этому случаю к язычникам перешло спасение, прежде бывшее у иудеев. Однако Бог не забыл о Своем завете, некогда заключенном с их отцами, где поклялся, что по вечному изволению (По вечному избранию) возлюбил сей народ. И сие знаменательное утверждение подтверждает то, что благодать божественного призвания не может оказаться напрасной. Ибо об этом говорят следующие слова: Дары и призвание Божие без раскаяния. Ведь под дарами и призванием апостол имеет в виду благодеяние призыва. И сие надобно разуметь не о каком угодно призыве (Он разумеет0, он о том, коим Бог принял потомков Авраама (Некий народ) в Свой завет. Ведь спор шел именно об этом вопросе. Как и говоря немного прежде об избрании, он имел в виду тайный совет Божий, коим иудеи были некогда отделены от язычников. Ибо следует держаться того, что здесь идет речь не о личном избрании кого-либо, но об общем усыновлении всего народа, которое на время могло показаться утратившим силу, но при этом не было вырвано с корнем. Поелику же иудеи сами отпали от обетованного им спасения, то, чтобы осталась надежда на спасение остатка, Павел и говорит, что совет Божий пребывает незыблемым и неизменным, совет, коим Он некогда удостоил избрать Себе их в особый народ.

Итак, ежели не может быть так, чтобы Господь отошел от Своего завета, заключенного в Авраамом, — Я буду Богом для семени твоего, — то и не мог Он полностью отвратить благоволения Своего от иудейского народа. Апостол не противопоставляет Евангелие избранию, как будто они не согласны друг с другом. Ибо кого Бог избрал, тех Он и призывает. Но поскольку недавно паче чаяния Бог возвестил Евангелие язычникам, апостол заслуженно сравнивает сию благодать с избранием ветхого Израиля, происшедшим за столько веков до этого. Поэтому избрание именуется так из-за своей древности, ведь Бог, пройдя мимо всего остального мира, избрал для Себя особый народ. Говорит же «ради отцов» не потому, что отцы дали Богу повод их возлюбить, но потому что от них благодать Божия распространилась на потомков, по условию завета: Я буду Богом твоим и семени твоего. Как именно язычники снискали милосердие из-за неверия иудеев было сказано ранее: Бог, оскорбленный неверием иудеев, обратил к язычникам Свое благоволение. Добавленное же вслед за этим, что неверующие обратятся вновь, после явления милости язычникам, — немного сложно для понимания. Однако здесь нет никакой нелепости, ведь Павел не говорит о причине ослепления, но хочет лишь сказать, что иудеи утратили то, что Бог передал язычникам. Далее, того, что они лишились из-за неверия, язычники не должны считать себя достигшими своими заслугами, ведь речь идет только о милости. Значит итог таков: потому что* Бог восхотел помиловать язычников, иудеи были лишены света веры.

32) Ибо всех заключил Бог. Великолепное утверждение, коим апостол показывает, что имеющие надежду на спасение не должны отчаиваться в отношении других. Ибо какими бы ни были они сейчас, прежде они были как все остальные. Ежели одним лишь милосердием Божиим воспряли они от неверия, то должны дать место этому милосердию и в отношении других. Ведь апостол делает иудеев равными язычникам в отношении вины, чтобы и те, и другие поняли, что другим путь к спасению открыт не меньше, чем им самим. Ибо есть лишь одно милосердие Божие, спасающее людей. И оно может быть предложено и тем, и другим. Итак, данное утверждение согласно со свидетельством Осии, процитированным ранее: Я назову народом Моим не Мой народ. Далее, апостол не хочет сказать, что Бог так ослепил всех людей, что Ему надо приписывать вину за их неверие, но Бог так устроил все по Своему провидению, что все оказались виновными в неверии, чтобы сделать их подлежащими Своему суду. Причем с той именно целью, чтобы спасение зависело лишь от Его благости, по устранению всех заслуг. Итак, Павел хочет сказать две вещи: в человеке нет ничего, чтобы по его заслугам предпоставить его другим, кроме как по чистой благодати Божией; Богу же, распределяющему Свою благодать ничто не мешает давать ее тому, кому Он захочет. Ударение здесь падает на слово «помиловать». Ибо оно означает, что Бог ничем не связан и потому даром спасает всех, что все равным образом погибли. Далее, весьма безумствуют те, кто отсюда заключает, что все спасутся. Ведь Павел просто хочет сказать, что как иудеи, так и язычники получают спасение лишь по милосердию Божию, чтобы не давать кому-либо повод для хвастовства. Безусловно, сие милосердие предлагается всем без различия, но [спасаются] лишь те, кто принимает его верою.

33. О бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! 34. Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? 35. Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? 36. Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь.

(33. О бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы суды Его и неисследимы пути Его! 34. Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? 35. Или кто дал Ему наперед, чтобы ему воздалось? 36. Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь.)

33) О бездна. Здесь апостол сначала разражается возгласом, который спонтанно рождается у верующих по благочестивом рассмотрении дел Божиих. Затем он сдерживает дерзновение нечестия, обычно ропщущего на суды Божии. Итак, когда мы слышим: О бездна, нельзя сказать, насколько сильно то восхищение обуздать дерзость плоти. Ибо после того, как он рассуждал о слове и Духе Божием, то, побежденный сей возвышенной тайной, уже мог лишь воскликнуть: богатство сей премудрости Божией глубже того, что мог бы постичь наш разум. Ежели начинаем мы речь о тайных советах Божиих, всегда следует налагать сию узду и на язык, и на разум, чтобы трезво и в пределах слова рассуждая об этих вопросах, наша мысль в конец концов пришла в оцепенение. Ибо не должно стыдить нас, ежели не разумеем мы выше того, кто был восхищен до третьего неба и видел тайны неизреченные для человека. И нельзя найти никакой другой цели этих слов апостола, кроме собственного смирения. Некоторые же так передают слова Павла: О, глубокие богатства, и премудрость и познание Божие! Как если бы βϋθος было здесь общим эпитетом, и богатства означали щедрость. Сие кажется мне натянутым. Поэтому не сомневаюсь, что апостол превозносит здесь глубокую бездну богатства и ведения Божия.

Как непостижимы. Разными словами, путем свойственного иудеям удвоения, апостол выражает одну и ту же мысль. Ибо говорит он о судах, и добавляет затем о путях (Ибо пути понимаются), установленных либо по причине действия, либо по порядку управления. Все еще продолжает он свое восклицание, в котором, чем больше превозносит возвышенность божественной тайны, тем больше удерживает нас от любопытствующего изыскания. Итак, пусть мы научимся ничего не допытываться у Господа, кроме того, что открыто в Писании, потому что* иначе мы войдем в лабиринт, откуда нелегко выйти. Ведь надобно отметить, что здесь идет речь не о каких-либо тайнах Божиих, а о тех, в отношении которых Он хочет, чтобы мы ими восхищались и принимали [с верою].

34) Ибо кто познал ум Господень? Здесь апостол начинает прямо обуздывать людскую дерзость, чтобы не роптали люди на суды Божии. И делает это двумя доводами. Первый состоит в том, что все смертные, рассуждая о предопределении Божием собственным умом, совершенно слепнут. Ведь о непознанной вещи можно рассуждать лишь плохо и необдуманно. Второй довод состоит в том, что у нас нет причины жаловаться на Бога. Поелику нет такого смертного, который мог бы претендовать на то, что Бог ему что-то должен. Наоборот, все обязаны Богу за Его благость. Поэтому пусть каждый помнит, что ему надо сдерживать свои умствования, чтобы в исследовании предопределения не возноситься сверх открытого в слове Божием. Ведь слышим мы, что человек способен усмотреть здесь не более того, что слепой может разглядеть в потемках.

Однако сие никак не ослабляет определенность веры, которая рождается не от остроты человеческого разума, а от одного лишь просвещения Святым Духом. Ибо и сам Павел в другом месте — после того, как засвидетельствовал, что тайны Божии премного превышают способности нашего ума — тут же добавляет, что верующие имеют ум Господень. Имеют, потому что* приняли они не духа мира сего, но Духа, данного от Бога, Коим научаются Его непостижимой иным способом благости. Итак, как не можем мы собственными силами прийти к познанию тайн Божиих, так же по благодати Святого Духа допускаемся к твердому и ясному их познанию. Ведь если надобно следовать предваряющему нас Духу, то там, где мы Его лишены, нам нужно остановиться. Если кто пожелает знать больше того, что откроет ему Дух, тот будет подавлен великим блеском сего неприступного света. Надобно же придерживаться того различения, о котором я уже прежде говорил, — различения между тайным советом Божиим и Его волей, открытой нам в Писании. Ибо хотя все учение Писания и превосходит своей возвышенностью человеческий разум, однако же для верных не возбранен доступ к этому учению — для тех, кто почтительно и трезво следует водительству Духа. Но иное дело — тайный совет, глубину и высоту которого невозможно постичь.

35) Кто дал Ему наперед. Другой довод, коим справедливость Божия прекрасно защищается от обвинений всех нечестивцев. Ибо ежели никто не может обязать Бога своими заслугами, то и не может по праву жаловаться на то, что не получил воздаяния. Ведь всякий, желающий обязать кого-либо к благотворительности, должен показать свои дела, коими заслужил такое к себе отношение. Итак, смысл

Павловых слов следующий: Бога можно обвинять в несправедливости только тогда, когда Он не воздает кому-либо то, что ему принадлежит. Но явствует, что по истине Бог никого не обманывает, поскольку никому не должен. Ибо кто может указать на такое свое дело, которым он заслужил бы благодать Божию? Место сие весьма знаменательно, и мы научаемся здесь, что не в наших силах собственными делами подвигнуть Бога к дарованию нам спасения, и что нас, не имеющих заслуг, предваряет Его незаслуженная благость. Ибо апостол показывает не то, что обычно делают люди, но что они вообще могут делать. И если мы тщательно себя исследуем, то обнаружим, что Бог не только не является нашим должником, но и что все мы до одного подлежим одному и тому же осуждению с Его стороны. Мы не только не заслужили от Него благодати, но и стали более чем достойными вечной смерти. И Павел заключает, что в отношении столь порочной и извращенной природы Бог ничем нам не обязан; однако если человек был бы целомудрен, он все равно не мог бы что-либо принести Богу, чтобы заслужить себе благодать, потому что* как только человек получает бытие, по самому праву сотворения он становится настолько обязанным Своему Создателю, что у него нет ничего своего. Итак, напрасными будут наши попытки лишить Бога Его права, чтобы Он не распоряжался своими тварями свободно, как Ему заблагорассудится, как будто причина принятия и даяния одна и та же.

36) Ибо все из Него, Им и к Нему. Подтверждение предыдущего предложения. Ибо апостол учит, что многого недостает нам, чтобы могли мы хвалиться перед Богом чем-либо своим. Ведь и сами мы созданы Им из ничего, и бытие наше состоит лишь в Нем одном. Откуда апостол заключает, что справедливо будет все относить ко славе Божией. Ведь как дурно было бы творения, которые Он создал и которые сохраняет, относить куда-либо еще, кроме как к проявлению Его славы? Я знаю, что слова ει'ς αυτόν иногда понимаются как εν αυτω, что не вполне правильно. Поелику же собственное их значение больше подходит для настоящего довода, следует скорее удержать его, чем прибегать к несобственному смыслу. Итог таков: весь природный порядок безобразно извращается, если Бог, будучи началом всех вещей, не является одновременно и их целью.

Ему слава. Здесь апостол считает несомненным доказанное им утверждение, что слава Господня везде должна пребывать незыблемою. Ибо слова его окажутся выхолощенными, если их понимать в общем смысле, но ударение здесь зависит от контекста: Бог по праву отстаивает Свое полное владычество; и в состоянии человеческого рода, а также всего мира, надобно искать лишь Его славы. Откуда следует, сколь абсурдны и противны разуму, более того — безумны, умствования, которые стремятся к умалению Его славы.