Иакова | 1 глава

Глава 1

1. Иаков, раб Бога и Господа Иисуса Христа, двенадцати коленам, находящимся в рассеянии, — радоваться. 2. С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, 3. зная, что испытание вашей веры производит терпение; 4. терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка.

(1. Иаков, раб Бога и Господа Иисуса Христа, двенадцати коленам, находящимся в рассеянии, — спасение. 2. Почитайте всяческой радостью, братия мои, когда впадаете в различные искушения, 3. зная, что испытание вашей веры производит терпение; 4. терпение же должно иметь совершенство действия, чтобы вы были совершенны и целокупны, без всякого недостатка.)

1) Двенадцати коленам. Ассирийцы, уведя с собою десять колен, поселили своих пленников в разных областях. Затем, как обычно бывает при смене царств (имевшей тогда место), эти колена, вероятно, уже по отдельности переселялись из одного место в другое. Иудеи же были рассеяны почти по всем странам мира. Итак, апостол в своем письме ободряет тех, с кем не мог разговаривать прямо по причине их отдаленности. Причина же того, что он не рассуждает о благодати Христовой и вере в Него, кажется, состоит в следующем: речь свою апостол адресовал людям, уже правильно наученным другими проповедниками и нуждавшимся не столько в учении, сколько в увещеваниях.

2) С великою радостью. Первое увещевание апостола: верующие должны с радостью принимать искушения, испытывающие их веру. В то время было крайне необходимо поддерживать иудеев, на долю которых выпало много зла. Имя этого народа было столь бесславным, что, куда бы они ни пришли, их презирали и ненавидели все. Положение же тех из них, кто принял христианство, было еще тяжелее, коль скоро последние в качестве злейших врагов имели собственных соплеменников. Причем, утешение апостола подходит не одной только эпохе, но всегда полезно для верующих, чья жизнь на земле — беспрерывная брань. Впрочем, чтобы мы лучше поняли, что хочет сказать апостол, искушения надо понимать здесь как противостоящие верующим невзгоды. Ибо они — проверка нашего послушания Богу. И апостол велит радоваться верующим, когда они упражняются этими искушениями, впадая не в одно, а во множество искушений, в искушения не однотипные, а разнообразные. Действительно, поскольку искушения способны умертвить нашу плоть, коль скоро пороки плоти постоянно пускают в нас все новые ростки, этим искушениям необходимо время от времени повторяться. Затем, поскольку мы страдаем от разных болезней, не удивительно, что для их излечения надо употреблять разные средства. Итак, Господь поражает нас разными видами искушений. Ибо не одним и тем же лекарством излечиваются самомнение, алчность, зависть, неуемное обжорство, чрезмерная любовь к миру и бесчисленные гнездящиеся в нас похоти.

Веля же «почитать искушения всяческой радостью», апостол как бы говорит: их следует считать весьма полезными, и они должны служить поводом для одной лишь радости. Наконец, он хочет сказать, что в тяготах нет ничего, что смущало бы нашу радость. Таким образом, апостол не только заповедует спокойно и равнодушно переносить невзгоды, но также указывает и на причину, по которой верующие радуются, претерпевая искушения. Не подлежит сомнению: все чувствования нашей природы устроены так, что любое искушение приносит нам грусть и страдание. И никто из нас не может настолько совлечься своей природы, чтобы не грустить и не страдать, как только почувствует какое-либо зло. Но это не мешает детям Божиим под руководством Духа противостать плотскому страданию, в результате чего их радости не может помешать даже скорбь.

3) Зная, что испытание. Теперь понятно, почему апостол назвал невзгоды искушениями. Потому что они служат проверкой нашей веры. Здесь приводится довод, подтверждающий сказанное ранее. Ведь несогласные могли бы возразить: как можно считать приятным то, что горько для чувств? Поэтому апостол, исходя из следствия, показывает, что тяготам надо радоваться, ибо они порождают великий плод, то есть, терпение. Значит, если Бог помогает нашему спасению, Он тем самым дает нам повод для радости. Тем же самым доводом пользуется и Петр в начале своего первого послания: чтобы испытание веры вашей было драгоценнее золота в похвалу, и т.д. В самом деле, мы потому ужасаемся болезней, бедности, изгнания, тюрьмы, позора и смерти, что почитаем их злом. Если же мы понимаем, что все это по благодеянию Божию обращается для нас в спасительную помощь, ропот и отказ добровольно посвятить себя Богу, столь по-отечески с нами обращающемуся, говорили бы о нашей неблагодарности.

Павел в Рим 5:3 вместо упоминаемой Иаковом радости говорит о хвалении. Мы хвалимся в невзгодах, зная, что невзгоды производят терпение. Хотя, кажется, что следующая его фраза противоречит сказанному Иаковом. Ведь Павел ставит испытание на третье место, словно оно — следствие терпения, в то время как здесь испытание по порядку идет первым, как бы являясь причиной. Однако ответить на это весьма легко: там испытание разумеется в активном смысле, здесь же — в пассивном. У Иакова сказано: испытание производит терпение. Ведь если Господь не будет проверять нас и оставит в праздности, в нас не возникнет никакого терпения, которое есть не что иное, как проявление мужества при перенесении зла. Павел же имеет в виду следующее: побеждая зло посредством терпения, мы на деле узнаем, на что способна помощь Божия во время нужды. Ведь тогда перед нами ясно и открыто предстает божественная верность. И впоследствии мы дерзаем уповать еще больше, ибо верность Божия, узнанная на практике, внушает нам еще больше доверия. Поэтому Павел учит: из такого испытания, то есть, из опыта божественной благодати, рождается надежда. Не в том смысле, что она лишь тогда и возникает, но в том, что она возрастает и укрепляется. Оба же апостола имеют в виду то, что невзгоды дают повод для терпения. Да, по природе людские души устроены не так, чтобы тяготы порождали в них терпение. Но Павел и Иаков говорят не столько о человеческой природе, сколько о провидении Божием. Таким образом, верующих скорби как бы приучают к терпению, но нечестивых толкают к еще большему безумию, о чем свидетельствует пример фараона.

4) Терпение же должно. Поскольку благородство духа часто сменяется в нас приступами отчаяния, апостол требует от нас стойкости. Истинным, по его словам, является то терпение, которое продолжается до самого конца. Ибо действие понимается здесь в качестве следствия — в том смысле, что мы должны победить не в одном лишь сражении, но быть стойкими всю свою жизнь.

Слово «совершенство» можно было бы отнести к чувствованию души, в том смысле, что люди должны покоряться Богу искренне, а не притворно. Однако, поскольку речь идет о совершенстве действия, я предпочитаю относить этот термин к стойкости. Ибо многие (как мы уже говорили) в начале проявляют героическое величие, а затем, некоторое время спустя, изнемогают. Поэтому апостол велит всем, желающим быть совершенными и целомудренными, проявлять стойкость до конца. И тут же объясняет, что хочет этим сказать. Он имеет в виду людей, не устающих и не ослабевающих. Ведь люди, которым свойственно нетерпение, с необходимостью понемногу слабеют и, в конце концов, изнемогают полностью.

5. Если же у кого из вас недостает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, — и дастся ему. 6. Но да просит с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. 7. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. 8. Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих.

(5. Далее, если у кого из вас недостает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и не упрекающего, — и дастся ему. 6. Но да просит с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром движимой и развеваемой. 7. Итак да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. 8. Человек двоедушный не тверд во всех путях своих.)

5) Если же у кого из вас. Поскольку разум и чувства не позволяют нам считать себя блаженными в невзгодах, апостол заповедует нам просить у Господа наделить нас подобной мудростью. Ибо термин «мудрость» я ограничиваю контекстом настоящего отрывка. Апостол как бы говорит: если это учение превосходит ваши умственные способности, просите у Господа, чтобы Он просветил вас Своим Духом. Как для смягчения горечи любого зла достаточно подумать о том, сколь спасительны для нас тяготы плоти, так и, наоборот, если нас не поддерживает это утешение, победу неизбежно одерживает нетерпеливость. Известно, что Господь требует от нас превосходящее наши силы, но одновременно готов помочь, если мы о том просим. Поэтому, как только Он что-нибудь нам заповедует, научимся просить у Него, чтобы Он даровал нам способность исполнить требуемое. Хотя в этом месте быть мудрым означает покоряться Богу в перенесении зла и понимать, что Бог заставляет все способствовать нашему спасению, слово «мудрость» можно отнести и к правильному разумению вообще.

Однако почему апостол говорит «если кто», словно есть кто-то, не имеющий недостатка в мудрости? Отвечаю: по природе все люди лишены мудрости, но одни из них наделены духом благоразумия, которого лишены другие. Итак, поскольку не все преуспели настолько, чтобы радоваться в скорбях, и дано это лишь немногим, Иаков учит, что Господь, спасая нас, одновременно заставляет нести крест, и увещевает еще не утвердившихся просить ниспослать им подобную премудрость. Однако же нужда, без сомнения, приучает просить о премудрости всех. Ибо даже кое в чем преуспевший еще далек от поставленной перед ним цели. Но просить возрастания — одно, а просить начала — совсем другое. И апостол, веля «просить» именно «у Господа», хочет сказать, что только Он может излечить наши болезни и помочь нашей нищете.

Дающего всем просто. Под всеми апостол разумеет всех просящих. Ведь те, кто не ищет врачевства от своей нищеты, достойны того, чтобы в ней зачахнуть. Однако всеобщая молитва имеет огромную силу, и апостол приглашает к ней всех без исключения. Поэтому никто не должен лишать себя подобного блага. К этому добавляется сразу же следующее обетование. Ведь, давая заповедь и показывая, в чем состоит долг каждого, апостол одновременно утверждает, что верующие не напрасно исполняют заповедуемое. Как говорил Христос: стучите и отворят.

Слово «просто» указывает здесь на готовность к даянию. Так и в Рим 12:8 Павел требует от диаконов простоты. И во Втором Послании к Коринфянам, в восьмой и девятой главах, рассуждая о милостыне, он несколько раз повторяет то же самое слово. Смысл же таков: Бог настолько склонен к щедрости и готов к подаянию, что никого и не отвергает и не заставляет чрезмерно ждать. Он не подобен скупым и скрягам, подающим либо мало и со злобой, словно с полузакрытой дланью, либо что-то изымающим из подлежащего даянию, либо долго размышляющим о том, давать или нет.

Без упреков. Эта фраза добавлена, чтобы никто не боялся часто приступать к Богу. Даже самые щедрые из людей, если их попросят помочь снова, вспоминают про прежние благодеяния, находя тем самым оправдание для возможного отказа. Поэтому нам стыдно утомлять любого смертного частыми просьбами. Иаков же учит, что Бог совершенно не такой, поскольку готов бесконечно и без упреков прибавлять к прежним благодеяниям новые.

6) Но да просит с верою. Вначале апостол учит, в чем состоит правильная основа молитвы. Коль скоро мы можем молиться, лишь предваряемые Словом Божиим, прежде всякой молитвы нам надлежит уверовать. Ибо, молясь, мы свидетельствуем, что надеемся получить от Бога обещанную Им благодать. Значит всякий, не верящий в обетования, молится притворно. Отсюда мы также узнаем, что такое истинная вера. Ибо Иаков, заповедав просить с верою, тут же добавляет: «нимало не сомневаясь». Значит, истинной является та вера, которая, опираясь на обетования Божии, убеждает нас в том, что мы получим просимое. Отсюда следует: вера соединена с упованием и с уверенностью в том, что Бог нас любит. Глагол δίακρίνεσθαι, которым пользуется апостол, в собственном смысле означает обычное во время спора исследование доводов состязающихся сторон. Итак, апостол хочет от нас полного убеждения в единожды данных обетованиях Божиих, устраняя все сомнения в том, что Бог нас обязательно услышит.

Сомневающийся. Этим сравнением апостол изящно поясняет, каким именно образом Бог наказывает неверие сомневающихся в Его обетованиях. Подобные люди сами мучают себя беспокойством. Ибо в нашей душе успокоение наступит лишь тогда, когда она положится на божественную истину. В конце апостол заключает: таковые не достойны получить что-либо от Бога. Замечательное место, опровергающее нечестивую догму папистов, почитаемую ими за божественное откровение, а именно: молиться надо с сомнением, без твердой надежды на успех. Поэтому будем же придерживаться принципа: Господь слышит наши молитвы лишь тогда, когда присутствует надежда получить просимое.

При немощи нашей плоти нас неизбежно будут смущать разные искушения. Они подобны механизмам для расшатывания нашего упования. И нет такого, кто не колеблется и не трепещет из-за собственных плотских переживаний. Но подобные искушения надлежит, в конце концов, преодолевать с помощью веры. Подобно тому, как дерево, пустившее прочные корни, раскачивается от порывов ветра, но не валится на землю.

8) Человек с двоящимися мыслями. Это предложение можно прочесть отдельно. Тогда оно будет говорить о лицемерах в целом. Но мне, скорее, кажется, что оно подводит итог предыдущему учению. Таким образом, в нем присутствует скрытый антитезис между упомянутой ранее простотою Божией и двоедушием человека. Поскольку Бог щедро одаривает нас, протянув нам Свою руку, нам, в свою очередь, надлежит широко распахнуть свои сердца. Значит, апостол называет мятущихся подобно волне неверующих не твердыми именно потому, что настроение их переменчиво. Их то надмевает плотская мнительность, то низвергает в пучину отчаяние.

9. Да хвалится брат униженный высотою своею, 10. а богатый — унижением своим, потому что он прейдет, как цвет на траве. 11. Восходит солнце, настает зной, и зноем иссушает траву, цвет ее опадает, исчезает красота вида ее; так увядает и богатый в путях своих.

(9. Да хвалится брат униженный высотою своею, 10. а богатый — унижением своим, потому что он прейдет, как цветок травы. 11. Ибо взошло солнце, настал зной, и иссыхает трава, цвет ее опал и красота вида ее погибла; так увядает и богатый в путях своих.)

9) Брат униженный. Подобно тому, как Павел, увещевая рабов смириться со своей судьбой (1Кор 7:22), предлагает им утешиться тем, что они — вольноотпущенники Божии, по благодати Его избавленные от несчастного рабства сатане, а благородных учит помнить о том, что они — Божии рабы, так и наш апостол в том же самом смысле приказывает смиренным хвалиться своим усыновлением от Господа, а богатым — радоваться тому, что лицезрение мирской суеты приводит их в чувство. Таким образом, апостол хочет, чтобы первые довольствовались своим униженным и отверженным положением, а вторые перестали гордиться своим превосходством. Поскольку то, что мы приписаны к сообществу ангелов и, более того, стали сонаследниками Христу, представляет собой наивысшую и несравненную честь, — всякий, до достоинству ценящий это благодеяние Божие, все остальное почтет за ничто. Значит, ни бедность, ни презрение, ни нагота, ни голод, ни жажда не встревожат его настолько, чтобы устранить утешение, говорящее: если Бог уже дал мне самое главное, недостаток меньших благ надо переносить с равнодушием. Вот каким образом униженный брат должен хвалиться возвышением своим. Ведь он, если угоден Богу, полностью утешается одним лишь своим усыновлением, немало не тревожась о том, что он благополучен менее других.

10) Богатый — унижением. Здесь в частном подразумевается общее. Ибо увещевание апостола относится ко всем, превосходящим других либо честью, либо благородством, либо чем-нибудь еще. Он велит им хвалиться своим унижением или скудостью, обуздывая тех, кто обычно надмевается мирским благополучием. Далее, апостол говорит об унижении, поскольку явившееся Царство Божие должно вызывать в нас презрение к миру. Мы узнаем, что все, прежде приводившее нас в восхищение, является ничем, или почти ничем. Ибо Христос, будучи Учителем лишь малых мира сего, усмиряет учением Своим всякую плотскую гордыню. Значит, богатые — чтобы не увлечься никчемными мирскими радостями — должны привыкнуть несмотря на плотские преимущества хвалиться своим унижением.

Как цвет на траве (как цветок травы). Если кто считает, что Иаков намекает здесь на слова пророка Исаии, я не стану возражать. Но не соглашусь с тем, что он просто цитирует свидетельство пророка, говорившего не только о благах этой жизни и преходящем образе мира, но и обо всем человеке, и не больше о теле, нежели о душе. Здесь же идет речь о похвальбе богатством и мирскими благами. Итог таков: глупо и порочно хвалиться богатством, исчезающим в один миг. Тому же самому учат и философы. Но все это — песня для глухих, доколе Сам Господь не отверзнет наши уши, чтобы те услышали о вечности Небесного Царства. Поэтому апостол говорит о брате, показывая, что учение это возымеет силу не раньше, чем нас причислят к сословию детей Божиих. Хотя чтение εν ταΐς πορείας общепринято, я согласен с Эразмом в том, что скорее следует читать без дифтонга как πορίαις, то есть — в богатстве, или — с богатством, причем последнее чтение нравится мне больше.

12. Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его. 13. В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, 14. но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью; 15. похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть.

(12. Блажен муж, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Бог любящим Его. 13. В искушении пусть никто не говорит: Богом искушаюсь; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, 14. но каждый искушается, увлекаясь и уловляясь собственною похотью; 15. похоть же, зачав, рождает грех, а совершенный грех рождает смерть.)

12) Блажен человек (муж). Ранее апостол через утешение смягчил скорбь тех, с кем жестоко обращаются в этом мире, и наоборот, смирил гордыню великих. Теперь же он заключает, что блаженны те, кто великодушно переносит тяготы и другие искушения, выходя из них победителем. Слово «искушение» можно было бы понимать и по-другому, а именно, как стрекало похоти, изнутри поражающее душу. Однако, на мой взгляд, здесь восхваляется мужество в перенесении противостоящих нам невзгод. Так что возникает парадокс: блаженны не те (как думают в народе), желания которых всегда исполняются, но те, кого не побеждает обступающее их зло.

Потому что, быв испытан. Апостол обосновывает сказанное ранее. Ведь венец следует за испытанием. Значит, если высшее блаженство — быть увенчанным в Царствии Божием, отсюда следует, что сражения, коими нас упражняет Господь, помогают нашему счастью. Таким образом, довод здесь исходит из цели, или результата. Отсюда вывод: верующие для того мучаются столькими видами зла, чтобы проявить свое благочестие и послушание. Так они, в конце концов, приготовляются к получению венца жизни. Впрочем, плохо рассуждают те, кто выводит отсюда, что венец заслуживают в битвах. Ибо Бог даром предназначил его нам, лишь приготовляя нас к его получению.

Добавляя же, что венец обещан любящим Бога, апостол не утверждает, что причина венца — человеческая любовь (ибо нас всегда предваряет любовь Божия), но хочет сказать следующее: избранными Божиими считаются лишь те, кто любит Бога. Он учит, что любящие Бога станут победителями всех искушений, и что падать духом во время искушений людей заставляет преобладающая в них любовь к миру.

13) В искушении. Здесь апостол, несомненно, говорит об ином роде искушений. Хорошо известно, что все упомянутые прежде внешние искушения посылаются нам от Бога. В этом смысле Бог искушал Авраама и ежедневно искушает нас. То есть, Он проверяет, какие мы на деле, давая нам повод показать себя. Но одно дело — действуя извне, выявлять то, что скрывалось в душе ранее, и совсем другое — изнутри возбуждать душу похотью. Итак, здесь апостол рассуждает о внутренних искушениях, которые — не что иное, как неупорядоченные желания, побуждающие нас к греху. И заслуженно говорит, что они исходят не от Бога, но проистекают из порочности нашей плоти. Увещевание это весьма необходимо. Ведь людям вполне привычно возлагать вину за совершенное ими зло на кого-то другого. И, перекладывая ее на Самого Бога, они видят в этом самое лучшее оправдание своих поступков. Мы усердно подражаем этой натянутой уловке, к которой прибег еще наш прародитель. По этой причине Иаков призывает нас признать свою вину и не прикрываться Богом, будто именно Он подталкивает нас ко греху.

Однако этому утверждению, кажется, противоречит все учение Писания, свидетельствующее, что Бог ослепляет людей, предает их превратному уму, отдает во власть гнусных и недозволенных страстей. Отвечаю: возможно, Иаков, отрицая искушения со стороны Бога, имел в виду, что нечестивые для оправдания своих дел обычно используют свидетельства Писания. Но здесь следует отметить два момента. Писание приписывает Богу ослепление и ожесточение сердец, но оно не относит к Нему их зарождение и не делает Его Творцом зла, словно вина за зло лежит именно на Боге. На этих двух положениях особо настаивает и наш апостол. Писание утверждает, что Господь предает отверженных порочным вожделениям. Но разве потому, что Он извращает и растлевает их сердце? Никак. Наоборот, отверженный потому покоряется дурным желаниям, что уже испорчен и порочен. Разве, ослепляя или ожесточая, Бог является Творцом или служителем греха? Напротив, таким образом Он мстит за грехи, воздавая нечестивым, отказавшимся подчиняться Его Духу, справедливую кару. Итак, отсюда следует: грех происходит не от Бога, Ему невозможно вменить вину за грех, словно Он получает удовольствие от зла.

Итог таков: напрасно люди прибегают к подобной уловке, пытаясь переложить вину на Бога. Ибо всякое зло происходит только от извращенных людских пристрастий. В действительности дело обстоит так: нас никто подталкивает извне, но каждым руководят и каждого подталкивают его же собственные дурные желания. То же, что Бог никого не искушает, апостол обосновывает тем, что Сам Он не искушается злом. Ведь дьявол потому побуждает нас грешить, что сам горит безумной страстью к греху. Бог же не желает зла, поэтому и не является Автором наших дурных поступков.

14) Собственною похотью. Поскольку побуждение и движение ко злу происходят изнутри, напрасно грешник ищет оправдание в том, что его подталкивают откуда-то извне. Но следует отметить два следствия похоти: она уловляет нас своим обольщением, и увлекает нас за собой. Причем и того, и другого, взятого отдельно, вполне достаточно для состояния вины.

15) Зачав. Прежде всего, апостол называет похотью не какое-либо желание, но источник всяческих желаний. Он учит, что от нее зачинаются ростки пороков, в конце концов проявляющиеся в грехах. Но, кажется, апостол, относя слово «грех» только ко внешним делам, поступает неправильно, не в соответствии со Священным Писанием. Он говорит так, будто сама по себе похоть грехом не является. Как будто даже порочные желания, запертые и подавленные внутри нас, не являются все без исключения грехами. Однако, поскольку значение слова «грех» многообразно, вполне уместно, что здесь, как и во многих других местах, оно относится к совершённому греху. Паписты невежественно хватаются за это свидетельство, желая доказать из него, что порочные, больше того, гнусные, преступные, отвратительнейшие вожделения не являются грехами, если к ним не добавляется согласие разума. Но Иаков рассуждает не о том, когда грех начинает зарождаться, когда воистину становится грехом, и когда начинает вменяться перед Богом, но лишь о том, когда он проявляется вовне. Вот ход его мысли: причина вечной смерти — полнота греха, грех же рождается из непозволительных желаний, но желания коренятся в похоти. Отсюда следует: в вечной погибели люди будут пожинать именно тот плод, который сами произвели на свет. Итак, под совершённым грехом я разумею не одно какое-то совершённое дело, но законченную череду согрешений. Всякому греху положена смерть, но ее одновременно называют платой за нечестивую и преступную жизнь. Таким образом, не правы те, кто выводит из слов апостола, что грех не является смертным, доколе (как говорится) не выльется во внешнее действие. Ведь Иаков говорит сейчас не об этом, но учит лишь, что корень нашей погибели находится в нас самих.

16. Не обманывайтесь, братия мои возлюбленные. 17. Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены. 18. Восхотев, родил Он нас словом истины, чтобы нам быть некоторым начатком Его созданий.

(16. Не обманывайтесь, братия мои возлюбленные. 17. Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный происходит свыше, нисходя от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены. 18. Он по воле Своей родил нас словом истины, чтобы нам быть некоторым начатком Его созданий.)

16) Не обманывайтесь. Довод, основанный на сравнении противоположностей. Поскольку Бог — творец всякого блага, глупо считать Его создателем зла. Именно Тому свойственно и присуще по природе благотворить, от Кого к нам приходят всяческие блага. Значит, совершение какого-либо зла не относится к Его природе. Но, поскольку порой бывает так, что человек, в целом живущий благочестиво, все же в отдельных поступках согрешает, апостол упреждает возможные сомнения, отрицая, что Бог, подобно человеку, подвержен изменениям. Если же Он во всем и всегда Себе подобен, из этой неизменности следует, что свойство благотворить присутствует в Нем постоянно.

Это рассуждение весьма отличается от рассуждения Платона, заявлявшего, что Бог, будучи благим, не посылает людям несчастья. Но поскольку Бог карает преступления людей справедливо, отсюда следует, что наложенные Им наказания не следует считать злом. Платон говорит весьма нескладно, а Иаков, оставляя за Богом право и долг наказания, только лишь отводит от Него вину.

Этот отрывок учит нас следующему: бесчисленные благодеяния Божии, ежедневно получаемые нами из Его руки, должны глубоко нас затронуть и заставить помышлять о чем-либо только ради Его славы. И всего, приходящего нам на ум, или внушаемого другими, что не согласуется с этой славой, мы должны ужасаться всем сердцем. Отцом же светов здесь называется Бог как Создатель всего превосходного и благоустроенного. И апостол, добавляя, что в Боге нет ни тени перемены, этой метафорой учит нас не измерять божественный свет сиянием видимого солнца.

18) Восхотев. Теперь апостол выставляет напоказ главный образчик восхваленной им ранее божественной благости, а именно: Бог возродил нас к вечной жизни. И это бесценное благодеяние чувствует в себе всякий верующий. Значит, явленная всем на опыте благость Божия сама опровергает всякое неподобающее мнение о Боге. Говоря же о том, что Бог возродил нас, восхотев, или по Своей воле, апостол имеет в виду, что Его не побуждали к этому никакие внешние причины, подобно тому, как воля и совет Божии часто противопоставляются человеческим заслугам. Ибо что великого в том, если бы апостол сказал, что Бога никто к этому не принудил? Значит, он хочет сказать нечто большее: Бог родил нас по Своему благоволению, будучи причиной Сам для Себя. Отсюда следует, что благотворить — природное качество Бога.

Впрочем, это место также учит следующему: как незаслуженным было наше избрание прежде создания мира, так же одна лишь благодать Божия просвещает нас к познанию истины. Так что призвание полностью соответствует избранию. Писание учит, что Бог даром усыновил нас еще прежде нашего рождения, Иаков же говорит здесь о чем-то большем: усыновление наше проходит так, что Бог не только избирает, но и призывает нас даром. Кроме того, отсюда мы узнаем, что духовное возрождение — исключительно божественное дело. Порою кажется, будто возрождение людей приписывается евангельским служителям. Но это справедливо лишь постольку, поскольку через них действует Бог.

Возрождение, действительно, происходит с их участием, но так, что действует при этом один лишь Создатель.

Слово же «родил» означает, что мы становимся новыми людьми, и, действенно призываясь Богом, совлекаемся прежней природы. Апостол указывает также и на способ нашего возрождения Богом. Бог делает это через слово истины, из чего мы узнаем, что нельзя войти в Его Царство какой-либо иной дверью.

Чтобы быть нам некоторым начатком. Слово τινά или «некоторым» указывает на уподобление. Апостол как бы говорит: мы в некотором смысле представляем собой начатки. И сказанное надо относить не к немногим верующим, но без исключения ко всем. Хотя человек и выделяется среди всех творений, Господь из людского стада избирает Себе верных, отделяя их для святого приношения Самому же Себе. Необычна честь, которой Бог удостоивает Своих детей. Поэтому, когда в них восстанавливается образ Божий, они справедливо зовутся отделенными подобно начаткам.

19. Итак, братия мои возлюбленные, всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев, 20. ибо гнев человека не творит правды Божией. 21. Поэтому, отложив всякую нечистоту и остаток злобы, в кротости примите насаждаемое слово, могущее спасти ваши души.

(19. Итак, братия мои возлюбленные, всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев, 20. ибо гнев человека не творит праведности Божией. 21. Поэтому, отложив всякую нечистоту и избыток злобы, в кротости примите насаждаемое слово, могущее сохранить ваши души.)

19) Всякий человек да будет. Если это утверждение понимать обобщенно, вывод из него весьма натянут; но, поскольку апостол тут же добавляет фразу о слове истины, согласующуюся с предыдущей мыслью, не сомневаюсь, что и это увещевание приспособлено к его цели. Указав нам на благость Божию, Иаков показывает, как мы должны быть готовы к принятию этого несравненного волнующего душу благодеяния. И учение его весьма полезно. Ведь духовное рождение — дело не одномоментное. Поскольку в нас все еще пребывают остатки ветхого человека, нам необходимо обновляться постоянно по полного упразднения плоти. Но наше упрямство, превозношение или лень — великие препятствия для Бога. Они мешают Богу завершить в нас начатое дело. Поэтому Иаков, веля нам быть скорыми на слушание, тем самым расхваливает перед нами готовность к научению. Он как бы говорит: поскольку Бог предлагает вам Себя столь щедро, вы также должны выказывать обучаемость и ваша медлительность не должна Его задерживать. Поскольку же мы кажемся себе весьма мудрыми, не можем терпеливо слушать спокойно поучающего Бога и поспешностью своей прерываем Его речь, апостол заповедует нам молчание. Действительно, добрым учеником Божиим станет лишь тот, кто слушает Бога в молчании. Однако апостол не заповедует молчаливость пифагорейской школы, когда не подобает спрашивать учителей даже с целью научиться чему-то полезному, он лишь обличает нашу нетерпение, чтобы мы, как это обычно бывает, не пререкались с Богом, и доколе открыты Его священные уста, в молчании открывали для Него слух души.

Медлен на гнев. Думаю, что гнев осуждается здесь постольку, поскольку, будоража и расстраивая, мешает той готовности слушать, которую от нас требует Бог. Ибо Бога можно слушать только с успокоенной душою. Поэтому апостол добавляет: там, где царствует гнев, нет места для праведности Божией. Наконец, если мы не уймем свое любопрение, то мы никогда не выкажем перед Богом молчаливое самообладание, о котором несколько ранее говорил Иаков.

21) Поэтому, отложив. В заключение апостол говорит, как именно следует принимать Слово жизни. Во-первых, он утверждает, что правильно принимается оно лишь тогда, когда внедряется в нас и пускает корни. Ибо выражение «принять насаждаемое слово» сводится к следующему: примите его так, чтобы оно воистину в вас внедрилось. Апостол намекает на семя, которое часто вместо влажной почвы падает на сухую землю, или на упавшие на землю или привитые к мертвому дереву черенки, которые затем усыхают. Итак, он заповедует живое привитие Слова, чтобы оно как бы слилось с нашим сердцем.

Одновременно апостол показывает способ этого привития, а именно: оно должно происходить «в кротости». Этим словом он обозначает скромность и проворство настроенного на обучение разума, которые Исаия (57:15) описывал следующим образом: на ком почиет Дух Мой, если не на смиренном и сокрушенном. Поэтому лишь немногие преуспевают в школе Божией. Ибо едва ли один из ста, оставляя душевное упрямство, по-дружески покоряется Богу. Напротив, все приходят к Нему гордыми и непокорными. И если мы желаем быть живым божественным насаждением, давайте постараемся, словно агнцы, смирить собственный разум, позволяя править собой нашему Пастырю. Но, поскольку людей нельзя приучить к кротости и смирению, не очистив прежде от порочных желаний, апостол также велит отложить всякую нечистоту с избытком злобы. И коль скоро Иаков заимствует подобие у земледельцев, по порядку ему следовало начать с выкорчевывания сорняков.

Из того же, что апостол обращается ко всем, следует вывод, что подобное зло врождено нашей природе и находится во всех нас. Больше того, апостол, адресуя свою речь верующим, показывает, что в этой жизни мы не очищаемся от сорной травы настолько, чтобы она порою не давала ростки. Поэтому он требует от нас постоянно усердствовать в ее выкорчевывании. Именно потому, что Слово Божие священно, нам и надлежит для его восприятия совлечься оскверняющей нас нечистоты.

Словом κακίας апостол охватывает как лицемерие и гордыню, так и все порочные вожделения. И помещая престол злобы в человеческой душе, апостол дает понять: эта злоба настолько обильна, что как бы переливается через край. Действительно, всякий исследующий самого себя найдет в себе неизмеримую бездну зла.

Могущее спасти (сохранить). Великая похвала небесному учению состоит в том, что оно приносит нам надежное спасение. Сказанное добавлено, чтобы научить нас возвеличивать, любить и желать Слово Божие как некое бесценное сокровище. Итак, знать о том, что Слово, которое мы обычно слушаем небрежно, есть причина нашего спасения, — острое стрекало, пробуждающее от лени. Хотя сила спасать приписывается Слову не в том смысле, что спасение заключено во внешнем звуке, и не с тем, чтобы, забрав у Бога служение спасать, присвоить его кому-либо еще. Ведь Иаков говорит здесь о Слове, проникающем в сердца через веру, и дает понять, что Бог, являясь Автором нашего спасения, совершает его посредством Евангелия.

22. Будьте же исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя. 23. Ибо кто слушает слово и не исполнят, тот подобен человеку, рассматривающему природные черты лица своего в зеркале: 24. он посмотрел на себя, отошел и тотчас забыл, каков он. 25. Но кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действии. 26. Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие. 27. Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира.

(22. Будьте же исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя. 23. Ибо кто слушает слово и не исполнят, тот подобен человеку, рассматривающему свое природное лицо в зеркале: 24. он посмотрел на себя, отошел и тотчас забыл, каков он. 25. Но кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действии. 26. Если кто из вас кажется благочестивым и не обуздывает своего языка, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие. 27. Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира.)

22) Будьте же исполнители. Исполнитель, как и в Рим 2:13, означает здесь не того, кто полностью исполняет закон Божий, но того, кто от души принимает Слово Божие и жизнью своей свидетельствует, что уверовал серьезно. Как говорил Христос: блаженны слушающие Слово Божие и соблюдающее его (Лк 11:28). Ибо апостол, ссылаясь на плоды, говорит здесь о том, каково именно упомянутое насаждение Слова. Кроме того, следует отметить: Иаков вместе с другими делами имеет в виду и веру, больше того, в первую очередь именно ее, поскольку она — главное дело, которого от нас требует Бог. Итог таков: надо приложить все усилия, чтобы Слово Божие пустило в нас корни для последующего принесения плодов.

23) Подобен человеку. Небесное учение — это зеркало, в котором Бог предлагает нам Себя для лицезрения. Однако Он делает это так, чтобы мы преобразились в Его образ, согласно словам Павла в 2Кор 3:18. Здесь идет речь о внешнем созерцании, а не о живом и действенном лицезрении, проникающем в самое сердце. Это — изящное уподобление, показывающее, что учение, принятое лишь на слух, и не от сердца, не приносит никакой пользы, поскольку сразу же увядает.

25) В закон совершенный. Ранее сказав о пустом умствовании, апостол переходит теперь к тому проникающему в душу созерцанию, которое преображает нас в подобие Бога. И, имея дело с иудеями, употребляет хорошо им известное слово «закон», означая им все божественное учение. Далее, переводчики не поняли, почему он называет закон совершенным и законом свободы, ибо не обратили внимания на противопоставление, встречающееся и в других местах Писания. Доколе закон проповедуется только человеческим голосом, и не пишется перстом или Духом Божиим в людских сердцах, он — как бы мертвая буква и бездушное тело. Итак, не удивительно, что закон считается бессильным, доколе не принимается сердцем. Ведь (как учит Павел в Гал 4:24) без связи со Христом закон рождает людей для рабства. И то же самое он говорит в Рим 8:15: закон может лишь внушить нам отчаяние и страх. Но Дух возрождения, запечатлевающий закон в нашей утробе, одновременно приносит нам благодать усыновления. И это значит то же, как если бы Иаков сказал: чтобы наставление закона больше не вело к рабству, но, скорее, утверждало вас в свободе, чтобы оно было не детоводителем, но приводило к совершенству, его надлежит принимать с искренним сердечным желанием, проводя жизнь свято и благочестиво.

Далее, поскольку из свидетельства Иеремии (31:33) и многих других мест явствует, что обновление нас законом Божиим — благодеяние Нового Завета, отсюда следует, что его нельзя достичь иначе, нежели придя ко Христу. Действительно, только Он есть цель и исполнение закона. Поэтому Иаков добавляет сюда свободу, как неразлучную спутницу закона. Ибо Дух Христов, освобождая нас от рабства, одновременно есть Свидетель и залог божественного усыновления, избавляющий наши сердца от страха.

Пребудет. То есть, незыблемо устоит в этом познании Бога. Добавляя же «блажен будет в своем действии», апостол хочет сказать, что блаженство заключено в самом действии, а не в простом слушании.

26) Думает, что он благочестив (кажется благочестивым). Теперь апостол в тех, кто объявляет себя исполнителями закона, порицает порок, коим обычно страдают лицемеры, а именно: упорную приверженность словесным поношениям. Ранее он кое-что говорил об обуздании языка, но с другой целью, — ибо велел быть перед Богом молчаливыми для лучшего приготовления к научению. Теперь апостол имеет в виду иное: язык верующих не должен скверниться проклятиями.

Далее, порок этот следовало обличить особо, поскольку речь шла о соблюдении закона. Ибо те, кто избавляется от более крупных пороков, как правило остаются подверженными этой болезни. Тот, кто не прелюбодей, не вор, и отличается внешней святостью, часто хочет возвыситься тем, что порочит других. Он делает это под предлогом рвения; истинная же причина — желание противоречить. Поэтому апостол желает, чтобы подлинные почитатели Бога отличались от лицемеров. Ведь последние подобно фарисеям надмеваются и ищут славы, оскорбляя других.

Если кто из вас думает. Тот, кто внешне свят, а между тем услаждается проклятиями, обличается в том, что не истинно почитает Бога. Говоря же, что у того «пустое благочестие», апостол хочет сказать не только то, что прочие добродетели упраздняются от привычки проклинать других, но и выводит отсюда, что явленное такими людьми усердие к благочестию далеко не искренне.

Обманывающие самих себя. Мне не нравится перевод Эразма: позволяет уклоняться. Ибо апостол имеет в виду источник гордыни, которой привержены лицемеры, и коей ослепленные чрезмерной любовью к себе убеждают себя в том, что они много лучше, чем на самом деле. Действительно, отсюда происходит болезнь злословия, ибо нельзя видеть повешенную себе за спину суму, как сказано в басне Эзопа. Итак, Иаков, желая исправить это следствие, то есть, неуемное желание проклинать, удачно присовокупил его причину. А она в том, что лицемеры излишне себе потакают. Ибо они были бы склоны к прощению других, если бы поняли, что сами нуждаются в прощении. Значит, именно лесть, коей они обманывают себя, потакая своим порокам, делает из них горделивых оценщиков других.

27) Чистое ... благочестие. Поскольку апостол не говорит здесь о самом важном в благочестии, он и не имеет намерения дать ему определение, но лишь увещевает, что благочестие не состоятельно без этих качеств. Например, кто-то, предающийся пьянству, претендует на умеренность, а другой скажет, что умеренностью обладает тот, кто не привержен пиршествам и вину. В этом случае возражающий не намерен описать природу умеренности полностью. Он лишь указывает на одну из ее составляющих. Ибо те ματαιόθρησκοι, о которых говорит апостол, как правило — праздные хвастуны. Поэтому Иаков учит, что благочестие надо оценивать не по помпезным обрядам, а по иным признакам. Ведь есть серьезные занятия, коими должны упражняться чтущие Бога.

Посещать в нужде — означает здесь протягивать руку отягощенным. Хотя Господь велит помогать и многим другим людям, апостол, упоминая только о вдовицах и сиротах, использует здесь синекдоху. Поэтому нет сомнения: на примере одного дела любви он рекомендует нам все ее дела, и как бы говорит: желающий считаться благочестивым пусть покажет себя таковым через самоотречение, милосердие и благотворение ближним. Словами «пред Богом» апостол хочет сказать следующее: хотя обольщающиеся внешней прикрасой люди придерживаются иного мнения, нам следует искать угодное Богу. Фразу же «Бога и Отца» разумей так: Бога, Который есть Отец.