Библия тека

Собрание переводов Библии, толкований, комментариев, словарей.


Послание к Римлянам | 16 глава

Толкование Иоанна Златоуста


2(б). «Представляю вам Фиву, сестру нашу, диаконису церкви Кенхрейской» (Рим. 16:1). Ты видишь, насколько (апостол) уважает Фиву, если упомянул о ней прежде всех и назвал сестрой, а называться сестрой Павла — дело немалое. Сказал и о должности ее, наименовав служительницей. «Примите ее для Господа, как прилично святым» (Рим. 16:2), то есть для Господа примите ее с честью, потому что принимающий для Господа даже и незначительного человека принимает с тщанием. А так как Фива была святая, то рассуди сам, каким попечением она в праве была пользоваться. Потому (апостол) присовокупил: «как прилично святым», то есть как следует принимать святых. Вы должны услуживать ей по двум причинам — потому что принимаете ее для Господа и потому что она святая. «И помогите ей, в чем она будет иметь нужду у вас». Видишь ли, как это не обременительно? Не сказал — избавьте ее от всех нужд, но — снабдите, чем можете, подайте руку помощи, какие бы нужды она у вас ни имела; и притом говорит не обо всех ее нуждах, но о тех, какие будет иметь у вас, а нуждаться она будет в том, чем можете располагать и вы. Потом опять несказанная похвала: «ибо и она была помощницей многим и мне самому». Замечаешь ли благоразумие (Павла?) На первом месте он поставил похвалу, в середине увещание, а потом опять похвалу, с обеих сторон защищая похвалами нужду блаженной жены. Как же не блаженна Фива, как скоро удостоилась такого свидетельства от Павла и была в состоянии оказывать помощь самому Павлу, учителю вселенной? Это венец всех ее совершенств, почему (апостол) и поставил это в конце, сказав: «и мне самому». Что же значит — «и мне самому»? Тому, кто был проповедником вселенной, претерпел бесчисленные страдания и один довлел для многих тысяч. Итак, мужи и жены, будем подражать этой святой, а равно и той, которую вместе с мужем именует (Павел) после Фивы. Кто же они? «Приветствуйте», — говорит, — «Прискиллу и Акилу, сотрудников моих во Христе Иисусе» (Рим. 16:3). О добродетели их свидетельствует и Лука, когда говорит: «и, по одинаковости ремесла, (Павел) остался у них и работал; ибо ремеслом их было делание палаток» (Деян. 18:3), и когда извещает, что Прискилла приняла к себе Аполлоса, «и точнее объяснили ему путь Господень» (Деян. 18:26).

3. Но как ни велики эти доблести, а гораздо важнее то, что сказал Павел. Что же он говорит? Сперва называет их своими сотрудниками, показывая, что они разделяли с апостолом несказанные труды и опасности. Потом говорит, что они «голову свою полагали за мою душу» (Рим. 16:4). Видишь ли, что они были совершенные мученики? Ведь при Нероне, как и естественно, опасности были бесчисленны, когда он приказал всем иудеям удалиться из Рима. «Которых не я один благодарю, но и все церкви из язычников». Здесь (апостол) разумеет страннолюбие и вспомоществование деньгами и удивляется им в том, что они пролили кровь свою и отдали все имение на общую пользу. Видишь ли ты, что и немощь естества не воспрепятствовала благородным женщинам идти стезей добродетели? И вполне естественно, потому что «во Христе Иисусе нет мужского пола, ни женского» (Гал. 3:28). И что сказал (апостол) о Фиве, тоже говорит и о Прискилле. Как о той сказано: «она была помощницей многим и мне самому», так и об этой: «не я один благодарю, но и все церкви из язычников». И чтобы не подумали, что это сказано из лести, представляет других свидетелей, которые многочисленнее жен. «И домашнюю их церковь». Они были настолько добродетельны, что обратили дом свой в церковь, так что все их домашние сделались верующими, и дом их был открыт для всех странных. (Апостол) не имел обыкновения без основания называть дома церквами, если в них не было большого благочестия и не был утвержден особенный страх Божий. Поэтому и коринфянам сказал: «приветствуют вас Акила и Прискилла с домашней их церковью» (1 Кор. 16:19), и об Онисиме он писал, говоря: «Павел, Филимону и Апфии возлюбленной, и домашней твоей церкви» (Филим. 1:2). Конечно, и в супружеской жизни можно быть достойным удивления и благородным. Вот и Акила с Прискиллой жили в супружестве и весьма просияли, хотя занятие их и было незаметно: они делали палатки, однако же, добродетель покрыла все и показала их светлее солнца. Ни ремесло, ни брачный союз не вредили им, но они явили такую любовь, какой требовал Христос, сказав: «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Они исполнили то, что служит признаком Христова ученика, взяли крест и последовали за Христом, так как делавшие это для Павла тем более показывали такое же мужество для Христа. Пусть услышат это и богатые, и бедные. Если жившие трудами рук своих и управлявшие рабочим заведением показали столько щедрости, что сделались полезными для многих церквей, то, какое извинение будут иметь богачи, презирающие нищих? Те в угождение Богу не пощадили своей крови, а ты бережешь и немногие монеты, часто презирая и собственную свою душу. Но, может быть, усердные к учителю не таковы были к ученикам? И этого нельзя сказать, ведь их благодарили, говорит (апостол), и церкви языческие. Хотя они были из иудеев, однако же, веровали настолько искренно, что и язычникам служили со всем усердием. Такими и должны быть женщины, которым должно украшаться не плетением волос, или золотом, или драгоценной одеждой, но добрыми делами (1 Тим. 2:9‑10).

В самом деле, скажи мне, какая царица настолько знаменита и так прославляется, как эта жена делателя палаток? Она у всех на устах и так будет не десять и двадцать лет, но до пришествия Христова. И притом, все прославляют ее за то, что украшает ее более царской диадемой. Да и что более важно, что равняется с тем, чтобы быть заступницей Павла и с опасностями для себя спасать учителя вселенной? Рассуди, сколько было цариц, и имена их преданы забвению, а имя жены делателя палаток и ее мужа проносится повсюду, и насколько солнце освещает землю, настолько слава ее обтекает во вселенной: и персы, и скифы, и фракиане, и живущие в отдаленных пределах земли прославляют и ублажают благочестивую жизнь этой женщины. Какое богатство, сколько диадем и царских багряниц ты с удовольствием отдал бы, чтобы только получить о себе такое свидетельство! Нельзя также сказать, чтобы они, подвергаясь опасностям и не щадя имущества, не радели и о проповеди. За это именно (апостол) и называет их сослужителями и сотрудниками. Сосуд избрания не стыдится назвать женщину своей сотрудницей, даже хвалится этим, потому что не смотрит на природу, а венчает добрую волю. Что равняется такому украшению? Где теперь ваше богатство, расточаемое повсюду? Что значат наряды? Где суетная слава? Рассмотри внимательнее убранство этой женщины, которым не тело облекается, но украшается душа, которое никогда не складывается и не хранится в ящике, но возлагается на небе.

4. Посмотри на их труд в проповеди, на их мученический венец, на их щедрость касательно имущества, на их любовь к Павлу, на их усердие к Христу и сравни с этим себя, свое попечение о деньгах, свою привязанность к блудницам, свои распри за клочок сена, тогда увидишь, кто были они и кто ты. Или лучше, не только сравни, но и поревнуй женщине и, сложив с себя ношу травы (это твои драгоценные одежды), возьми небесное украшение и поучись у Прискиллы и Акилы, отчего они сделались такими. Отчего же? Они два года содержали у себя в доме Павла. А чего не могли произвести в душе их эти два года? Ты скажешь: что же мне делать, — у меня нет Павла? Если захочешь, то ты имеешь больше, нежели они. Не лицезрение Павла, а слова его сделали их таковыми. Итак, если тебе угодно, с тобой непрестанно готовы беседовать и Павел, и Петр, и Иоанн, и целый сонм пророков и апостолов. Возьми книги этих блаженных мужей, постоянно занимайся их писаниями, и они могут и тебя сделать подобным жене делателя палаток. И что говорить о Павле? Если хочешь, будешь иметь у себя самого Владыку Павла, и Он будет с тобой беседовать языком Павла. И другой есть способ принять к себе Господа, — когда станешь принимать святых, служить верующим в Него. Тогда, и по отшествии их, у тебя останется много памятников благочестия. И стол, за которым питался святой, и стул, на котором он сидел, и ложе, на котором он возлежал, даже по удалении его способны привести в чувство умиления того, кто принимал его к себе. С каким, думаешь, умилением входила сонамитянка в ту горницу, где жил Елисей, взирала на стол и на ложе, где спал этот святой муж? Какими благочестивыми чувствованиями воодушевлялась она при этом? А если бы этого не было, если бы она не получала от этого великой пользы, то не принесла бы в эту горницу мертвого сына. Если мы, по прошествии многого времени, приходя туда, где Павел жил, будучи связан, сидел и беседовал, окрыляемся мыслью и от видимых нами мест переносимся к представлению того самого времени, то что, естественно, происходило в душе тех, которые с благоговением принимали его в своем доме, когда события были еще очень свежи? Итак, зная это, будем принимать к себе святых, чтобы дом наш просиял и очистился от терний, чтобы жилище наше сделалось пристанью, будем принимать их и умывать им ноги. Ты не лучше, не благороднее и не богаче Сарры, хотя бы ты была и царицей. Она имела триста восемнадцать домочадцев, когда и двоих слуг иметь считалось богатством. И что я говорю о трехстах восемнадцати домочадцах? В семени и обетованиях она владела целой вселенной, имела супругом друга Божьего, покровителем Самого Бога, а это больше всякого царства. Однако же при такой знаменитости и славе сама приготовляла тесто, исполняла все домашние дела и прислуживала гостям как рабыня. Ты не благороднее Авраама, а он исполнял дела слуг после своих знаменитых деяний, после побед, после чести, оказанной ему египетским царем, после того, как он отразил персидских царей и воздвиг себе замечательные памятники. Не смотри на то, что приходящие к тебе святые по наружности убоги и часто бывают бедны и покрыты рубищами, а помни сказанное Христом: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40), и: «не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Моего Небесного» (Мф. 18:10). Принимай с усердием тех, которые приносят тебе бесчисленные блага своими приветствиями мира. Вместе с Саррой приведи себе на память и Ревекку, которая, отвергнув всякую гордость, сама черпала воду, напоила и пригласила к себе в дом странника, а потому и получила великие награды за свое страннолюбие. Но ты, если захочешь, получишь еще большие. Тебе Бог даст в награду не только Сына, но и самое небо, небесные блага, избавление от геенны, прощение грехов. Велик, весьма велик плод страннолюбия. Так и Иофор, будучи даже иноплеменником, удостоился иметь зятем того, кто с такой властью повелевал морю, и такую добрую добычу для него уловили в свою сеть его дочери. И ты, размыслив об этом и представив в уме мужество и благочестие тех жен, постарайся попрать земную гордость, нарядные одежды, дорогие золотые украшения и благовония; отложив негу, роскошь и мерную поступь, обрати все свое попечение на душу и воспламени в сердце своем страсть к небесному. Если овладеет тобой эта любовь, ты увидишь нечистоту и гнусность настоящего и сама будешь смеяться над тем, что теперь удивляет тебя. Ведь женщине, украшенной духовными совершенствами, не свойственно домогаться таких смешных вещей. Потому, сбросив все то, что ставят себе в большую честь жены торгующих, а также занимающиеся пляской и музыкой, укрась себя благочестием, страннолюбием, попечением о святых, умилением, частыми молитвами. Это лучше золотых одежд, драгоценнее дорогих камней и запястий, это и перед людьми делает почтенными, и у Бога приносит тебе великую награду. Это украшение церкви, а то — театра, это достойно неба, а то — коней и мулов; в те убранства облекаются и мертвые тела, а это сияет только в доброй душе, в которой живет Христос. Итак, станем приобретать себе такое украшение, чтобы и нас везде прославляли, и мы угодили Христу во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 31

«Приветствуйте возлюбленного моего Епенета, который есть начаток Ахаии для Христа» (Рим. 16:5).

Труды ап. Павла. — В каком месте будет геенна.

1. Думаю, что многие, даже считающие себя весьма ревностными, оставляют без внимания эту часть послания, как бесполезную и не заключающую в себе ничего важного; полагаю, что они рассуждают подобным образом и о родословной, помещенной в Евангелии: так как она представляет список имен, то они и заключают, что отсюда нельзя извлечь большой пользы. Но золотых дел мастера собирают и мелкие опилки, а эти люди проходят мимо и больших слитков золота. Итак, чтобы они не подверглись этому, и сказанного прежде достаточно, чтобы удержать их от такой беспечности. А что и отсюда может быть немалая польза, это мы уже доказали в предыдущей беседе, когда такими приветствиями возбудили ваше внимание. Попытаемся и теперь также извлечь из этого места благородный металл, потому что и в голых именах можно открыть великое сокровище. Если вникнешь, почему Авраам назван этим именем, почему (названы) Сарра, Израиль и Самуил, то и из этого извлечешь сведения о многом. То же самое ты можешь извлечь для себя из наименования времен и мест. Внимательный человек и отсюда обогащается, а нерадивый не получает пользы и от самого очевидного. Немало обучают нас любомудрию имена Адама, его сына, жены и многих других, потому что имена — памятники многих событий: ими выражаются и Божье благодеяние и благодарность матерей, так как матери, зачавшие в чреве, по обетованию Божьему, в воспоминание такого благодеяния Божьего и давали детям имена. Но зачем теперь нам любопытствовать об именах, когда не радят о многих изречениях Писания, когда неизвестны самые имена многих книг? Однако же и в таком случае не следует пренебрегать знаниями относительно этого. «Посему надлежало», — как сказано, — «отдать серебро мое торгующим» (Мф. 25:27). Итак, хотя бы и никто не захотел воспользоваться этим, мы сделаем свое дело и докажем, что в Писании нет ничего лишнего и без цели сказанного. Если бы и в настоящем месте не заключалось ничего полезного, оно не было бы приложено к посланию и Павел не написал бы того, что написал. Но есть люди настолько нерадивые, легкомысленные и недостойные неба, что считают излишними не только имена, но и целые книги, как‑то: книгу Левит, Иисуса Навина и многие другие. Многие из таковых безумцев отвергли и весь Ветхий Завет и, дав волю этому злому навыку, убавили многое и в Новом Завете. Впрочем, нам мало теперь дела до таких нетрезвых умом и живущих по плоти людей, а ревнитель любомудрия и любитель духовной беседы пусть знает, что в Писании даже, по‑видимому, маловажное сказано не напрасно и не без цели и что Ветхий Завет заключает в себе много полезного. «Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам» (1 Кор. 10:11), говорит (апостол). Потому и Тимофею он говорил: «занимайся чтением, наставлением» (1 Тим. 4:13), побуждая его читать все книги Писания, хотя он имел такой духовный дар, что изгонял бесов и воскрешал мертвых. Но обратимся к предмету речи. «Приветствуйте возлюбленного моего Епенета». Из этого можно видеть, что (апостол) воздает каждому особую похвалу. И быть возлюбленным Павла, который умел любить не из милости, но с разбором, — такая похвала не мала, а напротив очень велика и показывает в Епенете много добродетелей. Потом следует другая похвала: «который есть начаток Ахаии». Этим (апостол) показывает, что Епенет или прежде всех притек к Христу и уверовал, что также составляет немалую похвалу, или показал благочестие, больше всех остальных. Потому, сказав: «который есть начаток Ахаии», (апостол) не умолк, чтобы не стал ты здесь разуметь мирскую славу, но присовокупил: «для Христа». Если первенствующий в гражданских делах считается великим и знаменитым, то тем более первенствующий в делах духовных. И так как Епенет, как вероятно, был низкого рода, то (апостол) указывает истинное его благородство и преимущество и этим украшает его. Он говорит, что Епенет не для одного Коринфа, но для целого народа был «начатком», то есть сделался как бы дверью и входом для прочих. А таким дается немалая награда, потому что такой человек получит великое воздаяние и за добродетели других, как немало содействовавший им в начале. «Приветствуйте Мариам, которая много трудилась для нас» (Рим. 16:6). Что это? Опять венчается и восхваляется женщина, а мы, мужчины, опять пристыжены, или лучше сказать, не только пристыжены, но и почтены, — почтены тем, что у нас есть такие женщины, а пристыжены тем, что мы, мужчины, далеко отстаем от них. Но если постараемся узнать, чем украшаются эти женщины, то и мы вскоре уподобимся им. Чем же они украшаются? Пусть слышат это мужчины и женщины: не перстнями, не ожерельями, не евнухами, не служанками, не златоткаными одеждами, но трудами за истину. «Которая много трудилась для нас», — говорит (апостол), т. е. не за себя одну, не для собственного только усовершенствования в добродетели она трудилась, как и ныне делают многие женщины, постясь и ложась на земле, но и для спасения других, приняв на себя подвиги апостолов и евангелистов. Как же говорит (Павел): «учить жене не позволяю» (1 Тим. 2:12)? Он запрещает женщине занимать почетное место среди церкви и заседать на возвышении, но не запрещает учить словом; в противном случае, как он мог бы сказать жене, имеющей неверующего мужа: «почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа» (1 Кор. 7:16), и как мог бы позволить женщине обучать детей, говоря: «спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» (1 Тим. 2:15)? И как же Прискилла наставляла в вере Аполлоса? Итак, (апостол) запрещает в этих словах не частные назидательные беседы, но собеседования в общих собраниях, что прилично одним учителям. И опять, когда муж — человек верующий, вполне совершенный и могущий учить жену, но жена мудрее его, то (апостол) не запрещает ей учить и исправлять. И здесь он не сказал: которая многому научила, но: «много трудилась», давая тем разуметь, что Мария, кроме слова, служила и иным образом, именно тем, что подвергалась опасностям, давала деньги и совершала путешествия.

2. Ведь тогда женщины были неустрашимее львов и разделяли с апостолами труды проповедничества, почему с ними вместе путешествовали и служили во всем остальном. И за Христом следовали женщины, служившие имуществом своим и ухаживавшие за Учителем. «Приветствуйте Андроника и Юнию, сродников моих» (Рим. 16:7). Хотя и это кажется похвалой, однако же, следующее гораздо важнее. Что же именно? «И узников со мной». Вот величайший венец, вот громкая слава.

Где же был пленником Павел, называющий их своими сопленниками? Пленником он не был, но пострадал больше всякого пленника, так как не только был разлучен со своим Отечеством и домом, но боролся с голодом, непрестанной смертью и тысячами других несчастий. Для пленника это в особенности ужасно, что, разлучаемый со своими, он часто делается из свободного рабом. А здесь можно указать бесчисленное множество искушений, каким подвергался блаженный Павел, влачимый с места на место, бичуемый, связываемый, побиваемый камнями, ввергаемый в море, окруженный тысячами злоумышленников. Пленники, после отведения в плен, не имеют уже ни одного врага, но пленившие их прилагают о них большое попечение. А Павел всегда находился среди врагов, везде видел копья, изощренные мечи, ополчения и битвы. А так как и бывшие с ним по необходимости участвовали во многих опасностях, то он и называет их своими сопленниками, как и в другом месте говорит: «Аристарх, заключенный вместе со мной» (Колос. 4:10). Потом следует новая похвала: «прославившихся между Апостолами» (Рим. 16:7). Конечно, и быть апостолом важно; но посуди, как велика похвала — быть прославившимся среди апостолов; прославились же они своими делами, своими заслугами. Вот каково было любомудрие этой женщины, удостоившейся наименования апостольского. Но (Павел) и на этом не останавливается, а присоединяет еще другую похвалу, говоря: «и прежде меня еще уверовавших во Христа». И это — предупредить других и придти прежде — есть весьма большая похвала. Смотри же, насколько святая душа (Павлова) чиста была от тщеславия. При всей своей славе (Павел) предпочитает себе других, не скрывает того, что пришел последний, и не стыдится признаться в этом. И чему дивиться, если он не стыдится этого, когда он не отказывается раскрывать и прежнюю жизнь свою, называя себя богохульником и гонителем? А так как он не мог предпочесть их в этом другим апостолам, то отыскал того, кто пришел к Христу после других, именно себя, и из этого составил им похвалу, говоря: «и прежде меня еще уверовавших во Христа. Приветствуйте Амплия, возлюбленного мне в Господе» (Рим. 16:7‑8). (Апостол) опять обращает в похвалу любовь свою, потому что любовь Павла была любовь для Бога и заключала в себе бесчисленные блага. Если великим считается заслужить любовь царя, то какая похвала быть возлюбленным Павла? Если бы он не обладал многими добродетелями, то не привлек бы его любви к себе. (Апостол) не только не любил живущих худо и беззаконно, но даже предавал проклятию. Так, например, говорит: «кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема» (1 Кор. 16:22), и: «кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема» (Гал. 1:9). «Приветствуйте Урбана, сотрудника нашего во Христе» (Рим. 16:9). Эта похвала больше предыдущей, потому что в ней заключается и предыдущая. «И Стахия, возлюбленного мне». И этого опять венчает тем же. «Приветствуйте Апеллеса, испытанного во Христе» (Рим. 16:10). Ничто не равняется с этой похвалой — быть безукоризненным и не подать даже повода к укоризне в делах по Богу. И когда (апостол) говорит: «испытанного во Христе», он разумеет всякую добродетель. Почему же (апостол) не употребляет в приветствиях своих таких выражений: господина моего такого‑то, владыку моего? Потому что та похвала важнее этой: в этой выражается одна честь, а в апостольской похвале указывается добродетель. И (апостол) не случайно почтил их одинаковой похвалой, приветствуя многих низших наряду с высшими и знатными. Тем, что приветствует их и приветствует вместе с другими в том же послании, (апостол) оказал всем равную честь, а тем, что каждого хвалит в частности, представил нам особую добродетель каждого. И это он делает для того, чтобы не породить зависти, почтив одних и не почтив других, а также, чтобы не смешать недостойных с достойными и не довести до нерадения, удостоив той же чести всех и неодинаково достойных.

3. Смотри же, как (апостол) опять обращается к славным женщинам, сказав: «Приветствуйте верных из дома Аристовулова. Приветствуйте Иродиона, сродника моего. Приветствуйте из домашних Наркисса» (которые, вероятно, были не таковы, как прежде упомянутые, почему и не названы по именам), и, воздав им надлежащую похвалу, именно что они были верные, — это и означают слова: «которые в Господе», — опять начинает приветствовать женщин, говоря: «приветствуйте Трифену и Трифосу, трудящихся о Господе» (Рим. 16:10‑12). (Апостол) о Марии говорит: «трудилась для нас», об этих же женщинах говорит, что они еще трудятся. Немалая это похвала — всегда быть в деле и не только содействовать, но и трудиться. А Персиду (апостол) называет возлюбленной, показывая, что она выше упомянутых перед ней. Он говорит: «приветствуйте Персиду возлюбленную», и свидетельствует о многих ее трудах следующими словами: «которая много потрудилась о Господе». Так умел он назвать каждого по достоинству, одних поощряя к большему усердию тем, что никого не лишает принадлежащего ему, но возвещает и о малейшем преимуществе каждого, а других делая более ревностными тем, что возбуждает в них своими похвалами соревнование к делам первых. «Приветствуйте Руфа, избранного в Господе, и матерь его и мою» (Рим. 16:13). И здесь опять все хорошо, когда такой сын, такая мать, дом, полный благословения, и корень, соответствующий плоду. (Апостол) без основания не сказал бы — «матерь его и мою», если бы не свидетельствовал этим о многих добродетелях женщины. «Приветствуйте Асинкрита, Флегонта, Ерма, Патрова, Ермия и других с ними братьев» (Рим. 16:14). Здесь смотри не на то, что (апостол) перечислил их, не приписав им никакой похвалы, но на то, что, хотя они были и гораздо ниже всех, однако же, удостоились его приветствия. Лучше же сказать, и то немалая похвала, что называет их братьями, равно как и других с ними святых, когда говорит: «приветствуйте Филолога и Юлию, Нирея и сестру его, и Олимпана, и всех с ними святых» (Рим. 16:15). Вот самое высокое достоинство, неизреченное величие чести. Потом, чтобы не подать повода к распрям тем, что одних приветствует так, а других иначе, одних по имени, а других вообще, одних с большими, а других с меньшими похвалами, (апостол) опять уравнивает всех равночестием любви и святым лобзанием, говоря: «приветствуйте друг друга с целованием святым» (Рим. 16:16). Этим миром он удаляет от них всякий помысел, могущий смутить их, и всякий повод к малодушию, чтобы высший не презирал низшего, а низший не завидовал высшему, но удалены были презрение и зависть, а святое лобзание все умиротворило и уравняло. Поэтому не только повелевает им приветствовать друг друга, но и посылает им приветствие всех церквей, — говорит: «приветствуют вас», не того или другого в частности, но всех вообще, «церкви Христовы». Замечаешь ли, какую немалую пользу мы получили от этих приветствий? Скольких сокровищ мы прошли бы мимо, если бы этой части послания не исследовали с тщательностью, разумею — такой, какая была для нас возможна? А если бы отыскался мудрый и духовный муж, то он проник бы глубже и увидел бы больше жемчужин. Но так как иные неоднократно спрашивали, почему (апостол) в этом послании многих приветствует, чего он не делал в других посланиях, то можно бы сказать на это, что (апостол) поступает таким образом потому, что еще никогда не видел римлян. Но на это скажут, что он не видел и колоссян, однако же, не делает этого. Но римляне были знаменитее прочих, и в Риме, как в более безопасном и столичном городе, жили переселившиеся туда из других городов. И так как они жили на чужой стороне и имели нужду в большем покровительстве, некоторые же из них были лично знакомы Павлу, а другие, находясь в Риме, весьма много служили ради него, то и естественно было (апостолу) похвалить их в послании. Ведь и тогда слава Павла была не мала, но настолько велика, что удостоившиеся его послания в самом этом писании находили для себя большую защиту. Павла не только уважали, но и боялись. Иначе он не стал бы говорить так: «она была помощницей многим и мне самому»; и еще: «я желал бы сам быть отлученным» (Рим. 9:3). Он и в послании к Филимону сказал: «Павел старец, а теперь и узник Иисуса Христа» (Филим. 1:9), а в Послании к галатам: «я, Павел, говорю вам» (Гал. 5:2), и: «приняли меня, как Христа Иисуса» (Гал. 4:14). Также в Послании к коринфянам говорил: «как я не иду к вам, то некоторые у вас возгордились» (1 Кор. 4:18), и еще: «это, братья, приложил я к себе и Аполлосу ради вас, чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано» (1 Кор. 4:6). Из всех этих мест видно, что о Павле все имели высокое мнение. Потому желая, чтобы они были в безопасности и в уважении, (апостол) приветствует и отличает каждого по возможности. Одного назвал возлюбленным, другого сродником, иного возлюбленным и сродником, иного сопленником, одного сотрудником, другого искусным, иного избранным. Равным образом и касательно женщин он указывает на звание; так Фиву назвал не просто — служительницей (потому что, в противном случае, он также наименовал бы Трифену и Персиду), но говорит, что она имела и рукоположение диаконисы, одну называет сотрудницей, другую матерью, относительно третьей указывает труды, какие она понесла. Иным он обращает в похвалу славу их дома, других приветствует именем братьев и святых, одних отличает тем, что удостаивает приветствия, других тем, что приветствует по имени, иных тем, что именует начатком, а иных отличает по старшинству; более же всех восхваляет Прискиллу и Акилу. Хотя все они были верные, но не все были равны между собой, различались друг от друга подвигами. А потому (апостол), побуждая всех к большим трудам, не утаил ничьей похвалы. Ведь если бы более трудящиеся получали не большую награду, многие сделались бы более нерадивыми.

4. Потому и в Царстве Небесном не всем равная честь, и между учениками Христа не все были равны, но трое превосходили прочих, даже между этими тремя было опять много различия, так как у Бога соблюдается во всем точность в высшей степени. «И звезда от звезды, — так сказано, — разнится в славе» (1 Кор. 15:41). Хотя все были апостолами, все двенадцать должны были сесть на престолах, все оставили свое и последовали за Христом, однако же, Он избрал троих. Опять и об этих троих Он сказал, что иные займут место ниже, а другие выше. Он сказал: «дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано» (Мк. 10:40). Петру отдает перед ними первенство, говоря: «любишь ли ты Меня больше, нежели они?» (Ин. 21:15) А Иоанн любил Его более прочих. И испытание всех вообще будет строгое: хотя бы ты немного превосходил ближнего, хотя бы это преимущество было весьма мало и даже ничтожно, Бог не оставит и его без внимания. Это ясно можно видеть и в Ветхом Завете. И Лот был праведен, но не так, как Авраам, то же и Езекия, но не столько, как Давид, и все пророки, но не так, как Иоанн. Итак, где те, которые и при таком правосудии Божьем не допускают существования геенны? Если праведники не все получат равные награды, хотя бы и мало превосходили друг друга (звезда от звезды, как сказано, разнится в славе), то, как же грешники получат одно и то же с праведниками? И человек не допустит такого слияния, а тем более Бог. Но если угодно, я докажу вам это различие и строгое правосудие на самих грешниках и на основании того, что уже произошло. Смотри же: согрешил Адам, согрешила и Ева, и хотя оба преступили заповедь, однако же, не в равной степени согрешили, почему не одинаково и наказаны. Различие было так велико, что Павел сказал: «не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление» (1 Тим. 2:14). Хотя прельщение было одно, однако же, по строгому испытанию Божьему оказалось такое различие, что Павел мог сказать это. Опять Каин наказан, а Ламех, после него совершив убийство, не понес подобного наказания, хотя и здесь убийство, и там убийство, даже Ламехово убийство гораздо ужаснее, потому что Ламех, и под воздействием примера, не сделался лучше; но, так как он убил не брата и не после сделанного ему вразумления, не имел нужды в обличителе и не отвечал с бесстыдством на вопрос Божий, напротив, — никем не обличаемый, сам себя укорил и осудил, то он и получил себе прощение, а Каин, поступивший совершенно иначе, был наказан. Заметь, с какой точностью Бог испытывает каждое дело. Поэтому иначе Он наказал живших перед потопом и иначе содомлян; и израильтян он также различно наказывал и в Вавилоне и при Антиохе, показывая, что Он строго взвешивает наши дела. Одни работали семьдесят, другие четыреста лет, иные ели собственных детей и перенесли тысячи других ужаснейших бедствий, и при всем том не получили избавления, как израильтяне, так и те, которые заживо сгорели в Содоме. Сказано: «отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому» (Мф. 10:15). Если бы Бог не наблюдал за тем, грешим ли мы, или делаем добро, то, может быть, было бы некоторое основание сказать, что нет наказания, а если Он так много печется о том, чтобы мы не грешили, и употребляет такие большие меры, чтобы исправить нас, то очевидно, что Он наказывает и согрешающих и венчает делающих добро. Обрати опять внимание на непостоянство (в суждениях) большинства людей. Здесь жалуются на Бога, что Он часто бывает долготерпелив и равнодушно взирает на то, что многие злодеи, распутники, притеснители остаются без наказания; там опять горько и сильно ропщут на то, что Бог угрожает им наказанием, хотя, конечно, если последнее огорчает их, то первое следовало бы восхвалить и одобрить. О, безумие! О, скотское и ослиное рассуждение! О, грехолюбивая и преданная пороку душа! Ведь все эти суждения происходят от любви к удовольствиям, а если бы рассуждающие таким образом захотели прилепиться к добродетели, то они скоро убедились бы в геенне и не стали более сомневаться.

Спрашиваешь, где и в каком месте будет геенна? Но что тебе до этого? Нужно знать, что она есть, а не то, где и в каком месте скрывается, некоторые пустословят и говорят, что она находится на Иосафатовой долине, основываясь на том, что здесь была какая‑то давняя война, и теперь превращая ее в геенну. Но Писание этого не говорит. Ты спрашиваешь: в каком месте будет геенна? По моему мнению, где‑нибудь вне всего этого мира. Как царские темницы и рудокопни бывают вдали, так и геенна будет где‑нибудь вне этой вселенной.

5. Итак, станем спрашивать не о том, где она находится, но как избежать ее, а также на том основании, что Бог не всех наказывает здесь, ты не должен не верить будущим наказаниям; ведь Он человеколюбив и долготерпелив, потому угрожает и не тотчас ввергает (в геенну). «Не хочу смерти умирающего» (Иезек. 18:32), — говорит Он. А если нет смерти для грешника, то это напрасно сказано. Знаю, что для вас всего неприятнее речь о геенне, но для меня нет ничего приятнее этого. О, если бы вы и за обедом, и за ужином, и в бане — везде беседовали о геенне! Тогда мы не сетовали бы на настоящие бедствия и не услаждались бы земными благами. Да и что ты назовешь несчастьем: нищету, болезнь, плен, лишение членов тела? Все это достойно смеха в сравнении с будущим наказанием. Хотя бы ты указал мне на томящихся всегда от голода, на лишенных зрения с младенчества, на живущих нищенством, — и это ничего не значит в сравнении с будущим мучением. Потому будем непрестанно говорить о геенне, память о которой не допустит нас впасть в нее. Или ты не слышишь, что говорит Павел: «подвергнутся наказанию, вечной погибели, от лица Господа» (2 Фесс. 1:9)? Или не слышал, каков был Нерон, которого Павел называет антихристовой тайной? «Ибо тайна беззакония уже в действии», — говорит он. Итак, что же? Неужели ничего не потерпит Нерон? Ничего не потерпит антихрист? Ничего дьявол? А следовательно, антихрист и дьявол всегда будут, потому что, оставшись без наказания, не оставят злобы своей. Да, говоришь ты, всякому известно, что есть наказание и геенна, но впадут в геенну одни неверующие. Почему же, скажи мне? Потому, отвечаешь, что верующие познали своего Владыку. Что же из этого? Если жизнь их нечиста, то они подвергнутся за это большему наказанию, чем неверные. «Те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся» (Рим. 2:12). И еще: «раб же тот, который знал волю господина своего, и не делал по воле его, бит будет много» (Лк. 12:47). Но если это сказано без цели и нам не придется отдавать отчет в жизни, то и дьявол не будет наказан, потому что он знает Бога лучше многих из людей, и все бесы знают Бога, трепещут Его и признают Судьей. Значит, если не потребуется от нас отчета в жизни и в злых делах, то и бесы избегнут наказания. Нет, это не так! Не обманывайте сами себя, возлюбленные. Если нет геенны, то, как же апостолы будут судить двенадцать колен Израилевых? Как же Павел говорит: «разве не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли более дела житейские?» (1 Кор. 6:3) Для чего же Христос сказал: «ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его» (Мф. 12:41); и еще: «отраднее земле Содомской в день суда» (Мф. 11:24)? Итак, зачем ты шутишь тем, чем шутить не должно? Зачем ты обманываешь себя самого и вводишь в заблуждение душу свою? Зачем борешься против Божьего человеколюбия? Бог уготовал геенну и угрожает ею для того именно, чтобы мы, сделавшись от страха лучше, не впали в нее. Таким образом, кто не позволяет говорит о геенне, тот незаметно делает не что иное, как этим обманом толкает и ввергает другого в геенну. Не ослабляй же рук, подвизающихся в добродетели, не усиливай нерадения в людях, погруженных в сон. Если бы большинство людей поверили, что нет геенны, то когда они отстанут от порока? Где же явится правда? Не говорю о правде в отношении к грешникам и праведникам, но в отношении к грешникам и к грешникам. Почему один наказан здесь, а другой не наказан за одни и те же грехи или и гораздо более тяжкие? Если нет геенны, ты не в состоянии будешь отвечать на такое возражение. А потому и прошу вас оставить такую смешную мысль и этим заградить уста возражающих против этого. В самых малых делах, как худых, так и добрых, будет строгое испытание. И за нескромный взгляд мы подвергнемся наказанию, дадим отчет за праздное слово, за смех и злоречие, за помысел и пьянство, а равно и в добрых делах — за чашу студеной воды, за ласковое слово, за один вздох получим награду. Сказано: «на челах людей скорбящих, воздыхающих обо всех мерзостях, сделай знак» (Иезек. 9:4). Как же ты смеешь говорить, что Бог, с такой строгостью испытующий нашу жизнь, напрасно и без причины угрожает геенной? Прошу тебя, не губи такими суетными надеждами и себя самого, и тех, которые верят тебе. Если ты не веришь нашим словам, спроси иудеев, эллинов, всех еретиков, и все они как бы одними устами ответят, что будет суд и воздаяние. Но тебе не достаточно человеческого свидетельства? Тогда спроси самих бесов и услышишь, как они вопиют: «пришел Ты сюда прежде времени мучить нас» (Мф. 8:29)? Сообразив же все это, убеди душу твою не предаваться суетным мыслям, чтобы она на опыте не изведала геенны, а напротив, уцеломудрившись помышлением о геенне, могла бы не только избежать будущих мучений, но и получить будущие блага, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 32

«Умоляю вас, братья, остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились, и уклоняйтесь от них; ибо такие люди служат не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву, и ласкательством и красноречием обольщают сердца простодушных» (Рим. 16:17‑18).

Снисходительность увещаний ап. Павла. — Разногласие в догматах. — Неотделимость молитвы от дел.

1. Опять увещание и после увещания молитва. Сказав: остерегайтесь вводящих разделения и не слушайтесь их, (апостол) присовокупил: «Бог же мира сокрушит сатану под ногами вашими», и: «Благодать Господа с вами» (Рим. 16:20). Заметь же, как снисходительно он увещевает, делая это не как советник, но как слуга и даже с большим к ним уважением. (Апостол) называет их братьями и просит, говоря: «умоляю вас, братья». Потом предостерегает их, обнаруживая козни вредных людей. Но так как эти люди не действовали явно, то (апостол) говорит: «умоляю вас, остерегайтесь», то есть, тщательно исследуйте, узнавайте, испытывайте. Кого же именно остерегаться? «Производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились», потому что разделение всего более подрывает церковь, это — дьявольское оружие, им все ниспровергается. Пока единение соблюдается в теле (церкви), до тех пор дьявол не может иметь доступа, но от разделения происходит соблазн. Отчего же разделение? От учений, противных учению (апостолов). Откуда же такие учения? От служения чреву и прочим страстям. «Такие люди», — говорит (апостол), — «служат не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву». Таким образом, не было бы ни соблазнов, ни разделения, если бы не было выдумано учение, противное учению апостольскому; указывая на это, (апостол) и говорит здесь: «вопреки учению». Он не сказал: которому мы научили, но: «которому вы научились», чем предупреждает их и показывает, что они совершенно убеждены, услышали и приняли учение. Что же нам делать с этими зловредными людьми? (Апостол) не сказал: идите против них и бейте, но: «уклоняйтесь от них». Если бы они делали это по незнанию или по заблуждению, то их следовало бы исправить, но так как они с сознанием грешат, то удаляйтесь от них прочь. И в другом месте (апостол) говорит: «удаляйтесь от всякого брата, поступающего бесчинно» (2 Фесс. 3:6). И относительно (Александра) ковача он дает такой же совет Тимофею, говоря: «берегись его и ты» (2 Тим. 4:15). Потом, укоряя тех, которые осмеливаются вводить разделение, он показывает и причину этого их поступка, говоря: «такие люди служат не Господу, а своему чреву». То же самое он говорил и в Послании к филиппийцам: «их бог — чрево» (Флп. 3:19). А здесь, как думаю, (апостол) делает намек на обратившихся из иудеев, которых обыкновенно всегда укоряет в чрезмерном чревоугодии. И в Послании к Титу он сказал о них: «злые звери, утробы ленивые» (Тит. 1:12). Также Христос, обвиняя их в этом, говорит: «поедаете дома вдов» (Мф. 23:14). И пророки обличали их в том же, — сказано: «утучнел, отолстел и разжирел; и оставил Бога» (Втор. 32:15). Потому и Моисей увещевал их так: «будешь есть и насыщаться; берегись, чтобы не забыл ты Господа» (Втор. 6:11‑12). И по свидетельству Евангелия иудеи говорили Христу: «каким знамением докажешь Ты нам?» (Ин. 2:18) — и, оставив все остальное, упоминают только о манне. Таким образом, из всего можно видеть, что иудеи были заражены страстью чревоугодия. Как же брату Христа не стыдиться иметь учителями рабов чрева? Итак, чревоугодие служит причиной заблуждения, а способ злоумышления есть опять другая болезнь, именно — лесть. «Ласкательством и красноречием обольщают сердца простодушных», говорит (апостол). Хорошо сказано: «красноречием». Услуги льстецов только на словах, а сердце их не таково, но исполнено коварства. Далее (апостол) не сказал: прельщают вас, но: «сердца простодушных». Даже и этим не ограничился, но, чтобы слова его показались не слишком резкими, продолжает: «ваша покорность вере всем известна» (Рим. 16:19). Это сказано не с тем, чтобы избавить их от стыда, но чтобы предупредить похвалами и множеством свидетелей удержать в повиновении. Не я один, говорит, свидетельствую, но целая вселенная. И не сказал (апостол): ваше благоразумие, но: «ваша покорность», то есть повиновение, а это свидетельствовало о великой кротости. «Радуюсь за вас». Немалая и это похвала. Потом за похвалой следует увещание. Освободив их от обличения, (апостол), чтобы они по забвению не могли сделаться более нерадивыми, снова делает им намеки и говорит: «желаю, чтобы вы были мудры на добро и просты на зло». Видишь ли, как тонко он опять обличает их, когда они и не подозревают этого, так как этим (апостол) намекает, что некоторые из них уже обольщены. «Бог же мира сокрушит сатану под ногами вашими вскоре» (Рим. 16:20). Так как (апостол) сказал о вводящих раздоры и соблазны, то говорит теперь о Боге мира, чтобы они смело надеялись на освобождение от них. Кто любит мир, тот ниспровергает все, нарушающее мир. И не сказал (апостол) — покорит, но, что гораздо важнее — «сокрушит», сокрушит не только тех, которые вводят раздоры, но и вождя их — сатану. И не просто сокрушит, но сокрушит «под ногами вашими», так что они одержат победу и сделаются знаменитыми вследствие этой победы. (Апостол) утешает также и непродолжительностью времени, а именно присовокупил — «вскоре». Таким образом, в словах его заключались вместе и молитва и пророчество. «Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами». Вот величайшее оружие, несокрушимая стена, непоколебимая крепость, — (апостол) для того и напомнил им о благодати, чтобы сделать их более ревностными. Если вы освободились от более опасного и освободились по одной благодати, то тем более освободитесь от меньшего, когда сделались и друзьями и присоединили собственные свои усилия.

2. Видишь, как (апостол) не отделяет и молитву от дел, и дела от молитвы. Засвидетельствовав об их послушании, он потом стал молиться, показывая этим, что, если мы со всем усердием ищем спасения, то необходимо для нас и то, и другое, и собственные усилия, и благодать Божья. В благодати Божьей мы не только прежде имели нужду, но и теперь имеем, как бы мы ни были велики и искусны. «Приветствуют вас Тимофей, сотрудник мой» (Рим. 16:21). Видишь опять обычные похвалы? «И Луций, Иасон и Сосипатр, сродники мои». Об Иасоне упоминает также и Лука и представляет на его мужество, говоря: «повлекли Иасона и некоторых братьев к городским начальникам, крича» (Деян. 17:6). Естественно, что и остальные были люди примечательные, так как (Павел) не упомянул бы просто о сродниках, если бы они не были подобны ему по благочестию. «Приветствую вас и я, Тертий, писавший сие послание» (Рим. 16:22). И это немалая похвала — быть писцом Павла; но, конечно, Тертий говорит это не в похвалу себе, но чтобы служением своим привлечь к себе горячую любовь римлян. «Приветствует вас Гаий, странноприимец» (ξενος) «мой и всей церкви» (Рим. 16:23). Замечаешь ли, какой венец сплел ему (апостол), засвидетельствовав о столь великом его страннолюбии и собрав всю церковь к нему в дом? Словом ξενος он называет здесь странноприимца. А когда услышишь, что Гаий принимал у себя в доме Павла, дивись не только щедрости, но и строгой жизни Гаия, потому что, если бы Гаий не был достоин добродетелей Павла, то Павел и не пошел бы к нему в дом. Стараясь исполнить многие из заповедей Христовых более того, сколько ими предписывалось, (апостол) не преступил бы того закона, которым повелевалось наперед осведомляться о принимающих и останавливаться в домах у достойных. «Приветствует вас Ераст, городской казнохранитель, и брат Кварт» (Рим. 16:23). Не без основания (апостол) прибавил слова: «городской казнохранитель», но как писал и филиппийцам: «приветствуют вас наипаче из кесарева дома» (Фил. 4:22), чтобы показать, что проповедь коснулась и людей знатных, — так и здесь с той же самой целью упоминает о достоинстве Ераста, давая этим понять, что внимательному к себе человеку не служат препятствием ни богатство, ни заботы по должности, ни другое тому подобное. «Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь» (Рим. 16:24). Видишь ли, чем должно все начинать и оканчивать? Это самое апостол положил и в основание своего послания, этим же и покрыл все здание, одновременно испрашивая римлянам у Бога благодать — мать всех благ и напоминая им обо всех благодеяниях Божьих. Это преимущественная черта доблестного учителя — помогать ученикам не только словом, но и молитвой, почему и сказано: «мы постоянно пребудем в молитве и служении слова» (Деян. 6:4). Кто же будет молиться о нас, после того как Павел отошел от нас? Подражатели Павла, — сделаемся только достойными этого ходатайства о нас, чтобы не только здесь слышать нам голос Павла, но и по удалении туда удостоиться нам видеть Христова подвижника; или лучше сказать, если здесь будем слушать его, то, без сомнения, и там его увидим, и хотя будем стоять и не возле него, но, несомненно, увидим его во всем блеске близ царского престола, где славословят херувимы, где парят серафимы. Там мы и увидим Павла вместе с Петром, как главного и первоверховного в лике святых, и там вполне насладимся его любовью. Если в этой жизни он столько любил людей, что, при всем желании разрешиться и быть с Христом, предпочитал оставаться во плоти (Фил. 1:23), то тем более пламенную любовь он покажет там. Поэтому и я люблю Рим; хотя можно хвалить в нем многое — его обширность, древность, красоту, многолюдство, могущество, богатство, военные доблести, но, оставив все это, я прославляю его за то, что Павел при жизни своей писал к римлянам, весьма любил их, беседовал с ними лично и жизнь свою окончил в Риме. И город (Рим) этим знаменит более чем всем прочим. Подобно великому и могучему телу, Рим имеет два светлых ока — тела этих святых апостолов. Не так блистательно небо, когда солнце разливает лучи свои, как блистателен город римлян, озаряющий все концы вселенной этими двумя светилами. Оттуда будет восхищен Павел, оттуда Петр. Помыслите и содрогнитесь, какое зрелище представит Рим, когда Павел и Петр восстанут там из своих гробов и будут восхищены для встречи Христа, какую розу поднесет Рим Христу, какие два венца украшают этот город, какие золотые цепи опоясывают его, какими обладает он источниками. Потому я и удивляюсь Риму, а не множеству золота, не колонам, не прочим украшениям, но этим столпам Церкви.

3. Кто даст мне ныне прикоснуться к телу Павла, прильнуть к гробу и увидеть прах этого тела, которое восполнило в себе недостаток скорбей Христовых, носило язвы Христовы, повсюду посеяло проповедь, прах того тела, в котором Павел обтек вселенную, прах тела, посредством которого вещал Христос, воссиял свет блистательнее всякой молнии, возгремел глас, бывший для демонов ужаснее всякого грома, при помощи которого Павел изрек те вожделенные слова: «желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих» (Рим. 9:3), в котором он говорил перед царями и не стыдился, а мы познали Павла и самого Владыку его. Не столько страшен для нас гром, сколько страшен для демонов голос его. Если демоны трепетали одежд его, то тем более голоса его. Этот голос привел демонов связанными, очистил вселенную, прекратил болезни, изгнал порок, водворил истину; в этом голосе присутствовал сам Христос и всюду с ним шествовал; голос Павла был то же, что херувимы. Как восседает Христос на небесных силах, так восседал он и на языке Павла. Подлинно достоин был принять Христа этот язык, вещавший только угодное Христу и, подобно серафимам, воспаривший на неизреченную высоту. Что превыспреннее такого голоса, который вещает: «ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божьей во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:38‑39)? Сколько, ты думаешь, крыльев, сколько очей было у этого голоса? Потому‑то он и говорил: «нам не безызвестны его умыслы» (2 Кор. 2:11); потому‑то и бегали демоны, когда не только слышали вещания Павла, но и видели одежду его, хотя бы Павел и находился далеко. Я желал бы увидеть прах этих уст, посредством которых Христос изрек великие и неизреченные тайны, даже большие тех, какие возвестил сам, потому что как через учеников Он и совершил больше, так и изрек больше, — прах тех уст, которыми Дух дал вселенной дивные свои провозвестия. Чего не совершили благие уста Павла? Изгнали бесов, избавили от грехов, заградили уста мучителям, связали язык философов, привели вселенную к Богу, убедили варваров быть любомудрыми, преобразовали все на земле и на небе устраивали таким образом, как желал Павел, потому что он, по данной ему власти, вязал и разрешал тех, кого хотел. Я желал бы увидеть прах не только уст, но и сердца Павлова, которое можно, не погрешая, назвать сердцем вселенной, источником тысячи бесчисленных благ, началом и стихией нашей жизни. Из этого сердца разливался на все дух жизни и передавался членам Христовым, будучи сообщаем не посредством жил, но посредством добровольных благих дел. Это сердце было так пространно, что вмещало в себе целые города, племена и народы. «Сердце наше расширено» (2 Кор. 6:11), говорит (апостол). Однако же и это столь пространное сердце нередко сжимала и угнетала расширяющая его любовь, как говорит сам (Павел): «от великой скорби и стесненного сердца я писал вам» (2 Кор. 2:4). Я желал бы видеть и разрушившееся это сердце, которое воспламенялось против каждого из погибающих и вторично мучилось болезнями рождения о чадах, родившихся несовершенными, которое видит Бога (как сказано: «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят»), которое сделалось жертвой («жертва Богу — дух сокрушенный» — Пс. 50:19), было превыше небес, пространнее вселенной, блистательнее луча солнечного, горячее огня, тверже алмаза и источило реки, как сказано: «из чрева потекут реки воды живой» (Ин. 7:38). В этом сердце был источник текущий и напояющий не лицо земли, но человеческие души, из него и ночью, и днем истекали не простые реки, но источники слез, оно жило новой, а не этой — нашей жизнью. «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20), говорит (Павел). Итак, сердце его было Христовым сердцем, скрижалью Духа Святого, книгой благодати. Оно трепетало за чужие грехи: «боюсь», говорит (апостол), «не напрасно ли я трудился у вас» (Гал. 4:11), «чтобы, как змий хитростью своей прельстил Еву» (2 Кор. 11:3), «по пришествии моем, не найти вас такими, какими не желаю» (2 Кор. 12:20); а за себя оно и боялось, и имело дерзновение: «боюсь», говорит (апостол), «проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор. 9:27), и также: «уверен, что Ангелы, ни Начала, не смогут отлучить нас» (Рим. 8:38); оно удостоилось так возлюбить Христа, как не любил никто другой, презирало смерть и геенну, сокрушалось от братских слез: «что вы делаете», говорит (Павел), «что плачете и сокрушаете сердце мое» (Деян. 21:13); это сердце было самое терпеливое, однако же, и в течение короткого времени не могло стерпеть отчуждения фессалоникийцев.

4. Я желал бы увидеть прах рук, бывших в узах, — рук, через возложение которых (Павел) подавал Духа и которыми написал он эти письмена: «видите, как много написал я вам своей рукой» (Гал. 6:11), и еще: «мое, Павла, приветствие собственноручно» (1 Кор. 16:21), — прах рук, увидев которые ехидна упала в огонь. Я желал бы увидеть прах очей, которые не напрасно потеряли зрение, прозрели во спасение вселенной и еще в теле удостоились увидеть Христа, которые смотрели на земное и не видели, созерцали незримое, не знали сна, бодрствовали среди ночей и не страдали тем, что свойственно завистникам. Я желал бы увидеть прах тех ног, которые обтекли вселенную и не утомились, которые были заключены в колоду, когда поколебалась темница, которые обошли обитаемую и необитаемую землю и многократно по ней путешествовали (Деян. 16:24, 26). Но зачем говорить в подробностях? Я желал бы увидеть гроб, в котором положено оружие правды, оружие света, члены ныне живые, но мертвые тогда, когда находился Павел в живых, члены, в которых жил Христос, члены распятые миру, члены Христовы, во Христа облеченные, храм Духа, святое здание, члены связанные Духом, пригвожденные страхом Божьим, носящие на себе язвы Христовы. Это тело ограждает Рим, оно надежнее всякого укрепления и бесчисленных стен. А с ним и тело Петра, потому что Павел почитал Петра еще при жизни: «ходил видеться с Петром» (Гал. 1:18), говорит он. Потому благодать удостоила его и после смерти быть с Петром под одним кровом. Я желал бы увидеть этого духовного льва. Как лев, дышащий пламенем на стада лисиц, напал он на сборище бесов и философов и, подобно быстрой молнии, ворвался в дьявольские полчища. И дьявол не мог стоять против него прямо и открыто, но так боялся и трепетал, что, как скоро замечал его тень и слышал его голос, бежал далеко. Так Павел, будучи вдали, предал сатане впадшего в блудодеяние и потом опять исхитил из рук его (1 Кор. 5:35). Так поступал и с другими, чтобы научились не богохульствовать. И смотри, как Павел поощряет, возбуждает и укрепляет подчиненных своих. Так Ефесянам он говорит: «потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей» (Ефес. 6:12), и потом указывает на награду в небесном, говоря, что подвизаемся не ради земного, но ради неба и небесного; а другим пишет: «разве не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли более дела житейские?» (1 Кор. 6:3) Итак, размыслив обо всем этом, будем мужественны. И Павел был человек, и он имел одинаковое с нами естество, и все прочее было у него общее с нами. Но так как он явил великую любовь к Христу, то взошел превыше небес и стал с ангелами. Таким образом, если и мы захотим хотя бы немного вознестись и возжечь в себе этот огонь, то и мы будем в состоянии подражать святому (апостолу). А если бы это было невозможно, то (Павел) не восклицал бы: «подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4:16). Итак, не будем только удивляться ему, не станем только изумляться перед ним, но и будем подражать ему, чтобы, по отшествии отсюда, нам удостоиться узреть его и участвовать в неизреченной славе, достигнуть которой да будет дано всем нам, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

толкования Иоанна Златоуста на послание к Римлянам, 16 глава

НАМ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ

Получили пользу? Поделись ссылкой!


Напоминаем, что номер стиха — это ссылка на сравнение переводов!


© 2016−2024, сделано с любовью для любящих и ищущих Бога.