И сказал слуга его: что тут я дам ста человекам? И сказал он: отдай людям, пусть едят, ибо так говорит Господь: «насытятся, и останется».
Народ же, видев это, удивился и прославил Бога, давшего такую власть человекам.
Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам;
А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё возможно.
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете.
Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо всё возможно Богу.
Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу.
Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое.
ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись.
Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу.
Петр же и Апостолы в ответ сказали: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам.
Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни.
Посему и сказано: восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам.
служа с усердием, как Господу, а не как человекам,
но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек;
Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко.
но, как Бог удостоил нас того, чтобы вверить нам благовестие, так мы и говорим, угождая не человекам, но Богу, испытующему сердца наши.
которые убили и Господа Иисуса и Его пророков, и нас изгнали, и Богу не угождают, и всем человекам противятся,
никого не злословить, быть не сварливыми, но тихими, и оказывать всякую кротость ко всем человекам.
Слово это верно; и я желаю, чтобы ты подтверждал о сем, дабы уверовавшие в Бога старались быть прилежными к добрым делам: это хорошо и полезно человекам.
И как человекам положено однажды умереть, а потом суд,