что не приму от тебя даже нитки или ремешка от сандалий, не возьму ничего твоего, чтобы ты не мог сказать: «Я обогатил Аврама».
— Я среди вас пришелец и странник. Продайте мне в собственность место для погребения, чтобы я мог похоронить умершую.
и сказал Эфрону при них: — Выслушай же и ты меня. Я уплачу цену поля. Прими ее от меня, чтобы я мог похоронить там умершую.
Тогда Авимелех сказал: — Что же ты сделал с нами? Один из мужчин мог лечь с твоей женой, и ты навлек бы на нас вину.
Иаков сказал отцу: — Я — Исав, твой первенец. Я сделал, как ты сказал. Прошу, приподнимись, сядь и поешь моей дичи, чтобы ты мог благословить меня.
После того как Рахиль родила Иосифа, Иаков сказал Лавану: — Отпусти меня, чтобы я мог вернуться в родные края.
Почему ты убежал тайком? Почему ты не сказал мне, чтобы я мог проводить тебя с радостью и с песнями, под музыку бубна и арфы?
Поэтому он доверил Иосифу все, что у него было; благодаря Иосифу он мог ни о чем не заботиться, кроме того, чтобы поесть. Иосиф же был хорошо сложен и красив,
Главный страж мог не заботиться о том, что было вверено Иосифу, потому что Господь был с Иосифом и давал ему успех во всех делах.
Тогда Иосиф не мог более сдержать себя перед рабами и воскликнул: — Уходите все прочь от меня! — и никого не было с Иосифом, когда он открылся своим братьям.
Я мог бы занести руку и поразить тебя и твой народ мором, который смел бы вас с лица земли.
чтобы ты мог потом рассказать детям и внукам, как сурово Я поступил с египтянами и как сотворил знамения среди них, и чтобы вы знали, что Я — Господь.
Вели мастерам, которым Я дал мудрость в таких делах, сделать одеяния для посвящения Аарона, чтобы он мог служить Мне как священник.
Те, кто мог жертвовать серебро или бронзу, приносили их в дар Господу, и всякий, у кого была древесина акации для какой-либо работы, приносили ее.
Надень на Аарона священные одеяния, помажь его и освяти, чтобы он мог служить Мне как священник.
Моисей не мог войти в шатер собрания, потому что на него опустилось облако, и слава Господа наполнила его.
куда мог убежать всякий, кто убьет человека неумышленно, не питая к убитому ненависти. Он мог убежать в один из этих городов и спасти свою жизнь.
Проложи к ним дороги и раздели на три части землю, которую Господь, твой Бог, отдает тебе в наследие, чтобы всякий, кто убьет кого-либо, мог туда убежать.
Верни ему его одежду к закату, чтобы он мог спать в ней. Тогда он поблагодарит тебя, и это будет праведным делом перед Господом, твоим Богом.
Нет, это слово очень близко к тебе: оно в твоих устах и в твоем сердце, чтобы ты мог исполнять его.
Соберите ко мне всех старейшин ваших родов и всех ваших приближенных, чтобы я мог сказать им вслух эти слова и призвать небо и землю свидетельствовать против них.
Как мог бы один человек преследовать тысячу или двое обратить в бегство десять тысяч, если бы их Скала не отступилась от них, если бы Господь их не выдал?
чтобы всякий, кто убьет другого человека случайно и неумышленно, мог убежать туда и найти защиту от мстителя за кровь.
Всякий израильтянин или живущий среди них чужеземец, который убивал кого-либо неумышленно, мог убежать в эти выбранные города и не погибнуть от руки мстителя за кровь, пока не предстанет перед обществом на суд.
Господь прогнал от вас великие и сильные народы. До сегодняшнего дня никто не мог устоять перед вами.
Господь сказал Гедеону: — Воинов с тобой слишком много. Я не стану отдавать мадианитян в их руки. Чтобы Израиль не мог гордиться предо Мной, будто его спасла его собственная сила,
Бог отдал в ваши руки мадианских вождей Орива и Зива. Что же такого я мог сделать, чтобы сравниться с вами? Когда он сказал им это, их негодование утихло.
Они избавились от чужеземных богов и стали служить Господу. И Он не мог больше видеть, как Израиль страдает.
они говорили: «Скажи “шибболет”». Если он говорил: «сибболет», — а ефремиты не мог произнести это слово правильно, — они хватали и убивали его у бродов на Иордане. В то время было убито сорок две тысячи ефремитов.
И она лежала у его ног до утра, но встала рано, до того, как один человек мог распознать другого. Боаз сказал про себя: «Пусть никто не знает, что на молотильную площадку приходила женщина».
Как-то ночью Илий, чьи глаза ослабели настолько, что он едва мог видеть, лежал на своем обычном месте.
которому было девяносто восемь лет и чьи глаза померкли настолько, что он не мог видеть.
Но если мой отец замышляет сделать тебе зло, то пусть Господь сурово накажет меня, если я не дам тебе знать и не отпущу тебя, чтобы ты мог беспрепятственно уйти. Пусть Господь будет с тобой, как был с моим отцом.
Но филистимские начальники разгневались на него и сказали: — Отошли этого человека назад, пусть возвращается на место, которое ты ему определил. Он не должен идти с нами на войну, иначе он обратится против нас во время сражения. Чем еще он мог бы примириться со своим господином, как не головами наших людей?
Давид спросил: — Остался ли из дома Саула кто-нибудь, кому я мог бы оказать милость ради Ионафана?
Царь спросил: — Есть ли кто еще живой в доме Саула, кому я мог бы оказать Божью милость? Цива ответил царю: — Остался еще сын Ионафана. Он хромой на обе ноги.
— Ложись в постель и притворись больным, — сказал Ионадав. — Когда твой отец придет проведать тебя, скажи ему: «Пусть моя сестра Фамарь придет ко мне и даст мне чего-нибудь поесть. Пусть она приготовит еду у меня на глазах, чтобы я мог видеть ее и поесть у нее из рук».
Амнон лег и притворился больным. Когда царь пришел проведать его, Амнон сказал ему: — Пусть моя сестра Фамарь придет и приготовит у меня на глазах пару лепешек, чтобы я мог поесть у нее из рук.
Тогда Амнон сказал Фамари: — Принеси еду сюда, в мою спальню, чтобы я мог поесть из твоих рук. Фамарь взяла лепешки, которые она приготовила, и принесла их своему брату Амнону в его спальню.
Затем Авессалом добавлял: — Если бы только меня назначили судьей страны! Тогда всякий, у кого есть жалоба или тяжба, мог бы приходить ко мне, и я бы разбирал его дело по справедливости.
Позволь твоему слуге вернуться, чтобы я мог умереть в своем городе, рядом с могилой моего отца и матери. Но вот твой слуга Кимгам. Пусть он переправится вместе с господином моим царем. Сделай для него все, что тебе угодно.
Царь Давид состарился и достиг преклонных лет. Его укутывали одеждами, но он все равно не мог согреться.
Услышав, что Божий человек прокричал жертвеннику Вефиля, царь Иеровоам протянул руку от жертвенника и сказал: — Возьмите его! Но рука, которую он протянул к тому человеку, иссохла, и он не мог повернуть ее к себе.
Бааша, царь Израиля, двинулся на земли Иудеи и укрепил Раму, чтобы никто не мог ни войти во владения Асы, царя Иудеи, ни покинуть их.
Елисей смотрел на это и кричал: — Отец мой! Отец мой! Колесница и конница Израиля! А когда он уже не мог его видеть, то взялся за одежду и разорвал ее.
Разве Авана и Фарфар, реки Дамаска, не лучше всех вод Израиля? Разве я не мог омыться в них, чтобы очиститься? Он повернулся и в гневе ушел.
И Елисей помолился: — Господи, открой его глаза, чтобы он мог видеть! Господь открыл слуге глаза, и он посмотрел и увидел, что вокруг Елисея, по всей горе, были огненные кони и колесницы.
Он осквернил жертвенник Тофета, что в долине Бен-Гинном, чтобы никто не мог больше приносить там сыновей и дочерей в огненную жертву Молоху.
или три года голода или три месяца опустошения врагами, когда их меч будет неотступно преследовать тебя, или три дня Господнего меча — это дни мора в стране, когда Ангел Господень станет губить людей по всей земле Израиля». Итак, обдумай, чтобы я мог ответить Пославшему меня.
Давид не мог пойти туда, чтобы говорить с Господом, потому что боялся меча Ангела Господнего.
Дай мне теперь мудрости и знаний, чтобы я мог вести этот народ; иначе кто способен править Твоим многочисленным народом?
Никто в те дни не мог спокойно путешествовать, потому что во всех странах были смутные времена.
Еще он поставил у ворот Господнего дома служащих, чтобы тот, кто был почему-либо нечист, не мог туда войти.
Так как многие в толпе не освятились, левитам пришлось закалывать пасхальных ягнят за всех, кто был ритуально нечист и не мог посвятить своего ягненка Господу.
Не давайте же Езекии обманывать вас этим и сбивать с пути. Не верьте ему, потому что никакой бог ни у одного из народов или царств не мог избавить свой народ от моей руки или от рук моих предков. И куда уж вашему Богу избавить вас от моей руки!»
Он читал его вслух с рассвета до полудня на площади, что перед Водными воротами, перед мужчинами, женщинами и прочими, кто мог понимать. И весь народ внимательно слушал книгу Закона.
Ездра раскрыл свиток. Весь народ мог видеть его, потому что он стоял над ними, и когда он раскрыл его, весь народ встал.
Они читали из книги Божьего Закона, поясняя и давая перевод, чтобы народ мог понимать прочитанное.
По царскому повелению каждый гость мог пить столько, сколько хотел, потому что царь приказал виночерпиям служить всем, кто пожелает.
Но дошел он лишь до царских ворот, потому что никто, одетый в рубище, не мог в них войти.
Той ночью царь никак не мог уснуть и велел принести и читать ему свиток памятных записей, летопись его царствования.
Иудеи собрались в своих городах во всех провинциях царя Ксеркса, чтобы напасть на тех, кто желал им зла. Никто не мог им противостоять, потому что люди всех других народов боялись их.
Он возник, но я не мог понять, кто это. Некий облик явился моим глазам, и услышал я тихий голос:
Пусть я и невиновен, я не с мог бы ответить; я бы мог лишь молить судью моего о милости.
И я бы мог говорить так, как вы, если бы вы были на моем месте; я сплетал бы речи против вас и неодобрительно качал бы головой;
О, если бы я знал, где мне найти Его! О, если бы я мог войти в жилище Его!
Тогда праведник мог бы судиться с Ним, и я был бы навеки оправдан моим Судьей.
Если бы враг меня оскорблял, я перенес бы. Если бы ненавистник предо мной кичился, я бы мог от него укрыться.
Ты поднялся на высоту, пленил пленных, и взял дары у людей, даже у непокорных, чтобы Ты, о Господь Бог, мог обитать там.
Будь мне скалой и прибежищем, где я мог бы всегда укрыться. Распорядись о спасении моем, ведь Ты моя скала и крепость.
Ты не давал мне сомкнуть глаз; я был ошеломлен и не мог говорить.
Отойдите от меня, беззаконники, чтобы я мог хранить повеления своего Бога.
Избавь меня от угнетателей, чтобы я мог хранить Твои наставления.
Твои заповеди всегда праведны; дай мне понимание, чтобы я мог жить.
Чтобы ты мог надеяться на Господа, я сегодня учу им тебя, да, тебя.
У человека может быть сотня детей, и он может прожить много лет, но сколько бы он ни прожил, если он не мог насладиться своим счастьем и не был даже погребен, то я сказал бы, что выкидыш счастливее его,
В благополучные дни будь счастлив, а в дни горестные знай: и то, и другое сотворил Бог, чтобы человек не мог постичь того, что будет после него.
чтобы народ мог видеть и знать, задуматься и понять, что рука Господня сделала это, Святой Израилев сотворил.
О, если бы был для меня в пустыне постоялый двор, чтобы я мог оставить свой народ и удалиться прочь! Все они — блудники, сборище вероломных.
Когда Господь не мог больше терпеть ваших злодеяний и мерзостей, ваша земля стала предметом проклятий и необитаемой пустыней, какой она остается и сегодня.
Дайте Моаву крылья, чтобы он мог улететь. Его города опустеют, останутся без горожан.
Что скажу я тебе? С чем тебя сравню, о дочь Иерусалима? Чему уподоблю тебя, чтоб я мог утешить тебя, о дева, дочь Сиона? Рана твоя глубока, как море; кто может исцелить тебя?
Окружил меня стеной, чтобы я не мог выйти, заковал меня в тяжелые цепи.
Глаза наши утомились, напрасно ожидая помощи; с наших башен мы ожидали народ, который не мог спасти нас.
Смотри, Я налагаю на тебя путы, чтобы ты не мог перевернуться с одного бока на другой, пока не окончишь дней осады.
Правитель, который среди них, возьмет пожитки на плечи в потемках и тронется в путь; в стене проломят отверстие, чтобы он мог через него выйти. Он закроет лицо, чтобы не видеть этой земли.
Он отмерил еще тысячу, но теперь это была река, которую я не мог перейти, потому что вода поднялась так высоко, что нужно было плыть; вброд эту реку не перейти.
Этим четырем юношам Бог дал знание и понимание всех видов словесности и учености. А Даниил еще и мог толковать всякие видения и сны.
На втором году правления Навуходоносора, ему приснились сны; он встревожился духом и не мог заснуть.
Мудрецы-халдеи ответили царю: — На земле нет человека, который мог бы сделать то, чего просит царь! Никакой царь, как бы он ни был велик и могуществен, никогда не просил такого ни у одного чародея, волшебника или звездочета.
Даниил ответил: — Ни один мудрец, волшебник, чародей или колдун не мог открыть царю тайны, о которой он спрашивал,
А мне эта тайна была открыта не потому, что у меня больше мудрости, чем у прочих людей, но для того, чтобы ты, о царь, мог узнать истолкование и понять то, что прошло через твой ум.
Поэтому я повелеваю, чтобы людей всякого народа, племени и языка, которые оскорбят Бога Шадраха, Мешаха и Аведнего, разрубили на куски, а дома их превратили в груды развалин, потому что нет другого бога, который мог бы так спасать.
Я видел, как баран бодался к западу, к северу и к югу. Ни один зверь не мог противостоять ему, и никто не мог спасти от него. Он делал, что хотел, и становился велик.
Я видел, как он, приблизившись к барану и рассвирепев, поразил барана и сломал ему оба рога. Баран не мог противостоять ему; козел швырнул его на землю и растоптал его, и не было никого, кто мог бы спасти от него барана.
Тогда они скажут: «У нас нет царя, потому что мы не почитали Господа. Но даже если бы и был у нас царь, то что бы он мог сделать для нас?»
Я спросил: — Что они собираются делать? Он ответил: — Этими рогами народы разметали Иудею так, что никто не мог поднять своей головы, а кузнецы пришли нагнать на них страх и сбить им рога, которые они подняли против земли Иудеи, чтобы разметать ее народ.
Вы же говорите: если кто скажет своим родителям: «То, что я мог бы отдать вам, я пожертвовал Богу»,
так неужели и ты не мог простить своего товарища, как и я простил тебя?»
Когда ученики это увидели, то удивились: — Как это инжир мог так быстро засохнуть?
В ответ никто не мог сказать ни слова, и с этого дня они больше не решались задавать Ему вопросы.
В таком случае ты должен был пустить мои деньги в оборот, чтобы, когда я вернусь, ты мог отдать их мне с прибылью.
Неужели ты думаешь, что Я не мог бы упросить Моего Отца немедленно прислать Мне более двенадцати легионов ангелов?
и из них Он избрал двенадцать человек (которых Он назвал апостолами), чтобы они всегда были с Ним, и чтобы Он мог посылать их возвещать Радостную Весть.
Человек этот жил в могильных пещерах, и никто не мог связать его даже цепями:
его уже много раз сковывали по рукам и ногам, но он каждый раз разрывал цепи и разбивал кандалы на ногах. Никто не мог усмирить его.
И Он не мог совершить там ни одного чуда, лишь исцелил нескольких больных, возложив на них руки.
Вы же говорите, что если человек скажет отцу или матери: «То, чем я мог бы тебе помочь, — Корбан» (то есть дар Богу),
Он возвратился к Своим ученикам и нашел их спящими. — Симон, — спросил Он Петра, — ты спишь? Неужели ты не мог пободрствовать хоть один час?
чтобы ты мог убедиться в достоверности того, чему был научен.
Когда Захария вышел, он не мог говорить и вынужден был общаться с ними жестами. Все поняли, что в храме ему было видение.
В толпе была женщина, двенадцать лет страдавшая кровотечением; она истратила на врачей все свои средства, но никто не мог ее вылечить.
Но сын ответил: «Все эти годы я работал на тебя, как слуга, и всегда исполнял то, что ты говорил. Ты же никогда не дал мне даже козленка, чтобы я мог повеселиться с друзьями.
Он пытался увидеть, кто же этот Иисус, но не мог из-за толпы, потому что был маленького роста.
Тогда ученики начали спрашивать друг друга, кто из них мог бы совершить такое.
Пилат в третий раз спросил: — За что? Какое зло сделал Он? Я не нашел за Ним никакой вины, за которую Он мог бы быть приговорен к смерти. Я прикажу бичевать Его, а затем отпущу!
Они спросили: — Какое знамение Ты мог бы нам показать, чтобы мы поверили Тебе? Что Ты можешь сделать?
Некоторые, однако же, говорили: — Неужели Он, Который открыл глаза слепому, не мог сделать так, чтобы этот человек не умер?
Закончив говорить, Иисус поднял глаза к небу и сказал: — Отец, настало время. Прославь Твоего Сына, чтобы Сын мог прославить Тебя.
Ты дал Ему власть над всеми, чтобы Он мог давать вечную жизнь всем тем, кого Ты дал Ему.
Петр сказал ему: — Анания, как это сатана мог завладеть твоим сердцем настолько, что ты солгал Святому Духу и оставил себе часть денег, которые ты получил за проданную землю?
и попросил у него письма к синагогам Дамаска, чтобы он мог бы арестовывать и приводить в Иерусалим всех принадлежащих Пути, которых сможет там найти, будь то мужчины или женщины.
Анания пошел, вошел в тот дом, возложил на Савла руки и сказал: — Брат Савл, Господь Иисус, Который явился тебе на твоем пути сюда, послал меня к тебе, чтобы ты опять мог видеть и был исполнен Святым Духом.
и во всем, в чем Закон Моисея не мог вас оправдать, каждый верующий получает оправдание в Нем.
Одни в толпе кричали одно, другие — другое, и так как при таком шуме он не мог понять ничего определенного, то приказал отвести Павла в казармы.
Но у меня нет ничего определенного, что я мог бы написать государю, и поэтому я вывел его к вам, и особенно к тебе, царь Агриппа, чтобы в результате допроса я знал, что мне написать.
Царь Агриппа, я не мог не подчиниться небесному видению.
Он подхватил корабль, который не мог двигаться против ветра. Тогда мы отдались на волю волн и носились, гонимые ветром.
Но сотник хотел спасти Павла и остановил их. Он приказал тем, кто мог плавать, прыгать в воду первыми и плыть к берегу.
Конечно нет. Иначе как бы Бог мог судить мир?
Так что же, хорошее принесло мне смерть? Нет! Но чтобы грех мог проявить себя как грех, он, действуя через хорошее, произвел во мне смерть. И, таким образом, через повеление, мы с могли яснее увидеть насколько ужасен грех.
Так вот, братья, я не мог говорить с вами как с людьми духовными, но говорил вам как людям, находящимся под властью старой греховной природы, как младенцам в Христе.
Какой позор! Неужели среди вас не найдется разумного человека, который мог бы рассудить споры между верующими?
Но я не мог успокоиться, потому что не нашел там моего брата по вере Тита. Поэтому я попрощался с ними и отправился в Македонию.
Мы не хотим ни для кого быть камнем преткновения, чтобы никто не мог ни в чем упрекнуть наше служение.
Мы хотим, чтобы никто не мог упрекнуть нас за то, как мы обращаемся с этими щедрыми дарами,
Я хочу сказать, что Закон, данный четыреста тридцать лет спустя, не мог отменить завет с Авраамом, установленный Богом прежде, и тем самым сделать недействительным данное Аврааму обещание.
Молитесь и обо мне, чтобы, когда я говорю, мне были даны нужные слова и чтобы я мог бесстрашно объяснять тайну Радостной Вести,
Молитесь о том, чтобы я мог раскрыть ее людям как должно.
По этой причине, когда я не мог уже больше терпеть, я послал Тимофея узнать о вашей вере, не искусил ли вас искуситель и не оказался ли наш труд напрасным.
Он должен быть верен слову истины, которому был научен, чтобы он мог наставлять других в здравом учении и опровергать тех, кто этому учению противится.
Поэтому, хотя я мог бы смело потребовать от тебя во Имя Христа исполнить твой долг,
Во время Своей земной жизни Иисус громко, с воплем и со слезами молился Тому, Кто мог избавить Его от смерти, и Он был услышан за Свою почтительность.
Когда Бог давал обещание Аврааму, Он клялся Самим Собой, так как нет никого большего, кем Он мог бы клясться.
Особенно я прошу вас молиться о том, чтобы я мог скорее возвратиться к вам.
Я советую тебе купить у Меня золото, очищенное в огне, чтобы разбогатеть; купи и белую одежду, чтобы закрыть свою постыдную наготу; купи глазную мазь и помажь свои глаза, чтобы ты мог видеть.
Но никто ни на небе, ни на земле, ни под землей не мог раскрыть свиток и посмотреть, что внутри.
Я горько плакал, потому что не нашлось достойного, кто бы мог раскрыть свиток и посмотреть, что там.
Они поют новую песнь перед троном, перед четырьмя живыми существами и перед старцами. Эту песнь не мог никто выучить, кроме ста сорока четырех тысяч искупленных с земли.
Храм наполнился дымом от славы и силы Божьей, и никто уже не мог войти в храм до тех пор, пока не окончатся семь бедствий, посылаемых семью ангелами.
бросил его в бездну, закрыл и опечатал, чтобы тот уже не мог больше обманывать народы, пока не окончится тысяча лет. После этого он должен быть освобожден на короткое время.